Спускная лестница в колодец была сделана из стальных брусьев, проржавевших и скользких. Спуск по ней был сложным и мучительным испытанием, в ходе которого мне приходилось на каждую ступеньку спрыгивать, поскольку раненая нога отказывалась гнуться. Когда же я наконец спрыгнула наземь, то на что-то наступила.
      — Блин, Джеки!
      Это была нога Гарри. Он отпихнул меня и щелкнул своим ключом-фонариком, направив луч мне прямо в лицо. Макглейд сидел на заднице посреди большой лужи густой и жирной грязи.
      Нет… не грязи.
      Это была кровь.
      — О Боже, Гарри…
      — Я просто поскользнулся. Это не моя кровь. Меня замутило. Жена Корка…
      Я попыталась радировать Харбу, чтобы передать, что мы находимся на верном пути, но в рации стоял только треск. Несколько секунд я повозилась с ней, но, видимо, спустившись под землю, мы оказались вне зоны действия радиосигнала.
      Гарри встал и тут же треснулся головой о потолок трубы, в которой мы находились.
      — Черт! Теперь будет шишка!
      Запах был тошнотворный: смесь человеческих отходов и гниющей мертвечины. Несколько крыс стремглав пронеслись мимо и исчезли в темноте.
      Я взяла у Гарри ключ-фонарик. Тоненький луч едва пронизывал темноту, позволяя различать что-то лишь на расстоянии нескольких футов.
      — Ну что, лейтенант, в какую сторону? Труба тянется в обоих направлениях.
      Я направила луч фонарика под ноги. Струйка слякоти перемещалась влево.
      — Вон туда.
      — Веди ты, Джеки. На тебе бронежилет.
      Я выключила свет, и мы зашаркали вперед. Через несколько футов дерьма стало по щиколотку, и смрад сделался таким сильным, что я ощущала его во рту.
      Дважды я останавливалась, чтобы прислушаться. Единственным звуком было мое затрудненное дыхание, которое усугублялось зловонным воздухом и звучало, как у астматика. Ходьба согнувшись в три погибели при больной ноге давалась медленно и с большим трудом. В темноте я упала и обнаружила, что на брючине опять выступила кровь. Эта проклятая рана никак не хотела заживать.
      Но это была далеко не главная из моих проблем.
      — По-моему, мы идем не туда, — прошептал Гарри.
      — Ш-ш!
      — Я пошел назад. Будь хорошей девочкой и одолжи мне свой бронежилет.
      — Поцелуй меня в задницу.
      — На романтику потянуло?
      Я напрягла глаза. Впереди слышался какой-то шум, словно поток воды. Мы приближались к концу туннеля.
      Как далеко от нас мог находиться убийца? Учитывая, что он знал эти канализационные лабиринты, как свои пять пальцев, Чарлз к этому времени мог быть уже за сотни ярдов.
      Либо — за ближайшим углом, поджидая в засаде.
      — Помогите…
      Женский голос, слабый и молящий, донесся спереди. Диана Корк была еще жива.
      Я ускорила шаги, подгоняемая необходимостью действовать быстро, стараясь не обращать внимания на боль. Рация по-прежнему не работала. Я испробовала также сотовый, но в окружении всей этой массы бетона так и не смогла добиться сигнала. Мы добрались до нее через двадцать ярдов, она лежала полуголая в грязи, вся в крови и дерьме.
      — Диана? Вы меня слышите? — Я опустилась рядом с ней на одно колено, вытянув назад больную ногу. Пульс у нее был довольно сильный и ровный. Я, как могла, оглядела ее раны: несколько страшных рассечений по всей груди и глубокая рана на ключице, которая лишь по счастливой случайности миновала горло. Ее ресницы затрепетали, и она сфокусировала взгляд на мне.
      — Он услышал, что вы идете, и убежал.
      — Диана, мы вынесем вас отсюда.
      Она покачала головой:
      — Вы должны его поймать.
      — Мы поймаем. Но сначала…
      — Нет! — Неожиданная сила в ее голосе изумила меня. — Не дайте ему уйти! Вам надо его догнать! Прошу вас.
      Я посмотрела на Гарри:
      — Дай ей свою куртку.
      Он стряхнул с плеч блейзер и укрыл Диану. Я подоткнула куртку под ее руки и подбородок.
      — Он не уйдет, Диана. Я обещаю. Нам надо доставить вас в больницу. Вы можете стоять?
      Она покачала головой.
      — Гарри, нам придется ее нести.
      — Ты сама еле ходишь. Как ты собираешься кого-то нести?
      — Я справлюсь.
      Больше никто не умрет. Даже если нам придется нести ее со скоростью дюйм в секунду.
      Гарри подчинился, осторожно поднимая Диану за подмышки. Она застонала от боли. Я переместилась к противоположному концу и подняла ее за колени, мои собственные ноги при этом зашатались, но выдержали.
      Будет нелегко, но мы вытащим ее отсюда.
      — Джек!
      Голос доносился сзади, громкий и очевидный в своей принадлежности. Бенедикт.
      — Харб! Мы здесь!
      Через полминуты в зоне видимости появился двигающийся вперевалку мой напарник, сопровождаемый патрульным. Затрудненное дыхание и пелена пота на его лице ясно давали понять, что ему в трубе ничуть не комфортнее, чем мне.
      — Корк впереди нас, — бросила я ему. — Вынесите отсюда Диану, приведите в состояние боевой готовности весь личный состав. Нужно поставить под контроль все канализационные люки в радиусе десяти кварталов.
      — Ты идешь за ним? Я кивнула.
      — Вот с этим? — Бенедикт указал большим пальцем на Гарри.
      Макглейд лишь презрительно фыркнул в ответ:
      — Я тоже рад тебя видеть, пузан.
      — Гарри возвращается с тобой. Возьми его под арест за воспрепятствование действиям поли…
      — Щас! — отозвался Гарри.
      И дунул вперед по трубе. Ничто никогда не проходит легко и просто.
      — Я должна идти, Харб.
      — Будь осторожна, Джек. Подкрепление на подходе. Мы обменялись неловкими взглядами, и я поспешила за Гарри. Углубившись в темноту на несколько футов, я остановилась и прислушалась. Звук падающей воды стал громче, и я услышала эхо удаляющихся шагов.
      — Проклятие, Гарри! Подожди!
      Мой голос прозвучал слабо, он глухо прокатился по трубе и затерялся где-то вдали.
      — Я всего в нескольких ярдах.
      Когда я наконец догнала его, то обливалась потом, точь-в-точь как Харб.
      — С прибытием. Собираешься зачитать мне мои права?
      — Когда все будет позади, Макглейд, клянусь…
      Я почувствовала пулю одновременно с тем, как ее услышала. Она ударила мне в живот, опрокидывая на спину. В неуклюжей позе я распростерлась в гадостной воде, ударившись головой о цементный пол.
      Ощущение было нереальным: как будто меня ударила под дых машина на полной скорости. Я пыталась втянуть в себя вонючий, отравленный воздух, но ничего не получалось. Боль была такой сильной, что я позабыла про ногу.
      Труба взорвалась огнестрельными вспышками, уши наполнились раскатами грома. Макглейд открыл ответный огонь. В замкнутом пространстве бетонной трубы звуки выстрелов оглушили нас обоих.
      Прошла долгая минута. Макглейд, став на колени, наклонился надо мной и осторожно провел руками по всей длине тела. Он надавил мне на диафрагму, и я взвизгнула от боли. Потом просунул руку мне под жилет и ощупал тело под ним. Я сама не могла понять, есть там рана или нет.
      Гарри перестал давить, и через секунду я ощутила на лице тонкий луч фонарика.
      — Тебя спас бронежилет, — услышала я. Или какие-то другие слова вроде этого. В ушах у меня все еще звенело. — Ты в состоянии двигаться?
      — Да-а, — выдавила я.
      Он протянул руку и помог мне встать. Темнота вокруг меня рассыпалась булавочными головками света, миллионом пляшущих перед глазами искр. Я дважды моргнула и сглотнула слюну.
      — Твой кевлар сработал как надо. — Макглейд вручил мне фонарь, а сам поджался позади меня. — Иди первая.
      Я опустила взгляд на свою правую руку и увидела, что по-прежнему сжимаю свой пистолет. Потом двинулась вперед, осторожно ставя одну ступню перед другой.
      Шум воды усилился. Я почувствовала, что труба кончается, открываясь в гораздо более широкое пространство. Главная канализационная магистраль. Я прислушалась, вглядываясь в темноту.
      — До Рождества будешь стоять? — подтолкнул меня сзади Гарри. — Двигай.
      Я щелкнула фонариком, стараясь подыскать точку опоры для следующего шага, на выходе из трубы. Бам! Бам! Бам!
      Три пули ударили в стену рядом со мной, рассыпая бетонные осколки мне в лицо и шею. В ту же секунду я прыгнула, приземляясь на выступ-карниз, несколькими футами ниже, частично соскользнув в сточную воду. Мой пистолет отскочил куда-то в сторону и исчез из поля зрения.
      Яркий луч фонаря заскользил по тому месту трубы, где только что стояла я. Потом передвинулся ниже и ударил мне в лицо. Жмурясь, я разглядела стоящую за лучом фигуру, направлявшую в меня этот слепящий свет.
      Пряничный человек, радостно хихикая, сжимал в руке пистолет. Дуло пистолета было нацелено прямо мне в голову.
      — Здравствуй, Джек, и прощай. Похоже, победа осталась за лучшим.
      В этот момент из трубы над нами прогремел выстрел. Гарри.
      Луч фонаря соскочил с моего лица, и Чарлз Корк взвыл от боли. Я пошарила вокруг в поисках своего пистолета, но вместо него нашла только ключи. Я включила ключ-фонарик, и Гарри соскочил ко мне на приступочку. Чарлз стонал. Я направила на него луч. У него текла кровь из плеча, и здоровой рукой он зажимал рану. Пистолета при нем не было.
      Я выдохнула втянутый в себя воздух.
      Пряничный человек усмехался кривой усмешкой. Он выглядел маленьким, ничтожным, чем-то вроде тех канализационных крыс, что шныряли сейчас у него за спиной.
      — Что ж, похоже, твоя взяла, Джек.
      — Встать, руки за голову!
      — Я не могу встать.
      Я сделала к нему шаг. Запас моих сил был почти на исходе, и все тело болело и провоняло канализацией. Но скажу честно: никогда еще я не чувствовала себя так хорошо.
      — Перевернись на живот. Руки за спину.
      — Как ты меня нашла?
      — Все узнаешь на суде. А теперь поворачивайся.
      Чарлз Корк покачал головой:
      — Я больше не вернусь в тюрьму.
      И тут он вдруг скатился с бортика, прямо в ручей из сточных вод.
      Поток начал уносить его с удивительной быстротой. Он уплывал, погрузив подбородок в нечистоты, здоровой рукой взмахивая над головой наподобие байдарочного весла.
      — Мы еще увидимся, Джек! — выкрикнул он мне. — И скоро!
      Но прежде чем я сообразила, что делать дальше, послышался ужасающий «бу-ум!» — и голова Корка разлетелась красными перьями.
      Я обернулась и увидела, как Гарри засовывает в кобуру свой «магнум».
      — При попытке к бегству, — пожал плечами Макглейд. — Ты что, собиралась нырять за ним в это дерьмо?
      Обезглавленное тело Пряничного человека неспешно уносило в темноту рекой из нечистот. Оно качнулось на поверхности ленивого потока раз, другой, затем начало погружаться.
      Следом уже плыл целый легион крыс.
      Гарри подошел ко мне и серьезно посмотрел в глаза.
      — Слушай, Джеки… ты ведь не очень злишься?
      Я ничего не ответила.
      — Я хочу сказать, что ведь он был дерьмо вонючее. Только подумай, сколько денег я сэкономил налогоплательщикам. Ты же знаешь, во что обходятся все эти громкие процессы?
      Я разыскала оружие Чарлза. Это был пистолет 38-го калибра. Мой пистолет. Я вынула из кармана куртки пластиковый пакет и убрала оружие, держа его за ствол двумя пальцами.
      — Джек, ты ведь не собираешься на самом деле меня арестовывать, а?
      — Он был убит в перестрелке. Именно это будет в моем отчете.
      — А то ты заставила меня поволноваться. Я думал, ты все еще злишься за то, что я украл у тебя твой арест.
      — Ты спас мне жизнь, Гарри.
      — Да, пожалуй. Ну, так мы квиты?
      Я сжала кулак и как следует двинула ему в челюсть. Оказалось, довольно трудно заставить его пошатнуться.
      Я потрясла рукой, в костяшках пальцев ощущалась восхитительная боль.
      — Вот теперь квиты.
      Гарри вытер рог и засмеялся:
      — Тебе потребовалось бы пятнадцать лет, чтобы наконец это сделать. Сейчас лучше?
      Я немного подумала. — Да, лучше.
      — Тогда давай, к чертям, выбираться из этой помойки. Она оскорбляет мою гордую конституцию.
      Сначала мы провели несколько минут, разыскивая мой отскочивший пистолет. Когда же он наконец был надежно водворен на свое место, мы выбрали ближайшую ведущую наверх лестницу, чтобы выбраться на поверхность.
      Через несколько мгновений после того, как мы выбрались из смотрового люка на свет божий, к нам подбежала и обступила толпа полицейских. Несколько копов спустились в канализацию, чтобы забрать тело. Моя рация наконец опять заработала, и я связалась с Харбом.
      — Женщину отвезли в больницу, — отрапортовал он. — Вы его взяли?
      — Да, мы его взяли. — Было так приятно ощущать вкус этих слов.
      — Ты как сама?
      — Прекрасно, — ответила я, вдыхая здоровенный глоток холодного городского воздуха. — Просто прекрасно.
      — Можно мне с ним поговорить? — потянулся к моему наушнику Гарри. Я разрешила, а сама отошла прочь от всей этой суеты, от мигающих красных и синих огней, в городскую ночь.
      Небо было как гигантское черное одеяло, раскинувшееся во все стороны. Я посмотрела вверх, пытаясь сквозь смог увидеть звезды. Мне не удалось их разглядеть.
      Но я знала: они там.

      Я загнала в угловую лузу черный шар номер восемь, и Фин недовольно пробурчал что-то.
      — Еще два бакса. — Я позволила себе скорчить ехидную усмешку. — Сколько там, за пять партий?
      — Как мне прикажешь питаться на этой неделе?
      — Не можешь платить — не играй.
      Он нахмурился и, порывшись в кармане, извлек банкноту.
      — Можешь разменять пятьдесят?
      К его огорчению, я смогла. Потом отправила его принести мне еще бутылку пива.
      Прошло трое суток со дня гибели Чарлза Корка, Пряничного человека. Газеты все еще пестрели сенсационными заголовками. Большинство из них было посвящено Макглейду. Он, можно сказать, стал баловнем СМИ, хотя не уверена, что «баловень» здесь подходящее слово.
      То, как Гарри разузнал о Чарлзе, было довольно просто. У него дома была копия телезаписи того телешоу. Вернувшись домой после допроса в нашем участке, он просмотрел кассету и пришел к самоочевидным выводам. Тогда он позвонил своему дружку-приятелю Максу Трейнтеру и вскоре уже располагал и именем, и адресом Корка.
      Макглейд попытался нас обойти: прибыть на место преступления раньше нас и забрать себе все лавры. Как, собственно говоря, и получилось.
      — Этот парень был самым толстым слоем на пироге из дерьма, — разглагольствовал Макглейд по пяти телеканалам плюс Си-эн-эн.
      Диана Корк потеряла много крови, и потребовалось наложить ей несколько десятков швов, но врачи предполагали, что она полностью поправится. Во всяком случае, физически. Душевно же она пребывала в плачевном состоянии.
      С того дня я дважды навещала ее, пытаясь восстановить недостающие куски головоломки.
      Она подала на развод с Чарлзом в мае, как раз после «Шоу Макса Трейнтера». Муж проявлял к ней невнимание и равнодушие, оскорблял словесно, хотя физически — никогда. Это может показаться удивительным, однако доктор Фрэнсис Малруни объяснил мне впоследствии, что многие женатые серийные убийцы не проявляют свою агрессивность внутри семьи. Они берегут ее для своих вылазок.
      Диана никогда не слышала о двух его тюремных отсидках, никогда не встречалась с его родственниками и, конечно же, понятия не имела, что всякий раз, тайком ускользая из дома, он вел охоту на людей и убивал их.
      Мать Чарлза, Лиза Корк, умерла от рака вскоре после его рождения. Были сделаны попытки выяснить местонахождение его отца, Бадди Корка, но безуспешно.
      Экскурс же в прошлое Бадди Корка выявил, что он дважды подвергался аресту за жестокое обращение с ребенком и оба раза был оправдан. По-видимому, занимаемой им должности пастора в местной церковной общине было достаточно для того, чтобы оправдать избиение им своих детей.
      Его уволили из церкви десять лет назад, но телефонный звонок подтвердил, что доктор Реджинальд Бустер был там у него после того, как я вернула себе утраченное оружие. Я даже получила звонок от одной очень важной новостной журналистки, имевшей в прайм-тайм свое собственное телешоу. Но единственный вопрос, который она мне задала, касался Гарри, поэтому я бросила трубку.
      Сейчас я еще немного попыхтела над бильярдным столом — и Фин вернулся с двумя бутылками пива.
      — Проигравший расставляет, — напомнила я ему.
      Он расставил шары. Я сделала глоток и натерла мелом кий. Затем произвела истинно великолепное разбиение, закатив при этом два полосатых. Фин чертыхнулся.
      К одиннадцати часам я разбогатела баксов на тридцать. Когда я собралась уходить, Фин сделал мне несколько прочувствованных комплиментов и взял с меня обещание, что я встречусь с ним завтра для переигровки. Я согласилась, сказав, что деньги мне всегда пригодятся.
      Пока я возвращалась пешком к себе домой, пошел снег. Первый снег в этом сезоне. Он так славно отблескивал в свете уличных фонарей, на фоне громадных небоскребов. Скрывая всю грязь. Я почувствовала, что улыбаюсь, но улыбка погасла при мысли, что утром придется откапывать машину.
      Когда я вернулась в квартиру, то обнаружила на автоответчике сообщения. Первое было от Лейтема, моего невезучего нового знакомого из «Ленча вдвоем». Он шел на поправку и умолял меня в следующий раз, когда приду его навещать, принести пиццу.
      — Еда здесь никуда не годится. Вкус такой, будто они все готовят на пару.
      Он не таил на меня обиды, только в шутливой форме выражал нечто вроде сожаления, что наше третье свидание не может быть столь же сногсшибательным, как первые два.
      Потрясающий человек. Я предвкушала массу удовольствия от более близкого знакомства с ним.
      Второй звонок был от репортера журнала «Тайм», который хотел знать, не возражаю ли я побеседовать с ним о Гарри.
      Последний был от моей обеспокоенной матери, которая не слышала от меня вестей аж больше двадцати минут и хотела знать, по-прежнему ли у меня все в порядке. Я тут же ей перезвонила.
      — У меня все отлично, мам. Ты рада, что снова дома?
      — Да, слава Богу, что это закончилось. Я вся изнемогаю, едва живая.
      — Твое бедро? — В моем голосе зазвучал оттенок паники. — Что, стало хуже? Ты говорила, что вроде…
      — Мое бедро в полном порядке, Жаклин. Сиделка мне пока еще не требуется. Я без сил из-за этого бездельника мистера Гриффина. Он прямо как тот кролик на батарейках «Энерджайзер». Клянусь, я не спала трое суток.
      Пожалуй, мои опасения, что мамочка не сможет сама о себе позаботиться, были несколько преждевременными.
      После разговора я сделала себе сандвич и села в кресло-качалку с недавно купленной книжкой Эдда Макбейна в мягком переплете.
      В следующий момент оказалось, что я заснула — причем без малейших усилий с моей стороны.

      Я проснулась на следующее утро, освеженная, воодушевленная, ощущая в себе достаточно сил для утренней зарядки.
      Я не слишком усердствовала, щадя свою больную ногу, но все же смогла сделать стандартный утренний набор. Из-за громадного синяка на животе — уродливого следствия попадания пули в бронежилет — мне пришлось пропустить приседания. Но зато в порядке компенсации я сделала несколько дополнительных отжиманий.
      Выпавший накануне снег растаял, так что откапывать машину мне не пришлось. Тем не менее понадобилось восемь попыток для того, чтобы ее занести, и мотор дважды глох по дороге в участок.
      Но я не позволила этим мелким неприятностям испортить, мое хорошее настроение.
      Когда я прибыла на работу, то выяснилось, что Бенедикт ушел в морг вместе с вызванными для опознания родственниками Джо-Энн Форти — той самой безымянной первой жертвы. Ее имя узнали через «Шоу Макса Трейнтера», и в Нью-Джерси нашлись ее родители. Дело Пряничного человека было официально закрыто.
      Теперь мне предстояло расквитаться с долгами — взяться за отложенные дела, которых у меня порядочно накопилось. Дело о нападении с нанесением ножевого ранения. Автомобильный наезд, виновник которого скрылся. Убийство, совершенное хулиганской бандой. Стрельба с фатальными последствиями в средней школе.
      Работа у лейтенанта Отдела тяжких преступлений никогда не переводилась.
      Через некоторое время мое внимание было отвлечено двумя мужчинами, которые вошли в кабинет. Причем без стука. Это были спецагенты Дейли и Кореи, в своих неизменных одинаковых костюмах, с одинаковыми стрижками и с одинаковой манерой держаться. У меня возник вопрос, не созваниваются ли они с утра, чтобы договориться о внешнем виде.
      — Мы еще не имели возможности поздравить вас с поимкой преступника, лейтенант, — сказал Дейли.
      А может, это был Кореи. Другой добавил:
      — Я понимаю, мы с вами не всегда смотрели на вещи одинаково, но мы рады, что все сложилось благополучно.
      Стандартная фэбээровская манера. Никогда не сжигать за собой мосты.
      — Числился ли Корк в вашем компьютере в качестве уже отмеченного отравителя?
      Они посмотрели друг на друга, потом опять на меня.
      — Он был в списке подозреваемых в порче конфет в Мичигане, но у «Викки» в базе данных его не было. Мы дополнительно обсудили это с полицейскими, занимавшимися тем делом, и просмотрели их отчеты. В двух независимых друг от друга случаях Корка задерживали для допроса, но в обоих случаях потом отпускали за недостатком улик.
      — Понимаю. — Я старалась быть корректной, как приличествует случаю. — А что там с лошадью?
      Один из них прочистил горло. Другой посмотрел на воображаемую пылинку на рукаве.
      — Составление предварительного портрета преступника — сложная наука, лейтенант. Порой приходится отклоняться слишком далеко.
      — А!
      — Так вот… вы уже имели возможность заняться делом Хансена?
      — Как, простите?
      — Делом о стрельбе в старших классах школы. Оно почти идентично случаю, имевшему место в прошлом году в Плейнфелде, штат Висконсин.
      — И… что же? — Меня начали терзать смутные догадки, к чему все это клонится.
      — И ваш капитан хотел, чтобы мы поработали над этим делом вместе с вами. Ведь была пересечена граница штата.
      О нет, только не это!
      — Послушайте, коллеги…
      Но они уже направились к двери.
      — Мы будем у вас к двум часам, чтобы более подробно обсудить дело. Сначала нам нужно посоветоваться с «Викки».
      И они удалились.
      Вот и все мое хорошее настроение.
      Я продолжила штурмовать гору бумажной работы, регистрировать и подшивать накопленные данные, отсеивать лишнее, составлять отчеты и писать на машинке. Я всегда оставляю пишущую машинку на потом, потому что очень плохо печатаю.
      — Привет, Джеки.
      Я подняла глаза от клавиатуры и увидела, что в мой кабинет входит Гарри Макглейд. Видимо, обычай стучаться умер сам собой за ненадобностью. Гарри был одет в своем фирменном стиле: заляпанные коричневые штаны, бежевый пиджак, засаленный галстук, и на всем этом больше морщин, чем в целом доме престарелых.
      Придется навесить замок на эту проклятую дверь.
      — Чего ты хочешь, Гарри?
      Я продолжала печатать, стараясь показать, что я занята.
      — Ты до сих пор еще меня не поблагодарила.
      — За что? — спросила я, а затем посмотрела в свой отчет за номером 97-723 и увидела, что набила в нем слова «за что». Чертыхнувшись, я потянулась за корректирующей жидкостью.
      — Зато, что вывел тебя на убийцу. Без меня ты бы никогда не связала Корка с трейнтеровским шоу. Небось получишь за это большое, жирное повышение. «Капитан Дэниелс»! Звучит даже очень славно. С тебя причитается.
      — С меня?
      Я не смогла отыскать замазку, поэтому вернулась по тексту назад и вычеркнула ошибку ручкой.
      — Конечно. Вот почему я заскочил к тебе по дороге, чтобы ты могла поблагодарить меня и накормить завтраком.
      — Может, это тебе следует накормить меня завтраком. Это ты получаешь предложения от киношников.
      — Забавно, что ты это упомянула, Джеки. Как раз сегодня звонил агент из Голливуда, он заинтересован в том, чтобы сделать из моей истории фильм. Догадываешься, кто будет играть меня?
      — Дэнни Де Вито.
      — Очень смешно. Ха-ха-ха. На самом деле Брэд Питт заинтересовался. Но прежде чем они смогут завалить меня деньгами, есть один крохотный вопросик, который нужно решить, — насчет авторских прав на изложение событий.
      Из кармана брюк Макглейд извлек какую-то сложенную в несколько раз бумагу.
      — Если бы ты подписала вот здесь…
      — И речи быть не может, Гарри.
      — Ну же, Джеки. Тебе тоже кое-что перепадет. Ну, не так много, конечно, но ты бы оказала мне огромную услугу.
      — Не думаю.
      — Давай по крайней мере обсудим это за завтраком.
      — Мне нужно закончить кучу канцелярщины.
      Гарри уперся руками в мой стол и подался ко мне почти вплотную.
      — К чертям ее, твою канцелярщину. Она никуда не сбежит. Сходи позавтракай со старым трутом. Пойми, ты и так слишком много вкалываешь. Наслаждайся жизнью, Джеки. Ты уже давно замужем за своей работой. Пора разводиться.
      Я сомневалась, что завтраке Гарри можно квалифицировать как наслаждение жизнью, но сказанное им было очень похоже на то, что говорил Харб. Неужели я и впрямь хотела, чтобы в итоге моей жизни на моей могиле написали: «Она была хорошим копом»?
      Но, получается, хотела.
      Однако даже хорошему копу полагается есть.
      — Ладно. Перекусим по-быстрому. Но у меня нет желания видеть себя на киноэкране, Гарри.
      — Ряд известных актрис заинтересован в том, чтобы сыграть в фильме тебя. Поговаривают о Розанне. Это такое правило в Голливуде: у каждого сурового и мужественного героя должен быть закадычный друг-комик.
      — Вот теперь я точно не собираюсь подписывать эту бумагу.
      — Ясно, не собираешься.
      Он снова захихикал, а я встала и взяла пальто.
      — Я знаю одно потрясающее, совсем новенькое местечко, где подают блины, только что открылось. — Гарри придержал для меня дверь, на моей памяти это был первый акт подобной обходительности с его стороны. — Если тебе там не понравится, я сам оплачу счет.
      — Я его уже ненавижу.
      Мы вышли за дверь.