Макс указательным пальцем коснулся головки Патрика. Малыш уже начал остывать. Макс прошептал:
– Ты наш сын. Никто не сможет понять, как мы относимся к тебе, Патрик. Никто не сможет понять, что ты часть нашей жизни и навсегда останешься с нами. Мы всегда будем вспоминать о тебе с любовью, которая будет принадлежать только тебе одному.
– Он так и не увидел ни дерева, ни цветка, – печально сказала Физз.
– Пока Патрик был жив, его любили, – твердо ответил ей Макс. – И мы любим его и сейчас. И будем любить всегда. И я уверен, что он об этом знает.
Физз с благодарностью посмотрела на Макса и поняла, что никогда не будет любить мужа сильнее, чем в эту минуту. Они трое были семьей, пусть всего на несколько часов.
Она грустно заметила:
– Люди считают, что, когда, умирает новорожденный, это не считается. Но господь свидетель, еще как считается. Я бы не могла любить Патрика больше, даже если бы ему уже исполнился двадцать один год.
Два часа Макс оставался с Физз, пока участливая медсестра не пришла забрать ребенка. В последний раз родители поцеловали крохотные ушки, веки с синеватыми прожилками. Физз протянула младенца сестре, и та ушла.
Макс сел на край кровати, обнял Физз и, поглаживая ее по волосам, печально приговаривал:
– Бедный Патрик… Бедная Физз… Бедные мы…
Наконец Физз, уставшая от слез, уснула. Макс на цыпочках вышел в коридор. Там он прислонился к бледно-зеленым кафельным плиткам и зарыдал. Выплакавшись, он нашел комнату с умывальником, сунул голову под холодную струю, и, хоть как-то придя в себя, зашагал под моросящим дождем на Фицрой-сквер.
Мими, Джесси и Тоби в мрачном настроении пили чай, сидя за истертым кухонным столом. Макс появился на пороге и молча сел рядом с ними.
После еды Макс немного поспал. Он уже стоял внизу, собираясь уезжать, когда Мими окликнула его сверху:
– Макс, зайди, пожалуйста, ко мне в спальню. Это всего на пару минут.
– Я не хочу говорить о случившемся.
– Разумеется, мы не будет говорить об этом.
Почувствовав, что мать настроена решительно, Макс пошел вверх по лестнице.
Когда он вошел в спальню, Мими закрыла дверь и заперла ее на ключ. Не говоря ни слова, она протянула сыну конверт из американского посольства.
– Почему ты вскрыла мое письмо? – удивился Макс.
– Ты только посмотри на него. Оно выглядит дьявольски официально и загадочно, а тебя здесь не было. Я решила, что это, наверное, что-то очень важное. Так оно, черт побери, и оказалось.
Макс прочел полное любви, счастья и доверия письмо Стеллы.
– О нет! – прошептал он, дочитав последнюю страницу.
Ему не хотелось смотреть в глаза Мими. Но, черт возьми, он собирался просто повеселиться в Париже, и господь свидетель, девица не слишком сопротивлялась. Ему тридцать один год, в него влюбилась девятнадцатилетняя дурнушка. И это ее первая любовь. Разумеется, она верит, что это навсегда. Стелла была легкой добычей, сказали бы другие.
Мими нерешительно начала:
– Я полагаю, это произошло в то время, когда вы с Физз жили отдельно?
Макс сказал, обороняясь:
– Я думал, что Физз ушла от меня навсегда.
– Похоже, так полагала и эта юная леди, – вздохнула Мими. – Что будем делать, сынок?
Макс рухнул в мягкое кресло у камина и закрыл лицо руками.
– Я не представляю, что мне делать. Мама, прошу тебя, помоги мне.
– Значит, так, Физз ты ничего не скажешь, – твердо объявила Мими. – Незачем перекладывать эту тяжесть на ее плечи.
– Я должен немедленно отправиться в Париж и поговорить со Стеллой. – Макс встал и начал мерить шагами комнату. – Но сейчас война, и я даже не могу послать ей письмо… Только если через американское посольство? Да. Я так и сделаю.
– Мне кажется, что разговорами делу не поможешь, слишком поздно, – спокойно заметила Мими. – И мне кажется, что эта юная леди вовсе не желает с тобой беседовать. Она жаждет родить от тебя ребенка.
– Ну и что я могу с этим поделать?
– Подождем. – Мими не хотелось, чтобы сын отправился в самоволку, попал в тюрьму или, того хуже, к немцам. И больше всего ей не хотелось волновать Физз. – И еще одно, сынок. Ее имя. На обороте конверта написано: «Стелла О'Брайен».
– Да, она дочь Бетси.
Вот тут Мими не сдержалась:
– Ну почему из всех половозрелых девиц в мире ты выбрал именно ее?!
– Тсс, мама, они все услышат.
– Не цыкай на меня, развратный щенок! У тебя еще будет время пожалеть об этом, когда Бетси все узнает.
Макс, полагавший, что хуже уже быть не может, выглядел таким испуганным, словно в окно влетел немецкий парашютист.
– А как миссис О'Брайен обо всем узнает?
– Ты сам ей скажешь. Именно мать должна присматривать за дочерью в таком положении. В отличие от нас, Бетси с легкостью доберется до Парижа, потому что Штаты не воюют ни с Францией, ни с Германией.
Макс выглядел сбитым с толку.
– Мама, что ты такое говоришь?
– Я говорю, что ты должен делать. Ты позвонишь матери Стеллы, потому что девочке всего девятнадцать лет. Ты позвонишь ей, потому что я воспитала тебя ответственным взрослым человеком, а за Стеллу отвечаешь ты. – И Мими сурово добавила: – Ты позвонишь Бетси, потому что я тебе приказываю.
– Но как только Бетси услышит мое имя, она швырнет трубку!
– Значит, будешь звонить ей до тех пор, пока она тебя не выслушает.
Кто-то попытался открыть дверь в спальню Мими, потом подергал за ручку. Раздался голос Тоби:
– Мими, с тобой все в порядке?
– Все отлично, – откликнулась она и пошла открывать дверь.
Макс с мольбой взглянул на мать. Посмотрев на его измученное лицо, Мими вспомнила, что он только что потерял своего первенца.
Она вздохнула:
– Ну, ладно. Я позвоню сама. Отправляйся в больницу к Физз. Я все улажу.
Пятница, 1 декабря 1939 года.
Голливуд
– Ты сделала это!
– Нет!
– Это твоих рук дело, Тесса, не лги мне! Неужели ты думаешь, что можешь обмануть собственную мать? – Бетси возмущенно потрясла вырезкой из газеты. Это была статья «Матч О'Брайен – Фэйн, раунд восемьдесят девятый». В статье излагалась совершенно неправдоподобная история о том, как восемнадцатилетняя Тесса О'Брайен много раз уговаривала мать прекратить всем известную вражду. За душещипательным рассказом следовало описание карьеры самой Тессы.
– Я не потерплю такого поведения, Тесса!
– Да ладно тебе, мама, ты же знаешь, что любая реклама идет на пользу, – подмигнуло предприимчивое дитя.
Такого рода информация означала, во-первых, что Тессу не будут задевать те, с кем она ею доверительно поделилась. А во-вторых, они отплатят ей бесплатной рекламой.
– Глупости! Я отлично понимаю, что не Хедда Хоппер и не Луэлла Парсонс выдумали эту чушь о том, что ненависть помогает мне оставаться молодой… И этот ужасный снимок, где я с открытым ртом. – Бетси снова топнула ногой.
Слава богу, война прекратила мерзкие воспоминания и язвительные комментарии Мими по поводу поведения миссис О'Брайен и ее манеры одеваться. Но теперь собственная дочь осыпает Бетси отравленными стрелами!
Тесса оказалась совсем не дурой и прилагала все усилия, чтобы продвинуть свою карьеру.
Бетси запахнулась поплотнее в персиковое неглиже и топнула ногой:
– Я терпеть не могу эти глупые слухи, которые распространяют о тебе газеты, Тесса. Я просто не знаю, что с тобой делать.
– Постарайся не делать ничего, – посоветовала Тесса, стоя к матери спиной. Глядя в зеркало, она наносила на губы еще один слой ярко-красной помады.
Бетси заговорила снова, в ее голосе послышались почти умоляющие нотки:
– Почему ты всегда одеваешься, как дважды разведенная женщина, Тесса?
– Я не чувствую себя подростком и не собираюсь вести себя как они, – бросила Тесса, облизывая мизинец и приглаживая левую бровь.
– А вот об этом нам тоже надо поговорить, юная леди, – отважно заявила Бетси. – Тесса, мне не нравится, что ты встречаешься с мужчинами намного старше тебя.
– Мне нравятся мужчины постарше так же, как и тебе, мама, – воинственно заявила Тесса. – Пожилые мужчины более изысканны и менее требовательны.
– Но не… в сексуальном плане, – решилась выговорить Бетси. – Дорогая, тебе всего восемнадцать. Как ты будешь чувствовать себя в тот день, когда выйдешь замуж за того, кого на самом деле полюбишь? – Бетси содрогнулась, вспоминая свою брачную ночь. – Как себя будет чувствовать твой муж?
– Ох, мама, ты такая старомодная! После шестнадцати все этим занимаются, не только начинающие актрисы. И, разумеется, я пользуюсь противозачаточными средствами, – усмехнулась Тесса. – Уже два года, если хочешь знать.
Бетси не знала, то ли ей сердиться, то ли вздохнуть с облегчением.
Тесса вдруг развернулась на каблуках и рявкнула прямо в лицо матери:
– И вот еще что! Я достаточно взрослая, чтобы распоряжаться теми деньгами, которые я зарабатываю! Это несправедливо, что студия платит мое жалованье тебе. – В контракте было сказано, что жалованье Тессы получает ее мать, выступающая в роли ее менеджера, до достижения Тессой двадцати одного года.
И Бетси жестко контролировала расходы Тессы.
По сути, Тесса имела большое состояние, но не могла пользоваться не только им, но и деньгами, заработанными собственным трудом. Любимый папочка распорядился так, что дочери могли получить наследство только по достижении тридцати лет или при выходе замуж. Иногда Тессу так и подмывало сбежать в Мексику, там выйти замуж, вернуться, потребовать ее миллион долларов, а потом быстренько развестись. Но чувство острожности останавливало ее. Зачем же наследовать состояние, чтобы потом делиться им с разведенным мужем?
Бетси и Тесса продолжали ссориться, их голоса гулко разносились по всему дому, пока не зазвонил телефон в спальне.
Не прерывая очередной гневной тирады, Тесса между тем быстренько сбежала, заслышав шорох колес по гравию. За ней приехал Джонни. Удивленная Бести услышала:
– Добрый день, мэм. С вами говорят из американского посольства в Лондоне. У нас для вас важный звонок.
* * *
Когда Бетси услышала голос Мими, она едва не швырнула трубку на рычаг… Но из посольства сообщили, что это важный звонок. Что, черт побери, Мими делает в американском посольстве? Любопытство победило.
– Хватило же у тебя наглости позвонить мне!
– Прошу тебя, Бетси, послушай… Стелле нужна твоя помощь.
– Глупости! Откуда тебе об этом знать? Если у Стеллы проблемы, она бы позвонила мне.
– Только не в этом случае, – спокойно ответила Мими.
Бетси сразу же поняла, о чем идет речь, но, онемев, продолжала слушать медленные, осторожные слова Мими. Итак, Стелла беременна. Мими помялась и добавила, что отец ребенка – ее женатый сын Макс.
Бетси, потерявшая дар речь при известии о беременности Стеллы, совершенно вышла из себя, когда услышала, от кого беременна ее дочь.
В Лондоне Мими отвела трубку подальше от уха, дожидаясь, пока Бетси успокоится. Потом Мими еще раз объяснила, что она пытается помочь, раз уж ничего нельзя исправить.
– Почему бы тебе не поговорить со Стеллой? Ты можешь позвонить в Париж, Бетси, а я не могу. Вот в чем беда. У нас тут война, если ты помнишь. Если бы не это, мы с Максом справились бы сами.
– Почему ты так плохо воспитала своего сына и не объяснила ему, что женатый мужчина не должен…
– Никогда не встречала женатых мужчин, которые этим бы не занимались!
– Слава богу, я с такими незнакома!
– Ты незнакома с мужчинами, которые захаживают к шлюхам?
– Как ты смеешь? Моя дочь не шлюха!
– Но ведет она себя именно так, – невозмутимо парировала Мими. Это заставило Бетси замолчать.
Наконец она проговорила со слезами:
– Если бы не ты, Мими, они никогда бы не встретились!
– Если бы да кабы, во рту росли б грибы… – ядовито ответила Мими. – Ты не можешь обвинять меня в том, что произошла такая цепочка совпадений… Тогда уж виноват Бейз. Ведь почти сорок лет назад это он попытался украсть сандвич. Если бы я не заступилась тогда за него в станционном буфете, я бы никогда не встретила тебя, я бы не встретила Тоби, у нас бы не родился Макс, а твоя Стелла не спустила бы для него свои трусики в Париже!
– Как ты можешь быть такой жестокой?! Это как раз в твоем стиле, Мими!
– Бетси, ты не можешь изменить того, что случилось. Если тебе нужно обвинить кого-нибудь, вини судьбу, вини господа. Но я тут ни при чем. Мне жаль, что мой Макс оказался в этом замешан. – Мими услышала рыдания. – И послушай, если Стелла на самом деле ждет ребенка, необходимо вытащить ее из зоны военных действий.
– Мне сказали весьма осведомленные люди, что к Рождеству во Франции все будет спокойно.
– А если эти твои умники ошибаются, Бетси? – мягко спросила Мими.
Глава 23
Пятница, 1 декабря 1939 года.
Лос-Анджелес
Бетси дважды говорила со Стеллой, чей голос звучал как обычно. Девочка даже казалась счастливее, чем всегда. Во время второго разговора Бетси все-таки сумела произнести заранее отрепетированную фразу:
– Ведь ты не натворила глупостей, верно? Ты не беременна?
– Почему ты об этом спрашиваешь, мама? – изумилась Стелла.
Бетси тут же рассердилась на саму себя.
– Это просто обычные злые сплетни, дорогая. Мне не следовало обращать на них внимания. – И они еще поболтали о том, что Стелла вернется домой на Рождество.
В состоянии крайнего беспокойства, Бетси решила, что она стиснет зубы и все-таки полетит в Париж. Там она сможет организовать аборт для бедняжки. У нее есть адрес врача, говорящего по-английски.
Бетси созвонилась со своим влиятельным знакомым в Вашингтоне, и тому удалось забронировать ей место на дирижабле, вылетающем через четыре дня.
Когда Бетси наконец прибыла в Нью-Йорк, она просто валилась с ног от усталости. С чувством облегчения укладываясь в постель в «Плазе», она от души надеялась, что ей никогда не придется снова пережить такой страшный перелет.
Девятого декабря она прибыла в столицу Франции.
Уставшая Бетси все-таки заметила, что в Париже ничего не изменилось, как и уверяла ее Стелла. Вандомская площадь выглядела по-прежнему, люди были так же элегантны, хотя на улицах стало больше военных. Бетси проковыляла в «Ритц» на опухших, адски болевших ногах. Она вошла босиком, ничуть не смущаясь этого. Слишком велика была усталость.
Понедельник, 11 декабря 1939 года.
Париж
Утром Бетси вызвала такси и отправилась к мадам Буэ. Мадам Буэ пребывала в отчаянии. Во-первых, у нее осталось меньше половины учениц, остальных забрали родители. Во-вторых, два дня назад исчезла Стелла.
Мадам Буэ немедленно позвонила мадам О'Брайен в Голливуд, но ей ответили, что мадам уже на пути в Париж. Владелица школы сообщила об исчезновении девушки в полицию. Жандармы уже проверили все отели и фирмы, дающие напрокат автомобили, агентства путешествий, аэропорты, больницы и даже морги.
Было совершенно ясно, что Стелла заранее спланировала свое исчезновение. Вместе с ней исчезла шкатулка с драгоценностями. А со слов горничной стало ясно, что Стелла забрала вечернюю накидку из горностая, доходящую ей до щиколоток, все свитера и блузки. Но все юбки, нижнее белье и вечерние платья остались на месте. Где бы она ни была, Стелла должна была бы производить странное впечатление.
Мадам Буэ даже позвонила Портерам, но в их доме теперь жил только сторож.
К тому моменту, как мадам Буэ закончила свое повествование, пришел полицейский офицер, занимающийся поисками Стеллы. Бетси отправилась с ним в префектуру и там с содроганием просмотрела фотографии мертвых девушек – утопленниц, выловленных в Сене, изнасилованных, найденных с перерезанным горлом в темном переулке, умерших на улице от передозировки наркотиков. Глаза Бетси наполнились слезами, пока она рассматривала эти печальные, мертвые, когда-то прелестные лица.
К счастью, Стеллы среди них не оказалось.
Офицер тактично заметил, что раз, судя по всему, с мадемуазель О'Брайен не случилось ничего плохого, очень может быть, что девушка у друзей. Может быть, мадам О'Брайен вспомнит какого-нибудь близкого друга дочери, мужчину или женщину? Бетси, побелевшую, дрожащую, проводили к выходу. Там жандарм, приведший ее в префектуру, шепнул ей на ухо, что частное расследование даст намного больше результатов, и сунул ей в руку визитную карточку частного детектива, который наверняка отстегивал ему за это проценты со своих гонораров.
Бетси отправилась в «Ритц», заперлась в номере и немного поплакала. Ей было слишком стыдно звонить в американское посольство, но через десять минут она опомнилась – ведь жизнь Стеллы могла быть в опасности! Но что может посольство? Обратиться во французскую полицию? Но это уже сделано. Бетси и в самом деле нужен детектив-француз.
Бетси умылась холодной водой и позвонила частному агенту. К счастью, он немного говорил по-английски. Нет-нет, мадам незачем так беспокоиться, он сам подъедет в «Ритц» примерно через полчаса. Со вздохом облегчения Бетси положила на рычаг удивительно тяжелую телефонную трубку.
* * *
В течение месяца Бетси безуспешно искала Стеллу в Париже. Французская полиция помогала ей без особого рвения, так как полицейские не сомневались, что богатая американская девчонка просто сбежала со своим дружком, чтобы немного поразвлечься.
* * *
Наконец поступило сообщение, что некая мадемуазель О'Брайен останавливалась в отеле «Негреско» в Ницце, правда, всего на одну ночь.
Бетси и детектив немедленно отправились в Ниццу. Стеллу опознали по фотографии служащие отеля. Они ее очень хорошо запомнили. Такая эксцентричная особа! Она заказала на завтрак две порции шоколадного мороженого и порцию селедки!
Бетси осталась в «Негреско». Совсем одна. Ей следовало бы попросить Тюдора сопровождать ее в этом путешествии. Он помог бы в поисках Стеллы.
Бетси вдруг почувствовала себя старухой. Ее плечи опустились. Но она немедленно распрямила спину. Ну нет – ни за что. Бетси повернулась на каблуках, прошла в ванную, заново наложила грим, приладила на голове кокетливую шляпку и отправилась в бар.
* * *
Растратив уйму денег впустую, Бетси получила известие из Парижа. Стелла написала мадам Буэ. У Бетси отлегло от сердца, и она согласилась с детективом, что ее дочь, должно быть, проводит время у друзей на юге Франции.
– Возможно, она с отцом своего ребенка? – закинул удочку детектив.
– Невозможно!
Бетси вернулась в «Ритц». Там ее ждала телеграмма, пришедшая накануне. Бетси удивленно посмотрела на обратный адрес – Акапулько. Она раскрыла ее и прочла:
«НИКОГДА НЕ УГАДАЕШЬ МЫ С ТЮДОРОМ СЕГОДНЯ ПОЖЕНИЛИСЬ ТЧК ЭКСКЛЮЗИВНУЮ ИНФОРМАЦИЮ ОТДАЛА ЛУЭЛЛЕ ТЧК ПОЖАЛУЙСТА ПОРАДУЙСЯ ЗА НАС ТЧК ПОСЫЛАЕМ НАШУ ЛЮБОВЬ ТЧК ТЕССА ПЕРКИНС».
Сначала Бетси решила, что младшая дочь шутит. Но телеграмма, несомненно, пришла из Акапулько. Неужели звонить Луэлле и проверять? Своим звонком она только подтвердит, что ее никто не поставил в известность заранее… О боже! Ужас случившегося дошел до нее. Тюдор! Ведь не могла же Тесса выйти замуж за Тюдора! Как же так?! И почему именно он? Наверняка Тюдор решился на это не сгоряча? Бетси еще раз перечитала телеграмму. И тут же поняла, что слова «пожалуйста, порадуйся за нас» принадлежат Тюдору. Как он мог проделать это у нее за спиной? А она еще считала этого мерзавца джентльменом! Это же отвратительно! Противоестественно! Тюдору уже около пятидесяти, он вполне годится ее девочке в… Так вот почему она за него вышла, с горечью сообразила Бетси. Тюдор заменил Тессе Черного Джека. И этот брак принес Тессе миллион долларов, согласно завещанию ее отца.
Бетси спрашивала себя, как она могла не увидеть этой опасности раньше? Тесса не раз говорила ей, что ее тошнит от эгоцентричных хищных юнцов, охотящихся за ее наследством. В Тюдоре было все, что Тесса, как она уверяла, искала в мужчине. Он был вежливым, скромным, очаровательным, забавным, нежным. Он не играл. Он прилично зарабатывал и в отличие от актеров был уверен в своем будущем. Тюдор был практически единственным мужчиной в Голливуде, не помешанным на деньгах, и, следовательно, не охотился за состоянием.
Бетси подозревала, что Тесса не случайно остановила свой выбор именно на Тюдоре. Таким образом она отомстила матери за то, что она не отдавала дочери всего жалованья. Бетси дернула к себе телефон, сломала ноготь и заплакала. Приходилось признать, что Тесса выросла своенравной, упрямой, высокомерной и мстительной.
Бетси устало позвонила в американское посольство. Она хотела узнать, сможет ли она аннулировать этот брак, если немедленно вернется домой. Оставаться в Париже не было смысла. Стелла сбежала. Французского Бетси не знала. И кто знает, чья выходка хуже. Дома-то еще одна кризисная ситуация.
Где же она ошиблась, воспитывая своих дочерей? У них были самые лучшие няньки. Слава богу, хоть Ник спокойно учится в своей академии и не создает никаких проблем.
Бетси снова отправилась в бар гостиницы, где после третьей рюмки коньяка ее вдруг осенило. Во всем виновата Мими! Если бы она не дала денег Тюдору на поездку в Голливуд, эта свадьба не состоялась бы! Если бы Мими не родила такого похотливого мерзавца, Стелла бы не забеременела.
Раз так – Бетси будет мститть.
* * *
А Стелла устроила все очень легко. Какое-то время после отъезда Макса она жила в состоянии эйфории. Потом туман рассеялся, и картина прояснилась. И тогда Стелла начала волноваться – увидит ли она его вообще когда-нибудь? Как-то днем она пришла в отель «Скриб», спокойно вошла в лифт и назвала лифтеру третий этаж, словно она жила в гостинице.
На третьем этаже Стелла дотронулась до ручки двери «их» номера. Круглая медная ручка казалась связующим звеном между ними, и Стелла согревала ее ладонью. Она задержалась так долго, как только могла.
Стелла возвращалась сюда еще не раз, но как-то днем дверь неожиданно распахнулась, и она оказалась лицом к лицу с маленькой смуглой горничной.
– Привет, Рашель, – поздоровалась Стелла и покраснела.
Горничная сразу же поняла, почему пришла в отель эта американка.
– Вы можете войти и побыть в номере, пока я убираю, – предложила она.
Стелла бродила по номеру, прикасаясь то к изголовью кровати, то к спинке кресла, то к подоконнику. К тому времени, когда Рашель закончила уборку, Стелла рассказала ей всю свою историю, не забыв и старую вендетту Фэйнов – О'Брайенов. Главное, ее мать откуда-то узнала обо всем. И хотя на линии стоял страшный треск, Стелла поняла, что мать сердится. Стелла испугалась. Что же ей теперь делать?
– Тебе все равно придется когда-нибудь все рассказать матери. – Рашель философски пожала плечами.
– Но она заставит меня избавиться от ребенка.
– Я думаю, что уже слишком поздно.
– Ты не знаешь мою маму! Она может устроить все, что захочет! Если для аборта слишком поздно, то она заставит меня отдать ребенка на усыновление! Я уверена, что она мне скажет, что не потерпит в доме ублюдка! Нет, я не хочу возвращаться домой. Я хочу родить нашего малыша и выйти замуж за Макса, как только кончится война, а потом иметь от него еще детей. Если я выхожу замуж, то наследую деньги отца. Этому мама помешать не сможет. Так что нам будет по карману жизнь в Европе.
Рашель села в кресло и задумчиво потерла ухо.
– Ты говоришь, что твоя мама всегда останавливается в «Ритце»? Значит, мы туда позвоним и узнаем, забронировала ли она номер. – Рашель просмотрела телефонный справочник и нацарапала номер на клочке бумаги. – Пойди, позвони из автомата внизу. Если я буду звонить отсюда, меня немедленно выгонят с работы.
Двадцать минут спустя Стелла ворвалась в комнату.
– Ты была права, Рашель! Мама зарезервировала апартаменты. Она приезжает девятого декабря.
– Но к тому моменту, как она приедет, ты, моя птичка, уже улетишь!
– Куда? Разве я могу остаться здесь? – удивилась Стелла.
– Я могу снять для тебя очень дешевую квартиру на Левом берегу, где живу сама, – предложила Рашель. – Если ты дашь мне денег, то я заплачу за месяц вперед и сниму ее на свое имя. Никто же не знает, что мы знакомы. Значит, просто не высовывай носа, пока твоя мама не уедет. Не может же она остаться здесь навсегда.
В тот же вечер Рашель сняла на свое имя двухкомнатную квартирку с холодной водой на шестом этаже без лифта рядом с бульваром Сен-Жермен. Она заплатила за месяц вперед, и никто не задал ей ни одного вопроса.
Именно Рашель научила Стеллу, как вынести некоторые вещи, не привлекая к себе внимания. А потом ее осенила еще одна потрясающая идея. В тот день, когда Бетси приехала в Париж, Стелла вышла из школы мадам Буэ в последний раз. В субботу после обеда ученицам предоставляли свободное время. Стелла пошла в дешевую парикмахерскую, рекомендованную ей Рашель, и спустя два часа оттуда вышло чудовище с короткими ярко-рыжими волосами, мелко завитыми и расчесанными на пробор. Стелла печально посмотрела в зеркало. Никогда еще она не выглядела такой уродиной.
– Теперь тебя вряд ли кто узнает, – сказала Рашель. – Именно это нам и было нужно! Теперь мы будем каждый день проверять в «Ритце», не уехала ли мадам О'Брайен. Как только она вернется в Америку, ты будешь спокойно жить в Париже до рождения ребенка.
* * *
Вечером того же дня Стелла уехала на юг Франции. Перед приездом в Ниццу Стелла спрятала рыжие кудри под изящным шарфом и остановилась на ночь в очень дорогом отеле. Она написала мадам Буэ правдивое покаянное письмо с извинениями. Старушка доверяла своим ученицам и уважала их, а это было немаловажным фактором для их успехов в учебе. И она не мешала им радоваться жизни.
В понедельник вечером Стелла вернулась в Париж. Она тут же спряталась в своей квартирке под самой крышей. Потолок от центра был скошен, но Стелла находила это романтичным, хотя и неудобным.
– Только богатые могут находить нищету романтичной, – прокомментировала Рашель.
Пятница, 15 марта 1940
Перед тем как отправиться на утреннюю прогулку, беременная Стелла слушала радио. Она надевала мужские брюки на широких подтяжках, не застегивая ни пояс, ни ширинку, несколько теплых свитеров, а сверху некогда белую накидку из горностая.
Французские военные умы еще не осознали, что немцы могут просто обойти неприступную линию Мажино и появиться совсем с другой стороны, где их никто не ждал. Радиокомментаторы уверяли слушателей, что нет никакой опасности. Стелла не слишком обращала внимание на все эти военные дискуссии. Ее мир ограничивался теперь радостями будущей матери, ожидающей своего первенца.
Врач, к которому Рашель отвела Стеллу, даже не спросил будущую мать, замужем ли она. Он оказался веселым, добродушным человеком и велел ей гулять по утрам и после обеда, несмотря на холодную погоду.
День был холодный, но красивый. Стелле было тепло в ее горностаевой накидке. Как всегда, она спустилась в метро, подошла к карте, закрыла глаза и ткнула в нее пальцем. Так она выбирала себе маршрут для прогулки. Она шла пешком до выбранной станции, потом так же пешком возвращалась и садилась в метро только тогда, когда совсем уставала.
Стелла медленно прошла до Триумфальной арки, свернула на, как всегда, роскошные Елисейские Поля и прошла до площади Согласия. Она прошлась по саду Тюильри, где при взгляде на обнаженные статуи мороз пробирал по коже.
Когда Стелла добралась до дома, она зашла в ближайшее кафе и выпила горячего молока с медом и капелькой рома. Отогрев кружочек на замерзшем стекле, она смотрела на людей, весело бегущих по каким-то своим делам, – мужчины и женщины, любовники, гуляющие, взявшись за руки; матери, везущие малышей в колясках.
Стелла подумала, что ей тоже надо купить коляску. Она с радостью ждала того дня, когда родится ребенок. Малыш родится в прекрасном городе. Пока у нее нет проблем с деньгами, а потом кончится эта глупая война и она выйдет замуж за человека, которого любит. Стелла чувствовала себя очень счастливой. Счастливее она была только в ту короткую неделю вместе с Максом.
Глава 24
Вторник, 9 апреля 1940 года.
Париж
В два часа ночи у Стеллы начались роды. В этот день Гитлер оккупировал Данию.
Ничего не зная об этом, Стелла лежала в постели и прислушивалась к своим ощущениям. Ребенок больше не стучал ножками, ей казалось, что у нее внутри бьется огромная бабочка, и это ощущение было новым. Стелла почувствовала радостное возбуждение. Началось! Уже совсем скоро она увидит своего ребенка.
Спустя полчаса она почувствовала первую схватку. Когда отошли воды, Стелла осторожно села и шепотом позвала:
– Рашель!
Девушка спала рядом с кроватью Стеллы в спальном мешке. Должен же кто-то быть рядом, когда ребенку придет время появиться на свет.
Мешок завозился, и оттуда послышалось сонное ворчание. Стелла протянула руку, нащупала плечо Рашель и хорошенько потрясла ее.
– Быстро! У меня началось!
Рашель резко села.
– Ты уверена?
Оказавшись на улице, они не нашли такси, поэтому четверть мили до больницы Святого Петра пришлось идти пешком. Стелла задыхалась от боли, но все равно радовалась скорому рождению ребенка.
Двенадцать часов спустя, в четыре часа дня, на свет появилась Кэролайн. Стелла никогда не испытывала такого восторга. Наконец-то у нее появился человечек, которого она будет любить и который будет любить ее. Никогда в жизни она не была так счастлива. Стелла потерлась носом о головку девочки, вдохнула молочный запах ее кожи. Кэролайн завозилась на руках у матери. Она явно не понимала, какое она чудо.
* * *
Когда Рашель привезла молодую мать с ребенком домой, стало ясно, что Стелла еще слишком слаба. Им пришлось пять раз останавливаться, пока они поднялись на шестой этаж.
