Случай – вещь великая

Коуди с Цыпочкой выходят из дверей и осматриваются по сторонам. Улица пустынна.

– Послушайте, – слегка напряженно говорит Гаррет. – Думаю, нам надо перебазарить. Тут есть кафе в двухстах ярдах отсюда, называется «У Джорджа». Встретимся там через десять минут. А сейчас разделимся. Вы двое идите тем путем, мы же пойдем этим. Ладно?

С этим наши товарищи демонстративно разворачиваются и быстрыми шагами удаляются. Мы с Морти остаемся на глухой улочке, которая до сих пор еще вымощена булыжником.

– Я знал этого парня, – изрекает Морт.

– Кого, Цыпочку? Ясное дело. Он парень знаменитый.

– Нет же. Кинки. Я останавливаюсь.

– Правда? Откуда?

– Он мой дальний родственник, какой-то десятиюродный племянник.

– Вот черт! Правда, что ли? Мне жаль, Морт.

– Все нормально. Я не видел его и его семью с тех пор, как ему было лет пять. Это аж двадцать лет назад.

Он снова закуривает.

– Там, в спальне, я не сразу это понял. Тревор Аткинс. Помню, он был славным ребенком. Только мы редко виделись.

– Все равно. Какая дрянная доля… Не знаю, что и сказать.

– Нечего тут говорить. Пустое. Я не хотел распространяться об этом при ребятах.

– И не надо. Им совершенно не обязательно об этом знать.

Мы обходим большой крюк, наслаждаясь свежим воздухом. Потом входим в кафешку и заказываем два кофе.

– Перекусить не желаете? – елейным голосом вопрошает бармен за стойкой. – У нас в меню отличный пирог.

Похоже, этот пирог лежит здесь с первого дня открытия заведения. Даже целлофан покрыт толстенным слоем пыли. Морти здесь не нравится. Для него тут слишком грязно. Столы плохо протерты. И, по всей видимости, их протирали жирной тряпкой, поскольку пластиковая столешница очень скользкая и блестит ярче, чем положено. У моего кореша такое выражение лица, которое появляется каждый раз, когда ему что-то неприятно и омерзительно. Все же Морти присаживается, но не расстегивает ни одной пуговицы на плаще, не снимает водительских перчаток и старается не класть локти на стол.

Коуди подает мне сигнал выйти на улицу.

– Я знаю, что ты скажешь, Гаррет.

– Это, черт подери, уже слишком. Я думал, будет весело. А тут тебе труп. Ты слышал, что сказал тот парень? Кто-то прикончил его дружка.

– Мальчишка погорячился. Чего не наговоришь с перепугу. Я тут вот что придумал. Я отдам тебе три с половиной «штуки», которые должен за Кинки, но если ты найдешь для меня девчонку в Брайтоне, я подниму тебя на десять тысяч.

– Получается тринадцать с половиной?

– Размечтался. Не жадничай, Коуди. Всего получается десять.

– Я собирался поделиться с Цыпочкой парой «штукарей». Видишь, как все повернулось. Теперь он оказался замешан в убийстве…

– Парень просто переборщил с дозой. Ты сам говорил, такое встречается здесь на каждом шагу. Слушай, сядешь на поезд до Брайтона и к утру станешь богаче на десять тысяч фунтов.

– Заплатишь Цыпочке его долю?

– Черт с тобой. Договорились, – соглашаюсь я.

Чем дальше, тем все сильнее я хочу поскорее разобраться с делами и выйти из игры. Я считаю, что в данном случае неплохо распорядился двенадцатью «штуками» соверенов. Коуди приоткрывает дверь кафе и окликает своего приятеля.

– Не хочешь прокатиться до Брайтона? За две «косых»? Цыпочка кивает, и они вдвоем удаляются по Каледониан-роуд в направлении вокзала. Я оборачиваюсь и вижу Морти. У него мечтательный вид. В дверях на меня налетает какой-то придурок, который пытается заскочить из кафе одновременно со мной.

– Смотри, куда прешься, идиот, – выдает мне болван, подергивает головой и выпячивает вперед грудь, как будто хочет вытеснить меня из дверей. Его лицо испещрено шрамами. Один идет от правого глаза до середины подбородка. Очевидно, я не первый, с кем он сталкивался в проходе. Это большой толстый мужик. При желании я мог бы лбом разбить ему нос и вытолкнуть из кафе пинком под зад, и он даже не дал бы мне сдачи, потому что сдох бы от сердечного приступа. Но вместо этого я веду себя как человек благородный и воспитанный и позволяю жирному хаму первым протиснуться внутрь. Он одет как бомж. Мало того, от него прет перегаром и всевозможными ароматами тела, давно забывшего, что такое ванна. Он с трудом передвигает ноги, так что его будущее весьма проблематично, впрочем, как и мое.

– Морти! – восклицает толстяк, завидев моего друга. – Дьявол тебя возьми! Сколько же мы не виделись?! Ах ты, черт! Где ты был все это время?!

Сидит себе мирно Морти, мечтательно смотрит по сторонам, как вдруг какой-то тупица голосит над самым его Ухом. Бедный. У него такой вид, будто кто-то грубо прервал Полет его мечты, и она с грохотом рухнула на землю. Я от– лично разбираюсь в мимике Морти и могу сказать с первой секунды, рад он видеть человека или нет. Ему даже не обязательно что-либо говорить. Я чувствую это изнутри. Морт поднимает глаза. Определенно скажу, радости в них мало. Видимо, этот парень доставил ему немало хлопот. Толстяк бухается напротив Морти, а когда я присаживаюсь за тот же столик, окидывает меня презрительным взглядом, словно я нарушаю их дружескую идиллию.

– Привет, Фредди, – похоронным голосом изрекает мистер Мортимер.

После этого Фредди заводит песню о старых добрых временах. Со стороны может показаться, что когда-то они крепко дружили, но их пути почему-то разошлись. Он орет на бармена и заказывает огромную порцию жареной картошки с овощами и яичницу с беконом. Похоже, парень съедает по три такие тарелки вдень. Морти – взрослый мальчик. Если ему не захочется разговаривать с этим чудаком, он просто встанет и уйдет. Мне нужно позвонить. Для этого я собираюсь выйти на улицу. Когда я объявляю о своем намерении за столом, Фредди вворачивает свое слово, типа: «Ну и вали!» и покатывается со смеху, словно это действительно потешно.

Я снова набираю Джина. Опять безуспешно. Но возвращаться сразу не хочу. Минут пять еще я слоняюсь по соседним магазинчикам, после чего медленно бреду обратно в кафе. За это время ни один волосок не пошевелился на голове Морти, не дрогнул ни один мускул на его лице. Он даже не притронулся к кофе. Зато Фредди в ударе. Не умолкая ни на мгновение, он еще умудряется уплетать заказанную еду. Наблюдать за тем, как Фредди поглощает пищу, а тем более с близкого расстояния, – зрелище не для слабонервных. Он загребает вилкой яйца и бобы и вместе с ломтиками бекона забрасывает в рот, потом толстыми грязными пальцами вытягивает изо рта твердую корочку. Парень поглощает еду так быстро, что даже забывает дышать. В процессе трапезы он, не унимаясь, продолжает нести какую-то чушь. Возможно, при иных обстоятельствах мы могли бы даже посмеяться над этим. Только не сегодня. Настроение не то. Фредди накалывает сосиску прямо посередине и надкусывает ее с обоих концов. Невероятно! Куском хлеба он подбирает растекшиеся по тарелке желток и маргарин. Не люблю я находиться рядом с такими, как он, дольше, чем необходимо. Иначе мне понадобится прививка от столбняка. Парень вызывает во мне отвращение. Он болтает без перерыва. Все у него козлы, мрази, сволочи или мнят себя королями мира только потому, что имеют в кармане лишний шиллинг.

Фредди опустошает тарелку и отодвигает ее от себя. Потом удовлетворенно откидывается на спинку стула. Что-то он чересчур самоуверен. Что он о себе возомнил? Кажется, толстяк доволен собой. Он вытирает рот тыльной стороной ладони, подается вперед и угощается сигаретами Морти, оставляя на золотой поверхности зажигалки жирный отпечаток большого пальца. Морти сносит и это. Только глазами сверкает. Фредди прикуривает, затягивается и медленно выпускает дым с таким видом, будто курит толстенную сигару, отмечая выигрыш на тотализаторе. Большим и указательным пальцами парень крутит фильтр. На лице возникает глупая ухмылка. Он приподнимается, водружает локти на стол и придвигается к Морти. При этом, причмокивая, извлекает кусочки пищи, застрявшие между зубами.

– Морти, не пожертвуешь пару фунтов в память о старых временах? Что-то не везет мне с работой последнее время.

Морти, не произнося ни звука, словно робот, лезет в карман брюк, достает пачку купюр, вытягивает две двадцатки и бросает на стол.

– Может, округлим до шестидесяти? В память о прошлом? А?

Мистер Мортимер снова сует руку в карман, извлекает еще одну банкноту и швыряет на столешницу. Странно. Обычно Морти не потакает попрошайкам. Да, он может дать им денег, но только если они их не выпрашивают.

– Заплатишь, Морти? – Толстяк показывает на пустую тарелку. – В память о былом?

Этот Фредди достанет кого угодно. Морти же просто пожимает плечами, как будто онемел. С дурацкой самодовольной улыбкой на лице парень подмигивает Морту. Не сочти за грубость, Фредди, но, по-моему, ты – полный козел.

– Ну, ладно, – говорит он и снова лукаво подмигивает моему приятелю.

Очевидно, он хотел продолжить следующим образом: «Ладно, Морти, сопливый ты ублюдок». Некоторые считают доброту слабостью характера. Какое-то мгновение Фредди откровенно издевается над Мортом прямо ему в лицо. Морти же, тонко улыбаясь, глазеет в одну точку поверх его плеча.

Потом происходит нечто ужасное. Ситуация выходит из-под контроля. Фредди врубается слишком поздно. Это самая грубая ошибка в его биографии. Глаза толстяка наполняются страхом, руки вздымаются вверх в попытке защититься, но Морти уже не остановить. Он вскакивает, в мгновение ока хватает Фреда за волосы на затылке, дергает назад и со всего маху, со скоростью миллион миль в час впечатывает парня рожей в столешницу. Нос толстяка глухо взрывается. Я слышу, как хрустят хрящи и кости: Морти повторяет это несколько раз подряд. Кровь брызжет мне на плащ. Я успеваю отпрыгнуть прежде, чем опрокидывается стол. Страх парализовал Фреда. Он даже символически не пытается сопротивляться, даже не смеет предпринять жалкую попытку вырваться. Просто отлетает к стене и валится на пол. Морти подлетает и вцепляется парню в глотку, поднимает его и обрушивает бедняге на голову все, что плохо лежит. Бутылки с соусом разбиваются о его физиономию. Тяжелая стеклянная пепельница отскакивает от челюсти, потом от черепа. Один раз, два, десять. Фредди пытается заслониться руками, но Морти это не останавливает, и он осыпает старого «приятеля» мощными ударами по башке. Потом подходит вплотную и, на секунду задержавшись, чтобы зафиксировать ногу, бьет его в пузо коленом. Еще и еще. Прямо в солнечное сплетение. Выбивая воздух из легких. Мужик багровеет. Голова болтается туда-сюда, как мячик.

Он валится и выблевывает содержимое желудка. Морти поднимает Фредди за воротник и наносит серию из двух ударов коленом в лицо. Очень быстрых и сильных. После чего отпускает парня, и тот грохается на пол. Лицо разнесено в клочья. Это уже и лицом назвать трудно. Какое-то кровавое месиво. Фредди вот-вот отключится. «Нет, нет, нет…» – слабым голосом молит он о пощаде, но Морти неумолим. Диким голосом он орет: «Козел вонючий, смешно тебе, да? Смейся, сука! Чего же ты не смеешься? Убью тебя, сволочь! Замочу, как скотину!»

Теперь Морт колотит его по голове каблуком и с каждым ударом выкрикивает «сука» и «козел», словно отбивает ритм. Он хочет сломать ему шею, голова Фреда отскакивает то в одну, то в другую сторону. Лицо скорчено от боли и непонимания. Парень все еще не верит в то, что с ним происходит. Глаза его совершенно заплыли. Морти продолжает топтать его ногами, но по какой-то странной причине Фредди пытается подняться на ноги. Он, как пьяный, изо всех сил старается выпрямиться. Он не хочет драться, просто стремится встать. Дурак. Лежи. Ради бога, оставайся на полу!

– Смешно тебе? Давай же посмеемся вместе, жирный подонок! – вопит Морти и, разбежавшись с четырех шагов, пинает голову Фредди, как футбольный мяч. Фред грохается назад и распластывается на скользком полу, только одна нога подогнута и прижата его собственным телом. Голова повернута к плечу под опасным углом. Из носа хлещет кровь. Бедняга дрожит, трясется и подергивается, словно в истерике. Морти еще дважды пинает его голову.

– Посмейся теперь, Фредерик.

Еще три-четыре секунды, и снова звучный удар. Морти стоит над истекающим кровью толстяком, тяжело дышит и пыхтит. У Фредди вид такой, словно он выпал из окна десятого этажа. Он неловко лежит на полу кафе в луже соусов и собственной крови.

– Не желаешь чашечку чая, Фредди? Давай выпьем с тобой, а потом еще раз посмеемся. Что ты на это скажешь, Фред? Где ты пропадал все это время, старый черт? Давненько тебя не видел.

Морти проходит за прилавок. Хозяин кафе закрывает руками голову и прячет лицо. Мой друг берет с плиты большой стальной чайник с кипятком и возвращается туда, где лежит Фредди.

– Да, выпей-ка чайку, старина. Не волнуйся, я заплачу. В память о прошлом. Нет-нет. Спрячь свои деньги. Я плачу.

С этими словами он поливает обжигающим горячим чаем окровавленную голову толстяка. Фредди издает ужасающий вопль. Это агония. Адская мука. Он сворачивается калачиком и подвывает. Тут я не выдерживаю и срываюсь. Это уже перебор.

– Хватит с него, Морт. Ради бога, оставь его в покое! – выпаливаю я.

Морти останавливается, поворачивается и холодно смотрит мне прямо в глаза.

– Можешь валить отсюда. Я сам решу, когда с него хватит. Это не твое дело. Понятно, сынок?

Я не отвечаю. Зачем рисковать? Неохота попадать под горячую руку из-за какого-то Фреда. Морти одним махом выворачивает остатки чая и запускает ему в лицо сам чайник. Тот орет еще громче, чем в первый раз. Со звоном чайник врезается в щеку и, крутясь, отскакивает на пол. На ухе повисает дымящийся чайный пакетик.

Оставшийся без стола старик так и сидите вилкой и ножом в руках. Официантка прижимает руки к шее и осторожно поглаживает ее, как будто пытается успокоить саму себя. Ее взгляд прикован к телу Фредди. Тот еще больше свернулся клубком и прикрывает голову руками. Морти оглядывает почти пустое кафе с вызывающим видом. Но никто не смеет даже шевельнуться. Надо быть совершенно безумным, чтобы перечить человеку, чьи глаза сверкают яростью, а тело дрожит от переизбытка энергии. Морт пыхтит и пятится назад к двери. Разбросанные по полу столы и стулья преграждают ему путь, так что он поднимает их и расшвыривает в разные стороны. Посреди этого бедлама стою я и стараюсь оттереть с плаща пятна крови. Но они только втираются в ткань, что выглядит еще хуже. За столом сидят трое строителей и, не смея поднять глаза на нас с Морти, буравят глазами пол. Должно быть, один из них украдкой бросает на моего приятеля хитрый взгляд. Внезапно Морти подходит к ним.

– На что это вы уставились, придурки? Уроды чертовы, – тихо и холодно произносит Морт.

Я стремительно подскакиваю к нему, а парни снова опускают глаза. Кажется, от страха они даже перестали дышать. Бармен уже врубился, что к чему. Очень медленно и спокойно он опускается все ниже и ниже и наконец совсем скрывается за прилавком. В другом месте и в другое время это могло бы выглядеть даже комично.

Морти возвращается и распахивает дверь, снова, как прожектором, прочесывая взглядом кафе. Я стою как вкопанный. Он молча указывает на меня рукой в перчатке, затем большим пальцем – на дверь за его спиной. При этом не сводит глаз с посетителей. Единственные звуки в помещении – те, что доносятся с кухни: шипение жарящейся пищи, бурление закипающей воды. Можно прибавить сюда всхлипывания официантки, а также стоны и противное нытье Фредди. Я переступаю через него, чтобы протиснуться к двери, и тот начинает, как ребенок, гукать над собственной кровью. Кровь теперь идет у бедняги из ушей. Плохой признак. Я осторожно пробираюсь сквозь завалы из столов и стульев, стараясь не растянуться на склизком полу, залитом чаем, красным и коричневым соусами и кровью. Я выхожу из дверей и снова оказываюсь на Калли-роуд.