Маленький доктор Блейн холодно сказал:
      - Видите ли, коллега Зиммельвайс, существует множество способов лечения, и лично я не вижу необходимости отступать от правил. Я сам, видите ли...
      - Что "вы сами"?! - скорчил гримасу Зиммельвайс. - Вы сами ни разу в жизни еще не вылечили ни одного пациента. Когда вы собираетесь покинуть нашу группу, Блейн?
      Блейн разъяренно повернулся к Файрлессу.
      - Доктор Файрлесс, обратите внимание, я не намерен выслушивать подобные оскорбления! Неужели только потому, что к доктору Зиммельвайсу раз в неделю приходят два персональных пациента, он думает...
      - Джентльмены, - примиряюще сказал Файрлесс, - прошу вас, давайте вернемся к работе. Мистер Фрай пришел к нам за помощью, а не для того, чтобы слушать наши препирательства.
      - Прошу прощения, - коротко бросил Зиммельвайс. - Однако я по-прежнему призываю не возводить правила в догму.
      Файрлесс снова наклонил голову.
      - Прошу проголосовать, кто за прежний порядок ведения наших собраний? Девять. Против только вы, коллега Зиммельвайс. Посему мы сейчас приступим к психодраме, если секретарь напомнит нам заметки с прошлого сеанса... Прошу.
      Секретарь, толстый, приземистый молодой человек по фамилии Спродж, перелистнул назад несколько страниц своего журнала и прочитал нараспев:
      - Протокол сеанса от двадцать четвертого мая, объект - Мори Фрай; присутствовали доктора Файрлесс, Билек, Зиммельвайс, Каррадо, Вебер...
      Файрлесс вежливо прервал:
      - Если не трудно, давайте сразу следующую страницу, то есть, последнюю, коллега Спродж, будьте так добры...
      - Гм... Да. Так вот. После десятиминутного перерыва для проведения дополнительного теста Роршаха [Роршах, Герман (1884 - 1984) - шведский психиатр; изобрел названный его именем тест, заключавшийся в интерпретации испытуемым чернильных пятен определенной конфигурации] и энцефалограммы, группа, собравшись, провела ассоциативный словарный эксперимент [проективный тест, предложенный К.-Г.Юнгом для выявления скрытых аффективных комплексов. Тест требует от испытуемого возможно более быстрой реакции на предъявляемое слово первым пришедшим на ум словом]. Результаты были сведены в таблицу и сопоставлены со стандартными Значениями, после чего было отмечено, что значительная часть психических травм объекта, соответственно...
      Мори почувствовал, что его внимание уплывает. Терапия была п_о_л_е_з_н_о_й_, это знал каждый, но всякий раз она казалась ему немного скучной. Хотя, если бы не терапия, неизвестно, что могло случиться. Вдруг он тоже поджег бы свой дом и стал бы хохотать над роботом-пожарным, как тот бедняга Невилл из соседнего квартала, когда его старшая дочь развелась с мужем и вернулась в отчий дом вместе со свой потребительской квотой. У Мори ни разу не возникло соблазна сотворить что-нибудь этакое, противозаконное и безнравственное, например _у_н_и_ч_т_о_ж_и_т_ь_ или и_с_п_о_р_т_и_т_ь_ вещь - хотя, нет, честно признался он себе, был однажды грешок, маленький совсем соблазн единственный за долгое время. Но ничего такого, из-за чего стоило бы волноваться. Он был здоров, совершенно здоров.
      Вздрогнув, он поднял глаза. На него изумленно смотрели доктора.
      - Мистер Фрай, - повторил Файрлесс, - вы займете свое место?
      - Конечно, - поспешно ответил Мори. - А где?
      Зиммельвайс захохотал.
      - Скажите на милость! Ничего, Мори, вы пропустили совсем немного. Мы сейчас прогоним одну важную сцену из вашей жизни, ну, одну из тех, о которых вы нам поведали в прошлый раз, помните? Вам четырнадцать лет, Рождество, ваша мать кое-что вам пообещала...
      Мори проглотил комок в горле.
      - Помню, - сказал он грустно. - Помню. Где мне встать?
      - Лучше сюда, - сказал Файрлесс. - Вы - это вы, Каррадо - ваша мать, а я - ваш отец. Коллеги, которые не участвуют, прошу отойти назад. Отлично. А теперь, Мори, у нас здесь рождественское утро. Веселого Рождества, Мори!
      - Веселого Рождества, - сказал Мори вполголоса, - Ах, папа, дорогой, где же мой - ах! - мой щенок, которого мне обещала мама?
      - Щенок? - сердечно переспросил Файрлесс. - Мы с мамой приготовили для тебя кое-что получше. Ну-ка, посмотри, что это там, под елкой? Ба! Да это же робот! Да, Мори, твой собственный тридцативосьмипроцессорный робот, твой личный компаньон! Давай, Мори, не бойся, подойти к нему, поговори с ним. Его зовут Генри. Ну, давай, мальчик, иди!
      Мори внезапно почувствовал неприятное пощипывание в носу.
      - Но я... я вовсе не хотел робота, - проговорил он неуверенно.
      - Конечно, ты хочешь робота, - настойчиво сказал Каррадо. - Ты всегда хотел робота. Ну же, детка, пойди поиграй со своим милым роботом.
      - Я ненавижу роботов! - воскликнул Мори яростно. Он оглянулся на докторов, на серые стены и с вызовом добавил: - Вы слышите меня, вы все? Я их терпеть не могу!
      Возникла секундная пауза, а затем начались вопросы.
      Примерно через полчаса в комнату вошел робот-регистратор и объявил, что пора закругляться. За эти полчаса Мори бросало то в жар, то в холод, у него перехватывало дыхание от гнева, но все же он вспомнил то, что было забыто целых тринадцать лет назад.
      Он ненавидел роботов.
      Ничего удивительного не было в том, что в молодости Мори испытывал к роботам отнюдь не лучшие чувства. То был "роботовый бунт" - последний отчаянный протест плоти против железа, битва не на жизнь, а на смерть между человечеством и машинами - его собственным порождением... Битва, так никогда и не произошедшая. Маленький мальчик, ненавидевший роботов, становясь мужчиной, учился работать и жить с ними рука об руку.
      Всегда и во все времена конкурент на работу, особенно новичок, ставился вне закона. Конкуренты вытеснялись волнами - ирландцы, негры, евреи, итальянцы; каждая волна загонялась в свое гетто, варилась там и кипела, пока не рождалось на свет поколение, готовое жить с соседями в мире.
      Роботы национальности не имели; по крайней мере, с этой стороны их обвинить было не в чем. Схемы с обратной связью, начав с систем наведения ПВО, стали затем расползаться повсюду, обрастая тысячами приводов, рычагов, мощными источниками питания и прочими конструкторскими ухищрениями.
      И наступил, наконец, момент, когда на выставке прозвякали первые роботы.
      Но они не значили ничего, они лишь мостили дорогу. Сотни и сотни моделей отправились в утиль и на слом, прежде чем десятки других не начали работать всерьез, а потом их вдруг стало много - миллионы, несметные миллионы...
      И по-прежнему никто не протестовал.
      Потому что роботы приходили, неся с собою дары, и имя дарам было "ИЗОБИЛИЕ".
      А со временем даже самые упорные недруги роботов поняли, что время бунтов безнадежно прошло. Изобилие оказалось отличным лекарством. Сперва вы принимаете его с охотой, затем оно слегка приедается, и вы хотите уменьшить дозу, и вот, наконец, вас уже тошнит, но - поздно. Яд проник в организм и отравил его - сразу и навсегда.
      Наркоман, который нуждается в ежедневной порции белого порошка, вовсе не ненавидит его, так же, как он ненавидит торговца, который этот порошок продает. И если Мори-мальчишка мог возненавидеть робота, из-за которого он лишился щенка, то Мори-мужчина прекрасно понимал, что на самом деле роботы - его слуги и друзья.
      Но в каждом мужчине живет мальчишка, и тот, маленький Мори, так и остался при своем мнении.
      Обычно Мори с радостью предвкушал наступление своего единственного рабочего дня, когда он мог сделать что-то полезное, а не просто потреблять, потреблять, потреблять - до одурения. Вот и сегодня он вошел в испытательный зал КПБ (Компания развлечений Брэдмура) с отчетливым ощущением душевного подъема.
      Но пока он менял уличную одежду на рабочий халат, в зал вошел Хауленд из отдела комплектации. Вид у него был многозначительный.
      - Тебя хотел видеть Уэйнрайт, - прошептал он. - Иди лучше прямо сейчас.
      Мори, нервно кивнув, согласился, что - да, так будет лучше.
      Кабинет Уэйнрайта был размером с телефонную будку и гол, как антарктический лед. Каждый раз, когда Мори бывал здесь, он чуть не лопался от зависти. Подумать только! Пустой стол - ни часов-календаря, ни диктофонов, ни подставки для карандашей двенадцати цветов...
      Он весь сжался и сел, дожидаясь, пока Уэйнрайт закончит телефонный разговор. Мысленно Мори перебирал возможные причины, по которым Уэйнрайт захотел поговорить с ним лично, а не по телефону, или вообще бросить пару фраз, проходя через чертежный зал. Пожалуй, ничего хорошего ждать не приходится, подумал он.
      Уэйнрайт опустил трубку, и Мори выпрямился на стуле.
      - Вы меня искали? - спросил он.
      В современном пышнотелом круглолицем мире Уэйнрайт был аристократически худ. Главный управляющий отделом дизайна и развития КРБ, он обретался в высших сферах зажиточной части общества.
      - Искал - это не то слово, - проскрежетал Уэйнрайт. - Черт возьми, Фрай, что вы себе думаете?
      - Не понимаю, мистер У-уэйнрайт, - чуть запинаясь, проговорил Мори, вычеркивая из списка возможных причин этого вызова все мало-мальски привлекательные.
      Уэйнрайт фыркнул.
      - Я догадываюсь, что не понимаете. Но не потому, что вам не было сказано, а потому, что не хотите понять. Это разница. Вспомните, неделю назад я сделал вам выговор. За что?
      - За мою потребительскую ведомость. Видите ли, мистер Уэйнрайт, я понимаю, что истратил маловато, но...
      - Маловато! Ничего себе! Как вы думаете, что по этому поводу скажет Комиссия? Они получили претензию из Министерства потребления. Естественно, они переслали ее мне. И, естественно, я вызвал к себе вас. Вопрос в том, что вы намерены с этим делать. Боже милостивый! Вы только посмотрите на эти цифры! Одежда - пятьдесят один процент, продукты - шестьдесят семь процентов, развлечения и прием гостей - _т_р_и_д_ц_а_т_ь_ процентов! Вы хоть в чем-нибудь за этот месяц истратили свою норму?
      Мори с удрученным видом уставился на листок бумаги.
      - Видите ли, мистер Уэйнрайт, мы - я и моя жена - как раз вчера вечером обсуждали этот вопрос. Можете мне поверить, мы исправимся. Засучим рукава и... я думаю, все будет нормально, - закончил Мори не очень уверенно.
      Уэйнрайт кивнул, и в его голосе появились нотки симпатии.
      - Ваша жена. Дочь судьи Элона, не так ли? Хорошая семья. Я много раз встречался со старым Элоном. - Затем он резко добавил: - Ладно, Фрай, я вас предупредил. Меня не волнует, как вы выкрутитесь из этой истории, но я не потерплю, если Комиссия снова мне о ней напомнит, вы поняли?
      - Да, сэр!
      - Отлично. Вы закончили схему нового К-50?
      Мори вспыхнул.
      - Почти, сэр! Сегодня я дописываю на ленту первую секцию. Я очень доволен, мистер Уэйнрайт, честно, очень доволен. У меня получилось больше восемнадцати тысяч подвижных элементов, и это без...
      - Ладно, ладно, - Уэйнрайт опустил глаза на свой пустынный стол. Возвращайтесь к работе. И исправляйте все остальное. Вы это можете, Фрай. Потребление - долг каждого из нас. Имейте это в виду.
      Хауленд встретил Мори в испытательном зале.
      - Плохи дела? - сочувственно осведомился он. Мори хмыкнул. Кого-кого, а Хауленда это не касалось.
      Он уселся за пульт управления; Хауленд остался стоять за его спиной. Мори изучил матрицу параметров, сверяя их со схемой, затем включил установку и принялся прогонять ленту с тестами. Хауленд хранил молчание. Тесты шли безупречно, без единого сбоя, и Мори позволил себе отойти от пульта и с удовольствием зажечь сигарету. Теперь оставалось только нажать кнопку.
      - Давай, жми, - сказал Хауленд. - Ужасно хочется посмотреть.
      Мори усмехнулся, затем аккуратным движением вдавил кнопку "ПУСК". На пульте пробежали огоньки, запикал крошечный метроном - и это было все. Мори знал - на другом конце четвертьмильного ангара несколько роботов собирают модель К-50 - новый игровой автомат фирмы КРБ. Но с того места, где находились они, видеть это было нельзя. Мори взглянул на часы и записал в журнал время запуска конвейера. Хауленд быстро перепроверил его программу.
      - Все в порядке, - торжественно провозгласил он наконец и с силой хлопнул Мори по спине. - Зови на праздник! Как-никак, твоя первая работа, верно?
      - Да, моя первая самостоятельная...
      Хауленд уже выуживал из своего стола бутылку, которую держал специально для таких случаев.
      - За Мори Фрая! - с чувством воскликнул он. - Нашего великолепного разработчика! Поднимем бокалы за отличного парня!
      Мори выпил. Обычно он добросовестно уничтожал минимальную годичную норму выпивки, так что лишняя рюмка погоды не делала. Все хорошо в меру, подумал Мори и почувствовал, как во рту, в горле, в груди разливается тепло, а приятный жидкий огонь начинает тлеть где-то в самой глубине. И когда Хауленд, продолжая расхваливать К-50, предложил выпить еще, Мори - к своему удивлению - не возразил.
      Хауленд осушил рюмку.
      - Может, ты удивляешься, почему я так тобой доволен, Мори Фрай? спросил он ясным голосом. - Так я могу тебе сказать.
      Мори ухмыльнулся.
      - Ну, скажи.
      Хауленд кивнул.
      - Вот я и говорю. Потому, Мори Фрай, что я доволен всем на свете. Вчера вечером от меня ушла жена.
      Мори был шокирован, как только недавний жених может быть шокирован новостью о крушении семьи.
      - Быть не может! В самом деле?
      - Да, она покинула мою постель, мой дом, пятерых роботов, и я счастлив видеть, что ее больше нет. - Он налил еще по рюмке. - Женщины... Невозможно жить с ними и невозможно жить без них. Сперва вы вздыхаете, страдаете, добиваетесь, а потом... Ты любишь стихи? - спросил он неожиданно.
      - Некоторые, - ответил Мори осторожно.
      - "Доколе, о любовь моя, я буду биться головой о стену между нашими садами, моим из дивных лилий и твоим из роз..." Нравится? Я написал это Джоселин - моей жене, тогда невесте, - когда мы только познакомились.
      - По-моему, здорово, - сказал Мори.
      - А она со мной два дня не разговаривала. - Хауленд опрокинул рюмку в рот. - Эта девушка была сплошной характер. Я охотился за ней, как тигр. А потом я ее поймал. Дерьмо!
      Мори сделал глоток.
      - Что значит "дерьмо"?
      - Дерьмо, - Хауленд ткнул в Мори пальцем. - Дерьмо значит дерьмо. Мы поженились, и я взял ее в свой дом - дерьмо! - а вышел один обман... Дерьмо, я же говорю! После рождения ребенка случились у меня кое-какие передряги с Министерством потребления, так, ерунда, ничего особенного, но кончилось все дракой, дерьмовой дракой... С самого начала все шло к драке, понимаешь? Она сперва слегка придралась, и я, конечно, ей ответил, а потом - удар! - и мы готовы. Бюджет, бюджет, бюджет! Я, наверное, сдохну, если еще хоть раз услышу слово "бюджет". Мори, ты женатый человек, знаешь, на что это похоже, скажи мне правду. Скажи, у тебя встали бы волосы дыбом, если бы ты поймал свою жену на жульничестве с бюджетом?
      - Жульничестве с бюджетом? - поразился Мори. - Каким образом?
      - Ха, способов куча. Например, твои сношенные рубашки жена вдруг берет и вписывает в свою квоту. И ты остаешься с носом и с полной квотой на рубашки. Ну, ты понимаешь...
      - Проклятье! - воскликнул Мори. - Я об этом и не думал! Но Шерри никогда так не сделает.
      Несколько секунд Хауленд тупо на него смотрел.
      - Ну конечно, нет, - проговорил он наконец. - Давай-ка лучше еще по чуть-чуть.
      Поморщившись, Мори протянул рюмку. Шерри не из тех, кто жульничает, подумал он. Конечно, не из тех. Красивая, любящая девушка из хорошей семьи, ей такое и в голову не придет.
      Хауленд говорил чуть нараспев:
      - Нет больше бюджета. Нет больше драк. Нет больше "папа никогда так со мной не обращался". Нет больше придирок. Нет больше дополнительной квоты семейного потребления, ха-ха... Нет больше... Мори, что ты скажешь, если мы смоемся отсюда и немного выпьем? Я знаю одно местечко, где...
      - Извини, - сказал Мори. - Мне нужно еще поработать.
      Хауленд захохотал и протянул вперед руку с часами. Пока Мори над ними склонялся, чтобы разглядеть, часы пропикали час. Офис закрывался через несколько минут.
      - О! - сказал Мори. - А я и не представлял, что уже... Но все равно, Хауленд, спасибо, я не могу. Жена будет волноваться. Прости.
      - Конечно, будет волноваться, - хихикнул Хауленд. - Вдруг ей придется съесть вечером ужин на двоих...
      - Хауленд! - веско сказал Мори.
      - О, пардон, пардон! - Хауленд замахал руками. - Я ничего не имею против твоей жены. Просто, мне кажется, что Джоселин отшибла у меня охоту ко всем женщинам подряд. Знаешь, как это местечко называется? "У Дяди Пиготи в погребке, в Старом городе". Туда странные личности заходят, ты понимаешь, Мори, пару раз за последнюю неделю они устраивали... Я не хожу туда каждый день, как некоторые, но по случаю всегда рад, честное слово...
      Мори твердо прервал его.
      - Спасибо за приглашение, дружище. Мне нужно домой. Жена ждет. Желаю от души повеселиться. Увидимся.
      Он, пошатываясь, побрел прочь, у двери повернулся, чтобы отвесить вежливый поклон и, поворачиваясь обратно, с треском врезался лбом в дверной косяк. Удар, однако, был едва ощутим сквозь приятное оцепенение, охватившее все тело, и он с трудом воспринимал Генри, который хлопоча вокруг, без умолку трещал, рассказывая анекдоты, а потом Генри вдруг застыл, и Мори заметил, наконец, что по одной стороне его лица стекает струйка крови. С достоинством он вытер ее рукавом.
      - Это, черт подери, настоящая рана, - проговорил Мори с гордостью. Крову Генри, кровь! Но уж тебе-то, робот, пугаться нечего. Спрячь свою жестяную рожу. Я хочу думать. Понял?
      И он проспал в машине всю дорогу домой.
      Это было не просто похмелье, это было во много раз хуже.
      Казалось бы, ничего сверхъестественного - вы немного выпили, потом немного поспали; после этого полагается проснуться и с новыми силами браться за дело. Но нет ничего хуже, чем перепить, а потом недоспать. В голове стучит, во рту словно нагадил медведь и вообще кренит, как при шторме.
      Есть только одно лекарство.
      - Сделай-ка коктейль, дорогая, - хрипло проговорил Мори.
      И Шерри с удовольствием разделила с ним предобеденный коктейль. Шерри, нежно подумал Мори, как она прекрасна, прекрасна, прекрасна...
      Он вдруг заметил, что качает головой в такт мыслям, и это движение заставило его вздрогнуть. Шерри тут же подлетела сбоку и нежно притронулась к его виску.
      - Очень больно, дорогой? - спросила она сочувственно. - Наверное, ты где-то налетел на дверь?
      Мори посмотрел на нее пристальным взглядом, но ничего, кроме обожания, на ее открытом лице не прочел.
      - Да, слегка. Ерунда, - постарался он ответить как можно более бодро.
      Робот-дворецкий подал стаканы и удалился. Шерри подняла свой стакан, Мори взял свой... и тут до него донесся запах содержимого. Пальцы чуть было не разжались сами собой. Усилием воли он заставил себя сделать глоток.
      Как ни странно, это оказалось приятно, и коктейль, попав в желудок, не попросился обратно, и удивительный феномен разлившегося тепла начал свой второй круг... Мори допил залпом, махнул роботу, чтобы тот наполнил стакан снова, и попробовал улыбнуться. Лицо почему-то не слушалось.
      Следующий глоток исправил положение. Мори почувствовал, как на него нисходит счастье и покой, но не только выпивка была тому причиной. В прекрасном расположении духа он и Шерри сели за обеденный стол; они жизнерадостно болтали друг с другом и с Генри, и Мори даже несколько раз сентиментально посочувствовал бедному Хауленду, у которого не сложилась семейная жизнь, потому что на самом деле семейная жизнь - это просто уют, тепло, покой и доверие...
      Вздрогнув, он переспросил:
      - Что?
      - Это самый умный план, который я слышала, - повторила Шерри. - Он был такой смешной, этот коротышка, и какой-то нервный, ты понимаешь, милый? Он все время озирался на дверь, как будто ждал, что кто-нибудь придет. Вот глупость, верно? Зачем его друзьям следить за ним в нашем доме?
      - Шерри, пожалуйста, - настойчиво сказал Мори. - Повтори, что ты говорила о потребительских талонах?
      - Ну-у, дорогой! - протянула Шерри. - Это было утром, сразу, как ты ушел. Явился этот смешной коротышка и даже не сказал, как его зовут. Я с ним поговорила, я подумала, что это наш сосед, а с соседями никогда нельзя быть грубой, ты же сам говорил, дорогой, помнишь...
      - Потребительские талоны! - взмолился Мори. - Я не ослышался? Ты сказала, что он предлагал фальшивые талоны? Да?
      - Ну, в общем-то, да, - неуверенно проговорила Шерри. - Они действительно в некотором смысле фальшивые, ну, не совсем такие, как обычные, тот коротышка так и сказал. Но зато четыре за один, дорогой. Четыре его талона за один наш, представляешь, как выгодно?! Так что я взяла нашу книжку и оторвала парочку недельных талонов...
      - Сколько?! - прорычал Мори.
      Шерри заморгала.
      - Примерно... около двухнедельной квоты, - сказала она тихонько. Что-нибудь не так, милый?
      Мори ошеломленно закрыл глаза.
      - Двухнедельная квота, - повторил он. - Четыре за один. Да будет тебе известно, ты продешевила.
      - А откуда я могла знать? - запричитала Шерри. - Когда я жила дома, мне ничего подобного не предлагали! Я не знала, что такое трущобы, не знала, что такое обжорные бунты, не знала, что такое эти ужасные роботы и отвратительные, грязные, маленькие человечки, которые нагло лезут в твой дом!
      Мори вяло посмотрел на нее. Шерри снова плакала, но на этот раз ее слезы не производили никакого впечатления на грубую броню, которой неожиданно обросло его сердце. Робот Генри издал звук, который, будь он человеком, означал бы предупредительный кашель, но Мори приморозил его взглядом побелевших глаз.
      Угрюмым монотонным голосом, едва слышным сквозь рыдания Шерри, Мори проговорил:
      - Ладно, я тебе объясню, что ты наделала. Пусть даже эти несчастные талоны - обычная подделка, а не провокация. Лучшее, что можно с ними сделать - выбросить, пока нас с ними не поймали. Но что получилось? А получилось, что ты осталась на руках с двухмесячной нормой по фальшивым талонам. Может, ты еще не до конца уяснила, что пайковые книги - не просто украшение, так вот, я тебе говорю, - это не просто украшение. Каждый месяц их положено сдавать на проверку, чтобы доказать, что мы истратили свою месячную Потребительскую квоту. Каждая книга, как минимум, просматривается инспектором, а выборочно их проверяют ультрафиолетом, инфракрасными и рентгеновскими лучами, радиоизотопами, хроматографами, кислотами и щелочами и кучей других проклятых способов, которые изобрело проклятое человечество!!! - Его голос поднимался крещендо. - Если нам повезет и мы проскочим с одним таким талоном... Да мы просто не осмелимся - слышишь Мы просто не осмелимся! - использовать больше одного-двух таких талонов на дюжину настоящих! И это значит, Шерри, что ты купила не двухмесячный запас, а, в лучшем случае, _д_в_у_х_л_е_т_н_и_й_. Но поскольку - ты, конечно, этого никогда не замечала, - срок действия талонов ограничен, мы сможем использовать не больше половины этих бумажек! - Временами Мори казалось, что сейчас он вытащит из-под себя стул и обрушит Шерри на голову. - Более того, - продолжал он, - те талоны, которые ты отдала этому ублюдку, нужны были мне прямо сегодня, прямо _с_е_й_ч_а_с_, потому что, так уж получилось, и мне дали это понять, нам две недели придется жить на двойной норме. Как это ни печально. Но даже не это самое главное. О самом главном ты и не подумала. _И_м_е_т_ь _ф_а_л_ь_ш_и_в_ы_е _т_а_л_о_н_ы п_р_о_т_и_в_о_з_а_к_о_н_н_о_. Да, Шерри. Я бедный, Шерри; я живу в трущобе и знаю это. Мне еще предстоит долгий путь, прежде чем я достигну такого богатства и уважения, каких достиг твой отец, о котором я уже начинаю уставать слышать. Но я могу сказать тебе со всей определенностью - по крайней мере до сих пор я был честен. Всегда.
      Слезы у Шерри остановились, и к тому времени, когда Мори замолчал, она сидела с бледным лицом и сухими глазами. Мори иссяк, но раздражение его не покинуло. Некоторое время он мрачно смотрел на жену, потом встал, развернулся и выбежал из дома, хлопнув дверью.
      "Семейная жизнь! - подумал он на ходу. - Тьфу!"
      Он шел почти час, не разбирая дороги.
      И вдруг почувствовал... Не может быть, сказал себе Мори, наверное, это от похмелья. Хотя... И он признался себе, наконец, что да, похоже, он испытывает сейчас то самое чувство, которого не испытывал больше десятка лет. Он был голоден, просто голоден.
      Мори оглянулся вокруг. Он находился в миле от дома, в Старом городе, где жила, в основном, беднота. Отвратительные трущобы, Мори таких еще не видел - китайские пагоды, часовни в стиле рококо вокруг Версальского дворца... На каждом фасаде налипали пышные украшения; не было ни одного здания, которое не блестело бы и не сияло.
      Через улицу он заметил ослепительно изукрашенное заведение, в котором можно было поесть. "Проворная пчелка бюджета Билли" - так оно называлось. Уворачиваясь от сплошного потока машин, Мори пересек улицу. Вблизи заведение оказалось жалкой пародией на ресторан, но Мори чувствовал, что сейчас ему все равно. Он нашел место под пальмой в кадке - подальше от журчащих фонтанов и струнного ансамбля из роботов, устроился поудобнее и потребовал ужин, даже не поинтересовавшись ценами. И только, когда официант, приняв заказ, незаметно исчез, он вдруг вспомнил, что его потребительская книжка осталась дома. На душе стало еще противнее. Мори вздохнул. Отменить заказ? Нет, уже поздно. Ну и черт с ним! Подумаешь, еще один ужин сверх нормы. Делов-то!
      Поев, он почувствовал себя лучше. Покончив с profiterole au chocolat и оставив на тарелке примерно треть, что, в принципе, дозволялось, он заполнил чек, и, когда робот-кассир протянул клешню за его потребительской книжкой, Мори испытал момент торжества.
      - Нету! - сказал он громко. - Нету книжки.
      У роботов не было подходящего устройства, чтобы выразить удивление, но он попытался. Человек, сидевший позади Мори, подавился и пробормотал что-то о "трущобниках". Мори счел это за комплимент и покинул "Проворную пчелку" в почти хорошем настроении.
      Настолько хорошем, чтобы идти домой к Шерри? Секунду Мори думал об этом всерьез. Но он не собирался признаваться, что был неправ, да и Шерри тоже не готова, конечно, к тому, чтобы признать свою глупость. Да и вообще она уже спит, хмуро сказал себе Мори. Такова уж Шерри: ничто не могло лишить ее сна. Она даже не использовала свою квоту на снотворное, хотя Мори не раз ей об этом говорил. Конечно, напомнил он себе, он был не так уж и вежлив с ней, как положено молодожену. Но ведь и она, похоже, даже не поняла, из-за чего разгорелся весь сыр-бор. Ладно, сказал себе Мори, когда-нибудь это все равно кончится!
      Мужественный человек Мори Фрай, собственноручно надевший на себя богато изукрашенный хомут, решительно вышагивал по улицам Старого города.
      - Эй, Джо, хочешь провести время?
      Мори поймал вопросительный взгляд.
      - Опять ты?! - прорычал он.
      Коротышка уставился на него с неподдельным удивлением. Затем слабый отблеск узнавания промелькнул в его глазах.
      - Ага, - проговорил он. - Сегодня утром, да? - И он сочувственно закудахтал: - Как жаль, что ты не стал заключать со мной сделку, ах, как жаль! Но ничего, твоя жена оказалась сообразительнее. Конечно, ты меня малость расстроил, Джек, так что пришлось соответственно повысить цену...
      - Ты, подлец, ты обманул мою бедную, доверчивую жену! Мы вместе пойдем сейчас в ближайший полицейский участок, и ты все расскажешь им, понял?
      Коротышка поджал губы.
      - Мы... чего?
      Мори энергично тряхнул головой.
      - Ах ты, ублюдок! Я тебе скажу... - он замолк на полуслове, потому что на плечо ему легла огромная ручища.
      Хозяин оказался ей под стать, и странно было слышать от такого громилы вежливые, спокойные слова:
      - Этот джентльмен беспокоит тебя, Сэм?
      - Не очень, - ответил коротышка. - Но, по-моему, он чего-то хочет, так что не уходи.
      Мори высвободил плечо.
      - Не думайте, что сумеете меня запугать! Я немедленно иду в полицию!
      Сэм недоверчиво покачал головой.
      - Ты думаешь, закон будет на твоей стороне?
      - А как же иначе!
      - Что скажешь, Уолтер? - Сэм печально вздохнул. - Бедная женщина... Такая красивая леди.
      - Что это ты болтаешь? - потребовал Мори; коротышка задел его больное место.
      - Я болтаю о твоей жене, - объяснил Сэм. - Сам я, конечно, не женат. Но сдается мне, что если бы я был женат и моя жена вляпалась бы в какую-нибудь историю, то я не стал бы звать полицию. Нет, сэр, я бы постарался выкрутиться сам. Почему бы тебе просто с ней не поговорить? Заставить ее понять ошибку...
      - Погоди минуту, - прервал его Мори. - Ты хочешь сказать, что впутал в это дело мою жену?
      Коротышка расстроенно развел руки.
      - Это не я ее впутал, приятель, - сказал он. - Это она сама впуталась. Преступление ведь совершают двое, верно? Ладно, я продаю, не отрицаю. Но как бы я мог продавать, если бы никто не покупал, а?
      Мори угрюмо уставился на него, потом посмотрел на верзилу Уолтера. С тех пор, как он увидел Уолтера впервые, тот никак не уменьшился. Мори задумался. Драка отпадала, полиция отпадала, оставался не самый почетный путь - воспользоваться удобным моментом и удрать от коротышки снова.
      - Ну вот, - сказал Сэм, - рад видеть, что ты кое-что понял. Давай теперь вернемся к моему первому вопросу, Мак. Так как, хочешь неплохо провести время? Мне кажется, ты ловкий парень, мне кажется, тебя бы заинтересовало одно местечко, тут, рядышком, в конце квартала, а?
      - Так ты еще и местный зазывала, - горько сказал Мори. - Да уж, ты настоящий талант.
      - Спасибо, - кивнул Сэм. - По моему опыту, талонный бизнес затухает к вечеру. Люди лучше соображают в светлое время суток. Но я, можешь мне поверить, и в темное время в грязь лицом не ударю. Взять хотя бы то место, про которое я толкую, оно называется "У дядюшки Пиготи", совершенно необычное местечко, сказал бы я. А ты что скажешь, Уолтер?
      - Согласен с тобой на все сто, - пророкотал Уолтер.
      Но Мори уже думал о другом.
      - "У дядюшки Пиготи", говоришь? - спросил он.