Глава восемнадцатая У ИСТОКОВ ЛЕГЕНДЫ

С бешеной скоростью, точно разъяренный зверь, вырывался водопад из пролома кварцевой жилы. В лютой злобе бросался он на каменные глыбы, угрюмо торчащие из вспененной воды. Грозным, леденящим душу ревом оглашал окрестные леса и горы.

— Так вот они какие, ворота в царство духов! — . невольно воскликнул Саша, глядя на это дикое захватывающее зрелище. Он стоял почти на самом краю широкой каменной стены, оглушенный грохотом и потрясенный величием разгневанной стихии.

Прошло уже несколько часов с тех пор, как плоты второй экспедиции подошли к развалинам древней крепости. Но занятый разгрузкой багажа и переноской его на другую сторону жилы, мальчик не мог еще как следует рассмотреть громадный водопад. И вот теперь он был прямо под ним. С замирающим сердцем смотрел Саша на эту свирепую схватку воды и камня. Ничего подобного он не видел ни разу в жизни.

День догорал. Солнце давно уже скрылось за ле-сом. Но и в сгустившихся сумерках было видно, как ярился бурный поток. Будто ревущая гора опрокидывалась в бурлящую бездну, откуда с грохотом взлетали гигантские столбы воды и где все клокотало и пенилось в неистовом водовороте.

Взгляд мальчика перешел на кварцевую жилу. Широкой каменной громадой поднималась она к высокому правому берегу, где виднелись развалины сторожевой башни. Развалины эти, как и дальний конец жилы, уже тонули в сумерках. Но у самых ног Саши еще можно было рассмотреть большие гнезда блестящего молибденита.

Саша нагнулся ниже. Теперь он знал, как образовалась эта стена белоснежного камня с включениями ценного рудного минерала. Он словно видел перед собой глубокую зияющую трещину, в которой так же, наверное, как сейчас в водопаде, клокотал первозданный четырехсотградусный кипяток, насыщенный самыми различными металлами. Он кипел в ней многие сотни лет. Но вот температура его начала снижаться, и тысячи кристалликов кварца замелькали в бурлящей жидкости. Их становилось все больше и больше. Они теснили друг друга, как льдины в реке. И так же, как льдины, срастались, наконец, в сплошную зернистую массу молочно— белого камня.

Но не только кристаллы кварца выпадали из перегретого раствора в этой трещине. Вместе с н-ими образовывались и чешуйки бесценного молибденита. Они нарастали друг на друга в виде тончайших лепестков и листочков и создавали те чудесные металлические розочки, которые сверкали теперь в теле жилы.

А сколько таких жил образовалось вокруг гранитного массива, лежащего по ту сторону Ваи! Там был основной магматический очаг, в котором бушевала раскаленная огненно-жидкая магма. Там она медленно застывала, образуя прочный зернистый камень. Там скапливались ее подвижные, насыщенные газом остатки, давшие начало пегматитам. А сюда двигались но трещинам в известняках и сланцах потоки горячих гидротерм.

Они несли с собой огромную массу цветных, благородных и радиоактивных металлов. Они набрасывались на окружающие их породы и нацело изменяли их внешний вид и внутреннюю структуру. Они создавали богатейшие месторождения серебра, меди, свинца, сурьмы, никеля и много другого, без чего немыслима жизнь современного человеческого общества.

Саша вспомнил первую найденную им гидротермальную жилу с минералами серебра. Потом, уже по пути сюда, Андрей Иванович познакомил их с другой жилой, содержащей никелевые минералы. Затем он показал им низкотемпературную жилу с аурипигмен-том, реальгаром и антимонитом. Вскоре после этого плоты их остановились возле выходов гидротермального флюорита. А затем они целых два дня описывали заброшенный древний рудник, в котором жившие здесь люди добывали самородную медь. Но не только металлической медью был богат этот рудник. Выкопав несколько шурфов, они нашли в них и другие минералы меди: красный куприт, мягкий бархатисто-синий ковел-лин, пестрый, будто залитый фиолетовыми чернилами, борнит и тяжелый свинцово-серый халькозин, который ничем не отличался от найденного Сашей аргентита. Только яркие пятна малахита и азурита, покрывавшие его с поверхности, показывали, что в нем содержится не серебро, а медь.

Но главным рудным минералом этой жилы был халькопирит, тот самый халькопирит, или медный колчедан, которым славилось и Урбекское месторождение, куда вылетели они месяц назад и где все сейчас, наверное, было брошено на их поиски. Халькопирит и был в ней тем первичным минералом, который образовался прямо из кипящих гидротерм, тогда как все остальные минералы появились там позднее, в результате изменения халькопирита или взаимодействия его с кислородом, углекислым газом, водой и другими реа~ тентами. Поэтому залегал халькопирит так же, как и этот молибденит, в виде включений и гнезд в сплошной массе кварца, только было там. его значительно больше, да и сама та жила была, по-видимому, во много раз шире, чем эта. Они вскрыли ее несколькими шурфами, и в каждом шурфе кварц был переполнен медным колчеданом.

Впрочем, вначале эта медная руда здорово обманула Сашу. Он принял ее за пирит, чрезвычайно распространенный минерал, который тоже нередко встречается в кварце. Саша хорошо знал этот красивый латун-но-желтый камень, блестевший сильным металлическим блеском, по твердости не уступающий стали, но хрупкий, как стекло, и потому не сомневался, что именно он сверкнул в белом кварце, когда первый шурф вошел в тело жилы. Каково же было его удивление, когда он увидел, что этот «пирит» легко царапается стеклом и в большинстве случаев покрыт такой яркой многоцветной побежалостью, какой Саша не видел ни на одном другом минерале. Теперь-то он знал, что все это и было характерной особенностью медного колчедана, отличающей его от пирита. Но тогда… тогда ему пришлось здорово покраснеть под насмешливым взглядом Наташи.

А еще более интересной оказалась свинцово-цинко-вая жила, в которой Наташа еще во время первой экс-педиции нашла пушистый плюмозит. Возле этой жилы они остановились на целый день, так как Андрей Иванович сказал, что она представляет очень большую ценность и ее следует особенно тщательно осмотреть и описать. В эту работу включились все.

Жила начиналась на самом берегу Ваи и уходила далеко в лес, теряясь в огромном болоте, настолько страшном, что у Саши до сих пор при воспоминании о нем пробегали мурашки по телу. Большие окна маслянисто-черной воды, тускло отсвечивающей между чахлыми полузасохшими деревьями, уходили далеко во все стороны, и казалось, нет им ни конца, ни края.

Неподалеку от болота в жиле была сделана боль-шая расчистка, и оказалось, что содержание в ней руды здесь еще выше, чем в прирусловой части. Обнажившаяся поверхность кварца была вся испещрена полосками и пятнами сверкающего галенита. Его было здесь так много, что у Саши глаза разбежались, когда он решил выколотить себе кубик этого минерала, Наконец он облюбовал крупное гнездо руды и начал осторожно счищать с него верхний потрескавшийся слой. Но, к его удивлению, гнездо оказалось неоднородным. Вместе с галенитом здесь поблескивали крупные включения какого-то другого минерала. По цвету он напоминал густо окрашенный янтарь, был полупрозрачным и блестел совсем не так, как галенит. В этом отно«шении он напоминал скорее титанит или самородную серу. Но поверхность его была покрыта ровными гладкими площадочками, что говорило об очень хорошей спайности минерала.

Саша выбил образец неизвестного камня и подошел к геологу.

— Андрей Иванович, что это за минерал? — Подумай сам.

Саша пожал плечами: — Да я думал. Неужели самородная сера?..

— Сера в этом минерале есть. Но ее здесь не больше тридцати процентов.

— А остальное?

— Остальное цинк.

Саша недоверчиво посмотрел на желтый минерал. — Вы хотите сказать, что это цинковая обманка?

— Да, это сфалерит. Называют его и цинковой обманкой. И не зря! Частенько он обманывает даже опытных геологов. У нас в институтском музее несколько дет лежал образец сфалерита, кем-то определенный как самородная сера. Хотя, вообще— то говоря, отличить серу от сфалерита не так уж трудно. Смотри!

Андрей Иванович взял обломок сфалерита и царапнул им по куску галенита. На галените осталась ясная царапина.

— О чем это говорит?

— О том, что сфалерит тверже галенита.

— Вот именно. А сера ведь значительно слабее галенита. Но главная характерная особенность сфалерита — его спайность.

— Да, я сразу заметил, что у него очень хорошая спайность.

— Не только очень хорошая. Хорошей спайностью обладают многие минералы. Самым замечательным является то, что плоскости спайности у сфалерита располагаются по шести различным направлениям. Вот это важно знать! У дистена, например, спайность прослеживается только в одном направлении. У роговой обманки—в двух. У галенита — в трех. А у сфалерита — в шести! Многие забывают это. Но того, кто помнит об этой особенности, цинковая обманка не обманет. Ну, и потом важно знать характер блеска сфалерита. Он, как видишь, алмазный. А это большая редкость у сульфидов.

— Понятно! Больше он меня не обманет. Геолог улыбнулся.

— А теперь скажи, что вот это такое?

Он вынул из кармана образец другого минерала и подал Саше. Тот повертел его в руках, поцарапал ножом, даже понюхал, и покачал головой — такого минерала он не видел. Блеск его был, пожалуй, такой же, как у сфалерита, и плоскости спайности шли в различных направлениях. Но он был абсолютно черным. Мальчик снова повертел образец в руках и протянул обратно геологу: — Не знаю, Андрей Иванович.

Геолог рассмеялся: — Вот тебе и «не обманет»! Это тот же сфалерит. — Но он совсем черный!

— Ну и что же! Цвет сфалерита может быть самым различным: и желтым, и бурым, и коричневым, и красным, и черным. А может сфалерит быть совершенно бесцветным и прозрачным. Так что по цвету его не определишь. Потому он и вводит в заблуждение начинающих минералогов. Главное здесь — блеск и спайность! А потом, нужно иметь в виду еще вот что: галенит и сфалерит — это обычные соседи. Редко бывает так, чтобы в месторождении галенита не было сфале-рита, и наоборот. Поэтому цинк и свинец чаще всего идут с одних и тех же рудников.

— Значит, сфалерит — это цинковая руда?

— Да, это главная руда на цинк. Но вместе с тем из сфалеритовых руд извлекают такие ценные металлы, как кадмий, индий и галлий, которые входят в состав цинковой обманки в качестве примесей. Между прочим, судьба этих элементов в земной коре очень интересна. Они относятся к группе так называемых рассеянных элементов, то есть таких, которые не образуют самостоятельных минералов, а всегда довольствуются лишь скромной ролью чужеродных примесей, хотя общая масса их в составе земной коры не так уж мала, несравненно больше, чем, например, общая масса золота. Интересны и сами эти металлы. Особенно галлий. Он плавится уже при двадцати девяти градусах тепла.

Так что в жаркий летний день он растаял бы как ледяная сосулька… И вот еще что важно отметить. Все эти элементы входят в качестве примесей ни в какие угодно минералы, а лишь в строго определенные, которые, по-. видимому, им больше по душе.

Саша слушал все это, затаив дыхание. Рассказам Андрея Ивановича не было конца. И столько в них было нового и интересного, что он даже не заметил, как прошел этот длинный знойный день. В лагерь они возвратились только к вечеру. А на следующий день, уже на другом берегу Ваи, была обнаружена еще одна пегматитовая жила. Она была совершенно скрыта деревьями, и Саша первым заметил ее в густых зарослях пихт и елей.

Жила эта была, конечно, далеко не такой, какую они с Петром Ильичей нашли во время первой экспедиции. В ней совсем не было зияющих пустот с кристаллами горного хрусталя и топаза. Но зато здесь Саша увидел, наконец, долгожданный циркон. Крупные яркие кристаллы этого твердого красновато-бурого минерала были заключены в бледно-розовый полевой шпат. А месте с ними в том же полевом шпате были во множестве рассеяны мелкие черные кристаллики другого минерала — пирохлора. По внешнему виду они напоминали октаэдрические кристаллики магнетита, но на изломе блестели так же, как циркон. Андрей Иванович сказал, что в состав пирохлора входят чрезвычайно ценные металлы — ниобий и тантал, которые могут надежно работать при таких высоких температурах, когда обычная сталь растекается, как свечка на огне. Совершенно невероятна также устойчивость этих металлов против воздействия кислот и щелочей. Достаточно сказать, что в «царской водке», которая нацело растворяет золото и платину, изделия из тантала даже не меняют цвета.

И много еще интересного говорил Андрей Иванович об этих удивительных металлах, которые вместе с бериллием, возможно, понесут человека к звездам.

Это было утром. А после обеда Наташа нашла в прибрежной отмели несколько кристалликов другого интересного минерала — монацита, содержащего какие-то редкоземельные элементы, о которых Андрей Иванович обещал рассказать как-нибудь в другой раз.

Одним словом, вся эта часть Ваи была несравненно Интереснее, чем та, по которой плыли они с Петром Ильичем. А сегодня к концу дня до слуха путешественников донесся глухой нарастающий шум, и вскоре плоты остановились перед большим грохочущим водопадом.

Саша снова перевел взгляд на бешено несущийся поток. Его уже почти не было видно в сгустившихся сумерках, и только могучий рев воды по-прежнему сотрясал вечерний воздух, да легкая водяная пыль все так же садилась на лицо и руки, вызывая теперь ощущение озноба.

Мальчик невольно поежился и перевел взгляд на реку. На берегу, метрах в пятидесяти от каменной стены, давно уже горел костер, и вокруг метались отсветы яркого пламени. В лагере, видимо, готовились ужинать. Пора было возвращаться.

Саша спрыгнул со стены и вдруг насторожился. Какой-то бледный туманный полусвет пробивался в том месте, где Андрей Иванович показывал им древний рисунок. Мальчик спустился ниже и даже присвистнул от удивления — светился именно рисунок. Холодным зеленым огнем горели прерывистые линии, скупо очерчивающие водопад, высокий частокол и сторожевую башню. Мягким ровным светом сияла в проломе стены вода. Отчетливо выступал в темноте зловещий оскал человеческого черепа. Яркими зелеными огоньками светились глаза крылатого чудовища.

— Здорово!.. — прошептал Саша, подходя ближе к стене. — Но где-то я уже видел такое свечение…

Он подошел почти вплотную к рисунку и вдруг вспомнил: — Звезда! Звезда на черных утесах!

И в памяти тотчас же всплыла тревожная ночь, Когда он увидел на скалах маленький зеленый огонек.

Так вот оно что! Там тоже, по-видимому, был рисунок. Но от него осталась лишь небольшая точка или черточка…

Саша взбежал на берег и громко крикнул: — Андрей Иванович! Идите сюда!

В ответ послышался голос Наташи: — Саша, где ты там запропастился? Ужинагь пора.

— Сейчас иду! Андрей Иванович, вы мне очень нужны.

Через несколько минут1 из темноты показалась вьЬ сокая фигура геолога.

— Что случилось?

— Ничего не случилось. А вот взгляните-ка сюда.

Саша схватил его за руку и увлек вниз по склону.

— Смотрите!

Геолог подошел к жиле: — Так… Вот это новость! А ваш рисунок не све— тился?

— Не знаю, Андрей Иванович. Мы ведь там были днем. А вот звезда, та зеленая звезда, о которой мы вам рассказывали, она светилась точно таким светом.

— Понятно.

— Но что же это такое, Андрей Иванович?

— Во всем этом надо разобраться, Саша. А сейчас пойдем-ка ужинать. И потом вот что. Пока не стоит говорить об этом всем. Завтра я еще раз побываю здесь. Да и развалины башни надо будет все-таки осмотреть, Вот построим новые плоты и переправимся туда.

Саша радостно хлопнул в ладоши.

— Верно, Андрей Иванович. Я еще там говорил Петру Ильичу, что башни надо осмотреть.

— Ну, вас было только двое. Об осторожности тоже нельзя забывать.

— Да там все это было в тысячу раз проще, чем здесь, — Ладно, ладно, горячая голова. Тебе только дай волю… Пошли ужинать.

Плоты были построены за один день, и уже на следующее утро все участники экспедиции переправились на правый берег и поднялись к древней башне. От нее сохранился лишь массивный каменный фундамент да небольшая часть северной стены. Все остальное превратилось в бесформенную груду камней.

Андрей Иванович обошел ее кругом и остановился возле стены.

— Вот отсюда и начнем.

Работа закипела. Уже к обеду значительная часть завала была расчищена, и под грудой камней открылось большое круглое отверстие, ведущее куда-то вниз. Андрей Иванович направил туда луч фонарика и долго рассматривал таинственное подземелье. Все остальные столпились вокруг него.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Саша. Геолог поднялся.

— Загляни.

Саша взял фонарик.

— Посмотри сначала так. Мальчик приник к отверстию.

— Здорово! — воскликнул он, оборачиваясь к Андрею Ивановичу, и снова склонился над ямой. В темноте подземелья сиял большой зеленый круг, в центре которого скрещивались два длинных острых копья.

— Что это, их герб?

— По-видимому…

Саша включил фонарик. Зеленое свечение исчезло, а луч света озарил небольшой круглый подвал, обложенный ровными каменными глыбами. Подвал был почти пустой. Лишь в середине его лежало несколько камней, видимо, свалившихся сверху, да у одной из стен виднелось три полуистлевших человеческих скелета.

— Андрей Иванович! Здесь тоже кладбище…

— Нет, это не кладбище. Эти люди не были захоронены. Они погибли на посту. Ты заметил, что возле них лежат наконечники копий?

— Да, и еще какие-то черные кругляшки.

— Вот-вот. На эти кругляшки стоит посмотреть. Андрей Иванович привязал к дереву веревку и сбросил конец ее в яму.

Петр Ильич недоуменно пожал плечами:

— Вы хотите туда спускаться?

— Конечно!

— Стоит ли, Андрей Иванович?

— А вы загляните туда. Петр Ильич поморщился: — Не любитель я смотреть на покойников…

— Да там не только покойники. Обратите внимание на черные камни, которые лежат возле скелетов.

Петр Ильич склонился над отверстием.

— А что они вас так заинтересовали, эти камни? По-видимому, какие-то амулеты или талисманы…

— Да, пожалуй, так. Но сейчас они и вас заинтересуют.

Петр Ильич поднялся. К ним подошла Наташа, — Ну, а ты хочешь заглянуть? — обратился к ней геолог.

Наташа тряхнула головой и попятилась от ямы. — Ой, что вы! Я так боюсь покойников. — Да там одни кости.

— Нет, нет. Ни за что!

— Ну, дело хозяйское. Саша, посвети мне. — Андрей Иванович подергал веревку и, убедившись в ее прочности, спустился в подземелье.

Вскоре он был наверху.

— Взгляните-ка сюда, Петя! — обратился он к Петру Ильичу, протягивая ему черный кругляш. — Это вам о чем-нибудь говорит?

Петр Ильич взял у него камень.

— Ого!

— Что, тяжелый?

— Невероятно, тяжелый! Андрей Иванович, неужели это…

— Тс-с! Пока об этом помолчим.

— Но, значит, они носили смерть с собой?

— — По-видимому, это так…

Саша не знал, что и подумать. В разговоре геологов было столько загадочного и непонятного, что ои давно уже ловил каждое их слово. Но ни Андрей Иванович, ни Петр Ильич, видимо, не собирались посвящать его в тайну подземелья. Саша подошел к ним ближе.

— Андрей Иванович! Что же это такое? Почему смерть?

— Терпенье, Саша, терпенье! Все это надо еще проверить. — Он взял у Петра Ильича черный камень и бросил его в яму.

— Андрей Иванович!..

— Всему свое время, Саша! Скоро я все тебе объясню. А теперь не стоит терять время. До темноты мы еще успеем быть на Каменке.

Плоты еще до сумерек вошли в устье Каменки. Со смешанным чувством боли и досады смотрела Наташа на знакомый мысок, Вот тот большой серый камень, к которому был когда-то привязан плот… Над ним возвышался зеленый пригорок, где они с Валерием собирали землянику и где еще лежали оставленные ими вещи… А еще выше взметнулись в небо пихты, окруженные кустами цветущего шиповника. Она вздохнула и отвернулась от берега. Все происшедшее здесь казалось ей теперь кошмарным сном. Плоты остановились.

— Выгружаться! — = скомандовал Андрей Иванович, и Наташа покраснела, поймав на себе его быстрый, одной ей понятный. взгляд.

Плоты закрепили у берега. А через полчаса все вещи были уже под огромным старым кедром, и большой веселый костер трещал на том самом месте, где когда-то валялся в траве Валерий. Геологи подсели к костру и, вынув карты, начали о чем— то совещаться. Саша устроился было возле них. Но вскоре его окликнула Наташа: — Саша!.. Хочешь, я покажу тебе интересный камень?

— Камень?

— Да. Удивительный такой! Неподалеку отсюда…, Глаза мальчика загорелись любопытством.

— Пойдем, покажи. — Он быстро вскочил с места и, подхватив свой молоток, пошел вслед за Наташей.

Они углубились в лес. Он был здесь сухой и светлый. На пути их высились лишь прямые, как свеча, пихты, могучие кедры, да кое-где виднелись веселые заросли шиповника. Идти по такому лесу было легко и приятно, Наташа почти бежала впереди, не говоря ни слова и не оглядываясь на идущего за ней Сашу.

Но вот лес поредел еще больше, и в просветах стволов мелькнул большой каменный уступ. Девушка остановилась и обернулась к Саше: — Видишь?

Он хотел сказать ей, чтобы она не бежала так быстро, но в это время взгляд его упал на то, что виднелось за деревьями, и слова точно замерли на языке. Впереди он увидел каменную глыбу. Но какую глыбу! В лучах заходящего солнца она казалась огромным красным цветком, неожиданно раскрывшимся в тяжелой зелени пихт и кедров, Саша невольно ускорил шаги.

— Вот это да! — Он подошел к уступу и, как заправский геолог, ловко отбив молотком образец минерала, начал внимательно его рассматривать. В руках его лежал массивный плотный камень. Он был окрашен в густой розовый цвет и рассечен тончайшими черными жилками, которые переплетались в красивые замысловатые узоры.

Такой камень Саша видел в музее у Петра Ильича. Но вот как он называется?..

Он обернулся к Наташе. Девушка стояла, опустив голову, и нервно теребила в руках маленькую тонкую ветку.

— Наташа!..

Она подняла на него глаза.

— Наташа, а ведь такой камень есть в университетском музее.

— Может быть…

— Ну нот — может быть! Я точно помню. В той большой витрине, что у окна, с самого краю. Вот только название вылетело из головы…

Девушка вздохнула.

Он снова обернулся к ней: — А ты чего такая грустная?

— Ну что ты, Саша. Совсем нет. Я просто… тоже думаю, как называется этот минерал. Что-то такое на букву "р"…

— Родонит! — воскликнул Саша. — Я вспомнил. Родонит, или орлец. Он к силикатам относится. А цвет у него такой из-за марганца. Из него всякие красивые вещи делают. Я читал даже, что какая-то станция метро отделана этим камнем.

Наташа невесело улыбнулась: — Ты просто умница… Саша нахмурился: — — Ты смеешься?

— Нет, я не смеюсь. Я никогда не смеялась над тобой, Саша. Наоборот, я… Мне всегда было очень обидно, что ты старался… что ты сторонился меня в последнее время.

Саша растерялся: — Тебе было обидно? И ты думаешь, что я… Он поднял на нее глаза и покраснел.

Наташа смотрела в землю и молчала… Она каза-лась печальной и смущенной. И тогда Саша решился?

— Я ведь думал… Я же не знал, как ты… ко мне относишься… Я и сейчас не знаю…

Наташа быстро взглянула на него и весело воcкликнула: — Как я к тебе отношусь? Ну, этого я тебе не скажу!

Саша опять нахмурился. Но в следующее мгновение тонкие руки девушки обвились вокруг его шеи, а губы приблизились к самому его лицу и вдруг коснулись щеки.

— Наташа… — прошептал он, задохнувшись от неожиданности.

Но ее уже не было. Разомкнув руки, она быстрым движением уронила ему на глаза прядь волос и, легонько толкнув в грудь, исчезла в густых зарослях…

На другой день рано утром отряд двинулся вверх по Каменке. Накануне вечером геологи возвратились оттуда почти затемно и до глубокой ночи возились с какими— то черными камешками и фотографическими пластинками, время от времени обменивались непонятными фразами.

Саша просто-таки сгорал от любопытства. Но на все его расспросы геологи либо отмалчивались, либо говорили, что завтра он все увидит своими глазами.

И вот это завтра наступило. Разобрав палатки и уложив в рюкзаки все имущество, они, двинулись в многодневный поход по тайге с тем, чтобы пересечь гранитный массив с запада на восток и снова выйти к Вае в том месте, откуда повернули обратно Петр Ильич и Саша.

Идти было трудно. Берега речки, вначале пологие и низкие, постепенно стали высокими и обрывистыми. Долина ее сделалась теснее. А узкое извилистое русло почти совсем затерялось в нагромождении камней. Глубокое мрачное ущелье вело их теперь в глубь гранитного массива.

Солнце палило немилосердно. Ущелье напоминало огромную раскаленную печь. Густой неподвижный воздух, казалось, давил своей тяжестью, затрудняя дыхание и сковывая движения.

Говорить не хотелось. Тяжелые рюкзаки оттягивали плечи. Ноги то и дело спотыкались об острые камни, словно нарочно наваленные на пути. По лицам ручьями струился пот. А вокруг не было ничего, кроме голых безжизненных скал. Ни одного деревца не росло на мрачных утесах. Ни одного звука не доносилось до слуха усталых людей. Ущелье казалось бесконечным.

Но вот Андрей Иванович остановился: — Отдыхать!

Рюкзаки полетели на землю. Саша расправил натруженные плечи и, облюбовав большой плоский камень, повалился на него, широко раскинув затекшие руки. Лежать па прохладном камне было очень приятно. А еще приятнее было смотреть на огромное синее небо, которое казалось особенно чистым и светлым над этим мрачным безжизненным ущельем. Мальчик положил руки — под голову и вдруг увидел, что геологи зачем-то взбираются вверх по каменистой осыпи, Он приподнялся: — Андрей Иванович, куда вы?

— Да вот посмотрим кое-что.

Саша сорвался с места и полез за ними следом.

Оказывается, геологи остановились не случайно.. Внимание их привлекла широкая полоса крупнокристаллического полевого шпата, в котором виднелись небольшие вкрапления какого-то черного минерала.

— Что это? Пегматитовая жила? — крикнул Саша, стараясь догнать Андрея Ивановича.

— Что-то в этом роде, — ответил геолог, вынимал из-за пояса молоток.

Саша последовал его примеру. Вскоре в руках у него был небольшой обломок довольно тяжелого бархатисто-черного минерала с ясно выраженным раковистым изломом и сильным смолистым блеском. Такого минерала Саша не видел. Он походил немного на каменный уголь, но мальчик знал, что в магматических породах каменного угля быть не может.

Он обернулся к геологам. Но те, видимо, тоже еще не решили, что это за минерал. Андрей Иванович осторожно царапал его ножом, а Петр Ильич внимательно рассматривал через луну.

— Не ильменит? — спросил он наконец, поднимая глаза от лупы.

Андрей Иванович покачал головой: — Нет, у ильменита блеск несколько иной. И потом, обратите внимание на характер полевого шпата вокруг этих включений. Он ясно изменен.

Саша снова посмотрел на жилу. Действительно, все включения черного минерала были словно оторочены красновато-бурой каймой.

— Значит, он содержит радиоактивные элементы? — опять подал голос Петр Ильич, — Несомненно! Вокруг ильменита такой оторочки быть не может. Да и этот бархатисто-черный цвет… Ом очень характерен. У ильменита такого цвета я не видел.

Петр Ильич двинулся вдоль жилы и вдруг воскликнул: — А вот и монацит!

— Монацит? Ну тогда понятно! Это из той же компании.

— Вы думаете?

— Да, я полагаю, что это самарскит.

— Очень может быть, — согласился Петр Ильич.

— Андрей Иванович, — вступил в разговор Саша, — а почему вы говорите, что они из одной компании?

— Эти минералы частенько встречаются вместе. Да и в составе их много общего.

— Значит, самарскит тоже содержит редкоземельные элементы?

— Да. Но кроме них в него входят и тантал с ниобием, о которых я вам вчера рассказывал, и уран с то-рпем, за счет которых образовалась яркая каемка в полевом шпате, и очень много других элементов.

— Андрей Иванович! А вы вчера обещали рассказать нам о редкоземельных элементах.

— Ну что же… Раз обещал, то расскажу. Только сначала спустимся вниз. А то Наташа там одна скучает, да пора, пожалуй, и обедать.

После обеда Саша снова напомнил геологу о редкоземельных элементах. Андрей Иванович подложил под голову рюкзак, с минуту подумал и спросил:

— А вы что— нибудь уже слышали об этих элементах?

Саша замялся: — Слышать-то слышали, а вот…

— Понятно! Тогда слушайте. Редкоземельными элементами, или лантаноидами, называют пятнадцать элементов-близнецов, которые помещаются в одной клетке менделеевской таблицы между пятьдесят шестым бором и семьдесят вторым гафнием. В одну клеточку их поместили потому, что свойства этих элементов похожи друг на друга, как две капли воды.