Когда Эллис ушел, я оставался на месте еще какое-то время, решая про себя, предоставить полицейским самим делать свою работу или нет. Вместо того чтобы просто уехать, я снова вошел в дом и поднялся на третий этаж. Дверь в квартиру номер пять была свежевыкрашенной в приветливый желтый цвет, крошечные капельки краски засохли на дверном номере. Я постучал, и дверь на цепочке немного приоткрылась. В щели появилось маленькое обрамленное кудрями темнокожее личико с широко расставленными глазами, в которых блестел неподдельный интерес.
      — Отойди от двери, детка, — послышался голос из глубины квартиры, а затем щель закрыла более высокая темная фигура. Но в лицах наблюдалось явное сходство.
      — Миссис Мимс? — спросил я.
      — Мисс Миме, — поправила женщина. — Не прошло и двадцати минут, как я закончила говорить с офицером полиции.
      — Я не из полиции, мэм, — я показал ей свое удостоверение.
      Она внимательно, не дотрагиваясь, изучила его; дочка встала на цыпочки и сделала тоже самое, а затем взглянула на мое лицо.
      — Я помню вас, — сказала женщина. — Вы звонили в мою дверь пару дней назад.
      — Вы правы, я знал Риту. Могу я войти к вам? Это ненадолго.
      Она кивнула и закрыла дверь. Я услышал звук снимаемой цепочки, затем дверь открылась снова. Комната сразу показалась мне светлой, видимо, из-за высоких потолков. Кушетка, накрытая голубым в желтую крапинку покрывалом, стояла на голом паркетном полу. Две высокие книжные полки, полные разных бумаг, находились поодаль от старого мраморного камина, на подставке рядом с окном я заметил портативную стереосистему, видеомагнитофон и телевизор. Комната пахла цветами; справа открывался вид на небольшой коридор, ведущий в спальню и ванную, а слева был вход в маленькую опрятную кухню. Стены, покрашенные в светло-желтый цвет, усиливали впечатление, что комната просто купается в солнечном свете.
      — У вас отличная квартира. Вы все это сами сделали?
      Хозяйка кивнула, явно довольная похвалой.
      — Я помогала ей, — проговорила девочка. Ей было, похоже, лет восемь или девять, и в ней уже отмечались задатки той красоты, которая отличала ее мать.
      — Вам следует попробовать наняться куда-нибудь на соответствующую работу, — сказал я. — Я знаю многих людей, которые не пожалеют хороших денег за такое мастерство. В их числе и я.
      Девочка смущенно заулыбалась, а мать слегка приобняла ее за плечи.
      — Теперь ступай, детка. Иди поиграй, пока я тут поговорю с мистером Паркером.
      Дочь не прекословила, лишь раз нетерпеливо обернулась, когда выходила в коридор. Я улыбнулся ей, и девочка ответила легкой улыбкой.
      — Какая красивая девочка! — высказал я свое восхищение.
      — Это она унаследовала от своего отца, — откликнулась женщина с некоторой долей сарказма.
      — Я так не думаю. А он здесь?
      — Нет. Он был абсолютно ничего не стоящим неудачником, так что я его выгнала. Последнее, что я о нем слышала: он сейчас подрывает экономику Нью-Джерси.
      — Что ж, это лучшее место для него.
      — Хотите кофе? Или, может быть, чаю?
      — Кофе, если можно.
      На самом деле я вовсе не хотел кофе, но подумал, что это может немного разрядить обстановку. Мисс Миме показалась мне грубоватой и упрямой женщиной. И если уж она решила не помогать в расследовании, то так оно и будет.
      Несколько минут спустя женщина вышла из кухни с двумя большими чашками кофе, которые аккуратно поставила на небольшой сосновый столик; затем она вернулась в кухню, чтобы взять сахар и сливки. После чего мы сели пить кофе. И тут я впервые заметил, что ее рука с чашкой немного дрожит. Она уловила мой взгляд и попыталась поддержать чашку и другой рукой.
      — Все это так просто не проходит, — сказал я мягко. — Когда случается подобное, оно действует, как камень, брошенный в пруд. Все сразу взбаламучивается, переворачивается с ног на голову.
      Она кивнула:
      — Рут спрашивала меня об этом. Я не сказала ей, что они умерли. И все не могу решить, как же ей сказать.
      — Вы хорошо знали Риту?
      — Ее лично — мало. Гораздо больше мне известно о ней. Я слыхала о дурном характере ее мужа, о том, что он чуть не убил их, устроив пожар... — женщина сделала паузу. — Вы считаете, что это он сделал?
      — Не знаю. Слышал только, что Билли здесь недавно околачивался.
      — Я видела его один или два раза. Сказала Рите об этом. Но она просто вызвала полицию, когда он в последний раз явился сюда пьяным. В остальное время она старалась не обращать внимания на его странности. Полагаю, Рита жалела его.
      — Вы были у себя прошлой ночью?
      Она кивнула. И после небольшой заминки сказала:
      — Я рано легла спать. Женские проблемы, знаете ли... Проглотила две таблетки тайленола, выпила немного виски — и не проснулась до утра. Утром спустилась вниз и увидела, что дверь в Ритину квартиру открыта. Вошла. Вот тогда-то я их и нашла. Не могу не думать о том, что было бы, если бы я тогда не глотала этих таблеток, не пила бы виски... — она глубоко вздохнула, сдерживая подступающие слезы.
      Я ненадолго отвернулся, давая ей возможность взять себя в руки.
      — Кто-нибудь еще, кроме Билли, создавал ей проблемы? — задал я новый вопрос.
      Возникла большая пауза.
      — Мисс Миме... — начал я, немного выждав время.
      — Люси, — назвала она свое имя.
      — Люси, — продолжил я, — вы не можете навредить ей своими словами теперь. Но если вы знаете хоть что-нибудь, могущее помочь нам отыскать убийцу, тогда, пожалуйста, скажите это мне.
      Люси залпом допила свой кофе.
      — У нее всегда было мало денег. Приходила к ней женщина, которая отчасти ей помогала, но, похоже, недостаточно. Я как-то предлагала ей деньги, но она не взяла их. Сказала тогда, что нашла способ немного подзаработать на стороне.
      — Она говорила, как?
      — Нет. Но я присматривала за Донни, когда она уходила на новую работу. Трижды. В третий раз она вернулась вся в слезах. Выглядела очень напуганной, но не захотела рассказать мне, в чем дело. Просто заявила, что больше ей не понадобится просить меня посидеть с Донни. Что эта работа ей не подошла.
      — Вы говорили об этом полиции?
      Она покачала головой:
      — Не знаю, почему так, но я не стала им ничего рассказывать. Наверное, потому, что она была хорошим человеком, понимаете?.. Думаю, ей пришлось делать это, чтобы как-то свести концы с концами. А если бы я рассказала полиции, неизвестно, чем бы все кончилось.
      — Вы знаете, на кого она работала?
      Люси встала и вышла в коридор. Я мог слышать ее гулкие шаги по голому полу. Когда она снова появилась, в руках у нее был клочок бумаги.
      — Она сказала мне так. Если случится какая-то беда с Донни или с Билли, или если она не придет вовремя домой, мне следует позвонить по указанному номеру и поговорить вот с этим человеком...
      На протянутом Люси мне кусочке бумаги аккуратным Ритиным почерком был записан телефонный номер и стояло имя Лестера Биггса.
      — Когда Рита вернулась домой расстроенной, Люси?
      — Пять дней тому назад.
      Это означало, что Рита специально вызвала меня из Портленда, попросив о помощи уже на следующий день... Я в задумчивости продолжал держать кусочек бумаги в руке.
      — Могу я его взять?
      Люси кивнула.
      Я положил кусок бумаги в свой бумажник.
      — Вы знаете, кто это такой? — поинтересовалась она.
      — Управляющий службой эскортов в Южном Портленде, — отвечал я.
      Впервые за все время разговора Люси не смогла сдержать слез. Капля упала с ее ресниц, а потом медленно покатилась по щеке. Из коридора в комнату вбежала ее дочь и приблизилась к нам, чтобы крепко обнять свою мать. Девочка взглянула на меня, но в ее глазах не было обвинения. Она чувствовала: что бы ни случилось, это не моя вина; не во мне причина слез ее матери.
      Я достал из бумажника свою визитку и протянул ее Люси:
      — Позвоните мне, если вспомните что-то еще. Или вам просто захочется поговорить. Или вдруг понадобится моя помощь.
      — Мне не понадобится помощь, мистер Паркер, — в голосе Люси я расслышал особую интонацию тех, кто долго жил в Нью-Джерси.
      — Думаю, да, — я уже открывал входную дверь. — И знаете, что... Большинство людей называют меня просто Берд.
      Она пересекла комнату, чтобы проводить меня и закрыть за мной дверь. Дочь неотступно следовала за ней, все так же крепко обнимая ее.
      — Вы ведь найдете того, кто это сделал, правда? — спросила Люси.
      Проплывавшие мимо облака ненадолго закрыли зимнее солнце, отбросив легкие тени на стену. В какое-то мгновенье мне почудилась, что одна тень очень похожа на силуэт молодой женщины. Я вздрогнул. Это длилось всего несколько секунд, а затем облака рассеялись и снова выглянуло солнце.
      — Да, мы найдем его.
      Лестер Биггс занимал офис на Бродвее. Я нажал кнопку домофона. Не прошло и тридцати секунд, как мне ответил приветливый женский голос.
      — Я пришел, чтобы повидаться с мистером Биггсом, — отрекомендовался я невидимой собеседнице.
      — По какому делу вы пришли к мистеру Биггсу? — последовал ответ.
      — По делу Риты Фэррис. Меня зовут Чарли Паркер. Я частный детектив.
      Наступила тишина. Ничего не происходило. Я уже собрался позвонить снова, как вдруг дверь открылась. Одолев два лестничных пролета, я добрался до открытой двери. На полу в офисе лежал зеленый ковер, имелись также стол с телефоном и два деревянных стула без подлокотников; в углу были свалены пачка журналов и две коробки с видеокассетами.
      Напротив входа, рядом с двумя окнами, выходившими на Бродвей, стеной высились упаковки с электроприборами: микроволновыми печами, фенами, тостерами, стереосистемами, даже с компьютерами, и все — изготовленные какой-то неизвестной мне компанией.
      На каждой коробке красовалась надпись по-русски: «Доверяйте Лестеру Биггсу куплю-продажу русских компьютеров».
      За столом с телефоном в кожаном кресле сидел Лестер Биггс собственной персоной, а справа от него на одном из стульев расположился бородатый мужчина с огромными бицепсами. Его мощные ягодицы не помещались на стуле и свешивались по обе стороны сиденья, словно шары, наполненные водой.
      Лестер Биггс, наоборот, выглядел тощим и чем-то неуловимо походил на стандартного жениха. Ему на вид было около сорока. Имидж ему создавали дешевый костюм на трех пуговицах, белая сорочка, тонкий розовый галстук и аккуратно подстриженные волосы: вверху — чуть покороче, внизу — чуть подлиннее. Лицо его отличалось смуглостью, а глаза он слегка прищуривал, словно его застали врасплох еще не проснувшимся. В правой руке Лестер Биггс держал ручку, которую небрежно бросил на стол, когда я приблизился. Этот жест обнажил красивый золотой браслет на его запястье.
      Биггс, как мне было известно, слыл не самым плохим специалистом в своей профессии. Начинал он с того, что перепродавал электронику. Быстро преуспел в купле-продаже краденого товара. Затем занялся еще некоторыми другими делами. Службой эскортов он руководил со сравнительно недавних пор: только семь или восемь месяцев. Я слышал, что он просто принимал звонки, связывался с девочками и обеспечивал машину, которая доставляла ту или иную девочку по указанному адресу к заказчику. Иногда его сопровождал в поездках накаченный мужчина внушительного вида чтобы убедиться, что все идет по плану, и за это получал свои законные пятьдесят процентов.
      — А, частный сыщик. Добро пожаловать! Садитесь, — произнес он, указав мне на свободный деревянный стул.
      Я присел. Спинка стула сразу несколько накренилась, так что я постарался немного ослабить давление.
      — Ваш бизнес, как я вижу, процветает.
      Биггс пожал плечами:
      — Да, вроде бы все идет неплохо. Но это не основная моя работа.
      — А что же является вашей основной работой?
      — Я покупаю и продаю вещи.
      — Например, людей?
      — Я просто обеспечиваю их работой. Никто никого не заставляет что-либо делать насильно. И никто, кроме Джимми, не работает непосредственно на меня. Они работают сами на себя. Я им просто в этом содействую.
      — Расскажите-ка мне о том, как вы посодействовали Рите Фэррис.
      Биггс ответил не сразу. Развернулся в своем кресле и довольно долго смотрел в окно.
      — Я слышал об этом. Мне очень жаль. Она была хорошей женщиной.
      — Вот именно, что была. Я пытаюсь выяснить, связана ли как-то ее смерть с тем, что она делала для вас.
      — Почему это имеет для вас значение?
      — Просто мне важно это знать. Вероятно, вам тоже.
      Биггс обменялся взглядами с Джимми, который молча пожал плечами.
      — Как вы меня нашли? — спросил Лестер Биггс.
      — Я просто шел по следу дешевого порно.
      Биггс улыбнулся.
      — Некоторым мужчинам необходимо что-нибудь этакое, чтобы расслабиться.
      — Вы как предпочитаете: мне рассказать все или копам? — продолжал нажимать я на Биггса. — Уверен, они будут рады обсудить с вами вопросы вашего содействия.
      — Что вы хотите знать?
      — Расскажите мне о вечере прошлого понедельника.
      Он снова обменялся взглядами с Джимми и лишь затем начал говорить:
      — Немного странный вызов, вот и все. Позвонил парень с Хай-стрит и заказал девочку. Я поинтересовался у него, есть ли какие-либо особые пожелания, и он ответил, что ему нужна блондинка небольшого роста с маленькой грудью и аккуратной задницей — вот, собственно и все, что ему бы хотелось. Ну, судя по описанию, ему подходила Рита. Я позвонил ей и предложил немного подзаработать, и она согласилась. Это был только третий ее вызов, но обычно у нее все неплохо получалось. Джим заехал за Ритой и привез ее в гостиницу. Он остался ждать в холле, а она прошла в номер.
      — В какой номер?
      — Девятьсот двадцать семь. Через десять минут Рита спустилась вниз и потребовала, чтобы Джим немедленно отвез ее домой. Тот пытался ее успокоить, предлагал разобраться в том, что же произошло. Она заявила, что, войдя в номер, обнаружила там пожилого мужчину, который был как-то странно одет...
      Биггс посмотрел на Джима, чтобы тот подтвердил его слова.
      — В старомодную одежду, — пояснил охранник.
      — Ну, да, он был одет старомодно, в костюм было тридцати-сорокалетней давности. Еще она сказала что все в комнате показалось ей очень странным: там не было ни одежды, ни вещей, ни сумок — только старый мужчина в своем старом костюме. И она испугалась. Рита не могла объяснить, почему испытала страх, но этот тип определенно напугал ее, и очень сильно.
      — По ее словам, он плохо пах, — добавил Джим. — Не так, конечно, как пахнут испорченные яйца или тухлая рыба. Но словно что-то гнилое находилось внутри него самого. Так плохо, как может пахнуть... скажем, дьявол, — он сам смутился от приведенного сравнения и принялся с деланным вниманием изучать свои пальцы.
      — Когда мужчина положил свою руку ей на плечо, — продолжал Лестер, — ей тут же захотелось убежать. Она оттолкнула клиента, и он упал спиной на кровать. Рита тут же попробовала открыть дверь номера, однако та оказалась запертой. Когда ей все-таки удалось открыть дверь, он снова набросился на нее: потянул за платье, пытаясь раздеть и поцеловать ее. Рита сначала стала кричать, а потом ударила мужчину по голове. Прежде чем клиент пришел в себя, она уже выбежала в коридор. Тем не менее она слышала, что он бежит следом. Повернув за угол, Рита увидела группу людей, садившихся в лифт. И успела тоже туда заскочить, придержав дверь ногой. При этом она все время чувствовала специфический неприятный запах клиента и догадывалась, что он где-то близко. Ей просто повезло: в этой гостинице имеется только один лифт, и у преследователя не было возможности догнать Риту...
      Джим все еще продолжал смотреть на свои руки. Кисти рук были большими, и на них осталось много шрамов. Может быть, он задавался вопросом: могла ли Рита Фэррис остаться в живых, если бы он, Джим, тогда как следует приложил бы тому парню?
      — Я попросил ее подождать меня в холле, рядом со столом регистратора, — вновь вступил в разговор Джим. — А сам в это время поднялся в комнату, но та оказалась открытой и пустой. Как Рита и говорила, в комнате не было ни вещей, ни одежды. Ничего! Я спустился вниз и спросил у работников отеля, не видели ли они моего друга из номера девятьсот двадцать семь. Они ответили, что в этом номере никто не проживает, он свободен. По-видимому, старик попал туда, прикинувшись носильщиком. Я привел Риту в бар, заказал для нее бренди и подождал, пока она немного успокоится. После чего я отвез ее домой. Вот и все.
      — Вы сообщили о случившемся в полицию?
      Биггс покачал головой:
      — Как я мог?
      — У вас же есть телефон.
      — У меня есть свой бизнес, — отвечал он.
      — Он ведь мог попытаться снова. Может, и попытался. Возможно, именно поэтому Рита Фэррис и была найдена мертвой.
      Биггс снова отрицательно покачал головой:
      — Нет, такие вещи случаются. Этот урод, наверное, просто отправился домой, и конец истории.
      Джим так и не поднимал глаз. Скорее всего, чувствовал себя виноватым.
      — Она описала вам клиента?
      — Все так, как мы вам рассказали: старый, высокий, седой, отвратительно пахнущий — и только.
      Я поднялся со стула:
      — Спасибо, вы мне очень помогли.
      — Всегда рады! — приветливо откликнулся Биггс. — Захотите повеселиться — обязательно позвоните нам.
      — Непременно!
      Едва я вышел на улицу, ко мне тут же подъехала машина Эллиса Ховарда. Он явно пребывал не в лучшем настроении.
      — Что ты здесь делаешь?
      — Полагаю то же, что и ты.
      — Ты что, работаешь анонимно? Ответь на мой вопрос, наконец: откуда ты узнал, что она подрабатывала проституткой?
      — Вероятно, теми же методами, какими добываешь информацию ты. И вообще — это не имеет значения.
      — Но ты ведь не собирался рассказывать нам об этом?
      — Почему же? Рассказал бы. Просто не хотел зря очернять ее в присутствии прессы. И потом, мне нужно было самому во всем разобраться.
      — Не знал, что ты такой сентиментальный, — произнес Эллис без малейших признаков улыбки.
      — У меня еще много скрытых черт в характере, — я повернулся, чтобы отправиться к своей машине. — До скорой встречи, Эллис.

      После посещения офиса Лестера Биггса я зашел пообедать в «Бегл Воркс», что на Темпл-стрит. Заказал отбивную, немного французского вина и принялся наблюдать за машинами и прохожими. Кучка людей стояла в очереди за дешевыми билетами в кинотеатр «Никлодеон». Кто-то просто вышел подышать свежим воздухом на площадь. Рядом кипела жизнью улица Конгресса. Она сильно изменилась с тех пор, как мелкие торговцы из пригорода свернули здесь свой бизнес, но уже появилось множество новых ресторанчиков и лавок. Если еще учесть, что неподалеку находился Кистоунский кинотеатр и тут вполне прилично кормили, район выглядел вполне обжитым.
      Это был город людей, вечно борющихся за существование: его дважды сжигали индейцы — в 1676 и 1690 годах, он попадал под обстрел англичан под предводительством Генри Моватта в 1775, еще раз претерпел пожар в 1866, когда кто-то угодил фейерверком в домик лодочника на Коммерческой улице, и этот пожар превратил в пепел всю восточную часть города. И все же город возрождался и рос.
      Я испытываю те же чувства к этому городу, что и к своему дому в Скарборо: Портленд для меня стал тем местом, где прошлое жило в настоящем; здесь каждый мог найти себя, пока осознавал, что он связующее звено единой цепи. Ведь человек без прошлого отрезан и от будущего. Может, в этом и состояла проблема Билли Перде. В его жизни отсутствовала преемственность. Прошлое представало серией бессвязных эпизодов, которые объединялись только неудачами.
      Но разве дела Билли Перде напрямую меня касались? Что бы он ни сделал Тони Сэлли, каковы бы ни были мотивы Билли, все это являлось делом только их двоих. Билли уже взрослый, и действия его на Ферри-Бич значили лишь то, что он играл по правилам взрослых. Однако, если дела Билли меня не касались, почему же я испытывал такое острое желание его спасти?
      Ведь если так смотреть на происходящее, то судьбы Риты и Дональда тоже меня не касались, но я же не смог бы себе этого внушить. В их квартире, видя два тела, лежавшие на полу и освещаемые холодными вспышками камер, я чувствовал, как что-то пронизывает меня насквозь — что-то из прошлого. Мне доводилось испытывать подобное и раньше, но теперь это было нечто невообразимое... В переполненной кофейне, куда люди входили с холода погреться, говорили о своих детях, сплетничали о соседях, обнимали подружек, я потирал пальцами левой руки свою правую ладонь и вспоминал пережитое мной в свое время приключение, которое невозможно сравнить ни с чем. Я будто снова вдыхал запах болот Луизианы.
      Почти за восемь месяцев до этого дня я сидел в спальне слепой старухи, которую все называли тетушка Мария Агуиллард. Ее огромные незрячие глаза выражали все муки собственной прожитой жизни и все тяготы окружавших ее людей. Я не представлял себе, что именно хочу от нее. Старуха утверждала, что слышит зов своей погибшей девушки, доносящийся со стороны болот. Я же верил, что человек, который убил эту девушку, вероятнее всего, убил и мою жену, и моего ребенка. И при этом осознавал, что старуха не была сумасшедшей, невменяемой или просто одинокой, ищущей внимания людей.
      Но когда тетушка Мария прикоснулась к моей руке в той сумеречной комнате, что-то прострелило меня насквозь, как удар электрическим током. Я понял: старая креолка не лжет — она и вправду слышала плач и крики девушки, пыталась успокоить ее душу после смерти.
      И благодаря тетушке Марии я услышал голоса Сьюзен и Дженнифер, слабые, но отчетливые. Я привез эти голоса с собой оттуда, из Луизианы. По дороге домой, в поезде, я впервые вновь услышал родные голоса. Такой подарок сделала мне тетушка Мария: я видел и слышал своих умерших жену и ребенка. Я видел и слышал также других умерших людей. И среди них потом вдруг оказалась сама тетушка Мария. Таков был ее подарок, переданный мне простым прикосновением, и для меня это до сих пор необъяснимо.
      Может, это дар эмпатии — способности сопереживать тому, кто ушел из жизни с болью, насильно, неожиданно, без отпущения грехов? Или же я испытывал некую форму безумия как результат горя и вины, попросту сходил с ума? И в этом состоянии соприкасался с параллельными мирами, где умершие просили помощи у живых. У меня не сложилось точного объяснения тому, что творилось. Понятно было только, что безвременно ушедшие возвращались ко мне вновь.
      Но этот дар стал для меня хуже проклятья. Его оборотной стороной явилось то, что насильно ушедшие из жизни невинные жертвы, их тени, вся эта толпа мертвецов знала: я слышу их. И они приходили вновь и вновь.
      Несмотря на мои непрестанные воспоминания и видения из прошлого, я провел целый день, переходя из бара в бар и разыскивая тех, кто знал Билли Перде, кто имел хоть малейшее представление, где тот мог быть. Кое-где меня уже опередила полиция Портленда, следствием чего являлся холодный и безразличный прием. Никто ничего мне толком не сказал, и я уже совсем перестал надеяться, как вдруг встретил Джеймса Хамилла.
      Семья Хамилла была не очень многочисленной. Сам он представлял собой стодвадцатикилограммового громилу с бычьей шеей и скудным умишком — тот тип, который, если ему выпадает возможность оказать кому-то добрую услугу, стремится поступить наоборот, то есть нагадить. Хамилла волновал только один вопрос: как набить брюхо.
      Джеймс Хамилл играл в одиночестве в бильярд, когда я зашел в бильярдную на Фоур-стрит. Свою бейсболку он повернул козырьком назад. Когда Джеймс наклонялся над столом, его соломенные усы вздрагивали от напряжения. При плохом ударе по шару он громко ругался. Даже если бы шарик был металлическим, а в лузе лежал бы магнит, Хамилл все равно не послал бы шар точно в цель. Дело здесь было в самом Джеймсе Хамилле.
      Кто-то из бара «Жирная устрица» на Портленд-стрит говорил мне, что Хамилл как-то поцапался с Билли Перде. Неизвестно, что они не поделили. Может, Билли увел его девушку.
      — О, Джеймс Хамилл! — окликнул я его.
      Он оторвал от края стола свое брюхо и протянул мне руку. Его улыбка напоминала ночной кошмар дантиста.
      — Рад познакомиться, кто бы ты ни был, черт побери! А теперь не мешай мне. — Он вернулся к игре.
      — Я ищу Билли Перде.
      — Ну, так обратись к легавым.
      — О нем еще кто-то спрашивал?
      — Кто-то в форме и со значком, насколько я слышал. Ты тоже коп?
      — Нет.
      — Частный детектив? — Джеймс нацелил кий на центровой шар.
      — Вроде того.
      — Он тебя тоже нанял?
      Я толкнул один из шаров, и тот попал прямо в лузу.
      — Эй! — заорал Хамилл. — Верни мой шарик! — он напоминал поведением избалованного ребенка, хотя в этом никак нельзя было обвинить его мать.
      — А что, Билли Перде нанял частного детектива? — ответил я вопросом на вопрос я.
      Меня выдал мой тон. С лица Хамилла сползло расстроенное выражение. Его сменило выражение жадного любопытства.
      — А тебе-то что до этого?
      — Мне нужна любая информация, которая поможет мне разыскать Билли. Кто этот частный детектив?
      Если бы даже Хамилл не сказал мне правды, я с помощью пары телефонных звонков быстро выяснил бы все. При условии, конечно, что тот, кто работает на Билли, не станет этого скрывать.
      — Не хотелось бы закладывать своего приятеля... — Хамилл глубокомысленно потер свой подбородок, якобы оценивая все «за» и «против». — А какой у вас интерес?
      — Я работал на его жену.
      — Она мертва. Надеюсь, вам заплатили вперед.
      Я повертел в руках бильярдный шар, испытывая огромное желание запустить им Хамиллу в голову. Хамилл прочитал это намерение на моем лице.
      — Мне нужны наличные, — сказал он, смягчаясь. — Дай мне денег, и я тебе его назову.
      Я достал бумажник и положил на стол двадцатку.
      — Всего двадцать баксов? — пробубнил Хамилл. — Так дешево я тебе не обойдусь.
      — Я добавлю. Говори.
      Хамилл подумал с минуту.
      — Не знаю, как его зовут, но фамилия звучит похоже на Вилдон или Виффорд.
      — Виллефорд?
      — Точно-точно! Виллефорд.
      Я кивнул в знак благодарности и пошел прочь.
      — Эй! — закричал Хамилл, догоняя меня. — А как насчет добавки?
      Я вернулся к бильярдному столу:
      — Извини, забыл, — положил еще монету поверх двадцатидолларовой бумажки, подмигнул Хамиллу и вернул на стол шар от бильярда. — Не болтай лишнего о его жене. Будь здоров!..
      Я двинулся вниз по лестнице.
      — Эй, мистер Крутой! — выкрикнул мне вслед Хамилл. — Советую поторопиться!
      Марвина Виллефорда не оказалось в его офисе, расположенном над итальянским ресторанчиком у залива Кэско. На двери была прикреплена записка, сообщавшая, что он ушел на ленч. Очевидно, ушел надолго. Я поинтересовался в итальянском ресторанчике у официанта, где Виллефорд имеет обыкновение обедать, и тот назвал мне приморскую «Таверну моряка» на перекрестке Коммерческой и Серебряной улиц.
      В XVIII и XIX веках Портлендская гавань была центром рыболовства и мореплавания. В наши дни первенство перешло к Бостону и Вест-Индии. Теперь суда чаще отправлялись в Китай и на Ближний Восток. Перестройка гавани для привлечения туристов и молодежи все еще составляла предмет споров: трудно наладить работу в гавани, если вокруг болтается куча бездельников и пижонов с фотоаппаратами и пакетами попкорна.
      «Таверна моряка» выглядела стареньким уютным местечком. Я знал, как выглядит Виллефорд, но лично не был с ним знаком. И уж тем более ничего не знал о его прошлом. Он выглядел старше, чем я помнил по последней нашей встрече в темном баре. Тогда он смотрел баскетбол по телевизору в окружении морских коньков и звезд, развешанных по стенам. Сейчас ему на вид можно было дать лет шестьдесят: на лысой голове лишь несколько прядей седых волос, похожих на водоросли, прилепившиеся к скале; бледная, почти прозрачная кожа с прожилками на щеках. Лицо украшал красный нос картошкой, а сами черты лица расплылись из-за заметной отечности: видимо, он немало пил.