Кроме того, они умели увлекать за собой людей, использовать собственную клиентелу и знать, которые более или менее охотно или оказывая сопротивление, постепенно втягивались в политическую систему Франкского государства.
      Благодаря капитуляриям, мы обладаем более точными сведениями о военной системе Каролингского государства на рубеже VIII-IX вв. и, прежде всего, о наборе войск: каролингский монарх обладал властью приказывать, запрещать и карать, которая называлась бан(bannum), давала ему, в частности, право призывать в армию всех своих подданных, включая жителей только что покоренных областей; практически же поголовный призыв в армию становился необходимым только в случае вражеского вторжения и лишь в той части королевства, которой непосредственно угрожала опасность. Этот всеобщий призыв к оружию (lantweri) предполагал смертную казнь в случае уклонения, если вторжение действительно произошло.
      В течение долгого времени формулы призыва на воинскую службу оставались очень нечеткими – несомненно потому, что в случае необходимости на зов откликалось довольно много людей. Но уже с 806 г. формулировки становятся более строгими: проводится различие между простыми свободными людьми, обязательства которых ограничены, и вассалами, подчиненными прямо или косвенно королю, епископами, аббатами, аббатисами, графами и сеньорами, на которых само их положение накладывало очень строгие обязанности. К примеру, постановление 807 г. предписывает, чтобы «все живущие по ту (западную. – Примеч. пер.) сторону Сены несли воинскую службу. В первую очередь в войско должен прибыть тот, кто владеет бенефициями. Затем должен прибыть в войско всякий свободный человек, владеющий пятью мансами. Таким же образом должны поступать и те, кто владеет четырьмя и тремя мансами. Если же будут два человека, каждый из которых владеет двумя мансами, то один из них должен снарядить другого, и пусть наиболее способный прибудет в войско. Что касается людей, которые владеют половиной манса, то пятеро таких людей снаряжают шестого. А те, кто считаются бедными и не имеют ни раба, ни собственной земли, стоящей (лакуна) солида, должны впятером снарядить шестого <...>. И каждому шестому вышеуказанные пятеро безземельных бедняков совместно должны выдать 5 солидов» . Эта система «снаряжающих» (aidants) и «воюющих» (partants), которые, как предусматривалось, могли меняться местами, при всей ее сложности оставалась в силе при Людовике Благочестивом и даже была введена в Италии в годы правления Лотаря I (капитулярий 825 г.).
      Отсутствие списков, в которых, согласно акту Людовика Благочестивого от 829 г., по всем графствам должны были перечисляться люди, подлежащие призыву на воинскую службу, делает невозможным точный подсчет количества воинов, которые могли быть мобилизованы. Г. Дельбрюк, Ф. Лот и Ф. Гансхов сошлись во мнении, что даже в зените своего могущества Каролинги могли иметь в распоряжении в лучшем случае только несколько тысяч воинов, при этом наиболее приемлема цифра 5000 . Ж. Ф. Вербрюгген был более щедрым: крупная армия могла насчитывать от 2500 до 3000 всадников и примерно от 6000 до 10 000 пехотинцев. Размеры армии допускали ее разделение на несколько корпусов по региональному или этническому признаку, последние могли потом сливаться и сообща выполнять стратегическую задачу . К. Ф. Вернер, рассматривая вопрос в общем виде, показывает недостатки выводов Ф. Лота и настаивает на протяженности земель, обитатели которых призывались в войска Карла Великого . Он предлагает два метода подсчета, которые, хотя и опираются на разные базы данных, дают сходные результаты. Статистическая опись по королевствам(regna), составляющим каролингскую империю, позволяет выдвинуть предположение о существовании не менее 200 дворцов (palatia), 600 фисков (fisci), 500 аббатств (abbates) (200 из них находились в непосредственной зависимости от короля) и 189 городов (civitates) или епископских резиденций, 140 из которых были настоящими крепостями (castra). Итого примерно 1500 населенных пунктов, напрямую зависевших от королевской власти; кроме того, вся Империя включала в себя не меньше 700 областей (pagi), 500 из которых управлялись графами. Естественно, при таких условиях цифра в 5000 всадников слишком занижена. Если предположить, что каждое графство выставляло до 50 всадников, то количество бойцов, собранных со всей Империи, возрастает до 35 000. Можно исходить также из количества прямых вассалов, которые находились в распоряжении Карла Великого: 100 епископов, около 200 аббатов, 500 графов и, по приблизительным подсчетам, около 1000 королевских вассалов(vassi dominici), итого 1800 человек. Если предположить, что каждый из них приводил в королевское войско 20 всадников, набранных среди своих вассалов, то получается 36 000 конных воинов. Заметим, что число 20 не кажется a prioriслишком завышенным; к примеру, в правление Людовика Благочестивого аббат Корвейского монастыря использовал для собственных нужд 30 вассалов, освобожденных от службы в королевской армии; во многих графских актах часто встречаются подписи трех десятков вассалов. Таким образом, по мнению К. Ф. Вернера, в 800-840-х гг. империя Каролингов могла выставить порядка 35 000 хорошо экипированных всадников, не считая пехотинцев и вспомогательных отрядов, численность которых, возможно, доходила до 100 000 человек. Часть этих предполагаемых сил действительно использовалась для таких крупномасштабных операций, как поход 796 г. против аваров, во время которого все войска Карла Великого, двигавшиеся несколькими колоннами, вероятно, насчитывали 15-20 тысяч всадников.
      Может быть, К. Ф. Вернер чрезмерно завысил эти цифры, но он сделал важный акцент на протяженности территорий, подчиненных Карлу Великому и Людовику Благочестивому. В соответствии с тем, насколько государи были способны, при их методах управления, навязывать свою волю или хотя бы передавать приказы в своих огромных владениях, они могли собирать довольно многочисленные армии, даже если каждая область выставляла лишь скромный отряд, по сравнению с общим количеством юридически военнообязанного населения. Кроме того, выводы К. Ф. Вернера показывают, что, по крайней мере, в начале IX в. ядро каролингской армии формировалось из людей, прочно связанных с сувереном, и эта связь носила либо публичный характер, как в случае с графами, либо личный, – как в случае с вассалами.
      Существование четких правил набора в армию наводит на мысль о том, что зачастую власти боялись недобрать бойцов. Конечно же, добровольцев, привлеченных жаждой приключений и добычи, было недостаточно. Не следует забывать, что сохранение воинской повинности преследовало также экономическую и фискальную цели. Ведь уклонение от службы каралось большим штрафом(heribannum); так, например, в 805 г. неявившиеся по призыву в королевское войско, владея движимым имуществом (золото, серебро, доспехи, скот, одежда), оцененным в 6 ливров, должны были заплатить большой штраф в размере 60 солидов; соответственно тот, кто владел имуществом на 3 ливра, платил 30 солидов, и тот, кто владел имуществом на 2 ливра, – 10 солидов . Взимание штрафов и набор в армию часто возлагались на одних и тех же людей, исполнявших обе функции одновременно. Держателей мансов принуждали снабжать войска скотом(carnaticus), в первую очередь овцами, в качестве продовольствия, а также изымали у них волови повозки(hostilense или hostilium).
      Сама по себе важность, которую каролингское законодательство придавало проблемам снабжения войск, указывает на то, что силы, участвовавшие в военных кампаниях, вряд ли были небольшими: в одном капитулярии, датируемом последними годами царствования Карла Великого, каждому графу предписывается сохранять 2/3 лугов в его графстве для нужд войска. В послании аббату Фульраду, написанном, без сомнения, в 806 г., Карл Великий, указав место и дату их встречи, приказывает адресату запастись повозками, нагруженными различными инструментами, провиантом на три месяца, оружием и одеждой на полгода. Что касается королевских доменов, то они должны были поставлять повозки стандартного размера, обтянутые кожей, которые можно было переправлять через реки.
      Долгое время каролингские войска вели по преимуществу наступательные кампании, время начала которых, а иногда и длительность могли определяться заблаговременно. Тем не менее, власти стремились ускорить процесс мобилизации. По крайней мере с 790 г. она происходила в два этапа: сначала местные власти (графы, епископы, аббаты и аббатисы, крупные королевские вассалы) получали от государевых посланцев(missi) приказ о боевой готовности; и в таком случае они могли составить список «воюющих» и «снаряжающих», перепроверить имеющееся снаряжение, запастись провизией; когда наконец приходил приказ присоединиться к королевской армии, все было готово для немедленного выступления, которое, согласно одному из актов Людовика Благочестивого, следовало начать в течение 12 часов.
      Помимо воинов палатинов, подчиненных непосредственно королю, в армию входили отряды из различных крупных областей или королевств, на которые была разделена Империя. Так, по свидетельству «Анналов Франкского королевства», в армии, которую Карл Великий повел на Сарагосу в 778 г., находились уроженцы Бургундии, Нейстрии, Баварии, Прованса, Септимании и даже отряд лангобардов. Такие большие армии, сформированные одновременно по этническому и административному принципу, включали в себя целый ряд более или менее самостоятельных подразделений.
      Существовали и иные формы военной деятельности, предполагавшие участие других людей. Это прежде всего – принудительные работы по ремонту и постройке крепостей в пограничных зонах (marcae). Защита крепостей возлагалась либо на местное население (warda, wacta), либо на профессиональных воинов. Последние иногда образовывали настоящие военные колонии и составляли костяк тех небольших ударных групп, выполнявших отдельные, четко определенные задания, которые в источниках называются scarae(от нем.Schar – военный отряд), их члены назывались excaritiили scariti homines.
      При всей их ограниченности, военные успехи франков на протяжении всего VIII в. никоим образом не предвещали поражений следующего столетия. По правде сказать, в период правления Людовика Благочестивого (814-840 гг.) защита границ Империи была более или менее налажена; предпринимались попытки захватить Бретань; удалось удержать датскую границу (limes danicus). Нашествия болгар в 827 и 829 гг., так же как и проникновение сарацин в Испанскую марку (826-827 гг.) и постепенное отторжение Корсики, Сардинии и Балеарских островов, не имели серьезных последствий. Трудно определить, почему Франкская держава тогда устояла, благодаря ли своему престижу, все еще эффективной системе обороны, или слабой внешней агрессии.
      Однако с 840-х гг. сарацинские пираты усилили натиск на Средиземноморье, Апеннинский полуостров подвергся нападению со всех сторон и прибрежные города оказались под властью мусульман (иногда на долгое время).
      Но самой серьезной опасностью, угрожавшей Империи, были викинги. За первые двадцать лет правления Карла Лысого норманны добились значительных военных успехов и собрали самую богатую добычу. Впоследствии, когда франки смогли организовать сопротивление, норманны изменили тактику и, кроме того, цель своих вторжений: беспорядочные грабежи сменились продуманной эксплуатацией побежденного населения, а потом и постоянным поселением на территории, которая была признана их владением; именно так с 878 г. развивались события на северо-востоке Англии (будущая «область датского права» – Danelaw) и с 911 г. – в области Ко, графствах Руана, Эвре и Лизье, которые Карл Простоватый оставил Роллону. После этого первая волна скандинавской экспансии схлынула, и приблизительно на полвека наступило относительное спокойствие.
      Не стоит искать причину побед норманнов в их численном превосходстве: отряды викингов, состоявшие обычно из нескольких сотен бойцов, были вооружены не лучше, чем франки, в частности, они нередко пользовались мечами каролингских земель; правда, их собственная большая двуручная датская секира была чрезвычайно эффективна в массовом рукопашном бою. По свидетельству Аббона , готовясь к осадной войне, норманны ограничились тем, что с помощью перебежчиков скопировали осадные орудия своих противников. Зато их главным козырем была необычайная мобильность: используя то корабли, «основной инструмент викингского империализма» , то коней, захваченных у врага, норманны вели смешанные боевые действия, одновременно на суше и на воде, и им легко удавалось застигнуть противника врасплох, причем сами никогда не попадали в западню. Впоследствии норманны несколько утратили способность к быстрому перемещению: превратившись в «полуоседлых флибустьеров» , они стали возводить укрепленные лагеря с валами и бревенчатыми частоколами, подобные тем, что сооружались в Скандинавии, и использовали их для хранения провизии, оружия и награбленного добра. Наконец, эти дьявольские язычники и святотатцы были выходцами из чисто военного общества, где каждый с отрочества до самой смерти не расставался с оружием. Современники считали их способными на любую жестокость, коварство или дерзость.
      В первый период норманнских набегов, приблизительно в 840-865 гг., франки, явно растерявшиеся, сопротивлялись очень слабо. Многие епископы и графы спасались бегством, бросая население на произвол судьбы. Все, как могли, уклонялись от участия в долгой и невыгодной войне и предпочитали дать себе отсрочку, выплачивая большие компенсации. Даже хорошо укрепленные города не умели обороняться. Короче говоря, царил полный хаос, с которым Карл Лысый при всем желании ничего не мог поделать. Позднее удалось организовать сопротивление в отдельных областях, конечно, слишком пассивное, но сравнительно эффективное. На территориях от бассейна Луары до Рейна по инициативе короля или других лиц начинаются повсеместное строительство укрепленных мостов (таких, как в Питре на Сене), крепостей и замков, реставрация городских стен и подготовка монастырей к обороне. Хроники приводят даже несколько примеров участия в борьбе простолюдинов.
      Однако нельзя утверждать, что достигнутые результаты были связаны с усилиями франков, а не с некоторым ослаблением агрессии викингов. Когда викинги снова вторглись в Империю в 879-887 гг., франки сопротивлялись немногим лучше, чем прежде, часто ограничивались выплатой дани в обмен на их уход. Если норманны смогли осесть в Галлии навсегда, то сарацины, столкнувшиеся с активным противодействием Лотаря I (846 г.) и Людовика II (поход на Беневент в 866 г., возвращение Бари в 871 г.), упорным сопротивлением местного населения и методичными контратаками византийцев (начиная с 885 г.), недолго смогли удерживать лишь небольшие плацдармы в Италии.
      В конечном счете успехи норманнов следует объяснять главным образом отсутствием всякого «братства и согласия» между потомками Людовика Благочестивого, стремительным упадком центральной власти, вследствие чего правители, особенно западной области Франкского государства (Francia occidentalis), а также и центральной области Франкского государства (Francia media), оказавшись под давлением знати(proceres), одновременно лишились большей части войска и средств. Конечно, Карл Лысый мог повторять в своих капитуляриях распоряжения славных предков, но боевые действия были только ширмой, прикрывавшей жалкие остатки былого могущества.

ГЛАВА II
ЭПОХА ФЕОДАЛИЗМА (начало X – середина XII в.)