- Я надеялся, что старшие товарищи, как более опытные, мне подскажут, сказал Андрей со своей неизменной ехидной улыбкой. - Но теперь вижу, что надежды напрасно юношей питают.
      Я почувствовал, что краснею. Ну что ты будешь делать?! Ну не знает удержу, и все тут.
      Но Краснов и Рокотов неожиданно добродушно рассмеялись.
      - А ничего парнишка, да?! - сказал Михаил Дмитриевич, обращаяськ полковнику: - Но жидковат. До Иванова недотягивает. Нет, недотягивает.
      - Молодой, - согласился тот. - У него еще есть время подрасти.
      - А я, веришь, поговорю с этим юмористом и будто с Сережей увиделся, признался Краснов.
      - Скучаешь? - спросил Рокотов.
      - А как же. Ведь мы с ним вместе начинали. Вот бы его сейчас к нам, он бы в два счета это дело раскрутил.
      - Не прибедняйся, Михаил Дмитриевич, - возразил полковник.
      - Да чего там, - махнул Краснов рукой. - У Иванова талант. А у меня опыт и маломальские способности. Вот и все. Давай, юморист, выкладывай, что удумал? - спросил Краснов Андрея, меняя тему.
      - Мне кажется, что моему симпатичному другу Роме Шилову показали не того Олега, а может быть, совсем даже не Олега, а какого-нибудь Семена или Ивана.
      - Серьезно! - удивился Краснов. - Зачем это им было нужно?
      - А вот этого я пока не знаю. Чтобы, к примеру, пустить нас по ложному следу. Иначе убийство Забродской выглядит слишком нелогичным.
      - Версия весьма интересная, - оживился Рокотов. - Но в таком случае они должны были знать, кто такой Шилов?
      - Может быть, не знали наверняка, -но догадывались, что в газете работает ваш агент.
      - Это точно, - согласился Краснов. - Судя по всему, против нас играют классные профессионалы. Я бы даже сказал - высококлассные. А мы даже не знаем, каковы их планы и конечная цель. А без этого мы не сможем выйти на организаторов. Ключ к разгадке - убийство Шипилина. Не думаю, что его убрали только потому, что он организовал через средства массовой информации слухи о несостоятельности банка Боброва. Причины гораздо глубже, и нам надо их вскрыть. Требуется срочно подключать к делу Управление по борьбе с экономическими преступлениями и Региональное управление по борьбе с организованной преступностью.
      - Согласен, - сказал Рокотов. - Ну, нам пора, Михаил Дмитриевич. Надо еще обсудить с ребятами предстоящую операцию.
      - Михаил Дмитриевич, я поеду вместе с ними, - заволновался Андрей. Там наверняка понадобится осмотреть место происшествия. Да и мало ли что еще.
      - Это, конечно, так... - Краснов почесал затылок. - Только ты будь там, парень, поосторожнее, не лезь на рожон. Ладно?
      - Как говорит мой дорогой друг Рома, есть не лезть на этот самый.
      - Вот-вот, правильно он говорит. У тебя есть пистолет?
      - Нет.
      Следователь открыл сейф, достал из него пистолет, кобуру, протянул Говорову.
      - Вот, возьми пока мой.
      - Спасибо!
      - Счастливо вам! - напутствовал нас Михаил Дмитриевич.
      Глава 8
      К даче Боброва мы. подъехали в девять часов вечера. Метров за двести остановились. Омоновцы высыпали из крытого "КамАЗа", вошли в лес, где стоял замаскированный милицейский "уазик". Из него выскочил долговязый парень в спортивном адидасовском костюме, огромными прыжками приблизился к нам, вытянулся перед Рокотовым, отчеканил:
      - Товарищ полковник! Старший инспектор Заельцовского управления старший лейтенант Воскобойников. С группой оперативных работников веду наружное наблюдение.
      - Что ж вы плохо замаскировали машину?
      - Виноват!
      - Как здесь?
      - Все спокойно, товарищ полковник.
      - Ваш "уазик" оборудован громкоговорителем?
      - Так точно!
      - Тогда мы пересядем, пожалуй, в него. Подъезжайте.
      - Слушаюсь!
      Через пару минут "уазик" остановился около нашей "Волги". Мы пересели в него. В салоне, кроме Воскобойникова, сидело еще двое парней.
      - Поехали, - приказал Владимир Дмитриевич сидевшему за рулем Хлебникову.
      На заднем сиденье, кроме меня, примостились Вадим Сидельников и мой дружок Андрюша Говоров. После того как он в кабинете у Краснова поразил своей сообразительностью даже бывалых асов, я его еще больше зауважал. Вот только бы ему маленько серьезности прибавить, совсем был бы парень что надо. С годами, думаю, это пройдет, остепенится. А может, и нет. От него всего можно ожидать, он это... Непредсказуем в своих поступках, уж точно.
      - Волнуешься? - прошептал он мне на ухо, толкнув в бок локтем.
      - Да не то чтобы. А так как-то.
      - Так четко, как ты, я, наверное, никогда не научусь формулировать свои мысли, - захихикал он. - А я, как вспомню, что мне здесь довелось испытать, аж поджилки трясутся.
      Мы медленно подъехали к воротам дачи. Владимир Дмитриевич взял в руки микрофон. В вечерней тишине громко прозвучал его строгий и требовательный голос:
      - Внимание! С вами говорит начальник управления уголовного розыска области полковник Рокотов. Дача окружена. Сопротивление бесполезно. Прошу сдать оружие.
      Такое впечатление, будто охранники только и ждали этой команды. Они тут же вышли с поднятыми руками, побросали автоматы в одну кучу и послушно выстроились у калитки.
      - Товарищ старший лейтенант, - обратился Рокотов к Воскобойникову. Займитесь со своими людьми задержанными.
      - Слушаюсь! - прокричал тот и выскочил из автомобиля.
      Рокотов еще какое-то время подождал. Но из дома никто больше не вышел. Он достал из кармана трубку переговорного устройства, сказал в нее:
      - Капитан, начинайте штурм. Но помните, они нам нужны живыми.
      - Хорошо, товарищ полковник, - послышался бодрый голос. - Попробуем.
      Вскоре из леса показались омоновцы и короткими перебежками приблизились к дому. Пятеро, вместе с командиром, скрылись в доме. Через пару минут капитан доложил:
      - Товарищ полковник, дом пуст.
      Мы вслед за Рокотовым вышли из машины.
      - Каким образом Боброву удалось покинуть дом незамеченным? - спросил он у старшего лейтенанта.
      Тот растерялся, побледнел, сказал неуверенно:
      - Не знаю, товарищ полковник! Вообще-то не должны были.
      Рокотов резко повернулся и пошел к дому. В зале, где я беседовал с Бобровым и мерился силой с Олегом, Андрей обратил внимание на большое зеркало на стене. Долго ходил около него, стучал по нему костяшками пальцев, к чему-то прислушиваясь,
      - Ты что над ним колдуешь? - спросил я.
      - Ты, Рома, не находишь странным, что это зеркало вмонтировано в стену?
      - А что здесь странного? - пожал плечами. - Так иногда делают. Бывают и все стены зеркальными.
      - Но это же не балетный класс, верно? Гораздо удобнее было бы повесить зеркало.
      Говоров прошел в соседнюю комнату. Это, очевидно, был кабинет Боброва. Стены забраны панелями под карельскую березу, а на расстоянии примерно полутора метров от пола по всему периметру кабинета проходили две выступающие полосы из нержавейки, напоминающие рельсы. Очень красиво и это... Ну, как его? Впечатляюще. Вот. У окна стоял двухтумбовый письменный стол. На нем - огромная настольная лампа с зеленым стеклянным плафоном. В ближнем углу - большой книжный шкаф с антресолью. И вновь этот шкаф очень заинтересовал Андрея. Он долго его изучал, затем опустился на колени и стал заглядывать под него.
      - Что ты там пытаешься найти? Черную кошку? - пошутил я.
      - Рома, обещай больше никогда не пытаться шутить. А то от твоих шуток даже у меня скулы сводит.
      - Да пошел ты!
      - Ты не обижайся, Рома. На правду грех обижаться. Ты лучше посмотри сюда. Не пожалеешь.
      - Опять разыгрываешь? - спросил я с опаской.
      - На этот раз нет. Клянусь!
      Я встал на колени, заглянул под шкаф, но, как и предполагал, ничего там не увидел. Эти его вечные розыгрыши вот где у меня сидят. Может, его прямо здесь и вздуть? Ладно, потерпим.
      - Ты конечно же ничего не видишь? - спросил Андрей.
      - Ну знаешь! - проговорил я в сердцах, поднимаясь с колен. - Ты что это... Ты чего добиваешься? Чтобы я тебе шею намылил? Я могу.
      - То, что ты можешь, у меня нет и тени сомнения. Вот если бы ты еще мог думать головой, то тебе совсем бы цены не было. Это точно.
      - Нет, ты меня уже достал! - проговорил я возмущенно и, схватив своего друга за шкирку, рывком поставил на ноги.
      - А ты, между прочим, заметил, что шкаф не стоит на полу? - как ни в чем не бывало спросил он, снисходительно ухмыляясь.
      - Как так "не стоит"?! - опешил я, отпуская его. - А где же он стоит в таком случае?
      - Он вообще не стоит, а висит вот на этих металлических штуковинах, указал он на полосы из нержавейки.
      - Странно! А для чего бы?
      - Вот и мне любопытно узнать. Где-то тут должен быть приводной механизм.
      - Какой? - не понял я.
      Андрей смешно наморщил лоб, надул щеки и, растягивая гласные, проговорил:
      - А теперь мы повторяем то же сообщение для папуасов Новой Гвинеи и специально для почетного гражданина нашего города Шилова Р.В. В нашем сообщении говорилось о механизме, приводящем в движение вот этот громоздкий шкаф. Где-то здесь должна быть кнопка или что-то в этом роде. Причем где-то совсем близко.
      Андрей подошел к шкафу, открыл дверцу, снял с полки несколько книг, внимательно пригляделся.
      - Есть! - воскликнул, нажал на что-то там, и шкаф, как по волшебству, пришел в движение, открывая тонированное стекло, через которое зал был как на ладони.
      - Так это зеркало?! - догадался я. :
      - Оно, родное! - рассмеялся Говоров. - Вот где находился тот самый Олег и наблюдал, как ты бодаешься с его "подставкой".
      - Ловко! Ну ты даешь! Молодец!
      - И твой фоторобот, я уверен, гроша ломаного не стоит. Мы бы по нему искали этого Олега до морковкина заговенья. "Подставка" - скорее всего, какой-нибудь залетный, связанный с Бобровым общими делами. Скорее всего, его уже нет в городе. А если бы даже и был, то он настоящего Олега и в глаза не видел. Классно работают!
      - Да уж! - вынужден был согласиться.
      - Ладно, это оставим полковнику. Пусть сам полюбуется. А мы пойдем дальше.
      Мы вышли из кабинета и по узкому коридору прошли в конец дома, где уперлись в дверь. Она была заперта снаружи.
      - А ну-ка, Рома, попробуй отпереть эту дверь своей отмычкой.
      - Какой еще отмычкой? - не понял я. - Никакой отмычки у меня нет и не было.
      - Ножкой, мой хороший. Ножкой. Она у тебя и не такие двери открывала.
      Памятуя о конфузе в квартире Забродской, я ударил ногой вполсилы. Дверь не поддалась. Ударил посильнее. Тот же результат. Тогда разбежался и двинул как следует. Раздался оглушительный треск, дверь распахнулась, и я оказался в довольно большой теплице.
      - Вот через нее и ушел Бобров вместе с нашим бывшим шефом, - огорченно проговорил Андрей, входя в теплицу.
      - Похоже, что так.
      Я прошел в глубь теплицы и в самом конце дорожки увидел металлическую крышку, выкрашенную в зеленый цвет.
      - А это еще что такое?
      - Вероятно, погреб для хранения соленостей, клубней и прочего, ответил Андрей.
      Я легко откинул крышку. И в тот же миг из чернильной глубины мне навстречу рванулась яркая вспышка и будто кто-то ударил меня по животу здоровущим дрыном, свалив с ног. И я понял, что ранен.
      - Рома-а-а! - раздался крик моего друга. Он подбежал, выхватил пистолет, передернул затвор и трижды выстрелил в погреб, крича: - Сволочи! Подонки! Ублюдки!
      Вслед за этим раздался плаксивый истеричный крик главного редактора Поливанова:
      - Не стреляйте! Мы сдаемся!
      Андрей упал передо мной на колени:
      - Как ты, Рома?
      - Терпимо. Жжет маленько.
      - Ты держись, Рома! Все будет хорошо! Все будет нормально! Ты только держись!
      - Я держусь.
      Раздались голоса, топот множества ног. Надо мной склонился Рокотов.
      - Куда ранен. Роман Владимирович?
      - В живот.
      - Плохо, но не смертельно. Мы живо тебя подлатаем, будешь лучше прежнего.
      - Да я ничего. - Мне как-то было неудобно, что доставляю людям столько беспокойства. - Вот только ноги.
      - Что ноги, Роман? - спросил полковник .обеспокоенно.
      - Я их совершенно не чувствую. Странно.
      Полковник повернулся к своим подчиненным и закричал:
      - Носилки и машину! Живо! Да вызовите "скорую помощь"!
      А я лежал и совсем не чувствовал своих ног, будто у меня их никогда и не было. И мне стало страшно.
      Книга вторая
      Старые долги
      Часть первая
      СИБИРСКИЙ СПРУТ
      Глава 1
      В тот самый миг, когда был тяжело ранен Роман Шилов, Андрей Говоров разом повзрослел на добрый десяток лет. Прежде, глядя на своего друга-великана, он думал, что тому ничего не может угрожать, что он обречен на бессмертие. И вот какой-то ничтожный кусочек металла едва напрочь не перечеркнул такую могучую жизнь. И Андрей впервые воочию, как бы на ощупь осознал, насколько хрупка, насколько уязвима жизнь. Совсем недавно он сам подвергался побоям, пыткам и издевательствам. Сам стоял, можно сказать, на самом краешке, отделяющем жизнь от смерти. Но тогда он отчего-то не осознавал этого столь отчетливо. И лишь теперь, увидев распростертое на земле исполинское тело своего друга, окончательно понял, в какую смертельную игру ввязался. А еще ему открылось, что дороже человека, чем Роман Шилов, у него на этом раздираемом враждой и ненавистью земном шарике не было и нет. Ему было стыдно за то, что постоянно подтрунивал над другом. "Идиот!" - это как раз про него сказано. И еще мягко сказано. Шут гороховый! Он даже представить не мог, что Романа вдруг бы не стало. А ситуация была очень близка к тому. Как рассказал Андрею хирург, делавший Роману операцию, пуля, пробив брюшину и селезенку, ударилась в позвоночный столб и срикошетила. Но удар был столь сильный и коварный, что у Романа на какое-то время отнялись ноги. Если бы пуля пробила этот самый столб и разрушила спинной мозг, то ноги бы у него отнялись совсем и он был бы обречен на медленную и мучительную смерть. Хирург сказал, что Роман в рубашке родился. И Андрей, прежде несколько снисходительно-индифферентно относившийся к Богу, пошел в церковь и поставил свечку за здравие раба Божьего и прекрасного парня Романа.
      После нескольких попыток ему все же удалось прорваться в палату к другу. Тот лежал на больничной койке, такой большой и такой беспомощный, что у Андрея невольно защипало глаза. Он поставил пакет с фруктами на тумбочку, присел рядом на табурет.
      - Здравствуй, Рома!
      - Здравствуй, Андрюша! - На бледном, заросшем щетиной лице Шилова цвела радостная улыбка.
      - Как ты? Как ноги?
      - Нормально. Я уже начинаю их чувствовать. Врачи говорят, скоро буду ходить.
      - У тебя всегда все нормально, - рассмеялся Андрей. - А знаешь, Рома, я тебя очень люблю.
      - Я тебя тоже, Андрюша. - Шилов нашел руку друга, крепко сжал. - Как там дело?
      - Бобров все отрицает. Буквально все. Ни о каких, мол, убийствах и всем прочем не имеет ни малейшего понятия. Олега, разумеется, тоже не знает. Наш бывший шеф, наоборот, рассказывает очень много и очень охотно, но, к сожалению, информация у него скудная. Вот такие невеселые пока у нас дела.
      - Ловко они замаскировались. Значит, никаких шансов выйти на этого... на этого Олега нет?
      - Я проверил по старому делу связи Погожева и вышел на предпринимателя средней руки Добрецова Алексея Владленовича. Сейчас он заведует магазином бытовых приборов, расположенным недалеко от Центрального рынка. Из всех знакомых Погожева он единственный, кто внешне чем-то похож на нашего таинственного Олега. Рост - метр девяносто, статный, красивый.
      - Директор магазина? Вряд ли он тот, кто нам нужен, - с сомнением проговорил Роман. - К тому же зовут Алексеем.
      Андрей тяжко вздохнул, развел руками:
      - Шансов, что он может оказаться тем самым Олегом, девяносто восемь к двум. Но версия, какой бы ни была, остается версией, и ее надо отработать до конца.
      - Это конечно, - согласился Шилов. В палату заглянула дежурная сестра:
      - Молодой человек, вы просились на две минуты, а сидите уже пятнадцать. Надо же иметь совесть!
      - Девушка, - запел Андрей проникновенно, - вы даже не представляете, насколько красивы в этом белоснежном халате!
      - Ну вот еще! - засмущалась сестра. И уже просительно, будто извиняясь, сказала: - Больному нужен отдых.
      - Ухожу, ухожу. - Говоров встал. - Разве я могу ослушаться и огорчить такую очаровательную девушку?
      Сестра стрельнула в него заинтересованными глазками и улыбнулась так, будто выдала солидный аванс на будущее.
      - Поправляйся, Рома! Завтра постараюсь забежать.
      - Счастливо, Андрюша! - Шилов поднял свой огромный кулак. - Они не пройдут!
      - Без тебя, Рома, их труднее будет остановить. Так что скорее вставай в строй.
      - Я постараюсь.
      - Вот-вот, сильно постарайся. На тебя смотрит с надеждой вся мировая общественность.
      Выйдя из больницы, Андрей "оседлал" свой "шевроле" и отправился прямиком в магазин бытовых приборов под названием "Бетта", что располагался на Каменской улице, и, на языке военных, решил провести "разведку боем", или, проще говоря, познакомиться с этим самым Добрецовым, потолковать с ним за жизнь, о взглядах на текущие политические события в стране и мире и планах на будущее. Предварительно Говоров звонил в магазин и разговаривал с какой-то Кассией Львовной. От нее узнал, что они только что продали последнее голубое биде. На этом биде он и решил сыграть спектакль одного актера. Делал он это втайне от своего шефа Краснова, который неодобрительно относился к подобным инициативам, считая, что каждый должен заниматься своим делом. А то, что намеревался предпринять Андрей, явно выходило за рамки его служебных обязанностей. Если следовать правилам, то он должен бы вызвать Добрецова в прокуратуру и допросить о его взаимоотношениях с покойным Погожевым. Все так. Но если этот директор магазина действительно имеет какое-то отношение к убийству Погожева и всему остальному, то такой вызов ничего, кроме вреда, не даст. Конечно, можно было бы поручить его разработку оперативникам. Но, как считал Андрей, важен личный контакт, важно самому пощупать биомагнитное поле предполагаемого противника, посмотреть ему открыто и честно в глаза, постараться найти его ахиллесову пяту. Словом, решился нарушить запрет. Как говорится: "Бог не выдаст, свинья не съест".
      Говоров подогнал "шевроле" к самому входу в магазин, едва не подперев бампером дверь. Этот маневр, Андрей надеялся, произведет впечатление на работников магазина. Импозантный вид иномарки должен, по замыслу "режиссера", компенсировать несколько нереспектабельную и даже помятую внешность ее хозяина. По одежке встречают... Вот именно.
      Андрей стремительно вошел в магазин и обратился к продавцу, высокому субъекту примерно его возраста, облаченного в элегантную светло-коричневую тройку.
      - Приятель, здесь должны были оставить Анисимову голубое биде.
      - А Анисимов - это кто?
      Ироничный взгляд серых глаз продавца свидетельствовал о независимости, интеллекте и любви к самоанализу, а возможно, и умелом обращении с оружием.
      - Ты чё прикалываешься?! - взъярился Говоров. - Анисимов - это я.
      - Ясно, - усмехнулся продавец. - К сожалению, все биде уже проданы.
      Лицо Андрея выразило тупое недоумение.
      - Как так "проданы"?! - заорал он. - Ты с кем шутки шутишь, марципан ты хреновый? Да я тебя быстро устрою в безработные до конца жизни. Понял ты, кент??
      - Ничем помочь не могу - биде действительно нет в наличии, - спокойно и невозмутимо ответил продавец.
      - Ты чё, блин, несешь?! Гамбургер ты занюханный!
      - У вас какие-то оригинальные гастрономические сравнения, - вновь усмехнулся интеллект прилавка.
      - Я тебе, кулебяка ты сраная, на дому гастроном устрою! - взъярился Говоров. - Ты фекалиями своей тещи будешь питаться, революционер! А ну, живо давай биде, плюшка с горчицей!
      Однако субъект по ту сторону прилавка продолжал оставаться невозмутимым, как английский лорд.
      - Но я же вам русским языком сказал, что биде проданы. Очень сожалею.
      - Ну ты меня уже достал! - продолжал "гнать картину" Говоров. - Я тебе такую устрою встречу без свидетелей - мир покачнется. Понял?! Мне ж на днях ваша... Как ее... Кассия Львовна обещала оставить биде.
      - Туда, пожалуйста, - указал рукой направление продавец. - Вторая дверь направо.
      - Я с тобой, чахохбили ты недоперченный, еще поговорю, - угрожающе пообещал Андрей на прощанье и потопал во вторую дверь направо.
      Говоров бесцеремонно распахнул дверь с табличкой "Заместитель директора Топленова Кассия Львовна" и шагнул через порог. За пластиковым столом сидела женщина лет тридцати пяти и с любопытством смотрела на вошедшего. Сказать, что она была некрасива, значит ничего не сказать. Она была безобразна, как кикимора. Посадить ее при входе в магазин - и вряд ли кто рискнул бы в него зайти. Если, к примеру, побрить шимпанзе, надеть на него парик и сделать макияж, то он выглядел бы куда предпочтительней. Единственным достоинством на ее лице были огромные, в пол-лица, очки в позолоченной оправе.
      - Что вам угодно? - спросила Топленова и улыбнулась голливудской улыбкой. Вот зубы... Да, зубы у нее были действительно великолепные. Потому-то она их так охотно выставляла на обозрение, как товарный знак качества.
      - Ты будешь Кассия Львовна? - спросил Говоров.
      - Допустим, - вновь обнажила она свои "фарфоровые" зубы.
      - Ты чё прикалываешься?! Что значит "допустим"?
      - Ну я. Я - Кассия Львовна. А в чем, собственно, дело?
      - Во! Ты-то мне и нужна! - воскликнул Андрей и без приглашения плюхнулся на стул. Достал пачку "Мальборо", протянул Топленовой. - Будешь?
      - Нет, спасибо. Я не курю, - с брезгливой миной отстраненно проговорила та.
      - Гонишь?! - не поверил Андрей. - Брезговаешь?
      Она сочла за лучшее вообще не отвечать. Боже, как же они надоели, эти новые... эти новые посетители! Надоели своей бестактностью, своей беспардонностью, своим невежеством, наконец. Как же трудно с ними работать! Но ничего не поделаешь - надо. Через не могу. Такова парадигма жизни. И, тяжело вздохнув, замдиректора вновь обнажила свои великолепные зубы:
      - Чем могу помочь?
      Говоров поискал глазами пепельницу и, не найдя ее, стряхнул пепел в пластмассовую коробочку со скрепками.
      - Я тут намедни с тобой толковал насчет голубого биде. Помнишь?
      - Что-то не припоминаю... Вполне возможно. Ну и что? Есть какие-то проблемы?
      - Ну ты, блин, даешь! Ты чё ж меня подводишь, таранька ты безмозглая?!
      Некрасивое лицо Топленовой пошло красными пятнами.
      - Нельзя так... Нехорошо! - строго проговорила она и даже погрозила ему пальчиком, из чего он сделал вывод, что прежде, еще при советской власти, она работала учительницей и поставляла все новых рекрутов и волонтеров в человеческий обезьянник.
      - Ты кому это грозишь, падла! - заорал благим матом Андрей и грохнул кулаком по столу, отчего коробочка со скрепками высоко подпрыгнула, скрепки вместе с пеплом рассыпались по столу.
      Очки Топленовой соскользнули с носа-пипочки и повисли на золотой цепочке. Она близоруко щурилась на Говорова и мелко тряслась то ли от страха, а скорее от возмущения.
      Тот же продолжал возмущаться:
      - Нехорошо?! А ты хорошо сделала, утка ты фаршированная?! Подлянку мне устроила, килька маринованная, и еще туда же - пальчиком?! Я тебе покажу пальчики! Я тебе из этих пальчиков рагу сделаю и заставлю слопать, волюнтаристка. А ну отвечай, куда ты затырила мое биде?! - И снова грохнул по столу кулаком.
      - Ой! - пискнула Топленова и стала медленно сползать с кресла под стол.
      В это время распахнулась дверь кабинета и на пороге нарисовался тридцатилетний красавец атлет.
      - Что за шум? - спросил он спокойным, ровным тоном.
      - Алик, спаси меня от этого ненормального! - взмолилась Топленова.
      Говоров невольно вздрогнул, услышав это имя. Ему потребовалось призвать на помощь всю волю и выдержку, чтобы не выдать себя.
      - В чем дело, молодой человек? - спросил. Добрецов.
      Сомнений не осталось - это был несомненно он. На ловца и зверь бежит.
      - А ты кто такой?! - воинственно сжал кулаки и приподнялся в кресле Андрей.
      - Я директор этого магазина Добрецов Алексей Владленович. И в чем же дело?
      - Хрен ты моржовый, а не директор магазина! Понял? Набрал дебилов и доволен. Что продавец мне полчаса нервы мотал, что эта вот...
      - Нахал! - подскочила в кресле Топленова, в присутствии шефа она вдруг осмелела и стала наглеть.
      - Заткнись, обезьяна! А то врежу промеж глаз, имя свое забудешь.
      Добрецов неожиданно рассмеялся. Легко так рассмеялся, весело и беззлобно. Сцена его явно забавляла. Он сел напротив Говорова и, увидев на приставном столике пачку "Мальборо", указал на нее рукой:
      - Вы позволите?
      - Валяй, - разрешил Андрей.
      Добрецов закурил. На нем была тонкая замшевая куртка и белоснежная водолазка. Темно-русые, слегка волнистые волосы, чуть удлиненное лицо, прямой нос с едва заметной горбинкой. Именно этот портрет "рисовала" Говорову Забродская. Правда, тогда на нем был замшевый пиджак. Очевидно, Добрецов питает слабость к замшевым вещам. Она тоже не сказала ничего про небольшую ямочку на подбородке. Но это не существенно. Глядя на него, Андрей понял, что перед ним именно тот, кого они столь долго и безуспешно искали. Да, но почему Алик, если он Алексей? Ну, не важно. Это была удача. Большая удача! Он был озабочен сейчас лишь тем, как бы не выдать своей радости, поглубже спрятать обуревавшие его чувства за наглостью "героя", которого играл.
      Добрецов откинулся на спинку стула, выпустил к потолку струю дыма и весело спросил:
      - Так скажет мне, наконец, кто-нибудь, что здесь произошло и в чем суть конфликта?
      - Алик, ну ты же видишь, что он ненормальный, - вновь завелась Топленова.
      Она уже окончательно пришла в себя, воздрузила на нос очки и стала походить на мартышку из басни Крылова, причем мартышку воинственную.
      - А ну заглохни, захлопни свою форточку, а то сквозит! - вновь взъярился Говоров. - Я тебе покажу ненормального, курица ты общипанная! Я из тебя сделаю ростбиф по-польски.
      Добрецов вновь рассмеялся. Спросил непринужденно Андрея:
      - Простите, с кем имею честь?
      - Анисимов, - пробурчал тот.
      - А имя-отчество?
      - Зачем это? Просто Анисимов.
      - Просто так просто, - тут же согласился Добрецов. - Господин Анисимов, расскажите по порядку, что произошло и чем вы недовольны?
      - Эта обезьяна затырила мое биде. Понятно?
      - Постойте, постойте, как так "затырила"? И что значит, "ваше"? Вы что, сдавали биде на хранение в наш магазин? - Насмешливый взгляд директора свидетельствовал, что разговор все больше начинал его забавлять.
      - А по-моему, все ясно, - хмуро проговорил Андрей. - Намедни я договорился с этой по телефону, чтобы она оставила мне голубое биде. А она либо загнала его, либо затырила и не отдает, лягушка под майонезом.
      Добрецов повернулся к Топленовой:
      - Кассия Львовна, он говорит правду?
      - Алексей Владленович, я не помню подобного разговора. Вчера звонил какой-то товарищ, интересовался голубым биде. Я ему ответила, что биде уже проданы. Вот и все.
      - Как это все?! Как это все?! - подпрыгнул Говоров. - Ты чё, блин, за идиота меня держишь али что?!
      - Успокойтесь, господин Анисимов, - миролюбиво проговорил Добрецов. Возможно, Кассия Львовна что-то спутала. Возможно. Давайте договоримся так: вы оставляете нам свой номер телефона, а мы постараемся найти вам в течение двух-трех дней голубое биде и сообщим. Как вы на это смотрите?
      - А может быть, "мое" биде у вас на складе? - с недоверием спросил Андрей.
      - К сожалению, биде действительно проданы, - развел руками директор. Можете мне поверить.
      - Хорошо, - сдался наконец Говоров. - Записывайте: 3-28-41, - назвал первый пришедший на ум номер телефона.
      - А почему пятизначный?
      - Потому что я живу в Бердске.
      - Ясно. А чем занимаетесь, если не секрет?
      - Продаю угнанные машины, - нагло рассмеялся Андрей.
      - Что ж, вполне достойный бизнес, - спокойно сказал Добрецов, усмехнувшись. - Рад был познакомиться. - Он встал, протянул на прощанье руку.
      - Взаимно.
      По рукопожатию Андрей понял, что за этой замшевой курткой пребывают пока в состоянии покоя крутые мышцы и дремлет в них до поры до времени могучая, убойная сила, готовая в любой момент пробудиться... Нет, не хотел бы он с ним встретиться где-нибудь в укромном месте. Не хотел бы.
      Андрей вышел из магазина и сел за руль "шевроле". Зря он так держал себя с Кассией Львовной. Зря. Кажется, он переиграл. Ему стало ее искренне жаль. Разве она виновата, что Бог наградил ее такой внешностью? А ее высокомерие, скорее всего, напускное, инстинкт самосохранения. Когда все закончится, он обязательно купит ей букет цветов и коробку конфет, и, если она согласится, они вместе выпьют по чашке чаю. Эта мысль его успокоила. И еще он вдруг понял, что искомый ими Алик сразу же угадал, кто перед ним. Потому и вел себя столь невозмутимо. Он над ним, актером погорелого театра, просто потешался.
      Глава 2
      В то самое время, когда Говоров давал бесплатное представление в магазине бытовых приборов "Бетта", к стойке администратора гостиницы "Новосибирск" подошел маленький полный господин лет сорока пяти - пятидесяти. Одет он был в тонкую светло-серую куртку и точно такие же брюки. В руках держал солидный портфель. Круглое лицо его с пышными гуцульскими усами было безмятежным, благодушным и улыбчивым.
      - Красавица, - обратился мужчина к тучной и хмурой дежурной администраторше, - мне нужен одноместный номер в вашем великолепном отеле. Можно с видом на море.
      Мужчина заливисто рассмеялся, довольный своей шуткой. Но дежурившая сегодня Майя Павловна Месяц к шуткам относилась строго отрицательно. К тому же утром ее муженек (не приведи Господи кому такого зануду!) и стерва свекровь (чтоб ее черти взяли!) изгадили ей настроение. Поэтому она смерила мужчину с головы до ног неприязненным взглядом. Тот настолько показался ей несолидным и нелепым, что она даже отвернулась от презрения к нему и сказала куда-то в сторону: