31

Поднимающееся солнце залило белый ялик золотистым светом; оно улыбалось, глядя на их исцарапанные лица и согревало их замерзшие тела под промокшими мундирами цвета хаки. Никто не говорил, пока Анни не сказала:

— По крайней мере, у нас еще есть немного воды.

— Четырех пинт надолго не хватит, — сказала Пэтти, яростно посмотрев на Сильвану. В темноте шторма прошлой ночью Сильвана умудрилась упустить свой черпак за борт. Она поползла достать еще один сосуд для воды из рундучка на носу ялика и не заперла задвижку как следует. Когда женщины снова забрались в ялик, они увидели, что дверцы рундучка распахнуты настеж. Исчезло все бесценное содержимое рундучка, кроме маленького зеркальца, которое когда-то давно побрякивало в сумочке Анни вместе с другой ерундой, — они собирались использовать его для подачи сигналов или же как инструмент для резки. — Ни бамбукового контейнера с ломтиками копченой рыбы и ни одного кокоса.

Анни немедленно стала проверять, что осталось из всего набора их снаряжения. Уцелело все, что было привязано к банке, а пот две тонкие бамбуковые подстилки исчезли, хотя веревки, удерживавшие их, все еще были привязаны к транцу. Точно так же болтались и веревки, закреплявшие винтовки — из них не осталось ни одной. У женщин еще оставались ботинки, уключины, весла, жестяной черпак, пустая жестяная кружка военного образца и якорь. Они потеряли связки ротанговой веревки и бечевки, но осталось то, чем были привязаны к лодке люди и предметы. Все шапки унесло водой, но мундиры сохранились. Уцелело также все, что было засунуто в карманы их формы или спрятано на груди под ними, в том числе и водонепроницаемые ракетницы, однако компас, спрятанный в кармане у Пэтти на бедре, разбился. Пэтти мрачно сказала:

— Наверное, это случилось, когда я бросилась из лодки, — я помню, как боком ударилась о корму.

— Это неважно, — сказала Анни. — У Сюзи ведь есть еще один на брелке.

Но Сюзи не могла найти его.

Кэри посмотрела на свои часы. Часы Джонатана все еще тикали. Она сказала:

— Твои швейцарские еще идут, Пэтти? Пэтти кивнула и посмотрела на циферблат.

— Четверг, четырнадцатое марта, пять минут седьмого. — Она встряхнула правой рукой — обожженное ракетницей место болезненно пульсировало. — Но мы понятия не имеем, где находимся.

Анни сказала:

— Мы можем править по солнцу, по нашим часам и по звездам.

— Не можем мы править, — сердито возразила Пэтти. — Когда вы перевернули лодку, то потеряли наш руль. Мы дрейфуем. — Она подула на обожженную руку — казалось, от этого стало легче.

— Мы можем привязать весло к этому кольцу на корме Лодки, — предложила Анни, — и использовать его как руль.

Сюзи вытащила из кармана коробочку из-под лимонных лепешечек, открыла крышку и сообщила:

— У нас есть еще пара золотых часов, которые не работают, три кольца с бриллиантами и пять обручальных.

— Может, из них можно сделать наживку? — сказала Пэтти.

— После завтрака, — решила Анни. — Сильвана, раз-бейка этот — кокос дулом от винтовки. А ты, Сюзи, собери молоко в черпак.

Наглотавшись за ночь соленой морской воды, женщины изнывали от жажды. Пока они ели кокосовый орех, им пришлось опустошить один сосуд для воды. Все они знали, когда оставалось ограниченное количество воды, то надо ничего не пить первый день, когда организм будет жить за счет жидкости, накопленной в тканях.

— Четырех пинт надолго не хватит, — снова сказала

Пэтти. Джонатан рассказывал им, что здоровый человек может прожить до тридцати дней без пиши, но без воды он продержатся максимум десять дней, и это в идеале, а вовсе не в тропиках. — Пробыв два-три дня без воды, мы начнем бредить, а затем умрем, — без обиняков заявила она.

— У тебя отличное настроение, правда? — сказала Сюзи. — Ну, есть же у нас немножко воды. — Она посмотрела на кончики своих пальцев, сморщившиеся, словно скорлупки орехов.

— Дня четыре нам об этом нечего беспокоиться, — сказала Сюзи. Каждой из них нужно было не меньше пинты воды в день, чтобы поддерживать себя в хорошей форме, но, в конце концов, они могли продержаться и на одной пинте вчетвером, вернее, впятером. Поскольку в лагере всегда было вдоволь свежей воды, никто не навязывал им ограниченное ее употребление.

— Нам не надо так много двигаться, — предупредила Сюзи, — или мы потеряем много пота. Намочите одежду в морской воде и берегитесь солнечных ожогов, но не свешивайте ноги за борт из-за акул и барракуд. Убедитесь перед заходом солнца, что одежда высохла, а то мы схватим простуду. И надо как можно больше спать.

— А Джонатан ничего не говорил насчет еды, а? — спросила Кэри. Сюзи кивнула.

— Вода уходит на пищеварение, так что, чем меньше у нас питьевой воды, тем меньше мы должны есть. Считайте, что на две части пищи требуется одна часть воды.

— Вот уж это просто рассчитать, — горько отозвалась Кэри.

Никто не рассмеялся. Никто не сказал Сильване ни слова о том, что она не закрыла задвижку рундучка. Все они помнили, как трудно давалось каждое движение в неистовстве черного шторма, бушевавшего прошлой ночью. Тем не менее каждая женщина знала, что, если бы это она закрывала рундучок, задвижка ни за что бы не открылась снова. Они также помнили, что именно Сильвана позволила Карлосу бежать от них. Зато они благополучно забыли все свои ошибки и неправильные решения, которые совершили все вместе и каждая по отдельности за последние четыре месяца.

— Нельзя пить мочу, — продолжала Сюзи. — Потому что от этого пить захочется еще больше. И морская вода тоже вредна. Соленая вода только усиливает жажду и обезвоживает организм. Начнется бред, потом смерть.

Кэри сказала:

— Если захочется пить, надо пососать пуговицу — от этого начнет выделяться слюна.

Они сидели и мрачно молчали, пока Анни не проговорила резко:

— Двухчасовые вахты, курс на юго-восток. У Пэтти первая вахта. Сюзи и Кэри, начинайте ловить рыбу, и побыстрее.

— Мы же потеряли все снасти за бортом, — сказала Сюзи.

— Развяжите шнурки от ботинок, — предложила Анни. — Свяжите их в одну веревочку. Попробуйте кусочек копченой рыбы вместо наживки. Или кольцо с бриллиантом, ведь блеск может что-нибудь привлечь.

Пэтти сказала:

— Эй, да ведь нам самим нужна копченая рыба.

— Нет, если у нас не будет по пинте воды на каждую, — сказала Сюзи. — Так что лучше всего пустить ее на наживку — и быстрее, пока мы еще не вынуждены есть ее.

Скоро Сюзи уже удила на носу лодки, используя два импровизированных крючка, сделанных из острых щепочек от пустых бамбуковых контейнеров. Один крючок был привязан к кольцу с бриллиантом, а другой обмотан кусочком копченой рыбы.

Скорчившись в середине лодки, Анни и Сильвана занялись изготовлением головных уборов для защиты от палящего солнца. Каждая из женщин оторвала низ своей форменной рубашки, и затем Анни осторожно надергала ниток для шитья прямо из полотна. Сильвана изготовила иголки, проколов ножом острые бамбуковые щепочки и сделав, таким образом, ушко. Каждая из хлопковых полос цвета хаки и длиной около трех футов была разрезана на две части, а затем сшита вместе, так, чтобы получилось нечто шириной дюймов восемнадцать — размером примерно с ручное полотенце, затем это тоже разрезали пополам и сшили, превратив в мешок. Анни накидывала каждый капюшон на голову Сильване, чтобы прикинуть место щелей для глаз и ротанговых завязочек.

— Мы похожи на ку-клукс-клановцев, — сказала Сюзи. День становился все жарче, и от нестерпимого блеска воды у всех разболелась голова, так что они были благодарны за такие шапочки. Кэри назначила себя ответственной по черпаку и регулярно окатывала всех морской водой. Вода казалась тепловатой — какой-то неприятной, совсем не освежающей, и запах у нее был на удивление затхлый.

Влажность явно превышала 80 процентов. Ветра не было, и измученный экипаж крохотного ялика почти не шевелился, только в высоте над ними разливалось оранжевое сияние, совершенно безразличное ко всем их страданиям.

Кэри предполагала, что лодка движется, но похоже было, что они стоят на месте — вернее, висят, совершенно беспомощные, в самой середине необъятного, голубого, молчаливого океана.

К полудню у Кэри разболелись глаза. Ее тошнило, и язвы на ее ногах — воспоминание о джунглях — пульсировали сильнее обычного, возможно, из-за слишком длительного пребывания в морской воде накануне ночью.

— Готово! — Сюзи круто повернулась и выбросила в лодку темно-коричневую морскую змею длиной дюймов девять.

— Осторожнее! — предупредила Пэтти. — Они опасны. — И все женщины молча уставились на отвратительное, извивающееся создание.

— Я использую ее как наживку, — сказала Сюзи. Орудуя ножом для рыбы, она быстро рассекла змею на куски. — Теперь можешь получить обратно свое кольцо,

Кэри.

Вскоре после этого Сюзи направила Пэтти в сторону пятна водорослей. Когда они добрались до него, она осторожно подтянула к себе все клочки, плавающие в воде.

— Вам придется вообразить, что мы находимся в экзотическом баре. Анни сказала:

— Проверь, чтобы они были свежие. Если они покрыты слизью, или мягкие, или пахнут рыбой, нам нельзя их есть. И потри немного между пальцами, чтобы проверить, не пахнет ли от них кислым.

Сюзи рассмотрела водоросли и вытрясла из них каких-то морских уродцев.

— Еще наживка! Я нарежу их на кусочки! Анни сказала:

— Нам следует попробовать поймать птицу, если, конечно, мы ее увидим. Силком.

Сюзи с сомнением посмотрела на нее.

— Неужели ты думаешь, что у какой-нибудь птицы хватит мозгов, подлететь достаточно близко, чтобы мы накинули на нее петлю?

Кэри обхватила голову руками и застонала.

— Господи, как же жарко! Мне надо лечь, Анни, всего на десять минут! Сильвана, ты не возьмешь у меня удочку?

Кэри осторожно растянулась на дне лодки во весь рост, забравшись под среднюю банку и спрятав голову на корме под ногами Пэтти. Сильвана и Анни перебрались в середину ялика. Сюзи села, оперевшись спиной на носовой рундучок. От одежды, ботинок и причудливых капюшонов женщинам было еще жарче, но все это защищало их от яростного сияния солнца и отраженного блеска воды. Анни не позволяла никому снимать спасательный пояс.

Анни подумала: «Такая жара бывает, только когда открываешь духовку, стоя слишком близко к дверце». Они томились в лодке, моля о скорейшем наступлении сумерек, когда безжалостное солнце, наконец, исчезнет за горизонтом и прекратит эту нестерпимую пытку белым сиянием.

Сюзи сказала:

— Только подумать, что прошлой ночью мы со всех сил вычерпывали из этой лодки дождевую воду! Как вы думаете, этой ночью будет дождь?

— Очень даже может быть, — сказала Кэри. — За двое суток гроза была два раза. Почему бы и сегодня не быть шторму?

Рано утром все женщины хорошо выспались, и это помогло им теперь выдержать неумолимое солнце. В тот день Сильване удалось поймать три маленьких плоских белых рыбки. Женщины жадно съели их прямо сырыми, включая и чешую, и слизь. Косточки они оставили, чтобы высасывать, а глаза и внутренности решили использовать как новую наживку.

В море и в небе было по-прежнему пусто.

В четыре часа каждая из женщин выпила по глотку воды. Кэри, извиняясь, все еще лежала на дне лодки, где ее время от времени окатывала водой Сюзи.

Сидевшая но носу ялика Сильвана вдруг подскочила.

— Jilio Du putona! Акула выхватила бечевку у меня из рук! Она сокрушенно посмотрела на ожог на ладони. — Это было так неожиданно! И так внезапно!

— Она здесь не одна! — Анни кивнула, указывая на море позади них. Над водой виднелись три больших, черных, треугольных плавника.

Сюзи сказала:

— Теперь у нас есть эскорт. Анни вздохнула.

— Не свешивайте руки за борт. Нам лучше прекратить ловить рыбу

Лодка была совершенно беспомощна и неподвижно лежала на тихой глади океана. Никто из них не шевелился.

Гладкая поверхность воды была похожа на масло — ни единое дуновение ветра не морщило ее. Море было похоже на сияющий ствол винтовки. Ничего не было видно — только раскаленный добела круг солнца над головой медленно сжигал то один, то другой бок океана — широкого, черного, блестящего, чье спокойствие нарушалось только ленивым движением акульих плавников, разрезавших воду. Сюзи спросила:

— Который час? Пэтти резко ответила:

— Прошло десять минут с тех пор, как ты спрашивала об этом в последний раз. Черт возьми, какая тебе разница? Ты что, не можешь следить за солнцем? Ведь если ты будешь знать время, солнце от этого не будет двигаться быстрее!

Сжавшись в ялике, женщины старались шевелиться как можно меньше, так как борта ставшей теперь слишком легкой лодки поднимались над водой только на шесть дюймов.

Сквозь закрытые веки солнце казалось Кэри раскаленным оранжевым шаром, в висках у нее стучало все громче. А вокруг не раздавалось ни звука, только море ласково плескало о корпус лодочки.

— Кэри, твоя очередь стоять на вахте, — сказала Анни. Она подумывала о том, чтобы позволить Кэри и дальше лежать, но у нее было неприятное ощущение, что они все могли бы через сутки оказаться в таком же положении, и она не хотела начинать это раньше времени.

Кэри с трудом подтянулась, села и уставилась на воду.

— Они ждут пикника, — сказала она хрипло. Теперь лодку окружали уже семь спинных акульих плавников, и все они продолжали кружить вокруг, словно исполняя модный танец.

— Вот та, слева, должно быть, длиной футов в двадцать, а то и больше, — сказала Кэри. — Да, она в два раза, наверное, длиннее, чем наша лодка.

— Они не тронут нас, если мы ничего не будем делать, — голос Анни прозвучал более уверенно, чем она чувствовала себя. — Им просто интересно. Они не будут нападать на нас, если мы не спровоцируем их или если не будет крови.

Все женщины назубок знали, что делать при появлении акул. Если ты оказываешься в воде, а рядом появляется акула, нельзя брызгать на нее — надо двигаться как можно медленнее, а не то колебание воды от движения привлечет внимание акулы. Нельзя пытаться уплыть от нее, потому что обогнать ее тебе никогда не удастся, — предельная скорость движения акулы превышает шестьдесят три фута в секунду. Джонатан когда-то научил их никогда не испражняться в море и никогда не входить в море в случае кровотечения от порезов или царапин или во время менструации — ведь акулы любят кровь. Они могут почуять кровь на огромном расстоянии, и именно эта жажда крови доводит их до такого неистовства при пожирании добычи. Внезапно лодка подскочила в воздух.

— Эта сволочь напала на нас! — взвизгнула Кэри. Корма лодки снова подпрыгнула. Когда лодка зарылась правым бортом в воду, Кэри обеими руками ухватила верхний конец весла и ударила им по воде через корму, вложив в удар всю свою силу.

— Ага! Я ударила чертовку!

— Кэри, положи весло на место! — резко приказала Анни. — Садись сюда к нам, а не то они все начнут таранить нас. Кэри!.. Сюзи, да останови же ее!

Сюзи поднялась на ноги, ухватила Кэри за талию и потянула назад. Когда Кэри повалилась на Сюзи, весло пронеслось над ее головой, со всего маху ударило Анни, а затем вылетело за борт.

— Прекрати! — закричала Анни, прижав руку к глазу. Весло было привязано к ялику. Кэри расплакалась. Сюзи спросила:

— Анни, как твой глаз?.. Анни сказала:

— Это не имеет никакого значения, правда. Кэри резко возразила:

— Ох, да перестань же ты быть такой святой, Анни. Ты меня с ума сведешь! Анни сказала:

— Все в порядке, я понимаю. Кэри взорвалась:

— И прекрати же быть такой чертовски понимающей!

— Да прекратите вы это! — закричала Сильвана так громко, что они все обернулись к ней в изумлении. — Мы все на пределе, из-за жажды, из-за этого проклятого солнца и из-за этих villiaccos. — Она снова выругалась, указывая на черные блестящие плавники, неуклонно следующие за яликом. — Мы все знаем, как выжить в джунглях, но ничего не знаем о море. Так что нам надо учиться. Так мы и делаем. Теперь мы знаем хоть чуть-чуть, но больше.

— Мы глотнем еще воды, — решила Анни. — Давайте попробуем держаться… и помолчим… до заката. Тогда мы будем в состоянии думать и решим, что делать.

— А разве у нас есть выбор? — спросила Пэтти.

— Ты же знаешь, что выбор есть всегда, — коротко ответила Анни.

После того как солнце село, когда до темноты оставалось всего несколько мгновений, женщины выпили еще понемногу воды.

Они все знали, как чувствует себя человек, которому хочется пить, но никто из них и представить себе не мог физическую агонию смерти от жажды. Мысли их были поглощены лишь одним неистовым, сводящим с ума желанием. Боль от голода прошла, но мучения от жажды становилась все невыносимее. Находясь посередине тропического моря, они дышали горячим воздухом и, так как их лица были покрыты капюшонами, они выдыхали еще более горячий воздух. В горле у них пересохло, распухшие языки с трудом ворочались во рту, губы начали трескаться, они стали терять голос. Безжалостное солнце медленно отняло у них волю и человеческие качества, оставив только измученные тела, жаждавшее пресной воды. Они не могли… буквально не могли думать ни о чем другом. Что было еще хуже, их окружали сплошные искушения, но они знали, что наказание за это будет скорым и неизбежным. Если пить соленую воду, умрешь быстро, но в страшной агонии.

Анни следила, чтобы они пили свои порции воды очень медленно, используя воду только для того, чтобы смочить губы и промочить горло, а затем пополоскать рот и горло перед тем, как проглотить.

Они съели немного рыбы, затем безвольно улеглись на дно лодки и уставились на луну.

— Может, нам следует постараться не засыпать ночью как можно дольше, — предложила Сильвана. — Тогда мы поспим днем, и солнце не будет так мучить нас.

Стараясь развлечься, они припоминали свои любимые запахи. Начали они довольно бодро — с сосновых поленьев, влажных розовых кустов и свежего сена, но затем, когда Анни печально припомнила волосики ребенка, Сильвана расплакалась.

Пэтти обняла Сильвану мускулистой рукой, и, пока женщины старались побороть слезы, молчание нарушалось только мягким плеском волн. Они отправились в это путешествие с таким хорошим снаряжением и с такими прекрасными надеждами. Теперь у них не осталось ничего — даже надежды.

Свернувшаяся на корме Кэри почувствовала стыд. Она взорвалась:

— Как только это случилось? Как мы могли так распуститься за двадцать четыре часа?

На рассвете их второго дня в открытом океане у них осталось только три пинты воды. День прошел так же, как и накануне, только Анни строго следила за выдачей порций воды.

Сюзи вдруг закричала:

— Я больше не могу это вынести! Я больше так не могу, когда даже губы не шевелятся! Неужели никто из вас не понимает, что теперь-то нам точно конец? Нас же сожрут эти чертовы акулы! — И она указала на черные плавники, окружавшие ялик.

— Она права, — всхлипнула Сильвана. — Я тоже не могу больше! Я просто хочу заснуть и никогда больше не просыпаться! — Она потрясла кулаком, обращенным кверху и пронзительно закричала: — Сколько нам еще терпеть? Сколько нам еще страдать? И зачем?

— Заткнись! — прокаркала Кэри. — Побереги силы. Побереги голос. Не трать слюну!

— Кэри права, — с трудом проскрипела Пэтти. — Каждое движение, которое ты делаешь, укорачивает твою жизнь.

— Подумай о своих детях, — подбодрила Анни. — Давайте подумаем о наших семьях. Не сдавайтесь!

Весь день они изнемогали от зноя, измученные палящим солнцем. Они не только постепенно слабели и становились все более раздражительными — их преследовали приступы тошноты и пульсирующая головная боль.

Они съели последнюю рыбку и почти все водоросли. Они не решались снова ловить рыбу, боясь привлечь к себе более пристальное внимание акул, круживших около лодки. Женщины жались друг к другу, ожидая, когда же солнце скроется из виду. Жара отнимала у них все желание жить.

Море под лодкой казалось зеленым и голубым, глубоким и прохладным, приглашающим, как апрельский поток. Уперев подбородок о планширь, Сюзи бесцельно уставилась в глубины океана.

— Не смотри вниз, — сказала Кэри, потянув Сюзи за брюки. — Твоя очередь лечь как следует.

Сюзи заняла свое место на дне лодки, пока Кэри безучастно поменялась местами с Пэтти. Ялик, казалось, парил над неподвижной водой. Время от времени Кэри приподнимала голову над кормой, чтобы убедиться, что они движутся верным курсом. Разбивая собственное отражение, лодка скользила по воде, и ее двойник дробился в воде на тысячи сверкающих кусочков.

Женщины ждали заката солнца, темноты и очередной порции воды.

Словно кроваво-красный апельсин, солнце начало клониться к горизонту. Сверкающая алая дорожка протянулась от него к ялику по всей зеркальной поверхности моря.