Мэй искала Хайка, но его нигде не было видно. Девочка попыталась мысленно позвать приятеля, однако он не ответил - или не услышал. Мэй не стала усиливать зов - если Хайк работает "подопытным кроликом", то ответить он всё равно не сможет, а проверять на себе уровень чувствительности сенсоров, следящих за психополем воспитанников, ей совсем не хотелось.
      Отдохнув после обеда, она искупалась в бассейне и спустилась во двор, надеясь найти Хайка в саду, но и там его не оказалось. Мэй присела на скамеечку у старого кряжистого пня - здесь они с Хайком сидели чаще всего. Хайк даже выжег на боку пня маленькие буковки "М" и "Х" - вон там, где кора слезла, обнажив гладкую, словно отполированную, древесину. "Стоп! - сказала Мэй сама себе - А где же буквы?".
      Девочка вскочила, подбежала к пню, присела на корточки и провела пальцами по дереву. Буквы были выжжены именно здесь, на этой самой проплешине величиной с ладонь! Они были здесь- ещё вчера!
      Мэй стало не по себе. Сначала цветок с лишним лепестком, теперь эти исчезнувшие инициалы - многовато для одного дня. Что-то определённо изменилось - вот только что?
      Услышав шорох шагов, она подняла голову, ожидая увидеть Хайка. Но нет, по тропке между деревьями прошёл незнакомый мальчишка лет девяти с выражением отрешённой задумчивости на не по-детски серьёзном лице. Мэй встала, подождала ещё несколько минут - никого. И тогда она решила вернуться к себе в комнату. "Надо лечь, - подумала она, - сосредоточиться и пошаритьвокруг. Я должна понять, что произошло, и что происходит".
      Мэй ещё не знала, что с самого утра она является центром внимания всего персонала Приюта, и что ночевать в своей комнате ей уже не придётся.

* * *

      – Господин директор, - голос воспитателя дрожал от волнения, - у меня есть срочная дополнительная информация по воспитаннице Мэй. Я уже докладывал вам ещё утром…
      – Поднимитесь ко мне, - перебил его директор. - Жду.
      Выключая коммуникатор, он в то же время другой рукой активировал экранное поле, окутавшее кабинет. Эта меру предосторожности ввели после того, как появились серьёзные основания полагать, что кое-кто из индиго умеет читать мысли. "От них всего можно ожидать, - подумал господин директор. - Мне иногда страшно смотреть в глаза этим детям - в них мудрость тысячелетий и даже что-то нечеловеческое. Что там ещё натворила эта новенькая?".
      Директор уже знал о невероятно мощном выбросе ментальной энергии, выплеснутом этой девочкой минувшей ночью. Система контроля исправно зафиксировала этот выброс, но определить его уровень - даже приблизительно - оказалось невозможным: два сенсора попросту сгорели, а входной контур преобразователя-сумматора вышел из строя от перегрузки. Во всяком случае, можно было с уверенностью сказать, что сгенерированная Мэй мощность на порядки превосходила ту, с которой экспериментаторы когда-либо сталкивались раньше - изображение на всех следящих видеокамерах двоилось в течение нескольких минут после выброса, что сочли его косвенным воздействием на электронику.
      Чтобы не настораживать девочку, её решили пока не трогать и даже не подвергать обычному ежедневному тестированию, но усилили все виды наблюдения. Кроме того, по личному указанию господина директора, её приятеля Хайка решено было загрузить тестами по усиленной программе, не оставившей мальчику ни минуты свободного времени. Расчёт был прост - если Мэй сделала что-то из ряда вон выходящее, она непременно захочет поделиться этим со своим другом, - взаимная симпатия этой парочки не являлась секретом для воспитателей, - и как-то себя проявит.
      И действительно, Мэй явно искала встречи с приятелем, и аппаратура психоконтроля даже отметила несколько раз слабые всплески ментальной активности воспитанницы, но ничего из ряда вон выходящего не произошло. И вот теперь…
      В дверь кабинета постучали.
      – Войдите! - бросил господин директор, барабаня пальцами по столу и подбираясь, словно кот перед прыжком.
      С первого взгляда на вошедшего в его кабинет воспитателя директору стало ясно - случилось нечто экстраординарное. Глаза воспитателя горели, а движения были суетливыми и порывистыми.
      – Присаживайтесь, - директор жестом указал на кресло. - Что там у вас?
      Воспитатель сел и положил на стол пачку распечаток. Он заметно нервничал - уронил одну из бумаг на пол, поднял, положил и тут же уронил другую.
      – Успокойтесь, - холодно сказал господин директор, - и доложите коротко и внятно.
      – В соответствии с методикой сопоставления, - похоже, воспитатель взял себя в руки, - мы проверили информацию обо всех странных событиях и явлениях, имевших место за прошедшие сутки в радиусе тысячи миль от Приюта.
      – И? - господин директор вопросительно поднял бровь.
      – В 03.42 в двухстах сорока милях от побережья произошла авиакатастрофа. В море упал пассажирский самолёт. Просто упал - камнем. Последнее сообщение с борта лайнера выглядело совершенно бредовым, а потом связь оборвалась. Радары проследили очень быстрое снижение - а попросту говоря, падение, - самолёта почти до самой поверхности океана. Что случилось на борту - неясно, поиски обломков и "чёрных ящиков" пока не дали никаких результатов. Но вот что примечательно, - воспитатель зашуршал распечатками, - вы сравните время! - и он протянул господину директор один из листов.
      Тот быстро пробежал глазами аккуратные строчки текста и поднял глаза.
      – Невероятно… Минута в минуту - таких совпадений не бывает. Лайнер начал падать сразу же после того, как наша Мэй пережгла своим мысленным импульсом электронику слежения! Господи боже мой… - прошептал господин директор, никогда не отличавшийся повышенной набожностью. - Если эта девчонка может сбивать самолёты на расстоянии в сотни миль, то это… это… Но зачем?
      Воспитатель только пожал плечами, но директор и не ждал от него ответа.
      – Значит, так, - распорядился он. - Изолировать. Немедленно. По высшей категории.
      – Бункер?
      – Бункер. Но обращаться с девочкой предельно осторожно и бережно - она стоит всех драгоценностей человечества! Вы меня поняли? А я сообщу в Центр - пусть решают, что с ней делать дальше.
      Его подчинённый торопливо кивнул и поспешно покинул кабинет, а господин директор повторил, оставшись один и рассеянно глядя в окно:
      – Господи боже мой… - И добавил, обращаясь к самому себе. - Кто же они, эти дети-индиго, и что они нам принесут?

* * *

      Голова ещё кружилась, но никаких других неприятных ощущений не было.
      Мэй помнила сладковато-удушливую волну, затопившую её с головой, как только она вошла в свою комнату, потом был тёмный провал, а потом - потом она очнулась. Уже здесь, в этой залитой неярким светом комнате без окон, но с диваном, столом, двумя мягкими креслами и выгородкой санблока в углу.
      Она отнюдь не собиралась биться в истерике - наоборот, её сознание работало чётко и спокойно. "Аппаратура отметила мой мыслекрик, - размышляла девочка, - и воспитатели встревожились. Из этого в первую очередь следует, что мой сон вовсе не был сном, и что я действительно сделала то, что сделала. И перетрусившие экспериментаторы упрятали меня сюда".
      Мэй привычно потянулась трепещущими нитями сознания к окружавшему её миру и тут же отдёрнулась, словно от ожога. Всю комнату окутывало покрывало мощного силового поля - теперь Мэй видела это поле, похожее на плотную серебристую паутину. И ей, Мэй, не выйти отсюда, пока это поле активно. Стоит только окунуться в серебряные нити, как она потеряет сознание - если не хуже. Через поле не пройти, и даже мысль сквозь него не пробьётся. Хотя… Хотя это мы ещё посмотрим - поле-то не сплошное (по крайней мере, таким оно выглядит). А раз так, то можно попробовать отыскать какую-нибудь узенькую щёлочку… Ничего, что через щёлку не пролезть - она ведь не мышка, - зато она сможет…
      "Надо позвать Хайка, - назойливо стучало в голове девочки, - надо позвать Хайка". Она даже не задумывалась, чем он сможет ей помочь (и сможет ли вообще хоть что-нибудь сделать) - Мэй просто хотела услышать голос друга.
      У неё никогда не было друзей, и никогда она не испытывала ни к кому искренней привязанности. Дети откровенно побаивались и недолюбливали Мэй, а родители… И вдруг этот кареглазый мальчишка, смуглый и темноволосый, всего за несколько дней стал для неё самым близким человеком. Она даже поймала себя на мысли: "И как это я раньше жила, не зная Хайка?" и немного испугалась - что это с ней? Но всё равно - ей было тепло оттого, что этот мальчишка есть, что он рядом, и что он такна неё смотрит.
      И Мэй начала осторожно и терпеливо отыскивать заветную щёлочку в серебряной паутине. Несколько раз она обжигалась, морщилась, шипела от боли (интересно, что об этом подумали наблюдающие за ней стражи? - в том, что за ней непрерывно следят, Мэй не сомневалась), но упорно не оставляла своих настойчивых попыток. И в конце концов, у неё получилось. Хайк не ответил, однако Мэй была уверена - друг её услышал. Она не смогла бы объяснить, откуда у неё такая уверенность, - она просто знала, что это именно так. А раз так, то теперь всё будет хорошо - непременно.
      С этими мыслями она залезла с ногами на диван, свернулась калачиком и незаметно уснула - сказалось напряжение, в котором девочка пребывала все последние сутки.
      Проснулась Мэй от ощущения тревоги и сумятицы, охватившей всё вокруг. В Приюте явно что-то происходило, хотя сюда, в эту таинственную комнату, не доносилось ни звука. Поняв это, девочка сосредоточилась и стала ждать - ждать того, что вот-вот произойдёт.

* * *

      Дежурный у главной двери был внимателен и собран. Его предшественника сняли с поста за непонятную халатность - он зачем-то по собственной инициативе отпер входную дверь, и в эту дверь выскользнул один из воспитанников, странным образом незамеченный до этого системами наблюдения Приюта. Охранник отнюдь не собирался повторять ошибку своего предшественника, - догадываясь, каким будет наказание, - и относился к своим обязанностям предельно добросовестно. Но дежурный не мог и предположить, что никакая добросовестность ему уже не поможет.
      Толстенная входная дверь на глазах у изумлённого охранника вспучилась, потекла, и прямо в лицо человеку в стеклянном кубе устремился поток рычащего красного пламени - бронестекло не стало серьёзной преградой этой яростной огненной лавине.
      С десяток неясных размытых силуэтов разом возникли в холле, молниеносно миновав светящиеся вишнёвым раскалённые ошмётки, оставшиеся от входной двери. Ворвавшиеся двигались с нечеловеческой быстротой, и их скользящий бег по коридорам и лестницам Приюта сопровождался вереницами ярких вспышек - таинственные пришельцы без промаха (правда, непонятно из чего) расстреливали видеокамеры и сенсоры, безошибочно находя их в стенах и межэтажных перекрытиях.
      Нападение, в отличие от бегства Хайка, не прошло незамеченным, однако все попытки персонала оказать хоть какое-то сопротивление оказались тщетными. Зацепить выстрелом кого-нибудь из этих людей - или не людей? - никак не удавалось, а когда господин директор решился запустить на полную мощность все свои "глушилки", было уже поздно. Он не успел дотянуться до кнопки активации генераторов - энергетический удар одного из нападавших разнёс тело господина директора, расплескав его хрупкую человеческую плоть по стенам его собственного кабинета.
      Призраки - какие люди на такое способны? - не брали пленных. Они убивали всех подряд, без разбора, вне зависимости от того, пытались им сопротивляться или нет. Всех - за исключением детей-индиго, воспитанников Приюта. Этих торопливо выводили во двор и сажали в вертолёты, ждавшие во дворе с работавшими на холостом ходу винтами. Дети не возражали против этой странной ночной эвакуации, сопровождавшейся огнём и кровью, - нападавшие как-то сумели найти с ними общий язык, убедить или попросту заставить. И по мере того, как жилые этажи Приюта пустели, туда врывался огонь, рождавший чёрный дым.
      Пришельцы торопились, но не пропускали ни одной комнаты, словно искали что-то очень для них важное. Или кого-то, без кого они не могли уйти, оставив Приют на поживу танцующему пламени. И они нашли то, что искали - дверь, ведущую на нижние, подземные этажи Приюта - были здесь и такие.
      Правда, с этой дверью нападавшим пришлось повозиться. Он не стали её разрушать, чтобы не повредить находившуюся за дверью кабину лифта - о существовании этого лифта они, похоже, знали, - им надо было открыть эту дверь. И в конце концов они это сделали.
      Однако внизу их уже ждали одетые в защитную броню и вооружённые до зубов солдаты-охранники, предупреждённые о нападении системой сигнализации, которую призракам не удалось мгновенно вывести из строя. И здесь пришельцы понесли первые потери - опустившаяся на нижний этаж кабина лифта попала под плотный перекрёстный огонь.
      Призраки оказались людьми из плоти и крови - первый из них, выскочивший в коридор подземного этажа, был изрешечен свинцовым ливнем. К тому же здесь работали "глушилки", запитанные от резервных генераторов поля, и нападавшим пришлось несладко. И в отличие от верхних этажей, узкие коридоры подземного этажа то и дело перегораживали решётки и дополнительные стальные двери, на разрушение которых требовалось время и силы. Завязался бой - самый настоящий бой. Исход этого боя был неясен, пока кому-то из пришельцев не удалось каким-то образом проникнуть в агрегатную и вырубить генераторы. После этого бой превратился в избиение.
      Мэй слышала отзвуки этого боя. Затем экранирующее поле исчезло, и она смогла даже кое-что увидеть. И увиденное потрясло девочку своей кровавой беспощадностью. Она не знала, кто эти люди, и зачем они напали на Приют, но подобралась, готовая защищаться от любой неожиданности.
      Стену комнаты разрезала от потолка до пола узкая вертикальная полоса. Открылся дверной проём, Мэй услышала треск выстрелов и шипение огня, а потом в дверь ввалился охранник с обезумевшими глазами, состоявшими, казалось, из одних бездонных чёрных зрачков. Секунду и другую человек с оружием в руках и девочка-подросток молча смотрели друг на друга - Мэй видела пятна гари на лице охранника и кровь на его правой щеке, - а затем тело солдата судорожно дёрнулось, и он медленно упал внутрь комнаты лицом вниз.
      Броня на спине охранника была проплавлена в нескольких местах; из рваных дыр медленно вытекали тонкие струйки серого дыма. А над упавшим телом в дверном проёме появилась высокая темноволосая женщина в чёрном комбинезоне. Её глаза были холодны, и в уголке рта алела маленькая капелька, словно эта женщина только что пила кровь. И ещё Мэй заметила у неё на шее странное ожерелье - змею, свернувшуюся в кольцо. Чуть приподнятая голова змеи находилась прямо напротив ямочки на горле женщины в чёрном - Мэй видела блестящие крохотные точки змеиных глаз, словно змея была живой.
      – Так вот ты какая… - произнесла женщина с ожерельем. - Ты стоила большой крови, сестрёнка Мэй, - так ведь тебя зовут, верно?
      Голос незнакомки звучал устало и чуть хрипловато, оружия при ней не было, однако Мэй безошибочно чувствовала Силу, переполнявшую эту странную женщину. А оружие - ей оно без надобности, она сама по себе оружие, и оружие страшное.
      – Верно, - усмехнулась женщина. - Это ты верно подметила, сестрёнка.
      "Почему сестрёнка? - растерянно подумала Мэй. - И… она что, читает мысли? Значит, она…".
      – Да, - отозвалась женщина со змеёй. - Я такая же, как и ты, только постарше тебя, и умею намного больше. Но разговоры разговаривать мы будем потом - сейчас не время. Мы пришли за тобой, и теперь пора уходить. Если здесь появится целая свора солдат, да ещё с этими дурацкими генераторами электромагнитного поля, нам будет трудновато справиться со всеми. Идём, сестрёнка Мэй. А меня ты можешь звать просто Серпентой - всё равно это прозвище придёт тебе на ум, - с этими словами она снова усмехнулась и коснулась пальцем змеиной головки. - Идём, - повторила она, - времени остаётся всё меньше. Сюда скоро придёт огонь - нельзя лишать его пищи.
      И Мэй подчинилась. Она не могла понять, почему эти странные люди пришли именно за ней, зачем они устроили такое кровавое побоище, куда ведёт её Змея, и что ждёт девочку. Но Мэй прекрасно понимала - другого выхода нет, такой Силе невозможно не подчиниться. Да и что она теряет, в конце концов? Приют?
      Однако уже в коридоре, пробираясь вместе с Серпентой через густой дым и поминутно спотыкаясь о мёртвые тела, Мэй вдруг резко остановилась. Что она теряет? А как же Хайк?
      – В чём дело? - тут же спросила Серпента. - Что ты забыла?
      – Мой друг… - пробормотала Мэй. - Его зовут Хайк, и я без него никуда не пойду!
      – Не беспокойся, - успокоила её Змея. - Мы забрали всех детей-индиго этого Приюта. Так что твой сердечный приятель с нетерпением ждёт тебя в одном из вертолётов. Идём.
      Но Серпента ошиблась - ни в одном из вертолётов Хайка не оказалось.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ДЖЕЙК