КОРЕПАНОВ АЛЕКСЕЙ
      Средство для счастья
      Медведев утопал в подушке заднего сиденья лимузина, слева возле него и впереди возле шофера застыли охранники или почетные караульные, или, наоборот, конвоиры в строгих черных мундирах без украшений, рядом покачивался на такой же пышной подушке бесстрастный сопровождающий в штатском. Сзади, на некотором удалении, катили по шоссе еще три черных лимузина с крепкими парнями в мундирах и бесстрастными штатскими. Медведев пока не мог определить, почетный эскорт это или все-таки конвой для пресечения попытки к бегству, и с некоторой настороженностью смотрел в ветровое стекло на белую ленту шоссе, утекающую под клиновидный капот лимузина.
      В небе висели пухлые облака, вокруг простирались зеленые поля, проплывали за окном какие-то непонятные столбы, увенчанные голубыми конусами, изредка возникали в низинах возле прудов белоствольные рощицы и аккуратные белые домики - и опять тянулись зеленые поля со столбами.
      "Нет все-таки в природе разнообразия, - со вздохом сказал Ваня Пархоменко, когда "Прыжок" вынырнул из подпространственного колодца и обзорный экран включился. - Или голые скалы, или пустыня, или зелень вот эта. Лентяй нашу Вселенную создавал. Или догматик. Подмастерьем сработано, ремесленником, без вдохновения. Да, Луис?"
      Сейчас Ваня Пархоменко тоже ехал в одном из лимузинов, тоже безоружный, с транслятором на ремне. Правда, они оградили "Прыжок" силовым полем и растолковали прибывшей их встречать на летательных аппаратах команде, что специализированное транспортное устройство, в случае угрозы жизни членов экипажа в любой точке планеты, способно на разнообразные атакующие действия с достаточным эффектом поражения. Тем не менее, по прибытии черных лимузинов, их вежливо, но настойчиво попросили расстаться друг с другом, заверив в отсутствии каких-либо недобрых намерений.
      Экипаж "Прыжка" принял эти условия; отношения следовало завязывать на путях согласия, а не противостояния. К тому же любому мало-мальски разумному существу не составило бы труда придти к выводу о том, что исчезновение разведчиков послужит сигналом тревоги и может привести к ответным действиям.
      ...Летательные аппараты прибыли очень скоро после появления "Прыжка". Последовали взаимные попытки объясниться, и трансляторы торопливо проглатывали слова незнакомого языка, и с доблестью подтвердили свою репутацию: стало ясно, что планета называется Исора, и что автоматическая система данного надзирательного округа моментально засекла посторонних, и что уже сообщено по инстанциям и следует ждать прибытия официальных лиц. Много чего еще было сказано, но трансляторы переводили пока не все - не хватало словарного запаса. Тем не менее Медведев и Пархоменко поняли, что прибыли в Общество Всеобщего Благоденствия, а исоряне поняли, что два пришельца в аккуратных приталенных комбинезонах являются представителями планеты Земля.
      - Общество Всеобщего Благоденствия - это хорошо! - улыбаясь, сказал Пархоменко.
      Потом подкатили черные лимузины и землянам предложили проследовать в Столицу для официальных переговоров.
      - Думаю, столкуемся, - сказал Пархоменко. - Будем держать связь.
      - Только обычную, без мыслепередачи. Пусть знают, - ответил Медведев.
      Пархоменко понимающе кивнул и пошел к своему лимузину, а Медведев громко добавил, рассчитывая, что сопровождающие тоже услышат:
      - Ваня, связь по четвертому каналу.
      Сопровождающие, конечно, услышали, но никак не отреагировали.
      Монотонно гудел мотор, в машине было душно. Медведев расстегнул ворот комбинезона. Исорянин в штатском провел рукой по дверце - стекло чуть опустилось и в салон ворвался свежий воздух, - сказал что-то отрывистое, словно проглатывая окончания слов, и покосился на транслятор. Транслятор выдержал паузу и перевел: "Извините за некоторые неудобства, но таков регламент. Скоро прибудем в Столицу".
      Медвелев смахнул с виска капельки пота.
      - А что, вас часто посещают?
      Штатский, наклонив голову, выслушал транслятор, совсем по-земному неопределенно повел плечом и промолчал.
      Шоссе с размаху взлетело на холм, лимузин гулко рокотнул, и с вершины холма Медведев смог обозреть панораму Столицы.
      Столица выглядела ничуть не хуже тахейской, но и не лучше люсорианской - так, конгломерат зданий, разнокалиберностью своей напоминающих старые земные города. Ничего бросающегося в глаза - обычные, не совсем удобные с виду жилища, неширокие улицы, тротуары, выложенные серыми плитами, приземистые деревья с желтеющей листвой вдоль обочин, немногочисленные прохожие, провожающие взглядом черные лимузины, какие-то растопыренные конструкции на перекрестках, редкие встречные автомобили, чистые скверики с фонтанами и скамейками, знакомые уже голубые конусы на столбах возле зданий, прозрачные кубические помещения, заполненные застывшими в креслах исорянами, пешеходные мостики над улицами, большие зеркала и щиты с разноцветными надписями вдоль дороги.
      Медведев во все глаза рассматривал Столицу, его спутники замерли в деловитых позах, лишь шофер перебирал пальцами кнопки на панели управления. Лимузин, сбавив ход, катил по дуге, огибая очередной скверик с памятником: исорянин в длинном балахоне простирал руки к нависшему над ним голубому конусу. Медведев бросил взгляд на идущие сзади черные автомобили. И обнаружил вместо трех только один. Лимузин с Ваней Пархоменко и ведомый исчезли, вероятно, свернув на одном из перекрестков.
      Четвертый канал мгновенно среагировал на мысленную команду Медведева. Медведев спросил, специально не отключая транслятор:
      - Ваня, ты где? Куда пропал?
      Мундиры не шелохнулись, а штатский опять покосился на транслятор.
      - Все в порядке, Луис. Говорят - так надо, таков регламент, прозвучал голос Пархоменко.
      - Регламент, так регламент, - согласился Медведев и скомандовал "Прыжку": - Высшая готовность. Два телезонда на орбиту. Подтверди готовность.
      В левом рукаве коротко гуднуло. Медведев удовлетворенно кивнул, а штатский заметил:
      - Напрасно тревожитесь, таков регламент.
      Медведев развел руками.
      - Так ведь у нас тоже регламент. Определенная степень готовности во время контактов, это чтобы недоразумений избежать. Понимаете?
      Тротуары и зеленые газоны расступились, улица вдруг потеряла берега и выплеснулась в раздолье площади, залитой солнцем, и в глубине площади, оцепленной беспросветным полукольцом одинаковых массивных коричневых зданий, возникла прозрачно-легкая внизу и монументально-тяжеловесная вверху глыба Дворца (так определил этот колосс Медведев), а в общем-то сооружение не выше земных пирамид, цитронской Обители Ушедших или Дома Общения на раздираемой распрями Эсте.
      Лимузины замерли у высоких ступеней, ведущих к прозрачным стенам, мундиры выскочили и открыли обе задние дверцы, а штатский сказал:
      - Прошу пройти в здание надзора за Обществом Всеобщего Благоденствия.
      " Ах, надзора? Ну-ну... - Медведев полез из лимузина, застегивая комбинезон. - Что ж, пройдем в чужой монастырь..."
      Он и штатский, сопровождаемые по бокам мундирами, поднялись по высокой лестнице и Медведев хотел войти в парадные прозрачные необъятные двери, за которыми тоже застыли черные мундиры, но штатский повел его в сторону, в какой-то узкий проход между стеклянными стенами, и проход закончился обыкновенной зеленой дверью без всякой охраны. Мундиры сначала поотстали, а потом и вовсе пропали, штатский толкнул дверь, отступил, пропуская Медведева, и пояснил, когда они вошли в безликий коридор, упирающийся в еще одну зеленую дверь:
      - Прием будет здесь.
      И жестом пригласил Медведева следовать за ним.
      За дверью оказался вполне уютный зал со стенами, выдержанными в
      приглушенных серых тонах, длинным желтым столом, перегородившим помещение поперек, и двумя рядами кресел по обе стороны стола.
      - Прошу садиться.
      Медведев сел, а штатский садиться не стал и пояснил:
      - Моя миссия закончена и я удаляюсь. Ожидайте. Желаю приятно провести у нас время и, надеюсь, у вас никаких претензий нет.
      Ожидать претензий Медведева он не стал, и, окинув его напоследок вежливо-внимательным, но все-таки каким-то незаинтересованным взглядом, покинул зал.
      Медведев подождал немного и спросил по четвертому каналу, понимая, что за ним, наверное, все-таки наблюдают:
      - Ваня, как делишки?
      - Как делишки, караси? Ничего себе, мерси! - незамедлительно отозвался Пархоменко. - Сижу в темном зале, смотрю кино.
      - Какое кино? - не понял Медведев.
      - Обыкновенное. Знакомлюсь с Обществом Всеобщего Благоденствия. Между прочим, система обороны у них на уровне. Определенно могли нас пришлепнуть сразу по прибытии. Но не стали.
      - У нас с тобой с обороной тоже неплохо, - пробормотал Медведев. Опасности нет.
      - Все штатно, Луис. Потом обменяемся впечатлениями.
      - Хорошо. А я тоже сижу, жду аудиенции у местного начальства. Если что - сообщай.
      - Понял, - кратко ответил Пархоменко и отключился.
      Медведев еще немного посидел в одиночестве. Потом напротив него открылась незаметная до этого дверь и в зал вошли трое в серых костюмах. Первым шел высокий лысый исорянин с невыразительным лицом, а чуть позади, с обеих сторон, неслышно ступали по серому покрытию еще двое - сухощавый, с узкими губами, и другой, чуть поплотнее, c большим нocoм. Делегация остановилась перед столом и Медведев встал и представился:
      - Луис Медведев, сотрудник Дальней Разведки, член разведывательного экипажа. Второй член экипажа где-то у вас. Прибыли с планеты Земля.
      Транслятор окончил перевод, исоряне сели за стол напротив Медведева, тоже опустившегося в кресло, и лысый произнес, поглаживая длинными бледными ладонями поверхность стола:
      - Ответственные работники государственного аппарата Общества Всеобщего Благоденствия. Хотелось бы составить представление о планете Земля.
      - Извольте. - Медведев расстегнул нагрудный карман и вытащил информвидеоблок, а из другого кармана извлек плоскую коробочку декодера. Краткая информация для цивилизаций сходного типа.
      Он вставил блок в декодер, положил на стол - и стол исчез. Из черноты выплыл голубой шар Земли, и мужской голос начал комментарий.
      ...Блок работал ровно час. За этот час исоряне познакомились с историей человечества, начиная с добиблейских государств и кончая сегодняшней планетарной ассоциацией, освоившей Солнечную систему и создавшей опорные пункты в различных участках Галактики.
      - Вас устроила эта информация?
      Лысый переглянулся с коллегами.
      - Да, вполне.
      - А что можно узнать о вашем обществе?
      В разговор вступил узкогубый:
      - Какова цель вашего посещения?
      - Поиск жизни, естественно. Вместе как-то веселей.
      - Ну что ж, - сказал теперь уже большеносый. - Коротко о нашем обществе. Не будем вдаваться в историю, обрисуем лишь современное положение дел, потому что оно как раз и является вполне закономерным и желанным итогом исторического развития.
      Прозвучало это несколько высокопарно и Медведев насторожился, приготовившись к худшему - печальный опыт уже был.
      Вот о чем сообщил ответработник.
      Исора была единым обществом, не разделенным по классовому, национальному, религиозному и прочим признакам. В этом обществе отсутствовали внешние и внутренние враги, а также недовольные. Исоряне были равны в своих правах и обязанностях. Все, кроме личной собственности, являлось собственностью государства. Каждый исорянин добровольно трудился в меру своих сил и возможностей, соблюдая соответствующие заповеди, то есть не воруя, не убивая ближнего своего, не прогуливая и так далее. Каждый и получал по труду, хотя изобилие не допускалось, ибо, как сказал ответработник, изобилие развращает. В общем-то, отметил большеносый, населению можно было бы и вовсе не трудиться, потому что государство располагало вполне реальными проектами полной автоматизации производства, но осуществление этих проектов опять же развратило бы трудолюбивых исорян. Каждый работал на себя, а следовательно - на общество. На всеобщее благо. А отработав ежедневно положенное время, каждый тем самым мог воспользоваться одинаковым для всех правом на отдых. А еще исоряне имели права на образование, получение профессии, бесплатное медицинское обслуживание, жилье, обеспечение старости и нетрудоспособности. И прочие права, присущие любой истинно разумной цивилизации. Общество также содержало на иждивении инвалидов от рождения и одиноких граждан, потерявших трудоспособность.
      Общество было в состоянии отразить любую попытку агрессии извне, поскольку располагало превосходным оборонительным оружием, но никому не собиралось угрожать и вообще лезть в другие миры. Обществу Всеобщего Благоденствия и так было очень хорошо.
      - Думаем, этого достаточно, - подытожил большеносый, переглянувшись с двумя другими аппаратчиками. - В подтверждение сказанного можем устроить вам экскурсию, убедитесь сами. Вы удовлетворены нашим сообщением?
      - Не совсем. - Медведеву было невесело. - Как удалось добиться такой всеобъемлющей поголовной высочайшей сознательности?
      - В этом вся суть, - внушительно сказал большеносый. - Без сверхгениальной идеи и ее достойного осуществления никакой речи о всеобщем благоденствии и быть бы не могло. Пройдемте.
      Ответработники в серых, безукоризненно подогнанных костюмах поднялись из-за стола и гуськом направились к двери. Медведев последовал эа ними, стараясь подавить уныние.
      В центре просторного круглого помещения без окон возвышалось серое цилиндрическое сооружение с покатой приборной панелью.
      - Вот наше средство, - торжественно произнес лысый, что-то покрутил на панели, чем-то щелкнул - и цилиндр, протыкающий высокий куполообразный потолок, медленно заполнился бледно-голубым светом.
      Двое сопровождающих с благоговением следили за манипуляциями лысого и лица их выражали тихий восторг, а лысый, поглаживая маленькие блестящие рукоятки, продолжал, обращаясь к Медведеву:
      - Возьмем гражданина Икс, то есть произвольно выбранного жителя Столицы. Чем занимался гражданин Икс двадцать дней назад с семнадцати до восемнадцати часов?
      Лысый пошарил бледными пальцами по необъятной панели, в цилиндре звякнуло и из-под купола почти сразу прозвучало: "Магазин "Товары для отдыха" - переход через пятый сектор - стадион".
      - А что делал гражданин Игрек девятого числа Осеннего месяца между семью и семью пятнадцатью?
      Лысый опять что-то тронул на панели и голос из-под купола ответил:
      "Проход через восьмой сектор - предприятие дорожного оборудования".
      - Поставим другую задачу. - Лысый вдохновенно глядел на замершего Медведева. - Предположим, повторяю, только предположим, что в доме номер восемь тридцатой полосы пятого сектора совершена квартирная кража. Скажем, квартира номер два. И случилось это вчера. Вопрос: кто посещал вчера квартиру номер два?
      "Ота Лит, Кини Тол, Вери Кта", - отозвался купол.
      - Затем мы выясняем, что первые двое - это хозяева квартиры, - весело продолжал лысый, - затем получаем информацию о Вери Кта, его дальнейших действиях, находим краденое и воздаем преступнику по заслугам. Подчеркиваю, речь идет о ситуации нереальной, поскольку
      преступления у нас, как видите, невозможны.
      - И что, контролируется каждый шаг жителей Столицы? - выдавил потрясенный Медведев.
      Лысый улыбнулся и ласково погладил приборную панель.
      - Контролируется каждый шаг каждого члена Общества Всеобщего Благоденствия с рождения до смерти, и именно благодаря этой Великой Идее мы достигли вершин благополучия. В сущности, система проста, как все истинно гениальное. Вся территория разделена на надзирательные округа. Каждый гражданин с помощью Надзирателя, - лысый уважительно поклонился голубому цилиндру, - может наблюдать за любым другим гражданином - а Надзиратель есть в каждом доме - и быть в курсе всех его дел. В мозг каждого новорожденного вживляется датчик, новый гражданин нашего общества получает свой личный код и отныне может быть спокоен за свое существование. Великая Система Надзирателей охраняет наше счастье, а не в счастье ли смысл жизни любого разумного существа?
      - Конечно, - пробормотал Медведев, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. - А дети государственных чиновников тоже наделяются датчиками?
      - А как же! - одновременно воскликнули исоряне и лица их выразили искреннее недоумение по поводу вопроса.
      - А если кто-то спрячет ребенка, не захочет подвергать его контролю вашей Великой Системы Надзирателей?
      Лица ответработников стали совсем растерянными.
      - Н-не понимаю. - Лысый с сомнением посмотрел на транслятор, словно не доверяя правильность перевода. - Зачем? Мы открыты друг для друга, у нас нет и не может быть тайн, мы наичестнейшее общество. Зачем кому-то прятать ребенка? Не понимаю.
      - И никто не протестует против такого общества? - скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Медведев.
      Ответработники молча переглянулись и воззрились на него, и в глазах их отразилось не просто непонимание, а искренняя жалость к пришельцу, который не может уразуметь таких простых вещей.
      - Зачем же протестовать? - мягко сказал большеносый. - Зачем протестовать, если каждый счастлив? А вот раньше было плохо...
      - Ну конечно. Почему?
      - Плохо работали, воровали, убивали, не доверяли друг другу, - так же мягко пояснил большеносый. - Не было счастья. Спасибо Великой Идее воплотив ее, мы имеем то, что имеем.
      Луис всматривался в их лица и видел, чувствовал, понимал, что говорят они искренне, что они искренне верят в привалившее им подлинное счастье. Он подумал, что, конечно же, поначалу протестовали; протестовали люди того поколения, которому выпало жить в период внедрения Великой Идеи, то бишь создания Великой Системы Надзирателей, не могли не протестовать; пусть не все, но ведь протестовали же, потому что были разумными существами... Но не дремали карательные органы, и меч пришедших к власти сторонников Великой Идеи беспощадно обрушивался на бунтарей, и множилось число погибших, и оставшиеся в живых, устрашась репрессий, затихли и покорились, и дали жизнь новому поколению, поколению с датчиками в мозгу и личным кодом, поколению Эры Великой Системы Надзирателей, всевидящих, всезнающих и всепомнящих, наблюдающих за каждым шагом каждого гражданина от рождения до смерти. Новое поколение не было способно бунтовать, оно не знало уже другой жизни и искренне считало себя счастливым и даже не помышляло ни о каком другом счастье. Оно не знало, что такое протест против существующего положения дел, но если бы даже кто-то и попытался хоть что-нибудь переменить - его быстро бы усмирили бесстрастные парни в черных мундирах.
      Луис понимал, что эти чиновники, с сочувствием глядящие на него, тоже представители нового, совсем другого поколения, и они искренне, искренне верят... И ничего они не знают о прошлом, о том, что было до Эпохи Великой Идеи.
      - А как жили до введения системы надзора? Ну да, плохо работали, убивали, воровали. Но что вам конкретно известно о тех временах? Есть какие-то документы, фильмы, книги?
      Лысый исорянин медленно поднял руку и сжал пальцы в кулак.
      - Наша подлинная история начинается с Великой Идеи. То, что было раньше, не может никого интересовать. И не интересует.
      - А что такое история? - усмехнулся большеносый. - Неужели вы там у себя, на Земле, еще не додумались, что для каждого времени хороша своя трактовка истории? Если дважды два всегда четыре, то в истории может быть и пять, и шесть, и двадцать - все зависит от данного момента. Конечно, когда-то жили совсем не так, но зачем нам это знать? Разве будем мы более счастливы от этого знания?
      - Понимаю.
      - Ну вот! - обрадовался большеносый. - Надеемся, вы понимаете также, что дальнейшие визиты нежелательны. Нам от вас ничего не надо, вам от нас, хочется верить, тоже.
      В голосе большеносого прозвучала едва заметная угроза. Медведев хотел ответить, но узкогубый его опередил:
      - Мы вас, разумеется, не гоним, можно устроить хоть десять экскурсий, но вы ведь должны понять...
      Медведев одернул комбинезон и сдержанно поклонился.
      - Пожалуй, обойдемся без экскурсий. И так все ясно.
      ...Назад, к "Прыжку", разведчиков доставили те же черные лимузины. Вечерело, в низинах сгущался туман, и из тумана вздымались похожие на старинные виселицы столбы с голубыми конусами - зоркими глазами Надзирателей, день и ночь, день и ночь, день и ночь пекущимися о счастье граждан Общества Всеобщего Благоденствия.
      Медведев вдруг подумал, что эти машины когда-то могли быть созданы
      совсем с другой целью: например, для контроля за уличным лвижением. Или для наблюдения за неблагонадежными элементами. Или для изучения пассажиропотоков. Или для учета миграции населения. Или для чего-нибудь еще. Но пришла ведь кому-то в голову поистине Великая Идея, и ее поддержали там, наверху, во Дворце - и родилось и покрыло планету Исора Общество Всеобщего Благоденствия...
      С ними вежливо попрощались, разве что не помахали платочками, а знакомый штатский с внимательно-вежливым взглядом посоветовал напоследок:
      - Прошу вас, будьте благоразумны. - Он прищурился и, подняв лицо к темнеющему небу, сухо добавил: - При повторных визитах случались неприятности.
      - Выводы будем делать не мы, - так же сухо отозвался Медведев.
      - Пошли, Луис. - Пархоменко кивнул штатскому. - Извините, мы вас покидаем.
      - Рады были встрече, - бесстрастно-вежливо проронил штатский, повернулся и неторопливо зашагал к лимузинам, где стояла группа в черных мундирах.
      - Поехали! - скомандовал Медведев и, не удержавшись, стукнул таки кулаком по гладкой опоре "Прыжка". - По-моему, здесь нам просто нечего делать.
      Потом, уже в отсеке управления, он спросил:
      - И что же дальше, Ваня?
      Пархоменко сосредоточенно копался в старт-блоке и ответил не сразу.
      - Вторгаться глупо. Внедриться невозможно. Елки-палки, они ведь счастливы - ну и пусть сидят со своим счастьем! Нам бы так жить, а то все суемся, суемся куда-то, вечно какое-то там томление, стремление... А может, вот он, идеал-то?
      - Ну и оставайся, Ванюша, - хмуро посоветовал Медведев. - Ты не привыкнешь - дети твои привыкнут. Вот и ладушки.
      - Да уж спасибо. Но решать-то все равно придется, согласен?
      - Посмотрим. Давай-ка побыстрей, что-то здесь тоскливо.
      - А чем сидеть, просчитай, дорогой, пятую вводную.
      - Все уже просчитано. - Медведев вздохнул. - Измерено все и взвешено. Только вот неуютно мне от такого счастья.
      - А что такое счастье? Ладно, карета подана - можно стартовать. Разберемся и решим.
      - А если не решим, Ваня?
      Пархоменко пожал плечами.