Были и внутренние проблемы. Участились нападения диких племён Поперечного леса на сторожевые форты – лесным гарнизонам требовались подкрепления. В степи после гибели Дастар-хана стало поспокойнее, кочевники на время угомонились, зато на Белой реке появились разбойничьи атаманы пан Чох и пан Телей, не дававшие житья купцам и вообще мирным гражданам. Капитан Верт О’Прах изловил атамана Телея – пан был торжественно обезглавлен на площади в Ликатесе, – но второй уголовник продолжал свои дерзкие налёты. Оживились пираты: северянин тан Гейзер, правитель скалистого острова, изобилующего горячими источниками, и южанин Кайлом-бей, самозванный султан Пальмовых островов. И если викинг грабил прибрежные селения и захватывал пленников для собственных нужд, то «пальмовый султан», по данным разведки, снюхался с Вам-Кир-Дыком и поставлял Чёрному рабов в обмен на оружие и магическую помощь. Это уже попахивало делами незабвенного барона Занозиллы, и Шумву-шах намерен был действовать самым решительным образом с тем, чтобы от пальм на островах Кайлом-бея остались бы одни пеньки.

Широкую огласку получило дело Едвалина, гномьего старшины, уличённого в связях с тёмными. Этот гномский олигарх организовал контрабандные поставки остродефицитного стратегического сырья – минерала охренита, из которого делались магические артефакты, – на Полуночную сторону. Афера вскрылась, когда в Западных горах Отданоны перехватили караван с незадекларированным охренитом и выяснили, откуда дровишки. Что обещал Вам-Кир-Дык бессовестному торгашу, осталось неясным, но налицо был факт сотрудничества с потенциальным противником и пренебрежение патриотическим долгом ради личной выгоды. Маги, чтобы не ссориться с гномами, предлагали не казнить бизнесмена, а посадить его в башню лет так на сто, без права на амнистию, однако Шумву-шах проявил неожиданную для меня жёсткость.

– Едвалин будет не посажен в башню, а повешен на её зубцах, – заявил он в ответ на увещевания магов, – предатель хуже врага! А если у наших тороватых рудокопов не хватит ума понять эту простую истину, тем хуже для них. Замурую все входы-выходы из их пещер, и пусть живут, как хотят! А мы как-нибудь обойдёмся и без их самоцветов, грани которых почернели от общения с Тьмой!

«Да, – подумала я, – суров у меня супруг, а ещё меня упрекал в кровожадности! Ему бы с такой бескомпромиссностью к нам, на Землю, – то-то бы он там развернулся… У нас такого рода сделки не проворачивают только ленивые, и ничего – никто их на виселицу за это не тащит».

И Едвалина повесили, и гномы даже не пикнули – признали, что король был прав.

Но самой большой проблемой для Полуденной стороны стал могущественный граф Заборзелло-Дальний, владетель всего восточного побережья Эххленда. По своим магическим способностям этот дальневосточный граф почти не уступал самому Шумву-шаху и всерьёз вознамерился претендовать на корону верховного правителя. Такое уже случалось – у эххов не было принято передавать престол от отца к сыну: если старый король умирал или уходил на покой, его место занимал наиболее энергичный из его вассалов, доказывая своё право на верховную власть в поединке с любым желающим поспорить с ним по этому вопросу. Но иногда бывало и так, что нетерпеливый соискатель, не дожидаясь освобождения престола, требовал от действующего короля уступить ему трон – я, мол, сильнее, и потому лучше тебя справлюсь с обязанностями его величества. Обычно такая конфликтная ситуация тоже разруливалась поединком, в ходе которого один из соперников отходил в лучший мир, однако дело могло дойти и до крутой разборки типа гражданской войны.

Как ни странно, толчком к обострению отношений между Шумву-шахом и Заборзелло послужила моя свадьба: граф понял, что эльфийский король отнюдь не думает о пенсии, а наоборот, намерен неопределённо долго наслаждаться всеми радостями жизни (иначе на фиг ему сдалась молодая жена?). Заборзелло уклонился от поединка – вместо этого он заключил союз с неким Какуснуя Набокуто, именовавшим себя императором Восточного архипелага, и стал готовиться к походу на Камерон. При этом оборзевший граф не брезговал и чёрным пиаром – по всему Эххленду распространялись слухи, что король Шумву-шах взял в жёны попаданку с тёмным прошлым, уроженку примитивного варварского мира, и поэтому он недостоин титула правителя Полуденной стороны. Особого успеха эта клеветническая акция не имела, но число сторонников мятежного графа несколько возросло, и я забеспокоилась, как бы мой супруг ради сохранения имиджа не упёк меня в какой-нибудь местный типа монастырь. К счастью, Шумву-шах оказался на высоте.

– Не беспокойтесь, моя королева, – сказал он занервничавшей мне, – сплетни у эххов не в чести. В крайнем случае, вырву с десяток злых языков, и на этом дело и кончится. А что касается графа – если этот трус боится поединка и хочет войны, он её получит. Правда на моей стороне, Алава, и теперь я буду к нему беспощаден: я не позволю кому бы то ни было оскорблять мою жену.

В общем, проблем хватало – почти как у нас в бизнесе (с той лишь разницей, что в этом мире не применялись разные подлянки вроде подстав, взяток и заказных убийств). Я за время работы в своей полутёмной фирмочке кое-чего насмотрелась, и поэтому без особых затруднений въехала в эххийские дела. Тут всё было честнее и проще: друг – значит, друг, враг – значит, враг, без всяких там «и нашим, и вашим».

Короче, уже в скором времени я почувствовала себя настоящей королевой, и ничуть не сомневалась: случись что (может ведь его величество, к примеру, заболеть?), я по любому сама справлюсь не хуже – оставалось только восполнить недостаток магических знаний и навыков (я же всё-таки королева фэнтезийного волшебного мира!). И я решила поступить в Академию Магии, причём мотивировала это своё решение очень убедительно.

– Шумву, – сказала я королю, – я обещала родить вам сына. Прошло уже три месяца нашей супружеской жизни, а я всё ещё как бы не беременна. Боюсь, что дело тут в наших с вами генетических различиях (что там говорила по этому поводу «наша Белла»?). И я хочу заняться магией: в первую очередь для того, чтобы подарить вам наследника.

Король был растроган до глубины души. Он тут же связался с магами, и я в тот же день стала студенткой (или слушательницей?) камеронской магической академии.

Приди я, что называется, с улицы, мне бы ни за что сюда не попасть. Академия Магии была престижным высшим учебным заведением с предельно строгим отбором слушателей. И даже несмотря на мой статус королевы и ходатайство самого Шумву-шаха, я не стала бы студенткой, не будь у меня минимальных магических задатков. Ректор Академии, архимаг Истраль (кстати, он был одним из четверых магов-ловцов дракона) проверял меня лично. Его мудрость потратил на оценку моих талантов и способностей целых десять минут и сказал пришедшему со мной королю:

– Ничем особенным королева Алава не наделена, но, учитывая незаурядную энергию и целеустремлённость вашей супруги, ваше величество, я нахожу возможным принять её в Академию. Вряд ли королева Алава станет выдающейся магессой, но кое-чего она добьётся – в этом я не сомневаюсь: упорства ей не занимать.

– Благодарю вас, ваша мудрость, – Шумву-шах облегчённо вздохнул. – «Кое-чего» – этого вполне достаточно, королева Алава не собирается рушить горные хребты. Её желания гораздо скромнее, – он посмотрел на меня и улыбнулся, – но для меня они очень важны.

Я не стала обсуждать мои желания – пусть Шумок (так я звала своего мужа – про себя, понятное дело) и дальше пребывает в счастливом неведении: меньше знаешь – спокойнее спишь. А удобная формулировка «кое-чего» позволила мне сосредоточиться на определённой специализации: изучать всю эххийскую магическую премудрость – это крыша съедет, да и времени надо хрен знает сколько. Так я стала кем-то вроде вольного слушателя, но из уважения к моему титулу маги-преподаватели занимались со мной индивидуально.

Для начала я прослушала в исполнении архимага Нитофона краткий курс по истории и государственному устройству Эххленда. Все мои прежние знания носили отрывочный характер – вроде набора клипов с канала «Дискавери», – а мне требовалась более подробная информация.

Строго говоря, называть Шумву-шаха эльфийским королём было неправильно, так как эльфы составляли лишь незначительную часть населения Полуденной стороны. Эльфы были аристократией, носителями древней мудрости, однако подавляющее большинство светлых эххов были человекоподобными гуманоидами – то есть гумами – без каких-либо специфических особенностей, присущих известным мне фэнтезийным расам. От рождения все эххи как бы застывали в своей природной изначальной форме гума, эльфа или гнома, а способностью менять свой внешний облик обладали только сильные маги. Среди эльфов рождалось больше одарённых, но поскольку эльфов было гораздо меньше, чем гумов, магов-неэльфов было значительно больше. Де Ликатес, например, и рыцари ближнего круга короля были гумами, Гильдия стражей Порталов в основном состояла из гумов, а про Отданонов и говорить нечего: среди горцев эльфов не было вообще. А из четверых архимагов-академиков эльфом был один Истраль. В прошлом между различными эххийскими светлыми расами случались типа конфликты, однако сейчас на Полуденной стороне Эххленда торжествовала политкорректность.

Среди эххов существовал один-единственный критерий карьерного роста: личные магические таланты, и только они обеспечивали продвижение вверх – до определённого предела. Например, капитан Верт О’Прах достиг своего потолка, и выше ему не залезть, хоть ты тресни. А вот маркиз де Ликатес – этот запросто может стать правителем (я даже думаю, что Окостенелла и замуж за него не вышла из опасения, как бы рыцарь не попросил её чуть потесниться на троне властительницы). А вообще-то система первобытно-примитивная: приходит кто-то с большой дубиной и говорит: «Я теперь буду править, а если ты против – давай подерёмся!». Из этого я сделала следующий вывод: не только Шумву-принцу, но и мне не видать трона как своих ушей, если с королём что-нибудь случится (всякое ведь может быть, верно?). Мне придётся отстаивать своё право властвовать, а это, знаете ли, при моих-то магических способностях – точнее, при почти полном их отсутствии, – чревато.

И ещё меня очень интересовал вопрос: откуда взялась эта невероятная правдивость эххов? Я ни в одном фэнтези такого не встречала, да и вообще это противоестественно: как это можно жить без вранья? А вот поди ж ты, живут, и неплохо живут, блин горелый…

Один из моих наставников, архимаг Арыч (тоже из тех, кто поймали Костю), когда я задала ему этот вопрос, объяснил так:

– Да, в природе существует обман, – например, мимикрия, – нужный как средство выживания. Но дело в том, что с развитием Разума очень часто превышается допустимый предел, и ложь во спасение превращается в разрушительную ложь. Привычка врать виснет на ногах разумных тяжкими кандалами и не даёт им возможности подниматься выше – это тупик. Привыкший врать уже не поверит другому, а общество недоверчивых, где каждый подозревает другого в обмане, так и будет топтаться на месте, подозрительно глядя само на себя. Далёкие предки эххов умели врать, но с развитием магических способностей это стало никчёмным: какой смысл обманывать, если можно читать мысли? Склонные ко лжи теряли доверие окружающих, и через несколько поколений привычка врать исчезла, как мешающая жить.

– Но ведь читать мысли умеют только сильные маги! – возразила я.

– А этого достаточно. Древние эххи в подозрительных случаях обращались к магам, и всё быстро прояснялось. И закоренелые лжецы просто вымерли.

– А маги, они что, непрерывно как бы просвечивают всех окружающих?

– Нет. Во-первых, от неконтролируемого потока чужих мыслей можно оглохнуть – попробуйте-ка слушать целую толпу и разобрать, кто что кричит. Во-вторых, чтение мыслей требует точной настройки и большого расхода маны – это утомительно. А в-третьих, в этом просто нет необходимости – она возникает только в особых случаях. К тому же иногда у того, чьи мысли читает маг, возникают неприятные ощущения – головокружение и головная боль. Зачем зря мучить разумное существо? Достаточно и того, что каждый эхх знает: его мысли могут быть прочитаны – врать бессмысленно и даже вредно: ты можешь стать изгоем.

«Слава богу, – подумала я. – Хорошие вы всё-таки ребята…».

Чтобы не вызвать у Арыча ненужных подозрений, я не стала узнавать, можно ли как-то заэкранировать свои мысли – успеется. Принцип я поняла, и теперь для меня главное – не зарываться.

Пополнив свою эрудицию по части эххийского обществоведения, я ознакомилась с основами местной магии и, подковавшись теоретически, перешла к практическим занятиям. Архимаг Азин, желчный тип и самая неприятная личность среди всех преподов, сварливо предупредил меня, чтобы я не пыталась что-нибудь взорвать или метнуть молнию – могу типа надорваться. Я успокоила дедулю, сказав, что если мне понадобится что-то сломать, я попрошу любимого мужа, а мои личные запросы куда скромнее.

Как нельзя кстати я вспомнила о моей простреленной курточке – её неоднократно стирали, но никому из служанок и в голову не пришло заштопать дырку на кармане: они, наверно, думали, что это такая у нас на Земле мода. И я приволокла свою куртень на занятия.

Несмотря на свою малоприятную натуру, маг Азин был толковым преподавателем: я быстро усвоила последовательность действий. С реализацией было сложнее: мне никак не удавалось материализовать нужную мыслеформу. Однако не зря маг Истраль отметил моё упорство – я таки добилась своего.

Ощущение, блин, невероятное: я чувствовала холод и твёрдость иголки, созданной мною из ничего – из пустоты! И нитки тоже не было, то есть она была, но тоже сотворённая. Устала я здорово – руки дрожали, перед глазами плавали цветные пятна, – но дырочка на кармане, оставленная наконечником гоблинской стрелы, была аккуратно заштопана: я даже сотворила маленький кусочек материи для заплатки. Отпад – я гладила штопку и не верила своим глазам: неужели это сделала я? И даже Азин меня похвалил:

– Не ожидал, – пробурчал он, пожевав губами. – Вы способнее, чем я думал, ваше величество.

Воодушевлённая первым успехом, я перешла к осуществлению своей давней задумки, появившейся у меня ещё в ресторане гостиницы у Восточных гор под шум Злого Дождя, – к материализации денежных купюр. Я понимала, что здесь, в Эххленде, это и на фиг не нужно, но ничего не могла с собой поделать – уж очень мне хотелось повторить фокус маркиза де Ликатеса, проделанный им на моих глазах. Я убухала на эту затею месяц времени, наделала целую кучу бесполезных цветных бумажек, несколько раз до матюгов поругалась с Азином, но в конце концов добилась своего: сотворила пятисотрублёвую банкноту, неотличимую от оригинала. Я долго сравнивала своё творение с двумя пятисотками, хранившимися в моём кошельке, – всё один в один, со всеми защитами, хоть на свет смотри, хоть на зуб пробуй. Я специально изменила одну цифру в номере купюры, а в остальном моя магическая копия полностью повторяла прототип. Устала я от этого чародейства так, словно весь день камни ворочала (даже просачковала ночью исполнение супружеского долга, чем немало удивила Шумка), зато испытала истинную гордость за себя, любимую. «Жаль всё-таки, что деньги в Эххленде не в ходу» – подумала я, пряча в кошелёк сотворённую пятисотрублёвку.

Короче, я на всю катушку использовала возможности, предоставленные мне званием королевы, и не теряла зря времени. И постепенно я пришла к очень простой и естественной мысли: а стоит ли мне оставаться всего лишь тенью верховного правителя Эххленда, и так ли уж нужен мне его величество эльфийский король?