Судзуки медленно выходил из кошмарного забытья. Его тошнило. Череп раскалывался от боли. Открыв глаза, он увидел, что сидит на заднем сиденье комфортабельного лимузина. Однако он не узнал ни этой машины, ни человека, сидящего рядом с ним, ни того, что был за рулем. Ему еще раз сменили машину и для большей надежности усыпили. Правда, действие снотворного оказалось не столь продолжительным.
      Сосед смотрел на него как на странное насекомое. Это был мужчина с большими черными усами и курчавыми волосами. Водитель в защитных очках и клетчатом кепи походил на туриста.
      Прежде всего Судзуки решил проверить, все ли на месте из взятого с собой для осуществления плана операции. Передатчик и автоматический пистолет находились в карманах плаща.
      По спине японца прошла холодная дрожь. Он поднял воротник. Насколько он мог судить, машина находилась на высоте трех тысяч метров. Определить место он не мог.
      По дороге неслись огромные тучи, как стадо напуганных баранов. Временами машина растворялась в их молочных краях. Казалось, что они плывут среди густого пара.
      Затем сквозь отверстия плывущего тюля снова показались горные вершины.
      Машина объехала мула, нагруженного молочными бидонами.
      Проводники Судзуки заговорили по-итальянски. Судя по тону, они были очень обеспокоены. Машина подъехала к перевалу. Сосед Судзуки спрашивал, нужно ли оставлять японцу оружие, которое он спрятал в плаще. Шофер был категоричен: «Шеф приказал все оставить и ни под каким предлогом ничего не выбрасывать»:
      Судзуки ничего другого и не ожидал. Он объяснил господину Икс, что ему придется замаскировать «украденный» образец на тот случай, если полиция попытается его заполучить обратно.
      – Тогда мы влипнем на границе, – сказал Усатый. – Я не пойду на риск.
      – Спрячь его! – посоветовал шофер.
      – Это еще хуже, если обнаружат. Пистолет при нем, пусть он и отвечает.
      – Но мы отвечаем за него.
      – Скажем, что подобрали его в горах и ничего о нем не знаем, – настаивал Усатый.
      – Это чистая правда, – заметил его коллега.
      – Можете рассчитывать на меня, – вмешался Судзуки к полному изумлению его обоих спутников.
      Они были бы не больше ошеломлены, чем если бы заговорил ящик.
      – Я скажу, что попросил вас подбросить меня до Италии.
      Его сосед не был особенно удовлетворен.
      Что же касается Судзуки, он чувствовал себя абсолютно спокойно. Все варианты были изучены…
      Внезапно лимузин замедлил скорость.
      Другие автомобили отделились от туманного ореола, покрывшего пеленой дорогу. Вскоре уже вереница машин ехала на малой скорости.
      Появились швейцарские таможенники. Они лишь мельком оглядывали проезжающие машины.
      Итальянские пограничники быстро просматривали паспорта. Таможенники ограничились осмотром багажников.
      Теперь Судзуки знал свое местонахождение. Машина ехала по дороге к Зерматту и пересекла итальянскую границу на перевале Сен-Теодул. Сейчас они направлялись к Сервинии: вереница машин, скопившихся на пограничной заставе, быстро рассеивалась.
      Так подтвердилась основная гипотеза Судзуки: господин Икс никогда не появится на швейцарской земле.
      Проводники снова расслабились.
      – Позвольте! – воскликнул Усатый. – Мне приказано завязать вам глаза.
      – Жаль! – сказал японец. – Мы только что вышли из облаков, а пейзаж здесь невиданной красоты.
      Возражение Судзуки не растопило сердца робота-проводника. Он вынул из кармана черную повязку и тщательно завязал глаза Судзуки. Сверху черной повязки он повязал белую. После этого он освободил японца от автомата и передатчика, переложив их на переднее сиденье.
      Они приближались к цели путешествия…
      Наступил вечер. С высоты птичьего полета, однако, можно было определить расстояние, которое уже пройдено. Оно составило не более шестидесяти километров.
      Лимузин сбавил скорость и свернул на отвесную дорогу. Японец завалился на бок, на своего соседа, затем его швырнуло вперед, и он уцепился руками за спинку кресла шофера.
      Машину стало трясти. Судзуки кидало из стороны в сторону, значит, они ехали по узкой, извилистой дороге.
      Секунду спустя кабина наполнилась сильным запахом смолы, по кузову скреблись ветки, значит, проезжали через сосновый лес.
      Машина развернулась и поехала по еще более крутому склону.
      По силе инерции Судзуки мог представить себе точный маршрут с такой же вероятностью, как если бы следил за ним глазами.
      После новой тряски машина остановилась на ровной площадке. Сосед Судзуки открыл дверцу и вышел из машины.
      – Выходите! – приказал он.
      Японец вышел на ощупь и почувствовал под ногами каменистую почву.
      Усатый схватил его за руку и потащил вперед. Шофер тоже вышел из машины.
      Послышался скрип ворот, и машина снова поехала.
      Зашуршал гравий на ровной и прямой аллее. Судзуки шел по ней, поддерживаемый Усатым.
      Из-под колес машины, едущей впереди, вылетали камушки, отлетавшие рикошетом от правой стены.
      – Осторожно, – предупредил гид. – Крыльцо с пятью ступеньками.
      Он поднялся по крыльцу и уткнулся носом в дверь, открывавшуюся изнутри. На Судзуки повеяло домашним теплом. Он зашагал по плитам вестибюля. Сзади шли оба проводника.
      Новая обстановка. Вторая дверь. Еще один порог. Японец почувствовал под ногами ковер.
      С него сняли повязку. Он таращил глаза и, остолбенев, потерял дар речи. Он был готов ко всему, кроме того, что увидел…
      В глубоком английском кресле скрестив ноги, пристально глядя на него сидела… Улла Энгельберг.

      Немного дальше за внушительным министерским столом сидел китаец лет тридцати с аскетическим лицом, в очках с железной оправой.
      – Оставьте нас, – сказал китаец характерным фальцетом.
      Судзуки уже слышал этот голос в домике в горах.
      Улла встала. В тот же момент третий человек, сидевший в углу комнаты, тоже поднялся.
      Девушка посмотрела прямо в глаза Судзуки и направилась к двери, находившейся в глубине комнаты. Человек, сидевший в углу, последовал за ней.
      Наступило тягостное молчание. Судзуки все еще не мог опомниться и думал, что у него была галлюцинация…
      Он находился в бюро-салоне, обставленном на британский манер. В большом камине, выложенном из кирпича, горели поленья дров.
      Зеленые гардины наполовину закрывали окна, за которыми стояли плотные ряды сосен.
      Убежище господина Икс было хорошо замаскировано.
      Оглянувшись, японец заметил сопровождавших его обоих мужчин. У усатого в руках был автомат, у шофера в защитных очках – передатчик.
      – Очень рад с вами познакомиться, – сказал господин Икс. – Соблаговолите сесть.
      Судзуки сел в кресло напротив министерского стола. Он внимательно посмотрел на китайца. Высокий лоб, преждевременные залысины, впалые щеки, глубоко посаженные глаза, желтые зубы, кривая усмешка. Улыбка китайцев раздражала Судзуки тем, что, по его мнению, они были напрочь лишены чувства юмора. Господин Икс улыбался беспрестанно, ибо смех – это основное средство не потерять лица. А само присутствие Судзуки в бюро таинственного незнакомца таило опасность, которую необходимо было предотвратить, и смех в этой ситуации был прекрасным маневром.
      Все это, однако, не мешало собеседнику Судзуки оценить серьезность положения. В овчарне появился волк. Но, с другой стороны, Судзуки оказался в волчьем логове…
      Судзуки достаточно было беглого взгляда, чтобы понять, что он имеет дело с главнокомандующим всей сети, иначе говоря, с Номером Один.
      Усатый и шофер подошли к бюро, чтобы выложить свои трофеи. Номер Один рассматривал автомат как новую забавную игрушку. Когда он взял в руки передатчик, лицо его помрачнело. Он держал его осторожно, как бомбу, затем встал и положил на камин.
      – Окажите мне любезность, – обратился он к Судзуки. – Раздавите его ногой!
      Судзуки поднялся и добросовестно растоптал передатчик.
      Вероятно, Номер Один опасался, что, делая это сам, он рискует взорваться. Поведение китайца было ошибкой – показав свое смехотворное опасение, он потерял лицо…
      У Судзуки резко поднялось настроение.
      В эти первые решающие секунды китаец вел себя по заранее намеченному плану.
      К сожалению, в плане Судзуки не было предусмотрено присутствие Уллы.
      Китаец же как раз сделал ставку на неожиданность встречи с Уллой Энгельберг.
      Расправившись с передатчиком, господин Икс некоторое время изучал автомат. Затем положил его в центральный ящик стола. Он подошел к камину, раскидал и раздавил остатки передатчика, после чего отправил их ногой в огонь камина.
      – Нет змеи, нет яда, – насмешливо прокомментировал японец.
      Чрезмерные предосторожности китайца граничили с трусостью.
      Вернувшись к столу, он проронил:
      – Мадемуазель Энгельберг – наш человек. Кажется, вас это поразило…
      – Я все еще поражен, – холодно отрезал Судзуки. Его цель заключалась в том, чтобы, с одной стороны, не переиграть, а с другой – не оказаться в дураках. В таком случае он сохранял лицо.
      Номер Один не отреагировал на ответ гостя. Надменным тоном он продолжал:
      – Разве вы пришли не как друг? Для чего все эти приспособления? Неужели вы думаете, что я и моя организация способны на такие грубые уловки?
      Японец в свою очередь улыбнулся с видом превосходства:
      – Конечно, нет! – заверил он. – Это всего лишь полицейская махинация. Мне пришлось подчиниться. Я не мог отказаться от передатчика и оружия, не вызвав подозрений. Теперь, после того как вы уничтожили передатчик, мы можем поговорить спокойно.
      – Значит, по их плану вы должны были прийти ко мне с этой амуницией?
      – Да и при случае напасть на вас со спины.
      Номер Один сморщил лоб. Объяснение Судзуки не совсем его удовлетворило.
      – Вы думали, что для встречи с вами я приеду в Швейцарию, – продолжал он.
      – Я – нет. Но полицейские были в этом убеждены.
      – Здесь я полностью застрахован. Я нахожусь на лечении.
      В то время как китаец учинял допрос, Судзуки не оставляла в покое мысль об Улле. Он не поверил китайцу – Улла не могла быть их человеком. Однако она, возможно, где-то перебежала им дорогу, когда ей угрожали. По отношению к Судзуки она вела себя очень сдержанно. Китаец решил с ее помощью блефовать.
      Но даже если бы этот обман был раскрыт, Судзуки все равно ничего бы не выиграл. Наоборот. Присутствие Уллы, особенно если оно не было добровольным, переворачивало весь тщательно разработанный японцем план. Номер Один это хорошо понял. Верный своей тактике, он предпочитал играть с козырями на руках.
      – Я вам был не нужен, – заметил Судзуки. – Улла Энгельберг могла бы одна выполнить эту миссию.
      Номер Один улыбнулся:
      – Верно. Но иногда полезно сопоставить две информации, исходящие из одного источника… или рассматриваемого в качестве такового.
      – Не доверяете?
      – Допустим, что вы принесли мне фальшивый образец, – ответил китаец. – Я тотчас же смогу это установить.
      Он умолк, затем твердо сказал:
      – Довольно преамбул! Поговорим о том, что вы мне принесли…

      Судзуки достал из кармана черный футляр и положил его на бюро. Номер Один не спешил завладеть им…
      – Все-таки любопытно, почему вы перешли к нам от американцев? – спросил китаец слащавым голосом.
      Он даже не взглянул на образец, лежащий перед ним всего лишь на расстоянии вытянутой руки. Теперь он может и подождать. Прежде он хотел прощупать своего противника, понять его психологию, узнать его истинные намерения.
      Судзуки ждал этого вопроса.
      – Ваше предложение показалось мне выгодным.
      Он знал, что железо надо ковать, пока оно горячо. Все его ответы будут записаны, прослушаны. В каждом вопросе его ждала ловушка.
      – Но есть и другое, я в этом убежден. Наше дело не может оставить вас равнодушным. Американцы угрожают Китаю уничтожением. Против нас готовится беспрецедентный геноцид.
      – Вы полагаете?
      – Я знаю. Водородная бомба – последняя надежда империалистов. Мы должны защититься от нее всеми средствами.
      – Действительно, – согласился Судзуки, – изобретение профессора Энгельберга значительно сократит разрушительные последствия водородной бомбы.
      Ему не терпелось перейти к непосредственной теме разговора. Если передать инициативу Номеру Один, то он погрязнет в грехе всех китайцев – диалектике. Он начнет промывать ему мозги и заставит поверить, что расовая солидарность должна прочно связать Китай и Японию.
      Усатый и шофер сидели за спиной Судзуки, но Номер Один делал вид, что забыл об их существовании.
      – Я слушаю вас, – сказал он раздраженно, так как видел, что Судзуки не принимает его идеологического послания.
      Японец получил некоторое преимущество. Не подвергнув своего гостя психологическому тесту, китаец лишался идеологического оружия, способного выявить цели своего противника.
      – Слушаю вас, – повторил Номер Один. – Расскажите мне о работе доктора Энгельберга. Имейте в виду, что многое известно. Если у меня сложится впечатление, что вы морочите мне голову, я расстреляю вас на месте.
      И хотя это было сказано шутливым тоном, Судзуки понимал, что китаец не шутил, и при малейшем отклонении от курса он убьет его, не колеблясь.
      Китаец сидел со скучающим видом. Скрестив руки, он разглядывал мух на потолке.
      Судзуки начал:
      – Изучая светотермическое действие водородной бомбы, Энгельберг обнаружил, что световое излучение и атомная вспышка гораздо опаснее для сухопутных войск, чем так называемое классическое действие, то есть ударная волна, распад атомов, ожог, облучение. Расчеты показали огромную диспропорцию между этими двумя действиями. Другими словами, самой большой опасностью является ослепление.
      Взяв за основу своего расчета бомбу в пятьдесят кило-тонн, наиболее приемлемую во всех отношениях, Энгельберг получил следующие данные: все участники сражения в радиусе пятидесяти километров окончательно или временно потеряют зрение. В то же время механические действия, вызванные ударной волной, будут ощущаться лишь в ограниченном радиусе двух с половиной километров.
      Иначе говоря, в радиусе действия пятидесяти километров вся армия может быть выведена из строя за какую-то долю секунды…
      Китаец перебил его:
      – Эти расчеты нам известны. Именно поэтому мы и интересуемся работами профессора!
      – Энгельберг установил, что водородная бомба станет в тридцать шесть раз менее опасной для сухопутных войск, если участники сражения будут оснащены очками антифлаш. Самые темные защитные очки оказались неэффективными. Необходима полная темнота.
      – Перейдем к знаменитым очкам Энгельберга… – предложил китаец.
      – Чтобы гарантировать защиту сетчатки глаза, очки на долю секунды должны стать абсолютно непроницаемыми. Теоретически это очень просто. Практически же проблема представляет определенные трудности. Необходимо добиться полной темноты за миллионную долю секунды. Энгельбергу это удалось посредством мгновенной проекции углерода между двумя сцепленными пластинками. Вот механизм этой инъекции…
      Судзуки открыл лежащий на столе футляр и вынул из него очки.
      – Вот три фотоэлемента, – пояснил он, указывая на три крохотные стеклянные трубочки, укрепленные треугольником на каждой оправе. – Первые фотоны атомной вспышки, попадая на эти элементы, вызовут проекцию углерода.
      Только сейчас китаец взял в руки очки и стал их изучать. В его недоверчивом взгляде угадывалась задняя мысль. Он взял лупу, вмонтированную в хрустальное пресс-папье, и принялся разглядывать фотоэлементы.
      Затем спокойно заявил:
      – Мы проведем эксперимент с этими очками.
      – Какой эксперимент? – насторожился Судзуки. – У вас под рукой есть атомная бомба? Это единственная возможность. Ни один другой световой источник не обладает достаточной яркостью.
      – Вы думаете? – презрительно спросил Номер Один своим свистящим голосом. – Мы проведем эксперимент безотлагательно. А вы будете подопытным кроликом. Итак, если вы меня обманули, если это только суррогат, неэффективный макет, то вы и будете жертвой своего обмана!
      Он довольно хрюкнул.
      Японец переменился в лице. Номер Один забил основное очко. Неумолимая дуэль продолжалась.
      – У вас не вызывает сомнений эффективность этого образца? – спросил слащаво китаец.
      – Никаких сомнений.
      – В таком случае, примерьте их, пожалуйста… Судзуки надел очки. Это был единственный выход, чтобы не потерять лицо.
      – Я выстрелю в очки из лазерного пистолета.
      – Этим вы ничего не докажете, только сделаете меня слепым, – вскричал японец. – Лазер излучает очень тонкий световой пучок, даже не единый луч, а узкий цилиндр параллельных лучей. Если этот луч попадет на сетчатку желтого пятна, я ослепну. Но этот луч слишком тонкий, чтобы попасть одновременно на сетчатку и фотоэлемент!
      – Вы боитесь? – спросил китаец с нескрываемой жалостью. – Ваши опасения излишни. Я понимаю проблему. Я выстрелю не в ваш глаз, а прямо на фотоэлемент очков.
      – В этом случае не имеет смысла их надевать. Моя сетчатка не будет задета.
      Начиная терять терпение, китаец возразил:
      – Остается небольшой угол между источником света и вашей сетчаткой. Вы не ослепнете, но будете ослеплены.
      Таким образом, эксперимент будет показательным при условии, что образец настоящий. В противном случае вы действительно ослепнете. В первый раз я выстрелю в фотоэлемент, а во второй раз в сетчатку глаза, независимо от того, сработает элемент или нет.
      При этих угрожающих словах Номер Один поднялся и направился к стоящему слева от камина высокому застекленному шкафу, задернутому зеленым покрывалом. Достав оттуда тяжелый чемодан, он вынул из него длинный провод и вставил его в розетку, расположенную на плинтусе. Затем установил трансформатор, находившийся в чемодане, и взял нечто вроде пистолета, соединенного толстым проводом с трансформатором. Пистолет напоминал по форме пульверизатор. Номер Один приложил глаз к наводке оптического прицела и направил на правый глаз своего гостя широкое металлическое дуло, в глубине которого горел красный свет.
      «Если у него дрогнет рука, то моему глазу конец», – подумал Судзуки.
      Номер Один спустил курок.
      Судзуки широко открытыми глазами смотрел в глаза Номера Один. Усатый и его собрат, не понимающие дискуссии, все же отдавали себе отчет в том, что происходит нечто необычное. Какую-то долю секунды они видели, как раскаленный луч, тонкий и прямой, как натянутая стальная нить, из пистолета с глушителем был послан в удивительные очки.
      После первого луча был послан второй, такой же тонкий и прямой. Усач пересел, чтобы видеть лицо гостя своего патрона.
      Японец не шелохнулся. По какому-то волшебству очки тотчас же стали черными.
      Патрон стал что-то быстро царапать на бумаге. Затем он показал лист Судзуки. Японец снял очки и прочитал вслух: «Вы разыграли меня, господин Судзуки, и вы за это дорого заплатите!»

      – Разыграл вас? – удивился японец. – Если бы я вас разыграл, то я был бы сейчас слепым и не мог бы прочитать ни слова. Я именно потому и не ослеп от второго выстрела, что от первого сработал защитный механизм. Вы сами видите, эксперимент оказался убедительным. Признаю, что я этого не ожидал.
      – Вы думали, что для проведения эксперимента необходимо взорвать водородную бомбу?
      – Да. Если бы я попытался вас обмануть, я стал бы жертвой своего обмана, как вы сами сказали…
      – Вы меня обманули! – отрезал китаец.
      К великому изумлению Судзуки, китаец топнул ногой наподобие капризного ребенка. Он таращил глаза и в гневе бросил:
      – Вы провели меня и дорого за это заплатите! Или вы думаете, что меня можно безнаказанно обманывать? У вас было достаточно времени, чтобы подробно обо всем рассказать, но вы умолчали о макромолекулах!
      – Макромолекулах?.. Судзуки был ошеломлен.
      – Не притворяйтесь глупцом! – вопил китаец. – Вы – инженер. Вы в этом разбираетесь не хуже меня!
      – Профессор Энгельберг – оптик, – объяснял Судзуки, – поэтому…
      – А его заместитель Мюллер? Вы знаете, чем он занимается?
      – Я его знаю плохо… – оправдывался Судзуки.
      – Во всяком случае, предостаточно, чтобы знать, что он лучший в Швейцарии специалист в области пластмасс и что его настоящее имя Браухмюллер. Если Энгельберг обратился к нему, значит, он отказался от фотоэлементов!
      – Похоже, что нет, – возразил Судзуки. – Этот образец взят из серии, готовой к отправке.
      – Ложь! – взревел Номер Один, теряя самообладание. – И я вам это докажу. Уже в течение двух лет Браухмюллер работает над производством пластмасс, изобретенных Энгельбергом. Эти пластмассы основаны на свойствах макромолекул. Я не сомневаюсь, что такое сотрудничество принесет желаемый результат. И это я вам тоже докажу: вес отправленных самолетом коробок уменьшился на двадцать процентов. Объем же футляров не уменьшился. Это означает, что изменился вес очков!
      – И что же? – бесстрашно спросил японец. – Цель совершенствования всякой технологии – уменьшение веса. Это общее требование.
      – Да, – согласился китаец. – Но вес старой модели не изменился, что я вам тоже докажу.
      Он вернулся к столу, вложил очки в футляр и поставил его на весы для взвешивания писем. Саркастически улыбаясь, заявил:
      – Двести граммов! Прежний вес. Вывод: если вес старой модели не изменился, значит существует новая модель с другим весом. Я правильно рассуждаю?
      Это было бесспорно. Опираясь на логику неопровержимых фактов, китаец забил еще одно очко.
      Огромное количество скучных справок в конце концов превращается в ценные сведения – это аксиома китайских секретных служб. Основной вывод, который Номер Один преподнес Судзуки, мог сделать любой на его месте, присутствовавший при взвешивании коробок в аэропорту.
      – Сейчас разрабатывается новая модель, – признал Судзуки. – Но у меня еще нет сведений о ее отправке.
      – Вы лжете, – отрезал Номер Один, продолжая демонстрировать «обоснованное возмущение», являющееся высшей формой проявления эмоций у китайцев.
      – Мне бы не составило труда завладеть и новой моделью, – защищался японец.
      – Вам не позволили ее взять! – вскричал Номер Один. – Вам дали только устаревшую, которая к тому же нам известна. Существует французская модель, основанная на фотоэлементах, но она гораздо тяжелее этой. Наши специалисты думают над тем, как ее облегчить.
      Таким образом, вы мне не принесли ничего нового. Вы положили в крысоловку прогорклое сало, господин Судзуки! Жадность – плохой советчик. Я не знаю, какой вы придумали план, чтобы погубить меня. Но зачем скряжничать?
      Надо было поставить на карту все ради того, чтобы принести мне самую последнюю модель. Почему вы этого не сделали? Энгельберг отказал? Он опасался, что в случае вашего провала я завладею приманкой. Такие вещи случаются, не так ли?
      Во всяком случае, мне ясно одно – вы не совсем уверены в себе и своем плане!
      Внезапно гнев китайца утих. Совершенно спокойным, проникновенным голосом он изрек очевидную истину:
      – Если бы вы были уверены, что сможете меня арестовать, вы бы принесли мне самую последнюю модель, нам еще не известную. Вы не отважились на этот шаг.
      – Новая модель, о которой вы прожужжали мне все уши, – для меня китайская грамота, – перешел в наступление Судзуки с неожиданной горячностью.
      – Неужели? Новая модель представляет собой простую пластмассовую трубку. При взаимодействии с первым фотоном атомной вспышки это прозрачное вещество становится непроницаемым. Принцип очень прост. Достаточно найти правильную формулу. Энгельберг и Браухмюллер потратили на это два года. И они не пошли на риск и не предоставили ее мне в качестве приманки!