– Так, значит, я остаюсь. Да, мадам? – проговорил Черный Сэм.
      Примерно через час, когда Сэм направлялся на север острова, три вооруженные джонки Эли бросили якорь в Норт Саунд и высадились на берег у причала рядом с бараком, где держали предназначенных для продажи китайцев. Обычно здесь царило оживление – кузнецы работали с кандалами, а надсмотрщики загоняли китайцев в трюмы стоящих у пристани судов. Но сегодня никто не ждал неожиданных гостей, и все было тихо и спокойно. Даже птицы не пели в этом месте, где обычно тучей носились чайки; казалось, что Норт Саунд похож на запечатанную гробницу.
      У дверей сарая неподалеку от барака для китайцев стоял здоровенный охранник, который при приближении Эли мгновенно к нему подошел.
      – Они знают о вашем приезде, мистер Боггз?
      – Скоро узнают – сказал Эли, отталкивая его в сторону.
      В сарае сидели пять человек: Ганс Брунер, Джеймс Уэддерберн, доктор Скофилд, мистер Гудчайлд и мистер Деннинг, заместитель губернатора Колонии. Когда вошел Эли, удивленные лица присутствующих обратились к нему. Первым пришел в себя Брунер, бывший первый помощник капитана на печально известной «Монголии».
      – Что вы здесь делаете, Боггз? Что-то я не припоминаю, чтобы вас приглашали.
      – Просто услышал и пришел, – ответил Эли. – И что здесь происходит, черт возьми?
      Доктор Скофилд поднял худое, довольно красивое лицо.
      – Это конфиденциальная встреча «Организации морских перевозчиков». Нам здесь не нужны посторонние.
      – Нужны или не нужны, но я здесь, – послышался ответ. – Это мои воды, а вы нарушаете мои границы.
      Но в это мгновение в сарай вошел еще кто-то и с яростью выкрикнул на кантонском наречии:
      – Уж кому-кому, а тебе должно быть известно, что эта территория моя!
      Это был сын Чу Апу. Он был похож на своего чокнутого отца – смуглый, бородатый, со слишком тонким для такого могучего тела голосом, вырывавшимся из его бескровного рта наподобие визга. Ходили разговоры, что он еще свирепее, чем был его отец, женщины боялись его, а дети убегали при его появлении.
      – Верно, мой друг Эли! – Это он проговорил уже с подчеркнутым радушием, протягивая для приветствия руку. Эли проигнорировал его попытку наладить дружеский контакт. – Да, и он интересуется, что вы делаете на чужой территории?
      – Послушай, давай рассуждать здраво, – вмешался доктор Скофилд.
      – Согласен и поэтому спрашиваю, почему это вы действуете не по правилам? – ответил Эли. – Пять лет назад, когда мы с Чу Апу определили границы, воды возле острова Грин были признаны моими. Я мог подходить с западной части Сульфурского канала и отходить от Норт Саунда до тех пор, пока меня несет ветер, ну а все, что находится западней Восточной Ламмы, принадлежит Чу. Все оговорено и подписано – джентльменское соглашение. Вот я вас и спрашиваю еще раз: что вы здесь делаете?
      – А я спрашиваю вас, – спокойно произнес Джеймс. – На каком основании вы делаете подобные заявления? Джентльменское соглашение – это не закон. – Тебе известно что-нибудь об этом соглашении? – обратился он к сыну Чу.
      Тот покачал головой. Джеймс продолжал:
      – Моя компания «Смит и Уэддерберн» имеет право аренды острова Грин на десятилетний срок, поскольку старик выкупил у Империи «Домик отдыха», а это произошло еще задолго до того, как вы начали плавать в здешних водах.
      – Возможно, – отозвался Эли, – однако вы все равно не имеете права входить в эти воды без моего согласия. Самые разные корабли приходят и уходят из Макао, но все равно он принадлежит Португалии. Поставка опиума в Центральный Китай все еще невыгодна, вы про это не забыли?
      Скофилд поднял голову.
      – Кто говорит про опиум?
      – Я говорю, и все тут, конечно, понимают о чем идет речь, – сказал Эли. – Как бы то ни было, это тоже незаконно, впрочем как и торговля желтым товаром.
      – В Гонконге свои законы!
      – Могу поклясться, что губернатору ничего об этом не известно.
      – Известно. И мне известно. Я прекрасно осведомлен о том, что происходит, и полностью это одобряю, – сказал вице-губернатор Деннинг.
      – Может быть, ты и одобряешь, однако ты – всего лишь подпевала, здесь все решает губернатор. – Все промолчали. – Ну а если он это дело одобряет, и все законно, вы, верно, не станете тогда возражать, если я кое-что здесь осмотрю? – гнул свое Эли. – Для начала мне бы хотелось заглянуть вон в тот барак.
      Присутствующие испуганно переглянулись.
      – Я думаю, его надо включить, – сказал Брунер. – Иначе он будет здесь вынюхивать, пока не найдет того, что ему не понравится.
      – Хорошо. Пять процентов, – твердо произнес Джеймс Уэддерберн.
      – Ну уж нет, – сказал Эли. – Вы самовольно плаваете в моих водах, так что мне положено двадцать процентов от прибыли.
      – Двадцать? – воскликнул Брунер. – Мы даже брокерам платим только пять!
      – А если мы откажемся? – спросил Джеймс.
      – Тогда я заряжу пушки на своих джонках, стоящих в Норт Саунде, и смету вас в море.
      – Господа, господа, так дела не делают, – вмешался Деннинг, бывший неплохим дипломатом. – Давайте все обсудим. Совершенно очевидно, что мистер Боггз понимает, что торговля китайцами сулит немалые прибыли, и желает получить свою долю. Это справедливо, если мы признаем, что прибрежные воды действительно принадлежат ему. Или же нам следует изыскивать более дешевые трассы. Сейчас, когда прекратилась продажа Китаю опиума, наши доходы падают. А торговля желтым товаром – идеальное средство возместить упущенную прибыль. Мандаринам требуются работники, и почему мы должны этому препятствовать? Предлагаю сразу обо всем договориться. Мы берем в долю шестого партнера: Эли Боггза. В конце концов, у него есть права на завод Стэнли, и давайте постараемся с ним сговориться, ведь мы же нуждаемся в его услугах – разве не так? Без пороха нам не удалось бы покорить Форт Боуг и, того и гляди, он снова нам понадобится.
      – Я также желаю иметь доступ к вашим бухгалтерским книгам, – сказал Эли.
      – Неужели ты не доверяешь нашему слову? – спросил Джеймс.
      – Само собой. Я же знаю, что все вы здесь – отъявленные жулики.
      – Мне кажется, он много себе позволяет, – сказал доктор Скофилд, – но, похоже, он знает, что к чему.
      – Это уж точно, – сказал Брунер. – Мы с ним такие дела проворачивали. Да, Эли?
      – Да, дела, которые пока для тебя не закончились, – в голосе Боггза прозвучала угроза.
      – Давай сейчас не будем!
      – Что случилось – еще какие-то осложнения? – спросил Деннинг.
      – Никаких осложнений, – сказал Эли. – Просто мне придется проделать дырку в одном мерзавце, если я не получу от него ответа на один вопросик.
      Брунер пожал плечами.
      – Ничего особенного, джентльмены. Небольшое недоразумение, которое нам надо будет разрешить.
      – Ну да, совсем небольшое, – сказал Эли. – За которое могут и вздернуть, даже в этой стране. Пятьдесят тысяч долларов – деньги за выкуп, мистер Брунер.
      – Ну это ваше дело, решайте сами, – сказал Джеймс. – А мы продолжим обсуждение? Когда состоится следующая отгрузка китайцев?
      – Завтра, – ответил мистер Сунг.
      – Куда они прибудут на этот раз? – спросил Гудчайлд. – Не забывайте, что мне нужны посадочные документы.
      – В Перу, по-моему?
      – Это зависит от брокера, – сказал Скофилд – Этот транспорт пойдет через Макао.
      – И сколько всего?
      – За следующие полтора месяца – четыре тысячи китайцев.
      – Но это как раз период тайфунов! – сказал Эли.
      – Все предусмотреть невозможно. Мы готовы нести потери.
      – Ну да, ведь они всего-навсего китайцы, – с издевкой в голосе произнес Черный Сэм, который только что вошел и двинулся к месту рядом с Эли.
      Эли поднял голову и посмотрел в лицо человека, сидевшего перед ним. Так, значит, это и есть муж Милли Смит, и она отдалась этому ничтожеству, карикатуре на мужчину.
      Считает себя джентльменом в стране дикарей, подумал Эли, а сам продал душу Маммону, все гребет и гребет, ничего не отдавая взамен. Таким типам неведомы ни сострадание, ни жалость. Впрочем, и старый Смит, отец Милли, тоже заслуживал хорошей порки. Если уж говорить о коррупции, то он-то здорово погрел на ней руки. Интересно, думал Эли, поняла ли это Милли, живя в своем роскошном «Английском особняке», – и приняла ли. Он-то слышал, что говорили об Уэддерберне – самый большой мошенник в христианском мире, включая христианскую колонию в Гонконге.
      Перед Эли была жирная, прыщавая физиономия со змеиными глазками, в явном замешательстве перебегающими то на одного, то на другого; алчность и хитрость затаилась в них. Господи, помоги Милли, подумал он, – прямо со школьной скамьи и угодить в лапы такого мерзавца. Неудивительно, что ходили разговоры о ее психическом расстройстве, что бы там ни было на самом деле. И Эли охватила такая ненависть к этому человеку, что он едва сдержался, чтобы не схватить этого подонка за Горло.
      – А что это за разговоры о выброшенных на берег людях в кандалах? – неожиданно спросил он.
      – Не верьте всяким россказням, – сказал Джеймс.
      – Я слышал это от тех, кому доверяю.
      – Если бы людей в кандалах выбросило на берег острова, то я бы знал об этом, – сказал мистер Сунг.
      – Тогда вы не станете возражать, если я немного здесь поброжу?
      – Где именно?
      – Ну, загляну, например, в барак, где содержатся китайцы.
      – Почему в барак? – подозрительно глядя на него, спросил Гудчайлд.
      – Потому что именно там я и рассчитываю найти грязь.
      Они пошли в Сторону барака, где держали узников. Во главе процессии шли Эли с Черным Сэмом.
      Это было одноэтажное сооружение из бамбука и тростника с каменным полом. По обеим сторонам коридора, по которому с генеральской повадкой вышагивал Эли, стояли узкие деревянные топчаны, на каждом из которых лежал китаец. Над топчанами в несколько ярусов располагались нары, на которые можно было взобраться с помощью навесных лестниц. Нары доходили почти до самого потолка. Четыре тысячи человек вдыхали смрадный воздух, поскольку дыры в крыше были единственной вентиляцией.
      Посреди барака стояла плита, на которой в огромном котле варился рис с овощами, дым от плиты выходил сюда же. Оборванный китаец накладывал это варево в миски, поскольку время было обеденное.
      – Их кормят два раза в день, – объявил Джеймс. – Блюдами из риса.
      – Как я понимаю, это делается для того, – сказал Эли, – чтобы придать им более товарный вид, в сравнении с тем, в каком они прибыли сюда?
      – Им здесь лучше, чем в своих деревнях, – вмешался Брунер. – Разве не так? Их бесплатно везут на землю обетованную, бесплатно кормят и дадут какие-то деньги, когда они прибудут на место.
      – В Перу? – спросил Черный Сэм.
      – Эта партия отправится именно туда, – сказал Джеймс.
      – А сколько, вы говорите, здесь китайцев? – как бы между прочим спросил Эли.
      – Каждая партия состоит примерно из четырех тысяч, в ближайшие полтора месяца мы должны переправить всего восемь тысяч.
      – Путь пролегает через Макао? – спросил Черный Сэм.
      – Да. Мы передаем их португальскому посреднику, и на этом наша миссия заканчивается.
      – И сколько вы получаете за каждого?
      – Вы же вроде собирались лично ознакомиться с учетными книгами.
      – Да, сразу как мы выйдем отсюда. Так сколько? Скофилд, сосредоточенно нахмурившись, стал подсчитывать.
      – Примерно двести долларов за голову – это то, что получаем мы. Сколько получают брокеры, посредники в Макао и торговцы на месте, мы не знаем, это нас уже не касается.
      – Отлично, – с улыбкой заметил Эли. – Я как раз подсчитал свою долю – восемь тысяч с первых четырех тысяч.
      – Ну это еще надо обсудить, – хмуро заметил мистер Сунг. – Не забывайте, что мы еще должны платить определенную долю государственным чиновникам, мистер Боггз.
      – Этот вопрос – моя доля прибыли – обсуждению не подлежит, зачем же Нам ссориться? – Эли ухватил себя за лацканы куртки и широко улыбнулся. – Да, джентльмены, это мне подходит. – Он остановился возле топчана, на котором скорчился один из китайцев – худой, как скелет, с изможденным, как у призрака, лицом. Не обращая ни на кого внимания, он склонился над своей миской и, быстро работая палочками, с присвистом и чавканьем поглощал дымящееся варево. Неожиданно он почувствовал, что на него смотрят. На лице крестьянина появился страх.
      – Откуда ты? – спросил его по-китайски Эли. Тот уставился на него, вытирая с бороденки слюну. – Шантунг, сэр.
      – И что ты делал в Шантунге?
      – Я был рудокопом, сэр, – работал на Клейлинга.
      – И что привело тебя сюда?
      Человек оглянулся вокруг, глаза его сузились, на морщинистой коже стали видны точки въевшейся угольной пыли.
      – Они дали пятьдесят долларов брокеру, сэр, чтобы взять па работу меня и мою семью, у меня было десять детей – шестеро умерло от голода, остались четверо, и когда я буду в Перу, то их потом тоже туда привезут. Так сказал хозяин. – С этими словами он приподнялся и поклонился Уэдденберну. – Бесплатный проезд, бесплатная еда, и можно начать новую жизнь в другой стране. Это очень хорошо.
      – Тебе повезло, – сказал Эли, – ты родился там же, где и Конфуций, а теперь у тебя есть возможность начать жизнь сначала. – Человек, сидящий перед ним, радостно улыбнулся.
      – Что тебе еще нужно? – вмешался Черный Сэм. – Можешь мне поверить, дружище, тебе очень повезло.
      Эли кивнул и похлопал китайца по плечу. Тот снова уселся и стал с жадностью доедать свою порцию.
      – Джентльмены! – сказал Эли, подходя к дверям барака. – Вы здесь проделали великолепную работу. За свою жизнь я насмотрелся на китайских крестьян. Взять хотя бы провинцию Квантун – то урожаи, то засуха и голод. Во имя гуманности я готов снизить свою долю до десяти процентов, а остальные десять вложить в эту замечательную программу по реабилитации и помощи этим несчастным.
      – Запишите это, – сказал Скофилд мистеру Сунгу, который тут же вытащил записную книжку и что-то там отмстил.
      – А теперь, – продолжал Эли, – оставляю вас продолжать труды на вашем благородном поприще.
      Только ответьте мне на один – и последний – вопрос. Что будет с этим человеком, когда он окажется в Перу?
      – Я же вам объяснил, – важным голосом сказал Джеймс, – после того как мы их передаем своим посредникам в Макао, их будущее нас больше не касается.
      – Но существующая в Перу система труда практически не отличается от рабства! Вы можете гарантировать этому человеку то, что ему пообещали, – что его жена и дети тоже будут с ним, и он сможет жить нормальной семейной жизнью?
      – Мой дорогой, – сказал доктор Скофилд, – мы не можем быть им всем няньками!
      Значит, скорей всего, ему предстоит умереть в рабстве и в одиночестве?
      – Жизнь сложная штука, мистер Боггз, – сказал Гудчайлд. – Кто из нас может знать, что ждет его завтра?
      – Если вас так волнует их будущее, мистер Боггз, вы в любой момент можете отказаться от сотрудничества с нами, – сказал Джеймс.
      – Нет, отчего же, включите меня в свою компанию, – сказал Эли, протягивая руку, чтобы скрепить соглашение. Они все по очереди пожали ее. – Всякая мораль побоку, раз зашла речь о десяти процентах с большой суммы!
      Когда они вышли на улицу, Черный Сэм спросил у него негромко:
      – Ты все время говоришь загадками, босс. Так ты участвуешь в этой афере?
      – Еще как участвую, – сказал Эли. – Дай мне только поднять якоря, я задам этим ублюдкам такую трепку! Их потом родная мамочка не признает!
      – А китайцы?
      – Я отправлю их восвояси, парень. Пусть отправляются домой, в Китай.

28

29