- Что это у вас? - немедленно заинтересовался диспетчер.
      Пришлось объяснить - пропала энергия.
      - Это я понял! Выясните, в чем дело, и доложите.
      Но я сообразил, как надо сделать, и стал жаловаться на реактор, который давно следовало отремонтировать.
      Останавливали же работу, когда чинили колпак! Почему бы сразу и реактор не привести в порядок? И при всем честном народе принялся стыдить диспетчера за то, что он не выполняет своих обещаний по доставке запасных частей к реактору.
      - Вы что, с Луны свалились? - сказал диспетчер.
      Я рассчитывал, что у него есть совесть, и, раз я его пристыдил, он теперь от меня отстанет. Но его еще хватило посоветовать мне обойтись подручными средствами. Он, видите ли, всегда так делал в аналогичных ситуациях. Но ведь в его время и реакторы были такие, что их удавалось ремонтировать кустарными способами!
      Ну, ладно. Я и не рассчитывал на взаимопонимание.
      Мне только надо было, чтобы он не привязывался ко мне по разным пустякам вроде обесточивания Станции на жалкие полсекунды.
      Само по себе это весьма странно, но какое дело диспетчеру?
      Когда я вернулся в рабочий отсек, Надежды там не оказалось.
      Работа была брошена на середине очередной таблицы. Я прошелся по пустому отсеку, посмотрел задачу, сложил в стопку раскиданные бумаги.
      Потом поискал Надежду в соседних отсеках. Ее там не было. Я двинулся к себе, посидел в своей комнате.
      Решился.
      Пошел к Надежде.
      Постучал; никакого ответа. Позвал; то же самое.
      Я подождал, подождал - и приоткрыл дверь ее комнаты.
      Она была пуста.
      Я отправился на поиски. Думал - она тоже бродит где-то здесь. Сейчас наткнусь на нее. Вернулся в рабочий отсек, обошел весь верхний уровень. Нигде ее не было.
      Я вспомнил, что наказывал ей, когда видел в последний раз.
      Побежал в отсек для роботов.
      Они лежали рядом, три наших старых робота, и с ними четвертый, новичок 53-67А. Я наклонился, чтобы проверить, дезассамблировала ли их Надежда. Оказалось, она не сделала этого.
      Роботы находились всего-навсего в состоянии временного отключения.
      Нечто вроде спячки. Это они делали сами - отключали себя на время, когда бывали не нужны.
      Я пригляделся - все они, хотя и отключились, поставили себя, между тем, на подзарядку энергией. Я отсоединил их от сети и продолжил поиски.
      Нади не было.
      День таинственных исчезновений? Когда это пришло мне в голову - я бросился в подвал.
      Лампа закапризничала, и я взял фонарь. Добрался до регенерационной установки. Влез на антресоли.
      Робот исчез.
      Как и не было!
      С фонарем в руке я принялся обшаривать захолустья наших подвалов. Я искал час, другой. Попал в туннели, номера которых мне ни о чем не говорили, и не был уверен, что выберусь оттуда.
      Между стеной и корпусом теплообменника что-то блеснуло.
      Фонарь давал очень слабый свет, а подходить ближе было неразумно: один лишний шаг - и я мог попасть в опасную зону реактора.
      Осторожно, проверяя себя, подобрался к стене.
      Между теплообменником и стеной было заклинено тело 77-48А.
      Пристроив фонарь на торчащей из бетона арматуре, я принялся вытаскивать робота. Не получалось. Тогда, используя его руку как рычаг, я повис на ней.
      Мы упали в опасную зону. Я быстро выскочил из нее; надеюсь, доза была невелика.
      Итак, робота перепрятали.
      Где одна находка - должна быть и другая.
      Я вынес Надю - она лежала там же, между теплообменником и стеной, в полуметре от опасной зоны,- и пошел, держа ее на руках, по темным туннелям. Фонарь я оставил, он слишком громоздок. Лучше было идти в темноте.
      Я не мог понять, дышит ли она. Останавливаться было нельзя, время - главное. Я прошел по туннелям, поднялся в1 наш ярус и положил Надежду на свою постель.
      Вызвал врача. Слышимость по ближней связи была, к счастью, хорошая. Я объяснил ответившей мне женщине ситуацию и передал ей показания приборов, - пульс, давление и прочее. Если можно было назвать это пульсом.
      И ждал диагноза.
      - Электрошок, - сказал врач.
      Я сделал все, что сказал мне доктор, поблагодарил и стал ждать.
      Когда она открыла глаза, я обнаружил слезу у себя на щеке.
      Удивился. Стер слезу.
      Когда она попробовала улыбнуться мне, я обнаружил, что люблю ее. И улыбнулся ей.
      Она шепнула:
      - Закрой.
      Я встал и закрыл дверь. Подумал и запер ее на задвижку. Это успокоило Надю.
      - Поспишь?
      - Нет.
      Я не знал, что сделать для нее. Вспомнил про книгу.
      - Я вчера без тебя читал, - сознался я. - Прости.
      Потом устроился возле нее, нашел в книжке место поинтереснее:
      "...Около сорока лет тому назад несколько жителей столицы поднялись на Лапуту - одни по делам, другие ради удовольствия, и после пятимесячного пребывания на острове возвратились домой с весьма поверхностными познаниями в математике, но в крайне легкомысленном настроении, приобретенном ими в этой воздушной области. По своем возвращении лица эти прониклись презрением ко всем нашим учреждениям и начали составлять проекты пересоздания науки, искусства, законов, языка и техники на новый лад. С этой целью они выхлопотали королевскую привилегию на учреждение Академии Прожектёров в Лагадо. Затея эта имела такой успех, что теперь в королевстве нет ни одного сколько-нибудь значительного города, в котором бы не возникла такая Академия. В этих заведениях профессора изобретают новые методы земледелия и архитектуры и новые орудия и инструменты для всякого рода ремесел и производства, с помощью которых, как они уверяют, один человек будет исполнять работу десятерых; в течение недели можно будет оздвигнуть дворец из такого прочного материала, что он простоит вечно, не требуя никакого ремонта; все земные плоды будут созревать во всякое время года, по желанию потребителей, причем эти плоды по размерам превзойдут в сто раз те, какие мы имеем теперь... Но не перечтешь всех их проектов осчастливить человечество. Жаль только, что ни один из этих проектов еще не разработан до конца, а между тем страна, в ожидании будущих благ, приведена в запустение, дома в развалинах, а население голодает и ходит в лохмотьях. Однако это не только не охлаждает рвения прожектёров, но еще пуще подогревает его, и их одинаково воодушевляют как надежда, так и отчаяние.
      Что касается самого Мьюноди, то он, не будучи человеком предприимчивым, продолжает действовать по старинке, живет в домах, построенных его предками, и во всем следует их примеру, не заводя никаких новшеств".
      Я захлопнул книгу. Надя лежала, закрыв глаза. Я не знал, спит она или нет.
      - Как это было? - спросил я вполголоса.
      Ресницы поднялись, она посмотрела на потолок.
      - Вдруг погас свет... Энергия вдруг пропала... Дальше не помню. Может, изоляцию в машине пробило?
      Я кивнул молча. Потом расскажу, где я нашел ее.
      Она задремала.
      Ну, ладно, думал я, изоляцию пробило. Бывает, в принципе. Но как Надя оказалась в подвале, вместе с останками от 77-48А?
      Предположим, это дело рук рехнувшегося 53-67А.
      Электрический удар, Надя падает, - новичок тащит ее в подвал, как испортившееся оборудование. (Все мы объясняем мир по своему образу и подобию. Роботов - мысленно очеловечиваем. Ну, и робот поступает соответственно, почему нет? Для него человек - только хитрый механизм}.
      Пусть так. А что же остальные роботы, они куда смотрели в это время? Одно из двух - либо они рассуждали так же, как новичок, либо... Во втором случае - на Станции должен находиться кто-то еще, кроме Нади и меня.
      Кто-то, изолировавший старых роботов, чтобы не помешали новичку. Например, этот кто-то мог дать им команду на временное отключение, а человека они послушают любого.
      В таком случае, следовало ждать, какие шаги этот третий предпримет дальше...
      Оружия Станции по разнарядке не полагалось.
      Я подошел на цыпочках к пульту связи, поднял на ноги старых роботов. Попытался что-то узнать от них.
      Бесполезно. Они ответили, что не помнят ничего.
      Тогда я приказал им обшарить всю Станцию - искать живое.
      Через полчаса они доложили: найдены четыре крысы... Чего вы хотите от простых роботов? Я велел им отключиться и лежать у себя в отсеке.
      Я уже думал, что Надежда спит, когда она опять раскрыла синие губы.
      - Непонятно, - сказала она, - откуда они все-таки брали эту задачку...
      9. Рассказывает Фревиль
      Утром Клер капитулировала; да и невозможно было устоять перед завтраком, которым радушно угощал нас Михаил. Это был такой стол!.. Клер принялась есть все подряд.
      А я обратился к директору с ценным предложением.
      - Я слышал, - начал я, - что наибольший интерес к роботехнике проявили обитатели одного из дальних отделений вашего хозяйства.
      Клер перестала есть. Она смотрела на меня. Я же улыбался Михаилу, который кивал в ответ на мои слова, готовя между тем очередной бутерброд для Клер.
      - Считаю, - продолжил я, - наш долг - задержаться здесь и посетить эту дальнюю усадьбу, чтобы прочесть там лекцию.
      Людвиг тут же распорядился насчет транспорта. Клер опустила голову и отказалась от бутерброда, который ей настойчиво предлагал Михаил.
      - Я не поеду, - заявила она. - Езжайте без меня.
      И вообще, я считаю, мы не должны опаздывать в Отдел.
      - Да вы ж меня просто выручите! - уговаривал Михаил. - Я вам всю жизнь буду благодарен. Они перестанут грызть меня за невнимание к периферии!
      Мы уговорили Клер, заставили, вынудили - как она ни сопротивлялась. А сопротивлялась она долго. По-видимому, я был на правильном пути.
      Наконец, мы выехали. Нас сопровождал Людвиг.
      Но впереди было много препятствий. Прежде всего, они предстали передо мной в образе обеденного стола - наше пребывание в дальней усадьбе началось, разумеется, опять-таки с еды. Я несколько раз пытался прервать это священнодействие и уговаривал Людвига показать мне усадьбу; я аргументировал, я обижался, я настаивал; но все оказалось бесполезным. Тут с экскурсией ничего не выходило. Местные жители тоже меня не поддержали. Я не понимал, в чем дело; может, Клер убедила Людвига - под каким-нибудь невероятным предлогом, которые хорошо удаются женщинам, - что экскурсий уже достаточно?
      Словом, я остался в меньшинстве. Я проиграл. Получалось, я напрасно затеял поездку на эту дальнюю усадьбу. Что с того, что я здесь, если я не могу отправиться на поиски загадочного строения сельского типа?
      - Сидите! - сказала мне Клер, - Что за чрезмерный интерес к сельскому хозяйству? Или вы решили завести собственную ферму?
      Шутка имела успех. Надо мной смеялись! Я замкнулся.
      Людвиг наклонился ко мне и заговорил вполголоса:
      - Видите ли, профессор, осмотр этой усадьбы мы в последнее время не включаем в официальную программу для гостей...
      - Почему?
      - Имеется специальное указание директора... И мне бы не хотелось его нарушать.
      - Но в чем все-таки дело?
      Людвиг придвинулся поближе.
      - Тут имеется такой бар... Э, ничего особенного! Я хочу сказать - ничего плохого в нем нет, в самом баре. Но там появился один постоянный посетитель, который нам всю картину портит. Научный, кстати, работник! Нет, я ничего сказать не хочу, но... Директор уж прямо не знает, как быть. Пятно! Мы уж думали, может, перевести этот бар куда-нибудь под другой колпак.
      - Что же, из-за какого-то завсегдатая?..
      - Профессор, вы не знаете нашего директора! Михаил такой человек...
      Потом была лекция. Обещания надо выполнять!
      Я еще раз прочел черновик своего доклада для Всемирного конгресса.
      Доклад заслужил аплодисменты, но что это было по сравнению с наградой, которую я получил позже, когда собрался уходить! Ко мне подошли две дородные фламандки, мне показалось сначала, будто они говорят обычные вежливые слова, и я собрался ответить им тем же, как вдруг до меня дошло: они рассказывают мне, что у них в доме жили мои сотрудники!
      Итак, я находился там, куда они уезжали, и разговаривал с людьми, у которых они останавливались. Ах, да еще и не однажды!
      Вся эта штука с непонятным интересом к моей персоне стала ясной. Я выспросил, когда мои сотрудники гостили в последний раз. Даты совпали.
      Едва переведя дыхание, я продолжил вопросы:
      - Значит, все они у вас вместе жили?
      Меня интересовал четвертый.
      - Да, вдвоем, - ответила та, что помоложе.
      Снова задача. Значит, я потерял из виду не одного, а сразу двоих из этой компании. А я-то рассчитывал, что нашел по крайней мере трех.
      - Как - вдвоем? - переспросил я. И подумал: Клер - и кто?..
      - Да так, вдвоем, - сказала старшая. - Арман и еще этот, как его, Берто, что ли. Странный такой.
      - А больше никто не приезжал?
      - Не знаем! Может, приезжал кто, а может, никто не приезжал...
      Но где же была Клер? И каково, вообще, ее участие во всей этой истории?
      Сознаюсь, меня начинало пугать каждое новое осложнение, все эти загадки, эти взлеты и падения моих настроений. Вдруг, когда мы уже отбывали, когда мы стояли и прощались с местными жителями, я заметил, что Клер разговаривает с какой-то пожилой женщиной.
      Я немедленно подошел к ним.
      Женщина приветливо обратилась ко мне и - надо было видеть лицо Клер в этот момент! - рассказала, что Клер останавливалась у нее.
      Вот как!
      Я полез в портфель за своими таблетками.
      Женщина принесла в подарок Клер кусок сала, обернутый в бумагу. Клер отказывалась, женщина настаивала; в конце концов Клер пришлось согласиться. Она попросила меня положить сало в мой портфель, и я пристроил его там рядом с черновиком доклада.
      Мы сердечно распрощались со всеми и отправились в Отдел.
      Клер или дремала, или притворялась - во всяком случае, мы не разговаривали. Я ломал себе голову: кто был четвертым. Или - автоматическая съемка?
      В Отделе я, прежде всего, имел счастье разговаривать с этим самым Сови. С трепетом я выслушал его отчет о том, что ему удалось понаделать в лаборатории за время моего отсутствия. Отчет привел меня в ужас.
      Я решил поделиться своими яркими впечатлениями с Клер, но она отправилась домой отдыхать после поездки. Найти Армана не удалось - он словно сквозь Луну провалился. Однако нужно было функционировать как обычно, и я отправился к Высокому Начальству; доложил о лекциях и заработал благодарность.
      Жаловаться Высокому Начальству на Сови я не стал.
      Я понимал, что это бесполезно. Зато я поплакался его секретарше, тем более, что встретила она меня весьма приветливо, будто ничего и не произошло.
      - Я же вам сказала - свозите его куда следует!
      Но это была ничтожно малая информация, и я принялся настаивать, уговаривать, я дал ей понять, что не уйду, пока она не расскажет мне все; зажглась красная лампочка - Высокое Начальство вызывало ее к себе; я преградил ей дорогу; больше интриговать меня не имело смысла, а Высокое Начальство не любило ждать.
      - Ничего я не знаю, - сказала она, проходя к дверям Высокого Начальства, - слышала только, как Арман говорил вашей Клер, что Берто ему надоел, пора его свозить на природу, вот и все, больше я ничего не знаю...
      Но это уже было кое-что.
      Я отправился домой; я простудился в поездке, и необходимо было принять меры, чтобы не слечь надолго.
      Достав из холодильника бутылку, которую приобрел однажды в прошлом году, я позвонил Клер и попросил разрешения отрезать несколько ломтиков сала. Не скажу, чтобы Клер разговаривала со мной слишком любезно; однакф разрешение я, конечно, получил.
      Бережно развернул я газетные листы, в которые было завернуто сало. Как оно пахло! Думая только об этом аромате и предвкушая поистине земное наслаждение, я развернул тетрадные листы в клетку, которыми был обернут непосредственно этот волшебный брусок, и - начал лечение.
      Оно началось весьма успешно и не без удовольствия; потом мне помешали.
      Звонила жена Армана; она разыскивала мужа, он был ей, видите ли, срочно нужен; она говорила без пауз, и казалось, никогда не кончит свой монолог; я сказал, что очень занят.
      Тут я увидел, что тетрадные листки в клеточку, в ко* торые завернуто сало, - точно такие, на которых любит писать Арман. Он признавал для черновиков только школьные тетради в клетку.
      Это, впрочем, ни о чем не говорило. Я лишь вспомнил то, что знал - да, Арман был на дальней усадьбе.
      Я поднял тост за Армана и его жену (вторая рюмка).
      И только затем, когда, вернув бутылку на место, я запаковывал остатки сала, мне пришло в голову присмотреться к этим листкам.
      Формулы, цифры... Я обнаружил на листках задачу, над которой работал Берто! Я сам дал Берто эту задачу.
      Но тут писал Арман. Я знаю его руку. Да, его почерк...
      И результат, который получился на этих листках у Армана, был поразителен.
      Если верить результату - не только данная конкретная задача не имеет решения, но и вся работа моей лаборатории обречена!
      Решение задачи оборачивалось тупиком, из которого нет выхода, крахом всей моей темы!
      Я стал искать ошибку. И нашел ее. Я привык искать ошибки Армана и находить их...
      Эти ребята, Юрков и его приятели, с которыми я в юности работал на той стороне, в лагере Залива Астронавтов... Вы могли не соглашаться с их взглядами, могли считать, что они преувеличивают значение закона стоимости, не учитывают роли общечеловеческих факторов и так далее. Но если у вас случалась беда или попросту в жизни не ладилось, они первыми замечали это и приходили на подмогу. Если вы просили о чем-то, вам не надо было раздумывать об эквивалентном обмене услугами - вы получали немедленную, надежную, бескорыстную помощь друга.
      Разговор с Юрковым мне дали сразу. Коротко, но по возможности обстоятельно я рассказал ему обо всех событиях последних дней. Юрков причмокивал языком на другом конце связи. Он задал несколько вопросовуточнял детали и последовательность событий, - но от оценок воздержался. Я спросил его, что^ он обо всем этом думает.
      - Надо поразмыслить... Эх, Фревиль, милый ты мой, у меня тут, елки-палки, такое происходит... Такие творятся странные вещи, что я только за голову хватаюсь!
      Я выразил готовность помочь.
      - Твои роботы, чтоб их черти взяли!.. - сказал Юрков.
      Тогда уж я просто потребовал, чтобы он немедленно рассказал, в чем дело.
      - Расскажу, расскажу, вот погоди, ты еще кое-что от меня услышишь!
      Словом, я ничего не добился. Пришлось смириться.
      - Потерпи чуток! - уговаривал он меня. - Дай подумать. Не унывай. Не в таких переделках бывал наш студенческий отряд, помнишь?
      На том мы и простились...
      Но прошло - по крайней мере, мне так показалосьвсего несколько мгновений, и аппарат ожил; я снова услышал голос Юркова:
      - Послушай-ка, что там было, на тех листочках, что за хитрая задачка?
      - Моя теорема по роботехнике... Ну, это не по твоей части.
      - Я иногда читаю статьи с автографами, которые мне присылают, ты это учти.
      - Зачем? - спросил я.
      - Некоторые из любопытства. Другие из вежливости. Так что за хитрая задачка?
      Я объяснил.
      - Ну, - сказал Юрков, - давай покороче. Одним словом, после всех тех расчетов - промежуточные результаты в виде уравнений регрессии, так?
      - Да, верно. Это моя теорема. Вернее, первое следствие из нее...
      - Все сходится, Фревиль!
      - Что сходится?
      - Расскажу при встрече. Вылетаю к тебе. Жди меня завтра с первым рейсом.
      Он дал мне, в заключение, несколько странных рекомендаций, и на этом разговор оборвался... Мне оставалось только ждать.
      10. Рассказывает Юрков
      - Начальник! Начальник!
      Я раскрыл, наконец, глаза. Надо мной было улыбающееся лицо Надежды. Я тряхнул головой, проснулся совсем. Сел.
      - Тебе надо вылетать, Юрков!
      Всмотрелся в лицо Нади - она выглядела почти хорошо. Почти...
      Мог ли я улетать?
      Оставить ее на Станции одну...
      Связаны ли между собой выходы роботов из строя, пробой изоляции и похищение Нади? Или случайное стечение обстоятельств? Что за этой последовательностью событий? Что или кто?
      Надежда твердо была намерена вытолкать меня в Отдел.
      Аргументы ее сводились к тому, что надо срочно помочь Фревилю (тут я целиком и полностью с нею согласен), а она, Надежда, и сама не промах и не позволит, чтобы с ней что-нибудь здесь случилось (вот в этом я не был особенно уверен).
      Но ключ, похоже, не здесь, а у Фревиля, и придется лететь туда за этим ключом...
      Я решил ехать. Все-таки ехать! Хотя на душе у меня было неспокойно.
      Диспетчеру я отбил два магических слова: "День профилактики".
      Теперь следовало поторопиться. Я позвонил в порт:
      - Сто сороковой отправляется по расписанию?
      - Минуточку. Сейчас уточню.
      Ага, подумал я, вот хорошо-то, что сообразил узнать сначала.
      И похвалил себя. В этих полетах всегда так: кто кого. Или ты космофлот, или космофлот тебя.
      Я слышал, как дежурная вела длинные переговоры.
      Потом она ответила мне:
      - По расписанию.
      - Вы уверены в этом?
      - Я же вам сказала - по расписанию! Вы что, в самом деле?
      Любезность была неотъемлемым элементом Лунного космофлота лишь в тот далекий начальный период его существования, самый хвостик которого мне удалось застать в студенческие годы.
      Что ж, надо спешить. Мы простились. Боялся я оставлять Надю одну. Я просил ее быть осторожной. Лучше всего, если она продлит свой больничный режим еще на несколько дней.
      - Хорошо, хорошо, Юрков.
      - Лежи здесь у меня. Запрись. Не выходи никуда. Спи. Выздоравливай.
      - А как же план? - засмеялась она.
      - Наверстаем. С Фревилем договоримся. Не волнуйся.
      - Ладно. Ступай, Юрков. Все будет хорошо.
      В здание космопорта я вошел как раз в тот момент, когда по радио объявили:
      - Вниманию пассажиров! Рейс сто сороковой задерживается на пять часов.
      И никаких объяснений! А я-то звонил со Станции, думал вот я до чего сообразительный... Но, в конце концов, мне пришлось смириться. Я устроился под стендом "Приятного безвоздушного путешествия".
      Никто не мешал мне.
      Поднялся я, готовый действовать. Хотя и не знал еще всех ответов на вопросы, начинающиеся со слов "зачем" и "почему".
      Я поспешил на почту и - не без труда - связался с нашим региональным диспетчером. Извинился за то, что причиняю ему беспокойство, подтвердил, что пропущу одно или два совещания, и обратился с просьбой, которая его, как я и ожидал, весьма удивила.
      Однако он не отказал мне. Просьба была необычная, но, в конце концов, ничего предосудительного в ней не содержалось.
      Я попросил диспетчера узнать у наших хозяйственников, кому они отдавали напрокат роботов со Станции.
      Через пять минут я получил ответ:
      - Роботы были переданы коммерческой фирме, которая и занималась их реализацией. Хотите ли вы, чтобы канцелярия запросила контору фирмы в Сиднее?
      Я поблагодарил и связался со Станцией.
      Ответили старые роботы. Сердце у меня упало...
      - Что-нибудь случилось? - крикнул я.
      - Ничего. Все в порядке. Давление под колпаком составляет...
      - Где Надя?
      Они позвали Надю.
      - Юрков, это ты? Ты еще не улетел? Отчего ты молчишь, Юрков?
      - Надя, Надюша... Мы с тобой, кажется, не очень предусмотрительные люди. Будь добра, отправь роботов в их отсек и закрой аварийную ширму. Сделай это так, чтобы их не озадачить.
      - В чем дело?
      - Ничего особенного, не волнуйся. Сделай, как я тебе говорю. Пожалуйста.
      - Так. И что?
      - Да ничего. Когда опустишь ширму, - убедись, что ты осталась одна в жилой части. А я еще позвоню тебе.
      Краем глаза я увидел, как пассажиры сто сорокового рванулись к выходу.
      Долгое ожидание в переходном туннеле, где отопление работает в четверть мощности и нечем дышать из-за бесчисленных утечек того, что на Луне называется воздухом.
      Мотивы - вот в чем, конечно, был корень всего случившегося на Станции. Если бы понять их! Но какие тут могут быть мотивы? И - прежде всего - чьи мотивы, чьи? Я не знал главного действующего лица.
      Кто это сделал? Чей это след?..
      Нас усадили на наши места.
      - Предлагаем вам конфеты! Карамель "Стартовая"! - И это звучным, бодрым, молодым голосом.
      Измученные, голодные, жаждущие покоя пассажиры с трудом повернули головы.
      - Конфеты избавят вас от неприятного ощущения в ушах!
      По салону пронесся легкий вздох. До ушей ли нам?..
      Кто-то спросил:
      - А корочки хлеба у вас не найдется?
      Но это замечание не могло нарушить раз и навсегда установленный ритуал.
      - На борту имеются настольные игры - шашки, шахматы...
      Пассажиры спали.
      Наконец ракета качнулась на домкратах. Снизу раздался гул.
      Пилот вышел из кабины, и я узнал Пиркса.
      Я рассказал ему, что лечу к Фревилю. Все мы когда-то в каникулы строили лагерь Залива Астронавтов.
      Радист Пиркса попытался соединить меня со Станцией. Кабина была до предела начинена аппаратурой, но связаться отсюда со Станцией оказалось не так просто, как думал Пиркс.
      - С Марсом могу соединить, - предложил радист.
      Наконец один номер, ответил.
      Я вцепился в наушники.
      - Кто летом серый, а зимой белый? Кто? - услышал я.
      Мы попали на 53-67А. Большего нам не удалось.
      Пиркс готовился к взлету.
      11. Рассказывает Фревиль
      Нетрудно представить себе, как я был расстроен, когда, позвонив утром в космопорт, узнал, что рейс, которым собирался вылететь Юрков, отложен. Я решил максимально использовать утренние часы, чтобы Юрков остался мною доволен, а не ворчал бы по поводу моей нерасторопности, как бывало в Заливе Астронавтов. Две таблетки быстро избавили меня от головной боли. Вчера я получил от Юркова домашнее задание; он уверял, будто все это необходимо выполнить для получения дополнительной информации; в подробности Юрков не вдавался. И вот я стал действовать - как автомат, не понимая, зачем я это делаю.
      На утреннем заседании Совета я произнес речь.
      Критическую! Я выразил удивление тем, что члены Совета не читают работы молодых сотрудников. Вот, например, Арман, сказал я, написал сверхплановую работу, наша лаборатория представляет ее Совету сверх тех шести, которые мы обещали по плану; а члены Совета еще не ознакомились с ней.
      Спустя час после окончания Совета я связался с секретаршей и узнал от нее, что Высокое Начальство забрало у Армана для членов Совета все пять экземпляров этой работы (наши машинистки делали по пять экземпляров).
      Быстрая реакция! Наше начальство, при всей его суровости, было, по существу, весьма управляемым.
      Затем я разыграл очередной ход, предписанный мне Юрковым. Я вызвал Армана, усадил его в кресло и грозно спросил, почему он до сих пор не принес мне пресловутую седьмую работу. Ведь прошло уже несколько дней с тех пор, как я обязал его сделать это.
      Арман вылетел из кабинета, а я принялся ломать голову над собственным странным распоряжением. В самом деле, если я знаю - и это произошло при моем участии, - что у Армана не осталось ни одного экземпляра работы, то чего я, собственно, требую? Абсурд!
      Но Арман вернулся с этой загадочной работой в руках. И тогда я понял Юркова.
      Один экземпляр, разумеется, оставался еще у Армана. Я не подумал об этом экземпляре. Черновик!
      Арман принес мне черновик. Тетрадные листки в клеточку, аккуратно исписанные цифрами и формулами.
      На них было то же - совершенно то же и тем же почерком, что и на листках, которыми был обернут подарок из дальней усадьбы. Все то же. Кроме малости - кроме одной-единственной ошибки, - помните? - компрометировавшей меня, мою работу и мою лабораторию.
      На листах, которые принес мне Арман, решение было правильным.
      Я мог допустить - и уже начал привыкать к этой мысли, что Арман по своей инициативе попытался решить ту задачу, которую я предложил Берто. Самолюбие, знаете ли, дух соперничества... Но гораздо менее склонен я был поверить в то, что Арману удалось найти решение этой задачи. Это меня удивляло; однако работа - вот она, на моем столе! Может, я всегда ошибался, недооценивал Армана?
      Допустим и это. А вот как быть с ошибкой, которая то появляется, то исчезает? И что за ошибка! Или это - новый вариант, доработанный и исправленный? Все можно объяснить - и во всем можно усомниться... А где, кстати, фамилия автора? Забыл подписать свою работу?..
      Наконец прибыл Юрков. Мы обнялись; потом я показал ему эти листки.
      - Ну что ж... - только и сказал Юрков.
      Мне пришлось подчеркнуть, что я потратил на них лучшую половину дня.
      - Ясно, - ответил Юрков.
      Я попросил - если ему что-то ясно, не согласится ли он объяснить мне? Юрков ответил:
      - Нельзя ли от тебя позвонить на Станцию?
      Следующий час мы потратили на то, чтобы связаться со Станцией. Я поднял на ноги всех, кто мог оказать нам содействие.
      Однако у наших радистов был день профилактики, и связь с другими районами практически отсутствовала.
      - Профилактика!.. - возмутился Юрков.
      О том, что у них произошло, он все только обещал рассказать.
      - Ну, Фревилечка, давай начнем! Поехали в ту усадьбу. Но мне нужно было сначала понять, что он собирается там делать.
      - Мы должны знать, что это была за комбинация, в которую впутали Берто. Так проделаем это на моей шкуре, - сказал Юрков.
      - Ты в роли бедняги Берто?
      - Вроде того. Постараюсь вести себя как мохчно естественнее. Еще вопросы есть?
      - Имеются. Значит, тебе что-то известно?
      - Ничего неизвестно.
      - Как же ты собираешься действовать?
      - По аналогии. Черный ящик, да и все. Берто был в усадьбе, а потом уволился. На входе черного ящика - посещение усадьбы, на выходе - заявление по собственному желанию.