Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Коррумпированный Петербург

ModernLib.Net / Публицистика / Константинов Андрей Дмитриевич / Коррумпированный Петербург - Чтение (стр. 8)
Автор: Константинов Андрей Дмитриевич
Жанр: Публицистика

 

 


Однако губернаторские выборы закончились, а уголовное дело осталось. Г-н Кравцов долго отказывался комментировать происходящее, ссылаясь на свою чрезмерную загруженность по работе. На прямые вопросы на пресс-конференциях спикер отвечал, что все обвинения против него надуманы и не основаны на фактах; комментировать конкретные эпизоды отказывался.

И только после того, как коллеги г-на Кравцова по верхней палате парламента отказались отдавать своего однопалатника под суд, он стал немного более разговорчив. Признавая свое поведение в процессе ремонта квартиры не вполне корректным, он говорит, что перед любым судом готов доказать свою невиновность, а деньги в бюджет вернет, когда перестанет быть спикером и займется юридической практикой.

ГЛАВА 2. Азартные игры чиновников

Приватизатор

Всем был хорош г-н Андрей Крапивко — бравый отставной военный, обладатель медалей «За безупречную службу» третьей степени и «70 лет Вооруженным силам», примерный муж и отец. Но так уж угодно стало судьбе, что сделался Андрей Георгиевич исполняющим обязанности председателя Фонда имуществ Пушкинского района. Случилось сие знаменательное событие в самый разгар приватизации государственной собственности и оформлено было решением Малого совета Пушкинского райсовета от 7 апреля 1992 года. К обязанностям своим новоиспеченный чиновник приступил 6 мая. В его непосредственном ведении оказалось оформление перехода в частные руки магазинов и прочих, некогда государственных объектов Пушкина, Павловска и их ближайших окрестностей. Бывшая всенародная собственность выставлялась на конкурсы и аукционы, на которых любой желающий (обладавший достаточными средствами) мог сделаться в случае победы на торгах ее частным владельцем.

А что же делать, если приобрести собственность очень хочется, а финансовые возможности не позволяют рассчитывать на честную победу? В этом случае г-н Крапивко был готов прийти на помощь. Разумеется, не безвозмездно — время бессребренников миновало безвозвратно, — но по вполне умеренным расценкам.

Образовалось, например, на базе одного из продуктовых магазинов Пушкинского райпищеторга ТОО «Бахус». И захотелось генеральному директору г-ну Смирнову оставить за своим коллективом полюбившееся за долгие годы помещение. Выход один — участвовать в аукционе. А денег — явно не хватает. Так и уплыл бы из рук заветный магазин, или влетел бы новорожденному ТОО в копеечку (продаваться помещение должно было миллионов за 15-25), если бы не доброта чиновника. Крапивко заверил Смирнова, что выкуп может обойтись и гораздо дешевле, если он сможет отвести конкурентов от участия в торгах. За содействие и.о. председателя Фонда имуществ попросил не много — каких-то двести тысяч рублей (напомним — год на дворе стоял 1992).

В октябре 1992 года к зданию районной администрации подкатил автомобиль со Смирновым. На заднем сиденье лежал пакет с задатком — 60 тысячами. Из подъезда вышел Крапивко и сел в салон. Смирнов вышел подышать воздухом. Когда вернулся за руль, пакета уже не было.

6 ноября состоялись торги. Сумма, предложенная за вожделенный работниками «Бахуса» магазин, росла постепенно. Сами они предложили полтора миллиона. Обещание свое Крапивко сдержал — эту цену конкуренты не перебили. За создание «режима наибольшего благоприятствования» Смирнов вскоре заплатил чиновнику оставшиеся 320 тысяч, получив в обмен вполне законные документы на владение магазином.

В то же время Крапивко со своими знакомыми Серебряковым и Громовым разработали простой до гениальности ход для своих дальнейших махинаций с объектами недвижимости. Серебряков представлял на очередных торгах ИЧП «Савва», а Громов — коммерческий центр «Рата». Все на тех же торгах 6 ноября за вожделенный объект Серебряков предложил 6 миллионов 700 тысяч, а Громов перебил этот лот 30 миллионами. С такими ставками спорить никто не стал, и «Рата» признали победителем аукциона. Естественно, Громов и не собирался ничего платить. По окончании торга он отказался от покупки, и право на приобретение получил «второй покупатель» — Серебряков. (Мало того, что подобное проведение торгов — банальное мошенничество, само понятие «второй покупатель» в корне противоречило «Временному положению о приватизации государственных и муниципальных предприятий», и, оформляя таким образом права владения магазином «Савве», вороватый чиновник нарушал закон, злоупотребляя своим служебным положением.) Оформив хитроумную махинацию, Крапивко получил свои полмиллиона рублей.

Такая же история повторялась на торгах 17 декабря 1992 года с очередным магазином Пушкинского райпищеторга. Его хотело приобрести ТОО «Густгрин», а особую заинтересованность в таком исходе событий проявлял г-н Харабидзе, арендовавший половину помещения под ресторан и опасавшийся, что право собственности уплывет к комуто другому. Некий Иваньков предложил за магазин на аукционе 40 миллионов рублей и выиграл торги. «Вторым покупателем» оказалось (как и следовало ожидать) ТОО «Густерин», предложившее 7 миллионов. Крапивко не стал даже дожидаться месяца, имевшегося в распоряжении победителя аукциона Иванькова для подписания договора купли-продажи объекта, и сразу оформил его отказ от покупки и передачу права на приобретение ТОО «Густерин». За услуги получил по той же таксе — полмиллиона рублей.

Оба магазина проданы были по заведомо заниженной цене. Никто иной, кроме государства, от этой операции-махинации ущерба не понес.

Еще 250 тысяч предприимчивый и.о. председателя получил с г-жи Константиновой — представительницы ИЧП «Константинов и К». В сентябре 1992 года это ИЧП выиграло торги на право приобретения магазинчика в поселке Гуммолосары. Победительница всерьез опасалась, что прежняя заведующая разворует имевшиеся в магазине ценности. Прося помочь сохранить имущество, она обратилась к Крапивко. Тот потребовал за услугу четверть от стоимости объекта и получил требуемое. С помощью юрисконсульта Фонда имуществ Евгения Филиппова Крапивко дважды опечатывал магазин для проведения инвентаризации.

Общая сумма полученных Крапивко взяток составила 1 миллион 630 тысяч рублей.

Старался не отставать в махинациях от шефа и юрисконсульт Фонда г-н Филиппов. Поскольку сам он должностным лицом не являлся, то деяния его суд квалифицировал как мошенничество.

Осенью все того же рокового 1992 года г-жа Лещинская — глава ТОО «Галина» — вознамерилась приобрести на торгах один из магазинов Пушкина. Филиппов пообещал отечественной «бизнес-вумен» свое содействие в обмен на миллион рублей. (Никакой реальной помощи в действительности он оказать не мог, поскольку, как напомним, должностным лицом не являлся.)

Победа Лещинской на торгах была абсолютно законной, и Филиппов к этому никакого отношения не имел. Деньги он, однако, взять не постеснялся.

В другом случае 150 тысяч рублей юрисконсульт взял с директора ТОО «Малыш» Рыжова за помощь в приобретении вожделенного магазина. Неважно, что торги выиграли совсем другие люди — Филиппов знал, что победители не сумели в месячный срок оформить договор купли-продажи. Юрист подстроил так, что у Рыжова сложилось впечатление, что это исключительно его заслуга. В обмен на договор с «Малышом» Филиппов получил требуемую сумму.

«Пошалил» Филиппов и на прежнем своем месте работы — в Инспекции исправительных работ Пушкинского РУВД, где он являлся старшим инспектором. В его обязанности входило исполнение приговоров в отношении лиц, осужденных к исправительным работам, ведение их персонального учета, контроль за правильностью отбытия ими наказания и все, связанное именно с этим видом наказания. Относился, однако, Филиппов к своей работе крайне легкомысленно. За четыре года он умудрился нарушить кучу инструкций и процессуальных норм, следствии чего приговоры в отношении десяти человек остались не исполненными до самого увольнения Филиппова из органов МВД. Кроме того, чтобы скрыть допущенную халатность, он снял с учета Инспекции семь человек, не отбывших наказания, для чего внес в журнал учета ложные записи об освобождении этих лиц по окончании срока. Учетные же карточки, личные дела и ряд других служебных документов на этих осужденных, чтобы отвести от себя подозрения, Филиппов попросту похитил и спрятал у себя на квартире. Вряд ли делал он это совершенно бескорыстно или из любви к «шалостям»…

Оба махинатора были арестованы органами правопорядка весной 1993 года. Спустя три года дело дошло до суда. Тянувшиеся полгода слушания оказались непростыми. Оба подсудимых различными проволочками всячески затягивали процесс. Подлинная сенсация произошла во время произнесения последнего слова Филипповым. Подсудимый, до этого упорно отрицавший свою вину, признал целый ряд предъявленных обвинений. В результате судьям пришлось возвращаться к этапу судебного следствия.

Объясняя причину своих махинаций с недвижимостью, бывший и.о. председателя Крапивко сослался на плохое материальное положение семьи. Его сосед по скамье подсудимых остался тверд до конца и вину свою упорно отрицал.

Несмотря на это суд счел вину обоих обвиняемых вполне доказанной. В декабре 1996 года г-н Крапивко получил 6 лет, а г-н Филиппов — 4 года лишения свободы. Если учесть, что три с лишним года они уже отсидели за то время, пока шло следствие, то осталось им не так уж и много.

Маленький заводик в Подпорожье

Прежняя советская действительность славилась своими долгостроями. До сей поры стоят по необъятным полям, городам и весям российским самые разные объекты незавершенного строительства: заводы, фермы, магазины, школы, больницы, телефонные станции… Мокнут под дождем и снегом кирпичи, ржавеют металлические конструкции, и разворовывается все, что только можно разворовать. А ведь вложены были в эти сооружения немалые средства в еще полновесных тогда советских дензнаках.

У новой России потихоньку доходят руки и до этого долгостроя. По крайней мере, именно такой подход предусматривает государственная программа приватизации. Естественно, что у бизнесменов многие из подобных объектов вызывают вполне закономерный интерес. Достроив и переоборудовав, их вполне можно превратить, если и не в гиганты капиталистической индустрии, то хотя бы — в более или менее приносящие прибыль предприятия.

История одного из таких долгостроев — весьма примечательна. Еще лет двадцать тому назад, в конце 1970-х, в Подпорожье научно-производственным объединением «Севзапмебель» был заложен фундамент завода по изготовлению древесно-волокнистых плит. Ни шатко, ни валко строительство объекта продолжалось до 1991 года, пока не прекратилось финансирование этого проекта (как, впрочем, и многих других) из центрального бюджета. Недостроенный завод перевели в собственность Ленинградской области, а все, что уже было построено и завезено, — на баланс строительного управления «Севзанмебелк».

О государственном финансировании дальнейшего строительства теперь следовало забыть. Для того, чтобы отыскать частных инвесторов, администрация Подпорожского района и руководство «Севзапмебели» создали акционерное общество «Плитекс», которому и передали дальнейшую судьбу многострадального объекта. Однако желающих приобрести объект в собственность и вложить средства в его достройку не находилось аж до 1994 года.

В конце концов охотники до недостроенного завода все же отыскались — в мае 1994 года к главе Подпорожской районной администрации г-ну Скоробогатову обратился директор совместного предприятия «Барес ЛДТ» Сергей Слаутин. Бизнесмен предлагал выгодный проект: его фирма приобретает недостроенный завод, доводит его до кондиции, перепрофилирует на производство кирпича и переработку лесоматериалов. Кроме того котельная завода должна была бы обеспечивать горячей водой все Подпорожье. (Надо сказать, что этот райцентр Ленинградской области и поныне большей частью обходится без централизованного горячего водоснабжения. Во многих домах до сих пор стоят примитивные дровяные водогреи. Так что нужда в котельной для Подпорожья была достаточно острой.)

Глава районной администрации идею бизнесмена одобрил и даже заручился поддержкой в правительстве Ленинградской области — лично у губернатора и министра строительства и экономики. С их одобрения они обратились для окончательного разрешения вопроса о заводе в Леноблкомимущество.

Все рабочие вопросы сделки обсуждались на совещании в кабинете у заместителя областного комитета имуществ Юрия Соловьева. (Юрий Георгиевич одновременно возглавлял тендерный комитет, в обязанности которого входила организация продаж объектов незавершенного строительства.) Кроме самого хозяина в беседе принимали участие заинтересованные стороны: Слаутин, Скоробогатов и заместитель директора петербургского филиала Московской товарной биржи Александр Ермаков. Филиал биржи как раз и проводил непосредственные торги по продаже приватизируемых предприятий и различных недостроенных сооружений на территории области. Вожделенный недовозведенный завод представителю «Бареса ЛТД» пообещали продать за скромную сумму в 24 миллиона рублей — по ценам далекого 1984 года.

Когда все разошлись после совещания, Соловьев, оставшись с Ермаковым наедине, посетовал, что слишком уж задешево достается недостроенная недвижимость «новым русским» бизнесменам. Вот и пришла «новому русскому» чиновнику мысль запросить со Слаутина 7 тысяч долларов «за услугу». Ермакову эта идея пришлась по душе. Тут же распределили роли: Соловьев взял на себя подготовку всех необходимых документов, а Ермаков — дальнейшие переговоры с директором «Барес ЛТД» (на Леноблкомимущество тень бросать не хотелось). Полученную сумму порешили поделить пополам.

10 августа 1994 года, после очередного совещания в кабинете Соловьева, напарники предложили Слаутину заплатить им «за хлопоты».

Денег директору «Барес ЛТД» было жалко, но и от заводика по дешевке отказываться не хотелось. Для вида он согласился заплатить доллары, но втайне задумал свою хитрую комбинацию.

По договоренности, деньги Слаутин должен был передать Ермакову в день тендерных торгов за четверть часа до их начала — в противном случае Ермаков пригрозил отдать предпочтение конкурентам. (На деле никаких конкурентов не существовало — кроме «Барес ЛТД» на завод никто не позарился.) Вымогатели взятки торопили «клиента» — на следующий день Соловьев собирался уходить в отпуск.

За пятнадцать минут до начала торгов Слаутин вошел в кабинет Ермакова.

— Ну, что, вопрос решен? — с намеком спросил хозяин кабинета.

— Решен, решен, — не моргнув глазом, солгал посетитель.

Перезванивать Соловьеву времени уже не оставалось. А в кабинете заместителя начальника Леноблкомимущества тоже было не до пикантных разговоров — слишком много посторонних ушей. Как бы то ни было, а договор купли-продажи недостроенного завода Слаутин получил.

Ситуация разъяснилась лишь с его уходом. Ермаков с Соловьевым сообразили, что их элементарно надули. Отказываться от соблазнительно крупной суммы в иностранной валюте не хотелось ни тому, ни другому. Ермаков позвонил обманщику и пригрозил, что, не заплатив денег, тому не видать свидетельства о собственности на завод, как своих ушей. Мало того, он пообещал еще и добиться признания недействительными результата торгов.

Несмотря на то, что Соловьев благополучно убыл в отпуск, он продолжал встречаться с Ермаковым, продолжая осуществлять их общий план по пополнению собственного бюджета. Он даже пожаловался на строптивого покупателя главе Подпорожской администрации. Мол, «Барес ЛТД» слишком некорректно себя ведет, не выполняет взятых на себя обязательств. Естественно, Соловьев умолчал, что нарушение обязательств имело место лишь в отношении его самого и Ермакова.

К началу сентября у «Барес ЛТД» начались неприятности с приобретенным заводом. Бывшие владельцы из «Плитекса» высказывали свое недовольство продажей завода и грозили принять самые решительные меры.

Слаутин понял, что ему вновь придется идти на поклон к Ермакову с Соловьевым. Однако перед своим визитом в Леноблкомимущество он направил свои стопы в Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, где и рассказал о чиновнике-мздоимце и его помощнике. Обиженному директору пообещали помощь и выдали спецтехнику для записи бесед.

С диктофоном под полой директор «Барес ЛТД» отправился на встречу с Соловьевым, которому рассказал о возникших проблемах. Чиновник пообещал их разрешить, однако напомнят о необходимости отблагодарить его за хлопоты.

— Вы думаете семь тысяч — это много? Я из них получу лишь малость — знаете сколько вокруг прихлебателей? — утешал Соловьев бизнесмена

Слаутин пообещал заплатить.

Развязка наступила 7 октября 1994 года. В тот день Слаутин наконец-то получил долгожданные документы о праве собственности на завод и пришел к Соловьеву, прося оформить перевод объекта с баланса «Плитекса» на баланс его фирмы.

— Сперва туда, потом ко мне, — чиновник махнул рукой в сторону кабинета Ермакова,

Директор «Барес ЛТД» отправился туда, куда указывала чиновная длань. Там он и выложил на стол оговоренную сумму (все купюры были получены им в РУОПе и обработаны спецсоставом). Ермаков тщательно пересчитал деньги и убрал пачку в ящик стола. В тот же момент в кабинет ворвались сотрудники РУОП.

Соловьев тем временем отмечал успешное окончание комбинации и успел довольно хорошо «принять на грудь». Он долго ждал звонка Ермакова с победной реляцией и так его и не дождался. Пришлось просить секретаршу связаться с Ермаковым по телефону. Тот подтвердил, что деньги им получены (а что оставалось делать, раз уж взяли с поличным). Потирая руки в предвкушении, Соловьев отправился за своей долей. Каково же было его разочарованно, когда он увидел в кабинете Ермакова посетителей и узнал, кто они такие.

Эта история закончилась осенью 1996 года в Петербургском городском суде. Оба взяточника оказались на скамье подсудимых. Соловьев получил девять лет, Ермаков — тоже девять лет лишения свободы, но с конфискацией имущества. Кроме того Соловьеву строго-настрого запретили в течение пяти лет после освобождения занимать какие-либо должности на государственной службе.

Результаты торгов, на которых «Барес ЛТД» по дешевке достался завод, признали недействительными. Торги, вопреки правилам, прошли по истечении положенного срока со дня оповещения о них. Да и продажа объекта по явно заниженной цене вызывала недовольство. К тому же выяснилось, что заседания тендерного комитета по этому объекту фактически не проводилось — все единолично решают Соловьев, а остальные члены комитета уже позже подписывали то, что он им подсовывал.

Шесть тысяч «зеленых»

26 декабря 1995 года в кабинет заместителя начальника Адмиралтейского агентства Комитета управления городских имуществ мэрии Петербурга без стука вошли несколько человек. Предъявив удостоверения сотрудников Федеральной службы безопасности, они попросили хозяина кабинета Евгения Павловича Смирнова отпереть сейф. Тот покорно зазвенел ключами. Из бронированных недр извлекли пакет с пачками стодолларовых купюр (в общей сложности на сумму в шесть тысяч),

Чиновника вежливо попросили объяснить происхождение валюты в его служебном сейфе — фаэсбэшники полагали, что это не что иное, как взятка. Однако Смирнов горячо принялся убеждать гостей, что деньги эти вручил ему директор фирмы «Неко» Евгений Ермаков… собираясь купить у Смирнова белоснежный ВАЗ-2107 в экспортном исполнении. По словам Евгения Павловича, расстаться с личным автомобилем его побудила нужда — сын мечтал приобрести БМВ-730, и эти шесть тысяч должны были стать первым взносом за иномарку.

Вот только сотрудники ФСБ не торопились верить чиновнику. Дело в том, что еще в октябре 1995 года Ермаков одновременно обратился в Управление экономической безопасности КУГИ и в ФСБ, заявив, что Смирнов самым бессовестным образом вымогает у него взятку. В его устах история выглядела следующим образом.

Примерно за год до своего прихода в органы Ермаков обратился в Адмиралтейское агентство КУГИ с просьбой об аренде нежилого помещения на 7-й Красноармейской улице. Заключением подобных договоров как раз и ведал заместитель начальника агентства. Смирнов, в принципе, не возражал против выделения «Неко» этого помещения. Вот только намекал, что неплохо было бы сперва оплатить предыдущим арендаторам приведение офиса в человеческий вид. Первые арендаторы подвала — малое государственное предприятие «Унион Резон» — худобедно реконструировали помещение под офис. Смирнов оценил их вклад в ремонт в восемь тысяч долларов и предложил Ермакову выплатить эту сумму некоему г-ну Ветлугину, якобы директору этого предприятия,

Нет, Ветлугин действительно когда-то в нем работал, но лишь до 1991 года. А уйдя на работу в мэрию, уж никак не мог сам быть арендатором. Да и «Унион Резон» переехал с 7-й Красноармейской еще за два года до описываемых событий. Об этом Смирнов в разговоре с Ермаковым упомянуть забыл, но намекнул, что, без расчета с прежними арендаторами, «Неко» этого помещения не видать. Сам Ветлугин на встрече в феврале 1995 года подтвердил Ермакову слова Смирнова. Правда, он несколько сбавил цену за «ремонт офиса» — до шести тысяч долларов.

Ермаков не спешил расставаться с деньгами — сумма запрашивалась немалая. Не торопился оформлять ему аренду помещения и Смирнов, то и дело интересуясь, когда же «Неко» рассчитается за ремонт. По словам сотрудников Адмиралтейского агентства КУГИ, Смирнов держал арендное дело под своим неусыпным контролем и мог затягивать подписание договора. Обычно на подписание и оформление подобных договоров уходили месяцы, но не более полугода. В случае же с Ермаковым дело тянулось уже почти год (лишь в сентябре 1995 руководство «Неко» получило ксерокопию договора об аренде). Передавая бумаги, Смирнов велел передать деньги Ветлугину через него.

Ермаков, как мы помним, обратился в органы. Его визит стал сигналом к активной «разработке» Смирнова. Ермакова снабдили спецаппаратурой для записи своих разговоров со Смирновым…

На этом, возможно, и была бы поставлена точка в неплохо складывающейся карьере городского чиновника. Евгений Павлович был человеком стандартной доя чиновного люда биографии. В 1980 году его, молодого слесаря-электромонтажника Невского завода им. Ленина, направили на учебу в Ленинградскую высшую партшколу. Пятью годами позже в Невском райкоме партии появился новый инструктор организационного отдела, руководивший деятельностью первичных организаций предприятий и организаций сферы услуг, а также административных органов. Евгений Павлович быстро рос — осенью следующего года он был взят инструктором в отдел торговли и бытового обслуживания Ленинградского горкома КПСС. В 1989 году стал заведующим социально-экономическим сектором обкома партии.

В 1990 году, еще до краха КПСС, Смирнов вовремя и успешно перешел на хозяйственную работу — в исполком Ленинского района начальником отдела имуществ, а затем и в Комитет управления городских имуществ мэрии — сперва начальником Ленинского агентства, а потом заместителем начальника Адмиралтейского районного агентства.

И вот — визит сотрудников ФСБ, шесть тысяч долларов в сейфе, обвинения в вымогательстве взятки, следствие и суд. Смирнов от своих первоначальных показаний не отступался: утверждал, что деньги ему заплатят Ермаков за «Жигули». Они оба, дескать, как раз собирались ехать к нотариусу оформлять сделку, но тут нагрянули с обыском люди в штатском.

Правда, нотариус, с которой, по словам Евгения Павловича, у них на тот день назначена была встреча, никак не могла вспомнить такого обстоятельства, как ни старалась. Да, Смирнов действительно собирался к ней заехать… но в начале января 1996-го, а не 26 декабря 1995-го. К тому же, вот досадная случайность: все документы, которые были бы необходимы для оформления купли-продажи, лежали у Евгения Павловича дома.

Да и Ермаков уверял следователя, что вовсе не собирался покупать машину у Смирнова и даже не знал о ее существовании.

На процессе по этому делу, проходившем в начале 1997 года в Федеральном суде Санкт-Петербурга, Смирнов заявил, что стал жертвой оговора со стороны своих противников, желавших отрешить его от должности. Ермаков в своих показаниях был несколько не тверд. К тому же, как оказалось, 26 декабря — не первый день, когда он приносил деньги Смирнову. Впервые он сделал это еще 13 декабря, но тогда Евгений Павлович денег не принял. В ФСБ Ермакову посоветовали повторить попытку.

В начале февраля 1997 года судья отправил дело Смирнова на доследование, сочтя, что следствие сильно недоработало в сборе доказательств.

Однако, как оказалось, Ермаков был не единственным арендатором, у кого Смирнов запросил денег за ремонт помещения прежними съемщиками помещения.

В начале 1990-х одно из многочисленных пошивочных ателье, на волне приватизации, решило выделиться из состава объединения (вся единая сеть ателье Ленинского района тогда же преобразовывалась в ТОО «Минимакс», а этим вот захотелось независимости) в самостоятельную фирму «Диана 5». Помещение у них было на бойком месте — на Загородном проспекте, неподалеку от Витебского вокзала, да и мастера имели, что называется, золотые руки.

Отделившись, «Диана 5» зарегистрировалась и исполкоме. Бывшую директрису объединения ателье Ленинского района Любовь Николаевну Смирнову (однофамилицу нашего героя) уход ателье изпод ее начала обрадовал мало. Она заявила, что разделительный баланс «Диана 5» получит только через ее труп — помещение на Загородном считалось самым лучшим из всех ателье, естественно, что Смирнова не спешила с ним расставаться. (Именно с ее подачи там ныне обосновался магазин стройматериалов «Элис», выжив прежних обитателей. Еще в самом начале работ рабочие, как утверждает бывший директор «Дианы 5» Никул Нина Викторовна, заявили, что «неофициально ателье уже куплено, и никакая борьба ни к чему не приведет».)

Руководство «Дианы 5» обратилось и в гражданский суд, и в арбитраж. Так что Смирнов должен был заключить с ними договор аренды на пятнадцать лет. И Евгений Павлович это сделал 17 мая 1993 года, правда, при оформлении он допустил маленькую ошибочку — не предупредил Любовь Николаевну Смирнову о том, что срок ее аренды истекает. А та, не получив такого извещения, посчитала, что договор с ней продлен автоматически. (Выдали это ошибка чиновника? Возможно, однако, однофамилица зампреда Адмиралтейского агентства КУГИ ходила к нему чуть ли не ежедневно до того, как ошибка была совершена, чтобы договор с «Дианой 5» не подписывался.)

В то же время городской КУГИ не возражал, чтобы «Диана 5» стала арендатором помещения на Загородном на пятнадцать лет. Договор был заключен с 1 июля 1993 года (к этому моменту как раз заканчивался срок договора с районным объединением ателье).

Однако из-за ошибок с датами оформления договоров арбитражный суд 25 октября 1994 года решил выселить «Диану 5» с Загородного проспекта, Пришли судебные исполнители с представителями «Элис» и заставили освободить помещение. (Примечательно, что договор аренды с «Элисом» подписывают тот же Евгений Павлович Смирнов — его однофамилица оформила отказное письмо на это помещение от «Минимакса», хотя ему оно, по словам Никул, и не принадлежало — правопреемником ателье N15 являлась «Диана 5».)

Как бы то ни было, 16 человек швейного коллектива «Дианы 5» оказались на улице. Нина Викторовна, как руководитель фирмы, отправилась к Смирнову, надеясь выпросить хоть какое-то помещение под аренду.

Ничего лучше подвала, залитого водой, чиновник им подыскать не смог. Единственный вариант — бывшее помещение одного из ателье на Подольской, последним владельцем которого являлся Корсунов (все та же Смирнова Любовь Николаевна в свое время написала отказное письмо на это ателье в его пользу). Некогда Корсунов был в объединении Ленинского района одним из первых кооператоров, а ныне стал владельцем целой сети фирм и магазинов. По словам Никул, помещение на Подольской ему сейчас — без особой надобности.

Однако за это бывшее ателье Смирнов запросил с Никул 25 тысяч долларов. Нет, не себе лично, а за ремонт, проведенный там Корсуновым. Нина Викторовна решила лично взглянуть на столь дорогостоящий ремонт — на Подольской ее глазам открылась неприглядная картина: заплесневевшие и покрытые грибком стены, проваливающийся, в дырах пол, все помещение завалено пустой тарой и бутылками, а по углам жмутся бомжеватые постояльцы.

С вопросом, за какой же, собственно, «ремонт» ей предстоит платить 25 тысяч долларов, Никул пришла к Смирнову. Тот связался по телефону с Филиппычем (так он звал обычно Корсунова), и последний, скрепя сердце, согласился скинуть пяток тысяч, но потребовал залог. На все аргументы Корсунов отвечал, что он должен делиться слишком со многими ртами.

— Смирнову дай, санэпидемстанции дай, пожарникам дай, этим дай, а что мне останется? — так заявил Филиппыч Нине Викторовне, объясняя происхождение столь крупной суммы.

Корсунов потребовал с Никул расписку — ему требовались гарантии, что деньги он все-таки получит. Нина Викторовна такую расписку дала. Правда, потом она свой экземпляр все же порвала, опасаясь, что эти бумажки могут стоить ей жизни — времена ныне жестокие.

Войдет ли этот эпизод в дело Смирнова, появятся ли там еще какие-нибудь детали — в марте 1997 года этот вопрос оставался открытым.

Фальшивый майор

Водитель «Жигулей» покорно свернул к тротуару на повелительный взмах полосатого гаишного жезла. Каменноостровский проспект, как известно, излюбленное место сотрудников питерского ГАИ, так что ничего удивительного в самом этом факте не наблюдалось.

Однако стоило водителю покинуть салон, как несколько человек в штатском, до тех пор спокойно стоявшие поблизости, ринулись к автомобилю. Водитель вскрикнул от неожиданности — из машины выволакивали пассажиров — случайных попутчиков, попросивших его подвезти их до станции метро «Выборгская».

Одного из них, заломив руки за спину, довольно бесцеремонно припечатали физиономией к багажнику. Из-за пояса у него выпал и стукнулся об асфальт ТТ. Водитель только ахнул.

Так прервалась (по крайней мере на некоторое время) блистательная карьера мошенника Виктора Станиславовича Назарова. Водитель долго стоял, разинув рот, и глядел вслед удаляющемуся автомобилю оперативников, увозящему его пассажиров, которым так и не суждено было расплатиться за эту поездку. Затем мужчина сел за руль и неторопливо покатил прочь от угла Каменноостровского и улицы Куйбышева, где разворачивались события. Это было 16 мая 1995 года.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23