— Ну а я здесь при чем? — Любезность пока еще не покидала его.

— Вы все вместе сидели за одним столиком — Аллоев, Гурджиев и Карен с Геворком.

— Девочка моя! — протянул Казбек Гайтоевич. — Вы знаете, сколько ко мне приходит гостей каждый день…

— Разве не вы говорили, что хороший хозяин знает каждого посетителя в лицо?

Я прямо почувствовала, как Газданов напрягся. За его любезной улыбкой проглянуло на миг что-то отчаянно-звериное. Но только на миг.

— Извините, — приподнялся Газданов. — Всегда буду рад вас видеть…

А сейчас — дела!

Я прошла мимо туалета, рядом с которым состоялось наше знакомство с Гурджиевым. Мимо эстрады, к выходу.

— Постойте!

Это был маленький Жан-Поль. Он приблизился ко мне и горячо зашептал:

— Ждите меня за углом в бистро.

Я слышал ваш разговор с хозяином и могу вам помочь.

Час от часу не легче…

Ждать в бистро мне пришлось минут двадцать.

Жан— Поль залез на высокое кресло за круглым столом -так мы с ним казались одного роста.

— Я знаю, где Карен и Геворк, — доверительно сказал мне маленький официант.

— Где? — вскрикнула я.

Жан— Поль улыбнулся, в глазах его заиграли хитринки.

— Мой хозяин не хотел ему отдавать долг. И организовал историю с похищением. Но не сам, конечно. Его заставили люди с Литейного…

— Ты уверен в том, что говоришь? — взволнованно переспросила я.

Жан— Поль продолжил:

— Карен и Геворк в свое время взорвали ресторан Жоры по приказу Лома.

Но сразу же во всем признались Жоре и согласились на него работать. Жоре совершенно не нужно было их похищать. Карена и Геворка похитили специально, чтобы обвинить Жору.

— Но откуда ты все это знаешь — ведь ты официант?

— Я не только официант, — усмехнулся Жан-Поль. — У себя дома, в Нигерии, я служил в военной разведке. Я ведь закончил пехотную школу в Пакистане и Алабамский университет. Меня ранили в Сьерра-Леоне — я был там в составе наших миротворческих сил. Но потом я не поладил со своим шефом, генералом Муктаром, и меня уволили…

— А что ты делаешь здесь?

— Здесь, если тебе интересно, я работаю на Жору. Он ведь хочет стать партнером «Лукойла», поэтому его интересуют несколько нефтяных месторождений в Нигерии — я могу ему помочь.

Но помимо этого, я занимаюсь безопасностью Жоры — причем втайне от его собственной службы безопасности. Так решил Жора. И правильно — среди его людей много предателей…

— Жан-Польчик, милый! — взяла я его за руки. — Ведь ты скажешь мне, где сейчас Карен и Геворк?

Жан— Поль хитро молчал.

— Ну что ты за это хочешь? Денег?

— Ты мне нравишься, Анна, — улыбнулся Жан-Поль. — Ты большая белая женщина… И я хочу тебя.

Господи, только этого мне не хватало для полного счастья… Но не посылать же коротышку подальше — так я вообще ничего не узнаю.

— Ты уверен, Жан-Польчик? — ласково спросила я. — Я ведь замужняя женщина…

— Когда ты была с Жорой, ты об этом не вспоминала, — прищурился Жан-Поль.

Он был прав, маленький мерзавчик. Я не могла ему возразить.

Все произошло в крохотном номере гостиницы «Енисей» на Артиллерийской, где жил Жан-Поль. Я отзвонилась Агеевой, предупредила, что задерживаюсь и вряд ли приду, пообещала ей отработать сверхурочно. Марина Борисовна понимающе усмехнулась. Знала бы она, с кем я сейчас…

К счастью, все закончилось довольно быстро — сверхвыносливостью нигерийский разведчик не отличался.

— Кофе? — улыбнулся он.

— Никакого кофе, и так сегодня уже три чашки выпила! Давай рассказывай что обещал.

Жан— Поль взял чистый лист бумаги и стал рисовать схему. Это было Рыбацкое -я неплохо знала те места. Как уверил меня Жан-Поль, пленники содержатся под стражей в двухэтажном доме без номера на пустыре близ набережной, недалеко от ночного клуба «Рыбацкий двор».

И все-таки я не понимала одного:

— Если это правда, Жан-Поль, то почему ты сам не помог Гурджиеву, не заявил в РУБОП, не сказал, где похищенные?

— Кому заявлять? — хитро прищурился нигериец. — Как только я заявлю — их тут же там не будет…

Я все равно не верила, что все наши правоохранительные органы и спецслужбы вступили в альянс с Ломакиным, чтобы уничтожить бизнес Гурджиева. Что-то в этом было фантастическое.

Жан— Поль на прощание поцеловал меня в щечку. Я потрепала его по кучерявой голове. Думать о степени своего нравственного падения мне не хотелось.

Соболин, потирая руки, бегал по кухне.

— Анютка, ты гениальный расследователь!… Но откуда у тебя информация?

— Только между нами, Соболин, хорошо? От Ирки, — не моргнув глазом, соврала я. — Ее муж крутит какой-то бизнес с Гурджиевым. Поэтому он и поручил своей службе безопасности разобраться с вопросом: было ли похищение? Те разобрались — да, похищение было, но Гурджиев здесь ни при чем.

Что с этой информацией делать — Иркин муж не знает. Решил на всякий случай слить ее нам.

— Спозаранник взвоет от зависти! — воскликнул Соболин. — Все, звоню Езидову…

— Подожди, Володя! — мягко осадила я мужа. — Мне кажется, что как только об этом узнает УУР — ты больше никакой информации не получи!

Вспомни, сколько раз уже так было…

Соболин почесал затылок.

— Наверное, да… А что же делать?

— Действовать самим, — улыбнулась я.

Соболин задумался.

Ты права, Анюта. Берем Шаха, Зураба, Зудинцева… Кого еще? Нужно телевидение! Сейчас отзвонюсь Петропавловскому — он любит всякие скандалы… И, конечно, Обнорского надо поставить в известность.

— Все правильно говоришь, Володя!

Только ты забыл еще об одном сотруднике агентства — обо мне.

Соболин вытаращил глаза:

— С ума сошла, Анютка? Не пущу!

— Не спорь со мной, Соболин, — тихо произнесла я. И он моментально присмирел.

Пока Володя всем отзванивался и планировал операцию, я быстро покормила Антошку и отвезла его к маме.

Наша кавалькада мчалась по ночным улицам. Впереди — мы в принадлежащей Агентству раздолбанной «пятерке», за рулем Володя, сзади Витька Шаховский с Зудинцевым, а между ними — Зураб, чтоб не подрались ненароком. Следом старенький «форд», в котором скандальный тележурналист Петропавловский со своим оператором. А сзади — «вольво» Степана Батырова, директора охранного предприятия «Гудрун» и друга нашего Агентства. Обнорский попросил его обеспечить нам дополнительное силовое сопровождение, и Степа моментально высвистал двух охранников. Хотя он и сам здоровый как бык. Я очень боялась его первое время, и только потом обнаружила, что он умный интеллигентный парень и даже пишет стихи.

— Вообще, конечно, не дело это, — начал Зудинцев. — Оперативно-розыскные мероприятия должны проводиться по всем правилам. И заниматься этим должны профессионалы…

— Вот мы тебя и привлекли, Михалыч, как профессионала, — сказал Володя.

— А что, наши менты еще успевают заниматься оперативно-розыскными мероприятиями? — расхохотался Шах. — Я думал, они только бумаги пишут…

— Я тебе вот что скажу, Витек, — вспылил Зудинцев. — Если б не бумаги, мы бы город давно от бандюганов очистили…

— Тихо, орлы, — осадил ребят Зураб. — Кажется, приехали.

Володя притормозил и стал внимательно изучать план, нарисованный Жан-Полем.

— Вот этот дом! — показал он в сторону набережной.

Строение из серого кирпича действительно находилось в самом центре пустыря. В ста метрах от него начинались гаражи. Чуть поодаль — полусгнивший забор огораживал территорию какого-то давно остановившегося производства. Завывала пурга. Все окна жилых «высоток» вокруг были темны.

Казалось, что и в доме, куда мы направлялись, жизни давно уже нет. Лишь желтый фонарь покачивался перед заколоченным входом. И жутко скрипел.

Если б я была одна — умерла бы со страху.

Мы собрались кучкой у нашей машины. Командование взял на себя Батыров.

— Я и мои ребята идем первыми, — приказал он. И вдруг посмотрел на меня:

— Может, останешься, Аня?

— Не уговаривай ее даже, — махнул рукой Соболин.

Охранники осторожно обошли дом по периметру. Старая обитая жестью дверь была заколочена досками. Батыров осторожно шагнул на крыльцо.

— Стойте! — умоляюще воскликнул Петропавловский. — Пожалуйста, подождите одну минутку.

Батыров недоуменно сделал шаг в сторону, и Петропавловский — крупный усатый мужчина — моментально бросил на руки своему водителю пальто, оставшись в клетчатом пиджаке, поправил на шее белоснежный шарф и запрыгнул на крыльцо. Оператор направил на него объектив камеры, и Петропавловский, стоя в свете скрипучего фонаря и глядя нам в глаза, произнес в микрофон:

— Итак, дорогие телезрители, может, именно сейчас мы приблизимся к разгадке преступления, в котором подозревается бизнесмен Георгий Гурджиев.

Может, именно в этом доме содержатся похищенные господа Аванесян и Вартанян… Слышите, как зловеще скрипит фонарь?

Петропавловский вытянул руку с микрофоном вверх, но тут же раздался недовольный голос оператора:

— Геннадьич, не вышло ни хера! Надо еще один дубль.

Ошеломленный Батыров двинулся к Петропавловскому, но тот, приложив ладонь к груди, отчаянно воскликнул:

— Уважаемый, десять секунд!

И, повернувшись к нам, снова широко улыбнулся:

— Дорогие телезрители!…

Больше сказать он ничего не успел, потому что дверь, которая казалась заколоченной, вдруг раскрылась — Петропавловский получил поленом по башке, и чьи-то руки затащили его вовнутрь. После чего дверь захлопнулась, и в тот же миг фонарь над крыльцом погас.

— Зураб, Георгий Михалыч, — контролируйте окна справа! Шах, Володя, — окно с задней стороны, — быстро скомандовал Батыров. Его ребята уже таранили дверь бревном.

Еще чуть-чуть — и дверь поддастся!

Но внезапный шум мотора и слепящий свет фар заставили ребят обернуться.

Так— так, -укоризненно сказал, выходя из «Волги», Виктор Палыч. — И вы здесь, Анна Владимировна! Теперь-то у вас точно будут неприятности…

Больше он сказать ничего не успел, потому что Батыров вырубил его мощным ударом в челюсть, и Виктор Палыч рухнул возле крыльца.

— Ты что, Степа! — закричала я. — Это же полковник ФСБ!

— Потом разберемся, — махнул рукой Батыров и, пошарив по карманам Виктора Палыча, взял себе его «корочки».

Дверь наконец разлетелась в щепки, ребята, достав оружие и фонарики, забежали внутрь, но тут же из окна выпрыгнула чья-то фигура.

— Постой, дружище, ты куда? — весело крикнул Зураб.

Убегавший вскинул в ответ руку с пистолетом, но Зураб, сделав отчаянный прыжок, уложил человека мордой в снег.

Когда я вошла в дом, трое кавказцев лежали на полу лицом вниз и батыровские ребята надевали на них «браслеты».

— Принимайте пополнение, ребята! — сказал Зураб, заталкивая в помещение только что пойманного им парня.

— Где пленники? спросил Володя.

— Где Геннадьич-то наш? — озабоченно поинтересовался Миша, оператор Петропавловского.

Батыров поднял одного из лежавших на полу и встряхнул за грудки:

— Ты что, чучело, не слышал вопросов?

— С-сука, — прошипел тот. И сразу со стоном свалился на пол.

— Так, теперь ты, — сказал Батыров, поднимая следующего.

— Погоди, Степа, не суетись, — остановил его Зудинцев. — Куда ты смотришь — вот же люк в погреб…

Господи, неужели эти полуголые, заросшие щетиной, дурно пахнущие, прикованные цепями к батарее дикари — и есть те самые джигиты, что сидели за одним столом с Гурджиевым в «Мата Хари» и угощали нас шампанским?

— Карен, Геворк? — негромко спросила я. Они встрепенулись.

А вот тело Петропавловского со связанными грубой веревкой руками появилось в погребе недавно. Батыровские ребята перерезали веревку, а Степан окатил тележурналиста ковшиком ржавой ледяной воды из стоявшей рядом бочки. Петропавловский вскочил на ноги, приложил к кровавому подтеку под глазом носовой платок и крикнул:

«Михаил, сюда!»

— К сожалению, нам, журналистам, приходится и в мирное время действовать в условиях, приближенных к боевым, — улыбаясь, произнес Петропавловский, глядя в камеру. — Но самое страшное позади, и теперь я могу спросить аненников: «Действительно ли вы и есть господа Вартанян и Аванесян?»

— Да, — еле слышно сказал Карен в протянутый микрофон. Ребята как раз освобождали его от цепи.

— Когда вы были похищены?

— Около двух месяцев назад, — ответил Карен.

— Причастен ли к вашему похищению Георгий Гурджиев? — не унимался Петропавловский.

— Нет… Ни в коем случае… — сказал Карен. Молчавший Геворк отчаянно замотал головой, подтверждая сказанное его другом.

— Вот увидишь, — шепнул мне Володя, — Петропавловский завтра же побежит с этим материалом в офис Гурджиева и начнет требовать бабки за эфир…

Я рассмеялась и положила Володе голову на плечо. Это опасное приключение сблизило нас. И я была уверена, что в дальнейшем помешать нам уже ничто не сможет… Кроме… кроме…

Я выскочила на улицу. Уже рассветало. Ни Виктора Палыча, ни его «Волги» не было. Может, и к лучшему.

— Ну что, сначала в Агентство? — спросил Володя у Батырова. — Готовим пресс-конференцию, звоним в РУБОП и в УУР, передаем им с рук на руки всех наших подопечных…

У Батырова зазвонил мобильник.

Послушав пару минут, Степан обвел нас тяжелым взглядом:

— Все не так! Приказ Обнорского — никаких пресс-конференций и никакой утечки информации. Сейчас сюда приедет РУБОП. Он и увезет всех наших клиентов.

— Не понял! — возмутился Володя. — А кто освобождал пленников?

— РУБОП и освобождал! — объяснил Батыров. — Теперь понял? Так… И насчет телевидения…

Но Петропавловский с оператором уже запрыгнули в свой «форд» и сорвались с места. Тележурналист успел даже помахать нам ручкой.

— Черт, — сплюнул Батыров. — Вот это прокол…

А к нам уже приближался автобус с бойцами СОБРа. Оттуда выскочили наши давние знакомые Леня Барсов и Вадим Резаков, офицеры РУБОП. Они приветливо поздоровались со всеми. После чего наши ребята долго вводили их в курс дела.

Я зря грешила на Обнорского — он все сделал правильно.

Виктор Палыч, нокаутированный Батыровым, поднял на ноги Службу экономической безопасности УФСБ — он, оказывается, там и числился. Один из замов начальника Управления, давний хороший знакомый Обнорского, разбудил нашего шефа среди ночи, прислал за ним машину. Целый час они сидели на Литейном, пили чай, и генерал убедил Андрея не поднимать лишний шум.

Да, действительно, была дана установка — посадить Армавирского. Да, исполнители сработали прескверно — сфабриковали историю с мнимым похищением двух армян и наделали кучу проколов… И что теперь — судить их за это? Хотели же как лучше — всем ведь понятно, что по Армавирскому тюрьма плачет. А получилось — как всегда…

Будем считать, что наши органы сработали оперативно — нашли похищенных. Следствие на днях убедится, что к «группе из неустановленных лиц», совершивших похищение, Гурджиев никакого отношения не имеет. И обвинение с Гурджиева снимут. Дело прекратят, поскольку преступники так и не будут установлены. А мы с «Золотой пулей» будем всегда жить дружно.

Так сказал генерал Обнорскому.

— А как быть с кассетой, что снял Петропавловский? поинтересовался наш шеф.

— За это — не волнуйся! — хитро улыбнулся генерал.

И действительно, Петропавловский сам принес кассету на Литейный в тот же день.

Я вовсе не собиралась идти на пресс-конференцию Гурджиева в Домжур.

Просто так получилось — зашла туда по делам, Соболин попросил взносы занести.

У входа в Зеленый зал толпился народ. Я протиснулась и встала у дверей.

Гурджиев сидел рядом с усатым адвокатом Заболоцким.

— Я всегда верил, что в нашей стране законность обязательно восторжествует. Я ни секунды не сомневался, что правоохранительные органы разберутся, кто прав, а кто виноват в этом преступлении. И я благодарен всем, кто поддержал меня в те нелегкие минуты…

Наши глаза встретились, и Гурджиев осекся.

Через минуту я уже бежала по весеннему Невскому, мои слезы капали прямо в лужи.

Но я знала, что сейчас все пройдет…

Пройдет навсегда…