Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Бандитский Петербург (№11) - Специалист

ModernLib.Net / Боевики / Константинов Андрей Дмитриевич, Новиков Александр / Специалист - Чтение (стр. 10)
Авторы: Константинов Андрей Дмитриевич,
Новиков Александр
Жанр: Боевики
Серия: Бандитский Петербург

 

 


Так показал самописец в кабине машиниста. Возможно, кстати, что именно экстренная остановка поезда способствовала смерти стажера Ачалова. Резкое торможение привело к дополнительным разрывам тканей печени, поврежденной пулей. Весьма вероятно, что именно тот человек мог быть тем преступником, которого в РУОПе условно обозначили «Черный», а в ФСБ — «Спец». Косвенно об этом же свидетельствовал уцелевший старший сержант: убийца высокий, атлетически сложенный. Подходит! Следы сорок четвертого размера, оставленные в огороде Терехова и в квартире его жены, также принадлежат мужчине ростом 182-188 сантиметров, весом около девяносто килограммов.

Второй косвенный факт: использованное оружие. И в том и другом случае — ПМ.

Активный розыск преступника шел уже полтора месяца. Безрезультатно И вот — горячий след. Страшный, кровавый. Но главное — свежий и реальный. Перспективный.

На этот раз охота была организована гораздо лучше. Были на то и объективные и субъективные причины. Не в этом дело. Важнее то, что оперативно оцепили район, стянули весьма значительные силы. Помимо сотрудников МВД и ФСБ, в операции были задействованы войска ЛенВО. Четыре вертолета начали облет местности. Усиленные патрули перекрыли все шоссе и проселки. По радио и ТВ уже через час после трагедии сообщили приметы преступника. Сеть была раскинута на этот раз — густая. В центре ее находилась в боевой готовности группа бойцов РОСО (РОСО — региональный отрад специальных операций) «Град». Градовцы уже не раз решали подобные задачи и, учитывая особую опасность преступника, именно им поручили провести это задержание. То, что оно будет не простым, понимали все: еще свежи были в памяти события майской ночи в поселке Гремово. Выстрелы на перегоне Орехово-Лемболово напомнили еще раз.

К моменту начала операции пошел обещанный ливень с грозой. Это практически сразу сделало невозможной работу собак. И значительно осложнило работу людей. И видимость, а тем более слышимость, в лесу во время дождя снижается очень сильно. Люди устают быстрее. На руку это только тому, кто скрывается.

А все— таки его нашли. Его обнаружили всего в четырех километрах от того места, где он спрыгнул с поезда. С момента происшествия прошло уже десять часов, и местность прочесывалась повторно. В это время в штабном автобусе, где разместились руководители операции, уже высказывались опасения, что преступник снова ушел. Его поимке придавалось огромное значение. Успех означал возможность реализации дела, даже не одного. Ну и разумеется, связанные с этим благодарности, возможно -награды, возможно — повышение по службе. Провал — и думать не хочется! А время шло. Время работало на преступника. Начинало смеркаться, и вертолеты вернулись на базу. Люди в автобусе устали. Они отдавали себе отчет в том, насколько устали те, кто работает в лесу. Там нет крыши над головой, у многих нет даже плащ-палаток. Там никто не подаст горячий кофе и нет возможности присесть на сухой стул. Жесткий, но сухой. А в лесу каждая кочка — как губка с водой. Ливень вот уже несколько часов шел с переменной силой: то слабел до мелкого дождичка, то обрушивался водопадом. В зашторенном наглухо автобусе о силе дождя догадывались по звуку, в лесу каждая случайно задетая ветка окатывала сверху холодным душем. Из-за любого куста мог громыхнуть выстрел. А бронежилет первого класса ЖЗЛ-74 от пули «Макарова» не спасет. Проверено.

В «Икарусе», переоборудованном специально для штабной работы в полевых условиях, выстрел никому не грозил. В физическом, разумеется, смысле. Однако здесь царило не меньше, чем в лесном массиве, напряжение. Сюда стекалась вся оперативная информация с территории, охваченной операцией «Капкан». Площадь территории составляла более трехсот квадратных километров: лес, болота, перелески. Заброшенные строения, садоводства, железная дорога, шоссейки, грунтовки. Пионерские лагеря, базы отдыха. Десятки тысяч отдыхающих людей: детей,. пенсионеров, женщин. Где-то на территории этого не правильной формы многоугольника находится вооруженный убийца-психопат. Для того чтобы его найти и обезвредить, сейчас работают тысячи человек. Работа этих людей координируется из штабного «Икаруса». Здесь на столах разложены топографические карты местности, тускло мерцают экраны двух компьютеров, постоянно зуммерят радиостанции и пищат телефоны. Сюда доставляют всех задержанных мужчин, сходных со словесным портретом «Черного-Спеца». Их предъявляют на опознание старшему сержанту Юрченко. Последние три часа тот держался только на кофе и сигаретах. Хотя из восьми задержанных Юрченко не опознал никого, каждого крутили оперативники МВД и ФСБ. В передвижной криминалистической лаборатории брали кровь на анализ: интересовали группа крови и возможные следы наркотиков. В первую очередь — кокаина. Здесь же проводили парафиновый тест на продукт выстрела. Кроме того, с каждым беседовали два психиатра. Всех, в итоге, отпустили.

В 23.46 поступило сообщение, что в квадрате, обозначенном условно как «Г-19», бойцами ВВ обнаружен и в результате перестрелки убит неизвестный. Внешность убитого соответствует ориентировке, при нем находился пистолет «Макарова». Есть один раненый.

На трех «УАЗах» выехали на место. На развилке сильно разбитой грунтовки оперативников встречали прапорщик и сержант. Свет фар выхватил фигуры в мокрых плащ-палатках, касках, с автоматами. Дальше пришлось идти пешком. В лесу было темно, под дождем сильно шумела листва. Прапорщик, высокий крепкий мужик, шел первым и возбужденно рассказывал о происшедшем От него, как и от сержанта, пахло спиртным. Они и не пытались это скрыть, находились под впечатлением ночной перестрелки. Оперативники, большинство из которых сами бывали в переделках, относились с пониманием. Слушали внимательно, не перебивая и не задавая пока уточняющих вопросов. Прапор сбивчиво и азартно рассказывал, как младший сержант Приходько заметил притаившегося человека, поднял тревогу. Как тот выстрелил и ранил сержанта. Ничего страшного, только руку обжег. Ответным выстрелом рядовой Семенов положил преступника наповал.

Через несколько минут пришли на место. Солдаты уже разложили костерки, сидели вокруг огня. Труп «Черного-Спеца» лежал под густой елью, лицом в муравейнике. В руке зажат ПМ, затвор замер в заднем положении. Вот оно что! У него был последний патрон. Поэтому и отделались одним раненым.

На спине серой клетчатой рубахи следователь ФСБ насчитал три пулевых выхода, на левом боку четвертый.

— Да, — хмыкнул он, — хорош «ответный выстрел». Издырявили, как дуршлаг.

После фотографирования тело перевернули. Мокрое лицо с открытыми глазами густо облепили хвоинки из муравейника.

— Он? — для порядка спросил следователь ФСБ у Юрченко, кивая на труп.

— Да, — тихо сказал старший сержант после короткой паузы. Внезапно он резко оттолкнул комитетчика, рванулся вперед и сильно ударил ногой в живот убитого.

Через два часа эксперты выдали ошарашивающую новость: убитый преступник и разыскиваемый «Черный-Спец» не одно и то же лицо. Не соответствует группа крови.

— Это точно? — мрачно спросил полковник Степченко.

— Абсолютно, — убежденно ответил эксперт.

— Проверьте еще раз, — сказал полковник, понимая, что говорит глупость.

Двое экспертов переглянулись…,

Следствие по этому делу передали в областную прокуратуру. Ни ФСБ, ни РУОПу корячиться здесь нечего.

Повторная экспертиза подтвердила выводы первой. Да еще указала на высокое содержание алкоголя в организме. Видимо, легко одетый человек под проливным дождем пытался согреться коньяком. (Бутылка с остатками фальсифицированного коньяка «Белый аист» обнаружена в спортивной сумке преступника. Поставь свечку «Белому аисту», младший сержант Приходько! Может, благодаря ему ты в живых остался!) Эксперты зафиксировали также сильный вывих левой ступни — очевидно, неудачно приземлился, прыгая с поезда. Это, кстати, объясняло, почему преступник не смог уйти далеко.

Как и предполагалось, он имел специальную подготовку: служил когда-то в разведывательно-диверсионном взводе морской пехоты. Изъятый ПМ числился в розыске. Полтора года назад в Вологодской области погиб милиционер. Из-за этого самого пистолета.

Но к «гремовскому делу» бывший морпех не имел никакого отношения.

В больнице Профи навещала Зоя. Когда она пришла в первый раз и, робко поздоровавшись, присела у кровати, Профи посмотрел с ненавистью. Потом молча отвернулся к стене. Сосед по палате, шестидесятипятилетний пенсионер, которого избили собственные внучки, увидел смущение Зои и пришел на помощь.

— Ему, барышня, только что операцию в челюстно-лицевой провели. Скрепки с кости снимали… очень больно. Вы уж его извините.

Сердобольный Иван Савельич наврал — скрепки сняли позавчера, и Профи был уже «в норме».

Зоя посидела минут пять, оставила пакет с фруктами, соком, сигаретами и ушла. После ужина Андрей, молодой строитель, упавший с лесов, третий сосед по палате, сгонял на Пискаревку за водкой. Втроем они распили литр какой-то ларечной дряни, закусили фруктами и соком.

Второй раз Зоя пришла через неделю. Красивая, загорелая, в легком кремовом сарафане и золотистых босоножках на высоком каблуке. Сергей молча выслушал ее, потом взял за руку и вывел из палаты. Стремительно потащил по больничному коридору.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Сейчас узнаешь

Что— то в его голосе ей сильно не понравилось. Что-то очень злое, нехорошее.

— Отпусти руку, мне больно.

— А мне нет, — ответил Сергей.

Он посмотрел Зое в глаза, ухмыльнулся. Захват ладони стал еще сильней. Она уловила запах алкоголя, поняла — пьян.

В конце коридора, в маленьком тупичке, Профи открыл узкую, низкую, ниже человеческого роста дверь. Втянул-втолкнул туда Зою. Ей стало страшно.

— Сережа! Ты что?

— Ничего. Заткнись, соска.

Щелкнул выключатель, зажглась тусклая лампочка. Внутри были сложены какие-то коробки, мешки, стояли метлы и швабры. Рывком Профи развернул ее спиной к себе. Сильно надавил на шею, пригнул.

— Сережа, Сереженька! Ты что? Я ведь…

— Заткнись, проблядь!

Костяшки пальцев больно ударили по затылку. Еще больнее было осознание того, что происходит. У Зои покатились слезы. Перед ее лицом лежал большой серый мешок с черной надписью по трафарету: «Грязное».

Профи задрал платье, сдернул вниз узкую полоску трусов.

«Грязное», — расплывалась сквозь слезы надпись перед глазами. «Грязное»…

Через пять дней она пришла снова. Остановилась на пороге. Той ослепительной красоты, которая запомнилась сопалатникам Сергея в прошлый визит, и след простыл. На пороге стояла элегантная, хорошо одетая женщина с усталым лицом. Под глазами лежали черные тени.

— Здравствуй, Сережа, — услышал Профи неуверенный голос.

Зоя улыбнулась. Получилось жалко.

Профи накрыла горячая волна стыда и отвращения к самому себе. Он совершенно не думал, что когда-нибудь увидит ее снова. И слава богу! Если бы он мог предугадать ее визит, он бы настроился. Расстравил в себе презрение, ненависть, желание унизить.

Они вышли на улицу, сели в скверике на скамейку, закурили. Разговор не клеился. Зоя украдкой рассматривала Профи сбоку. У него уже отросла странного вида бороденка трех цветов: черный, рыжий и седые клочки вразброс. Бледное в разгар лета лицо. Шрамы. Она ощутила его смущение, внутренний напряг. И беззащитность, что ли? Неужели это тот самый человек, который грубо и цинично изнасиловал ее недавно? Это невозможно! Но ведь это было!

— Ты… прости меня, — сказал Профи тихо, — если сможешь.

Сейчас Зоя не верила себе. Тогда, неделю назад, она думала, что лучше всего ей повеситься. Такой страшной и отвратительной казалась жизнь. Собственно, она давно уже — при всем своем внешнем благополучии — оборачивалась кошмаром. Но тогда у нее была дочь… Зоя повернулась к Сергею доверчиво:

— Ну, что ты, Сережа? Мы же с тобой одинокие теперь люди… оба. У меня ведь тоже дочь отобрали. И не вернут никогда.

У Профи вздрогнули плечи. Раз, другой, третий. Сначала она не поняла, что это значит. Она никогда не видела, чтобы плакали вот так: молча, с сухими глазами. Зоя обняла его и притянула к себе голову.

— Ну что ты, маленький мой? Что, Сереженька! Все у нас еще будет, — сбивчиво говорила Зоя.

Ее слова и поведение были банальны. Но человеку, когда ему больно, больше всего на свете требуется банальная жалость… Она гладила коротко остриженную голову, гладила шрам на лице.

— Все будет хорошо. Все у нас еще будет хорошо.

В эту минуту она искренне себе верила.

Ох, люблю я мелодраму!

Через неделю, 4 июля, пришло время Профи выписываться. Встретила его Зоя. Приехала на старенькой «двойке» и отвезла домой. К себе домой, в однокомнатную квартиру в Кировском районе. Садясь в «Жигули», Профи усмехнулся в бороду — он вспомнил «Сааб». Ехали молча. Было душно. Горячий тяжелый воздух втекал в опущенные стекла автомобиля.

«Может, хоть гроза будет», — подумал Сергей.

— Наверное, гроза будет, — сказала Зоя. Автомобиль медленно тащился в бесконечном потоке других машин. Вечно запруженный — пять рядов в каждую сторону! — проспект Славы был забит по всей своей длине. Двигались «короткими перебежками». В неподвижном воздухе висел физически ощутимый смог. Плотный, как гематома на трупе.

До Стачек добирались больше часа. Город, казалось, стал одной большой автомобильной пробкой. Температура в тени днем поднималась до тридцати. В пробках вязли «скорые», а количество сердечных приступов в эти дни выросло втрое.

В Зоиной квартире Профи встретила неожиданная прохлада, тишина, душ и холодное пиво в холодильнике. Почти рай.

— Сейчас я сделаю обед, — сказала она.

Пока Зоя занималась на кухне, Профи, накинув на голое тело новенький спортивный костюм (оказался в самый раз!), сходил к ближайшим ларькам на пустыре. За сигаретами. Кроме сигарет, он купил бутылку водки. Здесь же зашел за ларек, свернул бутылке голову и отхлебнул теплой дряни. Его чуть не вытошнило.

Он не думал, что Зоя видит все это из окна кухни. Просто сейчас ему нужно было выпить. «Алкоголик», — подумал он про себя.

Где— то далеко, на севере, громыхнуло. Спустя несколько секунд -еще. Зоя разглядела дальний белый просверк в небе. В двенадцати километрах от проспекта Стачек эту же молнию на севере наблюдал майор Андрей Петров.

Вернулся Сергей, и они сели обедать. Теплую ларечную водку Зоя приняла, как нечто естественное. К возвращению Сергея на столе уже стояли приборы, среди прочего — хрустальные рюмки.

Гроза приближалась стремительно. Потемнело небо, из выгоревшего, блекло-голубого, стало темным, потом черным. Ветер гнал по пустырю мусор. Влетал в окно, взметывая белыми пузырями занавеси. Хлопнула закрытая сквозняком Дверь кухни.

Молния ослепительно вспыхнула, кажется, прямо за окном. Ярко высветила глаза, многократно отразилась в старинном потемневшем зеркале. Оглушительный грохот ударил по ушам. И еще! И еще!

Хлынуло.

Сергей и Зоя сидели напротив друг друга, забравшись с ногами на широкий подоконник «сталинского» дома. Не переставая гремело, в полуметре от них отвесно падала сплошная стена воды. Так началась их совместная жизнь.

Петров встретил Профи в бане. Ну встретил и встретил — эка невидаль — мир-то тесен. Что уж говорить о пятимиллионном областном городке. Так — человеческий муравейник. Хотя знакомые могут не встретиться в Питере годами, бывает — десятилетиями. Даже если живут на соседних улицах. Дело, как говорится, случая.

Баня, кстати, место особенное. Там все равны: нагота уравнивает. Петров вспомнил, как самым удивительным образом меняются люди «стриженные под одну гребенку». Это было одно из самых неожиданных армейских впечатлений. В Калининград, где начиналась его служба, двадцать восемь призывников-ленинградцев везли почти трое суток. За это время все перезнакомились, примелькались «морды лица». Но когда в учебке, в карантине, всех переодели в форму, всех постригли «под ноль»… Андрей растерялся. Он не мог отличить одного своего «однополчанина» от другого. Потребовалось время, чтобы привыкнуть. Такова уравниловка формы, такова же уравниловка наготы.

С той армейской поры прошло много лет. У майора Петрова давно выработалось особое «оперативное» зрение. Сергея Круглова он видел всего трижды: раненого, в бинтах, в больничной пижаме. Видел на фотографиях, но там без бороды. И все же опознал в голом бородатом мужике «терпилу» из далекого уже милицейского прошлого.

Так что встреча была, вероятно, случайной… А те последствия, к которым она еще приведет, случайными уже не назовешь, ибо они были подготовлены всей цепочкой предыдущих событий.

Итак, бывший майор Петров сидел в будний обычный день в бане. Расслабленный парилкой, он с удовольствием потягивал пивко и приятно ощущал на теле свежую махровую простыню. Была вторая половина августа. Отстучало уже полтора месяца с того дня, как его вышвырнули из ментуры. Прошло уже шоковое равнодушие первых дней. Уже прошла и злость последующих. И обида прошла. Горечь осталась. Андрей Петров был сыскарь по жизни. Мент. А у него отобрали то, что было самым главным… Теперь это ясно.

Свой вынужденный уход он переживал очень нелегко. Причиной был банальный, затяжной конфликт с начальником, формальным поводом — заявление г-на Хайрамова С. Н. о незаконном прослушивании его телефонных разговоров. Дело серьезное… Но доказательств — никаких. Даже прокуратура вела себя сдержанно. Скорее всего, так бы и кончилось ничем. Любой следак понимает, что опера не ангелы. Нарушений в их работе пруд пруди. Только по-другому-то никак. Скорее всего, так бы и кончилось, но генерал Крамцов «борзоту» не терпит. Короче, вспомнили все грехи (два выговора, замечание о «неполном служебном», заявление Бегемота, отсутствие результатов по «гремовскому делу», вызвали на ковер… Андрей сорвался, наговорил такого, после чего даже его непосредственный начальник, полковник Степченко, не взялся его защищать. Да в тот момент он и сам бы на попятный не пошел.

Петров пил в меру охлажденную «семерку» и незаметно разглядывал Круглова. Профессионально оценил нездоровый цвет и одутловатость лица. «Пьет, — верно определил он. — Неуверен в себе, комплексует… Да, поломала жизнь мужика. Крепко поломала».

Из материалов дела Андрей знал, что Сергей Круглов до трагедии в мае этого года был жизнерадостным, спокойным, уверенным в себе мужиком. Непьющий. Спортсмен. Как телохранитель оценивался всеми очень высоко. Во время учебы в Рязани, в элитном училище ВДВ, получил отличную физподготовку. Имеет разряды по самбо, рукопашному бою, бегу, плаванию… Да, очень любил свою семью: жену и дочь. Вот так!

Ментовская работа жестока: всех не пожалеешь — никакой жалелки не хватит. Слишком много зла, подлости, крови вокруг… Каждый оперативник МВД сталкивается с этим ежедневно, он живет в мире, который разуму «нормального» человека кажется кошмаром. Мент защищает свой разум профессиональным цинизмом. «Нормальный» человек может этим возмущаться. Для того чтобы пощекотать нервишки, он смотрит по видику всякие страшилки, которые теперь называются «триллеры» Ну, это по-заморскому: страсть какая! Посмотрел — попил чайку — на боковую. Бросьте! Никакой г-н Хичкок вместе со сворой своих суперталантливых операторов и актеров не сможет снять обычный оперативный видеоматериал о заурядном убийстве бомжа обкурившимися подростками. Уж тем более не сможет передать запах растоптанного тела, которое пролежало в теплом подвале неделю. А назавтра будет другой: расчлененка. Послезавтра — третий, извлеченный из люка. Четвертый — из воды. Пятый — в петле. Шестой, седьмой… сотый… Нет конца, нет… Не судите мента.

Петров незаметно рассматривал Профи. Еще не отдавая себе отчета в том, зачем ему это нужно, Андрей уже начал его «разрабатывать». Опер остался опером.

Прислушиваясь к ленивому разговору Профи с буфетчиком, Андрей понял, что Круглов здесь человек не случайный. Можно даже сказать — свой.

«Ну что ж, буду знать, где тебя найти, братан, когда ты понадобишься», — подвел итог Андрей. Точка в «гремовском деле» не поставлена.

Вечером восемнадцатого августа не вернулась с дискотеки шестнадцатилетняя Наташа Дронова. Поселок Гулево небольшой, утром на поиски девушки вышли почти все, кто мог. Очень скоро Наташу нашли в зарослях камыша на высохшем берегу ближайшего озера. Поиск облегчили вороны — уж очень активно и громко вели они себя в изломанном камыше. Когда туда пришли люди, черная стая с возмущенным карканьем медленно, неохотно взлетела в чистое небо. Звук Далеко разносился над озером.

Кочка, с которой снялась стая, оказалась странного грязно-бело-красного цвета. Как будто в середине августа доспела клюква. Трое мужчин остановились в нескольких метрах от страшной кочки… Они уже поняли, что это такое. Поняли, но боялись сказать вслух, боялись поверить в то, что нашли. Громко орали вороны.

Спустя час десять тело Наташи осматривал эксперт-криминалист. За одиннадцать лет работы он насмотрелся всякого. Но даже и он был поражен глубокими укусами на теле. Горло перегрызено почти до позвоночника. Волк или крупная собака! Так можно было бы решить, если бы не одно обстоятельство. Называется оно — изнасилование.

— Ну, а что с моей просьбой по Круглову? — спросил, ненатурально зевая, Бегемот.

Было видно, что этот вопрос ему неприятен. Точно также было видно, что задать его хочется. Сафонову затронутая тема тоже была неприятна. Какое к черту «неприятна»? Противна! Но отвечать надо. Работодатель задает вопрос наемному работнику. Или (так честнее!) хозяин — шестерке.

— Круглова держим под контролем, Сергей Наильевич, — э… профилактируем. Думаю, он никакого интереса не представляет. Попивает, можно сказать — пьет. Но ведет себя тихо, жалоб от соседей нет. В сущности, можно сказать: деградирует. Подхалтуривает в бане на улице Зайцева, на подхвате. Бассейн почистить, пивко в бар поднести, то-се, пятое-десятое. Банщикам-то самим в лом всем этим заниматься, проще нанять синяка… По медицине: рекомендованным лечением пренебрегает. В интересующем нас аспекте безопасен.

Сафонов ответил внешне спокойно, четко. Служба в аппарате ГУВД научила: начальство любит короткие, простые, четкие ответы. Никаких «нет», «не знаю», «может быть». Если «может быть» — значит, ситуацией не владеешь.

— Значит, пьет, говоришь?

Хайрамов со стаканом «Абсолюта» в руке поднялся из кресла, подошел к огромному, во всю стену, окну. Тройной стеклопакет (полная звуко — и теплоизоляция снижает возможность дистанционного подслушивания) отделял его от темноты улицы. С высоты восьмого этажа открывался вид на уходящий вдаль Московский проспект. Два ряда фонарей обрамляли его четкой цепью. Потоки машин окрашивали. улицу в два цвета: в одну сторону текла красная река задних габаритов, в другую — бело-желтый свет фар.

Сафонов смотрел в широченную спину на фоне окна: Бегемот. Точно — Бегемот…

— Да, постоянно. Лечащий врач из больницы Мечникова сказал, что пить ему нельзя. При его травмах это путь в морг.

— Да… это хорошо.

Бегемот отхлебнул из коллекционного хрусталя Борского стекольного завода. Сафонов понял, что сейчас последует другой вопрос. Тот, которого он боялся.

Бегемот повернулся к начальнику СБ.

— Ну… а как с этой… сучкой?

Тоненькая леска завибрировала в правом виске Игоря Сафонова. Вот и пришло время расплачиваться. За двухтысячедолларовый оклад плюс премии, за трехкомнатную квартиру, за автомобиль прямо к подъезду… Пришло время. Ты всегда знал, что оно придет, не маленький… Список обязанностей начальника СБ крупной коммерческой фирмы обширен: защита коммерческой тайны от утечки информации, проверка надежности и добросовестности контрагентов, прогнозы о возможных шагах конкурентов, техническое обеспечение безопасной работы фирмы, физическая защита первых лиц, проверка кадров при приеме на работу и — периодическая — в процессе и так далее.

Это неполное перечисление одних только направлений работы СБ. И только легальных. За каждым из этих «направлений» стоят десятки пунктов гласных и негласных мероприятий. Опять же легальных, или почти. А есть еще и теневая сторона российского бизнеса. Кокетливое такое выражение — «теневая сторона». На самом деле она называется — криминальная.

Бегемот, в общем-то, ценил и уважал своего начальника СБ, вернее, его связи в ментовском мире, знание криминальной среды, умение работать с людьми, поэтому и не привлекал к дурно-пахнущим делам. Видел, что Сафонов внутренне не приемлет определенного сорта публики. Избегает тусовок, где могут оказаться «авторитеты». Что ж, Бегемот не напрягал. Дважды для проверки деловых качеств начальника свежего «микро КГБ», как он любил шутить, Хайрамов сам организовывал наезды. Один раз — на фирму, другой — на Сафонова лично. В обеих ситуациях тот действовал быстро, решительно, профессионально. Круто.

Но хайрамовым никогда не бывает достаточно. Поручение проверить образ жизни и образ мыслей Сергея Круглова Бегемот дал Сафонову, не без оснований опасаясь мести. В ситуации с похищением семьи Профи он вел себя, мягко говоря, небезупречно. Сам это понимал. Знал о том, что у него за спиной шепотом, с оглядкой обсуждают. Ходят, ходят по фирме разговорчики. Тот же Сафончик — мужик скрытный, а все равно прорывается…

Ладно, Профи он прощупал. Тут, как говорится, все о'кей. Спивающийся придурок одной ногой в могиле. Хрен с ним.

А вот вторая часть задачи — проучить Зойку, блядищу — Сафончик проигнорировал. Нет, Игорек, ты не прав. Хотя установка была дана намеками, не впрямую, Сафонов безусловно все понял. Но ничего не предпринял. А для восточного мужчины женщина, бросившая мужа, должна быть наказана. Вдвойне оскорбляло самолюбие брошенного самца то, что она ушла к слуге. К нищему, голодранцу… Сука должна быть наказана.

— Сука должна быть наказана!

Бегемот сам не заметил, что произнес это вслух. Водка уже начинала действовать. Вдвоем с Сафоновым они уже ополовинили литровую бутылку «Абсолюта».

В отличие от хозяина начальник СБ не пьянел. Привычка к самоконтролю у бывшего опера была сильнее, чем у бизнесмена. Сафонов мысленно досчитал до десяти, и только после этого ответил:

— Я, Сергей Наильевич, занимаюсь вопросами безопасности. А сводить счеты с женщинами… попрошу меня от этого уволить.

Бегемот подошел вплотную. Теперь он возвышался над сидящим Сафоновым темной, почти двухметровой глыбой. Несколько раз качнулся на носках.

— А я могу от всего тебя уволить, Игорек. Ты понял?

Сафонов поднялся. Теперь двое мужчин стояли лицо в лицо: их разделяло двадцать сантиметров.

— Я понял вас, шеф. Завтра я напишу заявление.

Начальник СБ повернулся и вышел из кабинета. Заявление он не напишет. Оба — и Сафонов и Бегемот — это знали.

***

Виктор Котов опустился в кресло и с видимым удовольствием раскрыл роскошно оформленный итальянский альбом живописи восемнадцатого века. Бушевало напыщенное, самодовольно перегруженное рококо. Когда зазвонил телефон, Виктор Петрович любовался слащавой гравюрой Рене Гайяра «Любимая овечка». К сожалению, он мог позволить себе только репродукции…

Он, не глядя, взял трубку:

— Але…

— Ты что, сучонок, думаешь, все кончилось?

— Простите, — насторожился Виктор Петрович, — вы ошиблись номером. Вы куда звоните?

— Нет, кот блудливый, — ответила трубка, — не ошибся. Думаешь, «гремовские дела» закончились? Все в морге, а ты чистый?

Голос показался знакомым. Из альбома на Котова смотрела смерть. На этот раз она надела овечью морду. Вот оно! Заломило в висках. Виктор Петрович ощутил тошноту.

— Валера? — неуверенно спросил он. — Это ты, Валера?

Трубка молчала. Котов пытался расслышать хотя бы дыхание человека и не услышал ничего. Ему показалось, что мерзкая овца с гравюры подмигивает. Он захлопнул альбом.

— Валера, — более твердо произнес Виктор Петрович, — мы можем договориться. Я ведь тогда приехал, привез бабки… но… ты же знаешь, что там было. Когда начали штурм… я сам еле ушел. Слушай, нам нужно встретиться. А?

Трубка молчала.

— Ну, что же ты молчишь?

— Встретимся. Скоро встретимся. Жди, — ответил голос и раздались гудки отбоя.

Котов положил трубку на «базу». Он не заметил, как вспотела рука.

В припарковавшейся в ста метрах от дома серой раздолбанной «пятерке» Петров выключил свой сотовик. Собственно, эта «Nokia» была чужой. Он занял телефон на один вечер для того, чтобы сделать этот единственный звонок. Так Андрей Петров начал собственную операцию, призванную закрыть дело о «гремовской бойне». Сейчас он ликовал: его догадки и предположения (даже версией-то не назовешь!) оправдались на сто процентов. Первый выстрел — и сразу в десятку! Как в кино.

В принципе, сейчас можно ехать домой, вернее — вернуть хозяину «трубу». Но Андрей решил подождать. Сейчас Котов в смятении, он напуган. Чем напуган, еще предстоит разбираться, но то, что он на грани истерики — точно. А значит, может отмочить какую-нибудь глупость: например, поедет на встречу с этим самым «Валерой». Посмотрим, может быть, повезет еще раз. Андрей откинулся назад и приготовился ждать. Ждать он умел, тем более в таких комфортабельных условиях. А сиживать в засаде ему приходилось и в подвале, по колено затопленном фекальными стоками, и в лесу, и в гостиничном номере в компании двух трупов.

Второй раз не повезло: Котов никуда не поехал, зато к его подъезду через двадцать восемь минут подъехала «Нива» с тонированными стеклами. Оттуда вышли четыре крепких мужика. Они внимательно осмотрелись вокруг. Затем двое вошли в подъезд, двое других сели обратно в машину. Одного Андрей узнал даже со ста метров: «консультант» по безопасности из «VIP-club». Его он допрашивал в офисе Котова. Остальных, наверно, тоже, но точно он сказать не мог.

Андрей негромко рассмеялся. Да, Виктор Петрович, крепко ты обоссался. И это правильно! Ладно, поеду-ка я домой…

Весело насвистывая, Петров выжал сцепление, включил стартер. Проезжая мимо «Нивы», он «мазанул» глазами по номеру и запомнил его на всю жизнь.

К тому времени, когда приехала охрана, Котов сумел взять себя в руки. Сам, без порошка. Последнее далось ему нелегко. В какой-то момент Виктор Петрович заметил, что кокаиновая оттяжка стала требоваться все чаще. Так недолго и на «ноздрю подсесть». Причины, конечно, были. Крах майской операции по похищению семьи Хайрамова не только сорвал все планы Котова, но поставил под угрозу его жизнь. Боец, этот взбесившийся отморозок, сначала сорвал операцию, а потом решил доить самого Котова.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21