Тень войны - Муза киберпанка

Константин Бояндин

Муза киберпанка

1

Объявление было единственным, от которого не было оторвано ни листочка. Немногие ожидающие на остановке неминуемо подходили к столбу, чтобы окинуть его придирчивым взором. Ну да, старая, советских ещё времён привычка. Василий и не помнил этого времени, совсем маленький был, но то, что мама всегда тщательно рассматривала все такие объявления – помнил.

Автобуса всё не было. А идти пешком страх как не хочется, надо было сразу идти. А теперь выйдет: идти сорок минут, да ещё стоял полчаса. Будем стоять.

Так вот, объявление. В нём было написано буквально следующее:

«Муза ищет новую работу».

И телефон. Причём телефон городской. На остальных объявлениях почти сплошь мобильные. Василий протёр глаза – нет, всё верно. Муза ищет новую работу. Ну да, слышал уже: есть такие социологические исследования, когда расклеивают объявления с самыми неожиданными текстами, а потом следят, кто позвонит, и что скажет.

Василий оторвал один из «хвостиков» с телефоном. Отчего-то пряча глаза, и стараясь делать вид, что это не он. Бабушка, с массивной сумкой на колёсах, подошла к столбу, первым делом посмотрела на объявление, то самое, но даже глазом не моргнула. Принялась другие рассматривать. Должно быть, бабушка уже всякого навидалась.

Жаркий вздох. Василий оглянулся – мать честная, автобус уже здесь! Еле успел броситься к нему в пасть, пока та не захлопнулась.

* * *

Василий сам не знал, зачем позвонил. Вроде бы муза не нужна, единственная литература, которую пишет – это рабочие записки, да маленькие вставки к статьям шефа. Свои пока ещё не пишет, не дорос, хотя синтезом занимается с третьего курса.

Так или иначе, а дома, усевшись в угол единственной комнаты, Василий перечитал телефон несколько раз, и позвонил в итоге.

Трубку взяли не сразу.

– Аристарх Кальяненко, – услышал Василий и едва не выронил трубку. Ничего себе! – Я слушаю вас, – голос недовольного, пожилого человека.

– Аристарх Вениаминович, – голос всё равно дрожал, как Василий ни старался. – Я увидел объявление, не думал, что ваше. Позвонил. Если это чья-то шутка, я очень сожалею…

– Что за объявление? – поинтересовались с той стороны.

– «Муза ищет новую работу», – пояснил Василий.

Молчание. Долгое, показалось даже, что телефон уже отключился. Василий на момент отнял его от уха – нет, таймер идёт, связь не прервана.

– Так вам нужна муза? – поинтересовался Кальяненко, известнейший в России автор бестселлеров в жанре киберпанка. – А вы хорошо подумали?

Чем чёрт не шутит! Ну, было, было, писал как-то на конкурс в газете рассказик. Неказистый, но свой. Смешно вспоминать, конечно, но…

– Да, нужна, – Василий сам от себя такого не ожидал.

– Приезжайте, – пригласил Кальяненко. – Запишите адрес. – И продиктовал, не дожидаясь ответа.

– Прямо сейчас?! – Василий не сразу отыскал, чем и на чём записать.

– Когда хотите, – и отбой.

Вот это да! Сейчас только Василий осознал, что согласился только ради того, чтобы повидать Кальяненко лично. Никакой он не Кальяненко, все знают, что в миру писателя зовут Борисом Сергеевичем Бирюковым. Но издателя это имя явно не устраивало.

2

Аристарх Кальяненко, он же Борис Бирюков, оказался точно таким, каким его изображали на обложках книг. Высокого роста, тощим и желчным. Длинное лицо и полные губы. Правда, на обложках он отечески улыбался. В прихожей пахло дорогим табаком – ну да, писатель курит трубки. Шеф у Василия тоже любит это дело. И повторяет, возможно, в плане самокритики: умному трубка даёт время подумать, а дураку – подержать что-нибудь во рту.

– Покажите, – потребовал мэтр первым делом, когда Василий представился. Нанять такси, чтобы приехать к Кальяненко, оказалось вовсе не жалко.

– Простите, Ари…

– Борис Сергеевич, – поправил Кальяненко-Бирюков. – Незачем. Вы говорите, что оборвали мой номер с объявления. Бумажка при вас?

– Конечно, – Василий протянул ему тот клочок. Титан киберпанка возложил на нос очки и осмотрел клочок. Даже принюхался. Молча протянул клочок обратно, и Василий обмер. Ничего там не было на клочке. Хотя трудно перепутать: бумага очень уж странная, плотная и вязкая, что ли – отрывать клочок было трудно. И пусто! Невидимые чернила, что ли? Или как это объяснить? Василий никогда не ощущал себя настолько глупо. Сейчас его выпроводят, и хорошо, если не презрительно. Кальяненко, говорят, на резкости не скуп. Уж как приложит…

– Моего телефона нет в справочниках, – пояснил Кальяненко. – Чаю хотите? – предложил он неожиданно. – Раз уж так получилось.

Василий прошёл за ним, как сонная собачка на поводке – послушно и пошатываясь. Автоматически зашёл в ванную, куда указал хозяин дома, вымыл там руки. А в голове всё одно вертелось: не понимаю, как такое могло случиться? Идиотские шутки! И почему Кальяненко не разозлился?

* * *

– Какой был почерк? – поинтересовался Кальяненко, и Василий со страху всё вспомнил. Почерк похож на женский, точно. Чёрные чернила, кое-где растёкшиеся. От сырости, должно быть. Приклеено поверх всех прочих объявлений, девять хвостиков с телефоном.

– Что вам в чай, молоко или лимон? Или просто чай? Я вот люблю просто так, – пояснил Кальяненко. – Вы что дрожите, испугались?

– Испугался, – признал Василий. В чае Кальяненко тоже разбирается. А почему он дома один? У него жена и двое детей. Вроде бы не сезон отпусков, вон какая унылая осень.

– Так значит, вам нужна моя муза, – улыбнулся Кальяненко. – Смелое решение, молодой человек. А что вы пишете?

Василий покраснел.

– Так… ничего, Арист… простите, Борис Сергеевич. Ерунду всякую.

– Если вы скажете Музе, – именно так обратился, с заглавной буквы, – что пишете ерунду, я вам не завидую, – заметил Кальяненко. – Тогда и начинать не надо было. Покажите.

– Простите?

– Покажите, что написали. У вас же с собой? Или что у вас в папке?

Папка. Хоть убей, Василий не помнил, зачем взял её и, что хуже, что там внутри. Непослушными пальцами расстегнул папку – и действительно, нашлись несколько листков с тем самым рассказом.

– Да вы пейте, пейте, – Кальяненко вновь снабдил нос очками, и откинулся на спинку стула. – Не стесняйтесь. Это Глаша, супруга моя, напекла. Я обожаю пирожки, а вы? Угощайтесь! – и погрузился в чтение. Взял со стола трубку – о да, знаменитая его трубка, чёрная, с головой чёртика, всегда с ней на фотографиях, посмотрел на гостя – не возражаете? Гость не возражал. Дым, тем более, оказался ароматным.

Читал он творение Василия с непроницаемым выражением на лице. В конце концов, Василий осмелел, и попробовал предложенное. В пирожках его жена толк понимает, не отнять. Он съел три, и с удовольствием продолжил бы, но тут Кальяненко перестал походить на каменного гостя.

– Это ваша первая работа? На тот конкурс, в газете? Совсем неплохо, Василий. Да вы ешьте, не стесняйтесь. Только попробуйте сказать, что не понравилось.

– Очень вкусно, – признался Василий. – Простите, я не для… я не думал…

– Да верю, верю, – покивал Кальяненко. – И в объявление верю. Это она может. Ну так что, вам действительно нужна муза?

– Нужна, – решил поддержать игру Василий.

– Ну, тогда она ваша, – развёл руками Кальяненко. – А я вернусь к детективам. Всю жизнь мечтал писать детективы.

– П-п-простите?!

Детективы. Да, действительно, начинал Кальяненко с детективов. Но потом так резко ушёл в мир киберпанка, что все диву давались. А самые ранние читатели остались очень недовольны.

– Ну, вы сказали, что она вам нужна – значит, она ваша. Простите, Василий, у меня строгий режим работы. Очень приятно было познакомиться.

Его выпроваживали. Но не слишком грубо.

– Заходите, – разрешил Кальяненко, пожав гостю руку – уже в прихожей. – Мне кажется, вам может потребоваться консультация. Звоните и заходите. Буду рад, – и ещё раз пожал руку.

Василий вышел наружу, совсем одуревший. Дома у него стоят все книги Кальяненко. Весь его киберпанк. И только что сам говорил с мэтром, запросто, сидел там, чаи гонял. Бывает же!

Таксист посматривал на странного пассажира, который улыбался и время от времени прикрывал глаза всю дорогу, но ничего не сказал. Кого только не навидаешься.

3

Дома Василий первым делом осмотрел тот клочок. Ни телефона, ничего. И пахнет странно, пылью. Хотя… в кармане там что только ни лежало, запахи все перемешались. Выкинуть? Да нет, пусть будет. На память. Интересно, что имел в виду Кальяненко, когда сказал «тогда она ваша»?

Щелчок на кухне. Чайник выключился. Постойте, что за чёрт? Вроде не ставил чайник, ведь только что вошёл. Василий прошёл на кухню, и обомлел.

Она сидела на стуле и смотрела в окно. Едва Василий вошёл, повернулась в его сторону.

На вид ей лет шестнадцать. А то и меньше. Далеко не стройная, чтобы не сказать – жирная. Круглое лицо в очках в толстой оправе, веснушки. Не причёска, так, черноволосая путаница. И в платье, которое подчёркивало очертания и так не слишком стройной фигуры.

– Ты кто?! – первое, что смог произнести Василий. Как девчонка попала сюда?

– Ну здрасте! – возмутилась девочка. А вот голос вовсе не девичий. – Сам сказал, что я тебе нужна. Где у тебя чай?

– В столе, верхняя полка, – Василий ответил, всё ещё ошеломлённый. – Как тебя зовут? Как ты сюда попала?

– Прилетела, – гостья помахала руками, изображая полёт, достала коробку с чаем. – И как ты пьёшь эту гадость?

– Как тебя зовут?

– Во даёт! – его окинули презрительным взглядом. – Ты объявление видел? Видел. Позвонил? Позвонил. Приехал?

– Муза?!

– Догадливый, – вздохнула незнакомка. – Ты всегда такую пакость пьёшь? Я такое пить не буду, так и знай.

– Ну так и не пей, – обозлился Василий. – И вообще, катись отсюда, пока милицию не вызвал!

Она расплакалась. Разрыдалась. Василий опешил. Ну нет, это ей не поможет.

– Скотина ты, – заключила Муза или как её там, вытирая лицо кухонным полотенцем. – Сначала приглашает, а потом гонит! Тебе что, вернёшься свои глупые графики рисовать, а мне теперь куда? – за окном шумел дождь. Там должно быть сейчас очень холодно, подумалось Василию.

– Погоди, – он уселся на соседний стул. – Не гони. Так ты что, на самом деле Муза? Кто там у тебя отец был, Аполлон?

– Знаток, – скривилась Муза. – Не Аполлон, а Зевс-Громовержец!

– Врёшь! – вполне искренне воскликнул Василий.

За окном ударила молния. Ударила так близко, что в кухне на миг стало непереносимо светло, а от грома Василий подпрыгнул, чуть со стула не упал.

– Ты что-то сказал? – Муза посмотрела ему в лицо с ехидной улыбкой.

– Этого не может быть! – уверенно возразил Василий. – Что за чёрт!

– Возьми, – Муза добыла из кармана огрызок карандаша. – Возьми и напиши.

– Чего написать?!

– Про дождь. Про грозу. Не задавай глупых вопросов, – она протянула салфетку, а сама поднялась со стула. – Первый и последний раз такую пакость пью, – предупредила она. – Меня беречь надо!

* * *

Василий перечитывал то, что написал про грозу и дождь. Чёрт побери… Ну не мог он такими словами написать! В принципе не мог!

– Ну что? – Муза заглянула через плечо. – Здорово, да? У тебя есть талант. Как тебя зовут?

– Уже должна знать, раз была там, у Кальяненко, – буркнул Василий, всё ещё под впечатлением.

– Так бы и сказал, что не любишь, когда из-за плеча заглядывают. Не буду больше! А чужие разговоры я не подслушиваю.

– Блин! – Василий вскочил, снова уселся. – Ну, Вася я. И что теперь?

– Я есть буду, – Муза заглянула в холодильник. – Надоели мне его пирожки. А потом работать будем.

– То есть… не понял, ты что… я что-то должен писать?!

– Если не собирался, меня зачем звал? – Муза выглядела грозно, даром что в левой руке сжимала гирлянду сосисок. – Давай-давай! Я голодная, как сто волков. Ну да, писать. Или ты художник? Так я и по художникам работаю. Что такой унылый? К нему Муза пришла, а он не рад!

– Почему ты так странно выглядишь?

– Толстая и в очках? Чтобы тебя не отвлекать. А то не о том думать будешь, – Муза поправила очки. – А я на работе.

– А если ты не Муза? Вот выгоню сейчас, и что?

Он ожидал слёз, ещё чего-то такого. Но Муза подошла к столу, положила сосиски и посмотрела Василию в глаза.

– Ты вернёшься к работе, – отозвалась она. – Будешь делать синтез, для ваших заказчиков. В конце концов ты расстанешься со своей девушкой, потому что платят тебе мало, а менять работу ты не захочешь. Лет через двадцать у тебя будет больная печень, глаза и зубы, от всей этой вашей отравы. Будешь так же заниматься синтезом за копейки, подрабатывать где придётся, и вспоминать об этом дне. Так я пошла?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.