Глава 38

Коуди Зеллер не спеша осмотрел лабораторию, пленником которой неожиданно оказался. Провел взглядом по потолку, по рабочим столам, по стенам с висевшими там иллюстрациями из Доктора Суса, но избегая смотреть на хозяина лаборатории. Неожиданно ему в голову пришла новая идея, и, сорвавшись с места, он принялся суетливо бегать в поисках какого-то предмета или устройства. Пирс почти сразу понял, что он хотел найти.

— Да, здесь есть пожарная сигнализация. Только она прямого действия, и, если сработает, сразу приедет полиция. Может, ты мечтаешь с ней встретиться? И все объяснить?

— Мне плевать. Ты сам все объяснишь.

Зеллер наконец заметил красный щиток сигнализации рядом с входом в печное отделение. Не раздумывая, он подошел поближе, разбил стекло и нажал кнопку, после чего с хитрым видом обернулся к Пирсу.

Однако ничего не произошло, и ухмылка с его физиономии исчезла. Зеллер удивленно сморщил лоб, и Пирс кивнул в подтверждение его догадки — да, сигнализация отключена.

Расстроенный тщетностью своих усилий, Зеллер прошел к измерительному стенду, который находился дальше всего от стола Пирса, и тяжело плюхнулся на стул. Закрыл глаза, скрестил руки на груди и взгромоздил ноги на стол в десяти сантиметрах от сверхчувствительного прибора стоимостью в четверть миллиона долларов.

Пирс спокойно выжидал. В его распоряжении, если понадобится, была целая ночь. Зеллер мастерски разыграл его, но настала пора поменяться ролями — теперь Пирс будет режиссером предстоящего действа. Когда пятнадцать лет назад копы вышли на след думстеров, подшутивших над своим деканом, они сразу лишили их возможности общаться и стали ждать, когда кто-нибудь из друзей расколется. И полиция ничего бы не добилась, если бы не Зеллер, который все разболтал. Причем не по причине страха или сильного давления, а из тщеславного желания выговориться и подчеркнуть свой талант.

Вот на эту черту своего бывшего приятеля Пирс сейчас и рассчитывал.

Прошло почти пятнадцать минут, пока Зеллер открыл рот. Но глаза у него по-прежнему оставались закрытыми.

— Это случилось в тот день, когда ты вернулся с похорон.

После этих первых слов наступила длинная пауза, и Пирс терпеливо ждал, опасаясь спугнуть Зеллера. Но все-таки решил немного подтолкнуть его, переспросив:

— О чем ты говоришь? Какие похороны?

— Твоей сестры. Вернувшись в наше общежитие на Пало-Альто, ты долго ничего не рассказывал. Держал все в себе. Но однажды вечером не выдержал. Мы тогда прилично выпили, а у меня оставалось немного «травки» с Рождества. Мы накурились, и тебя, старина, понесло. Ты много чего тогда рассказал.

Пирс ничего этого не помнил. Он, конечно, припоминал, что после смерти Изабелл несколько месяцев сильно выпивал и даже пристрастился к наркотикам. А вот то, что разоткровенничался с Зеллером или кем-либо еще, у него начисто выпало из памяти.

— И в тот вечер ты рассказал, что во время поисков, которые проводил вместе с отчимом, тебе все-таки удалось ее отыскать. Она спала в какой-то заброшенной гостинице, где снимали комнаты всякие бродяги и прочая рвань. Ты нашел сестру и хотел забрать оттуда, вернуть домой. Но она упросила тебя не делать этого и особенно не рассказывать отчиму. И ей удалось убедить тебя, что на улице ей будет лучше, чем дома с отчимом.

Теперь уже Пирс прикрыл глаза, пытаясь оживить в памяти если не пьяное откровение с соседом по общежитию, то печальную страницу своей семейной биографии.

— Так вот, ты оставил сестру там, а старику соврал, что не нашел ее. И еще целый год после этого вы с ним продолжали ее бессмысленные поиски по вечерам. Хотя тебе это было уже не нужно.

Пирс припомнил, о чем он тогда мечтал. Стать взрослым, снова разыскать Изабелл и вытащить из этого болота. Однако она погибла еще до того, как он смог реализовать свой план. И всю свою жизнь Пирс упрекал себя, что сестра была бы жива, не послушай он ее в тот вечер.

— После того случая ты больше никогда об этом даже не заикался, — закончил Зеллер. — Но я все и так запомнил.

А перед мысленным взором Пирса пробегали картины его нараставшей вражды с отчимом. Это было уже через несколько лет после смерти Изабелл. Он не мог открыть даже матери тяжелую тайну, которую постоянно носил на сердце. Потому что поделиться секретом означало добровольно признать собственную вину в гибели сестры.

В конце концов тяжелый груз стал просто невыносим, и Пирс предпочел открыться. Их ссора произошла в кухне, где обычно и случаются все семейные конфликты. Взаимные обвинения, угрозы, оскорбления. Мать не поверила ему и фактически еще раз отреклась от собственной дочери. С тех пор Пирс с ней не общался.

Открыв глаза, Пирс сразу вернулся из мира давних воспоминаний в атмосферу продолжающегося кошмара.

— Значит, ты все запомнил, — будто эхо, повторил он последние слова Зеллера. — Запомнил и отложил в голове, рассчитывая использовать в подходящее время. И это время настало.

— Не совсем так. Просто возникла новая ситуация, и та информация мне пригодилась и даже помогла.

— Отличное объяснение, Коуди. У тебя, случайно, еще нет моей фотографии рядом с другими трофеями?

— При чем здесь это, Хэнк?

— Не называй меня так. Так ко мне обращался отчим. Никогда больше не зови меня так.

— Хорошо, Генри.

Зеллер еще крепче сцепил руки на груди, словно от холода.

— Ну, а кому же ты решил меня подставить? — спросил Пирс. — Мне кажется, что твоя роль ограничивается тем, чтобы заполучить формулу «Протея». Но для кого ты стараешься?

Повернув голову, Зеллер с вызовом посмотрел в его сторону. Пирс не сразу сообразил, как следует воспринимать этот наглый взгляд.

— Не понимаю, какого черта мы играем в эту дурацкую игру. Под тобой, старина, скоро пол провалится, а ты об этом даже не подозреваешь.

— Какой пол? Ты имеешь в виду Лилли Куинлан?

— Сам догадываешься, что я имею в виду. Скоро с тобой кое-кто свяжется и предложит тебе сделку. Очень скоро. Если примешь их условия, все для тебя обойдется. Если же нет — тогда уповай только на Бога. Потому что на тебя свалятся страшные неприятности, ты даже не представляешь какие. Советую не дергаться и подписать предложенный ими договор. Только в этом случае ты сможешь остаться живым и на свободе, счастливым и богатым.

— И что это за сделка?

— Самая простая. Ты отказываешься от «Протея», отдаешь им права на патент, а сам возвращаешься в лабораторию, чтобы заниматься молекулярной памятью и компьютерами. И заработаешь на этом кучу денег. Только держись подальше от биомедицинских проблем.

Пирс кивнул. Теперь-то он все понял. Значит, все-таки фармацевтическая промышленность. Кто-то из богатых клиентов Зеллера здорово перепугался проекта «Протей».

— Это несерьезно, — возразил он. — Ведь «Протей» — только начало, и понадобится не менее десятка лет, чтобы выйти на первые практические результаты.

— Да, десять лет. Но это на целых пятнадцать лет меньше, чем было до появления «Протея». А потом, кто знает, вдруг ты еще что-то придумаешь, и срок сократится до пяти лет. А то и до трех. Не суть важно. Дело в том, что главную опасность представляешь ты, дружище. Причем огромному промышленному комплексу.

Зеллер даже головой тряхнул от негодования.

— Вы, ученые, считаете этот мир подопытной устрицей, что якобы дает вам право совершать открытия и менять по своей прихоти все что угодно и от этого все станут только счастливее. Однако в этом мире существует установившийся порядок, и если тебе кажется, что промышленные гиганты будут спокойно наблюдать за тем, как рабочие муравьи наподобие тебя собираются поставить их на колени, то ты пребываешь в мире детских грез.

Он ткнул пальцем в сторону иллюстрации из книги «Хортон слышит вас». Проследив за его жестом, Пирс увидел, что на рисунке была представлена сцена суда над добряком Хортоном, устроенного злыми обитателями джунглей. Под рисунком была подпись: От дерева к дереву в джунглях новость быстро идет. И если слон говорит с пылинкой, значит он — идиот.

— И я просто помогаю тебе заключить эту выгодную сделку, Эйнштейн. Ты понял? Тебе надо вернуться в мир реальности. И не стоит рассчитывать, что те же производители кремниевых микросхем будут покорно сидеть и ждать, когда ты перекроешь им кислород. Будь очень осторожен с ними.

Пирс чуть не рассмеялся, услышав из уст Зеллера столь патетическое заявление.

— Значит, мне надо поберечься? Парень, ну это класс! Спасибо, дорогой Коуди, что устроил мне такую выгодную сделку.

— Не стоит благодарности.

— А что же ты получишь за свой благородный поступок?

— Я-то? Денежки, и немало.

Пирс кивнул. Деньги. Главная мотивация всех человеческих поступков. И главный символ жизненного успеха.

— А что в принципе должно случиться? — спокойно спросил он. — Если я соглашусь на сделку, что должно произойти?

Прежде чем заговорить, Зеллер несколько секунд обдумывал ответ.

— Ты помнишь историю о том, как один инженер изобрел такую прочную резину, что она практически не истиралась? Настоящее чудо. Но при попытке внедрить свое изобретение он столкнулся с трудностями.

— Ну да, он продал свое открытие компании по производству шин, и мир вскоре должен был получить вечные колеса.

— Вот именно. Причем имя компании рассказчики всякий раз меняют. Но конец у этой истории всегда один. Фирма, купившая патент, заперла его в сейф.

— А мир так и не увидел вечных шин.

— Они не стали выпускать такие шины, поскольку тогда им пришлось бы рано или поздно остановить производство и добровольно обречь себя на банкротство. Именно так, Эйнштейн, и устроен наш мир. А теперь разреши спросить, почему ты решил, что это всего лишь история? И почему бы ей ни случиться на самом деле?

Пирс кивнул.

— Значит, они хотят похоронить «Протей». И никакие лицензии им не нужны. Он просто никогда не появится на свет, и люди о нем не узнают.

— А тебе известно, что фармацевтическим фирмам для получения официального разрешения и выпуска на рынок всего одного нового препарата приходится тратить огромные средства на создание, изучение и опробование многих десятков лекарственных средств, не пошедших в производство? Ты хоть представляешь, во что это обходится? Это, Генри, огромная и безжалостная машина, которую тебе не под силу затормозить. Тебе просто не позволят. — И, театрально взмахнув рукой, Зеллер хлопнул ладонью по ручке кресла, после чего в лаборатории воцарилась долгая пауза.

— Значит, они явятся сюда, чтобы забрать «Протей».

— Но за это они хотят заплатить. И очень прилично заплатить. Фактически контракт уже готов, осталось только подписать.

От неожиданной мысли Пирс чуть не подскочил на стуле, его спокойствие мгновенно улетучилось. Он быстро посмотрел в спину Зеллеру, который на этот раз не обернулся.

— Ты имеешь в виду Мориса Годдара? Неужели здесь замешан и Годдар?

— Он всего лишь передаточное звено. Видимая часть айсберга. Он позвонит тебе завтра. Тебе не надо знать, кто за ним стоит. Это ничего не даст.

— Значит, он заберет «Протей» и получит свои десять процентов плюс кресло председателя в совете директоров моей компании.

— Полагаю, им просто хочется сохранить уверенность, что ты опять не сунешься в медицинские проблемы. Если понадобится, они готовы пойти на новые вложения в твою фирму. Ведь тебя считают настоящим лидером в этой области.

Зеллер улыбнулся, словно бросил ценную подачку. В этот момент Пирс думал о Годдаре и словах, сказанных им за обедом — по поводу дочери и будущего. Неужели это было всего лишь притворство, заложенное в сценарий разыгранного спектакля?

— А если я не соглашусь? — спросил Пирс. — Пойду до конца и запатентую свое открытие, а твоих приятелей пошлю к чертовой матери?

— Ты просто не успеешь зарегистрировать свою заявку. И в этой лаборатории тебе уже никогда не придется работать.

— Они убьют меня?

— При необходимости они бы без труда это сделали. Пошевели мозгами, ученый, тебя просто сцапают злые копы.

При этих словах Зеллер оттопырил большой и указательный пальцы правой руки, оставив между ними небольшую щель.

— Лилли Куинлан, — проговорил Пирс.

Зеллер довольно кивнул.

— Красотка Лилли. Копам осталось сделать последний ход. И как только это произойдет, тебе конец. Но если поступишь так, как я сказал, ничего не случится, и останешься на свободе. Даю стопроцентную гарантию.

— Я тут ни при чем, и тебе это известно.

— Не имеет никакого значения. Если они найдут труп, он обязательно выведет их на тебя.

— Лилли мертва...

Зеллер кивнул.

— Увы, крошка умерла.

Голос Зеллера звучал оживленно. Упершись локтями в колени и прижав ладони к вискам, Пирс уставился в пол.

— И все из-за меня. Из-за моего «Протея».

Он надолго застыл в этой позе, сознавая, что если Зеллеру суждено совершить непоправимую ошибку, то это произойдет именно сейчас.

— Фактически...

Зеллер тут же осекся, но, похоже, не мог остановиться. Пирс посмотрел на него исподлобья.

— Фактически что?

— Я хочу сказать, чтобы ты не убивался по поводу Лилли. В общем, обстоятельства сложились таким образом, что мне пришлось воспользоваться ее смертью для осуществления задуманного плана.

— Не понимаю, что ты этим хочешь сказать.

— Я имею в виду, что Лилли все равно была бы мертва — не важно, понадобилось бы тебя вовлекать в это дело или нет. Она и так умерла, а нам надо было мобилизовать все имеющиеся ресурсы, чтобы разобраться с твоим проектом.

Пирс поднялся со стула и направился к дальней стене, где размещался микроскоп и сидел Зеллер, закинувший ноги прямо на крышку измерительного стенда.

— Сукин ты сын! Ты знал обо всем с самого начала. И сам убил ее, не так ли? А потом воспользовался ее смертью, чтобы заманить меня в ловушку.

Зеллер даже не пошевелился. Он лишь поднял на Пирса взгляд, и на лице у него появилось странное выражение — смесь самодовольства, испуга и отвращения к себе.

— С Лилли я познакомился, когда она только приехала в Лос-Анджелес. Можно сказать, это была своего рода плата ее хозяев за сайт «Красоток». И кстати, не оскорбляй меня предположением, что я работаю на Венца. Это он работает на меня, ясно? И сделает все, что я попрошу.

Пирс удовлетворенно кивнул — получилось именно так, как он и рассчитывал. А между тем Зеллер продолжал рассказ уже по собственной инициативе:

— Старик, она просто подвернулась под руку. Красотка Лилли. Она знала слишком много обо мне и моих делах. Всегда неприятно, когда кому-то известны твои секреты. По крайней мере секреты определенного рода. Вот я и решил задействовать ее для пользы дела. Это мероприятие я назвал «План „Протей“, 1-й этап».

Его взор затуманился, будто он мысленно просматривал кадры старого кинофильма, испытывая удовольствие от воспоминаний. Возможно, свою последнюю встречу с Лилли в ее уютном бунгало рядом с автострадой. Тут Пирсу пришла на память еще одна цитата из «Перевала Миллера».

— Самое лучшее, когда никто не знает ни о ком.

— Вспомнил все-таки, — довольно протянул Зеллер, кивнув ему с улыбкой. — Похоже, ты зафиксировал мою фразу что за суета из той же картины.

— Да, уловил, Коуди, — ответил Пирс и после небольшой паузы продолжил: — Значит, это ты убил ее? Убил и был готов в случае необходимости повесить ее убийство на меня?

Зеллер ответил не сразу. Взглянув на него, Пирс понял, как ему хочется выговориться и выложить все подробности своего гениального плана. Такая уж у него была натура. Но в то же время чувство самосохранения предостерегало Зеллера от излишней откровенности.

— С самого начала Лилли выполняла для меня то, что ей было предписано судьбой. И ее смерть была всего лишь логичным звеном в достижении моей цели. И вряд ли она могла оказать мне большую услугу.

— Все ясно. Значит, это твоих рук дело.

Но это был не голос Пирса, а чей-то другой. Оглянувшись на звук, бывшие приятели увидели детектива Роберта Реннера, стоявшего в дверном проеме печного отделения. На боку у него висел револьвер.

— Кто ты такой, черт возьми? — зло буркнул Зеллер, сбросив ноги на пол и вскочив с кресла.

— Полиция Лос-Анджелеса, — спокойно ответил Реннер. Подойдя к Зеллеру, он добавил: — Вы арестованы за убийство. Это для начала. К остальному мы вернемся позднее.

Достав из-за спины пару наручников, Реннер развернул Зеллера, заставил наклониться и прижал его грудью к измерительному стенду. Потом выхватил из кобуры револьвер, завернул руки Зеллеру за спину и защелкнул наручники. Действовал он, как и полагается опытному профессионалу, который проделывал эту операцию уже не одну тысячу раз, — быстро, точно и уверенно. Однако по ходу привычной процедуры Реннер ткнул Зеллера лицом в корпус микроскопа.

— Осторожнее, — попросил Пирс. — Этот прибор очень чувствительный и дорогой. Его легко повредить.

— Вот уж не хотелось бы, — миролюбиво произнес Реннер. — Учитывая, какие важные открытия вы здесь совершаете.

При этих словах он оглянулся на Пирса с добродушным выражением на физиономии, что, учитывая его всегдашний суровый вид, вполне можно было расценить как приветливую улыбку.

Глава 39

Зеллер не проронил ни слова, пока на него надевали наручники. Вывернув голову, он лишь посмотрел на Пирса, который уловил его мрачный взгляд. А Реннер приступил к обыску. Нащупав какой-то предмет на правой ноге Зеллера, он приподнял штанину и увидел пристегнутый к лодыжке миниатюрный пистолет в кобуре. Он с многозначительным видом показал его Пирсу и положил на стол.

— Это для самообороны! — запротестовал Зеллер. — Почти игрушка, им только напугать можно.

— Вот как? — добродушно откликнулся Реннер, оттащил Зеллера от стола и грубо швырнул на кресло. — Оставайся пока тут. — Детектив подошел к Пирсу и кивнул на его грудь. — Доставай.

Под рубашкой у Пирса оказался плоский передатчик с блоком питания, укрепленный клейкой лентой на левом боку.

— Как было слышно?

— Отлично. Буквально каждое слово.

— Мерзкий ублюдок, — прошипел Зеллер каким-то металлическим голосом.

Пирс оглянулся на него.

— Выходит, я ублюдок просто потому, что использовал передатчик. А ты повесил на меня убийство и теперь очень расстроился, что я записал твои откровения? Коуди, да пошел ты...

— Ладно, ладно, хватит, ребята, — вмешался Реннер. — Оба заткнитесь.

И словно в подтверждение решительности своих слов он резким движением оторвал ленту, которой был закреплен микрофон, от тела Пирса. Тот чуть не заорал от боли, но все-таки сдержался и только тихо выругался.

— Вот и хорошо. А теперь присядь сюда, мистер Праведник, и уже через минуту все пройдет. — Он обернулся к Зеллеру. — Перед тем, как я заберу тебя, я должен зачитать твои права. Так что заткнись и слушай.

Засунув руку в один из внутренних карманов своей мешковатой куртки, Реннер выгреб целую стопку карточек и начал рыться в поисках магнитной карты, которую ранее выдал Пирс. Наконец нашел ее и протянул хозяину.

— Ты пойдешь впереди и откроешь дверь.

Пирс забрал карточку, но продолжал сидеть, потому что левый бок у него еще горел от боли. Тем временем Реннер достал свою шпаргалку с записанными правами арестованного и принялся зачитывать ее Зеллеру.

— У вас есть право...

Вдруг со стороны пропускного шлюза послышался металлический скрип, щелкнул замок, и входная дверь распахнулась.

Пирс увидел в проеме дежурного охранника, который должен был находиться у входа в здание. Звали его Рудолфо Гонсалвес. У него были погасший взгляд и всклокоченные волосы. Одну руку он держал за спиной, словно что-то скрывал.

Периферийным зрением Пирс заметил, как Реннер мгновенно напрягся, швырнул на пол карточку, которую держал в руке, и потянулся к кобуре.

— Это наш охранник, — не очень уверенно пробормотал Пирс.

Но не успел он договорить, как невидимая сила швырнула охранника в лабораторный зал. Тот с размаху ударился о компьютерный терминал и рухнул ничком на пол. Тут же в проеме появилась знакомая рожа Шесть-Восемь, которому пришлось пригнуться, чтобы пройти через дверь.

А уже за ним в зале появился Билли Венц. Держа в правой руке увесистый черный пистолет, он прищурился, когда заметил трех мужчин в дальнем углу лаборатории.

— Что за...

— Здесь полиция! — заорал Зеллер. — Это коп.

Реннер достал свой револьвер, но у Венца оставалось некоторое преимущество. Гангстер-коротышка направил ствол на полицейского и открыл бешеную пальбу. С каждым выстрелом он делал очередной шаг вперед, но ствол его «пушки» не отклонялся больше чем на два сантиметра в сторону. Все это сопровождалось оглушительным грохотом.

Пирс не видел этого, но сразу понял, что Реннер открыл ответный огонь. Услышав справа от себя звуки выстрелов, он инстинктивно нырнул в левую сторону. Но почти тут же увидел, как детектив медленно оседает на пол, а стена позади него густо забрызгана кровью. Обернувшись в другую сторону, Пирс заметил приближавшегося Венца. Они попали в ловушку, а коротышка был уже на полпути между измерительным стендом, за которым они укрылись, и входом в пропускник.

— Свет!

Лаборатория мгновенно погрузилась в абсолютную темноту, которую успели прорезать две короткие вспышки от выстрелов Венца. Но стрельба тут же прекратилась. Пирс быстро переместился вправо, чтобы сменить позицию, которую гангстер вполне мог запомнить. Стоя на коленях и опершись на руки, он старался контролировать дыхание и прислушивался ко всем посторонним звукам.

Справа и чуть позади него слышался чей-то тихий стон, вероятно, от боли, — Реннера или Зеллера. Пирс понимал, что если он окликнет детектива, то Венц сможет определить их местоположение и прицельно выстрелить.

— Свет!

Это был голос Венца, но автоматический выключатель настроен лишь на голоса ведущих сотрудников лаборатории. А уж этот головорез к таковым никак не относился.

— Свет!

Никакого результата.

— Эй, Шесть-Восемь. Здесь где-то должен быть обычный выключатель, поищи его.

Однако никакого ответа или движения не последовало.

— Шесть-Восемь?

Снова тишина.

— Черт возьми, Шесть-Восемь!

Никакой реакции не было. В этот момент Пирс услышал звук чьих-то удаляющихся шагов. Судя по всему, на расстоянии шести-семи метров. Похоже, Венц решил вернуться к шлюзу и проверить, что случилось с его напарником, а заодно поискать выключатель. Он понимал, что на это не понадобится много времени. Контрольная панель располагалась не сразу у выхода, но всего в полутора-двух метрах от него.

Пирс осторожно развернулся и тихо пополз назад к измерительному стенду. Он помнил, что там должен быть пистолет, изъятый полицейским у Зеллера.

Добравшись до стола, он приподнялся и обшарил крышку. Под пальцами Пирс почувствовал что-то липкое, мягкое и влажное. Почти сразу он понял, что это чьи-то губы и нос. Первой реакцией было отскочить в сторону, однако он превозмог себя и продолжил ощупывать голову неизвестного, пока не обнаружил на затылке связанные в пучок волосы. Это был Зеллер, судя по всему, уже мертвый.

Пирс продолжил поиски и нащупал небольшой пистолет. После этого медленно двинулся в сторону шлюза-пропускника. По дороге он задел ногой металлическую корзину для мусора, стоявшую под столом, и та с громким стуком заскакала по полу.

Пирс быстро пригнулся и отскочил в сторону, тут же раздались подряд два выстрела, сопровождавшихся короткими вспышками, в свете которых он успел заметить злую физиономию Венца. Но Пирс не ответил на эти выстрелы, поскольку главное было не стать для гангстера удобной мишенью. Через мгновение он услышал позади себя чавкающие щелчки от пуль, вероятно, попавших в медную обшивку наружной стены лазерной лаборатории.

Чтобы легче и быстрее ползти, Пирс сунул добытый пистолет в карман джинсов и немного переждал, стараясь успокоиться и перевести дыхание. А затем стал осторожно перемещаться в левую часть центрального зала.

Добравшись до стены, он выставил вперед руку и начал двигаться по периметру. По пути он миновал печное отделение, вход в которое было нетрудно определить по специфическому запаху, а вслед за этим добрался до входа в изобразительную лабораторию.

Привстав, Пирс прислушался, нет ли каких-нибудь подозрительных шумов. Несколько секунд было тихо, но вдруг послышался металлический щелчок около дальней стены, который напоминал звук от выпавшего из магазина патрона. Пирс не особенно разбирался в огнестрельном оружии, но, похоже, Венц перезаряжал пистолет или проверял оставшиеся в магазине патроны.

— Эй, Смышленый! — окликнул его Венц, его резкий голос прорезал темноту, словно вспышка молнии. — Теперь остались только мы с тобой. Приготовься, я уже иду и не просто заставлю тебя включить свет, а научу хорошим манерам.

И злой коротышка громко загоготал, по-прежнему оставаясь невидимым.

Пирс осторожно повернул ручку двери изобразительной лаборатории и медленно приоткрыл ее. Прокравшись внутрь, он так же тихо прикрыл за собой дверь, сделал два шага к середине комнаты и три шага вправо. Вытянув руку, на следующем шаге Пирс коснулся стены и растопыренными пальцами обеих рук стал методично ее ощупывать. Лишь с восьмой попытки ему удалось найти крюк, на котором висели тепло-резонансные окуляры, ими он пользовался во время утренней презентации проекта.

Пирс надел очки и отрегулировал линзы. Теперь вся комната была залита темно-синим светом за исключением процессора и монитора, испускавших желто-красные волны. Достав из кармана пистолет, он с любопытством взглянул на него — тот тоже выглядел сквозь линзы темно-синим. Пирс провел светящимся красным пальцем по барабану, а затем пристроил его рядом со спусковым крючком.

По мере того как он приоткрывал дверь в центральную лабораторию, перед ним появлялись все новые предметы и детали, окрашенные в самые разные цвета. Слева от себя Пирс заметил массивное тело, принадлежавшее его старому знакомому Шесть-Восемь, а теперь неподвижно лежавшее рядом с центральным выходом. Туловище гиганта переливалось бледными желто-красными оттенками, а по краям посинело. Тело начало остывать.

К стене справа от главного компьютерного терминала прислонилась еще чья-то желто-красная фигура. Пирс поднял пистолет и прицелился, но тут же остановился, вспомнив про Рудолфо Гонсалвеса. Эта обмякшая фигура принадлежала охраннику, под чьим прикрытием Венц проник в лабораторию.

Переведя взгляд правее, Пирс заметил светящиеся силуэты еще двух человек, один из которых, недвижно распростертый на измерительном стенде, уже поблек и начал густо синеть по краям. Коуди Зеллер. Другой сидел на полу, но его тело ярко светилось всеми оттенками красного и желтого цветов. Детектив Реннер, живой. Похоже, он опирался спиной на одну из ножек стола. На левом плече полицейского просматривались неровные темно-красные пятна и полосы — вероятно, кровоточащая рана. Пирс еще раз внимательно посмотрел налево и направо, но больше не обнаружил никаких тепловых объектов, не считая светящихся желтым светом экранов выключенных мониторов и полуостывших потолочных светильников.

Венц куда-то исчез.

Пирс понял, что тот заскочил в одну из боковых лабораторий, очевидно, в поисках окна или какого-нибудь источника света. А может, чтобы неожиданно атаковать из укрытия.

Но не успел Пирс сделать шаг, как чьи-то цепкие руки схватили его за горло и прижали спиной к стене, не давая вздохнуть.

Сквозь тепловые линзы теперь он видел рядом с собой пульсирующий бордовый лоб и фантастические, переливающиеся всеми цветами радуги глаза Билли Венца. А теплый ствол его огромного пистолета больно уперся Пирсу в подбородок.

— Смышленый, а вот и я!

Закрыв глаза, Пирс с тоской подумал, что в лучшем случае его ожидает пуля.

Однако пока все оставалось в прежнем положении.

— Включи этот свет и открой дверь.

Но Пирс не двигался. Он вдруг осознал, что перед тем, как его убить, Венцу нужна его помощь. Понял он и то, что коротышка не знает, что у него в руке пистолет.

Нетерпеливый бандит резко тряхнул его за горло и рубашку на груди.

— Я сказал «свет», черт возьми!

— Ладно, будет тебе свет.

С этим словами Пирс прижал дуло пистолета к виску Венца и дважды нажал спусковой крючок. Выбора у него не оставалось. Выстрелы прозвучали одновременно со вспыхнувшим освещением. Изображение в очках почернело, и Пирс сорвал их. Они упали к ногам Венца, который чудом удерживал равновесие, хотя левый глаз у него был выбит, а висок превратился в кровавую кашу. Он все еще держал в руке свой громадный пистолет, но уже стволом вниз. На всякий случай Пирс оттолкнул дуло в сторону. От этого толчка Венц осел и замертво грохнулся навзничь.