"Неужто это возможно? Неужели после стольких лет мракобесия и бесстыдства моя душа еще способна к возрождению?" - спрашивал он себя и не находил ответа на этот нелегкий вопрос.
      Двух спортивного вида парней, направлявшихся к ним, он заметил сразу и понял, что это за ним. Шедший чуть впереди среднего роста молодой человек с симпатичным интеллигентным лицом остановился перед ним и, улыбаясь, сказал:
      - Старший оперуполномоченный по особо важным делам управления уголовного розыска майор Сидельников Вадим Андреевич. С кем имею честь? Документы имеются?
      Поначалу Гарюнову показалось, что майор над ним насмехается. Но потом понял, что нет, говорит совершенно серьезно. Игорь Васильевич встал из своего угла и, решив не ударить лицом в грязь, на улыбку ответил улыбкой. Он был спокоен, как никогда.
      - Очень приятно, Вадим Андреевич, познакомиться. А я, с вашего позволения, Гарюнов Игорь Васильевич. Как раз тот, кто вам в данную минуту нужен. Или я не прав?
      Наблюдавшие эту сцену бомжи онемели от удивления. Вот тебе и заика! Чешет прям как этот... Как диктор в ящике гребаном.
      - Правы, Игорь Васильевич, - рассмеялся Сидельников. - Еще как правы. Майор достал из кармана наручники. - Вы позволите?
      - Конечно, конечно, - продолжал улыбаться Гарюнов, протягивая руки. Мне даже где-то приятно оказать столь малую услугу такому достойному во всех отношениях молодому человеку.
      На запястьях Пупсика щелкнули замки.
      - Вот и порядок! - констатировал Сидельников. - Формальности соблюдены. Пойдемте, Игорь Васильевич.
      Но тут оперативники обнаружили, что окружены плотным и довольно внушительным кольцом бомжей, которые просто так, без объяснений, не желали отпускать своего товарища и готовы были за него драться. Вперед выступил дядя Вася.
      - За что ты его, начальник? - спросил он Сидельникова.
      - За дело, мужик, - вместо Сидельникова ответил Хлебников. - Дай команду, чтобы нас пропустили. А не то по ушам получишь! Понял?!
      С угрожающим видом он двинулся на Глюка. Но это лишь ухудшило ситуацию. Кольцо грязных оборванцев стало еще плотнее, они возбужденно загудели. Положение становилось критическим. И если бы Гарюнов захотел, смог бы им воспользоваться. Но он лишь со спокойным любопытством наблюдал за развитием событий.
      - Что же вы, мужики, так обмишулились? - насмешливо спросил Сидельников, конкретно ни к кому не обращаясь. - Даже не догадывались, что делили хлеб и кров с особо опасным преступником?
      - Гонишь?! - не поверил дядя Вася. - На понт берешь? Какой с него, к хренам, преступник! Ты на него посмотри.
      - А тут и смотреть нечего. Его портрет я уже полгода ношу под сердцем.
      Вадим достал из внутреннего кармана пиджака ксерокопию фоторобота Гарюнова, показал толпе.
      - Ой, правда, похож!
      - Вылитый!
      - А за что вы его разыскиваете? - спросил недоверчивый Глюк. - Что он такое совершил?
      - Он - профессиональный убийца. На его совести десятки жизней.
      - Врешь! - возмутился дядя Вася, и кольцо стало уверенно сужаться.
      - Если не верите, спросите его самого, - сказал Вадим.
      Он отчего-то был уверен, что Гарюнов не станет запираться. Все его поведение говорило за это.
      - Они правду говорят, Пупсик? - строго спросил дядя Вася.
      - Истинную правду, дядя Вася, - кивнул тот. - Змей я подколодный! Козел вонючий! Вот кто я. Нет и не будет мне оправдания ни на этом, ни на том свете!
      - Что ж ты нам, сука, байки плел?! - в сердцах сказал Глюк и неожиданно плюнул в лицо Гарюнову. - Мудак!
      - Извините, братцы, за паскудство мое! - воскликнул киллер. - Извините, что врал. Шкуру свою мерзкую сохранить хотел. Извините!
      Толпа расступилась, и Гарюнов в сопровождении Сидельникова и Хлебникова направился к выходу из вокзала.
      - Вы ведь, Вадим Андреевич, сказали, что из управления уголовного розыска. Это так? - спросил киллер.
      -Да.
      - А не знаете ли вы, случайно, Светлану Анатольевну?
      - Знаю. И очень даже хорошо. Она была моей женой.
      - Этого не может быть! - вскричал пораженный Гарюнов.
      - Но почему же? - удивился реакции киллера Си-дельников. - Да, мы состояли в браке. Правда, непродолжительное время.
      - Это само провидение послало вас! Я уверен в этом. Но отчего же вы разошлись? Она такая замечательная! Такая необыкновенная!
      - Да, я с вами совершенно согласен.
      - Вы ее и сейчас любите?
      - Да. Люблю.
      Сидельникова удивил и этот разговор, и то, что он откровенничает с киллером, отвечая на его вопросы.
      - Отчего же тогда разошлись?
      - Она любит другого.
      - Ах, как обидно! Вы такой достойный и приятный молодой человек. Как я вам сочувствую! А вы с ней встречаетесь?
      - Конечно. Мы ведь вместе работаем.
      - Тогда не будете ли столь любезны передать ей от меня привет? Он конечно же ей ни к чему. Кто я и кто она, верно? - Киллер печально улыбнулся. Но это нужно мне. Очень нужно!
      - Хорошо. Передам, - пообещал Сидельников.
      Игоря Васильевича определили в камеру городского изолятора временного содержания. Он сидел в полутемной комнате с грязными обшарпанными стенами и низким, прокуренным до желтизны потолком, вдыхал затхлый влажный воздух и не замечал ничего вокруг. Он видел перед собой эту славную прекрасную девушку, помнил каждое ее движение, каждый жест, взгляд. Она необыкновенная! Никогда не думал, что на старости лет встретит такое чудо. Гарюнов сейчас бы отдал все на свете, чтобы только увидеть ее вновь, переброситься с ней самым незначительным словом. Ему бы этого было вполне достаточно для полного счастья. Как же он ее любил! Как любил! Неужели же это не сон?! Неужели на склоне лет его посетила любовь?! Да, да, он ее чувствовал. Она поселилась теперь в его душе. Поселилась прочно, навсегда. Он даже чувствовал, как она разрастается в нем, заполняя каждую клетку его немолодого тела, вытесняя зло. А то продолжало неистовствовать, бесноваться и терзать душу. Душа болела, страдала, но не уступала. Казалось, страдания эти только закаляли ее. Вместе с ней страдал и Игорь Васильевич. Но, удивительное дело, страдания эти были ему приятны и казались слишком недостаточными за все то зло, которое он причинил людям.
      Ах, если бы можно было все повернуть вспять! Если б можно было. К тому самому времени, когда позволил злу овладеть собой. Когда же это случилось? Тогда, когда он решил самолично вершить суд над неверной женой и ее любовником? Нет, много раньше, когда он, маленький и смешной уродец, вознамерился жениться на первой красавице института, когда с высокомерием взирал на свадьбе на рослых красавцев, сидящих за столом. Его глупость и гордыня помогли тогда злу завладеть его телом и разумом. Именно так. А уже потом бесы толкнули его на смертоубийство. За свою многолетнюю практику киллера он всякого насмотрелся. Убийства ему заказывали в большинстве случаев видные политики, известные люди, богатые бизнесмены, которым, казалось, грех было пожаловаться на судьбу. Но хотелось большего, большего, большего. Зло ненасытно и никогда не может удовлетвориться тем, что имеет. Оно отравляет разум ложными ценностями, мнимыми символами. Человек начинает гордиться тем, чего еще вчера люди стыдились. Совсем недавно Гарюнов видел по телевизору, как губернатор Самарской области, забыл его- фамилию, в присутствии жены и сына бахвалился тем, что он не ханжа и, как всякий настоящий мужчина, любит красивых женщин и... не прочь с ними. А почему бы и нет? Ему снятся эротические сны, и он им безумно рад. Хотелось бы, чтобы снились почаще. А рядом с ним за столом сидела его супруга и, мило улыбаясь, говорила, какой у нее замечательный муж. О-хо-хо! А-ха-ха! Мир поистине сошел с ума!
      Всю ночь Игорь Васильевич не сомкнул глаз, думая о Светлане, снова и снова переживая свое новое чувство, размышляя над жизнью. Нет, он не тревожился о своей судьбе. Она его перестала интересовать вовсе. Заснул лишь утром, когда уже принесли завтрак. А потом его разбудили и сказали, что вызывает следователь. Следователь так следователь, ему все равно.
      В грязном и насквозь прокуренном кабинете городского ИВС за убогим обшарпанным столом сидел симпатичный мужчина лет сорока в генеральском мундире, смотрел на вошедшего и улыбался. Он принадлежал как раз к тому типу мужчин, которые были особо ненавистны Гарюнову. Но, удивительное дело, Игорь Васильевич смотрел на следователя и не испытывал к нему никакой неприязни. Совсем никакой. Видно, в нем действительно произошли разительные перемены.
      - Здравствуйте, Игорь Васильевич! Я следователь областной прокуратуры Сергей Иванович Иванов, являюсь руководителем следственной бригады, расследующей ваше дело. Присаживайтесь.
      - Здравствуйте, Сергей Иванович, - ответил Гарюнов, садясь.
      И все. И больше - ничего. Прежде бы он не упустил момента, рассыпался бы словами, будто мелким бисером, заохал бы, заахал, запричитал. А сейчас понял, что все это был не он, не его сущность. Надоело паясничать и фиглярничать, гнуть из себя невесть что. Таким образом он потешался и издевался над людьми, выказывал им свое к ним презрение, тешил тем самым бесов. Теперь его проснувшаяся от летаргического сна душа была наполнена любовью столь огромной, полноводной, что выливалась и на весь окружающий мир, и даже на этого красивого молодого генерала. "Бог есть любовь", - всплыли в сознании либо от кого-то услышанные, либо где-то прочитанные слова. И будто электрический ток прошел по телу Гарюнова от этих слов, и зло, которое никак не хотело отказываться от завоеванного и обжитого пространства, покинуло Игоря Васильевича. Он это понял и почувствовал. А еще понял, что уже никогда не позволит ему войти в себя. Никогда!
      - Поговорим? - предложил следователь.
      - Да, да, конечно, - кивнул Гарюнов. - Вы, Сергей Иванович, крайне редко надеваете мундир. Так?
      - Отчего вы так решили?
      - Вы в нем чувствуете себя неуютно. А сейчас вы его надели, чтобы произвести на меня впечатление?
      - Я в нем что, слишком смешно выгляжу? - спросил Иванов.
      И Игорь Васильевич очень подивился этому вопросу. Много он на своем веку видел генералов, в Москве их - хоть пруд пруди, одного даже шлепнул (тот еще был мерзавец), но ни один из них не сказал бы так, как этот Иванов. Он повнимательнее вгляделся в следователя, в его усталые, добрые и чуть насмешливые глаза и понял, что будь на Иванове хоть маршальский мундир, это все равно ровным счетом ничего бы не изменило. Есть люди, которых не портит и никогда не испортит ни должность, ни звание. Они всегда остаются самими собой. И Гарюнов проникся искренней симпатией и доверием к следователю.
      - Нет, вы в нем выглядите великолепно, уверяю вас, - серьезно проговорил Игорь Васильевич. - Но сами вы его стесняетесь, потому и чувствуете себя неуютно.
      - Да вы психолог, батенька, - усмехнулся следователь.
      - Нет, Сергей Иванович, просто жизненный опыт. У вас есть с собой магнитофон?
      - Разумеется.
      - Тогда настраивайте его, гражданин следователь. Я хочу рассказать историю своего падения, вспомнить все многочисленные злодеяния, кои совершил. Вас устраивает такая постановка вопроса?
      - Вполне.
      После трехчасового рассказа Гарюнова Сергей Иванович долго молчал. Затем серьезно, в упор глянул на киллера, сказал:
      - Возвращение блудного сына. Ну-ну. Только не поздно ли, Игорь Васильевич?
      Гарюнов прекрасно понял, что имел в виду следователь. Прекрасно понял.
      - Я думаю, Сергей Иванович, что это никогда не поздно. Конечно, лучше было бы, если бы осознание этого пришло ко мне раньше, уже после убийства жены и ее любовника, тогда бы я не сотворил столько зла, сколько приняла моя душа.
      - Вот так вот, да? - зло проговорил Иванов. - Не верю я кающимся грешникам. Почему-то делают они это лишь тогда, когда их сильно прищучат.
      - Я понимаю, что у вас есть все основания мне не доверять. Очень понимаю. Но только я никогда в жизни не был так искренен, как сейчас. И осознание ко мне пришло раньше того, как меня, как вы изволили выразиться, прищучили. И если не вчера, то сегодня я бы обязательно к вам пришел сам.
      - Не надо ля-ля, милейший! - рассмеялся следователь. - Идите, вешайте лапшу уличным фонарям, а мне не надо. Я уже крученый-перекрученный и насквозь вижу вашего брата. Подыхать неохота, вот и придумал эту байку с раскаянием, надеясь разжалобить ею судей. Стратег!
      - Зря вы так, Сергей Иванович! - опечалился Га-рюнов. - Впрочем, я вас не виню. У вас на это, вероятно, есть веские основания. Но только, поверьте, я не боюсь наказания. Нет. И прекрасно понимаю, что за то зло, которое причинил людям, я не достоин жить и сам попрошу об этом судей.
      - Давайте прекратим этот бессмысленный и ненужный разговор! - не в силах овладеть собой, раздраженно произнес Иванов. - Дальнейшее покажет, кто из нас прав. Перейдем лучше к делу.
      - Как вам будет угодно.
      - Тот, кто нанимал вас прошлым разом в команду Кудрявцева, - кто такой?
      - Хрунин Николай Сергеевич, генерал-лейтенант ФСБ. А в какой должности там служит, не знаю, не просвещен.
      - Кто вам конкретно давал задание убить полковника ФСБ Стаценко?
      - Кудрявцев. Лично он.
      - Вас кто-нибудь страховал?
      - Нет. Я предпочитал работать один.
      - Что ж, будем считать, что наше первое знакомство состоялось. - Иванов выключил магнитофон. Усмехнувшись, покачал головой. - Да, задали вы нам дополнительной работенки. Сейчас нужно востребовать свыше двадцати уголовных дел, приостановленных за нерозыском убийцы.
      - Зато они будут раскрыты и сразу повысят показатели милиции, возразил Гарюнов без тени насмешки.
      - Тоже верно, - согласился Иванов.
      Глава 4
      Ровно в три часа пополудни четыре милицейских микроавтобуса с оперативными группами выехали от здания областного УВД по намеченным адресам. Сергей Иванов вместе с Рокотовым ехал в служебной "Волге" и думал о предстоящей встрече с Кудрявцевым. По всему, фигура он в преступном мире весьма и весьма значительная. Вслед за "Волгой" шел микроавтобус со взводом омоновцев. Рокотов посчитал, что этого будет вполне достаточно, так как наружное охранение дачи было еще утром снято самим Капустиным и заменено десятью сотрудниками милиции. Вместе с ними на задержание Кудрявцева напросился подполковник ФСБ Дронов. Отказать ему ни Рокотов, ни Иванов не решились. У Дронова с Кудрявцевым были свои давние счеты. И теперь его "Жигули" катили вслед за микроавтобусом.
      Иванов, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза, думал о том, что оперативные мероприятия по делу подходят к концу. Все более или менее определено. Сейчас останется лишь следственным путем доказать вину каждого. Он уже видел определенные осложнения с Капустиным. Против начальника спецподразделения местной мафии практически ничего нет. Сбор компромата на власть предержащих законом не преследуется. Что остается? Захват в заложницы Светланы. Но и здесь Капустин утверждает, что собирался ее освободить. От намечавшегося убийства киллера он открещивается. Что остается? Соучастие или недонесение (это уж что удастся доказать) об убийстве Говорова да рэкет, или вымогательство, двухлетней давности. Не густо. Но все же кое-что. Неясно пока, кто убил Добрецова. Кто-то из охранения Кудрявцева. Это несомненно. Но вот кто именно? Ничего, сегодняшний день должен дать ответ и на этот вопрос.
      К даче они подъехали в пятнадцать часов сорок минут. Располагалась она в сосновом бору за поселком Медакадемии и представляла собой огромное трехэтажное здание из красного кирпича с островерхой крышей, обнесенное высоким кирпичным забором. Прямо-таки крепость, а не дача.
      Они остановили машины поодаль в лесу. Рокотов подождал, пока омоновцы рассредоточатся вокруг объекта. К "Волге" подошел командир взвода ОМОН, капитан с полным добродушным лицом, отдал Рокотову честь, доложил:
      - Товарищ полковник, бойцы охранения заняли свои места. Какие будут дальнейшие указания?
      - Занимайтесь своим делом, капитан, - ответил Рокотов.
      - Товарищ полковник, надо бы поставить "уазик" напротив ворот, предложил капитан.
      - Это еще зачем?
      - Подстраховаться, так сказать, от возможного прорыва.
      - Вы думаете, они могут на это решиться?
      - Очень даже. Похоже, мужики там отчаянные, им терять нечего.
      - Хорошо. Я не возражаю.
      Капитан сел в микроавтобус и подогнал его вплотную к воротам.
      На даче могли наблюдать за передвижением противника, но что сделал капитан, из-за высокого забора видеть не могли. Подъехал "жигуль" Дронова.
      - Вы сейчас к даче?
      - Да, - кивнул Рокотов.
      - А я для страховки останусь здесь.
      - Добро, - согласился Владимир Дмитриевич и тронул плечо шофера: Давай, Михаил. Остановишься метрах в десяти от ворот.
      Шофер кивнул и подогнал "Волгу". Рокотов взял в руки мегафон, посмотрел на друга.
      - Ну, начнем с Божьей помощью?
      - Подожди немного. Послушай, какая стоит тишина!
      Рокотов прислушался. Действительно, стояла удивительная тишина, не нарушаемая ни звуком, ни шорохом. Даже не было слышно пения птиц.
      - В такие минут говорят, что ангел отлетел, - сказал он отчего-то шепотом.
      - Очень похоже, - согласился Сергей Иванович и скомандовал: - Давай, Володя!
      И необычную тишину разорвал спокойный и твердый, усиленный мегафоном голос Рокотова:
      - Кудрявцев! С вами говорит начальник областного управления уголовного розыска полковник Рокотов. Дайте команду своим людям сдаться. Сопротивление бесполезно. Дача окружена. Для раздумий и принятия решения даю три минуты. Время пошло.
      И медленно, томительно медленно потекло время. Минута... Иванов никогда не думал, что минута может вместить в себя такую прорву томительного ожидания. Нечто подобное он испытывал, когда два года назад пришел к местной законодательнице мод Мещеряковой освобождать Сына, взятого преступниками в заложники... Вторая... Чего же медлит этот приезжий подонок? А ведь собрался стать правителем всея Сибири. Ха-ха-ха! Здесь задумаешься, верно? На исходе была третья минута, когда у них за спиной справа раздался громкий вскрик. Рокотов и Иванов переглянулись, прислушались.
      - Что это было? - спросил Сергей Иванович.
      - Понятия не имею, - пожал плечами Рокотов.
      - Потайной ход хорошо охраняется?
      - Конечно. Но он находится на противоположной стороне.
      Они увидели, как к месту крика метнулась машина Дронова. И в это время за оградой дачи взревел форсированный двигатель, а еще через мгновение ворота разлетелись в щепки. Капитан оказался прав. Бандиты предприняли попытку прорваться, но их "джип-чероки" уперся лбом в "уазик" и, сильно покорежив морду, заглох. Одновременно заработали пять "Калашниковых", в считанные секунды превращая импортный "джип" в дуршлаг для промывки макарон. Затем стрельба смолкла. И в наступившей тишине Иванов с Рокотовым явственно услышали прозвучавшие один за другим несколько пистолетных выстрелов.
      - Это Дронов воюет, - сказал Иванов.
      - Миша, гони! - приказал полковник шоферу и, высунувшись в окно, прокричал: - Капитан, остаетесь за старшего. Зря не рискуйте!
      Когда они выехали на трассу, то далеко впереди увидели, как по грунтовой дороге пылят "лендкрузер" и дроновский "жигуленок". Но самое удивительное было то, что расстояние между машинами не увеличивалось, а постепенно сокращалось.
      - Ай да Дронов! Ай да молодец! - воскликнул Иванов. - Он их достает! Ты видишь, Володя, он их достает!
      - Вижу, - спокойно ответил более сдержанный Рокотов. Повернулся к шоферу: - Гони, Миша! Выжми из нее все, на что она способна.
      - Я стараюсь, товарищ полковник.
      И действительно, "Волга" в буквальном смысле летела, протяжно визжа на поворотах резиной. Ее слегка водило из стороны в сторону. Благо на шоссе почти не было машин. А те, что встречались, удивленно и испуганно притормаживали. Михаил был классным водителем. Но возможности его машины были ограниченны, расстояние почти не сокращалось. А "Жигули" творили чудеса. Дронов уже достал "джип" и стал обходить его справа. Но больно уж несолидно выглядел "жигуленок" рядом с рослым противником. Иванову и Рокотову стало не по себе - слишком реальной была опасность.
      - Что же он собирается делать? - спросил Рокотов и заметно побледнел, поняв наконец, что надумал Дронов...
      Глава 5
      У Юрия Валентиновича были давние счеты с Кудрявцевым. Он до сих пор не может без смущения вспоминать их первую встречу, когда великий мошенник наших дней обманул его в аэропорту Толмачево, ловко разыграв свое самоубийство, как Дронов лично отвез его "труп" в морг и как через несколько месяцев встретил этот "труп" спокойно разгуливающим по городу. Эта встреча едва не стоила ему жизни, да и не только ему одному. Мог он после всего этого остаться в стороне от ареста негодяя? Что за вопрос... Потому и попросил Иванова и Рокотова взять его с собой. Ехать на операцию он решил в своих "Жигулях". Недавно машину так покалечили бандиты, что пришлось делать капитальный ремонт. При ремонте он поставил форсированный движок, и сейчас это был, в сущности, настоящий спортивный автомобиль. Хоть в гонках участвуй - не подведет.
      Что вынудило его остаться в лесу и не поехать к даче, он и сам не знает. Какое-то шестое чувство подсказало, что он нужен будет именно здесь. Он действовал скорее по наитию, чем разумению. Как бы там ни было, но он остался. Дронов слышал прозвучавший ультиматум Рокотова. Минуты через две после этого вдруг услышал чей-то громкий крик справа. Не раздумывая, завел мотор и помчался туда. Метров через двадцать - тридцать увидел лежащего на земле омоновца. Юрий выскочил из машины, подбежал. Парень, держась обеими руками за живот, корчился от боли, постанывал.
      - Как ты? - спросил Дронов.
      - Терпимо, - сквозь зубы проговорил боец. - Из-под земли, гад, вырос и ножом в живот.
      И Юрий понял, что кроме потайного хода, ведущего на другую сторону дачи, был и еще один, о котором они не знали. Спросил:
      - Сколько их?
      - Двое. Они туда, - махнул парень рукой в сторону леса. - Скорее. Уйдут.
      - А ты как же?
      - А я ничего. Я тут. Потерплю.
      Времени для раздумий не было. Дронов вскочил в "Жигули" и дал полный газ. Достал пистолет, снял с предохранителя. И тут-то навстречу выскочил "джип" бандитов. Из окна высунулась рука с пистолетом. Дронов пригнулся. Прозвучали кряду два выстрела, и в лобовом стекле появились две аккуратные дырки с расходящимися от них многочисленными трещинами, мешающими обзору. Юрий притормозил и ударил в стекло ногой, оно разлетелось на мелкие осколки. Порядок! Он увидел, что "джип" бандитов уже развернулся и едет в сторону шоссе. Вскинул пистолет, прицелился в заднее стекло, туда, где должен сидеть водитель, и нажал на спусковой крючок. Но "джип" на выстрел никак не прореагировал. Либо Дронов промахнулся, либо стекло оказалось бронированным. Юрий до отказа выжал педаль газа, и форсированный движок взревел.
      Понимая, что ехать к Бердскому шоссе слишком опасно - там их могут поджидать, бандиты направились в сторону так называемой промзоны - корпусов научных институтов Медакадемии. Но вот миновали и их, свернули на грунтовую дорогу. Километра через два должно быть шоссе на Академгородок. И Дронов понял, что бандиты стремятся именно в городок, где легче будет затеряться. Постепенно он доставал "джип". Из него вновь показалась рука с пистолетом. Юрий резко крутанул руль влево, и бандит промахнулся. Дронов выстрелил дважды. Расстояние было слишком близким, чтобы промахнуться. Значит, "джип" бронированный. Он стал обходить его со стороны водителя. Поравнялся. Скосил глаза. За рулем сидел Кудрявцев! Нет, он совсем не был похож на того, прежнего. Исчез орлиный нос, лицо стало суше, подтянутей. И все же это был он.
      "Вот и свиделись! - отчего-то радостно подумал Юрий. - Никуда ты теперь, милок, не денешься. Это я тебе обещаю".
      Он стал обходить бандитов. На корпус машины. На полтора. Два. И затем резко взял влево, подставив крыло "Жигулей" под удар. Последнее, что он помнит, - грохот, скрежет металла, а затем страшная боль погасила сознание.
      Иванов с Рокотовым наблюдали, как Дронов стал обходить бандитов.
      - Что он собирается делать?! - не на шутку встревожился Сергей Иванович.
      - Похоже, он собирается подставиться, - догадался Рокотов.
      - Как подставиться?! Он что, с ума сошел?! Не понимает, чем это может кончиться?!
      - Он все, Сережа, понимает. У него с Кудрявцевым свои счеты. Уверен, ты бы сделал то же самое, если бы от тебя уходил Поляков.
      - Наверное, - согласился Иванов. И, глядя на мчавшиеся впереди машины, пожелал: - Удачи тебе, Юра!
      Когда просвет между машинами достиг восьми - десяти метров, Дронов резко взял влево и затормозил. Влекомая инерцией, машина перевернулась, в днище ей на полной скорости врезался "джип" и остановился. "Волга", лихорадочно глотая пространство, стремительно приближалась к месту разыгравшейся драмы. Они были уже почти у цели, когда из "джипа" выскочил мужчина и, слегка прихрамывая, побежал по полю в сторону маячившего вдалеке березового колка.
      - Сережа, будь здесь. Я сейчас! - прокричал Рокотов, выскакивая из машины и бросаясь вдогонку за бандитом - до него было метров двадцать, не больше. - Стой! - прокричал он и выстрелил в воздух.
      Мужчина приостановился, повернулся и вскинул пистолет. Полковник упал в траву. Но бандит стрелять не стал. Стоял понурившись, опустив руки.
      - Брось оружие! - приказал Рокотов, удивляясь странному поведению бандита. Тот беспрекословно выполнил приказание - пистолет полетел в траву. И тут Рокотов узнал его: - Кирилл?!
      Восемь лет назад на Дальнем Востоке с Кириллом Прилепских, старшим лейтенантом военной разведки, они вместе брали вооруженную группу военнослужащих, сбежавших из дисбата и убивших караул. Пять суток они лазали по тайге, пока не обнаружили беглецов. Во время их задержания Кирилла ранили в ногу, и Рокотов несколько километров нес его на себе до ближайшего жилья. Неужели он сейчас служит мафии? Выходит, что так.
      - Здравствуй, Володя! Вот где довелось свидеться, - сказал Прилепских подошедшему Рокотову. - А я тебя едва... Хорошо, что вовремя узнал.
      - Здравствуй, Кирилл. Как же так?.. Как такое случилось?
      - А! Не спрашивай! - вяло махнул рукой тот. - Жизнь в одночасье пошла под откос. - Он протянул руки. - Делай, Володя, свое дело, надевай "браслеты".
      - Добрецова - это ты?
      - Я, Володя. Я. Все расскажу. Как есть - все. Иванов подбежал к машине Дронова. Юрий уже очнулся и пытался выбраться наружу. Сергей Иванович наклонился к нему.
      - Как ты, Юра?
      - Терпимо, - ответил тот. - Нога вот только. Похоже, что сломана.
      - Ну это же такой пустяк! - обрадовался Иванов. - Ты молоток, Юра! Сам выберешься?
      - Попробую. Как там Кудрявцев?
      - А это мы сейчас посмотрим.
      Иванов подошел к "джипу" и всмотрелся в сидящего на месте водителя мужчину в добротном светло-сером плаще. На вид тому было лет сорок с хвостиком. Тщательно выбрит, подстрижен. От него за версту веяло уверенностью и благополучием. И Сергей Иванович понял, что перед ним не кто иной, как сам Кудрявцев, несостоявшийся правитель Сибири. Его большие холеные руки с массивной золотой печаткой на безымянном пальце правой лежали на руле. Кудрявцев не мигая смотрел куда-то вдаль. Что он там видел? Вряд ли что-то для себя утешительное. Это уж как пить дать, и к бабке ходить не надо.
      Иванов попробовал открыть дверцу, но ее наглухо заклинило. Он обошел машину кругом и встал перед раскрытой дверцей с противоположной стороны.
      - Прошу вас, Роман Данилович! - весело проговорил Сергей Иванович. Приехали! Или как вас теперь называть? У вас столько имен и фамилий, что немудрено запутаться.
      Кудрявцев не спеша выбрался из автомобиля. Встал напротив Иванова, усмехнулся:
      - Как ни называй, а суть остается одной и той же. Как вы очень правильно сказали: "Приехали!" Если не ошибаюсь, Сергей Иванович?
      - Не ошибаетесь, Роман Данилович. Только, Бога ради, не говорите, что вам приятно знакомство со мной. Я все равно этому не поверю.
      Кудрявцев рассмеялся. Держался он спокойно и уверенно. Он умел проигрывать.
      - Нет, я этого не скажу. Век бы вас не видеть.
      Глава 6
      В кабинете двое: Иванов и напротив - Кудрявцев. Сергей Иванович пригласил адвоката, но Кудрявцев от его услуг отказался.
      - Зачем мне адвокат, Сергей Иванович? Все они, как правило, бездари и недоучки. Я сам себя смогу прекрасно защитить. Если же пойму, что он мне необходим, то приглашу своего.
      - Вольному воля, - согласился Иванов.
      Он прекрасно понимал: великий мошенник своего времени - крепкий орешек, и рассчитывать, что на него снизойдет раскаяние, как это случилось с киллером Гарюновым, не приходится. Он будет бороться до конца, скажет только то и ровно столько, сколько и без него известно и бесспорно доказано. Поэтому к встрече с ним стал готовиться еще задолго до его задержания. Даже затребовал из архива и тщательно изучил давнее уголовное дело, где Кудрявцев фигурировал в роли брачного афериста. Человеком он был несомненно умным, деятельным, талантливым, высокообразованным и, если судить по количеству проданного им незаконно оружия, одним из самых богатых людей России, а может быть, и не только России. Серьезный противник, если не сказать больше.
      Иванов включил стоящий на столе магнитофон, сказал:
      - Роман Данилович, я должен вас предупредить, что ваши показания будут записаны на магнитофон.
      - А нельзя ли без этого, Сергей Иванович? С магнитофоном у нас вряд ли получится откровенный разговор.
      - Вы так считаете?
      - Убежден.
      - Что ж, вы меня уговорили. - Иванов выключил магнитофон. - Только я, Роман Данилович, не такой наивный, как вы полагаете, чтобы тешить себя надеждой, что и без записи откровенный разговор между нами может состояться.
      - Но отчего же, - пожал плечами Кудрявцев, - в определенной мере, разумеется.
      - А эту меру конечно же будете определять вы?