Одного из них, заломив руки за спину, довольно бесцеремонно припечатали физиономией к багажнику. Из-за пояса у него выпал и стукнулся об асфальт ТТ. Водитель только ахнул.
      Так прервалась (по крайней мере на некоторое время) блистательная карьера мошенника Виктора Станиславовича Назарова. Водитель долго стоял, разинув рот, и глядел вслед удаляющемуся автомобилю оперативников, увозящему его пассажиров, которым так и не суждено было расплатиться за эту поездку. Затем мужчина сел за руль и неторопливо покатил прочь от угла Каменноостровского и улицы Куйбышева, где разворачивались события. Это было 16 мая 1995 года.
      А причем же здесь коррупция, спросит читатель, если г-н Назаров оказался мошенником и никогда не был государственным служащим? В томто и фокус, что Виктор Станиславович в течение полутора лет успешно выдавал себя именно за государственного служащего и умудрился "настричь" за счет легковерных бизнесменов не один десяток миллионов рублей. Однако обо всем - по порядку.
      Еще в декабре 1993 года Виктор Станиславович предложил своему приятелю, некоему г-ну Савкову, провернуть одно крайне прибыльное дельце. Некогда Савков недолгое время числился директором общественной организации под названием-аббревиатурой ВССЦ (Всесоюзный спасательный центр). Центр этот был учрежден Российским обществом Красного Креста и зарегистрирован в Ломоносовском исполкоме, но уже в июле 1990 года. Общество отказалось от своих прав учредителя - слишком много у ВССЦ оказалось грубейших нарушений хозяйственной и финансовой деятельности, да и свои прямые уставные обязательства спасатели выполняли не слишком рьяно. Тогда же Ломоносовский исполком принял решение о прекращении деятельности и ликвидации ВССЦ. После 12 июля 1990 года ни Управление юстиции, ни налоговая инспекция не регистрировали ни одной организации под названием Всесоюзного спасательного центра (а стало быть, ее просто не существовало).
      С тех давних пор у Савкова сохранились печать Центра, чистые бланки этой организации, а главное - удостоверение президента. Оба приятеля - и Савков, и Назаров, - судя по всему, имели некоторые представления о налоговом законодательстве и неплохие актерские данные, иначе вряд ли им удалось бы столь долго и успешно дурачить полтора десятка бизнесменов...
      В ветреный и сырой декабрьский день 1993 года порог офиса страховой компании "Алиса" на Заневском проспекте перешагнул представительный мужчина, отрекомендовавшийся представителем Всесоюзного спасательного центра. Посетитель долго витийствовал перед руководством фирмы о благой цели их общественной организации - разрешении конфликтов между налоговыми органами и молодым петербургским предпринимательством. Затем гость "Алисы" жестом иллюзиониста развернул под самым носом у хозяев офиса краснокожую книжечку - удостоверение сотрудника Департамента налоговой полиции в чине майора.
      - Меня направили к вам специально, чтобы выявлять в вашей страховой компании тех клиентов, которые умышленно надувают банки с возвратом кредитов, - Назаров расположился в директорском кабинете как в своем собственном.
      Страховой компании, в числе прочего страховавшей и банковские кредиты на случай невозврата, тоже приходится платить налоги, посему с майором не только поделились информацией о возможных "невозвращенцах", но и уступили кабинет. Вскоре в его стенах появился и сам президент ВССЦ - г-н Савков.
      Буквально на второй день пребывания в "Алисе" Назарову указали на директора АОЗТ "Макдол" Михайлова. Сей господин имел удовольствие взять кредит в 15 миллионов рублей в Колпинском отделении Сбербанка. Вскоре ему предстояло деньги возвращать, а возможности такой у него не было все средства оказались вложены в дело.
      Назаров отловил Михайлова в коридоре. Бизнесмен уже был наслышан о появлении в "Алисе" странной фигуры майора из налоговой полиции и одновременно "всесоюзного спасателя". Собеседник долго и активно убеждал директора "Макдола" в своих поистине безграничных возможностях и связях, а затем предложил разрешить возникающие проблемы со Сбербанком и даже помочь побыстрее реализовать часть товара (аналогичные обещания избавиться от страховых выплат в случае невозврата Назаров расточал и руководству "Алисы").
      Михайлов, словно утопающий за соломинку, схватился за такую возможность. В начале января 1994 года он принес Назарову 3,6 миллиона рублей. Наивный бизнесмен полагал, что эта сумма (немалая по тем временам) зачтется ему банком при окончательном расчете как возврат части кредита. Долго смеялся ловкий мошенник над незадачливым предпринимателем, проматывая полученные миллионы в ресторанах, покупая себе дорогие вещи.
      Лишь спустя четыре месяца, Михайлов понял, как лихо обвели его вокруг пальца. Момент истины наступил для него, когда пришлось-таки расплачиваться с банком за кредит. С Михайлова взыскали не только 15 миллионов самого кредита, но еще дополнительно более 9 миллионов набежавших процентов.
      Аналогичную "фишку" провернул г-н Назаров (на этот раз уже вместе с Савковым) и с директором ТОО "МФА" Колосовым. И этот коммерсант, заняв в Калининском отделении Сбербанка 39 миллионов рублей и застраховав кредит в "Алисе" от невозврата, оказался не способен вернуть его в срок и полностью.
      - Действуй по нашему плану, следуй нашим указаниям, - вдохновляли аферисты Колосова, - и ты избежишь выплат кредита.
      Как же было бизнесмену отказаться от такого соблазнительного предложения? Не остановила его и довольно высокая цена в 5 миллионов рублей, названная Назаровым и Савковым за свои услуги. "Деньги того стоят", подумал он и согласился.
      11 марта 1994 года Колосов передал мошенникам первые три миллиона рублей, четыре дня спустя - остальные три. Затем он простодушно отдал в руки Назарова с Савковым всю бухгалтерскую документацию собственной фирмы, чтобы они привели ее как следует в порядок. Кроме того, зная, что фирма "СТБ" выручила на реализации товара Колосова, который тот приобрел на часть кредита, двадцать три с половиной миллиона рублей, решили прикарманить и эту сумму. Они предложили бизнесмену перевести деньги на счет АОЗТ "Клавис" (у них там были свои люди). Указали они Колосову и необходимую формулировку этого перечисления. Когда же лох послушно выполнят эти указания, комбинаторы закупили на всю сумму спиртное, которое и продали с выгодой для себя (а отнюдь не для Колосова).
      Тот же март 1994 года стал роковым и еще для одного бизнесмена - директора АОЗТ "Ромекс и К" г-на Исаева. Ему Назаров представился майором Службы безопасности налоговой полиции (дело происходило все в том же офисе "Аписы" на Заневском). Окружающие (а ими были Савков и еще один их коллега-мошенник) охотно подтвердили высокие полномочия "майора".
      Властно забрав у Исаева его бухгалтерскую документацию, Назаров бегло ее просмотрел и с видом знатока заявил, что готов провести "проверку с позиции налоговой полиции", но эта услуга обойдется коммерсанту в 20 процентов от суммы возможных штрафов.
      - Однако без аванса в тысячу "зеленых" к работе я не приступлю, строгим голосом предупредил "майор".
      - Вы не бойтесь, - встрял в разговор Савков, - все на строго официальной основе - заключаете договор о совместной деятельности с нашим Всесоюзным спасательным центром, и все - в ажуре. Никакого обмана.
      Бланки общественной организации и удостоверение президента ВССЦ окончательно растопили недоверие Исаева. В конце марта 1994 года он передал Савкову тысячу долларов, а затем в снятом аферистами офисе на улице Смолячкова подписал договор со "спасателями" и передал Савкову документы своего АОЗТ.
      - Ваш экземпляр договора я передам позже, когда подготовлю, - с этими словами Савков выпроводят Исаева из офиса. Своего экземпляра коммерсант так и не увидел - лишние следы оставлять мошенники не собирались.
      Честная компания прогуливала неправедно нажитые деньги и никаких документов проверять, естественно, не собиралась. Но чтобы успокоить Исаева, ему показали компьютерную распечатку с результатами якобы проведенной проверки.
      Волосы на голове у бизнесмена встали дыбом - из распечатки выходило, что г-н Исаев пытался нагреть родное государство на налогах на полмиллиарда рублей! (С налогообложением у предпринимателя вполне могли быть какие-то недоразумения - отечественная налоговая система весьма запутана, но уж никак не на такую крупную сумму.)
      "Спасатели" требовали от Исаева 260 миллионов, угрожая в противном случае возбудить уголовное дело и засадить бедолагу-коммерсанта в такие места, куда Макар телят не гонял, лет так на пятнадцать. Исаев всерьез считал Назарова сотрудником налоговой полиции и понимал, что при таком раскладе это вполне в его власти.
      Денег таких у Исаева не водилось. После долгих уговоров аферисты-вымогатели согласились удовлетвориться векселем на эту сумму. К счастью для Исаева, вексель так и остался неоплаченным.
      Следующей жертвой мошенников стал директор страховой фирмы "Петрополь" г-н Воронов. Его мошенники также соблазнили обещаниями успешно решить проблемы невозвратных кредитов, если он подпишет Договор Союза (так громко называлась их бумажка, не стоившая и выеденного яйца) и вступит в ВССЦ. В мае 1994 года Воронов написал заявление о приеме в "спасатели" и выдал Назарову с Савковым доверенность на право разрешения административно-правовых и финансовых вопросов. Кроме того он потеснился и пустил мошенников в свой офис на Моховой улице. Вступительными и членскими взносами Воронов оплатил для "спасателей" аренду их офиса на улице Смолячкова на третий квартал 1994 года.
      Весна 1994-го плавно переходима в лето, город готовился к Играм Доброй воли, а очередные жертвы сами шли в руки мошенников.
      Г-же Лопатиной (директрисе АОЗТ "Вельт") и ее компаньону г-ну Оськину (директору "Фирмы Аригмана" и малого предприятия "Шанс") наши герои, не мудрствуя лукаво, сразу представились сотрудниками налоговой полиции и намекнули о желательности их вступления во Всесоюзный спасательный центр.
      Компаньоны на удочку клюнули и договоры с ВССЦ подписали, надеясь, что "спасатели" свои обязательства выполнят и приведут их бухгалтерию в божеский вид за умеренную плату. Девять раз в течение июня 1994-го Лопатина выплачивала внукам и продолжателям дела Великого комбинатора по триста тысяч, а затем еще четырежды в июле уже по шестьсот тысяч (инфляция - объяснили рост тарифов мошенники) за "работу". Да и Оськин заплатил ВССЦ 1,25 миллиона вступительных и членских взносов. (Третий компаньон мошенников тайно от своих напарников получил с бизнесменов еще и по тысяче долларов.)
      К концу лета Назаров заявил Лопатиной с Оськиным, что проверка бухгалтерии трех фирм завершена и им следует уплатить 80 миллионов рублей (причем половину суммы - немедленно). Бизнесмены попробовали было взъерепениться: ни форма оплаты, ни качество работы не вызвали у них энтузиазма.
      Не тут-то было.
      - Теперь вы будете выкупать свою документацию по одной накладной, заявил Савков и нехорошо ухмыльнулся.
      Назаров пустил в дело свое "майорское" удостоверение.
      - Не заплатите, я вас упеку далеко и надолго.
      - А вы нам предоставьте доказательства, что мы доходы от налогообложения скрываем, - потребовала Лопатина.
      Савков бросил на стол перед ней компьютерную распечатку со столбцами каких-то цифр. Из этой бумага выходило, что коммерсанты-компаньоны укрыли от государства около 900 миллионов рублей.
      - Платите 90 тысяч баксов, иначе сядете. Даем два дня на размышление, - пригрозил Назаров.
      На следующий день во время очередной встречи "высоких сторон" ситуация еще более обострилась. Назаров вывел Лопатину на лестницу и посоветовал заплатить.
      - В противном случае это может стоить тебе жизни, я - боевой офицер, - в подтверждение своих слов жулик выхватил из кармана ТТ и гранату. Да я тебя - в налоговую полицию, да я тебя - в Интерпол!
      Женщина судорожно рыдала от такой напасти.
      Мошенники-вымогатели несколько сбавили свои требования - до тридцати тысяч "зеленых". Перепуганные насмерть Лопатина и Оськин согласились заплатить и ушли. В следующий раз Назаров увидел их лишь на очной ставке спустя год.
      Сентябрь друзья посвятили раскрутке очередной комбинации. Им удаетесь соблазнить вступлением в ВССЦ владелицу ИЧП "Самкор" г-жу Ткачеву. За обещания обеспечить "бухгалтерскую безопасность" фирме, Ткачева заплатила шестьсот тысяч рублей. Однако, когда "спасатели" заявили ей, что обнаруженные после их проверки нарушения тянут на 10 миллионов штрафных санкций, "бизнес-вумен" поняла, что ее дурачат и разорвала свои отношения с ВССЦ.
      Параллельно жулики окручивали директрису фирмы "Забота" Тятину и ее дочь - владелицу ИЧП "Ленария". Мать и дочь хотели слить свои предприятия в одно. Мошенники посулили им подготовить документы для этого объединения, а вдобавок - добиться снижения штрафов, наложенных на "Ленарию" налоговой инспекцией Московского района. Доверчивых женщин Савков с Назаровым лишили не только 350 тысяч рублей, но и части документов обеих фирм, которые оказались безвозвратно утраченными.
      С октября 1994 года "спасатели" стали обрабатывать г-на Жильникова директора фирмы "Совби". И его они соблазнили обещаниями привести в порядок бухгалтерию, а заодно и договориться с налоговой инспекцией. Подписав договор с ВССЦ, Жильников расщедрился и отвалил Назарову с Савковым 10 миллионов рублей. Месяц спустя за "проделанную" работу он выплатил им еще 5 миллионов.
      После получения денег "спасатели" неожиданно исчезли. Как ни разыскивал их Жильников, все его попытки оказывались безуспешными. Документов он так и не получил и в конце концов сообразил, что его обвели вокруг пальца.
      В декабре мошенники "опустили" заместителя директора АОЗТ "Юнифарм" Орлова на два с лишним миллиона рублей. И вновь Назаров, надувая щеки, выставлял себя майором из налоговой полиции - знатоком налогового законодательства, обещая разрешить все проблемы "Юнифарма" с кредитом, полученным от Энергомашбанка, и с налоговой инспекцией Выборгского района.
      Поскольку обещания жуликов так и остались обещаниями (а ничем иным они и не могли быть), настоящая налоговая инспекция насчитала Орлову штрафов на 780 миллионов.
      Еще больше "опустился" в результате действий (точнее бездействий) ВССЦ владелец АОЗТ "Форт" и брокерской фирмы "Назаров" г-н Мартынов, У него настоящих штрафов набежало аж на миллиард. "Спасатели" долго его обхаживали, предлагая подписать с ними Договор Союза и обещая, что тогда придется платить лишь 200 миллионов.
      Мартынов, однако, никаких договоров заключать не желал. Назаров с Савковым насели на него плотно, вновь угрожая отправить в лагеря, а пока суть да дело - сделать его спарринг-партнером Назарова по контактному бою. То, что бизнесмен ссылался на отсутствие денег, "спасателей" не остановило - они потребовали передачи им доли Мартынова в возглавляемых им фирмах...
      По уголовному делу Назарова проходят четырнадцать потерпевших. Мошенники пощипали своих жертв изрядно и жили на широкую ногу. Это, впрочем, не помешало Назарову свыше полугода не платить алиментов на собственных сына и дочь.
      В мае 1995 года задержание Назарова проводили самые что ни на есть настоящие сотрудники налоговой полиции. Надо ли говорить, насколько злы они были на самозванца-майора, так подставившего их Департамент?
      Время платить по чужим долгам
      В начале ноября 1996 года председатель Комитета финансов Петербургской администрации Игорь Артемьев с удивлением узнал, что его ведомство задолжало "Онэксимбанку" 67970202654 конкретных рубля и еще 33 абстрактных копейки. Нельзя сказать, что г-н Артемьев воспринял это известие, не моргнув глазом. К слабой радости чиновника, банкиры хотя бы не требовали денег, отдавая себе отчет в том, что их у города нет (труженики Смольного могли бы, разве что, скинувшись, пожертвовать из старых личных запасов на погашение долга 33 копейки).
      Не требуя денег, банкиры хотели другого. В середине ноября 1996 года "Онэксимбанк" обратился в Комитет по управлению городским имуществом и предложил в счет погашения долговых обязательств Петербурга передать акционерному обществу закрытого типа "Международный центр делового сотрудничества" дом N6 по площади Пролетарской Диктатуры ("Дом политпросвещения", расположенный напротив от Смольного). Выгода банкиров была проста: контрольный пакет акций АОЗТ как раз и принадлежал "Онэксимбанку", который в таком случае de facto стал бы владельцем великолепного делового центра прямо напротив вместилища петербургских властей (дополнительная прелесть здания, на которое позарились банкиры, заключается в том, что и администрация Ленинградской области тоже находится от него всего в нескольких шагах, - а хорошо известно, что ничто в России так не способствует процветанию бизнеса, как близость к власть имущим).
      Об умопомрачительных обязательствах города перед "Онэксимбанком" в Комитете финансов узнали из письма заместителя председателя КУГИ Георгия Грефа. Г-н Греф спрашивал коллег из финансового комитета, стоит ли отчуждать "Дом политпросвещения" за долги города, и предлагал предоставить в КУГИ информацию о тех удивительных обстоятельствах, которые привели к возникновению такого неожиданного и неприятного долга.
      Между тем именно этой информации, к удивлению г-на Артемьева, в финансовом комитете как раз и не оказалось. Да и предшественник г-на Артемьева на посту руководителя финансового комитета Алексей Кудрин, убывая на повышение в Москву (руководить Контрольным управлением в администрации Президента), ни о каких договорах с "Онэксимбанком" не вспоминал.
      И тогда документы, неоспоримо доказывающие существование весьма солидного долга, любезно предоставили городской администрации сами банкиры. Беглое знакомство с бумагами, поступившими в финансовый комитет, позволило г-ну Артемьеву с достаточной степенью достоверности предположить, что прежнее руководство города с августа 1995 года с удивительной последовательностью делало все, чтобы Петербург оказался в должниках у банкиров - и, значит, потенциально еще тогда было готово отдать коммерческой структуре шикарное здание на площади Пролетарской Диктатуры.
      История с возникновением долга началась в мае 1995 года, когда начальник Центральной медикосанитарной части N 122 Яков Накатис и директор НИИ электрофизической аппаратуры (на балансе которого находится комплекс зданий ЦМСЧ-122) академик Владимир Глухих обратились к мэру Петербурга Анатолию Собчаку с просьбой помочь получить в кредит 15 миллиардов рублей - для приобретения медицинского оборудования. Возврат кредита медики обещали осуществить за счет средств, полученных в процессе эксплуатации современной медицинской техники. Мэр думал два месяца, после чего начертал резолюцию: "Кудрину, Путину: прошу проработать вопрос о льготном коммерческом кредите под нашу гарантию, но денег из бюджета не давать".
      После этого события стремительно понеслись к развязке. По личному совету г-на Собчака руководители ЦМСЧ-122 обратились к Виктору Халанскому, который возглавлял Главное управление Центрального банка России по Санкт-Петербургу, а уж г-н Халанский присоветовал медикам пойти за кредитом в "Онэксимбанк". И уже 8 августа 1995 года Комитет экономики и финансов заключил с "Онэксимбанком" договор поручительства PR/95/ 020, в соответствии с которым город принял на себя обязательства по погашению суммы кредита (искомые 15 миллиардов рублей) и процентов по нему в случае невыполнения ЦМСЧ-122 своих обязательств перед банком.
      Уже в этом договоре поручительства таились некие странности, которые позднее сыграли достаточно существенную роль при определении суммы, которую город оказался должен банкирам. Первый заместитель председателя Комитета экономики и финансов мэрии Анатолий Зелинский, подписавший соглашение, почему-то не обратил внимания на некоторые разночтения между договором поручительства и кредитным договором, заключенным в тот же день непосредственно между "Онэксимбанком" и ЦМСЧ-122. Кредит был предоставлен из расчета 100 процентов годовых до 20 мая 1996 года, в договоре поручительства, однако, почему-то оговаривался годичный срок возврата кредита. Кроме того, в договоре поручительства оговаривался размер пени за несвоевременный возврат кредита - пятая часть процента от всей суммы долга за каждый день просрочки, а вот в самом кредитном договоре размер пени был существенно выше - половина процента за день.
      А уж подписав документы с незамеченными изъянами, городская администрация и вовсе благополучно забыла о существовании как поручительства, так и самого кредитного договора, решив не интересоваться дальнейшей судьбой денег. А зря. Потому что ЦМСЧ-122, получив деньги, не стала заботиться об их своевременном возвращении (отдавать кредиты в России пока как-то не очень принято - позднее г-н Накатис открыто признают, что речи о возврате кредита из средств ЦМСЧ-122 не было с самого начала: "Подобные вложения не могут быть возвращены иным образом, кроме оказания медицинских услуг населению города"), а "Онэксимбанк", имея на руках гарантии петербургского бюджета, решил, видимо, до поры беспокойства о судьбе денег не проявлять. Проценты и пени на невозвращенные средства тем временем росли как на дрожжах, радуя отзывчивые на шелест купюр банкирские души.
      Шло время, снижалась ставка рефинансирования Центрального банка России, но руководство ЦМСЧ-122 даже и не подумало о том, чтобы хотя бы перезаключить кредитный договор. Вообще-то обычно при снижении ставки рефинансирования кредитные договоры перезаключаются по взаимному согласию сторон (а если банк не идет на уступки, добросовестный должник принимает меры по немедленному возврату кредита и заключению нового кредитного договора на более выгодных для себя условиях). Ставка рефинансирования ЦБ за время действия договора упала с 80 до 60 процентов, а в зоне действия кредитного договора между "Онэксимбанком" и ЦМСЧ-122 время как бы остановилось: проценты так и рассчитывались, исходя из первоначальной ставки - 100 процентов годовых. Не думая возвращать долг, руководство ЦМСЧ-122 вполне логично не придавало значения такой мелочи, как снижение его суммы.
      В довершение всего, до ноября 1996 года ни "Онэксимбанк", ни ЦМСЧ-122 не потрудились поставить Комитет финансов в известность о неисполнении медиками своих обязательств. В свою очередь и чиновники не проявляли ни малейшего любопытства о судьбе кредита (совершенно не исключено, что это объясняется банальным разгильдяйством, однако справедливости ради стоит обратить внимание на то, какие именно выгоды в результате принесло это "разгильдяйство" оборотистым банкирам).
      К 1 ноября 1996 года сумма задолженности ЦМСЧ-122 перед "Онэксимбанком" с учетом штрафных санкций очень удачно для банкиров выросла как раз до 67970202654 рублей 33 копеек (деньги счет любят, а уж считать банкиры умеют). Только тогда "Онэксимбанк" сподобился уведомить поручителя о невозвращенном кредите. В финансовом комитете бросились искать злополучный договор, по которому город влез в столь изрядный долг, но ничего похожего не нашли. Зато в банке абсолютно все необходимые бумаги нашлись моментально.
      Чиновники бросились сурово стыдить и укорять должников, призывая их срочно вернуть "Онэксимбанку" долги и не ставить город в неудобное (и крайне невыгодное в финансовом плане) положение. Однако вместо денег начальник медсанчасти г-н Накатис неожиданно передал в Комитет финансов письмо, в котором спокойно сообщил, что полученный кредит использован на закупку медицинской аппаратуры фирмы "Siemens". "Оборудование получено в полном объеме, зачислено на балансовый учет", - уверил г-на Артемьева начальник ЦМСЧ-122. Правда, о возврате денег в письме медицинского начальника речи почему-то не было - вместо этого письмо содержало туманные намеки на то, что при оформлении кредитного договора устно оговаривались "вопросы косвенного возврата кредита" в виде неких медицинских услуг.
      Логично было бы предположить, что, получив дорогостоящее оборудование, медики сразу бросились пользовать страждущих. Однако к январю 1997 года об этом речи не было: г-н Накатис сообщил, что в ЦМСЧ-122 "ведется разработка, планируется внедрение программы медико-социальной помощи деятелям культуры, ветеранам спорта и спецподразделений оборонпрома". Между тем, пока программа не внедрилась, ЦМСЧ-122, активно используя новое оборудование, зарабатывает деньги на платных услугах, не испытывая ни малейшего желания делиться с городом.
      Обширная переписка между руководством Комитета финансов и начальством ЦМСЧ-122 привела только к тому, что все осталось на своих местах. Аппаратура фирмы "Siemens" (интересы которой в Петербурге, кстати, частенько незаметно лоббировал сам г-н Собчак) осталась у медиков, которые с удовольствием извлекают из ее использования отнюдь не эфемерные материальные выгоды; город же остался с огромным долгом московскому коммерческому банку и без перспектив в обозримом будущем этот долг отдать. Добрые банкиры, правда, согласились приостановить начисление процентов на сумму кредита, "заморозив" размер задолженности по состоянию на 1 ноября 1996 года. Правда, рассчитываться по чужим долгам городу, видимо, все же придется: юристы городской администрации не видят оснований для того, чтобы признать невыгодный для Петербурга договор поручительства недействительным (можно, правда, в судебном порядке добиться некоторого - но очень несущественного - снижения суммы задолженности). Так что не исключено, что с "Домом политпросвещения" (или еще с каким-нибудь зданием из числа приглянувшихся банкирам) городу все-таки придется расстаться.
      Г-н Артемьев, правда, попытался уяснить для себя мотивы, двигавшие представителями прежней петербургской администрации, когда они поручились за контору, которая с самого начала даже не собиралась возвращать многомиллиардный кредит. Однако г-н Зелинский, чья подпись красуется под злополучным договором поручительства PR/95/020, по-прежнему работает заместителем г-на Куприна, но уже в Кремле - и поэтому теперь не считает нужным объяснять свои действия какому-то чиновнику какой-то Петербургской администрации. Поэтому вопрос о том, был ли в 1995 году г-н Зелинский столь наивен, что искренне рассчитывал на честность российских предпринимателей, или же им при подписании договора поручительства двигали какие-то иные мотивы, так и остался без ответа.
      Башня, которую не построил XX трест
      Между знаменитым на всю Россию Сергеем Мавроди и широко известным в Петербурге Сергеем Никешиным есть несколько существенных различий. Во-первых, г-н Никешин - в отличие от московского тезки - никогда не строил финансовых пирамид: он строил гигантскую башню "Петр Великий" из стекла и бетона (правда, монстроподобное сооружение оказалось на поверку в чем-то даже менее реальным, чем конструкции АО "МММ"). Вовторых, г-н Мавроди сильно обошел петербургского тезку в масштабах ущерба, нанесенного доверчивым партнерам: считается, что он облапошил своих вкладчиков примерно на 10 триллионов рублей, в то время как долги возглавляемой г-ном Никешиным строительной корпорации "XX трест" составляют всего около 13 миллиардов рублей. Но зато, в-третьих, - г-н Мавроди дурачил только добровольцев, а г-н Никешин со своей строительной конторой в принудительном порядке запустил руку в карман каждому петербуржцу: должен-то теперь его "XX трест" городскому бюджету,
      Обилие принципиальных различий между двумя образцовыми российскими бизнесменами эпохи первоначального накопления капитала не затмевает одного существенного сходства между ними: оба строили свой бизнес на безудержности своих обещаний, нимало не заботясь о том, чтобы держать данные партнерам слова. Г-н Мавроди, правда, обещал широковещательно, с экранов всех телевизоров необъятной страны, в то время как г-н Никешин предпочитал сотрясать воздух высоких кабинетов (зато руководитель "МММ" прослыл жуликом на всю страну, а шеф строительной корпорации "XX трест" сохранил имидж респектабельного бизнесмена и мандат депутата Законодательного Собрания города).
      Когда-нибудь, возможно, историки будут изучать виражи карьеры г-на Никешина в качестве образца тех испытаний, которые приходилось одолевать среднестатистическому российскому бизнесмену конца двадцатого века. Звезда успеха г-на Никешина ярко засияла в 1990 году - именно тогда руководитель рядовой государственной-строительной организации решил податься в политику. С первого захода выиграв выборы в своем округе, он стал депутатом "первого демократического Ленсовета". В отличие от своих коллег по депутатскому корпусу, появившихся в Мариинском дворце со смутными идеями сокрушения коммунистической власти и устройства общества справедливости и демократии, г-н Никешин твердо знал, что ему нужно.
      Вскоре после того, как г-н Никешин сделался депутатом, руководимая им строительная организация преобразовалась в коммерческую структуру - одну из первых в строительном бизнесе города на Неве. И практически сразу стала получать от города выгодные заказы на строительные работы. Злые языки говорят, что благодаря стараниям г-на Никешина все подряды, полученные корпорацией "XX трест", финансировались по полной программе деньги в тощем бюджете находились с удивительной быстротой.
      Правда, если город исправно платил г-ну Никешину и его фирме, то сам г-н Никешин не спешил отвечать городу тем же. На строительных работах в среднем осваивались не более 20 процентов выделенных средств (так случилось с рядом домов в Ульянке, с фасадами домов на набережной Робеспьера, которые "XX трест" подрядился реконструировать). Остальные деньги тратились на какие-то иные цели.
      Неутомимая политическая деятельность г-на Никешина приносила такой доход его фирме, что строительная корпорация стала стремительно расширяться. "XX трест" обзавелся собственным пивным заводиком и своим издательством, а потом на какое-то время скупил контрольный пакет акций петербургского футбольного клуба "Зенит" (со всеми тремя детищами корпорации позднее пришлось расстаться из-за того, что они требовали вложения немалых средств, но не давали при этом никакой отдачи). Что до близости к бюджету, то от нее г-н Никешин не отказывался никогда, ибо вложения средств она не требовала, зато деньги приносила исправно. Деньги же корпорации "XX трест" были нужны, ибо в голове г-на Никешина зрели планы один другого грандиознее.