Глава 16

Подходя к своей машине, стоявшей в конце аллеи, Пирс заметил, что дом Лилли Куинлан по-прежнему оставался в центре полицейской активности. Нижняя часть аллеи была занята служебными автомобилями, а установленные на их крышах прожектора ярко освещали весь дом. У входа он увидел Реннера, который обсуждал что-то со своим коллегой, имени которого Пирс не мог вспомнить. Вероятно, Реннер сразу направился по этому адресу и либо не заметил Пирса по пути, либо просто не захотел подбросить. Пирс больше склонялся ко второму варианту. Полицейский не мог не заметить одинокого бегуна, который в полной выкладке совершает полуночную пробежку. Значит, Реннер намеренно проехал мимо.

Остановившись, а может, просто скрываясь, за своей «БМВ», Пирс попытался немного остыть и восстановить дыхание. Через несколько минут Реннер с напарником зашли в дом. Дождавшись этого, Пирс нажал кнопку дистанционного управления на брелке — щелкнул дверной замок.

Он скользнул на сиденье и тихо прикрыл дверцу. Чтобы найти ключ зажигания, ему пришлось перебрать в темноте все ключи на связке. И тут до него дошло, что свет в салоне выключен. А ведь он должен сразу зажигаться, как только открывается дверца. Нащупав кнопку выключателя, Пирс нажал ее, но ничто не изменилось. Тогда он нажал еще раз, и верхний плафон наконец зажегся.

Выпрямившись, Пирс машинально взглянул на верхний светильник и задумался. Он знал, что внутреннее освещение имеет три режима, которые переключаются нажатием кнопки на потолке. Первая позиция соответствует варианту, при котором свет зажигается, как только открывается дверца, и горит пятнадцать секунд или до момента включения зажигания. Во второй позиции свет горит постоянно, даже при закрытой дверце. И наконец, в третьем варианте свет в салоне выключен постоянно.

Пирс помнил, что всегда оставлял верхний переключатель в первой позиции, поэтому салон должен был осветиться, как только он сел в автомобиль. Но в данный раз этого не произошло. Значит, переключатель находился в третьем положении, поэтому, когда Пирс нажал кнопку, свет не зажегся из-за уже закрытой дверцы. И лишь после второго нажатия — после перевода выключателя во второй режим — салон осветился изнутри.

Открывая и закрывая дверцу, Пирс провел полный цикл переключений и убедился в справедливости своих теоретических выкладок. Главный вывод сводился к тому, что в его отсутствие кто-то залез в машину и сбил переключатель.

Неприятно озадаченный своим открытием, Пирс протянул руку между передних сидений, вытащил лежавший на полу рюкзак, открыл его и тщательно проверил содержимое. Слава Богу, все блокноты были на месте, и вроде бы ничего не пропало.

Открыв бардачок, он заглянул внутрь и тоже не заметил никаких следов обыска. Однако Пирс был уверен, что в машине кто-то побывал.

Пожалуй, самой ценной вещью в салоне был сам кожаный рюкзак, но его не взяли. Из этого оставалось заключить, что в машину забирались не с целью грабежа. Тогда понятно, почему она заперта. Обычные машинные воришки, как правило, не соблюдают подобных приличий.

Еще раз взглянув в сторону ярко освещенного дома, Пирс понял, что случилось. Реннер. Полиция. Это они шмонали его машину. В этом он был уверен.

Утвердившись в этом выводе, теперь Пирс подумал о том, как им удалось проникнуть в салон и почему они допустили такой непростительный для профессионалов промах с выключателем. Ну, попасть они могли через окно с помощью полицейской отмычки. А после этого дважды нажали верхнюю кнопку и выключили свет, чтобы их не было видно снаружи.

При втором варианте «исследователь» залез в машину, а когда через положенное время свет в салоне вырубился, он нажал кнопку, чтобы опять включить освещение. Закончив обыск, он снова нажал выключатель, переведя его в то самое положение, которое и застал Пирс.

Почему-то Пирс отдавал предпочтение второму варианту. Собственно говоря, не суть важно. Он подумал о Реннере, который сейчас находился в доме. Теперь ему стало понятнее, почему детектив не подбросил его сюда. Он хотел сначала обыскать его машину, поэтому заставил Пирса добираться своим ходом, а сам поспешил сюда.

Проводить такой несанкционированный обыск полицейские не имели права, но особого раздражения по этому поводу Пирс не испытывал. Он знал, что в машине нет ничего такого, что могло бы скомпрометировать его в причастности к исчезновению Лилли Куинлан или иному преступлению. Он подумал, что Реннер, должно быть, здорово расстроился, когда ничего не обнаружил в его машине.

— Утрись, мерзавец, — довольно произнес Пирс.

Уже собираясь включить движок, он заметил, как из дома выносят объемистый матрас. Два человека — как он полагал, из отдела криминалистики — осторожно прошли через дверь со своим увесистым грузом, направляясь к автофургону с надписью «Отдел криминалистики полицейского управления Лос-Анджелеса».

Матрас был обернут толстой пластиковой пленкой, которая напоминала занавеску из душа. Сквозь прозрачную пленку отчетливо проглядывало большое темное пятно, расплывшееся в самом центре матраса. Увиденная картина угнетающе подействовала на Пирса — словно перед ним мелькнул дорожный щит с напоминанием, что он опоздал и не сумел помочь бедняге Лилли.

Матрас был слишком велик, чтобы поместиться в автофургоне, поэтому его надежно привязали к багажнику на крыше. Пирс удивился, насколько прочна пластиковая пленка, чтобы сохранить в целости столь важное вещественное доказательство.

Оторвав взгляд от фургона, он заметил Реннера, стоявшего в дверном проеме и смотревшего в его сторону. Ощутив его пристальный взгляд, Пирс включил двигатель и тронулся с места. Из-за того что почти вся аллея была занята служебными машинами, до самого выезда на шоссе он двигался задним ходом и только там смог наконец развернуться, направляясь в сторону своего дома.

Добравшись за десять минут до квартиры, Пирс сразу взялся за телефонную трубку и успел заметить, что на автоответчике есть сообщения. Но перед тем как их прослушать, он нажал кнопку автоматического дозвона, поскольку помнил, что в последний раз звонил именно Робин. Но сразу услышал голос автоответчика — либо она отключила телефон, либо уже беседовала с кем-то.

— Робин. Это я, Генри Пирс. Понимаю, я тебя здорово разозлил, но прошу внимательно меня выслушать. После того как ты уехала, я обнаружил, что входная дверь в доме Лилли открыта. Там я застал домовладельца, который прибирал квартиру. Мы нашли на кровати большое пятно, похожее на засохшую кровь, и вызвали полицию. Мне довольно долго удавалось скрывать от них твое...

В этот момент раздался сигнал об окончании записи, и связь оборвалась. Пирс снова нажал кнопку автоматического набора, чертыхаясь, почему она так мало времени отвела на запись сообщений. На этот раз, судя по коротким гудкам, линия была занята.

— Проклятие!

Он еще раз набрал тот же номер, но телефон был занят. Раздосадованный, Пирс взял трубку, стремительно пересек спальню и вышел на балкон. Морской бриз приятно охлаждал разгоряченное тело. На колесе обозрения еще вспыхивали огоньки, хотя парк уже давно закрылся на ночь. Пирс снова нажал кнопку автодозвона. В этот раз послышался длинный гудок, и почти сразу трубку взяла Робин. Голос у нее был заспанный.

— Робин?

— Да. Генри?

— Не вешай трубку. Я оставил для тебя сообщение...

— Знаю. Я сейчас его прослушала, А мое ты получил?

— Твое? Нет. Я только что вернулся домой и почти весь вечер провел в полиции. Слушай, я знаю, что уже порядком тебе надоел, но хочу предупредить: копы собираются переговорить с тобой. Во время допроса я долго пытался оставить тебя в тени и скрывал, что ты мне показала это место. Но после того как они заинтересовались, откуда я узнал, что Лилли приехала из Тампы и там живет ее мать, мне пришлось соврать, что это ты мне рассказала. У меня не оставалось другого выхода. Но не думаю, что из-за этого у тебя возникнут проблемы. Ведь все равно ваши страницы на веб-сайте связаны между собой. И рано или поздно они вышли бы на тебя.

— Ладно, все в порядке.

Пирс даже на мгновение замолчал, удивившись такой спокойной реакции.

— Я рассказал им, будто убедил тебя, что собираюсь разыскать Лилли и выяснить, что с ней случилось, а ты поверила мне и сообщила кое-какие, подробности.

— Знаешь, а ведь ты меня совсем не убедил, именно поэтому я позвонила тебе и оставила сообщение. Хорошо, что у меня есть АОН, на котором я нашла твой номер. Так вот, я хочу сказать, что сожалею о случившемся там, на аллее. В общем, все выглядело не слишком хорошо.

— Пусть это тебя не заботит.

— Что ж, благодарю.

Пару секунд оба молчали.

— Послушай, — проговорил Пирс. — Этот матрас в ее квартире... На нем было море крови. Не знаю, что там случилось с Лилли, но если она собиралась выйти из вашего бизнеса и заняться учебой... Понимаю, ты боишься Билли Венца, но тебе стоит крепко задуматься, Робин. Чем бы ты ни занималась, будь осторожна.

Она ничего не сказала.

— Тебе лучше уйти от него и завязать с этим делом. Но когда ты решишься, не говори об этом ни одной живой душе. Просто исчезни, чтобы никто из них не узнал куда. Думаю, в этом и состояла ошибка Лилли. Она, очевидно, поделилась планами с Венцем или кем-то другим, и те решили непременно удержать ее.

— Так ты считаешь, что это он сделал? Лилли ведь зарабатывала для него кучу денег. Зачем бы ему...

— Пока трудно сказать. Не знаю, что и думать. Очевидно, это совершил человек, знавший ее раньше — еще до того, как вы с ней познакомились. Возможны разные варианты. Я видел в ее квартире довольно странные вещи: всякие хлысты, маски и прочую утварь из той же серии. Кто знает, что с ней случилось, но это вполне мог быть и Венц, решивший предупредить всех остальных, что от него так просто не уходят. И хочу сказать тебе, Робин, что мир, в который ты попала, смертельно опасный. Тебе надо побыстрее выбираться из него, но следует соблюдать дьявольскую осторожность.

Робин молчала, а Пирс чувствовал, что убеждает ее в том, о чем она и без него знает. Ему даже показалось, что она плачет, хотя и не был уверен.

— С тобой все в порядке?

— Да, — ответила Робин. — Но не все так просто, ты ведь понимаешь. Это на словах легко — покончить с этим бизнесом и вернуться в нормальный мир. Да и что, кроме этого, я умею делать? А здесь я неплохо зарабатываю. Так мне нигде платить не будут. Ты предлагаешь устроиться в «Макдоналдс»? Да меня скорее всего просто не примут на работу. И что мне написать в резюме — что последние два года работала шлюхой?

Пирс не ожидал, что разговор примет такой оборот. Он покинул балкон и вернулся в гостиную. Здесь стояли два кожаных стула с высокими спинками, но он предпочел свое привычное место на старом диване.

— Робин? Я даже не знаю твою фамилию.

— Лапорт. Кстати, и зовут меня не Робин.

— А как?

— Мое настоящее имя Люси.

— Что ж, мне это больше по вкусу. Люси Лапорт. Да, мне это нравится. Неплохо звучит.

— Мне пришлось все отдать этим людям. И я решила оставить себе хотя бы имя.

— Вот что... Люси, если позволишь так тебя называть. Не теряй мой номер телефона. И когда все-таки соберешься уйти от них, позвони мне, и я что-нибудь придумаю. Уверен, я смогу тебе помочь. По поводу денег, работы, жилья — все, что понадобится, — просто позвони, и я сделаю. Все, что смогу.

— Ты ведь делаешь это из-за своей сестры, не так ли?

Пирс задумался перед тем, как ответить.

— Не знаю, наверное.

— Это не важно. В любом случае спасибо, Генри.

— Люси, мне кажется, я сейчас просто рухну в постель. Слишком долгий день, и я ужасно вымотался. Прости, что разбудил.

— Ничего. Спокойной ночи.

Наконец Пирс решил проверить полученные сообщения. Всего таких сообщений было пять. Вернее, три для Лилли, и только два для него. Ее сообщения Пирс сразу стер и начал с послания, которое прислал Чарли.

«Просто хотел узнать, как там сегодня дела в лаборатории и удалось ли тебе проверить патентные заявки. Если возникнут какие-то проблемы, нам надо их обсудить в ближайший понедельник, чтобы успеть все исправить...»

Пирс стер и это сообщение. Заявки на патентование он собирался просмотреть утром в воскресенье. Тогда и позвонит Чарли.

В завершение он прослушал сообщение от Люси Лапорт.

«Привет, это Робин. Я просто хочу сказать, что сожалею о том, что наговорила тебе при расставании. Я была вне себя от злости на весь этот мерзкий мир. На самом деле меня тоже тревожит судьба Лилли, и хотелось бы, чтобы с ней все обошлось. Возможно, я вела себя так, потому что мечтаю, чтобы в мире был человек, так же заботящийся обо мне самой. Позвони мне как-нибудь, если захочешь. Обещаю, в следующий раз я не заставлю тебя покупать этот дурацкий десерт. Пока».

Еще не зная почему, Пирс сохранил это сообщение и щелкнул кнопкой, выключив автоответчик. Он подумал, а вдруг захочет еще раз прослушать ее послание. Пирс несколько минут размышлял о Люси, машинально постукивая трубкой по подбородку. Сквозь ее хрипловатый голос отчетливо пробивалась теплая искра надежды, смешанная с горьким осознанием того, как трудно ей будет вернуться в этот мир. Он припомнил, как она выразилась по поводу чужого ей имени Робин и что имя Люси она оставила для себя.

«Мне пришлось все отдать этим людям. И я решила оставить себе хотя бы имя».

Пирсу вспомнился тот давний день, когда у них в гостиной сидел следователь, беседовавший с матерью и отчимом. И его родной отец тоже там присутствовал. Детектив сообщил им, что Изабелл, когда встречалась на улице с мужчинами, нанимавшими ее за деньги, представлялась другим именем. Кажется, Эйнджел.

Пирс понимал, что Реннер довольно метко зацепил его за самое чувствительное место. Те давние события были не так уж далеки от того, что произошло с Лилли Куинлан. Воспоминания о них, словно пузырьки со дна водоема, поднимались к самой поверхности. И фактически в желании разыскать Лилли, а может, даже спасти ее Пирсом руководило то давнее стремление найти и выручить из беды родную сестру.

Он подумал, какой же это одновременно ужасный и удивительный мир. И то, что люди делают друг с другом, а чаще всего сами с собой. И еще ему пришло в голову, что, вероятно, это и была одна из причин, по которой он добровольно запер себя в стенах лаборатории. Чтобы отгородиться от внешнего мира, не знать и не думать о таких безрадостных вещах. В лаборатории все было просто и ясно. Все поддавалось измерению и расчету. Научную теорию можно было опробовать и подтвердить или опровергнуть. Никаких полутеней. Абсолютная определенность.

У Пирса вдруг появилось страстное желание поговорить с Никол, рассказать ей, что за два последних дня он понял кое-что такое, чего не знал раньше. То, что трудно передать словами, но от чего болело в груди. Ему захотелось поведать ей, что он больше не собирается гоняться за монеткой и, насколько он понял, все это время сама монетка преследовала его.

Пирс снова взял трубку и набрал номер Никол. Ее старый номер на Эмэлфи-драйв. Она подняла трубку после третьего сигнала. Голос у нее был вполне бодрый, хотя он знал наверняка, что она уже спала.

— Никол, это я.

— Генри... что случилось?

— Понимаю, сейчас поздно, но мне...

— Нет-нет... мы уже все обсудили. И ты обещал мне, что не будешь к этому возвращаться.

— Я помню. Но мне надо поговорить с тобой.

— Ты выпил?

— Нет, просто хочу тебе кое-что сказать.

— Сейчас середина ночи, и вряд ли стоит этим заниматься.

— Сейчас самый раз. Разреши, я все объясню...

— Нет, Генри, нет. Я уже засыпаю. Если хочешь поговорить, позвони завтра. А теперь до свидания.

Никол положила трубку. Пирс был в замешательстве и почувствовал, как кровь прилила к голове. Только что он отважился на то, чего до этой ночи никогда бы себе не позволил.

Громко вздохнув, Пирс встал с дивана и подошел к окну. К северу от причала он увидел длинную цепочку электрических огней, тянувшуюся вдоль Тихоокеанского шоссе. На фоне ночного неба едва угадывались острые контуры горных хребтов. По могучему шуму прибоя Пирс чувствовал близость не видимого в темноте океана.

Он ощущал себя подавленным и невероятно усталым. Его мысли хаотически перескакивали от Никол к незнакомой женщине по имени Лилли и ее таинственной судьбе. Всматриваясь в кромешную тьму за окном, Пирс заклинал себя не забыть своих обещаний, данных Люси. Как только она отважится на окончательный разрыв со своим темным бизнесом, он обязан быть рядом и помочь ей. И это нужно не столько Люси, сколько ему самому. И кто знает, подумал Пирс, может, это будет самое лучшее, что от него останется в этом мире.

В тот момент, когда он смотрел из окна на прибрежный парк, огни на колесе обозрения погасли. Пирсу показалось это символичным, и он вернулся в гостиную. Сидя на диване, он снова взял телефон и перед тем, как лечь спать, прослушал записанное сообщение Люси.

У Пирса еще не было ни простыней, ни одеял, ни подушек, поэтому он просто бросил на новый матрас спальный мешок и залез в него. Тут он вдруг вспомнил, что за день ни крошки не брал в рот. И также впервые сообразил, что почти целый день провел вне стен лаборатории. Засыпая, он продолжал составлять план своих действий на завтра — вернее, уже на сегодня, — когда проснется.

Вскоре Пирс видел во сне темный коридор, по обеим сторонам которого располагались комнаты с распахнутыми дверьми. Проходя по коридору, он по очереди заглядывал в каждую. Все они напоминали стандартные номера в отеле — с кроватью, тумбочкой и телевизором. Все комнаты были кем-то заняты. Большая часть обитателей была Пирсу незнакома, но никто не обращал на него внимания. В основном это были семейные пары, которые обсуждали что-то, занимались любовью или плакали. За одной дверью он увидел своих родителей, хотя здесь они были старше, чем когда уже развелись. Они как раз одевались, собираясь на какую-то вечеринку.

Пройдя дальше по коридору, Пирс заглянул в следующую комнату, где увидел детектива Реннера. Тот в одиночестве бродил вокруг кровати. Простыни и покрывала с постели были сброшены на пол, а на матрасе виднелось засохшее кровавое пятно.

Пирс двинулся дальше и в следующей комнате обнаружил Лилли Куинлан, которая лежала на кровати неподвижно, словно манекен. В спальне было темно. Со своего места Пирс не мог рассмотреть телевизионное изображение, он лишь видел голубые блики на мертвом лице Лилли. Он сделал шаг, чтобы войти в комнату, как вдруг Лилли повернула голову и взглянула на него. Потом улыбнулась, Пирс улыбнулся ей в ответ и обернулся, чтобы закрыть за собой дверь, но заметил, что никакой двери не было. А когда снова посмотрел на Лилли, чтобы получить объяснение, ее там уже не было. Лишь в темноте холодно мерцал пустой экран телевизора.

Глава 17

В воскресенье ровно в полдень Пирса разбудил телефонный звонок. Мужской голос прохрипел в трубку:

— Поговорить о Лилли еще не очень рано?

— Наоборот, приятель, слишком поздно, — ответил Пирс, повесил трубку и взглянул на часы.

Он подумал про сон, который видел этой ночью, попытался, расшифровать его, но тут же тяжело вздохнул, припомнив реальные события вчерашнего вечера. И этот чертов звонок, которым он разбудил Никол после полуночи. Выбравшись из спального мешка, Пирс для начала принял горячий душ, продолжая размышлять, не позвонить ли ему бывшей подруге и не извиниться ли перед ней. Даже обжигающие водяные струи не избавили его от неловкости. Пирс решил, что лучше все оставить как есть и не пытаться еще раз объясниться. И он постарался выкинуть эту неприятную мысль из головы.

Пока он одевался, его желудок громко заявил о своей потребности в еде, но на кухне ничего не оказалось. Наличных у Пирса не было, а по карточке в банкомате деньги можно теперь получить только в понедельник. Он прикинул, что можно было бы сходить в ресторан или гастроном и расплатиться там по кредитной карте, но это отняло бы слишком много времени. Постепенно Пирс избавился от воспоминаний о неудачном звонке Никол, а горячий душ заглушил желание копаться в судьбе Лилли Куинлан, и он решил предоставить это дело полиции.

Пора было вплотную заняться работой. Пирс понимал, что дальнейшая отсрочка намеченных планов может поставить под удар все предыдущие достижения «Амедео текнолоджиз».

В час дня Пирс уже входил в офис «Амедео текнолоджиз». Холодно кивнув охраннику у входа, он не обратился к нему по имени. Этот сотрудник, которого недавно нанял Клайд Вернон, вел себя по отношению к Пирсу подчеркнуто официально, и тот был рад ответить тем же.

На столе у Пирса стоял бумажный стаканчик из-под кофе, в который он сбрасывал лишнюю мелочь. Всякий раз перед началом работы он оставлял рюкзак на столе, брал стакан с монетами и спускался по лестнице на второй этаж, где в буфете работал автомат по продаже безалкогольных напитков и легких закусок. Пирс почти опустошил стакан, купив две банки кока-колы, пару пакетов с чипсами и пачку печенья. Потом открыл стоявший рядом холодильник, чтобы проверить, не осталось ли там чего съестного. Но поживиться было нечем. Как правило, накануне выходных бригада уборщиц освобождала и мыла холодильник.

Один пакет с чипсами Пирс прикончил еще по дороге в кабинет. Он тут же открыл следующий, откупорил банку с колой и сел за стол. Потом вытащил из сейфа под столом пачку заявок на патентование. Джейкоб Кац был классным юристом по вопросам патентования, однако всегда требовал, чтобы кто-то из ученых перечитал подготовленные им введения и аннотации. Последним свою подпись на проверенных документах всегда ставил Пирс.

Все патенты, полученные Пирсом и «Амедео текнолоджиз» за последние шесть лет, касались разработок сложных молекулярно-биологических композиций с заданными свойствами. Ключ к будущим нанотехнологиям лежал в получении наноструктур, которые могли с абсолютной точностью копировать и воспроизводить подобные информационно-молекулярные схемы. Именно таким с самого начала Пирсу виделся путь «Амедео» к созданию молекулярных компьютеров.

В стенах этой лаборатории Пирс и члены его команды спроектировали и создали широкий спектр сложноструктурных молекулярных переключателей, которые благодаря точно найденным механизмам взаимодействия успешно выполняли функции логических фильтров, обязательных элементов любого компьютера. Большая часть их изобретений касалась либо этой ключевой области, либо создания ОЗУ. Остальные же патенты относились к методам получения мостиковых молекул, молекулярно-кристаллических углеродных проводников, которые должны были в один прекрасный день связать между собой сотни тысяч нанопереключателей и элементов памяти в единую компьютерную схему размером с маленькую монетку, которая по мощности превзойдет любую из современных ЭВМ на кремниевых микросхемах.

Перед тем как начать просмотр новой серии патентных заявок, Пирс откинулся на спинку стула и взглянул на стену позади монитора. Там висел шутливый рисунок, изображавший его с микроскопом в руках. Лошадиный хвост у него на голове развевался, а глаза были удивленно выпучены, словно он только что совершил фантастическое открытие. Подпись под карикатурой гласила: «Хортон слышит вас!»

Это был подарок от Никол. Она заказала рисунок уличному художнику на набережной после того, как Пирс поведал ей об одной из своих любимых историй, которые им с сестрой в детстве рассказывал отец. Еще когда родители не развелись, а отец не перебрался в Портленд, где у него появилась новая семья. И когда с Изабелл было все в порядке.

В то время его любимой книгой была фантастическая повесть Доктора Суса «Хортон слышит вас!». Это была история про слона, который обнаружил целый мир живых существ в крошечной пылинке. Тот самый наномир, о котором тогда никто не имел представления. До сих пор многие отрывки из той книги Пирс помнил наизусть, и они часто всплывали у него в голове по ходу работы.

В этой повести обитатели джунглей изгоняют Хортона из леса, считая, что он их просто дурачит. Больше всего ему достается от обезьян из банды лесных мошенников, но в конце концов он спасает от них крохотный мир своих друзей и доказывает всем остальным, что даже такие микроскопические создания имеют право на существование.

Открыв пакет с печеньем, Пирс проглотил сразу две штуки, надеясь, что сахар подпитает его мозги и поможет сосредоточиться.

Просмотр заявочных материалов, как обычно, вызвал у него волнение и радостное предчувствие. Эта пачка бумаг должна еще больше повысить авторитет «Амедео» среди конкурентов, а науку в целом поднять на новый уровень. Пирс заранее знал, какой переполох вызовет эта информация в мире нанотехнологий. Он даже улыбнулся, представив реакцию конкурентов, когда их информационные службы скопируют несекретные разделы этих заявок или прочтут в научных журналах о формулах, разработанных в рамках проекта «Протей».

Эти заявочные материалы должны защитить их права на новый тип клеточных преобразователей энергии, необходимых для создания молекулярных компьютеров. В аннотации к первой заявке, которая была изложена максимально общедоступным языком, «Амедео» претендует на приоритет в разработке системы энергопитания биологических роботов, которые будут контролировать кровяные потоки в человеческом организме и бороться с патогенными факторами, угрожающими жизни и здоровью.

Все эти разработки они объединили под общим названием «Протей», взятым из кинофильма «Фантастическое путешествие». В этой картине, снятой еще в 1966 году, команда врачей забирается в подводную лодку «Протей», которая в результате обработки специальными лучами сжимается до микронных размеров и затем внедряется в человеческое тело для обследования сосудов и удаления тромба из головного мозга неоперабельного пациента.

Эта научно-фантастическая повесть с волшебными лучами и прочими выдумками в целом была обычным плодом художественного воображения, однако сама идея активной борьбы с болезнями и патогенными нарушениями не снаружи, а изнутри — с помощью клеточных роботов — неплохо перекликалась с перспективами, которые открывались научными достижениями проекта «Протей».

Применение молекулярных чипов для диагностики и лечения было, несомненно, самым волнующим и социально значимым направлением в области нанотехнологий. Открывавшиеся при этом возможности успешной борьбы с такими смертельными болезнями, как рак и СПИД, намного превосходили по своему масштабу простой количественный скачок в быстродействии и миниатюризации. Внедрение в организм таких крошечных приборов, способных мгновенно отслеживать, фиксировать и устранять патогенные изменения путем оперативного химического воздействия, станет для всего человечества священной чашей Грааля, полученной из рук ученых.

Хотя уже несколько исследовательских групп нащупали пути создания молекулярных ОЗУ и интегральных цепей, однако перевод этих разработок из теоретической плоскости в область практического использования сдерживался самым узким участком — проблемой источников питания. Для крошечных молекулярно-компьютерных «подлодок» был нужен двигатель нового типа — надежный, сверхминиатюрный и совместимый с иммунной системой.

После бесконечной серии экспериментов Пирс и его главный специалист по вопросам иммунологии, Ларраби, сумели наконец отыскать довольно простую и вместе с тем чрезвычайно надежную формулу.