В дверях студии появилась Лулу.
      - Клара говорит, что мы можем приехать прямо сейчас, но нам надо поторопиться, она собирается в театр. - На лице у нее появилась жалобная гримаса. - Извини, Плам. Вольфа стошнило на твое кружевное покрывало. Мне лучше отвезти его домой.
      ***
      Клара Стивене, маленькая, ухоженная и тихая, жила в Челси в таком же маленьком, ухоженном и тихом доме с террасой, который, очевидно, стоил немалых денег.
      В маленькой гостиной Плам с Дженни молча примостились на цветастые стулья и уставились на графолога в халате из розового атласа и роговых очках. Она положила конверт на маленький дамский столик и рассматривала его через лупу, которая зависала над словами, написанными черной шариковой ручкой:
      Плам Рассел
      129 Честер-террас,
      Риджечтс-парк
      Лондон С31 6ЕД
      Наконец Клара Стивене проговорила:
      - Это симпатичный почерк, свободно струящийся по листу. Скорее всего он принадлежит мужчине. Я могу определить это по размерам пальцев. Это, безусловно, умный и решительный человек, пытавшийся скрыть свой почерк.
      - Вы хотите сказать, что почерк не изменен? - с надеждой спросила Плам.
      - Только слегка. Характерные особенности остались теми же самыми - как, например, вот эта Т, красующаяся в слове "террас". - Она отложила лупу и ткнула в конверт серебряным ножом для бумаг. - Поскольку буквы усиленно клонятся влево, можно предположить, что обычно он пишет их прямо или с правым наклоном. Ну а поскольку такую великолепную букву Т с основанием, заведенным слева до верха, нельзя написать с правым наклоном, то можно предположить, что обычно эта рука пишет без какого-либо наклона. - Миссис Стивене посмотрела на Плам. - Это быстрая и плавная рука человека с гибким умом, привыкшего манипулировать идеями, быстро приспосабливая их к своим целям. - Словно загипнотизированная, Плам неотрывно следила за кончиком серебряного ножа, перебегавшего от буквы к букве. - Формы букв не отличаются особой оригинальностью. Эти вытянутые и угловатые буквы, похожие на иглы, имеют зловещий вид... А в этих крючках есть что-то претенциозное, что заставляет меня подозревать скрытую агрессивность, алчность и опасность. - Она вернула конверт Плам. - Я уверена во всем, что я только что сказала вам. Но можно еще немножко пофантазировать, если хотите. В вашем случае любая смелая догадка может о казаться полезной.
      - Вы, наверное, единственная, кто способен помочь мне в этом деле, проговорила Плам.
      Хотя в комнате было тепло, Клара Стивене поплотнее запахнула халат, словно защищаясь от ветра, и посмотрела на Плам.
      - Для этого человека скорее всего характерны навязчивые состояния и злые намерения... Внешне он представляется дружелюбным, но внутри у него явно сидит ущербность. - Поколебавшись, она продолжила:
      - И думаю.., он может оказаться.., неспособным отличить, где зло, а где добро.
      - Что вы имеете в виду? - тихо спросила Плам. Вместе с сожалением в голосе миссис Стивене ясно прозвучало предостережение:
      - Он может быть психопатом.
      ***
      - Мне не хватало только психопата! - Черный "Порше" Плам с визгом огибал Слоан-сквер.
      - Сбавь скорость, не то мы свернем себе шею, - посоветовала Дженни.
      - Мне лучше обратиться в полицию.
      - Конечно, тем, кто на виду, часто грозят смертью всякие глупые идиоты.
      - Пусть решает полиция.
      ***
      В полицейском участке на Олбани-стрит, дежурное помещение которого было отделано темным кедром, а одну из стен украшала огромная серебряная эмблема муниципальной полиции, Плам рассказала дружелюбно настроенному дежурному констеблю гораздо больше, чем собиралась. В конечном итоге она выложила всю свою историю, включая даже свои сомнения по поводу поведения Ричарда Степмана в Париже.
      - Похоже, это дело для нашего специального подразделения, - заключил констебль. - Сейчас бесполезно звонить им, они все разошлись по домам, их время вышло. Утром мы поставим их в известность, и кто-то скорее всего навестит вас. А этот конверт пока останется у меня.
      ***
      Дом вдруг показался ей слишком большим, мрачным и зловеще тихим. С улицы не доносилось ни звука. Плам отказалась от предложения Дженни остаться с ней на ночь, но, закрыв на цепочку входную дверь, тут же пожалела об этом. Она то и дело порывалась позвонить Бризу. Но что это даст? Ее новость только расстроит его. И если он, бросив дела, понапрасну вернется в Англию, то как она будет чувствовать себя? А если не вернется, то как она отнесется к этому?
      Плам проверила сигнализацию на кухне, затем каждую решетку на каждом окне на всех этажах. Все они были заперты. Сандра проделывала это ежедневно в шесть часов вечера.
      Плам решила пойти в студию, где всегда чувствовала себя уютно и в безопасности. Там ее вниманием мгновенно завладела картина, над которой она работала. Ее взгляд медленно прошелся по периметру полотна, затем она осмотрела его с разных сторон. Ей нравилось подступаться к сути, двигаясь взглядом от краев и останавливаясь в углах.
      Она взяла кисть и после некоторых колебаний кинула фиолетового по бледно-голубому небу. Отброшенной в раздражении кисти из банки с краской, покрытой корочкой, полетели ярко-розовые брызги, сначала на бирюзовую землю, затем на оранжевое поле. На малиновом фоне выступили желтые пятна, резкие, как солнечные зайчики.
      Картина теперь выглядела так, словно подцепила какую-то доселе невиданную корь! Черт! Она явно была не в себе. Это надо же сообразить - браться за работу при искусственном освещении. Она ведь знала, что всякий раз после этого картину приходилось утром переделывать.
      Плам прошла в спальню, и ее беспокойство лишь возросло. "Но ведь для этого нет причин", - говорила она себе. Если не считать того, что она в доме одна. Но она уже не раз оставалась в нем одна, и это не тревожило ее.
      Раздевшись, она почувствовала себя так, словно за ней наблюдает Пипин Том , и отделаться от этого ощущения не могла. К страху стала примешиваться злость.       Неожиданно показалось, что в спальне кто-то прячется. Она кожей чувствовала чье-то невидимое присутствие и почти слышала чье-то дыхание.
      Минут пять она стояла в середине комнаты и дрожала, но ничего не происходило. Тогда она легла на ковер у кровати и неуверенно взялась за край спускавшегося с нее покрывала. А что, если, подняв его, она увидит уставившиеся на нее глаза психопата.
      Сказав себе, что нельзя всю ночь лежать голой на полу, она осторожно приподняла край покрывала и заглянула под кровать.
      Там, естественно, никого и ничего не было, кроме пыли, свалявшейся в комочки.
      Она улеглась на холодные льняные простыни с вышивкой, но заснуть не могла. Страхи не отступали. Кто эта неизвестная личность, угрожающая ей? Возможно ли такое, чтобы кто-то хотел убить ее? Шантажист это или убийца? Все кажется несерьезным.., пока не откроешь газету. В них полно историй о насилии, творимом психопатами.
      Где она могла бы чувствовать себя в безопасности? Где ей спрятаться? Жить в таком страхе невозможно, с этим ощущением канарейки в клетке, когда над ней навис жестокий великан и не спускает с нее глаз, а дверца вот-вот откроется, и тогда...
      Плам чувствовала себя в ловушке. Невидимая паутина все плотнее опутывала ее, не оставляя надежды на спасение.
      В два часа ночи, разгоряченная и окончательно лишившаяся сна, она открыла шторы и распахнула окно спальни, чтобы впустить прохладный ночной воздух.
      Вновь закрыв окно на запор, она повернулась к нему спиной и со страхом подумала: "А если у психопата есть пистолет и он взобрался на дерево за окном?" Правда, парк закрывают с наступлением темноты. Но он мог спрятаться в кустах, а потом взобраться на дерево...
      Но откуда ему знать, что она откроет шторы? Плам попыталась вернуть себя к реальности. Ну получила она два письма с угрозами. Полиция же утром займется этим. А до той поры никто не сможет влезть в дом. Так что ей остается только забраться в постель и зарыться с головой под одеяло.
      Но сон все равно не шел. Она попыталась читать, но не смогла сосредоточиться на последнем романе Айрис Мердок и начала читать триллер Дика Фрэнсиса, взяв его с тумбочки Бриза. В голову опять полезли убийцы, творящие свои кровавые дела.
      В конце концов она сказала себе, что такие вещи происходят только в книгах, а не в реальной жизни. До прихода полиции ей просто придется посидеть дома, велев Сандре никого не впускать и держать дверь на цепочке.
      Глава 20
      Понедельник, 30 марта 1992 года
      В залитой утренним солнцем гостиной Плам сидела на краешке софы и во все глаза смотрела на своего посетителя с таким чувством, словно ее принимали на работу. Она понимала, что история с картинами в ее изложении для полицейского вышла путаной и туманной. Хотя детектив - инспектор Кригг из специального подразделения полиции по борьбе с махинациями в области искусства - терпеливо выслушал ее до конца, подчеркнуто бесстрастное выражение его лица говорило, что он не склонен излишне драматизировать ситуацию.
      Она удивилась, увидев его. Он выглядел не больше чем на тридцать лет и напоминал представителя той категории публики, которую всегда видишь на модных лондонских вечеринках. Высокий и стройный, с вьющимися рыжими волосами, бледным веснушчатым лицом, он смотрел на мир глазами такой яркой синевы, что их можно было принять за дорогие контактные линзы. Вежливо, быстро и точно он обобщил ее рассказ хорошо поставленным голосом, уточнил фамилии фигурировавших в нем лиц и сказал:
      - Я не вижу пока необходимости проверять изложенные вами факты. К настоящему моменту мы не располагаем официальными жалобами владельцев по поводу этих подделок и не можем ничего предпринять, хотя нам было бы интересно знать окончательные результаты вашего расследования.
      - Этому человеку хорошо известно, что я сейчас отслеживаю не одну картину, - поежившись, сказала Плам, - значит, он относится к моему близкому окружению.
      - Есть ли у вас близкие друзья среди американцев? Плам отрицательно покачала головой.
      - Масса знакомых в Нью-Йорке, но ни одного, живущего в Великобритании.
      Детектив закрыл свою записную книжку и произнес, тщательно подбирая слова:
      - Вполне возможно, что за этим нет ничего зловещего.
      Письма могут быть просто дурацкой шуткой или делом рук кого-то, кто просто не любит вас и хочет выбить вас из колеи, напугать, но отнюдь не собирается убивать. Иногда люди пишут подобные письма по той же причине, по какой вонзают иголки в восковые фигуры в надежде, что бог или дьявол вмешаются и сделают так, как им хочется. - Детектив чуть подался вперед. - Не хочу вызывать у вас излишних опасений, но все же скажу, что полиция всегда воспринимает подобные угрозы со всей серьезностью. Мы просто не можем позволить себе относиться к ним иначе. Так что, пожалуйста, будьте осторожны и сразу же звоните мне, если что-то произойдет. Вне службы меня можно найти вот по этому телефону. - Он протянул ей визитную карточку. - Из-за этих неприятных писем вы, возможно, начнете связывать вещи, которые в другой ситуации показались бы вам несовместимыми, и видеть совпадения там, где их на самом деле нет. К примеру, вы встретили мистера Степмана с картиной в Париже; слышали, что Чарльза Боумана видели на пароме; обнаружили, что Лео Манн иногда перевозит предметы искусства на континент. Эти факты не обязательно связаны с преступной деятельностью.
      Плам, вначале обрадовавшаяся, что ее воспринимают всерьез, почувствовала разочарование. Ей стало казаться, что он заносит ее в раздел картотеки, отведенный для великовозрастных леди, которым мерещится, что за ними подглядывает Пипин Том.
      ***
      Когда детектив ушел, Плам бросилась наверх переодеваться к ленчу. Только она натянула черные колготки и влезла в короткие огненно-рыжие брюки и ботинки, как позвонил Макс и спросил, не хочет ли она пригласить его на ленч.
      - Извини, дорогой, но сегодня я занята. А что случилось?
      Оказывается, поразмыслив. Макс пришел к выводу, что гончарное ремесло не для него, и твердо решил стать театральным дизайнером. Теперь он хотел закончить курсы осветителей сцены и просил у нее совета. Поговорив с сыном, Плам накинула черную кружевную жилетку, солнечно-желтый твидовый жакет под стать брюкам и отправилась в помпезный "Реформ-клаб", где устраивался ленч в честь Валентины Терешковой, которая хоть и не могла сравниться по известности с Иваной Трамп, но достигла в своей жизни больше, чем какая бы то ни было женщина, став первой в мире женщиной-космонавтом, ученым и членом нового советского парламента.
      Валентина, обыкновенная веселая женщина, обходила гостей с очаровательной улыбкой и в приподнятом настроении, хотя Плам показалось, что она чувствовала бы себя более уютно в летной экипировке, чем в своем роскошном черно-белом одеянии. Когда они заговорили, Плам, поддавшись влиянию момента, спросила, счастлива ли она. Валентина удивленно посмотрела на нее и рассмеялась.
      - Да. Но не так, как рассчитывала и загадывала. Я разведена.
      - Разве можно рассчитывать счастье?
      - Нет, конечно. Но можно управлять своей жизнью так, чтобы увеличить свои шансы стать счастливой.
      - Каким образом?
      - К примеру, выбрав себе работу по душе. Это не менее важно, чем иметь работу, хорошо оплачиваемую. - Валентина повела рукой в сторону гостей. - Это известно каждой из присутствующих здесь женщин. - Другую руку Валентина по просьбе фотографа положила на плечо Плам. - Для самоуважения важно, чтобы вашу работу ценили другие. Особенно если вы сами ведете хозяйство своей семьи, добавила Валентина.
      - Но ваша работа была такой опасной, - заметила Плам. - Вам не было страшно, когда стартовал ваш корабль?
      - Конечно, было. Всем когда-нибудь бывает страшно.
      - А как вы преодолеваете страх? - Из головы у Плам никак не выходило второе письмо с угрозой.
      - Привыкаешь к нему и делаешь свое дело. Иначе ничего не получится.
      Среда, 1 апреля 1992 года
      Бриз вернулся как раз к завтраку.
      - Но в следующий понедельник мне надо опять быть в Нью-Йорке, предупредил он Плам, когда та терла ему спину в ванне. - Не могла бы ты потереть мне ниже, дорогая.., и посильней.., еще ниже. Вот так, хорошо... Не понимаю, почему ночной полет выматывает так же, как и дневной. Я чувствую себя выжатым лимоном.
      - Надеюсь, что ты не станешь вечным трансатлантическим скитальцем. - Плам выжала губку над его головой и потянулась за шампунем.
      Бриз вздыхал с облегчением, когда она массировала ему кожу головы.
      - Не исключено, что у меня будет возможность слетать в Рио... Хочешь прокатиться со мной? У Виктора Марша в Бразилии есть друг - горнорудный магнат, которому хочется составить свою коллекцию картин и предстать филантропом. Он намекает, что в конечном итоге собирается передать картины своему государству. Поэтому ему нужен европейский агент. - Он повернул голову и усмехнулся сквозь мыльную пену, струившуюся по щекам. - Сказочная работенка, не так ли? Он прилетает из Рио-де-Жанейро по каким-то другим делам и сможет встретиться со мной в Нью-Йорке седьмого апреля. Черт, мыло попало в глаз.
      Плам окатила его из душа. Бриз опять повернулся и посмотрел на нее.
      - Кстати, Виктор просил передать, что был бы рад забыть о пари по поводу голландского натюрморта с цветами. Я воспринял это с большим облегчением.
      Плам села на корточки.
      - Ты просил его об этом, правда? Из-за бьеннале?
      - Не только из-за этого, дорогая. - Бриз выбрался из ванны. - Бедному Виктору сейчас не до этого. Его беспокоит дочь. Сюзанна, как всегда, довела ситуацию до абсурда, продолжая раздувать ее в средствах массовой информации. Он завернулся в банное полотенце. - Она организует новую горячую линию для подростков, склонных к самоубийству, а это значит, что у нее почти не остается времени для Фелисити.
      - Бедный ребенок. Конечно, я не стану отвлекать Виктора. Это очень великодушно с его стороны предложить забыть пари. - На секунду Плам испытала искушение принять предложение. Ей надо только согласиться, и она сможет сбросить с себя непосильный груз поисков тех, кто плодит подделки. Бриз быстро все уладит. Она больше не будет получать писем с угрозами. Сможет мирно спать по ночам. И жить своей жизнью.
      Она медленно проговорила:
      - Это было бы самое лучшее. - И рассказала Бризу о втором анонимном письме, а также 6 том, что думает о нем графолог.
      Бриз, обернутый полотенцем вокруг тонкой талии, мгновенно напрягся.
      - Слава богу, ты наконец поняла, что откусила больше, чем можешь прожевать! Я сам поговорю с этим полицейским детективом. И скажу, чтобы в будущем он имел дело со мной. Мне надо, чтобы ты попросту забыла об этом и сосредоточилась...
      - ..на бьеннале, - мрачно закончила Плам. - Кстати, детектив хочет видеть первое письмо. Куда ты положил его? Бриз потянулся за халатом.
      - Я выбросил его, когда вернулся из Нью-Йорка и разбирал бумаги. - Он открыл дверь в свою туалетную комнату. - Теперь мне ясно, что не следовало делать этого. Но я действительно считал, что это чья-то неумная шутка, а не настоящая угроза, да я и до сих пор так считаю.
      Плам была возмущена. Бриз не имеет представления, что это значит, когда кто-то грозится тебя убить.
      ...К, вечеру детектив инспектор Кригг и Бриз за кофе в гостиной обнаружили, что их школы были давними соперниками по крикету. Они немедленно нашли общий язык, подружились и стали союзниками. Плам почувствовала себя лишней.
      Инспектор объяснил, что полицейским экспертам мало что дает анализ конверта и бумаги с посланием, поскольку и то и другое можно найти в любом канцелярском магазине. Жаль, что Бриз выбросил первое письмо, теперь у них нет возможности сравнить.
      Отпечатки пальцев, обнаруженные на втором письме, принадлежат только Плам, Лулу, Дженни и графологу, а многочисленные отпечатки на конверте слишком нечеткие, они ничего не могут дать. В полиции согласны с графологом в том, что конверт мог быть надписан интеллигентным мужчиной, но это еще не значит, что он же является автором послания. Графологические догадки Клары Стивене в отношении психической неуравновешенности автора полиция не принимала в расчет, полагая, что они излишне драматизируют ситуацию.
      - Значит, этого психопата скорее всего не существует? - спросил Бриз.
      - Графолог сказала, что это всего лишь догадка.
      Бриз с улыбкой повернулся к Плам.
      - Теперь ты видишь, дорогая. Тебе не стоило беспокоиться по поводу страшных убийц, поджидающих тебя на деревьях.
      Плам, хотя и неуверенно, все же настаивала на своем:
      - В обоих письма есть какая-то загадка. Кто-то хочет, чтобы я прекратила поиски изготовителя подделок. Правильно ? Но откуда ему известно, что я занимаюсь этими поисками? - Она прикусила нижнюю губу. - У меня такое впечатление, что он наблюдает за каждым моим шагом. Вот что больше всего пугает меня.
      Бриз снисходительно посмотрел на нее.
      - Если кто-то наблюдает за тобой, то он видит только то, что ты торчишь наверху в своей студии и пишешь, а не бегаешь по Лондону или Парижу с лупой.
      - Но два письма с угрозами все же были направлены вашей жене, - заметил детектив, - и ни она, ни вы не знаете, кто бы мог иметь на нее зуб. Так, может быть, это дело рук ваших врагов, мистер Рассел? У вас они есть?
      Бриз мрачно усмехнулся.
      - Могу назвать с десяток конкурентов. И если говорить серьезно, то у любого бизнесмена в моем возрасте найдутся враги. Но я, как ни странно, не могу даже представить себе кого-нибудь конкретного.
      Плам заметила настороженность в глазах Бриза и поняла, что он лжет.
      ***
      Детектив наводил справки. Чарльза Боумана на месте не оказалось, он вместе с отцом находился в круизе по Карибскому морю. Леди Степман подтвердила, что просила сына продать от своего имени рисунок работы Аугустуса Джона, выполненный пером и чернилами. Он был подарен ее матери самим художником. Теперь в том месте в гостиной, где он когда-то висел, можно видеть кусок невыцветших обоев. Леди Степман сама определила, где продавать рисунок, и дала ясно понять, что сделать это надо было, не привлекая внимания, ей не хотелось, чтобы стало известно о ее трудном материальном положении. Она выбрала галерею "Леви-Фонтэн", и чек оттуда был выписан на ее имя.
      Детектив добавил, что, будь вдова генерал-майора сэра Стефана Степмана закоренелой преступницей, стоявшей во главе банды, промышляющей предметами искусства, она бы не жила в скромном домике на Глосестер-роуд вот уже семнадцать лет, а занимала бы роскошные апартаменты.
      После того как детектив ушел, Плам спросила:
      - Кто имеет зуб на тебя? О ком ты подумал? В конце концов Бриз признался, что на секунду ему пришло в голову, что этим человеком может быть Джейми Лоример. Он вполне мог быть в Нью-Йорке на Рождество и находился в Лондоне в момент отправки второго письма.
      - Я никогда не понимала, почему ты так презираешь Джейми, - сказала Плам. - Причины тут явно более глубокие, чем профессиональное соперничество.
      - Ты права, как всегда, - мрачно согласился Бриз. - Этот негодяй разболтал прессе о моей первой жене. Ему рассказал эту историю какой-то приятель с острова Ивиса, куда отправилась Джеральдина Анна со своей любовницей. Можешь представить, что я чувствовал, когда читал об этом в газете, но настоящим ударом это стало для матери Джеральдины Анны, которая до этого не знала, что ее дочь лесбиянка.
      - Я не могу поверить, что эти письма посылал Джейми!
      - Ради бога, давай забудем о них, - раздраженно оборвал ее Бриз. - Раз ты согласилась бросить свои поиски, подобных писем больше не будет.
      - Я еще не решила.
      - О господи! - воскликнул Бриз и выскочил из комнаты. Плам сказала себе, что не следовало бы забывать, что воспоминание о первой жене всегда раздражает Бриза, как, впрочем, и ее тоже, в какой-то степени. Каждая вторая жена в той или иной мере страдает синдромом Ребекки и ревниво раздумывает о том, сильно ли муж любил ее предшественницу. Так думала Плам, когда зазвонил телефон.
      - Лео! Чему обязана? - В трубке стоял гул голосов, и Плам решила, что Лео звонит из какого-то паба.
      - Плам., ты слышишь меня?.. Да, я в "Грозди винограда"... Послушай, мне кажется, я обнаружил кое-что интересное для тебя... Думаю, я знаю, кто сбывает эти поддельные картины. Мне следовало бы догадаться об этом раньше, потому что я дважды видел его на пароме и оба раза он был один. Помнишь, я говорил, что паром самое подходящее средство для контрабандной переправки? Нет, не по телефону... Нет, я не могу говорить громче... Вокруг полно людей, а я не хочу, чтобы это кто-нибудь услышал. Что? Не могу разобрать ни слова... О господи, здесь как в зоопарке...
      Послушай, почему бы мне не приехать к тебе?
      - Это невозможно, Лео. Через полчаса мы встречаемся в "Савойе" с какими-то клиентами из Швейцарии. Но к девяти мы освободимся. Может, поужинаешь с нами? Нет? Тогда давай договоримся на завтра... Хорошо, у тебя, около четырех. Не терпится услышать твою новость.
      Интригующий звонок Лео привел Плам в возбужденное состояние, и, одеваясь, она принялась насвистывать.
      - Что это с тобой? - удивился Бриз, завязывая галстук. - Только что ты была как в воду опущенная.
      Взволнованная, она поглядела на него просительным взглядом:
      - Дорогой, мне нужен еще один только день, чтобы разобраться с этими подделками.
      - Оставь это! - оскалился Бриз. - Один день ничего не может решить.
      - Может! И ты знаешь, как мучает незавершенное дело! - Всовывая ноги в туфли на серебристой платформе, она рассказала Бризу о своем телефонном разговоре с Лео.
      Четверг, 2 апреля 1992 года
      День был таким же хмурым, как и большинство других в Англии весной. "Неудивительно, что нарциссы с такой неохотой кивают своими золотыми головками", - думала Плам, на большой скорости проезжая через Риджентс-парк на своем черном "Порше".
      Лео жил в южном конце Мэддокс-сквер, в небольшом мрачном доме, который вот-вот должны были снести. Здесь доживали свой век несколько офисов и жилых квартир. Все дышало запустением и заброшенностью. Похоже, многие годы на содержание дома не тратилось ни пенни.
      Обнаружив с удивлением, что входная дверь распахнута, Плам нажала кнопку звонка Лео, но ответа не последовало. "Наверное, звонок не работает, поэтому Лео и оставил дверь открытой", - подумала Плам и быстро поднялась по узкой крутой лестнице на второй этаж. Дверь в квартиру Лео тоже была приоткрыта, и, толкнув ее, Плам вошла. В большой белой комнате одиноко стояли два потертых кожаных кресла и такой же диван перед камином. Большой рабочий стол возле окна был завален газетами и журналами.
      На кремовом ковре ручной работы между черным диваном и камином лежал Лео, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами. Его редеющие светлые волосы были всклокочены, лицо искажено гримасой ужаса, руки широко раскинуты. Голое тело было в темных пятнах запекшейся крови. Лео не подавал никаких признаков жизни.
      От страха Плам закричала. Тут же пришла мысль, что ей не следовало делать этого! Убийца мог все еще прятаться в доме! Если это так, то он слышал ее и знает, что она здесь!
      Она не могла двинуться с места. Кровь стучала в висках, сердце учащенно колотилось, как после тяжелого бега. "Я должна выбраться отсюда!"
      Но ноги не подчинялись ей. Она вслушивалась в тишину дома, пытаясь уловить малейший звук.
      "Если кто-то сейчас появится из спальни или из ванной, ему не составит труда убить меня, потому что я даже под страхом смерти не смогу пошевелиться".
      Неожиданно резко зазвонил телефон.
      Его пронзительные и настойчивые звонки вывели Плам из оцепенения. Она подскочила к столу, нащупала телефон и трясущимися руками прижала трубку к уху.
      - Лео? - кричал женский голос. - Бенни хочет видеть тебя в своем офисе.
      - Лео убит, - выпалила Плам. - Он лежит здесь мертвый.., тут кругом кровь... Вызовите полицию, быстро... Кто?.. Плам Рассел, его знакомая. - Она бросила трубку и, сорвавшись с места, кинулась в открытую дверь.
      В одно мгновение сбежав по шаткой узкой лестнице, она вылетела на улицу, добежала до своего аккуратного маленького "Порше", рванула дверцу, забралась внутрь и закрылась на защелку. Она дрожала от страха и не могла пошевелиться, пока не услышала стук в боковое стекло.
      Из-под форменной фуражки глядело круглое как луна лицо.
      - Мне придется выписать вам штраф, мадам, если вы не отъедете.
      ***
      Через два часа "Порше" с прилепленной к ветровому стеклу квитанцией о штрафе все еще стоял на Мэддокс-сквер, а Плам, продолжая дрожать от страха, махала подъезжавшему такси, чтобы добраться до дома.
      На кухне Бриз поил ее чаем.
      - Послушай, дорогая, все закончилось'. Ты держалась молодцом с полицией. Сейчас ты выпьешь это и отправишься в постель. - Он подлил виски в чашку. - Не спорь, дорогая, пей!
      - Наверное, кто-то подслушал, как Лео говорил со мной по телефону из "Грозди винограда", - твердила она, - когда мы договаривались с ним о встрече. Наверняка его убил кто-то из тех, чьи голоса доносились в трубке.
      Бриз налил себе виски не разбавляя.
      - Ты уже говорила об этом полиции, дорогая. Нет никаких причин считать, что смерть Лео связана с твоим делом, хотя полиция, как мне кажется, учтет такую возможность. Но тот, кто подделывает картины, не обязательно бывает убийцей. И я не вижу никакой связи между этими двумя преступлениями. - Он примостился на краю кухонного стола и, покачивая ногой, ободряюще улыбался ей. - В полиции сказали, что ему дважды выстрелили в живот и один раз в грудь с близкого расстояния. Пистолет не найден. Убийство, предположительно, было совершено между часом и двумя часами ночи. На ужин Лео ел карри. Это все, что удалось им узнать. - Бриз приложился к стакану. - Ты говоришь, Лео клялся, что не имеет к подделкам никакого отношения, так почему бы не поверить в это?
      - Но Лео знал, кто занимается подделками, - возразила Плам. - Именно это он сказал мне. По крайней мере, мне так кажется... Я не могу вспомнить в точности, что он говорил. Мне надо было записать это...
      - Совершенно не важно, что сказал Лео! Его смерть не имеет никакого отношения к подделкам! И тебе нечего больше соваться в это опасное дело!
      - Почему ты так уверен, что здесь нет связи?
      - Потому что нет никаких оснований считать, что она есть! Это превращается у тебя в навязчивую идею! - Бриз посмотрел на нее с беспокойством. - Мне лучше взять тебя с собой в Нью-Йорк. Я не могу оставить тебя в таком состоянии.
      - Нет, Бриз, со мной все будет в порядке.
      Плам решила, что в Лондоне, где все знакомо, ей будет спокойнее, чем в Нью-Йорке. А если кто-то и охотится за ней, то почему бы ему не слетать в Нью-Йорк? Именно там она получила первое угрожающее письмо.
      - Может быть, Дженни побудет со мной это время, - сказала она, - да и тебя не будет всего несколько дней.
      Она послушно легла в постель и, уставившись в беззаботную розовато-желтую картину Эмили, вновь задумалась над таинственной историей.
      Понедельник, 6 апреля 1992 года
      Как только Бриз уехал в аэропорт, Плам тут же вызвала такси и отправилась в Ковент-Гарден. Через пятнадцать минут она сидела в редакционном офисе журнала "Новая перспектива" перед боссом Лео, которого звали Бенни Смит. Его помощь была необходима Плам, и ей пришлось поведать ему свою историю.
      Бенни сочувственно кивал.
      - Могу представить, каково вам пришлось, Плам. Полиция уже дважды брала меня в оборот.
      Глядя в розовощекое лицо Бенни с мелкими заостренными чертами, Плам раздумывала, следует ли ей доверять ему.
      Из-за толстых линз на нее был устремлен такой же изучающий взгляд Бенни.
      - Думаю, что вначале они заподозрили меня, но у меня оказалось железное алиби. Мы живем далеко отсюда, в Патни. В тот вечер, когда был убит Лео, мы с Кэрол ужинали у друзей и, вернувшись к себе, обнаружили, что у нас побывали варвары. Из числа тех, которые мстят всему миру за то, что с ними происходит. Кругом было нагажено так, словно они специально напились касторки, прежде чем отправиться на дело. Они мочились в ящики с одеждой Кэрол и творили все, что им хотелось. Так что с полуночи у нас работала полиция. Хорошо еще, что те молодчики не застали Кэрол одну в доме, - добавил он.