К разгадке магии Мириа Маг продвигался с трудом, что удивляло его снова и снова. Катри искренне считал, что местное чародейство не окажется для него крепким орешком, но встреча с ведьмой разуверила его в этом. Правда, в ведьме наряду с естественным уживалось и некое постороннее волшебство, но ведь не из другого же Мира оно взялось! Инаковость Эндар почувствовал бы…

Лесному Магу удалось установить, что магия ведьмы как-то связана с совпадением определённых фаз трёх лун Пограничного Мира, и он надеялся отыскать исчерпывающий ответ на все вопросы уже в ближайшее время – ход светил благоприятствовал. И вот долгожданная ночь наступила.

На этот раз он взял с собой в постель одну только Мириа – присутствие других женщин всё-таки несколько отвлекает, а дело казалось Катри всё более и более серьёзным и заслуживающим самого пристального внимания.

Всё шло, как обычно – почти. Маг чувствовал какой-то странный холодок, но отнёс это на счёт собственного охотничьего азарта и возбуждения. Мириа же была восхитительна, как всегда (без всяких «почти»). Эндар не мог припомнить, когда он в последний раз испытывал подобное; язык слов слишком беден, чтобы передать все оттенки того каскада невероятных ощущений, который обрушился на эска.

И вместе с тем Катри ясно видел, как по мере приближения времени совпадения лунных фаз всё существо ведьмы наливается колдовской силой, переполнявшей Мириа и бьющей через край. Быстрые блики пробегали по её лицу с закушенными от наслаждения губами и словно смывали выступавшие на смуглой коже мелкие капельки пота. За пеленой любовной горячки Маг чувствовал – час близится.

Они позволили себе передохнуть немного и снова соединили объятия и тела. Очередная горячая волна пика физической близости уже накатывала на Эндара, когда тело ведьмы вдруг выгнулось дугой, и сквозь её стиснутые в истоме зубы прорвался хриплый стон. Гибкая и мягкая, живая и податливая горячая плоть Мириа как-то сразу сделалась похожей на сжатую стальную пружину, стала чужой и …враждебной!

Закинутые за голову руки ведьмы заметались, как потревоженные змеи, а потом её правая рука молниеносно устремилась к шее Мага. И в тонких, но сильных пальцах была зажата острая металлическая шпилька в форме крошечного кинжала, неуловимо быстро извлечённая из густых каштановых волос.

Миниатюрное жало летело точно в ямку на горле, и если бы Эндар не готовился внутренне к мигу познания, собираясь и концентрируясь независимо от почти полностью овладевшего им чувства наслаждения прекрасной ведьмой, то укус железа наверняка достиг бы цели. Остриё коснулось кожи, чуть кольнуло и… медленно пошло назад вместе с державшей его рукой. Мириа сопротивлялась отчаянно; Катри перехватил и сжал её тонкую кисть со странным ощущением того, что он борется с внезапно ожившей железной статуей – такая огромная злая сила переполняла тело женщины, ещё всего лишь пару мгновений назад бившейся в экстазе высшей точки страсти. Вязкая кисея сладкого дурмана растаяла, и Эндар пустил в ход магию.

Кинжальчик вывалился из ослабевших пальцев Мириа и упал на смятое покрывало; игла его лезвия неприятно отсвечивала зелёным. Ведьма ещё пыталась вырваться, но в её остекленевших бездонных глазах уже нарастал и плескался смертный ужас. А затем всё тело Мириа (или того существа, что её заменило) разом обмякло, голова с разметавшимися волосами бессильно свесилась чуть набок, и изо рта на смуглую щёку выбежала алая струйка крови. Ведьма была мертва.

И тут же за окном спальни резко и часто захлопали сильные крылья.

Эск бросился к оконному проёму и почти сразу отыскал (магическим зрением, простое было бы бессильным) на тёмном фоне неба, среди россыпи звёзд и обрывков ночных облаков, силуэт быстро удалявшейся громадной птицы.

Понимание всего случившегося молнией сверкнуло в сознании, и так же мгновенно Маг бросил в ночь убийственное заклятье. Цепочка золотистых (таких красивых и безобидных на вид!) огоньков проворно перечеркнула темноту, дотянулась до крылатой тени, и… Звенящий крик разорвал тьму ночи, испуганная тишина отпрянула в стороны. В тёмном небе вспыхнул огненный клубок, закувыркался и с шипением рухнул в волны. Чёрная вода с плеском сомкнулась, и снова стало темно.

Эндар отвернулся от окна и несколько мгновений смотрел на распростёртое на развороченном ложе мёртвое тело, такое красивое и совершенное… Затем он стремительно оделся, застегнул на бёдрах пояс с мечом и чуть прикрыл глаза – в спальню тут же торопливо вбежали двое вырванных из дрёмы стражей, недоуменно переводящих взгляды с неподвижной фигуры женщины на широкой смятой постели на мрачного Властелина с каменно-спокойным лицом, на котором лишь чуть перекатывались желваки на скулах.

– Охранять! – коротко бросил Катри и направился к дверям, на ходу отдавая мысленные приказы воинам своего Отряда.

Медлить было нельзя.

На Властелина напали – он должен ответить.

Они летели сквозь ночь. Впервые Эндар вёл свой отряд в жёстких реальных условиях, столь отличных от учебных. Его аколиты пробовали, естественно, летать самостоятельно, но всё это было несколько не то. И теперь Катри приходилось следить за правильностью сохранения строя и корректировать нарушения контура Заклятия Полёта, позволявшего Отряду перемещаться высоко в небе Пограничного Мира.

Одновременно у Мага были и другие задачи: отслеживать возможное появление сторожевых заклинаний на их пути (а может, и чего похуже) и вовремя заметить присутствие посторонних разумов неподалёку. Кроме того, уже в пути он отправил послания Властителю: «Следи за Храмом Хурру. Не думаю, что они выкинут что-то неожиданное, но всё-таки. Мой дворец тщательно охранять до моего возвращения. Я скоро буду» и Верховному Хурру: «Проверь всех послушников Храма, особенно тех, кто пришёл не так давно – среди них есть враг (или даже не один). Следи за Властителем – Хаур способен наделать глупостей. Я скоро вернусь». Теперь за тылы можно было не беспокоиться. Разделяй и властвуй – так, кажется?

От совсем недавнего пренебрежительного отношения эска к возможностям местных чародеев, а именно Видящих, не осталось и следа – Катри на собственной шкуре испытал, на что они способны. Куда там одуревшему от неразделённой любви бедолаге-водоносу с его змеёй! Вот это настоящее покушение, и какое! Великолепно спланированное и рассчитанное, с учётом всех особенностей и обстоятельств, с идеальным выбором единственного уязвимого места в непробиваемой магической броне Властелина.

И теперь Эндар вёл свой Отряд так, как будто впереди их ждали по меньшей мере две сотни до озверения изголодавшихся Пожирателей Разума. Правда, создавать полный защитный купол вокруг летящего Отряда не было особой нужды – среда не враждебна биологии организмов его аколитов, – но вот о невидимости, в том числе и магической, Катри позаботился. Обеспечивать исполнение вспомогательных заклинаний пришлось самому – все силы его воинов ушли на полёт и непрерывное пополнение запасов магической энергии (что поделаешь, опыт приходит со временем, после неоднократного применения на практике теоретических выкладок). Поэтому Маг и не стал прибегать к телепортации (сложновато для начала), а предпочёл лететь. На обычный путь до Эдерканна на корабле морем времени не оставалось – врага, доказавшего свою опасность, следовало атаковать немедля.

Нет, Эндар не сомневался в своих силах, – тем более с такой поддержкой, как его Отряд (вот и будет им та самая проверка боем!), – но совсем не собирался в ходе борьбы выжигать половину Южного континента. Этого не стоило делать хотя бы потому, что подобный выброс Силы наверняка привлечёт внимание любознательных соседей из Высших Рас – тех же Голубых Хранительниц. А сопутствующие разрушения могут быть очень серьёзными, если Видящие успеют подготовиться к отпору. Крылатые маги прекрасно понимают, что их ждёт в случае поражения – на прощение, во всяком случае, рассчитывать никак не приходится. Но пока они ждут возвращения своих посланцев с бесценной добычей, а не падающего с неба неотвратимого возмездия за содеянное.

Мысли Эндара были спокойны и холодны, как сталь клинка, – так всегда держится Алый Воитель перед боем. Картина всего случившегося сделалась предельно ясной и чёткой: Маг был на волосок от гибели – и даже хуже.

Несчастная ведьма была полностью сделанной только для того, чтобы послужить орудием для других, гораздо более умных, умелых и опасных. Скорее всего, она аколит Алтаря, – наверняка Видящие, давно вынашивавшие идею сопротивления, просто не показывали всех своих учеников Катри, укрывшись за достаточно достоверным занавесом внешней покорности.

Увлечение Властелина женщинами не составляло секрета для любого обитателя Пограничного Мира, а идея нанести удар в момент оргазма, когда эск меньше всего способен сопротивляться, была единственной, которая могла увенчаться успехом. Соответствующие заклятья тонко и грамотно наложили на Мириа, чётко определив время, место и причины их срабатывания. Эндар не зря предполагал наличие предателя в Храме – кое-что из знаний, переданных им Хурру, наверняка попало к Видящим. А маскирующий клубок серебряных нитей не нёс в себе никакого рационального смысла – он был предназначен только для того, чтобы заинтересовать Лесного Мага и отвлечь его внимание.

Заговорщики предусмотрели всё: Катри не спасло бы даже наложение на ведьму заклятья Непричинения Зла – сама по себе Мириа отнюдь не желала нанести какой бы то ни было вред Властелину. Из-за этого Эндар и не обратил внимания на злополучную шпильку в пышных волосах – ведь ведьма вовсе не собиралась пускать её в ход! Подброшенная же информация о связи магии женщины с лунными фазами предназначалась для единственной цели – остриё должно было войти в тело эска именно в эту ночь. Почему? Да потому, что в эту ночь за окном ждал Видящий в облике птицы. Не мог же он сидеть там постоянно – слишком велика опасность быть обнаруженным.

Властелина не собирались просто убивать. Стальная игла несла яд, это так, но яд только парализующий. Куда опаснее была заключённая в острие магия, дремавшая и остававшаяся незаметной до срока. Удар нацеливался в третью чакру, и всё могущество Катри оказалось бы бессильным, пробей крошечный клинок его плоть. Так снежинка вызывает лавину, капля переполняет чашу, а соломинка ломает спину верблюду. Пленённую в бессильной телесной оболочке сущность чародея птица-Видящий намеревался просто унести – при таких размерах птичьего облика это вполне возможно. Южным магам требовалась магическая сила и знания Эндара для того, чтобы властвовать в Пограничном Мире самим.

А Мириа… Возможно, очнувшаяся ведьма перекинулась бы в такую же птицу и улетела бы вместе со своим собратом по колдовству. Однако вероятнее другое – она не владела этим волшебством (магический контур подложенной в постель Мага женщины не должен был иметь знакомых ему очертаний), и тогда её предполагалось попросту уничтожить – так выбрасывается за ненадобностью отработавший своё инструмент. Рациональная жестокость хорошо планируемых покушений – свидетелей (и исполнителей) не оставляют. А когда стало ясно, что хитроумный план всё-таки провалился, сработало ещё одно заклинание – предельное, – и Мириа умерла. Видящие знали, что Лесной Маг способен добиться кое-чего и от мёртвой, но всё-таки меньшего, чем от живой пленницы.

И Эндар действительно попытался придержать уходящую в Тонкий Мир Душу, но быстро понял, что толку от этого будет немного. Всё наиболее интересное заранее заботливо и тщательно стёрли ещё перед засылкой ведьмы в Хамахеру. Фантомный серебряный клубок быстро таял, оставляя лишь неясные следы, походившие на рубцы от ударов беспощадного бича. Можно было бы попытаться расшифровать эти отпечатки, заключив Душу Мириа в магическую клетку до возвращения Катри из карательного похода, но смысл? Основное и так ясно, терять зря время не стоило, а дополнительные затраты Силы на клетку… Эск не знал, какие ещё сюрпризы ожидают его на Юге, и решил не тратить зря магическую энергию – один раз гордыня его уже подвела, так что не надо снова недооценивать противника.

Отряд преодолел уже половину пути, когда Эндар заметил внизу россыпь крошечных искорок чужих сознаний. Остров, а на нём с десяток Видящих, терпеливо ожидающих прибытия бесценного трофея. Губы Катри искривила злая усмешка (отвык, отвык он от присущей алым эскам бесстрастности!), и вниз пролился поток испепеляющего рыжего огня. Горели деревья, плавились скалы, спекался в сплошную однородную массу прибрежный песок… Огненная волна смыла без следа трепетавшие огоньки – волшебники Юга не сумели ни защититься, ни бежать, ни даже подать весть своим.

На подходе к Эдерканну эск почувствовал осторожные чуткие щупальца, вытянувшиеся им навстречу. Сторожевые заклятья Эндар обошёл играючи, отклонив их оси и отведя в сторону – он всё-таки был гораздо сильнее Видящих. И на ничего не подозревающий Алтарь Отряд обрушился внезапно.

При снижении Катри быстро коснулся сознаний тех своих воинов, которые ранее сами были адептами Видящих, – ни тени сомнений или колебаний не прослеживалось в их ровно светящихся аурах. Вспомнив потрясающую маскировку ведьмы, Маг копнул глубже, причиняя своим аколитам боль, и отступил, удовлетворённый увиденным. Нет, здесь всё нормально – его Отряд знает только одного командира.

А внизу клубилась и нарастала волна паники. Сбросив завесу невидимости, воины Эндара опустились на площадь перед грандиозным зданием Алтаря и проворно рассыпались, выхватывая из ножен мечи. Их не встретили ни стрелами, ни магией – Видящие понимали, что всё это абсолютно бессмысленно. Эндар уловил напряжённую работу мысли за камнем стен – заговорщики пытались найти выход. Противостоять могучей магии взбешённого Властелина невозможно, это ясно, но и погибать вот так запросто не хочется. Но что делать, придётся – ведь проигравший всегда платит…

Первым желанием Катри было просто стереть Алтарь с лица земли и превратить его в каменное крошево вместе со всеми находящимися внутри, но он не дал эмоциям взять над собой верх. В конце концов, подавляющее большинство людей, мятущихся под сводами Алтаря от непонимания происходящего, находилось в полном неведении относительно дьявольского плана своей верхушки во главе со Старшим. Властелин обязан уметь заглянуть вперёд дальше, чем на несколько часов или дней. Всё ещё только начинается, и способными к магии существами этого Мира нельзя разбрасываться – они ещё очень могут пригодиться. Кроме того, принцип противовеса: Хамахера – Изобильные Земли, Храм Хурру – Алтарь Видящих. Заговорщики – ну, с ними понятно…

Фасадная стена Алтаря со статуями на фронтоне, с барельефами, с узкими окнами-бойницами и пышными входными дверями медленно и мягко осела, поднимая тучу белёсой пыли и мелкой мраморной крошки. Во вскрывшемся нутре бестолково и беспомощно суетились фигурки людей, размахивающих руками и натыкающихся друг на друга. Выброшенное всё-таки защитное заклинание Видящих треснуло и рассыпалось под натиском атакующей магии, как стекло под ударом кулака в латной перчатке. Бой кончился, так и не начавшись по-настоящему – слишком уж неравными были силы сторон.

Молчаливые, с покорно опущенными головами и без оружия, Видящие один за другим унылой цепочкой перебирались через завалы щебня, оставленные рухнувшей стеной. Эндару не было нужды прибегать к Заклятию Проверки – багровые пятна враждебности в аурах шестерых магов Юга он прекрасно видел и так. Над площадью повисла гулкая зловещая тишина, и в эту тишину упали тяжёлые слова эска:

– В этом Мире есть единственный истинный Властелин – я! Я умею уважать настоящих, достойных врагов, и поэтому подарю вам лёгкую и благородную смерть. Вы даже можете защищаться.

Во вновь завладевшей площадью тишине хорошо был слышен шипящий шелест, с которым зачарованный клинок Катри покинул ножны…

Снова, как два года назад, за деревянным бортом ладьи шептала мутная вода Великой Реки. Ладья давно уже свернула с основного русла и теперь поднималась вверх по течению одного из бесчисленных притоков Реки, что охватили громадной голубой сетью две трети территории Хам-а-Хери, покрытые труднопроходимым Лесом с его диковинными тварями.

По обоим берегам тянулись сплошные стены переплетённой зелени, кишащей всевозможной живностью. Что-то хрустело и чавкало в чаще, мелькали над водной гладью стремительные тени птиц, со свисавших до воды ветвей деревьев шлёпались в реку скользкие жабообразные существа самых разных размеров – от величины среднего кулака до громоздких туш в несколько локтей длиной. По ночам, когда бегущие облака затягивали небо, а в просветах между ними изредка проглядывали луны, река светилась мертвенным зеленоватым светом. И всплывали из глубины неизвестно кому принадлежащие огромные немигающие глаза и следили из-под воды за скользящей ладьёй.

Всё было так же, как и два года тому назад. Но если для эска с его долгим пребыванием в очередном Круге Бытия это ничтожный срок, то для человека два солнечных круга – это два солнечных круга. За это время многое может случиться…

Эндар не мог сказать наверняка, когда и почему ему захотелось вернуться в Лес – не насовсем, конечно, а только лишь для того, чтобы навестить то место Пограничного Мира, куда он был заброшен слепым капризом Лавины, вырвавшей его из привычной жизни. Маг отнюдь не был склонен к сентиментальности – напротив, рационализм всегда являлся отличительной чертой сверхсуществ Высших Рас.

Как бы то ни было, вскоре после того, как был раздавлен единственный по-настоящему опасный для Властелина заговор Видящих (кровавых расправ не было: кроме шестерых магов, собственноручно убитых Катри на площади перед полуразрушенным Алтарём в Эдерканне, жрецы Хурру казнили ещё только двоих выявленных соучастников заговора, проникших в Храм), чародей вдруг ощутил смутное желание побывать в Лесу.

Присутствия чего-либо угрожающего Маг не ощущал – всё шло своим чередом. Ещё несколько сотен новых аколитов постигали азы Высшей Магии в Храме под недрёманным оком Верховного Хурру и под сенью мощи Орба Силы, а заботливо сплетённая Эндаром сеть дозорных заклятий должна была предупредить его о возможной попытке проникновения в Пограничный Мир любых Сущностей, обладающих сильной магией. Так почему бы ни совершить небольшое путешествие? Властелин уже привык к тому, что основным мотивом его поступков со времени обретения свободы были только лишь его собственные желания.

Хотел ли он увидеть Хоэ? На этот вопрос Катри также затруднялся ответить даже самому себе. Кто для него, Властелина этого Мира, маленькая лесная дикарка, по непонятной причуде судьбы ставшая его женой по закону полудикого племени Детей Леса? Всего лишь одна из многих сотен, если не тысяч, женщин, чьей любви он отведал за время своего пребывания здесь. Или же… Да нет, это просто глупо.

У эска по имени Эндар было сердце – в том смысле, в котором Разумные упоминают его, когда говорят о любви. В этом сердце оставили след и Шоэр, и Аэль, и… Хоэ. Да, и Хоэ! В конце концов, она была первой его женщиной этого Мира, первой – и запомнившейся. От всех остальных память не сохранила даже имён, за редкими исключениями вроде Шемрезы или злосчастной Мириа. Но всё равно, разделяющая их пропасть невероятна глубока – они существа слишком разного порядка. Да и ко всему прочему (теперь Катри знал это наверняка), сердце его – в том самом смысле слова – принадлежало Звёздной Валькирии по имени Натэна. Если оно, это сердце, вообще имело свойство принадлежать кому-то ещё, кроме собственного владельца…

И тем не менее, Маг решил навестить Лес. Он плыл по Реке и думал о том, что произошло в селении ан-мо-куну за период его отсутствия. С помощью магии можно было бы приподнять завесу расстояния и заглянуть под плотный зелёный полог, в деревеньку лесных охотников, ориентируясь по искоркам сознания её обитателей, но Катри не стал этого делать. Пусть уж будет сюрприз – вдруг он окажется приятным? У почти всесильных свои причуды…

Эндар решил именно плыть, а не лететь и тем более не телепортироваться. Быть может, он предчувствовал, что знание водного пути по извилистой паутине рек, речек и ручейков пригодиться ему уже в недалёком будущем? Катри взял с собой всего лишь нескольких воинов из Отряда. Эскорт Магу не требовался – он сам мог прекрасно защитить себя от любой угрозы. Просто Катри видел в этих аколитах наряду с незаурядными магическими талантами задатки будущих вождей. Воинство Властелина будет увеличиваться в числе, и ему потребуются умелые предводители – их надо готовить. Время необратимо, и терять его нельзя, – даже если кажется, что впереди ещё годы и годы. Магия Таинственных, колдовство Духов Времени не поддаётся пониманию обитателей пространственных Миров…

На рассвете, когда по-над водой ползли, ёжась под первыми лучами солнца, густые космы холодного тумана, за очередным поворотом открылось селение. Нет, сердце Эндара не сжало сладкой болью – эски почти всегда выше любых эмоций, – но на душе потеплело. Здесь ничего, казалось, не изменилось с тех пор, как Катри ступил на палубу ладьи Хануфера. Те же хижины, частокол, дымок над тростниковыми кровлями… И ровная спокойная аура людей, живущих привычной для них жизнью и не желающих для себя никакой другой. А на песчаной кромке берега, у самой воды, неподвижно стояла молодая женщина, завернувшаяся в длинное тёмное покрывало. Это была Хоэ.

Эндар не мог понять, как не владеющая магией дочь Великого Леса могла почувствовать его приближение – не выходила же она, в самом деле, на берег каждое утро в течение двух лет! И всё-таки появление Хоэ у реки в столь ранний час не выглядело случайным – от всей её фигуры так и веяло ожиданием. Как она узнала и почему оказалась здесь – именно в это время?

Ладья приблизилась к берегу. Эндар соскочил прямо в мелкую воду и пошёл, разбрасывая по сторонам брызги, к так и не шелохнувшейся Хоэ. Не пошевелилась она и тогда, когда Катри подошёл к ней вплотную – на смуглом лице её жили только горящие внутренним огнём тёмные глаза. И лишь после того, как Властелин протянул руку и осторожно коснулся ладонью щеки своей лесной жены, она чуть повернула голову и дотронулась губами до его пальцев.

Они шли вдоль берега молча, взявшись за руки. Тихо шуршали крошечные волны мелкой ряби, выглаживая своими мягкими лапками слежавшийся влажный песок.

В селении царила сонная тишина раннего утра, и никто не встретился им по дороге к хижине вождя. Хоэ отодвинула прикрывавшую вход плетёную циновку и всё так же молча исчезла внутри. Эндар последовал за ней, несколько озадаченный поведением женщины.

Внутри горел огонь в каменном круге посередине, тонкий серый дым тянулся змейкой к потолку. В центральной части дома никого не было, лишь из-за разгораживающих хижину висячих циновок доносилось еле слышное дыхание спящих. В хижине находился кто-то ещё, и Эндар поймал себя на извечном мужском вопросе: «Быть может, она снова вышла замуж?».

Он подошёл к Хоэ и взял её за плечи. Она мягко отстранилась, хотя Маг не сомневался, что больше всего ей хочется сейчас упасть вместе с ним на устилавшие пол звериные шкуры.

– Зачем ты пришёл? – Это были первые слова, которыми она прервала затянувшееся и начинавшее тяготить обоих молчание. – Зачем?

– Разве ты не рада, Хоэ? Или ты…

– У меня нет нового мужа (Она что, научилась читать мысли?). Я не видела тебя мёртвым – и никто не видел, и по закону Детей Леса я не считаюсь вдовой. Но зачем ты пришёл, Хан-Шэ? (Давно меня так не называли!). Ты ведь не собираешься вернуться к нам… ко мне… Прошлое миновало, у тебя своя дорога, а я не могу идти с тобой рядом… Да ты и сам не захочешь…(Как, как ей удалось такаккуратно разложить всё по полочкам?!). Я любила и люблю тебя, и останусь твоей женой по законам моего народа и по своей собственной воле, но… Тебе лучше уйти, Хан-Шэ, если ты не можешь остаться…

И тут заплакал ребёнок. Хоэ метнулась за циновку, и Катри последовал за ней. Он был сейчас не эском, не Магом, не Властелином всего Пограничного Мира, а просто человеком. В полутьме он разглядел склонившуюся над завёрнутым в шкуры ребёнком Хоэ и тихо подошёл к ней. Женщина почувствовала его и повернула к нему своё лицо, смутно освещённое отблеском огня очага.

– Это твой сын, Хан-Шэ, и он вырастет великим охотником!

Маг наклонился над маленьким существом. Он знал, конечно, о том, что у него немало детей в самых разных Мирах (не говоря уже о тех, которые родились здесь, в этом Мире), но никогда не испытывал от этого знания каких-то тёплых чувств – родительский инстинкт у эсков предельно слаб. Не почувствовал он особой нежности и сейчас, глядя на своего крохотного сына, но нечто мягкое в груди ворохнулось. Да, разум подсказывает, что создана всего лишь новая физическая оболочка для сошедшей в новый Круг Бытия Души, и не более того, но первобытные древние инстинкты, голос крови, не дают забыть о себе. Хоэ продолжала глядеть на Хан-Шэ, и он сказал вдруг то, чего сам от себя не ожидал:

– А ты хотела бы уйти со мной туда, в большой мир? Этот мир покорен мне, и у тебя будет всё, о чём ты можешь только мечтать. Ни голод, ни болезни, ни дикие звери не будут тебе больше угрожать. Ты будешь…

– Ты стал великим царём, Хан-Шэ, – прервала его Хоэ. – Я знала, что так и будет… Но у великих царей и у великих вождей много жён, а я могу быть только единственной. Но даже если бы было так – твоя дорога темна и страшна, и у меня кружится голова, когда я вижу высоту, с которой тебе придётся падать. Нет, Хан-Шэ, я и мой сын останемся здесь… Я всё сказала.

Катри внимательно посмотрел на Хоэ. Где были его глаза раньше? Ах да, это же было до пробуждения памяти и всех магических способностей… Аура женщины из племени ан-мо-куну отсвечивала серебром – она была ведьмой, и не слабее Мириа. Но если чародейство Мириа почти целиком было заёмным, чужим, искусственно привитым для достижения поставлённой цели, то в ауре Хоэ журчал настоящий источник чистой, незамутнённой собственной природной магии – вот только она сама об этом не знала. И пусть остаётся в этом счастливом неведении и дальше – Эндар не будет жертвовать покоем матери его сына только ради того, чтобы в Отряде появился ещё один воин, точнее, воительница. Пусть всё останется так, как есть.

А насчёт высоты, с которой придётся падать… Это в каком смысле – в прямом или в переносном? Помнится, в их общем с Натэной видении на том памятном Пире Победителей было что-то такое… Но ведь точных предсказаний не бывает – будущее лишь вероятностно. Если разумному существу сообщить, что произойдёт то-то и то-то, Носитель Разума наверняка предпримет всё возможное (и невозможное) для того, чтобы это что-то не случилось – если оно его не устраивает. Будущее изменится, и предсказанию грош цена. Однако что толку перебирать эти философские категории здесь и сейчас…

Эндар вздохнул – совсем как человек, принявший трудное для себя решение.

– Хорошо, Хоэ. Пусть будет так, как ты хочешь. Но я постараюсь, чтобы жизнь твоя оставалась безоблачной, твоя и твоего, – он почему-то не смог сказать «нашего», – сына. Возьми это.

Катри сжал левую руку в кулак и на несколько секунд закрыл глаза. Когда же эск разжал пальцы, на его ладони покоился жемчужного цвета овальный кулон-оберег (из неведомого камня? или из металла?) на тонком шнурке алого цвета.

– Возьми, – повторил Хан-Шэ. – Если с тобой что-нибудь случится, если в дом войдёт беда, позови – я услышу. И ещё: найди себе нового мужа – если захочешь.

Хоэ не ответила. Она смотрела на талисман, который Лесной Маг вложил ей в руку, смотрела внимательно и молча. Эндар повернулся, придержал зашуршавшую циновку и шагнул к выходу. «Вот из таких лесных дикарок и выросли независимые в своих чувствах и в своём выборе гордые эскини, ставшие Звёздными Владычицами…» – подумал он, покидая хижину.

По глазам плеснул яркий свет родившегося дня. Катри прикрылся невидимостью – ему больше не хотелось встречаться и тем более говорить ни с кем из тех, кто хорошо помнили великого охотника Хан-Шэ.

Истинная свобода подразумевает свободу от всего – и от всех.

А истинный Властелин обречён одиночеству.