Кони ломали ноги на миллионах стальных зубов, сбрасывали седоков, тяжело падали всей тушей на сверкающий металл, который через считанные мгновения таковым уже и не был, залитый обильно хлещущей кровью. Выдавливаемые напором всего воинства Детей Пустыни, взявшего яростный разбег и почти уверовавшего в близкую и столь желанную победу, резвые скакуны следующих шеренг с их лихими наездниками поначалу легко перепрыгивали через бьющихся в агонии сотоварищей – только лишь для того, чтобы самим рухнуть на ждущих своей очереди бесчисленных рядах острейших шипов.

В каких-то двадцати-тридцати шагах от сомкнутого строя суровых горцев-копейщиков, вновь быстро и слаженно составивших непробиваемую стену щитов, громоздился и рос чудовищный завал из людских и лошадиных тел, обильно нашпигованный стрелами. Стрелки заменили опустошённые колчаны на полные, запасные, и убийственный ливень шелестящей колючей смерти снова погустел.

Правда, завал этот мало-помалу пододвигался всё ближе и ближе к уставленным твёрдой рукой копейным наконечникам, но по мере роста его высоты и протяжённости всадникам всё реже удавалось его перескочить. А до врага оставался ещё с десяток локтей пространства, сплошь утыканного жадными остриями. Хитрая придумка королевских стратегов остановила орду.

Озверевшие от крови и ярости наездники спешивались и карабкались через груды трупов, оскальзываясь на внутренностях, выпавших из распоротых конских животов. Лучники били почти в упор, не промахиваясь, и страшная гора росла и росла – уже более половины войска Детей Песков легло в Хорских Воротах.

Те немногие из кочевников, которым удавалось перелезть через кровоточащий курган, спрыгивали в своих мягких сапогах на стальные зубы, кричали страшно, насадившись на них ногами; и очередная меткая стрела была для них лишь милосердным избавлением от мук. Окончательно обезумев, Дети Пустыни бросали на шипы тела мёртвых товарищей и по ним ухитрялись иногда подобраться вплотную к копейному строю – наконец-то! – но только лишь затем, чтобы встретить стремительный взблеск вражеской стали, успевая бесполезно лязгнуть своей острейшей саблей по тяжёлому щиту. Весь склон поменял окраску, сделавшись из ослепительно-блестящего бело-буро-красным.

И тут снова, в четвёртый раз за то недолгое время, пока шла эта невиданная бойня, хрипло взвыли боевые рога – на этот раз торжествующе.

Сотрясая землю и вминая в неё колючий кустарник, с обеих сторон одновременно, на избиваемое войско кочевников хлынули ждавшие своего часа колонны паладинов. Они стремительно превратили в кровавую грязь тех, кто оказался на их пути – отряды варваров, пытавшихся прорубиться сквозь колючки на флангах, – затем чуть изменили направление движения и двумя сходящимися монолитными стальными клиньями врезались в зажатое в теснине Ворот мясо. Начался разгром.

Скученная, лишённая свободы маневра лёгкая конница варваров была бессильна перед этими железными монстрами, почти неуязвимыми для оружия кочевников из-за сомкнутого строя и подавляющего превосходства в защитном оснащении. Два стальных клина походили – если взглянуть с высоты птичьего полёта – на два блестящих ножа, которыми опытный охотник умело и быстро разделывает ещё трепыхающуюся тушу загнанного зверя.

Успели отхлынуть назад – до того, как клинья сомкнулись, – и обратиться в паническое бегство всего лишь несколько тысяч варваров. Их не преследовали – паладины развернули свой общий теперь строй и тяжким молотом обрушились на обречённые остатки несметного воинства Детей Пустыни. Зажатым в смертном кольце между кровавым курганом и неумолимо надвигавшимся дугообразным прессом тяжёлой конницы кочевникам бежать было уже некуда. Правда, уцелевшие варвары умерли достойно, как воины, до конца пытаясь сопротивляться, прыгая с ножами с груд мёртвых тел на стальных всадников и силясь найти уязвимое место в их прочных доспехах. Последние тридцать пять тысяч кочевников были изрублены, поколоты, втоптаны в прах тяжёлыми копытами рыцарских коней – пленных не брали.

А над бесновавшимся и убивавшим друг друга скопищем Носителей Разума – не их вина, но беда, что Души их ещё незрелы, – в ходе всей битвы схлёстывались противоборствующие чары Видящих и Колдунов Пустыни. Принцип воздействия был прост – устрашить противника и вселить мужество в своих. Видящие одолели – точно так же, как ещё до битвы они выиграли гораздо более ответственный поединок, суть которого состояла в том, чтобы скрыть свои планы и приготовления и вызнать планы врага.

– Ваш Аорах хорошо потрудился. Он по-своему колдун, хоть и чурается магии. Работу пришлось проделать огромную: мы подняли всех умелых кузнецов, и притом ни малейшего намёка на суть наших приготовлений не должно было просочиться в Пустыню – Видящие использовали всю подвластную им магию для сохранения тайны. И очень помогли заклятья, переданные нам тобой, Великий Наставник, – Колдуны Пустыни так ничего и не пронюхали. Аорах непревзойдённый мастер, недаром Король заплатил ему слитком золота размером с его голову – эта голова действительно на вес золота. Ленты должны были быть как можно тоньше, иначе они получились бы слишком тяжёлыми, и в то же время достаточно прочными, чтобы не разорваться под копытами взбесившихся от боли коней. Аорах искусно расположил отверстия между шипами – полосы стали дырчатыми, и при сворачивании зубы входили в дыры, резко уменьшая диаметр получающегося свёртка. И всё обильно смазали жиром – ленты развернулись легко и быстро, без малейшего заедания.

– И ещё совсем чуть-чуть магии, – «Знал бы ты, что значит это чуть-чуть – ваши умельцы никогда не смогли бы сотворить эти ленты своими примитивными молотками, если бы я не стоял за спиной каждого из них. И повторить это шедевр сами – без меня – они уже не смогут. Впрочем, тебе, Видящий, знать об этом совсем необязательно…», – не так ли?

– Да, о Великий Катри, без твоей магии это диковинное боевое средство вряд ли оказалось бы столь эффективным! Полосы расстелились гораздо быстрее, чем просто под действием собственной тяжести, и намертво прилипли к земле. Победа досталось нам не слишком дорогой ценой – среди Рыцарей Веры потери вообще ничтожны, а что касается пеших воинов… Стрелы варваров попятнали почти половину копьеносцев и больше половины стрелков, но из восьми тысяч погибли немногим более трёх – хвала доспехам! – остальных мы непременно исцелим. А хищники Пустыни полегли почти все – около двухсот тысяч, сбежать удалось очень немногим.

– Что было дальше, Старший-из-Видящих?

– Покажи, – потребовал Лесной Маг.

Перед внутренним взором Эндара привычно разворачивалась картина видения. Старший оказался способным учеником и сильным – по меркам Пограничного Мира, разумеется, – магом. Сначала Катри увидел Преддверие с высоты – увидел глазами человекоптицы.

Словно гигантская рука титана небрежно рассыпала по рыжей степи пригоршню бусинок – светлых и тёмных. Бусинки эти стремительно катились по ровной как стол поверхности, словно стремились как можно скорее закатиться куда подальше и затеряться в необозримом просторе Преддверия. Птица снижалась – картина укрупнилась, и бусинки оказались скачущими всадниками, беспощадно загоняющими взмыленных лошадей. Белым – хотя бурая пыль и запёкшаяся кровь изрядно его подпортили – был цвет одеяний наездников, тёмным – масть их гнедых и вороных коней.

Жалкие остатки бесчисленного войска бежали в Пустыню, спасаясь от висящей за плечами неминуемой гибели. Тысячи рассыпались на сотни, сотни распадались на десятки, из которых одна за другой выпадали единицы. Воинство Пустыни уподобилось взвихрённой самумом огромной куче сухого песка, собрать которую воедино уже никому не под силу. И только в одном месте кучка всадников держалась ещё вместе, соблюдая какое-то подобие строя и единения. Сотни три израненных воинов-кочевников (но все в кольчугах и при оружии), десятка два Колдунов в коричневых балахонах и…он, Князь Песков. Магический взор не ошибался – злобная аура, обильно приправленная горечью поражения, струилась над этим последним сплочённым отрядом.

Птица заклекотала – яростно, взахлёб. Крик подхватили летящие позади: сорок четыре мага из клана Видящих, магического клана Изобильных Земель. Они настигли врага, и таиться им теперь было уже ни к чему.

Птицы стремительно снижались, планируя; скатывались с крутизны громадной воздушной горы, словно пущенные стрелы, будто убийственные живые клинки. Сильные крылья неподвижно застыли, не взмахивая, – скорость нарастала за счёт свободного падения. Воздух пел, стекая по упругим перьям; пел, рассекаемый несущимися хищными телами. Земля приближалась, и уже различимы были лица всадников и детали их одеяний и оружия. Оружия… Кочевники не собирались сдаваться или дёшево продавать свои жизни. Враг оставался врагом – загнанный зверь вдвойне опасен.

Боевые кречеты не взмыли навстречу атакующим – запас их был исчерпан, а сотворить новых воздушных убийц у Колдунов Пустыни, измотанных страшным боем, сил не осталось. Но стрелы полетели.

Нам никогда бы не удалось дорваться до их плоти – вовсяком случае, без тяжких потерь, – если бы не переданные тобой секреты, Лесной Маг. «Хорошо, что вы это понимаете, – подумал Катри, поймав отчётливую мысль рассказчика – предводителя магов Южного материка. – Но только ли благодарность вызовет у вас это понимание?». Воздух послушно сгустился вокруг птичьих тел, стрелы вязли, теряли свои смертоносную быстроту, скользили по невидимой броне и уходили в сторону, в сияющую пустоту неба. И тогда взметнулся песчаный вихрь.

Видящим помогло то, что кочевники ещё не достигли собственно Пустыни, где Колдуны смогли бы почерпнуть сил. В Преддверии Великая Пустыня не могла в полной мере помочь своим детям, и тем не менее…

…вихрь ударил, и удар оказался страшен. Строй птицелюдей сломался, жёсткие плети песка хлестали по летящим, вырывая клочья перьев. Розоватая дымка повисла над атакующим клином – капельки крови из многочисленных (неглубоких, к счастью) ран, распылённые встречным воздушным потоком, обернулись красноватым туманом.

Две волны магии столкнулись в противоборстве. Старший не стал бить по самому вихрю – порождённый заклинанием смерч не почувствует боли. Видящие метнули в ответ совокупное парализующее заклятье, пружинящей сетью упавшее на разумы Колдунов Пустыни.

«Красиво исполнено…» – подумал Эндар, наблюдая за видением. Сделавшееся видимым волшебство казалось мерцающими сиянием, пульсирующим и подрагивающим, наливающимся красным по мере того, как заклятье выпивало силы у врагов. – «Очень способные ребята…».

Песчаный вихрь распался. В воздухе ещё висела туча рыжей пыли, поднятая колдовским ветром, но колючие песчинки шуршащим дождём уже опадали на землю. Атака Видящих почти не утратила своей силы и скорости – маги быстрыми тенями один за другим пробивали рыжевато-жёлтое облако. В руках варваров засверкали кривые сабли, и над жёстким ковром Преддверия заклубилась круговерть яростной схватки.

Удар изогнутого стального клюва – сила мышц, помноженная на быстроту падения и приправленная чародейством, – подобен удару молнии. Под копыта храпящих коней рухнули с пробитыми черепами первые павшие – шлемы не выдерживали. И тут же с пронзительным человеческим криком на выброшенные вверх острия копий нанизались сразу двое магов – смерть их оказалась почти мгновенной.

Старший не потерял головы. Те из магов, которые уже взяли первые вражьи жизни, скользили теперь над самой поверхностью, тугими крыльями сбивая с коней ощетинившихся железом воинов. Старший видел, как яростный удар излома могучего крыла снял с плеч голову в тюрбане – она покатилась под ноги беснующимся лошадям. И тут же кривые когти Видящего впились в лицо тощего колдуна в пропыленном бурнусе. Не встречая сопротивления, когти сильных лап глубоко утонули в глазницах, брызнула кровь с мозгом пополам. Резкий рывок – и безвольно обмякшее тело грудой тряпья свалилось наземь. По перьям скользнуло изогнутое лезвие, срезая волоски и выдирая пух, а затем выпад клюва пронзил насквозь шею нападавшего. Крики, лязг оружия, конский топот и ржание, истошный визг и победный клёкот…

Колдуны отбивались яростно, извиваясь змеями между хлещущих крыльев и разящих клювов и когтей. Змеями в самом прямом смысле этого слова – несколько коричневых фигур исчезли, а вместо них свивали кольца отвратительно шипевшие гады. И всё-таки чаша весов клонилась в пользу Видящих – разорвав и смяв плотный круг воинов, большинство птиц парили теперь на небольшой высоте, посылая вниз взмахами крыльев потоки перьев-стрел. Катри узнал об этом экзотическом боевом приёме из легенд одного Юного Мира, оставалось только лишь применить его в реальности (а быть может, наоборот – легенды родились потом?). Колдунов выбивали в первую очередь, хотя остатки их магии вряд ли могли переломить ход боя.

Простые воины-кочевники бились с мужеством отчаяния, умирая во славу своих Тёмных Богов, однако и самоотверженность ничего уже не значила. Последняя кучка Детей Пустыни сомкнулась вокруг Повелителя, твёрдо решив умереть вместе с ним. Но сам Князь Песков решил иначе. Умирать он совсем не спешил – властвующие и правящие во все времена и во всех Мирах предпочитали, чтобы за них умирали другие. Неважно, во имя чего – во имя единственно правильной веры, во имя высокой идеи или же ради вождя, сумевшего сделаться идолом тем или иным способом.

И последняя магическая уловка Колдунов Пустыни оказалась неожиданной.

Победу никогда нельзя торжествовать заранее – сколько великих воителей очень дорого заплатили за пренебрежение этой простой истиной. Последний выстрел может всё изменить и перечеркнуть уже подведённый итог. Вырвать победу Дети Пустыни не сумели, зато им удалось другое.

Над несколькими десятками Колдунов и воинов, тесно обступивших Князя, взъярилось и забушевало тёмное пламя. Жар заставил отпрянуть Видящих, уже бросившихся в последнюю, завершающую атаку. Птицы с клёкотом взмыли круто вверх, роняя перья с обожжённых тел. Замешательство длилось всего несколько секунд, но их Детям Пустыни хватило. Когда чёрное пламя погасло под напором магии, на месте зловещего костра осталось несколько десятков обгорелых трупов людей и коней, однако ни самого Князя Песков, ни одного из уцелевших Колдунов среди сожжённых не оказалось.

Эндар узнал заклятие Разрушителей – отбирая жизни у многих свято верящих, кучка почитаемых могла ускользнуть, избегнуть почти неминуемой гибели или пленения, телепортироваться в безопасное место. Но безопасного места для них в этом Мире не будет, а уйти в соседний Мир у Колдунов Пустыни сил не хватит – в этом Катри был уверен. Ну что же, придётся самому доводить начатое до логического завершения – когда имеешь дело с Несущими Зло, останавливаться на полдороге не следует.

К сердцу Великой Пустыни они отправились втроём: сам Эндар, Верховный Хурру и Старший-из-Видящих. Нужды в многочисленном войске сопровождения не было – вырвать занозу чёрного колдовства из тела Пограничного Мира предстояло чистой магией. Кроме того, путь через пески долог и труден, сопряжён с множеством тягот и лишений, а перенести целую армию при помощи малозаметного волшебства достаточно сложно. Эндар не сомневался в том, что он справился бы и один, но нельзя забывать о маскировке, да и главам двух основных магических кланов Пограничья стоит кое-что показать. И Хурру, и Видящие должны были сделаться опорой, верными адептами – нет, не какой-то новой веры, а самого лишь Эндара-Катри. Они уже почти сделались таковыми, но для пущей уверенности требуется наложить последние мазки на практически законченную картину.

Прозрачная сфера скользила над песками Великой Пустыни на небольшой высоте, повторяя неровности местности и плавно огибая невысокие барханы. Пески тянулись насколько хватало глаз, бесконечные, словно сама Вселенная. Ни кустика, ни травинки, ни голубой искорки воды – казалось невероятным, что из недр столь безжизненной страны могли извергнуться те несметные скопища вооружённых людей, которые так яростно штурмовали Хорские Ворота.

Эндар-Катри позволил себе расслабиться – совсем чуть-чуть. Он с удовлетворением отмечал переполнявший его спутников почти детский восторг – ну надо же, какая замечательная новая игрушка!

Лесной Маг не стал прибегать к телепортации – слишком резкий всплеск Силы, да и координаты цели размыты, словно изображение, подёрнутое пленкой быстротекущей воды. Сферу, позволявшую лететь и защищавшую телесные оболочки магов от убийственного палящего зноя, Катри творил сам, неспешно и осторожно, словно хрупкое гончарное изделие, тщательно следя за уровнем чародейства. Потом, передав Хурру и Видящему необходимое знание, он доверил управление сферой местным магам – пусть учатся. Сам Эндар отслеживал свет тёмного маяка, по которому они ориентировались – неясный сигнал, исходящий от Сердца Пустыни. Нужды в еде и питье маги не испытывали – Алый подпитывался чистой Силой, а для своих спутников он сотворил несложным волшебством минимум необходимого. Мысли Эндара гораздо больше занимало то, что могло их встретить там, в Сердце – чёрные нити колдовства Разрушителей всё явственней проступали в магической ауре этого загадочного объекта по мере приближения к нему.

Первый оазис появился спустя день пути. Он был невелик – полторы-две тысячи шагов в поперечнике. Несколько десятков пальм отбрасывали скудную тень, в которой поблескивало тусклым серебром маленькое озерцо. В оазисе не осталось ни единой живой души, только следы поспешного бегства и запустения – какие-то брошенные впопыхах пожитки, обрывки ткани и глиняные черепки. Следы коней и вьючных верблюдов давно затянуло текучим песком, воровато вползавшим тонкими длинными языками в оставленное людьми место. И ещё над оазисом едва уловимым, но тяжким маревом висел страх.

Катри прикрыл глаза. Следы нескольких сотен людей – стариков, женщин, детей… Они бежали отсюда в страшной спешке, бросая даже нужное, гонимые страхом перед Чёрными Богами, который могли разгневаться на Детей Пустыни за то, что те не исполнили их волю и не омыли обильно свои изогнутые сабли кровью врагов. Под тонким слоем песка Маг увидел несколько тел – слабых бросили, бросили умирать, не потрудившись даже добить обречённых. Эндар был уверен, что и в остальных обиталищах кочевников они встретят то же самое. Так и произошло: за следующие несколько дней маги миновали больше дюжины оазисов – самый крупный из них превосходил по площади Хамахеру или Эдерканн, – и все они были покинуты людьми. Куда бежали кочевники? Вряд ли в Сердце Пустыни для них уготовано место…

И вновь потянулись пески, пески без конца и края. Но тёмный голос Сердца становился всё слышнее, его уже слышали и Верховный Хурру, и Старший-из-Видящих. И чем ближе становилась цель полёта, тем больше нарастало беспокойство Эндара. Бывший Капитан Алого Ордена не сомневался – он сумеет сокрушить любую магическую защиту; заклятья слабеют со временем, как дряхлеют и разрушаются самые грандиозные строения, даже горные хребты. Всё дело в пределах допустимой магии, в том самом внутреннем ограничении, которое установил для себя сам Лесной Маг. Пусть первыми начнут главы местных магических сообществ – их волшебство естественно впишется в магический фон Пограничного Мира. А заодно и проверят свои новообретённые силы и возможности…

Все трое ждали появления зримого признака конца пути, хотя даже Эндар не мог сказать, как это будет выглядеть. И всё-таки купол возник почти неожиданно.

Сначала последовал резкий магический всплеск – сторожевое колдовство известило тех, в куполе, о приближении врага. Затем песок запел, зашуршал, заструился, потёк в стороны, и из-под него угрюмой глыбой выдвинулась чёрная полусфера. Отводящие глаза чары продержались недолго, Хурру и Видящий сорвали невидимый покров соединёнными усилиями – Катри даже не понадобилось вмешиваться. И после этого Чёрное Сердце Пустыни предстало во всей своей зловещей красе.

Матовый чёрный купол почти идеальной формы не имел никаких видимых выступов, отверстий или даже намёков на вход. Горсти песка, подхваченные ветром, хлестали изредка по основанию купола и тут же скатывались обратно, не оставляя ни малейшего следа на тускло посверкивающей поверхности. Маскирующее заклинание исчезло, но защитное дрожало лёгкой дымкой над всей полусферой. Удар тарана оно выдержало бы наверняка, как с успехом отразило бы пущенный катапультой камень. «Ну что ж, действуйте, маги, – Катри пока понаблюдает…».

Видящий и Хурру ударили вместе, со старанием и тщательностью прилежных учеников под внимательным взглядом учителя. Они сотворили гигантское лезвие и с размаху опустили его на чёрный купол, словно на исполинский вражий шлем.

Над Великой Пустыней разнёсся скрежещущий гулкий лязг. Ореол над куполом ослепительно вспыхнул, яростное пламя вцепилось бесчисленными пламенными зубами в белый клинок и начало пожирать его. Меч изгибался, стряхивая капли огня, но огненные языки оплетали его снова и снова. По лицу Хурру струился пот, Видящего скрючило от боли, но прилипший к чёрной поверхности клинок оторвался, пошёл назад и снова рухнул на купол в разящем выпаде. И снова защита отразила его – на этот раз меч магов отлетел, из его лезвия выкрашивались огромные куски, падали на песок и стремительно превращались в ничто. Старший-из-Видящих побледнел и зашатался, а Верховный жрец Храма просто молча упал лицом вниз. Катри чуть шевельнул бровью – пламя отпрянуло, словно поджавший хвост зверь, и угасло. Но защитный контур светился, как и раньше – первый раунд остался за Колдунами Пустыни.

Катри прикрыл магов, давая им возможность придти в себя, и тут же иглообразным коротким заклинанием пробил защиту купола. Заклинание Эндара не несло разрушительной мощи – Маг просто хотел увидеть то, что скрывалось под чёрным металлом (точнее, сплавом многих металлов) полусферы Сердца. Там оказались люди – несколько тысяч людей. Сам Князь Песков – его ауру не спутаешь ни с какой другой, три десятка Колдунов (из самых сильных), воины, женщины с детьми – гарем повелителя и его потомки. И было ещё что-то, и это «что-то» очень не понравилось Катри – похоже, сильнейший артефакт Чёрных Разрушителей, след их посещения Пограничного Мира и средоточие той силы, которая придаёт такую устойчивость всему куполу.

Эндар преодолел мгновенный соблазн пустить в ход – ох, как сладко! – Абсолютное Оружие (в локальной модификации, конечно же). Он почти наяву увидел, как молниеносно превращается в ничто весь отвратительный нарыв купола со всем его содержимым, но… Это оружие – своеобразный опознавательный знак Алых Воителей, его не спутаешь ни с чем, и если вполне может пройти незамеченным количественное превышение естественного уровня магии рукотворным волшебством, то что касается качественного содержания пущенного в ход чародейства… Проще уж прямо перенестись через все Границы Миров на Цитадель и заявить Магистрам: «Вот он я, беглец и отступник, берите и карайте!». Однако что-то делать надо, его Ученики сами не смогут взломать купол, это ясно – Катри даже послышался насмешливый торжествующий хохот внутри полусферы.

Каменный град? Поток молний? Разъедающий всё и вся ливень? Нет, одна лишь грубая мощь вряд ли одолеет защиту Сердца, если, конечно, не прибегать к запредельному волшебству – Эндар уже вполне освоился с природой Силы Пограничья и мог черпать и расходовать её практически в неограниченных количествах. А вот если попробовать более тонкое заклинание…

Видящий и Верховный Хурру восстановились, и тут в круглой стене купола распахнулась дверь, нет, не дверь даже – настоящие ворота. Из разверстой в чёрном боку дыры хлынул поток серых призраков, завывающих и улюлюкающих, но на этот раз ученики оправдали возлагаемые на них надежды учителя.

Орда злобных фантомов увязла в выметнувшихся из песка цепких узловатых лапах; серые тени выли, кусались, брызгали тёмной слюной, но не могли прорваться через внезапно выросший на их пути лес. «А теперь жгите…» – подумал Катри, и оба его подручных уловили мыслеприказ. Извилистые корни (или ветви?) выплюнули ослепительное белое пламя. Защита прикрывала только сам купол, бросившихся на вылазку призрачных тварей Колдунов Пустыни она не оборонила, да и не могла этого сделать. Бестелесные создания корчились в колдовском огне, несмотря на все ухищрения вроде изменения формы, размера или деления на множество себе подобных. Ворота запахнулись, поток поддерживающих чар иссяк, и последние из атакующих истаяли без следа. Один – один, ничья…

Пока Хурру и Видящий отбивали контратаку, Эндар делал своё дело – осуществлял задуманное. Его заклинание потребовало не столько силы, сколько точного расчёта, умения и терпения, поскольку не принадлежало к разряду быстродействующих. Оба мага почувствовали творимое колдовство, но не могли уразуметь его сути и недоуменно воззрились на Катри. Тот лишь улыбнулся уголками губ – думайте, думайте, напрягайте все доступные вам возможности, иначе вам никогда не подняться выше уровня кое-что умеющих шаманов.

Первым понял Верховный Жрец (хотя Эндар предполагал, что Видящему сделать это будет легче – как-никак, он уроженец Изобильных Земель). Чёрный купол странно дрогнул, словно теряя под собой опору. А потом блестящий тёмный бок с раздирающим оглушительным треском-скрежетом вспорола зигзагообразная трещина. До Видящего тоже дошло, и он с уважением посмотрел на Лесного Мага – да, не всегда самое простое решение является самым верным.

По поверхности песка словно волна прокатилась – как будто под песчаным слоем внезапно ожило и забушевало подземное море. Эндар уловил тревогу, даже панику, возникшую и разрастающуюся там, под разрушающимся куполом – Дети Пустыни явно не понимали, что происходит.

Медленно и мягко, взметнув тучи песка и мельчайшей пыли, рухнул громадный кусок чёрной сферической стены. Из разодранного купола, словно муравьи из развороченного муравейника, наружу хлынули те, кто скрывался под казавшейся несокрушимой кровлей. Колдуны и воины-кочевники устремились к вершине бархана, на котором стояли маги. Катри предоставил варваров заботам Хурру и Видящего – у него самого теперь было два дела: доломать купол и рассечь липкие серые нити (видимые лишь колдовским взглядом), тянущиеся от неведомого артефакта Сердца Пустыни к каждому из Песчаных Колдунов.

Эндар вёл и вёл незримое лезвие, и нити лопались, извиваясь перерубленными змеями. С каждой разрезанной нитью кто-то из Колдунов падал на песок и катался по нему с истошным утробным визгом, исходя клочьями пены изо рта и постепенно затихая; барханы усеялись телами в коричневом, похожими на смятое и брошенное бесполезное тряпьё.

Бегущих к бархану воинов накрыл ливень стрел, извергавшийся из поднятых вверх ладоней обоих магов – Катри лишь чуть подпитал своих аколитов магической энергией. Да ещё песок сделался почему-то вязким, словно раскисшая глина – и люди, и лошади вязли в нём по колено.

Купол разваливался. Эндар нашёл элегантное решение: пролетая над Великой Пустыней, он заметил под морем песка пятна живой земли, блуждавшие по пустыне, как гонимые ветром клубки перекати-поля. Дальнейшее было просто – почти просто. Маг нашёл и подтянул под купол ближайший такой участок, усилив и ускорив действие природной магии – разрушение длилось не часы, а минуты.

Кочевники падали под стрелами. Они еле двигались в вязком песке, а их ответные стрелы бессильно скользили по защите магов. Конечно, будь стрелков в несколько раз больше, они пробили бы невидимый щит – или Катри пришлось бы бросать все остальные дела-заклинания и спасать своих подопечных. А так…

Кочевники падали. Поток стрел был густ, словно на вершине песчаного холма стояли не трое магов в длинных дорожных плащах-накидках, а несколько сотен прославленных лучников Изобильных Земель. Лишённые защиты собственных чародеев, Дети Пустыни стали лёгкой добычей чужой магии – один за другим они бессильно распластывались на песке, роняя оружие. Варвары не бежали – куда им было бежать? Рушилась вера, рушились привычные, казавшиеся незыблемыми многовековые устои и весь уклад жизни. Враг пришёл к самому Сердцу Пустыни, и защитники Сердца не могли противостоять этому врагу. Сила ломила силу.

Последние фрагменты разваливающегося купола валились на взбаламученный падением тяжких плит песок и прямо на глазах уходили под его поверхность. В оставшейся на месте величественной чёрной полусферы котловине метались с воплями женщины, плакали дети. А в самом центре огромной ямы, на дне впадины возвышался чёрный плоский обелиск из того же материала, что и обратившийся в прах купол Сердца Пустыни.

Обелиск походил на воткнутый рукоятью в землю – под куполом оказался не песок, а самая настоящая земля – исполинский кинжал в двадцать локтей высотой. Лезвие кинжала угрожающе целилось в безликое раскалённое тусклое небо, а к его рукояти, в том месте, где на обелиске (как на настоящем оружии) прорисовывалась перекладина, прижималась человеческая фигура с разведёнными в стороны руками.

Эндар совершил ошибку – и эски ошибаются. Он не отказал себе в удовольствии сжечь остатки кочевников миниатюрной Цепной Молнией Распада (несколько отчаянных фанатиков, сумевших добраться до подножия бархана, пали под появившимися в руках Верховного Хурру и Старшего Видящего поющими клинками) и потерял драгоценные мгновения, прежде чем зафиксировал внимание на фигуре с распростёртыми руками у подножия чёрного обелиска-кинжала. Князь Песков – а это был именно он – использовал подаренные ему секунды в полной мере. Блокировать заклятье Катри не успел – слишком сильным и быстрым оно оказалось. Само заклятье дремало в гранях обелиска – Князь лишь дал ему толчок к пробуждению, убив самого себя в момент запредельной страстной молитвы, обращённой к Тёмным Божествам.

Вот это-то действие апологета мрачной веры и можно было остановить, не отвлекись Эндар в это время на заклинание Цепной Молнии.

В небо цвета тусклой меди ударил крутящийся столб чёрного огня. Свитая из пламенеющих жгутов чудовищная колонна вонзилась в небеса, с каждым мгновением поднимаясь всё выше и выше. Огненный столб поглотил без следа и чёрный обелиск, и припавшего к нему Повелителя Детей Пустыни. Холодея, Лесной Маг понял, что означал этот буйный выброс колдовского пламени. Полыхающий клинок состоял не только из видимой, хоть и очень впечатляющей, части – многомерное лезвие играючи пронзило ближайшую Границу Миров и кануло за неё.