С тех пор Юра Кореец отошел от "дел", стал заниматься легальным бизнесом, "воркутинские", которых насчитывалось человек сто, как-то рассосались - кто в другие группировки, кто в бизнес, а кто вновь на студенческую скамью в Горном институте. Михаил Алексеевич же со Славой Сиропом остались в Венгрии. Говорят, Слава живет до сих пор и не бедствует.
      После исчезновения обоих лидеров, группировка развалилась сама собой, и о дальнейшей ее судьбе после 1992 года история умалчивает. Известно лишь о некоторых подвигах уже упомянутого нами финского коммерсанта Кеси, который на самом деле был одним из наиболее интересных людей практически для всех преступных структур нашего региона, делавших свой бизнес на контрабанде цветных металлов.
      Кюести, для друзей просто Кеси, - чрезвычайно важная фигура в нашем преступном мире. Он поддерживал прочные связи с европейскими (прежде всего финскими) фирмами, специализировавшимися на переработке цветных металлов. Фирмы эти охотно приобретали сравнительно дешевые российские металлы, с чего имели немалые выгоды. Кстати, речь идет о вполне законопослушных европейских предприятиях с достойной репутацией. Они ни за что не пошли бы на прямой контакт с российскими бандитами, посредничество же финского коммерсанта их вполне устраивало. На Западе не принято интересоваться происхождением покупаемого товара, однако сама покупка должна выглядеть абсолютно чистой.
      Фактически Кеси и еще несколько человек, которых можно пересчитать по пальцам одной руки, держали рынок сбыта всех контрабандных цветных металлов, вывозимых тогда из России. Они платили наличные деньги, а потому были находкой для наших контрабандистов. Фактически они обеспечивали спрос на контрабанду, а спрос, как известно, определяет предложение...
      Маленький Кеси, как называли его в Эстонии - светловолосый пожилой финн маленького роста, плотного телосложения, с явными признаками полноты. Сейчас ему за шестьдесят, он вспыльчивый, осторожный и подчеркнуто законопослушный, как все европейцы. Впрочем, качество это не помешало ему быть дважды судимым за мошенничество у себя на родине. В целом он отсидел около двух лет, что для Финляндии большой срок.
      Как и положено цивилизованным иностранцам, он смертельно боялся КГБ и аккуратнейшим образом являлся туда по всем приглашениям на собеседования, причем с личной переводчицей - двадцатилетней девушкой, впоследствии ставшей его женой.
      Сначала Кеси крайне осторожно и медлительно отвечал на все вопросы. Когда же понял, что конкретно ему обвинения выдвинуто не будет, он успокоился и попросил адвоката. То обстоятельство, что в России свидетелям адвокаты не положены, его слегка удивило, что, впрочем, не помешало без обиняков рассказывать практически все, что интересовало работников ФСБ.
      Законопослушный маленький Кеси категорически отказывался обсуждать только одну тему - свою собственную биографию, особенно эстонскую ее часть.
      А дело в том, что в середине 1992 года коммерсант Кеси стал чрезвычайно популярной фигурой не только для российских преступных группировок и спецслужб. Им серьезно заинтересовались эстонские бандиты, которые к тому времени уже вполне окрепли и не хотели ни с кем делить доходы от контрабанды российских металлов через территорию их страны.
      Что именно произошло между Кеси и эстонской "братвой", нам не известно. Известно лишь, что в какой-то момент "воркутинские" металлы изменили свой маршрут и стали попадать в Европу не через Эстонию, а напрямую через Финляндию. С одной стороны, это удобнее - финны и сами охотно покупали российские цветные металлы, да и Финляндия все-таки "больше" Европа, чем Эстония. Но с другой стороны, российско-финская граница охранялась намного лучше, нежели прозрачная российско-эстонская. Последнее обстоятельство требовало более серьезного подхода к механизму контрабандного вывоза.
      С середины 1992-го грузовики "Транс-Октавиана" возили в Финляндию цветные металлы по поддельным таможенным документам, которые оформлял для Михаила Алексеевича Сергиенко уже известный нам Артем Попов. Подделки эти были довольно качественными, и до описанного прокола в Брусничном все шло, как по маслу.
      По приблизительным оценкам, к этому моменту через этот контрабандный канал из России утекло более тысячи тонн цветных металлов. Это стало одним из основных видов бизнеса "воркутинских" и немало содействовало их устойчивому финансовому положению.
      Когда Валера Кульгин оказался в следственном изоляторе ФСБ, Михаил Алексеевич отсиживался в Венгрии, распуская при этом усиленные слухи, что он - в Германии. Довольно часто он беседовал по телефону с женой, понимал, что разговоры "слушаются", поэтому немалую их часть уделял описанию погодных условий. Это-то и было роковой ошибкой. Работники ФСБ в какой-то момент поняли, что в Германии не может быть так тепло, как это описывает наш герой!
      Через некоторое время он не выдержал и позвонил следователю:
      - Я бы, - сказал, - с удовольствием приехал, рассказал бы вам все, но боюсь, что вы меня арестуете.
      Следователь сразу понял, что Михаил Алексеевич просто не в курсе, что находится в розыске, а санкция на его арест уже выписана.
      - Ну что вы, мы свидетелей не арестовываем, - ответил он.
      В марте 1993-го, после того, как Юра Кореец прекратил финансирование отсиживавшихся в Венгрии своих бывших друзей, Михаил Алексеевич приехал в Москву.
      В столице он поселился в престижном районе в охраняемом милицией доме. Все квартиры его лестничной площадки были отгорожены от лифта мощной металлической дверью с сейфовыми замками. Группа захвата - несколько спецназовцев в масках и наши фаэсбэшники - около получаса безрезультатно нажимала кнопки звонков. Никто не открывал. Ситуация складывалась патовая - даже имевшаяся у них с собой взрывчатка не давала гарантии взлома, а вышибать дверь плечом или прикладом автомата можно было и не пробовать.
      Через какое-то время лязгнули замки, и из-за двери-крепости высунулась бабуля с пуделем. Группа захвата разделилась - двое стали приводить в чувство "откинувшую копыта" старушку, двое подошли к двери мишиной квартиры. В замочной скважине отчетливо просматривался чей-то глаз.
      - Мужик, дверь открывай, - прошипел подошедший вплотную следователь.
      - Не-а! - ответил Михаил Алексеевич...
      В машине по дороге в аэропорт он разговорился.
      - А мы что прямо так - с мигалкой, и к трапу?
      - Естественно.
      - И в Питере также?
      - Точно.
      - Всю жизнь мечтал об этом.
      - Дружи с нами, и мечты сбудутся...
      Самолет натужно скрипел, прорываясь сквозь плотную завесу грозовых туч. Его подбрасывало то вверх, то вниз, создавалось полное ощущение того, что летательный аппарат вот-вот рассыпется в воздухе.
      - Кстати, не исключено, - сказал Михаил Алексеевич, как бы размышляя вслух, - что, когда самолет разобьется, вы погибнете, а я нет, потому как сижу между вами. В какую б сторону ни упал, ваши тела удар-то самортизируют!
      - Миша, а ты знаешь старое правило чекистов? - поинтересовался один из оперативников.
      - Нет, а что за правило?
      - Сам погибай, а задание выполняй!
      Лицо у контрабандиста слегка вытянулось:
      - Так вы что, меня застрелите? - уже менее бодро спросил он.
      - Думай, Миша! У тебя ж высшее образование...
      Михаил Алексеевич сам нашел коммерсанта Кеси, обеспечив себе тем самым рынок сбыта. Он организовал отличную инфраструктуру - фирма "Транс-Октавиан" имела собственный транспорт и собственную площадку со складскими помещениями. То и другое гарантировало спокойную работу без случайных свидетелей. Он организовал поточное изготовление поддельных таможенных документов и наладил связь с поставщиками цветных металлов законными (например, комбинат "Североникель") и незаконными ("добытчики" типа Александра Альбертовича). В общем, человек он, безусловно, талантливый, а потому заслуживает особого внимания.
      Михаил Алексеевич Сергиенко родился в Гетеборге в 1957 году в семье военного. Позже вместе с семьей он вернулся в Ленинград, закончил среднюю школу и поступил в Горный институт. С дипломом геолога попал по распределению в Воркуту, где работал на шахте мастером участка и как-то раз попал в аварию. Его завалило породой, и он трое суток провел под землей без еды, питья и надежды на спасение. За это Михаила Алексеевича наградили орденом Дружбы народов, однако позже уволили. Говорят, связано это было с тем, что он начал сильно пить, хотя, может быть, просто давали о себе знать последствия аварии. А может, то и другое.
      Жена Михаила Алексеевича - дочь очень высокопоставленного военного медика, занимавшего тогда пост заместителя начальника ленинградской Военно-медицинской академии. В восьмидесятые годы они вернулись в Ленинград, где в какой-то момент он бросил пить и занялся бизнесом.
      Михаил Алексеевич - интересный собеседник, в разговоре с ним создается впечатление, что он широко образованный человек, хотя на самом деле скорее эрудит, умеющий поддерживать беседу на любую тему. Он эгоистичен в общении - любит быть постоянно в центре внимания, обидчив, легко выходит из себя.
      По натуре он - авантюрист, игрок, но игрок большого масштаба, намного превосходящий по уровню среднего мошенника. Работники ФСБ считают, что Михаил Алексеевич без проблем мог бы стать высокопоставленным работником любой спецслужбы, благо обладал уникальными способностями к чисто оперативным ходам. Например, вербовку сотрудников таможни он проводил с соблюдением всех правил и традиций оперативного мастерства, хотя специально никогда ничему подобному не обучался.
      Он физически крепкий волевой мужчина, который имеет уникальную способность легко и естественно находить контакт с самыми разными людьми. Психологи называют такой тип "гением коммуникабельности". Он сразу внушает доверие и практически с первой же встречи захватывает инициативу общения, берет на себя роль "первого номера".
      В какой-то период своей жизни Миша запил, запил настолько сильно и надолго, что многие пророчили ему судьбу хронического алкоголика. Но в один прекрасный момент он завязал, действительно перестал пить и занялся бизнесом. Им-то и стала контрабанда цветных металлов.
      Любой контрабандный канал представляет собой сложнейшую совокупность основанных на взятках связей на самых разных уровнях таможенных органов. Все эти связи должны постоянно быть "на мази" и приводиться в действие в четко разработанных комбинациях. В них могут быть задействованы десятки людей, чтобы найти их, нанять и организовать, требуются огромные силы, деньги и недюжинные организаторские способности. Тех, кто отвечает за все это, называют держателями или хозяевами контрабандных каналов.
      Таких людей очень мало, во времена металлического бума в Петербурге их было меньше десяти, включая героя нашей истории - Михаила Алексеевича Сергиенко, более известного в криминально-деловых кругах Петербурга под псевдонимом Боря Александров.
      Они-то и выходят на контакт с работниками таможен, чтобы любыми путями заставить их на себя работать. А низкие, жалкие зарплаты последних гарантируют успех с очень большой вероятностью. Мы видели, как это произошло с Артемом Поповым, и не будет лишним привести еще один пример.
      В начале 1992 года инспектор Санкт-Петербургской таможни Олег Лисицин работал в "яме" (так, напомним, называли грузовой отдел этой таможни, расположенной в здании Морского вокзала) и занимался там оформлением ввозимых из-за границы машин. Как-то раз довелось ему оформлять новенький "форд-сиера", ввозимый из Германии Михаилом Алексеевичем Сергиенко. В то время эта самая массовая в Европе модель "форда" была для Петербурга писком моды.
      Олег долго выписывал круги рядом со сверкающей иномаркой, цокал языком, трогал блестящую поверхность лобового стекла, в общем, всячески выражал свой восторг от заморского чуда автомобилестроения.
      Этих нескольких минут Михаилу Алексеевичу вполне хватило, чтобы раскусить молодого таможенника, после чего участь Олега была решена.
      - Что, нравится? - участливо спросил Михаил Алексеевич.
      - Нравится. Очень, - честно признался Олег.
      - Так купи такую же, - забросил удочку Михаил Алексеевич.
      - Денег нет, - расстроился таможенник.
      - Ты вообще, что ли, пешком ходишь? - "удивился" контрабандист, почувствовав, что рыбка клюнула.
      - Да, вот. Хожу, - настроение у нашего таможенника упало окончательно.
      - Но машину, небось, хочешь? - вопрос этот можно было и не задавать, клиент и так созрел.
      - Хочу-у-у, - протянул Олег, тоже чувствуя, видимо, что почва уходит у него из-под ног...
      На следующий день к зданию Морского вокзала подкатила новенькая "семерка" ослепительно белого цвета. Мягко хлопнув дверцей, Михаил Алексеевич вызвал Олега, протянул ему ключи и техпаспорт:
      - Тачка твоя. Поехали оформлять.
      - Да что вы! Как можно?! Это ж дорого! - Олег мялся несколько минут, но отказаться не смог. - Нет, я вам за нее заплачу, - ухватился он за спасительную соломинку.
      - Конечно, конечно! - заулыбался Михаил Алексеевич. - Машина стоит две тысячи долларов, бери ее, а через два месяца заплатишь.
      Ни через два месяца, ни через три Олег, естественно, вернуть долг не смог. И вот однажды Михаил Алексеевич попросил его помочь с растаможкой нескольких грузовиков. Фактически все документы (поддельные, естественно!) на эти грузовики уже были готовы, нужно было только заверить их настоящей таможенной печатью, что от Олега и требовалось.
      - Извините, не могу, - сказал Олег Михаилу Алексеевичу. - Дело-то решеткой пахнет.
      Но на этот раз Михаил Алексеевич не улыбался.
      - Ты сколько на машине ездишь? - спросил он Олега.
      - Полгода.
      - Ключи, техпаспорт на стол, и посчитаем теперь, сколько ты должен мне за прокат.
      С тех пор у Михаила Алексеевича, а значит и у "воркутинской" преступной группировки появился свой человек на Санкт-Петербургской таможне. Позже Олег перешел в Пулковскую таможню, что не помешало ему успешно продолжать взаимовыгодное сотрудничество со своим новым боссом.
      Олег стал хорошо одеваться, обзавелся всякими приятными и красивыми вещами и постепенно приобрел славу человека, с помощью которого можно беспошлинно вывезти за границу что угодно и в любых количествах.
      А в поле зрения сотрудников госбезопасности он попал лишь в декабре 1992 года при совершенно неожиданных обстоятельствах.
      Как-то раз в ФСБ поступила информация о предстоящей контрабанде партии орденов и медалей. Речь шла об очень серьезном грузе, в который входили, в частности, несколько очень дорогих орденов. (Ордена, как известно, у нас всегда делались из драгоценных металлов. Например, орден Ленина представлял собою платиновый бюст вождя на золотой основе. Один такой орден стоил 10 тысяч рублей в старых деньгах. Для сравнения: автомобиль "Волга" ГАЗ-24 стоил тогда 7 тысяч рублей.)
      Олег должен был пропустить за долю малую партию такого груза, у него все было готово, все было готово и у комитетчиков, чтобы взять Олега с поличным. Но случилась заминка, характерная, пожалуй, только для нашей страны, - в оговоренный момент контрабандисты не сумели достать билеты на самолет!
      У "органов", естественно, тоже все сорвалось, однако после этого Олег уже был под колпаком и, в общем-то, очередной повод задержать его долго ждать себя не заставил. Довольно скоро у работников ФСБ появилась новая информация, суть которой сводилась к тому, что Олег должен пропустить некоего курьера с какой-то баночкой, причем в баночке должно было быть что-то очень уж дорогое.
      К этой операции Олег готовился особо тщательно, не менее тщательно готовились к ней и работники ФСБ. С соблюдением всех правил конспирации владельцы баночки отвезли Олега на встречу с курьером - человеком, которого предстояло пропустить недосмотренным. Причем Олега курьер не видел, таможенника привезли на машине к определенному месту, где находился курьер, и сказали:
      - Этого человека пропустишь.
      Поступок грамотный - в случае провала курьера, "окно" на таможне оставалось в целости и сохранности. Проинструктированный начальником одного из отделов Пулковской таможни инспектор, сидевший за стойкой, к которой проводили курьера, должен был узнать его по условному жесту - сопровождающий хлопнул курьера двумя руками одновременно по обоим плечам. С соблюдением тех же правил конспирации оперативники засняли все это на видеопленку.
      Курьер благополучно миновал стойку и направился к рамке-металлоискателю. Предупрежденный оперативниками милиционер позаботился о том, чтобы рамка пищала, даже когда ничего металлического у курьера не оставалось. Таким образом у таможенников появились основания для более тщательного досмотра, в ходе которого и обнаружилась запаянная стеклянная баночка с 500 граммами редкоземельного металла скандия очень высокой изотопной чистоты, стоимостью около 30 миллионов рублей, что в декабре 1992 года было целым состоянием!
      Но тут возникли проблемы уже у работников госбезопасности. Ведь в таможенной зоне задержать человека могут только работники таможни, им же необходимы для этого предусмотренные Таможенным кодексом основания. Таким основанием может стать, например, предмет, который человек пытается вывезти за границу, не вписав его в таможенную декларацию. Но и здесь есть один нюанс.
      В таможенную декларацию следует вписывать не все подряд, а строго определенный набор вещей, список которых в бланке декларации имеется. Никому, например, не придет в голову считать контрабандой незадекларированную зубную щетку!
      Скандий же в то время относился к категории элементов, выведенных из гражданского обращения, а потому, в принципе, не мог оказаться на руках у частного лица. Не удивительно, что соответствующей графы в бланках таможенных деклараций тогда не было, а, значит и декларировать его было вовсе не обязательно, следовательно, и факт контрабанды в провозе через границу скандия отсутствовал!
      Таможенники объяснили все это сотрудникам ФСБ, что привело последних в состояние бешенства: огромная работа - коту под хвост. В общем, комитетчики стояли насмерть, дело дошло почти до драки, когда один из таможенников вспомнил:
      - Ваш курьер не задекларировал 120 долларов!
      На этот раз контрабанда была налицо, и бедный курьер отправился в дом N4 на Литейном проспекте...
      А курьером был немец, гражданин ФРГ, родившийся в Казахстане и уехавший оттуда вместе с семьей в Германию в 1950-х. Так что русским языком он владел без всяких проблем, хотя и обладал уже психологией и привычками европейца.
      На допросе он охотно рассказал о том, как, прогуливаясь по Москве, встретил на Арбате ханыгу, который за несколько тысяч рублей продал ему баночку со скандием. Он же и понятия не имел о том, что такое скандий, знал только, что в Германии за него огромные деньги платят. Решил, в общем, подзаработать.
      Немца вежливо выслушали, поблагодарили, подписали пропуск, вернули документы и предложили возвращаться в гостиницу.
      - То есть как? - от неожиданности он даже стал заикаться.
      - Очень просто. Вы свободны, вас допросили как свидетеля. Вот повестка, придете завтра, поговорим еще.
      - Простите, не понял. - На курьера было жалко смотреть. - Вы меня отпускаете?
      - Конечно, идите.
      - А может, я лучше переночую в камере? Завтра-то опять к вам возвращаться.
      - Нет-нет, что вы. В гостинице вам будет удобнее.
      Неуверенно ступая, слегка пошатываясь, немец побрел к выходу. Он чувствовал себя почти что трупом, за каждым углом ему чудились недобрые лица заказчиков заваленной им контрабанды...
      На следующее утро немец позвонил следователю.
      - Извините, - говорит, - вчера на таможне у меня изъяли все деньги, мне не на чем к вам приехать. Вы не могли бы прислать машину?
      Получасовые лихорадочные поиски машины ни к чему не привели. Вернее, машина нашлась, но в ней не оказалось бензина, который в то время был жестко лимитирован. Кончилось все это тем, что одному из оперативников выдали четыре жетончика для метро - на себя и курьера в обе стороны. В 1992 году работники ФСБ еще не пользовались правом бесплатного проезда в муниципальном транспорте.
      На привезенного на метро немца было жалко смотреть.
      - Я знал, что КГБ хорошо работает, - сказал он, - но такого оригинального хода я не ожидал даже от вас! Провезти меня по городу, чтобы показать всем, про кого вы хотите узнать! Тонко. Ладно, вы меня засветили, теперь я все расскажу...
      Раскаявшийся курьер слегка расслабился.
      - Я готов нести ответственность за содеянное, - заявил он.
      - Какую ответственность? Вам же сказали, что вы - свидетель. За рассказ спасибо, можете ехать к себе на родину.
      - Не понял! Меня взяли с поличным на контрабанде, я во всем сознался. Какой свидетель?! Какая родина?
      Юридические тонкости с изъятым из гражданского обращения скандием нашему герою объяснять не стали. Говорят, на свой последний вопрос ему пришлось отвечать самому чуть позже - работникам немецкой контрразведки, которые также не могли понять, почему задержанный с поличным контрабандист отпущен на свободу. Уж не завербовал ли его страшный КГБ?!
      Только три героя этой истории оказались впоследствии на скамье подсудимых. Осенью 1994 года выездная сессия Выборгского городского суда признала организатором контрабанды Михаила Алексеевича Сергиенко и приговорила его к 3 годам лишения свободы с отсрочкой на 2 года и конфискацией имущества.
      Артем Попов был признан соучастником преступления и приговорен к 3 годам лишения свободы с отсрочкой на 2 года.
      Валерий Кульгин был признан пособником преступления и осужден также на 3 года лишения свободы с отсрочкой на 2 года.
      Все трое попали под амнистию и никаких фактических наказаний не понесли.
      Ни один из действующих на момент описанных событий работников таможни также не был привлечен к уголовной ответственности, что, впрочем, не удивительно. Отправить на скамью подсудимых сотрудника таможни по обвинению в контрабанде чрезвычайно сложно. У таможенников существует так называемое право выборочного контроля, согласно которому инспектор таможенного поста вовсе не обязан досматривать все, проходящие через него грузы. Поэтому, когда "купленный" таможенник "не замечает" контрабандный товар, доказать наличие преступного умысла в его действиях весьма непросто...
      Инспектор Санкт-Петербургской таможни Елена Никитина, инспектор Пулковской таможни Олег Лисицин, а также оба начальника отделов Пулковской таможни, помогавших Олегу в контрабанде скандия - Александр Парфенов и Александр Штукин, - были впоследствии из таможенных органов уволены. Инспектор Пулковской таможни, который должен был пропустить курьера со скандием, работает там и по сей день...
      Металлический бум начался в России примерно в 1990 году, тогда металлы сквозь прозрачные границы с Прибалтикой возили все и в неограниченных количествах. Однако организованная контрабанда, ставшая составной частью деятельности серьезных преступных групп, появилась в СевероЗападном регионе России лишь в 1992-м.
      По большому счету началась она именно с "воркутинского" преступного сообщества, с которым, на которое и, как утверждают многие знающие люди, в качестве одного из лидеров которого Михаил Алексеевич и работал. Впрочем, его истинный статус в воркутинским преступном сообществе, повидимому, так и останется загадкой.
      Контрабандный канал Михаила Алексеевича не был еще так блестяще структурирован и организован, как, например, контрабандные каналы "тамбовских металлистов", которым мы уделим заключительную часть нашего раздела. Кстати, становление "тамбовских" на ниве контрабанды цветных металлов, произошедшее чуть позже, в 1993 году - случилось не без косвенного участия их "воркутинских" коллег.
      Золотая пора "тамбовских металлистов"
      Говорят, в начале 1993 года, через некоторое время после исчезновения из нашего славного города "воркутинской" преступной группировки, у маленького Кеси начался по-настоящему большой бизнес. Но перед этим финскому коммерсанту пришлось столкнуться в России с небольшими проблемами.
      Офис петербургской кесиной фирмы "Экотек Интернэшнл" (название изменено) располагался неподалеку от Волковского кладбища. Совсем рядом, буквально в нескольких минутах езды на автомобиле, располагался офис еще одной фирмы, который правильнее было бы назвать "площадкой".
      Слово "площадка" появилось в лексиконе питерских бандитов в конце 1980-х - начале 1990-х годов, когда крупные потоки вывозимых из России контрабандных товаров, начавшие поступать в Петербург, стали оседать на территориях автобаз, овощебаз, складских и прочих помещений. Там товары эти сортировались, раскладывались по контейнерам, которые в нужный момент загружались на машины и в сопровождении групп боевиков отправлялись к таможенным постам.
      "Площадка" у Волковского кладбища принадлежала "тамбовским металлистам", которые к тому времени уже практически полностью подмяли под себя контрабанду цветных металлов в Северо-Западном регионе России. Маленький Кеси интересовал их давно, но до тех пор, пока он работал с отмороженными "воркутинцами", "тамбовские" делали вид, что стараются его не замечать. Но, естественно, не могли они позволить, чтобы такой великолепный рынок сбыта контрабандных металлов достался после распада воркутинцев кому-то, кроме них.
      Как только Михаил Алексеевич Сергиенко вместе со Славой Сиропом осели в Венгрии, а Юра Кореец отошел от бандитских дел, "тамбовская братва" начала с Кеси переговорный процесс. Как и положено солидным людям, знающим себе цену в мире бизнеса, они для начала решили продемонстрировать нашему финну лучшие стороны их будущего сотрудничества.
      В один прекрасный день подъезжал он в своем микроавтобусе к офису "Экотек Интернэшнл". Рядом с водительским местом сидела симпатичная молодая женщина с загадочным именем Эрна. Они собирались пожениться, что впоследствии и произошло, а в тот момент настроение у обоих неожиданно испортилось.
      Спереди и сбоку микроавтобус заблокировали две "девятки" с тонированными стеклами. Огромных размеров молодые люди с очень уж страшными, как показалось нашим героям, внешностями совсем невежливо заставили скромного финского коммерсанта припарковать свой минивэн, после чего их обоих затолкали на заднее сиденье одной из "девяток".
      С завязанными глазами, заклеенными ртами и прочими мелкими неудобствами, Кеси с Эрной были доставлены на "площадку" в Ольгино, посажены в пустой контейнер и заперты там самым негостеприимным образом. Правда, сначала братаны чуть было "по ошибке" не затолкали бедных пленников в другой контейнер, но увидев их шоковое состояние и готовность немедленно упасть в обмороки, сжалились. А в том другом контейнере висел окровавленный труп. Тамбовцы совершенно справедливо решили, что одного его вида будет достаточно, чтобы благочестивый финн согласился на любое сотрудничество.
      Пару дней Кеси с Эрной провели в контейнере на "тамбовской" площадке. Их не били, не пытали и не насиловали, однако обещали сделать и то, и другое, и третье. Маленькому Кеси посулили страшное зрелище разрезаемой на мелкие кусочки Эрны и прочие гадости. В общем, все сводилось к тому, что единственным шансом уцелеть для него могло бы стать только взаимовыгодное сотрудничество с "тамбовцами".
      Говорят, братаны произвели на финна тягостное впечатление, однако покупать у них цветные металлы Кеси начал охотно и делал это крайне добросовестно. С начала 1993 года у "тамбовских металлистов" появился, таким образом, постоянный и надежный рынок сбыта контрабандных металлов в Финляндии. Грамотно проведенные переговоры привели, как и ожидалось, к положительным результатам.
      "Тамбовский" канал
      Единственной в Петербурге преступной группировкой, развившей невероятную по своим масштабам деятельность в области контрабанды цветных металлов, стало "тамбовское" преступное сообщество. "Тамбовские" владели большинством "площадок" и практически всеми пунктами приема цветного лома у населения, они контролировали большинство контрабандных каналов и вкладывали сумасшедшие деньги в металлический бизнес, прибыли от которого занимали не последнее место в бюджете всей "тамбовской" группировки.
      К концу 1992 года у "тамбовских" функционировала уже сформировавшаяся бригада, члены которой занимались только контрабандой цветных металлов. "Тамбовским металлистам" удалось подмять под себя практически весь контрабандный поток этого стратегического сырья в Северо-Западном регионе России. Они добились этого без взрывов и выстрелов - в каждой серьезной преступной группировке имелись и имеются экономисты-аналитики, которые вырабатывают стратегию криминального бизнеса и смотрят чуть-чуть дальше сегодняшнего дня.
      "Тамбовские" аналитики увидели металлическую золотую жилу первыми, они первыми учуяли запах денег, которые можно с нее поиметь, и первыми поняли, что для этого нужно. К концу 1992-го весь криминально-деловой Петербург знал: окно в Европу для контрабандных цветных металлов открывают "тамбовские"!
      А столь стремительное и всепоглощающее становление "тамбовцев" на металлической теме объясняется довольно просто. В начале 1990-х самое устойчивое положение в бандитском Петербурге занимало именно "тамбовское" преступное сообщество...
      "Тамбовцы" появились в нашем городе в 1988 году, когда их лидер Владимир Кумарин занял питерский бандитский трон, пустовавший после ареста знаменитого Николая Седюка, более известного в определенных кругах под кличкой Коля-Карате. Еще до того Владимир Кумарин начал создавать собственную команду, костяк которой формировался по принципу землячества. Сам Владимир Сергеевич родился в одном из районов Тамбовской области, его "заместитель по оперработе" Валерий Дедовских также был коренным тамбовцем.
      "Тамбовцы" очень быстро набирали силу и влияние, криминальный мир Петербурга становился ддя них все теснее, что в 1989 году привело к известной разборке в Девгткино, где "тамбовцы" и их противники - "малышевцы" - продемонстрировали умение и готовность применять оружие. После этого, в 1990-м, 72 "тамбовца" во главе с Кумариным и его ближайшим окружением были привлечены к уголовной ответственности. Можно было подумать, что группировка уничтожена, однако это вовсе не соответствовало действительности.