– Ах, любовь моя, ты беспокоишься о таких пустяках. Я хочу, чтобы ты расслабился.
– Это не так-то просто… – начал он, но она свирепо взглянула на него.
– Ну-ну, продолжай! Должна сказать, у тебя… – Но тут же смягчилась. – Извини, я знаю, это такой ужасный период. – Она села рядом с ним, касаясь его руки, и добавила: – Все равно нам лучше допить шампанское, прежде чем мы уйдем. Хочешь, я расскажу тебе, как все это было у меня?
– Конечно, – ответил он, допивая вино и едва слыша ее, хотя она говорила довольно приветливо.
– Ох, этот проклятый головной убор! Он весил двадцать фунтов, и его прикололи шляпными булавками. – Он рассеянно погладил ее руку. Судя по всему, Рози говорила о той ночи, когда на Нью-Йорк обрушился ядерный удар. – Шла середина первого акта, я была на сцене, и вдруг… – ее лицо застыло в напряжении, даже теперь, через несколько лет, когда она сама стала одним из небожителей, – вдруг меня что-то схватило. Я сбежала со сцены и выскочила из зала через переднюю дверь. На улице уже ждало такси. Когда я села в него, меня отпустили, а водитель помчался, как сумасшедший, через тоннель к нью-йоркскому аэропорту. Боже, как я испугалась! Когда мы проезжали мимо полиции, я закричала, но мой… друг освободил на минуту водителя и сделал так, что большой грузовик врезался в полицейскую машину, и в суматохе мы улизнули. Он захватил меня снова в аэропорту. Я, как была в одной набедренной повязке взбежала по трапу в самолет, который как раз собирался взлетать. Пилот находился под контролем… Мы летели одиннадцать часов, и я всю дорогу проклинала этот идиотский убор из перьев.
Она поставила свою пустую кружку, и Чандлер стал открывать вторую бутылку. Теперь Рози говорила о своем друге.
– Я впервые увидела его, когда была еще совсем ребенком и жила в Айлине. Он прибыл с русской торговой делегацией и остановился по соседству, в старом особняке. Ну, а потом он оказался одним из тех русских, которые сделали это. – Она коснулась своего лба, где обычно находился венец. – И когда я поселилась на Островах, – она вновь просияла, – он выдвинул мою кандидатуру, и со временем они меня приняли. Видишь, как все просто, тяжело только ждать.
Чандлер прижал ее к себе и предложил тост:
– За твоего друга.
– Он отличный парень, – подтвердила она, потягивая вино. – Ты знаешь, как я прилежно отношусь к зарядке и тому подобному? Это отчасти из-за него. Он вполне мог, бы нравиться, любовь моя, только, видишь ли, он, конечно, любил меня, но потом гораздо больше стал любить то, что получал с помощью венца. Он растолстел. Большинство из них ужасно толстые, любовь моя. Вот почему им нужны люди вроде меня. И тебя. Пополнение. У них выходит из строя сердце, печень, потому что они целыми днями лежат в постелях и ведут жизнь в чужих телах. Я не хочу себя так распускать… Конечно, есть искушение. Ты знаешь, я почти каждый день нахожу какую-нибудь несчастную женщину, соблюдающую диету, и ем пирожные со взбитыми сливками и разные соусы. Как они, наверное, ненавидят меня!
Она усмехнулась, откинулась назад и поцеловала, его.
Чандлер обнял ее обеими руками и ответил на поцелуй. Рози не отвернулась. Она прижалась к нему, и он почувствовал тепло ее тела. Но потом она прошептала:
– Не сейчас, любовь моя, – и оттолкнула его от себя. – Пришло время поплавать! – Она вскочила на ноги. – Ты прохлаждался тут уже достаточно долго – теперь я тебе покажу, что значит развлечение!
Через десять минут, надев акваланг, который откуда-то достала Рози, он последовал за ней в зеленоватую воду.
Проплыв минуту, Чандлер подумал, что это не очень похоже на плавание. Во-первых, не чувствуешь себя мокрым. Кроме того, дышишь через трубку, зажатую в зубах. Было, конечно, интересно; но ему хотелось знать, это ли Розали назвала «развлечением». Они увеличили свой вес, прикрепив к поясам металлический груз, однако Чандлер еще сохранял плавучесть, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы не подниматься к поверхности, в то время как Розали, по-видимому, слишком утяжелила себя, и ее постоянно тянуло ко дну. Они плыли медленно, отчасти потому, что Розали настояла, чтобы Чандлер взял с собой большой кухонный нож, – «Тут могут быть акулы, любовь моя!»
И все же он находился под водой и мог дышать. Он следовал за ней, чего-то ожидая – сам не зная чего.
Акулы тут действительно были. Он видел их с десяток, и какая-то тварь – вероятно, одна из акул – увязалась за ними, почти не видимая в зеленоватой воде. Он смотрел на нее с опаской и отвращением. Даже зная, что в чужом теле ему не грозит настоящая смерть, Чандлер нервничал. Уже не думая о том, что испытывает несчастный владелец тела, он представлял себе, как невидимые челюсти внезапно вырывают у него кусок мяса.
Розали обернулась, поманила его рукой и стала опускаться вглубь.
Чандлер начал смутно различать дно, Розали кружилась внизу, поджидая его.
На такую глубину проникало довольно мало света, но Чандлер видел блеск ее глаз под маской. Рози весело подмигнула ему, потом протянула руку и показала что-то за его спиной.
Чандлер обернулся и увидел пять больших темных силуэтов, которые, похоже, приближались к ним.
Он резко развернулся, готовясь встретить их, но Рози поймала его за руку. Она показала ему жестом, чтобы он отдал ей нож. Чандлера охватил ужас. Внезапно в нем пробудились все давно забытые детские страхи, у него перехватило дыхание, бешено заколотилось сердце, в желудке что-то зашевелилось и устремилось к глотке. Бесполезно было говорить себе, что это не его плоть, что его тело лежит в полной безопасности в гостиной за двенадцать тысяч миль отсюда. Чандлер сжался от страха перед зловещими безмолвными тенями, но все, что он мог сделать, это остаться в том же теле и наблюдать за Розали.
Он отдал ей нож. Она оценивающе взглянула на акул, потом скривила губы, подмигнула и, послав ему воздушный поцелуй, аккуратно перерезала его воздушный шланг.
Из баллонов вырвался каскад больших пузырей воздуха. Чандлер почувствовал, как Розали срывает с него маску, но вода уже проникла ему в рот, в глаза, в нос.
Ошеломленный, он закашлялся. Рассчитанным изящным движением она ткнула его острием ножа в грудь. Чандлер ощутил жгучую боль, и в воде расплылось кровавое облако.
Она сорвала собственную маску, сделала аккуратный надрез на животе своего восемнадцатилетнего тела и протянула руки к Чандлеру.
Они поцеловались. Ее руки сомкнулись вокруг его тела, как оковы. Чувствуя, как его легкие разрываются, он стал судорожно метаться, и кровавые облака разрослись еще больше; обернувшись, Чандлер увидел – невероятно близко – приближавшиеся торпедообразные тела.
Последнее, что увидел Чандлер, было зияющей зубастой пастью, потом он уже не мог больше терпеть. Он покинул Розали, покинул тело карабинера и понесся прочь, не останавливаясь до тех пор, пока не оказался снова в своем теле, потрясенный и совершенно разбитый.
Глава 17
В ту ночь Чандлер уснул очень поздно и спал отвратительно, то и дело просыпаясь. В сновидениях приходила Элен Брэйстед, потом Марго, его жена. Они не угрожали и не пугали. Они только смотрели на него с упреком… Когда он проснулся, ярко светило солнце, и в саду канак (туземец Гавайских островов) жужжал газонокосилкой, как будто обитатели этого дома не совершали никаких убийств. В течение часа Чандлер нервно расхаживал по гостиной, потом взялся за бутылку.
К тому времени, когда Розали с удовлетворенным видом, позевывая, спустилась в гостиную, он был уже достаточно пьян, чтобы предложить ей «Кровавую Мэри».
Когда она закончила завтрак и уже забыла о том, что так давно не ела, Чандлер едва стоял на ногах и говорил заплетающимся языком. Розали не обижалась. Вероятно, она понимала его состояние, или, по крайней мере, сознавала, что показала ему нечто такое, к чему надо привыкнуть. Даже когда ее стали навещать другие исполники, чаще всего используя тело мальчика-гавайца, выполнявшего в доме самые разнообразные функции, она смеялась и извинялась за Чандлера. Но после того, как все ушли, когда в комнате с ними остался только усталый испуганный канак, который собирался уходить, Рози сказала с мягким упреком:
– Зачем же лезть на рожон, любовь моя. Ты что, не понимаешь? Всему свое время.
– Вчера ты не возражала, – угрюмо произнес Чандлер.
– О, конечно! Ты же знаешь, я не пытаюсь тебя переделать. Но ведь это члены Исполнительного Комитета, и тебе нужны их голоса.
– Разумеется, я не хочу вести себя плохо в присутствии члена Исполнительного Комитета, – заявил Чандлер и потащился на кухню за новой бутылкой. Он достиг той стадии опьянения, когда кажется, что спиртное уже не пьянит. Руки, ноги и язык обнаруживали все характерные симптомы, но Чандлер проклинал ясность своего мозга: боль нисколько не унялась. На кухне он, покачиваясь, остановился возле раковины и под влиянием внезапного импульса подставил голову под струю холодной воды. Когда Розали через несколько минут зашла посмотреть на него, она обнаружила, что он варит кофе.
– Вот так-то лучше, любовь моя, – похвалила она. – А то я уж думала, ты осушишь весь остров!
Он налил в чашку горячий черный напиток и стал пить мелкими мучительными глотками. Розали тоже принесла себе чашку, добавила сливок и сахару и села за стол.
– Время уходит, – напомнила она деловым тоном, – а У тебя еще мало голосов, любовь моя. Я хочу, чтобы ты сегодня занялся Коицкой. Он может обеспечить тебе полсотни голосов, если захочет.
Чандлер допил кофе и налил еще одну чашку, на этот раз добавив в нее изрядное количество виски. Розали поджала губы, но тут же сказала спокойным тоном:
– Есть еще группа с Восточного Берега, девушки из посольства и Брэд с Тони. Они уже проголосовали, но могут привлечь на твою сторону еще кое-кого, если ты их заинтересуешь. Брэд был просто «куклой», но у девушек есть много друзей, и ты можешь получить много голосов. Чандлер закурил и слушал, не перебивая. Он знал, что это важно. Он знал, что она пытается ему помочь, и без ее помощи он, конечно, пропадет. И все же не мог заставит себя настроиться на ее тон. Он встал и сказал:
– Пойду приму ванну. – И оставил ее одну. Через десять минут, еще мокрый после душа, успев надеть лишь шорты цвета хаки, он вбежал к ней в комнату, крича:
– Как?! Как ты сказала? Как зовут твоего приятеля? Розали, сидевшая перед туалетным зеркалом в одном нижнем белье, оставила свою прическу и удивленно посмотрела на него:
– Любовь моя! В чем дело?
– Ответь же, черт возьми! Брэд? Что за Брэд?
Она начала терять терпение.
– Ты имеешь в виду Брэда Фенела? Ты так странно себя ведешь – разве с ним что-нибудь не в порядке? В чем дело?
У Чандлера горели глаза, его затрясло. Он неловко сел на кровать Рози и уставился на нее.
– Ты хочешь сказать, что Брэд Фенел помогает мне? И если меня примут в Исполнительный Комитет, это произойдет благодаря Брэду Фенелу?
– Ну, любовь моя, я тоже имею к этому кое-какое; отношение. Но Брэд действительно был так мил…
Чандлер кивнул.
– Очень мил, – тихо проговорил он. – Прямо как кукла.
– Ты помнишь его? Позавчера на вечеринке? Такой маленький, смуглый.
– Помню, – пробормотал Чандлер, и он действительно вспомнил, хотя на какое-то время уже успел совершенно забыть то, что рассказала ему Элен Брэйстед. Тот самый Брэд Фенел, который издевался над ней, а потом убил ее, стал теперь влиятельным другом Чандлера. «Это даже забавно, – подумал Чандлер. – С таким другом и врагов не надо».
Но можно ли найти иного друга в Исполнительном Комитете?
Раздражение Розали перешло в тревогу. С Чандлером явно что-то творилось. Она догадывалась, в чем тут дело; Розали ничего не знала про Элен Брэйстед, но знала достаточно об исполниках, чтобы сообразить, какого рода личные чувства тут затронуты. Она подошла и села рядом с ним.
– Любовь моя, – мягко сказала она. – Все не так плохо, как тебе кажется. Есть и хорошие вещи.
– Назови хотя бы одну.
– Ну, любовь моя! Не будь таким букой. – Она обняла его одной рукой. – Еще несколько дней, и ты сможешь делать все, что захочешь. Разве не стоит ради этого постараться? Ведь ты действительно– будешь делать все, что захочешь. Весь мир в твоих руках…
«И даже смогу послать тебя к черту», – подумал Чандлер. Но она была права. Это все ужасно, но факты есть факты, благоразумно рассудил он. Прощай Элен. Прощай Марго. Он повернулся– к сидевшей рядом с ним Розали…
И застыл, ощутив себя захваченным.
– Vi myenya zvali? – насмешливо спросил его голос.
Рози попыталась оттолкнуть его. Она уставилась на него большими блестящими глазами.
– Андрей?
– Da, Андрей! Kak eto dosadno!
– Андрей, пожалуйста. Я знаю, ты…
– Дрянь, – завопил голос Чандлера. – Как ты могла? Я не разрешаю этой падали прикасаться к тебе – вообще ни к чему моему – я не разрешаю ему жить! – Чандлер отпустил ее и встал.
Он боролся. Он сопротивлялся; но лишь мысленно и совершенно безнадежно; тело Чандлера вынесло его из комнаты, спотыкаясь, выбежало на дорогу, село в машину Рози и уехало.
Он мчался, как сумасшедший, по каким-то совершенно незнакомым дорогам. Мотор захлебывался, визжали покрышки.
Чандлер, плененный в собственном теле, конечно, узнал захватчика. Коицка! Чандлер знал, кто был другом и любовником Розали Пэн. Если бы у него оставались какие-то сомнения, звуки его собственного голоса, хриплые и истеричные, не дали бы ему ошибиться. Всю дорогу он выкрикивал угрозы и грязные ругательства то по-русски, то на ломаном английском.
Машина остановилась возле Центра ТУЭ, и тело Чанд-лера устремилось в здание, нарочно ударяясь о каждый дверной косяк и каждый предмет обстановки.
– Я мог уничтожить тебя в машине, – прохрипел его голос. – Но это слишком мягкая кара. Я мог бросить тебя в море! Это недостаточно мучительно.
В гараже тело остановилось, бешено озираясь по сторонам.
– Ножи, газовые горелки, – бормотали его губы. – Может выколоть тебе глаза? Или перерезать глотку?
На полке стояла бутыль с кислотой.
– Да, да! – закричал Чандлер, наткнувшись на нее. – Хочешь выпить, а? И я даже оставлю тебя, чтобы не почувствовать боли – она будет есть твои внутренности, долгая, медленная смерть… – Тело Чандлера отвинтило крышку, наклонило бутыль…
Он уронил бутыль и инстинктивно отскочил в сторону, когда кислота полилась на ноги.
Он был свободен!
Прежде, чем он смог сделать шаг, его опять захватили. Чандлер споткнулся, ударился о стену…
…И снова оказался свободным.
Он подождал немного, не в силах поверить в это, но по-прежнему оставался свободным. Чужой ум не овладевал его телом. Не было слышно ни звука. Никто не появлялся, никто не стрелял в Чандлера.
Он сделал шаг, повернулся, покачал головой – ничто не связывало его движений.
Он был свободен и в следующую секунду осознал, что находится в одном здании с опухшим жирным телом человека, который хотел убить его, но который едва ли способен стоять на ногах без посторонней помощи.
Чандлер помнил, что попытка причинить зло исполнику равносильна самоубийству. Он несомненно потеряет свою жизнь – впрочем, она в любом случае пропала. Терять было нечего.
Глава 18
Чандлер бесшумно и стремительно поднимался по лестнице, ведущей в покои Коицки.
На середине лестницы он внезапно оступился и упал, сильно ударившись о перила. Он не сомневался в том, что упал не из-за своей неловкости – это Коицка вновь завладел его телом. Но лишь на миг. Чандлер не стал ждать. Вероятно, Коицку что-то отвлекало, или возникли неполадки в венце, но что бы ему ни помешало, Чандлер не мог рассчитывать на долгую свободу.
Дверь оказалась запертой.
Чандлер нашел тяжелый стул красного дерева с цельной резной спинкой. Вооружившись им, он с ревом бросился на дверь словно разъяренный бык, обрушивающийся на ограду арены. Дверь разлетелась.
Длинные щепки поранили Чандлера, но он ворвался в комнату. Коицка лежал на кушетке с открытыми глазами.
Живой или мертвый? Чандлер не стал выяснять и бросился на него. У Коицки задрожали ресницы, и Чандлер ощутил толчок в своем теле. Но у исполника уже не осталось сил. Его глаза застыли, и Чандлер навалился на него. Он сорвал и отбросил в сторону венец; огромная туша Коицки бессильно свалилась с кушетки и растянулась на полу.
Коицка был беспомощен. Он лежал, дыша, как паровоз, один его глаз оказался прижатым к ножке кофейного столика, другой смотрел на Чандлера.
Чандлер дышал почти так же тяжело, как и беспомощное тело у его ног. На какое-то время он оказался в безопасности. Едва ли надолго, потому что в любой момент кто-нибудь из исполников мог вынырнуть здесь; и, увидев глазами Чандлера столь красноречивую картину,
оннесомненно сделает самый неблагоприятный для Чандлера вывод. «Скорее отсюда, – подумал Чандлер. Если спрятаться в другой комнате, может, все обойдется?» Он повернулся спиной к парализованному чудовищу, собираясь покинуть комнату Коицки. Пожалуй, лучше попробовать как-нибудь затеряться в Гонолулу – если только удастся туда добраться. Чандлер не умел сам управлять вертолетом – иначе попытался бы найти убежище еще дальше: вертолет стоял недалеко от здания.
Но едва повернувшись, он почувствовал себя захваченным.
Тело Чандлера повернулось снова к Коицке и пронзительно вскрикнуло.
Его глаза смотрели на Коицку. «Не успел», – подумал Чандлер. Теперь он даже не знал, кто его захватил. Впрочем, какое это имеет значение. Чандлер видел, как его руки коснулись лица неподвижно лежавшего исполника.
Потом он выпрямился, оглядел комнату и подошел письменному столу.
– Любовь моя, – сказал он самому себе. – Что случилось с Коицки? Напиши, ради Бога! – Он взял карандаш, и тут его отпустили.
Немного поколебавшись, он написал: «Я не знаю. Думаю, у него удар. Кто вы?»
Чужой ум опять на время овладел им.
– Рози, кто же еще, идиот, – сурово проворчал он. – Что ты сделал?
«Ничего, – начал он, потом зачеркнул это слово и написал более точно: – Он собирался убить меня, но у него начался какой-то приступ. Я снял его венец и хотел убежать».
– О, глупец, – пробормотал Чандлер через некоторое время. Он опустился на колени возле огромного пыхтевшего тела, взял его руку и пощупал пульс. Слабое неровное биение ни о чем не говорило Чандлеру, и, вероятно, Рози тоже, потому что его тело поднялось, постояло в нерешительности и покачало головой:
– Зачем ты это сделал?! – всхлипнул он и с удивлением обнаружил, что плачет настоящими слезами. – О, зачем, любовь моя? Я могла бы как-нибудь уговорить Коицку… Нет, наверное, не могла бы, – в отчаянии проговорил он. – Я не знаю, что делать. У тебя есть какие-нибудь идеи кроме побега?
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы написать одно слово, но больше он не смог ничего придумать. «Нет». Его губы скривились, когда глаза прочитали слово.
– Мне кажется, это конец, любовь моя, – сказал он спокойно. – Во всяком случае, я сдаюсь.
Он встал, снова оглядел комнату.
– Не знаю. Может, и есть какой-то шанс – если мы сумеем все замять. Я, пожалуй, вызову доктора. Ему придется воспользоваться твоим телом, так что не удивляйся, если появится кто-то незнакомый. Может, он вытянет Андрея. Может, тогда Андрей простит тебя. – А если он умрет, – рассуждал голос Чандлера, в то время как его глаза смотрели на неподвижную пыхтевшую тушу, – мы можем сказать, что ты сломал дверь, чтобы помочь ему. Только ты должен опять надеть на него венец, иначе сразу возникнут подозрения. К тому же кто-нибудь может захватить его тело. Сделай это, любовь моя. Поторопись. – И Чандлера освободили.
Он осторожно пересек комнату.
Он не хотел прикасаться к умирающему животному, которое хрипело на полу; еще меньше ему хотелось возвращать Коицке венец – оружие, которое несомненно убьет Чандлера, если исполник оживет хотя бы на минуту. Но Розали была права. В противном случае любой исполник проявить любопытство и проникнуть в мозг Коицки. Венец предохраняет его от…
Венец предохраняет любого от…
Предохранит и самого Чандлера от захвата его мозга! Чандлер не медлил. Он надел венец себе на голову, повернул выключатель, и в следующее мгновение освободился от своего тела, погрузившись в сияющее пространство сознания и глядя на мертвенно-бледные силуэты: внизу.
Он начал действовать, почти не задумываясь, – так, словно уже давным-давно спланировал до мельчайших деталей каждый свой шаг. По крайней мере на несколько минут он получил возможность сражаться с исполниками их собственным оружием – любой скорбящий отец или муж из внешнего мира знал бы, как воспользоваться такой возможностью.
Чандлер тоже знал. Он сам превратился в оружие.
Венец, которым он теперь обладал, существенно отличался от того ограниченного, контролируемого устройства, которое ему выдавала Рози. Это был личный венец Коицки. В нем Чандлер не мог быть захвачен. Было ли это последствием ужасов последних дней, или тут сыграла роль утренняя пьянка и бессонная ночь – так или иначе, Чандлер чувствовал себя спокойным и собранным. Он знал, что есть какой-то способ направить венец против исполников, и он найдет его. Марго, Элен Брейстед, Мэгги, Си и миллиарды других – все будут отмщены. Вполне возможно, что он погибнет, но ведь он и так давно мертвец.
Во всяком случае, умереть – дело нехитрое; миллионы умерли ни за что, оказавшись во власти исполников, и только ему предоставилась возможность умереть, пытаясь убить их.
Он хладнокровно обошел лежавшее на полу тело и нашел за кушеткой дверь, та вела в коридор, а в конце его находилось помещение, в котором некогда располагался центр связи. Теперь все помещение занимала сложная электронная аппаратура. Он узнал ее, не испытав особой радости.
Это был главный транслятор всех венцов Исполнительного Комитета.
Достаточно повернуть один выключатель – вот этот – и энергия перестанет поступать. Венцы превратятся в бесполезные украшения. Исполники снова станут обычными людьми. За пять минут он сумеет настолько разрушить установку, что на ее восстановление потребуется по меньшей мере неделя, а за неделю рабы из Гонолулу – каким-то образом он проберется к ним и расскажет о появившейся возможности – смогут отыскать и уничтожить всех исполников на всех островах.
Конечно, есть еще запасная установка, которую он сам помогал сооружать.
Ему пришло на ум, что у Коицки должно быть какое-то специальное приспособление, чтобы приводить ее в действие на расстоянии. Чандлер положил инструменты, с помощью которых он собирался расправиться с транслятором, и задумался.
Через несколько секунд он понял, что едва не сделал глупость. Не надо разрушать, по крайней мере, пока: установку нужно сначала использовать. Чандлер сел, чтобы тело не упало на пол и, погрузившись в бледное сияние, стал осматривать окрестности. Но не обнаружил никого в радиусе целой мили, лишь слабо мерцало тело умирающего Коицки. Чандлер не стал входить в это тело. Он вернулся в свое собственное, закрыл дверь и снова покинул реальный мир. Благодаря Розали Чандлер все же немного научился ориентироваться в причудливом мире сознания и теперь мчался над водами к острову Хило.
Кто-нибудь должен был находиться поблизости от запасной установки.
Он стал искать – но не нашел никого. Никого в здании, никого на разрушенном аэродроме. Никого в близлежащем мертвом поселке. Чандлер пришел в отчаяние. Он Уже готов был сдаться, когда, наконец, обнаружил какое-то существо. Но оно казалось таким жалким, едва ли не слабее разбитого параличом Коицки.
«Неважно», – подумал Чандлер и вошел в это тело.
Но тут же оставил его. Никогда еще Чандлер не испытывал такой боли. В животе словно пылало пламя, голова раскалывалась, ужасная боль пронизывала все тело. «Неужели можно жить в таких мучениях», – подумал Чандлер, однако заставил себя снова войти в это тело.
Стеная от боли странным нечеловеческим голосом, Чандлер заставлял захваченное им тело пробираться через густые заросли. Время уходило. Добравшись до летного поля, он, задыхаясь, перешел на своего рода неуклюжий бег, обогнул разбитый самолет и наткнулся на дверь.
Боль стала совершенно невыносимой. Он едва не терял сознание. А ведь предстояла еще довольно длительная и сложная работа – выведение из строя агрегата. Можно ли сделать ее в этом агонизирующем теле?
Еще продолжая раздумывать, Чандлер поднял руку, чтобы открыть дверь. Но рука не ухватилась за дверную ручку. Он поднес руку к слепым слезящимся глазам.
На ней не было пальцев. Она заканчивалась культей. И вторая рука оказалась столь же изуродованной.
Чандлер в панике покинул жуткое тело и поспешно вернулся в свое собственное, потом он стал думать.
В какое существо он вселился? В человека? Очевидно, ведь венцы не давали власти над телами животных. Но в нем чувствовалось что-то нечеловеческое. Чандлер испытал головокружительный миг, когда возможным казалось все: мысли о сказочных эльфах и существах из летающих тарелок вихрем пронеслись в голове. Потом вернулся здравый смысл. Конечно, это был человек. Возможно, больной или безумный. Но человек.
Он только не мог понять, что означали странные культи. Но это не имело значения: он мог пользоваться ими, потому что уже пользовался. Надо было только все продумать.
В этот момент он услышал, как к стоянке возле здания подъехала машина. Чандлер выглянул в окно и увидел «порше» Розали Пэн. Он открыл дверь, и она, стуча каблуками, взбежала по лестнице, словно спасаясь от медведя.
Едва взглянув на Чандлера, она пробежала мимо и опустилась на колени возле тела Коицки.
– Он мертв, – прошептала она, обернувшись к Чандлеру.
– Я его не убивал.
– Я не говорю, что ты убил. – Она медленно поднялась, глядя на него. – Но тебе тоже конец, любовь моя. Не знаю, что смогу теперь сделать для тебя.
– Да, – совершенно искренне согласился Чандлер, – если он мертв, ты мало чем можешь мне помочь. – Он подошел к ней, глядя на тело Коицки. – Но разве он мертв? Мне кажется, он сейчас дышал.
Она ошеломленно повернулась к телу.
Чандлер подскочил и сорвал с ее головы венец – при этом ему пришлось вырвать клок волос.
Она закричала и схватилась за голову, глядя на него с изумлением и страхом, которые притупили боль.
– Может, я сам смогу для себя что-нибудь сделать, – проговорил он, тяжело дыша.
Розали всхлипнула.
– Ты с ума сошел, любовь моя. У тебя нет никаких шансов. Отдай мне венец, и… я постараюсь помочь тебе, только… Любовь моя! Отдай мне его, пожалуйста!
Чандлер восстановил дыхание.
– А ты бы отдала его на моем месте? – поинтересовался он.
– Да! Пожалуйста! – Она шагнула к нему и остановилась. Ее миловидное лицо исказилось гримасой, волосы торчали в разные стороны. Она опустила руки и вздохнула. – Нет, не отдала бы. Но ты должен, любовь моя. Пожалуйста…
– Сядь, – приказал Чандлер. – Вон там, рядом с его телом. Мне надо подумать, и я не хочу, чтобы ты приближалась ко мне. – Она попыталась возразить, но он повысил голос. – Сядь! Или…
Он прикоснулся к венцу у себя на голове. Рози повернулась, словно робот, и села рядом с трупом жирного старика. Она сидела и смотрела на Чандлера с выражением тупой покорности. Он попытался на миг представить себе, каково ей теперь: минуту назад – член сонма богоподобных существ, правивших миром, а теперь – простая смертная, чье тело мог захватить Чандлер или любой член Исполнительного Комитета… Новая угроза. Чандлер нахмурился.
– Я не могу оставить тебя здесь, – сказал он, думая вслух. – К тебе может зайти твой друг Фенел. Или еще кто-нибудь. – Выражение ее лица не изменилось. – Вставай, – резко приказал он. – Залезай в этот шкаф. – Видя, что она колеблется, он добавил: – Я не очень хорошо управляю чужими телами. Может, мне не удастся сделать так, чтобы ты сама себя связала. Но я могу заставить тебя совершить самоубийство, Розали.
Шкаф оказался маленьким и неудобным, но имел замок, и Рози поместилась в нем. Заперев ее, Чандлер задержался лишь на минуту. Следовало обдумать кое-какие детали…
Но у него уже был план. Он мог нанести удар и покончить с Исполнительным Комитетом раз и навсегда.
Своим орудием он избрал странное уродливое существо, обиишшее на Хило. Теперь он знал, что оно из себя представляет, и удивлялся, как не сообразил раньше.
Прокаженный! Один из пациентов с Молокаи – доктор говорил, что некоторым больным удалось спастись. С помощью этого прокаженного Чандлер мог вывести из строя установку на Хило: если ничего другого не удастся, можно разрушить генератор или выпустить горючее из баков и поджечь здание.
А вторая установка останется здесь, у него под рукой! Он мог разрушить обе, одну – с помощью прокаженного, другую – еще проще! «И это будет конец Исполнительного Комитета, – подумал он, ликуя, – а потом…»
Он нахмурился.
А потом они поймут, что произошло. Их больше тысячи. Они явятся сюда и убьют его, восстановят все оборудование и вернут себе власть над миром.
Чандлеру хотелось плакать. Победа казалась такой близкой. И все же он не мог до нее дотянуться.
«А ведь вторая установка чем-то отличалась, – вдруг вспомнил он. – Что там говорил Си? Другая частота. И Коицка брал на остров какой-то другой венец…»
Чандлер не стал больше раздумывать. Возможно, он ошибся.
Возможно, ничего не выйдет. Возможно, его подвела память, или он исходил из неверных предположений, или Коицка в последующие дни изменил частоту… все могло быть. Неизвестных факторов набиралось больше, чем он мог вообразить… и все же оставался шанс!
Он выскользнул из своего тела, сориентировался и полетел сквозь белесую пелену к острову Хило. Превозмогая боль, он вошел в тело прокаженного и неуклюже заковылял к установке.
Через пять минут генератор зашумел и привел в действие весь агрегат. Чандлер не разбирался в тонкостях, но, насколько он мог видеть, установка действовала превосходно.
Он с благодарностью покинул тело прокаженного и вернулся в свое собственное.
