— Но ты бы смог посадить «Лира», если бы полоса была чистой?

— Если каким-нибудь чудом полоса окажется чистой, даже если контрольная вышка снесена, да, мы смогли бы сделать облет, а затем произвести посадку.

— А не будет опасности столкновения с другим самолетом на самой полосе?

— Нет. Наверняка все другие средства или подняты в воздух, или же сгорели, так что не похоже, что они будут вертеться возле аэропорта. Но, Гарри, вполне возможен и такой вариант — все выглядит спокойно, и мы садимся. И тут появляются повстанцы с базуками и отбирают у нас «Лира». Гарри, они могут даже и перестрелять нас.

— А как насчет того, чтобы приземлиться в Маунт-Иде, на самолетной полосе возле шахты?

— Но ведь там песок, и я не смогу посадить реактивный самолет.

— Так что же ты предлагаешь, Пэт?

— Ты можешь долететь до порта Морсби, а там нанять гидроплан. Или амфибию, это будет даже лучше. Тогда сможешь опуститься или на воду, или на сушу.

— О'кей. На «Лире» мы долетим до Морсби. Туда нам надо попасть до ленча. Проверь только, чтобы амфибия оказалась достаточно вместительной, чтобы всех забрать. Там должно быть место как минимум на двенадцать человек.

— Нам придется пользоваться тем, что будет в наличии. Может, придется вывозить их в два приема или даже больше, но ведь до материка только семьдесят миль, а сезон охоты за головами окончился в июне.

— Самое главное сейчас — это вывезти их. Если не сможешь быстро нанять гидроплан, тогда покупай его. Перед отъездом я созвонюсь с департаментом финансов. Встретимся в аэропорту.

— Это задание подпадает под работы, связанные с опасностью, а, Гарри?

— Будем надеяться, что нет, но очень похоже, что так оно и есть.

Затем Гарри позвонил менеджеру своего банка, который в это время как раз доедал свой завтрак — грейпфрут. Гарри договорился, что заберет тысячу банкнот по пять долларов плюс еще сто тысяч долларов чеками в аэропорту «Кингсфорд Смит», в отделении банка «Бэрклейз».

— Запишите дебет на мой личный счет, — сказал Гарри. — Сейчас у меня нет времени проводить все это через бухгалтерию.

Затем он и менеджер банка договорились о простом устном коде, которым Гарри будет пользоваться, если будет давать какие-либо иные финансовые указания. Гарри должен был произвести фразу «соль земли», менеджер должен был повторить ее, и затем Гарри полагалось сказать ее снова. Если код не будет произнесен, менеджер банка не будет подчиняться инструкциям, которые последуют. Более того, он немедленно сообщит о телефонном разговоре Брюсу Коллинзу, заместителю Гарри из «Нэксуса».

Третий звонок Гарри сделал самому Брюсу, а четвертый — своей секретарше Джине. Она как раз собиралась уходить в его контору, когда Гарри отдал ей новые указания и направил ее в свою холостяцкую квартиру в высотном особняке.

Он сказал:

— И, Джина, пожалуйста, займитесь покупками. Мне нужны две бутылки «Шивас Регал», таблетки от малярии, порошок для очищения воды и репеллент от насекомых. А еще мне понадобятся сто пятьдесят пачек сигарет и двенадцать колод игральных карт.

Гарри знал, что на Пауи ни один человек не будет заниматься вашим делом, если не положить ему на лапу.

Взятки будут варьироваться от сигарет до крупных банкнот. Деньги понадобятся для оплаты услуг местных адвокатов, которые займутся всеми необходимыми политическим связями, соберут нужные документы, будут следить за ведением всех дел и, что более важно, проверят, все ли поучаствовали, выделяя деньги на взятки, и подтвердят, что ни один из чиновников не получил свою долю дважды.

Гарри позвонил в ресторан, помещавшийся в том же здании, что и его квартира, и заказал себе настоящий «завтрак маклера» — бишфтекс с яичницей, ведь он не знал, когда ему придется в следующий раз поесть по-настоящему. После этого, весьма неохотно, он набрал номер телефона в Питтсбурге. В семь утра в среду в Сиднее в Питтсбурге было еще четыре часа дня вторника.

Гарри поговорил с Джерри Пирсом, который не только являлся вице-президентом «Нэксуса» по финансам, но и за мещал Артура в его отсутствие. Гарри подробно объяснил свой план и тут наступило молчание, которое недешево обходится судя по счетам. Наконец Джерри сказал:

— Ты уверен, что ехать прямо туда — это хорошая идея? Это лучше, чем следить за тем, что делается, из Сиднея?

— Поверь мне, Джерри, ничего не будет делаться, пока я сам не буду там и не буду за всем следить.

— О'кей, Гарри. Мы напрямую свяжемся с госдепартаментом, и я прослежу, чтобы ты имел свободный доступ ко всем фондам, которые только тебе могут понадобиться. И еще, Гарри, я бы хотел добавить, но это уже лично от меня, что, прежде всего, ты, верно, просто спятил, раз отпустил их всех туда, вот что.

— А если министр по делам туризма сам говорит тебе, что одним из основополагающих направлений деятельности его правительства является туризм, и президент лично приглашает твою группу в роскошный отель, и все за счет государства, тогда, хочешь не хочешь, но веришь, что это безопасно. И ты знаешь, почему Артуру так хотелось поехать туда. Возобновление концессий должно быть подписано еще месяц назад.

Снова над океаном повисло дорогостоящее молчание.

Гарри заговорил:

— Ничего из того, что ты мне говоришь, Джерри, не может быть хуже всего того, что я говорю себе сам. — И он с треском бросил телефонную трубку.

В дверь позвонили. Гарри схватил полотенце, чтобы прикрыть наготу, и получил поднос с завтраком.

Пока Гарри жевал завтрак, он продумал все, связанное с будущим путешествием. Все его тропические прививки еще действовали, а в паспорте стояла постоянная виза в Пауи. Закончив завтрак, он натянул бежевые тропические шорты и рубашку, длинные бежевые носки и легкие ботинки. Пиджак он тоже взял самый легкий. С собой он возьмет только холщовую сумку с замком. Незачем набирать много багажа, все они, на Пауи, нечисты на руку. Любой багаж, если только он выпустит его из поля своего зрения, будет тут же украден.

Гарри начал методично укладывать вещи в дорогу. Обычно все, что надлежало упаковать, он складывал на старомодное деревенское кресло, с длинными деревянными подлокотниками, через которые было так хорошо перекидывать ноги после целого дня езды верхом. Это кресло выглядело довольно нелепо среди низких пляжных столиков и кожано-хромированных диванов в его рационально и дорого меблированной, но безликой гостиной, где из всех цветов главенствовал лишь черный и цвет слоновой кости, где красовались хорошо подобранные картины современных австралийских художников, в том числе и автопортрет Сиднея Нолана, воинственно пожевывающего кончик сигары. В любую минуту Гарри был готов оставить свой дом. Оставалось только вручить запасной ключ управляющему зданием и можно было спешить в любое место, куда вызывали его очередные беспокойства и волнения.

На старое деревенское кресло полетели шесть пар носков для буша, шесть пар нижнего белья, еще одна рубашка для буша, две пары солнечных очков, словарь пиджин-инглиш, сверток с умывальными принадлежностями, рулон туалетной бумаги, паспорт Гарри и аккредитационные письма. Он нагнулся, подбирая с пола еще одну пару высоких носков для тропиков, упавшую на пол рядом с деревенским креслом, и осторожно уложил их на верх маленькой кучки багажа: Гарри был очень аккуратен и не выносил беспорядка вокруг себя, так же, как и в своих мыслях.

Он снял золотые часы и застегнул вместо них на запястье дешевые, но водонепроницаемые. Открыв стенной сейф, помещавшийся за поворачивающимся шкафчиком в кухне, он уложил туда золотые часы и вынул револьвер системы «Смит и Вессон» — тупорылый, калибра 0.38 «Чикс Спешиал», довольно мощное оружие для своих небольших размеров. Он сунул его за пояс брюк — под пиджаком в стиле «сафари» револьвер будет совсем незаметен.

Он расстегнул рубашку и как раз застегивал на талии пояс для денег, с карманом на молнии, повернутым внутрь, когда в дверь позвонили. Это, должно быть, Джина.

Гарри откинулся на спинку сиденья в «Лире» и позволил себе расслабиться, наблюдая через окно, как самолет взлетает все выше в бесконечное голубое небо. Закрыв глаза, Гарри постарался защититься от нестерпимого сияния, и опять почувствовал боль. Это было похоже на старую военную рану, которая всегда давала о себе знать, а иногда резко напоминала о себе, вот как сейчас.

Вскоре после того как Гарри исполнился 21 год, произошли два важных события — семья Скоттов переехала из бунгало в Кронулле в более престижную местность, в Варугнха, где его мать смогла, наконец, развести типичный английский сад, как тот, в котором она играла девочкой… и Гарри выиграл стипендию «Нэксуса». Каждый год компания набирала десять человек со всего света, которым предстояли три года обучения в Питтсбурге. Стипендии означали, что сделан первый шаг на пути к должности менеджера компании, и стипендиаты редко оставляли «Нэксус».

Тогда Гарри прилетел в Питтсбург, чувствуя себя застенчивым и неловким. Там он начал работу в бухгалтерии, под началом некоего мистера 0'Брайана, который как-то раз, в теплый сентябрьский вечер, пригласил его к себе домой поужинать. «Олдсмобиль» как раз парковался на обочине, когда парадная дверь широко распахнулась, пропуская рыжеволосую девушку, одетую в черный свитер, плотную юбку ослепительно-изумрудного цвета с широким, эластичным черным поясом, черные чулки и туфельки, как у балерины.

Позднее, играя с Анни в шахматы и наблюдая, как она в раздумье хмурится, пока ее бледная, покрытая веснушками рука блуждает под доской, Гарри чувствовал себя до остроты «живым». Он знал, что встретил ту, кого его мать назвала бы «та самая девушка». Он повстречал любовь всей своей жизни.

Гарри запомнил свое недоумение, когда Анни вдруг вышла замуж за Дюка. Конечно, он все понял, когда родился малыш. Он надеялся, что очарование постепенно отпустит его, хотя и продолжал испытывать желание врезать этому пустозвону кулаком по носу каждый раз, как у Анни рождался следующий ребенок. Но его чувства не изменились, и он смирился с мыслью о том, что его так и будет обуревать эта жажда жизни. Он так никогда и не женился и всегда отступал как раз перед решительным шагом, после которого не могло быть возвращения назад. Его обвиняли в бесчувственности, бессердечности и скрытом гомосексуализме, но в глубине своего сердца Гарри знал, что никогда не сможет никого полюбить, не сможет обожать и заботиться ни о ком другом, кто не сравнится с его воспоминаниями об Анни, о ее рыжеволосой головке, о том, как она скользит на серфере в своем бледно-голубом купальнике, храбро накреняясь так, как у нее уже никогда не получится за всю ее жизнь…

Не так давно все надежды Гарри снова ожили. За последнюю четверть века нравы и привычки довольно круто переменились. Много лет назад он полагал, что Анни потеряна для него навсегда, но, видя, как браки его друзей распадаются — бурно или мирно, — наблюдая за борьбой нравов семидесятых, он убедил себя в том, что они с Анни еще могут быть вместе в один прекрасный день Постепенно он убедил себя и в том, что в глубине души Анни чувствует то же самое. Конечно, она должна чувствовать то же, ведь его любовь была так сильна! Конечно, Анни должна понимать, что после своего сорокового дня рождения человеку остается только хватать то, что он хочет заполучить, а иначе он этого не увидит никогда!

Из кабины пилотов появилась крепкая, коренастая фигура Пэта, главного пилота.

— Мы приземляемся через семь минут, Гарри. Мы наняли амфибию — хотя там только два места. Парень, которому она принадлежит, работает на департамент биологии человека. У него база в Гороке.

Он заметил, что Гарри нахмурился.

— Очень жаль, но амфибии не стоят в Морсби стройными рядами, как машины Гертца, в ожидании, пока их наймут, и не готовы работать через две минуты. В настоящее время ни у одной из компаний, что предлагают транспорт, нет ничего подходящего, у пилотов-частников есть только «Сессна-185» или «336», или двухмоторные «Чероки», или что-то вроде того. Только не амфибии. — Он пожал плечами. — Мой дружок в аэропорту Джессона все еще работает на гаком.

В середине дня аэропорт Джессона всегда забит путешественниками, так как в это время приземляются и взлетают большинство самолетов. Гарри сидел в душном зале ожидания, пока главный пилот ходил проверять гидроплан. Стюард из местных принес ему свежий лимонад и местные орехи, пока Гарри ждал сводки новостей по радио и думал, не слишком ли он всполошился.

Его мысли были прерваны неожиданной новостью. В полдень была восстановлена связь с «Радио Пауи», когда генерал Раки, обращаясь к народу, заявил, что военные Силы контролируют обстановку на острове, действуя от лица националистической партии. Вооруженные силы временно берут на себя сохранение порядка на острове, причем во главе их стоит военный совет (а его возглавляет сам генерал), и так будет до тех пор, пока не будут проведены свободные демократические выборы. Мистер Обе, коррумпированный и развращенный марксистский лидер демократической партии, мертв. Жизнь должна идти как обычно. После короткой речи послышалась бравурная музыка.

Гарри выругался. Все .это, несомненно, осложнит переговоры на шахтах. Раки заставит «Нэксус» порядком раскошелиться, чтобы возместить те восемнадцать особых платежей, которые ему не достались. Чертовы бухгалтеры! И черт бы побрал Джерри Пирса, его буквоедство по отношению к каждому пенни и его нереалистический подход к специальным платежам. Неужели Джерри никогда не слышал о «Локхиде»? Он что, думает, это единственный в своем роде случай?

С другой стороны, раз власть теперь принадлежит Раки, так теперь «Нэксус» будет иметь дело с пройдохой, которого они знали, с ловкачом, который понимал всю полноту власти и богатства, стоящие за «Нэксусом». Раки был непредсказуем и ненадежен, но, несомненно, он был самым полезным из всех людей на острове, а это немаловажно для группы «Нэксуса» в Райском заливе.

И опять Гарри подумал, не очень ли он преувеличил возможность опасности, и он размышлял над этим, рассеянно слушая дискуссию о текущих делах, которую включили сразу после экстренного выпуска новостей. Парочка политических комментаторов, спешно вызванных в студию, вспомнила, что за последние сорок лет более сорока руководителей государства были убиты, а некоторые пережили покушения на свою жизнь. Похоже, что быть сегодня преуспевающим политиком — рискованный бизнес.

Бизнес!

Внезапно Гарри подумал, известно ли Раки что-нибудь о последних находках «Нэксуса».

Некоторые из руководителей предпочитали работать в тесном контакте со всей делегацией, но Гарри не принадлежал к их числу, и это было одной из причин того, что люди любили работать на него, но это было также и причиной того, что Гарри никогда не суждено стать президентом «Нэксуса». Он знал это, но мог работать только так. Он никогда не сможет работать исключительно в комнате для «собрания директоров, да он и не хотел так работать. Он любил чувствовать постоянную связь со всеми людьми, работающими на него, и знать все, что происходит в регионе, — особенно то, что от него старались скрыть.

У Гарри был свой особый метод, чтобы убедиться, что он знает гораздо больше о работе Эда, чем Эд догадывается, включая и обнаружение хромитов. В маленькой общине горнодобытчиков нельзя удержать в тайне такое важное открытие, и, как обычно, летающие в буш пилоты компании спокойно пересказали Гарри все местные сплетни, касающиеся будущего открытия. Похоже, пассажирам самолетов никогда не приходило в голову, что у пилота есть не только два уха, но и голова на плечах.

Возможно, Эд полагал, что никто и не догадается о залежах хромитов, которые «Нэксус» обнаружил на Пауи: лаборатории, в которых делались анализы, находились на другой конце света, и там не было известно происхождение исследуемых образцов. Но Эд не сознавал, как островитяне компенсируют недостаток образования иными, таинственными способностями. У неграмотных людей зачастую бывает поразительная память, люди, едва умевшие объясниться с помощью четырех сотен слов на пиджин-инглиш, бегло объяснялись и понимали язык телодвижения и мимики, и нередко бывало так, что новости распространялись по «телеграфу буша» быстрее, чем остров успевал узнать о них по радио.

С нарастающим беспокойством Гарри думал, не связан ли произошедший на острове переворот под руководством Раки с находками «Нэксуса». Что-то предсказывало ему, что между этими событиями существует какая-то связь, и вот уже его нижние зубы беспокойно прикусили верхнюю губу.

Дверь в частный зал ожидания распахнулась, с извиняющимся видом появился главный пилот.

— Извини, Гарри, но твой рейс задерживается. Самолет должен доставить в госпиталь пациента с одного из дальних островов, у него началось кровотечение как раз перед тем, как лодка доставила его к самолету. Они еще не взлетали.

Гарри снова прикусил верхнюю губу, поглядывая на часы. Главный пилот тоже понимал, что означает задержка рейса. Значит, они появятся там только на закате. Значит, день пропадает впустую.

Гарри вздохнул.

— А ты уверен, что нам не достать самолет побыстрее и побольше? Может, можно вызвать его сюда?

— Только если ты дашь мне достаточно времени, Гарри.

— Нет, мне надо попасть туда как можно быстрее. А ты точно не сможешь вести этот самолет, Пэт? Я бы предпочел иметь дело с пилотом, которого я знаю. А купить его мы не сможем?

— Нет, владелец не хочет его продавать, и никому не позволит лететь на нем. Видишь ли, он принадлежал еще его отцу, а тот умер в прошлом году. Как бы там ни было, я никогда на таких не летал. Чертовски неприятно, когда тебе уже сорок пять. Это «Утка-Грамман», бывший еще в Военно-морском флоте.. Но я слышал, что это хороший пилот. Так что, Гарри, единственный выход для нас — это ждать.

Гарри покачал головой.

Главный пилот сказал:

— Может, тебе лучше пока перебраться в гостиницу для путешественников? А мы здесь собираемся припарковать пока «Лира». Я не хочу уезжать отсюда, пока ты не отправишься.

Вечером, уничтожая ресторанный бифштекс, Гарри повстречал Джоуна Бойда, молодого владельца и пилота амфибии. Он был чуть выше шести футов ростом, загорелый, с вьющимися светлыми волосами и младенчески-голубыми глазами.

Для пилота, летающего в буш, он был необычно разговорчив.

— Что происходит на Пауи? — поинтересовался он. — Я слышал новости по радио, но ничего не понял. Эти комментаторы вечно уверены, что каждому, кто их случает, дела больше нет, как помнить весь район и знать всех политиков в нем.

Гарри сказал:

— Когда националисты впервые пришли к власти в 1975 году, вооруженными силами Пауи руководил некий старикашка по имени генерал Гора, вскоре погибший в автомобильной катастрофе на своем джипе — по крайней мере, так нам сказали. Именно тогда полковник Раки встал во главе армии, — Гарри помахал, чтобы им принесли меню. — А полтора года назад, когда националистам дали под зад коленом и к власти пришла демократическая партия, Раки был как раз отправлен в госпиталь в Даврине с перитонитом, так что он пропустил все веселье, но, в любом случае, он оказался в изгнании. Он и его семья жили в этой гостинице. Похоже, что он только что вернулся домой, на Пауи.

За дверями ресторана кто-то играл на фортепиано мелодию Кола Портера. За окнами расстилался потрясающий вид на море и город, еда была превосходной, официанты услужливы и внимательны. Существование Раки в изгнании отличалось роскошью.

Наблюдая, как пилот подчищает третью тарелку салата, Гарри сказал:

— Вооруженные силы перейдут на сторону Раки, конечно же — армия всегда поддерживает того из лидеров, кто сильнее. Тебе и раньше выпадала такая работа, верно, Джоун?

Джоун подложил себе на тарелку четвертую по счету печеную картофелину и размазал по ней остатки масла.

— Ага, я в этом году вылетал уже несколько раз. Жизнь на дальних островах труднее с каждым днем.

Он попросил пообещать ему и получил гарантию, что от него не потребуется ничего нелегального и противозаконного, плата за повышенную опасность должна была в четыре раза превышать обычную плату за день плюс стопроцентное возмещение убытков пилоту или же самому самолету. Времена были нелегкие.

Оба они пришли на летное поле задолго до рассвета. В перламутровом свете утра они зашагали к маленькому, безобразному серебристо-голубоватому самолетику. С громоздким приспособлением для удержания его на плаву и косо посаженными колесами самолет напоминал какой-то экспонат из музея истории авиации — весь побитый, покрытый шрамами, в потеках масла. Старая амфибия могла приземляться на сушу или на воду и могла подзаправиться от насосов на шахте Маунт-Ида, но в закрывающейся наглухо кабине места были только для двух человек, одно позади другого.

— Они говорят на пиджин-инглище, там, на Пауи? — поинтересовался Джоун, когда они приблизились к самолету.

— Конечно.

Пиджин-инглиш впервые возник в шестнадцатом столетии как средство общения европейцев и китайских торговцев в Южных морях, в девятнадцатом веке он приобрел законченную форму на сахарных плантациях северо-западного Квинсленда. Затем наречие быстро распространилось по всему Тихому океану. Некоторые терпеть не могут щелкающее произношение слов на пиджин-инглиш, но Гарри всегда поражало, как всего несколько основных слов могут использоваться для выражения сложных, современных понятий и идей. Так же, как белые употребляли пиджин для общения с туземцами, так и островитяне разных племен общались друг с другом с помощью пиджина.

Гарри сказал:

— Пиджин на Пауи пользуется большим престижем, так же как и повсюду. в этих краях, никто не сможет получить даже самую незначительную работу в официальном учреждении, если он не говорит на пиджин-инглише, хотя, конечно, чиновники более высокого уровня говорят на вполне правильном английском. Но я надеюсь, что мы пробудем там не очень долго, чтобы разводить дискуссии.

Джоун отпер кабину. Мужчины уселись на сиденья и пристегнулись. Джоун развернул на колене крупномасштабную карту и начал обычную подготовку ко взлету. Его руки двигались по приборам над доской, проверяя индикаторы на контрольной панели. Затем он связался с контрольной вышкой и вырулил на взлетную полосу. Затем он повернулся к Гарри и ухмыльнулся.

— О'кей, балус оставлять место балус?

Гарри знал, что на пиджин-инглиш «балус» означало птицу или самолет. Он кивнул и ухмыльнулся в ответ.

Когда они пролетали над портом Морсби, Гарри мог разглядеть современные кварталы офисов и учреждений в центре города. Вдоль холмов над пляжами тянулись сияющие зеленые, хорошо политые лужайки состоятельных особняков. Когда они миновали линию пляжей, он разглядел транспортный корабль, который был затоплен японцами во вторую мировую войну, да так и остался лежать на одном боку, погрузившись в воду.

«Утка» взлетела выше над изломанной линией берега, поднимаясь над безликой равниной буша, испещренной точками мягкого зеленого кустарника. Примерно через час они миновали маленький остров Дару, оставшийся справа по борту и, позднее, мутную дельту реки Флай. Джоун изменил курс, и амфибия устремилась в голубое сияние открытого моря. Левым указательным пальцем он прокладывал их маршрут на карте.

Спустя пять часов монотонного полета над пустым океаном, прерываемого лишь черными пятнами редких кораблей, Джоун проговорил через плечо:

— Вот он.

Он указал далеко вперед, где темнела неясная точка — как раз там, где голубизна моря встречалась с чуть более бледной голубизной неба.

От маленького порта Турека самолет устремился вдоль железной дороги в глубь острова, направляясь к западу, в холмистый район вблизи Маунт-Ида. Пилот молча показал вниз, где располагался маленький шахтерский поселок примерно в полумиле к востоку от Маунт-Ида. Рядом с шахтными сооружениями виднелась взлетно-посадочная полоса, а в четверти мили от них белели четыре ряда аккуратных бунгало, где размещались инженеры и другие белые из работавших на шахте. Бунгало полукругом обступали двухэтажные дома с прекрасно ухоженными садами, где цвели франгипани и гибискус, — эти дома принадлежали менеджерам и старшим геологам. Позади этих домов была проложена небольшая улица с несколькими магазинами и гаражами. Амфибия летела достаточно низко, и было видно, что ставни на всех окнах плотно закрыты. Не было видно ни машин, ни каких-либо иных признаков жизни.

— С земли не отвечают на мои запросы, — радостно проревел Джоун, подводя машину к посадочной полосе.

Теперь они летели над самой полосой. Все выглядело спокойно.

— Слишком все тихо, — прокомментировал Джоун. — Но возвращаться нам нельзя, да и болтаться в воздухе тоже нечего.

Пока он говорил, у входа в ангар появился белый человек в комбинезоне, медленно размахивающий обеими руками.

— Ошибки нет, — проревел Джоун, — он приглашает нас спуститься на чай.

Он сделал еще один круг, выпустил шасси, а затем ровно и аккуратно приземлился, так что самолетик замер как вкопанный у самого края посадочной полосы.

Мужчины выбрались из самолета и погрузились в оглушительную жару. Они потрясли затекшими конечностями и потянулись. Затем, забрав из самолета свои вещи, зашагали к ближайшему домику.

Желтая «Тойота» смахивающая на джип, запрыгала к ним по ухабам, подскакивая на жесткой сухой траве. Гарри пригляделся.

— Это Керри Макдональд, менеджер шахты. Когда двое мужчин забрались в прохладный благодаря кондиционеру салон автомобиля, Гарри спросил:

— Керри, как тут что?

— Все под контролем, Гарри. Это в городе были беспорядки. — Керри был невысоким, полным человечком с коротко остриженными волосами и круглым лицом мальчишки-сорванца.

— Какая степень тревоги?

— Тревога номер два. Весь персонал «Нэксуса» получил приказ находиться в своих домах до дальнейшего распоряжения. Мы закрыли шахту, удвоили ряды колючей проволоки и проводим патрулирование по периметру.

— Есть какие-нибудь новости от Артура Грэхема?

— Нет. Конечно, я сразу же стал звонить мистеру Грэхему, но телефонная связь работает плохо, так что я собираюсь взять вертолет и отправиться в залив. Потому-то я и был на взлетной полосе, когда вы приземлились. Я подожду, пока вы умоетесь и подкрепитесь, тогда мы сможем отправиться вместе.

«Тойота» устремилась на грязную дорогу, направляясь к управлению шахты.

Керри сказал:

— Мне жаль, что так вышло с Бреттом Адамсом.

— А что с ним такое? — небрежно поинтересовался Гарри.

— Он мертв.

— Что?

— Извини, старина, но я думал, ты знаешь, это произошло как раз перед началом беспорядков. К тому времени, как я вернулся из госпиталя, после того, как были улажены все формальности, связанные со смертью Бретта, телекс уже не работал и телефон тоже, но я полагал, что Артур позвонил тебе.

— Нет, он не звонил. Расскажи мне, что произошло. Керри быстро описал произошедший на шахте несчастный случай. Пока машина подскакивала на ухабах, оба молчали. Из них никто не знал Бретта хорошо, но все шахтеры живут рядом с опасностью, и каждая смерть поражает кого-то рядом с твоим домом.

— Ты договорился об отправке тела назад в Питтсбург? — спросил Гарри.

— Еще нет. Не было времени. Это произошло во вторник вечером. Я думал заняться этим с утра в среду, но к тому времени мы оказались в самом центре мини-войны, так что Бретт все еще в морге госпиталя.

Джоун сказал:

— А поточнее, что здесь происходит? Кто дерется с кем?

Керри круто повернул баранку, удерживая машину в пределах рытвин — следов бесчисленных колес, проехавших по грязной дороге раньше.

— Насколько мы можем понять, Раки захватил остров высадившись с моря, сразу после наступления сумерек в прошлый вторник. С ним была большая группа филиппинских наемников. Несомненно, что цифры сильно преувеличены, но я думаю, что при высадке с ними было примерно четыреста человек. Он заявил, что действует в интересах националистов, но похоже на то, что это сольный номер. Бабка Раки родом с Филиппин, он проходил обучение в филиппинской армии, так что не удивительно, что и людей своих он набрал оттуда. — И опять он судорожно повернул баранку. — Конечно, Раки было бы очень сложно, если не сказать и вовсе невозможно, заставить местных начать бой после наступления на Пауи сумерек, потому что это как раз то время, когда полагается разгуливать всяким духам, так что все дрожат от страха. Именно по этой причине я и думаю, что сопротивления ему почти не оказывали. Очевидно, первое, что сделал Раки, это штурмом взял радиостанцию, которая и сдалась в тот же миг. За этим последовала битва за почтовое отделение, занявшая десять минут — после которых в руках у Раки были все средства связи с окружающим миром. У нас не оказалось ни телефона, ни телеграфа, ни телекса, ни радио.

Гарри кивнул. Он знал, что система телекоммуникаций на Пауи состояла из радио, связанного со спутником связи, при этом сигнал из Дарвина, с релейной станции, передавался на геосинхронный спутник, круживший по орбите вокруг экватора. Для того чтобы отрезать остров от всего мира, Раки просто надо было захватить недавно законченную станцию электронной связи в почтовом отделении, приказать двум перепуганным операторам отправляться по домам, а затем только выключить радиосвязь с другими точками.

Машина остановилась перед домом. Из открытой двери какая-то женщина в хлопчатобумажном платье в цветочек помахала Керри рукой. Керри помахал ей в ответ, но не спешил покидать прохладу автомобиля. Он сказал:

— После этого все довольно быстро успокоилось. Насколько мы отсюда можем понять происходящее, все просто развернулись и побежали, а остальные спрятались под кроватью.

— Много раненых? — спросил Гарри.

— Никто из «Нэксуса» не пострадал, насколько мне известно. Едва ли есть раненые и в числе военных. Несколько гражданских лиц полезли было под пули. Боюсь, что в таких случаях без этого не обойтись. Конечно, президент Обе мертв, а у остальных членов кабинета едва ли был шанс ускользнуть, если только родные племена не укрыли их в безопасном месте. Вооруженные силы в полном составе перешли на сторону Раки. Он всегда пользовался популярностью. Сначала изменили молодые офицеры, а за ними и остальные. Гарри сказал: