Если нет проблем

Корепанов Алексей
Если нет проблем

      КОРЕПАНОВ АЛЕКСЕЙ
      Если нет проблем
      Собственно, Курилов не собирался возвращаться с работы именно этим путем, но, как всегда бывает, на его решение повлиял ряд труднопредсказуемых факторов. Во-первых, пришлось задержаться на работе близился конец квартала. Во-вторых, в гастрономе появились сосиски и их атрибут - солидная очередь, а в холодильнике у семейства Куриловых было пустовато. В-третьих, желанный автобус даже не притормозил у остановки, потому что был битком набит, и Курилову пришлось дожидаться следующего. В-четвертых... Но, пожалуй, хватит. Именно в силу этих причин, увидев прореху в заборе новостройки, Курилов не смог удержаться от искушения значительно сократить путь домой, тем более, телевидение уже начало трансляцию очередной хоккейной встречи.
      Курилов просунул в щель "дипломат", протиснулся сам, подошвы его ботинок поехали по неровному льду - и он, твердо усвоив из прессы, что лучше правильно упасть, чем пытаться удержаться на ногах и в итоге заработать вывих, а то и перелом, сгруппировавшись, упал на бок, выпустив из руки "дипломат".
      Уже потом, из разговора с соседом-школьником, большим знатоком фантастической литературы, Курилов узнал, что просто-напросто провалился в заурядную пространственно-временную дыру, которых, оказывается, полным-полно в самых неожиданных местах любых вселенных.
      Тогда же, в момент падения, Курилов этого не знал и, пронесясь сквозь темноту, с недоумением обнаружил, что лежит на чем-то розовом и мягком, и что "дипломата" с сосисками поблизости нет.
      Он поправил шапку, машинально отряхнул пальто, впрочем, совсем не испачканное, сел на розовом и мягком, оказавшимся чем-то вроде мелкого песка, - и осмотрелся. Пейзаж оказался настолько странным, что Курилов всецело сосредоточился на его изучении.
      Он сидел на вершине небольшой розовой горки, у подножия которой зеленела густая трава. Чуть поодаль сбились в стайку низкорослые деревья с коричневой, словно отполированной листвой и красными плодами, похожими формой на огурцы. За деревьями виднелась зеленая равнина или поле с разноцветными сооружениями наподобие больших детских кубиков, а дальше темнел лес. Кстати, в безоблачном небе мирно светило солнце и Курилову пришлось снять шапку и расстегнуть верхние пуговицы пальто.
      Еще пейзаж характеризовапся тремя такими же розовыми горками, одна из которых была полуразрушена, желтыми, голубыми, оранжевыми и других цветов странными конструкциями, вздымающимися над лужайкой, большой гладкой площадкой, величиной с два футбольных поля, абсолютно ровной и пустой, высокой черной колонной у леса, десятком извилистых дорожек и золотистыми обручами, стоящими в два ряда. Пейзаж характеризовался и чем-то еще, просто Курилов не смог вот так сразу все это воспринять и освоить.
      Он успел до конца расстегнуть пальто и сдернуть с шеи шарф, но не успел как следует все рассмотреть, а сзади к нему уже обратились с вопросом.
      - Тебе не жарко?
      Курилов сначала ответил: "Жарковато", - а потом повернулся на вершине своей горки и посмотрел, кто же это интересуется.
      По ту сторону горки лежали на поле белые шары разной величины, и линия горизонта тоже пряталась за лесом. У подножия горки стоял босоногий юноша с нежным лицом и черными кудрями. Бедра юноши опоясывала узкая серебристая полоска, еще одна полоска серебрилась на плечах. Телосложением и изяществом юноша походил на известную статую Давида.
      - А ты разденься, - посоветовал Давид, щурясь от солнца.
      Курилов медленно и покорно снял пальто и шапку и положил рядом с собой. Спускаться с горки он не решался.
      - Где я? - спросил он спустя некоторое время, в течение которого юноша успел сесть на траву и закрыть глаза. - Кто вы?
      - Да так, - уклончиво ответил Давид. - А ты, конечно, имиджер. Или фруверт?
      - Фру... что? - не понял Курилов.
      Юноша открыл глаза и приподнял бровь.
      - Ясно. Спрашивай.
      - Я же спрашивал, - резонно заметил Курилов. - Где я? И куда девался "дипломат"? Там сосиски.
      - О! - Давид сделал ленивое движение, золотистые обручи, сорвавшись с места, покатились к лесу, все убыстряя ход, вспрыгнули друг на друга, образовав красивую цепь, - и растворились в воздухе. - Фабрикаты, как правило, не транктируют. Правда, только орт-классификации. И что значит где? За пределы континуума, насколько мне известно, выйти еще не удавалось, хотя попытки, конечно, были. Лют-прорыв и квазинария.
      Курилов ослабил узел галстука и понял, что хоккей он посмотреть вряд ли успеет.
      - Но это, по крайней мере, планета Земля? - робко спросил он чернокудрого незнакомца.
      - Ах, вот в каком смысле? Конечно. И заметь, не в транслатальной субстуре, а вполне контингентированно.
      - А какое именно место? - настаивал Курилов, начиная чувствовать некоторое раздражение от терминологии юноши. - Какая страна? И как я сюда попал? Только, пожалуйста, попроще, я химико-технологический заканчивал, и давно уже, да и работаю не по профилю.
      - Место в смысле данного места довольно коллинтарное. Видишь ли...
      - Попроще! - взмолился Курилов.
      Юноша задумчиво похлопал ладонями по мускулистым бедрам.
      - Попроще... Да я и так просто. Но как тебе объяснить, если ты фруверт? Разные уровни, тут никакого наложения не получается, потому что я на своем, а по-другому не умею.
      - Понял! - обрадовался Курилов. - То, что для вас ясно, я уразуметь не могу, а вы объяснить не можете, да?
      - Та же самая типичная сиборда, - задумчиво проговорил Давид, опять сделал ленивое движение, и над лесом пронеслись, возносясь к небесам, зеленые сполохи. - Преломленный эффект того самого Валтасара или даже суфр. А я ведь, собственно, и не говорю. И все равно совмещения нет. Давай так: твой конкретный вопрос - мой конкретный ответ. И в общем-то, миксис на убыль.
      - Давайте! - охотно согласился Курилов на разумное и очень понятное предложение. - Только что-то не очень у нас получается. Значит, я на Земле?
      Давид кивнул.
      - Как я сюда попал?
      Давид поморщился, подтянул колени к мускулистому животу, обхватил их мускулистыми руками.
      - Понял, - сказал Курилов. - Значит, не пойму. Ладно. Какая страна?
      - Нет, - лаконично отозвался Давид.
      - Как? А куда же они подевались?
      - Единое планетарное общество.
      Курилов охнул и чуть не свалился со своей горки. Фантастикой он не увлекался, но "Машину времени" в школьные годы читал. Ему показалось, что горизонт на мгновение покачнулся. Потрясенный Курилов с трудом проговорил:
      - Я попал в будущее?
      - Сложно ответить. Если взять один темпоральный вектор - да, если другой - нет, а если начать выяснять по троичному полю...
      - Но я не в своем времени? - перебил Курилов.
      - Не в своем.
      - Назад вернусь?
      - Что считать возвращением? Тут несколько порядков... Миксис убывает, конфигурация меняется, а по сути, трансляция, грубо говоря, не есть достаточно разумное...
      - А как же быть? - растерялся Курилов.
      - Я же говорю: миксис убывает, и в известном смысле что-то вернется...
      Курилов вскочил на ноги.
      - Как это "что-то вернется"? В каком известном смысле?
      Юноша лениво потер мускулистую грудь и вздохнул.
      - Ох, сложно. Я просто хочу учесть все параметры, а если крайне, повторяю, крайне упрощенно, то, конечно, вернешься.
      - Так бы и говорили. - Курилов успокоенно опустился на розовый песок.
      Юноша повел рукой, за его спиной возникло что-то белое и пушистое на вид, и юноша погрузился в это белое и пушистое, как в ванну с шампунем, так что осталась видна только чернокудрая голова.
      - Еще? - расслабленно донеслось из пены. - Только так все трудно.
      - Значит, в будущем... - пробормотал Курилов, соображая, о чем бы таком расспросить. - Войн, конечно, у вас нет?
      - Войн... войн... - Юноша наморщил нежный лоб, просветлел лицом. Ах, войн? Нет.
      - Прекрасно. А энергетическая проблема? Энергии хватает?
      - Энергии хватает.
      - Голод, болезни?
      Юноша удивленно посмотрел из своего пузырящегося шампуня.
      - Голод - это когда нечего есть, - пояснил Курилов. - Хлеба нет, масла, сосисок вот. А болезни - это когда болен человек.
      Юноша молчал и потирал лоб.
      - Ясно, - сказал Курилов удовлетворенно. - А в космос далеко залетели?
      - Нет, - с облегчением ответил Давид, отняв руку ото лба. - Вообще не залетели.
      - Почему? А кто же его будет покорять? А мы-то стараемся!
      - Зачем? У нас все есть.
      Курилов округлил глаза и совсем развязал галстук.
      - Откуда?
      - Репликация.
      Это слово было Курилову смутно знакомо, а возможно, он спутал его со словом "аппликация".
      - Пояснить можно?
      - Можно. - У юноши был немного рассеянный вид, словно он к чему-то прислушивался. - Самовоспроизводящиеся структуры. Создаем все, что нужно и сколько нужно. Никаких проблем.
      - Никаких проблем... - растерянно повторил Курилов. Ему вдруг стало грустно и обидно. - А не скучно вам? Ну, без проблем. Чем же вы тогда занимаетесь?
      Юноша перестал прислушиваться и совсем погрузился в пену.
      - Миксис почти на нуле, - раздался его спокойный голос. - На вопрос о наших занятиях ответить сложно. Тут ведь множество факторов...
      - Вот вы лично чем занимаетесь?
      Чернокудрая голова вынырнула из пены, на Курилова спокойно посмотрели голубые глаза Давида.
      - Лично я занимаюсь уборкой.
      - Уборкой чего?
      - Отходов. Поликомпонентная деятельность предполагает некоторые отходы, хотя и необязательно. Но тут нужно исходить из принципа необходимости, понимаешь? Отходы все-таки нужны для того, чтобы был нужен я. Думаю, это вполне позитивное решение.
      - Так вы, выходит, что-то вроде дворника? - изумился Курилов.
      Юноша опять наморщил лоб.
      - Ну, есть у нас такие люди, - пояснил Курилов. - Убирают всякий мусор, листья опавшие, окурки, бумажки всякие.
      Давид понимающе улыбнулся.
      - В этом смысле, конечно. Хотя... А чем оперируют эти... двор- ники?
      - Чем убирают?
      Давид кивнул.
      - Метлой убирают. Есть у них такое орудие производства - метла. Инструмент такой. Состоит из длинной палки, к нижнему концу крепятся прутья - высохшие ветви растений, - вот он берет метлу и убирает мусор. Подметает.
      - Ясно. Если уж так упрощать, то я не дворник, а метла. Потому что дворник - человек.
      - К-как? - бормотнул Курилов и, пошарив рукой, нахлобучил шапку.
      - Именно метла, - просветлев лицом, повторил Давид. - Сейчас просто момент функционального перерыва. А это все, - он широко повел рукой вокруг, - как бы временно реализованные мои... н-ну... Нет, сложно! - Он досадливо нахмурился, рощица с красными огурцами задрожала, расплылась и превратилась в некие гигантские подобия сосисок. - Скажем так: функции демиурга не утрачиваются, но трансформируются в соответствии с новой символикой, и террестация никогда не следует ограниченному выводу офранинга...
      - Так вы человек или нет? - вскричал Курилов.
      Юноша всплыл из пены, мечтательно заложил руки за голову, потянулся всем мускулистым телом.
      - Привычка. В период функционального перерыва все мы, возможно даже и неосознанно, стремимся принять вид людей. Здесь есть несколько объяснений, но миксис уже на точке схлопывания. Все мы имиджеры. Вот тебе и влияние людей. - Давид покачал головой. - Их нет, а мы постоянно в них перевоплощаемся, и тут, конечно, действует, хотя и не в полном объеме, правило рикошетирующих плоскостей, но, с другой стороны...
      - Куда же они делись? - вцепившись в лежащее рядом пальто, просипел Курилов.
      Юноша вздохнул.
      - Ушли. Что им здесь было делать? Можно понять...
      - Куда?
      Давид не успел ответить. В лицо Курилову плеснула темнота, и в следующий момент он чувствительно приложился подбородком к чему-то твердому и холодному.
      Потом Курилов надел пальто, поглядел вокруг, отыскивая шарф, - но шарфа не было - и подобрал лежащий в снегу "дипломат". Подбородок побаливал.
      "Ушли, - думал он, пробираясь по захламленной территории новостройки. - Метлы... Репликация... Никаких проблем..."
      Он вспомнил очередь за сосисками и спросил себя: "А согласился бы ты, гражданин Курилов, жить без проблем?"
      Он шел домой, потирал подбородок и хмыкал.