- Обстоятельства, Сергей Иванович, - улыбнулся Кудрявцев. Обстоятельства. - Он достал из внутреннего кармана пиджака сигару, прикурил и, запрокинув голову, выпустил к потолку струйку дыма, насмешливо взглянул на Иванова. - Неужели вам, Сергей Иванович, не надоело, простите, пахать на это бездарное государство в лице его бездарного правительства?
      - Не понял?
      - Неужели вы не видите, кого защищаете? Горстку беспринципных людей, озабоченных лишь тем, чтобы потуже набить карманы, и с раболепием заглядывающих в рот Западу: а что скажет хозяин, одобрит или не одобрит их действия?
      - Я попал не на митинг оппозиции? Нет?! - разыграл удивление Сергей Иванович.
      - Ах, бросьте! - несколько раздраженно отмахнулся Кудрявцев. - Юмор здесь неуместен. За ним вы пытаетесь скрыть свою растерянность.
      - Вот даже как?! - рассмеялся Иванов. - Да вы стратег, батенька. И что же вы предлагаете? Пустить себе пулю в лоб?
      - Ну зачем же так круто. Я предлагаю сотрудничать. Да, да, не ухмыляйтесь, пожалуйста, именно сотрудничать. Такие, как вы, умные, энергичные люди с неординарным мышлением, нам очень даже нужны.
      - Прошу великодушно простить за мою дерзость, но не будете ли так добры объяснить: кому это - вам? - насмешливо спросил Иванов.
      - Не вижу ни малейшего повода для смеха, Сергей Иванович. Похоже, вы пытаетесь скрыться за юмором, чтобы не отвечать на главные вопросы: кому? зачем? и во имя чего? Или я не прав?
      - Да вы, милейший, не только большой стратег, но и, не побоюсь этого слова, выдающийся психолог! Как это вы меня разложили, а?! Удивлен!
      - Вот опять, - укоризненно покачал головой Кудрявцев. - С вами совершенно невозможно говорить серьезно.
      - Отчего же, - возразил Иванов. - Если вы назовете фамилии, должности, адреса членов вашего так называемого Высшего экономического совета, то я готов говорить серьезно. Очень даже готов.
      - Ишь чего захотели, - рассмеялся Кудрявцев. - Всех даже я не знаю. И потом, что бы это дало? Во-первых, у вас нет против них никаких доказательств. Во-вторых, не надо завышать свои возможности, Сергей Иванович. Даже если бы доказательства у вас были, то вам бы не дали ими воспользоваться. И, наконец, в-третьих, вы не знаете масштаба всего того, что мы готовим. Если бы знали, не задавали бы глупых вопросов.
      - Однако вы ведь тоже являетесь членом этого совета.
      - А вы считаете, что со мной уже покончено?
      - В определенной мере могу это утверждать.
      Кудрявцев снисходительно рассмеялся. Почмокал полными яркими губами, пытаясь раскурить потухшую сигару. Затем положил ее в пепельницу.
      - Утверждать, Сергей Иванович, может только Бог, да и то с определенной мерой осторожности. А о вас я был лучшего мнения. Прошу извинить за откровенность.
      - Да чего уж там. Мы не в претензии. Неужто все обстоит так серьезно, Роман Данилович? Неужто вы так сильны?
      - Да. И скоро вы сами в этом убедитесь. Очень скоро.
      - И что же вы намерены предпринять?
      - Прежде всего вымести из страны поганой метлой всех этих Чубайсов, Гайдаров, березовских и прочих лакеев Запада вместе с бездарным правительством и дряхлым президентом. Стране, где три процента населения земного шара обладают почти тридцатью пятью процентами мировых богатств, стыдно ходить по миру с протянутой рукой. Мы, и только мы сможем кардинально изменить ситуацию.
      - Ну-ну, - усмехнулся Иванов. Ему уже начинал порядком надоедать треп этого павлина, возомнившего о себе бог весть что. Неужели он все это серьезно? А что, если он окажется прав? От этих вопросов ему стало не по себе. Разозлило. - Под словом "мы" вы, вероятно, подразумеваете ту кучку негодяев, которая воспользовалась ситуацией и ограбила народ? Или я слишком резок?
      Невозмутимые карие, чуть навыкате глаза Кудрявцева выразили недовольство и пренебрежение, а холодное надменно-барское лицо покраснело,
      - Я лишний раз убедился, что профессия портит людей, - отозвался он раздраженно. - Привыкли вы, Сергей Иванович, и подобные вам вешать ярлыки: негодяй, подонок, преступник, красить всех лишь в черные и белые цвета. Но мир многолик и многоцветен, так же как и люди.
      - Ах, какие мы сложные! - зло рассмеялся Иванов. - Какие мы разноцветные! Уж не хотите ли вы убедить меня, что свои миллионы вы нажили честным путем?
      Кудрявцев передернул плечами, будто его знобило. Взял из пепельницы потухшую сигару, раскурил, сделал несколько затяжек, успокаиваясь. Сказал веско:
      - Какая разница - каким путем нажиты капиталы. Главное - для чего они нажиты. Если они направлены на такое благое дело, как возрождение Отечества, то это оправдывает все. Мы сделаем, чтобы каждый россиянин гордился своей страной и чтобы все остальные ему завидовали. Мы возродим и укрепим великую державу.
      - Да вы ко всему прочему еще и патриот. Роман Данилович?! - театрально взмахнул руками Иванов. - А я-то все ломал голову - как далеко вы целитесь? И зачем это вам надо? Оказывается, вам стало за державу обидно?
      - Да, именно так. А вам не обидно? Не надоело вам, Сергей Иванович, паясничать и ваньку валять? В вашем возрасте это уже не смешно. Нет.
      - Просто у вас нет чувства юмора. В этом все дело, а не в моем возрасте, патриот вы наш доморощенный. Вы не обратили внимания, что нынче все политики и справа, и слева, банкиры, коммерсанты, хапуги всех цветов и мастей, - все поголовно стали патриотами? Прямо как эпидемия какая. Ободрали народ, как липку, теперь прикрываетесь, как щитом, козырем патриотизма. Только, вы уж меня простите великодушно, я вам не верю, а уж тем более вашему патриотизму. А орете вы о нем на всех углах и в средствах массовой информации потому, что задумали и планируете очередную мерзость. А патриотизм у вас лишь очередная разменная монета. Электорат скушает, не так ли?
      - Я не собираюсь с вами спорить, - холодно проговорил кандидат в правители. - Что смог... Мы свою правоту докажем на практике. И вы сами скоро в этом убедитесь.
      - Вы все еще лелеете надежду встать у кормила власти? Допускаю, что это вам удастся. Вполне допускаю также, что вы что-то там построите. Только не хотел бы я жить в этом вашем "что-то".
      - Это еще почему, позвольте полюбопытствовать?
      - А потому, что ничего приличного ни построить, ни дать обществу вы просто не способны. Ну дадите вы народу хлеба и зрелищ. А что дальше? А ничего, пусто.
      - Сначала надо накормить народ, а потом думать обо всем остальном.
      - Только не надо. Роман Данилович, уверять, что вы способны думать о чем-то другом. Я все равно этому не поверю. Вас послушать, то можно подумать, что Достоевский утопал в роскоши и богатстве, а Ван Гог умер от переедания. От переедания бывает только, пардон, отрыжка. Лейтмотив вашей жизни прост и даже тривиален. Вы всю жизнь мечтали о миллионах (а деньги - это власть) и шли к этой цели, не слишком заботясь о выборе средств. Правильно?
      - Допустим.
      - Я не спрашиваю. Я это утверждаю. И вот вы богаты как Крез. Почти. Вашего богатства иному сельхозкооперативу хватит на сто лет благоденствия и процветания. Но теперь вам и этого мало. Ваша очередная ступень - власть. Во-первых, для того, чтобы раз и навсегда застолбить награбленное - частная собственность священна и неприкосновенна. Во-вторых, чтобы заставить всех остальных мыслить и делать, как вы. Где-то, может быть и подсознательно, но вы понимаете ущербность вашей жизненной позиции, но никогда с этим не согласитесь. Потому и употребите всю власть и влияние, чтобы заставить других думать так, как думаете вы, а именно: создание материального благополучия - единственное, ради чего стоит жить. Вы уже и сейчас это успешно претворяете в жизнь. Лозунги типа: "Красиво жить не запретишь", "Деньги никогда не бывают лишними", "Кто не рискует, тот не пьет шампанского", "Пей, гуляй! Однова живем!" - это от вас. И не надо пудрить мозги своим патриотизмом. Вы уже давно, кроме себя, любимого, никого не любите.
      Лицо Кудрявцева пошло красными пятнами, правое веко задергалось. И Иванов понял, что его слова попали точно в цель.
      - Ах, как вы меня! - натянуто рассмеялся Роман Данилович. - И все же мы можем хоть это дать. А что народу дадите вы? Пустые прилавки и голодные обмороки? Да без нас, без наших денег вы все передохнете, как мухи!
      - Вот так, значит, да? Вот вы и раскрыли свою сущность. Как говорится: "Маски сброшены, господа". Патриоты гребаные! Плевали вы и на страну, и на народ. Вы всегда пеклись и печетесь лишь о собственной шкуре, о своей рубашке, которая ближе к телу. На все остальное вам плевать. Но только общество, построенное на ваших принципах, обречено.
      - Вы-то откуда знаете?! - Теперь у Кудрявцева уже дергалась вся правая щека.
      - Знаю. Мне шепнул об этом Создатель.
      - Вам, Сергей Иванович, лечиться надо. Ведь вы же не в своем уме. Это видно невооруженным взглядом.
      - Пока еще в своем. Роман Данилович. Но если придете к власти вы, то уверен - уже на следующий день получу официальное заключение о своей невменяемости.
      - Желаю, чтобы это состоялось как можно быстрее.
      - Спасибо за заботу. Но мы, кажется, слишком отвлеклись от предмета нашей беседы, пора переходить к делу. Скажите, вы знакомы с генерал-лейтенантом ФСБ Хруниным Николаем Сергеевичем?
      Дрогнуло лицо несостоявшегося правителя, пусть на мгновение, но выразило растерянность. Он явно не ожидал вопроса. Однако быстро взял себя в руки, спросил как можно более равнодушно:
      - Нет. А кто он такой?
      - Это тот, кто обеспечивал вашу безопасность в прошлый раз. Не вспомнили?
      - Нет. Откуда мне знать, кто обеспечивал мою безопасность? Я в детали не вникаю, некогда.
      - Вы давали задание Гарюнову убить полковника ФСБ Стаценко?
      - Кому, простите?
      - Не знаете? - деланно удивился Иванов. - Поди, скажете, что никогда и не слышали такой фамилии?
      - Именно это я и смею утверждать.
      - Ну да, ну да. Я вам вот так взял и поверил. Да? Киллер он, Роман Данилович. Мастер высшего класса. Прошлый раз он здесь был под фамилией Кацобаев. Вспомнили?
      - Да, да, был такой. Если мне не изменяет память, Владислав Иванович. Он возглавлял мою охрану. А он что, действительно этого полковника... Как вы сказали его фамилия?
      - Стаценко.
      - Он действительно его убил?
      - И не его одного, а еще жену и малолетнего сына.
      - Что вы говорите?! Какой изверг! И за что же он их? - Кудрявцев уже совсем успокоился и теперь откровенно издевался над следователем, мстя за предыдущий прокол.
      - Значит, вам об этом ничего не известно?
      - Абсолютно.
      - Бьюсь об заклад, что вам и об убийстве Добрецова ничего не ведомо. Так?
      - Нет, нет. Решительно ничего. А это кто такой?
      - Такой же мерзавец, как и вы, только масштабом помельче.
      - Сожалею, что не работает магнитофон, - неожиданно рассмеялся Кудрявцев. - Я бы вас привлек к суду за оскорбление чести и достоинства.
      Он был доволен, что вывел Иванова из себя. Как и предполагал Сергей Иванович, Кудрявцев все отрицал. Но это, в принципе, не имело сейчас значения. Дай только срок, будет ему и белка, и свисток. Все Докажем этому прохиндею. И контрабанду оружия, и убийства, и все остальное. Это дело техники.
      Вернулся он домой уже в двенадцатом часу вечера. Переоделся и плюхнулся в свое любимое кресло перед телевизором. Устал. Так устал, что даже есть не хотелось, хотя за весь день у него маковой росинкиво рту не было. Теперь можно привезти Лену с детьми - безумно по ним соскучился.
      "Что, доволен?" - услышал рядом знакомый голос. Скосил глаза. На подлокотнике кресла сидел Иванов собственной персоной и лыбился, что майская роза.
      "Да так как-то", - ответил.
      "Так как-то! - передразнил его Иванов. - А у самого глаза, что у дракона, горят".
      "Если честно, то приятно сознавать, что удалось прищучить всю эту гоп-компанию".
      "Это точно, - согласился Иванов. - А что это ты сегодня затеял полемику с этим козлом?"
      "По дурости. Ты ведь знаешь, меня иногда заносит на поворотах".
      "А-а! Ну это еще ничего. А то я подумал, что ты его нацелился перевоспитывать".
      "Там, где черт побывал, человеку делать нечего".
      "Совершенно верно, - кивнул Иванов. - Значит, у тебя все путем?"
      "Да вроде того".
      "Я рад за тебя и где-то по большому счету счастлив. Ага. Ну, будь здоров и не кашляй!"
      "Покедова!"
      Иванов исчез. А Сергей Иванович, откинувшись на спинку кресла, уже спал беспробудным сном.
      Эпилог
      Через неделю прокурор области сообщил Иванову, что уголовное дело для дальнейшего расследования забирает Генеральная прокуратура, а Кудрявцева этапируют в Лефортово. Известие это неприятно поразило Сергея Ивановича, возникло ощущение, что здесь не все чисто. Эти подозрения подтвердились уже на следующий день, когда он узнал, что конвоем, сопровождавшим Кудрявцева, захвачен самолет и посажен в Кабуле. Это настолько ошеломило Иванова, что он растерялся, запаниковал.
      Как же так?! Что же это происходит?! Неужели Кудрявцев прав и они настолько сильны, что уже ничего невозможно изменить? Нет, нет, такого просто не может быть. Это бы противоречило логике и смыслу жизни. Пока есть такие мужики, как в его бригаде, Кудрявцевы и Поляковы не пройдут. Их временный успех еще ничего не значит. Голову готов дать на отсечение.