12

Было поздно, а батареи, от которых работало электричество на яхте, видно, выдыхались: лампочки над верхней койкой светили совсем тускло. Или, может, мне только казалось. Может, это мои глаза потускнели? Оно и неудивительно: семь часов кряду я продирался сквозь папки с документами, которые извлек из ящиков наверху. Блокнот исписал до самого конца, а потом перевернул и пошел от конца к началу. Беседа, которая состоялась у меня днем, ничего сенсационного не принесла, хотя и не сказать, что была совсем уж бесполезной. Последним яхту Терри Маккалеба зафрахтовал шестидесятитрехлетний Отто Вудл. Он жил в отличном районе, прямо за знаменитым казино "Авалон". Беседа наша длилась около часа, и рассказал мне Вудл примерно то же, что я уже знал от Бадди Локриджа. Он подтвердил все подробности путешествия, которые представляли для меня хоть какой-то интерес. Да, он сошел с яхты, когда она бросила якорь в Мехико, некоторое время провел со знакомыми женщинами. Говорил он об этом без всякого смущения и вполне откровенно. Жена на целый день уехала в город за покупками – чем не возможность оттянуться как следует? Ну, он ею и воспользовался. Уйти в отставку не значит уйти из жизни, пояснил он. Мужчина есть мужчина. Тут я пресек эту тему, перевел разговор на последние мгновения жизни Терри Маккалеба.

Здесь тоже все сходилось, Вудл видел и запомнил в точности то же, что и Бадди. Он подтвердил, что по меньшей мере два раза Маккалеб принимал лекарства, бросая таблетки в стакан с апельсиновым соком.

Я прилежно записывал услышанное, хотя и понимал: ничего мне не пригодится. По прошествии часа я поблагодарил Вудла за уделенное мне время и оставил его любоваться видом на залив Санта-Моники и поднимающуюся стену городского смога.

Бадди Локридж ждал меня в электромобиле, который я взял напрокат, едва приехав на место. Бадди все дулся из-за моего отказа взять его с собой. Даже упрекнул меня, что я его просто использовал, чтобы встретиться с Отто. Он был прав, но, честно говоря, его печали занимали меня сейчас меньше всего.

Мы молча доехали до пристани, я сдал электромобиль и предложил Бадди отправляться домой: весь день, а может, и часть ночи я буду заниматься документами. Он кротко предложил свою помощь, но я отказался – мол, он и так мне очень помог. Опустив голову, Бадди побрел к парому. Я глядел ему вслед. Что-то меня смущало в этом человеке, и я знал, что насчет него придется крепко подумать.

Не желая возиться с надувной лодкой, я взял водное такси, которое и доставило меня на яхту. Там я быстро осмотрел капитанскую каюту и, не обнаружив ничего примечательного, перешел в носовое помещение.

Тут я заметил лежавший на столе плейер и стопку компакт-дисков – небольшая музыкальная коллекция Терри состояла в основном из блюзов и рок-н-ролла семидесятых годов. Я нашел вещь посвежее – "Мир без слез" Люсинды Уильяме, и так она мне понравилась, что я проигрывал этот диск чуть не все семь часов, что возился с бумагами. В голосе певицы звучала музыка дальних дорог, и это было здорово. Когда энергия батареек начала иссякать, я выключил музыку, и тут выяснилось, что, не прилагая к тому никаких усилий, я запомнил слова по меньшей мере трех песен – будет теперь что спеть дочке на ночь.

Вернувшись в кабинет Маккалеба, я прежде всего включил ноутбук и открыл папку "Досье". Обнаружился список из шести файлов, даты их создания указывали на последние два года. Я открывал файлы один за другим в хронологическом порядке и в каждом находил сведения о подозреваемых в убийстве. Написанные сухим, четким языком профессионала, досье содержали выводы, основанные на тех или иных особенностях места преступления. Значит, Маккалеб отнюдь не ограничивался простым чтением газетных статей. У него были источники информации – он явно держал в руках фотографии, пленки с записями допросов и заметки следователей. Слепому ясно, что все это – отнюдь не хобби пенсионера, который скучает по своему делу и не хочет потерять форму. Это работа специалиста, участвующего в расследовании. Все сохранившиеся в памяти компьютера дела подпадали под юрисдикцию небольших полицейских управлений запада страны. Моя версия: Маккалеб узнавал о преступлениях из газет, телевидения либо каким-то другим способом и просто предлагал содействие полиции. Предложение принималось, затем ему сообщали информацию, связанную с местом преступления. Он делал анализ и составлял психологический портрет подозреваемого. Интересно только, помогали ли Маккалебу его слава, его громкое имя? Сколько отказов он имел, прежде чем получил эти шесть заданий?

Скорее всего Терри занимался своим делом прямо здесь, на яхте, не вставая с того самого стула, на котором сейчас сижу я. И считал, что жена в курсе того, чем он занят.

В любом случае с уверенностью могу сказать, что аналитическая работа отнимала у него массу времени и требовала полной сосредоточенности. Теперь мне стало ясно, что имела в виду Грасиэла, говоря о семейных неурядицах. Долг и дом – для Терри это было нераздельно. Он постоянно был погружен в дело. Составление психологических портретов преступников стало для него не только испытанием профессионализма, но и достоинствами отца и мужа.

Убийства, которыми он занимался, произошли в Скоттсдейле (Аризона) и Хендерсоне (Невада), остальные четыре – в калифорнийских городках Ла-Джолла, Лагуна-Бич, Салинас и Сан-Матео. В двух случаях жертвами стали дети, остальные четыре преступления совершены на сексуальной почве – убиты три женщины и один мужчина. Маккалеб никак не связывал эти преступления. Ясно, что они и на самом деле не имели отношения друг к другу, просто именно ими занимался Терри в последние два года. Трудно судить, помог ли Терри полиции, да и вообще в досье не было ни слова, раскрыто ли хоть одно преступление. Я занес в блокнот основные пункты каждого из эпизодов. Неплохо бы связаться с местными отделениями и выяснить, в каком состоянии находятся дела. Маловероятно, конечно, но вдруг Терри принял смерть от рук одного из "клиентов". Версия слабая, но и ею пренебрегать нельзя, надо отработать.

Выключив на время компьютер, я вернулся к картонным ящикам с документами, которыми была уставлена верхняя койка. Я снимал их один за другим, пока наконец на полу и места свободного не осталось. Любопытно, здесь перемешаны раскрытые преступления и "висяки". Ближайший час я потратил на сортировку: если гибель Терри связана с одним из этих дел, то искать эту связь надо в тех случаях, когда преступник еще на свободе. Какой смысл копаться в закрытых делах?

Чтение оказалось захватывающим. Многие документы проливали свет на знакомые мне дела, а в иных расследованиях я и сам участвовал. На папках не было пыли, и у меня возникло подозрение, будто с ними постоянно работали. Время от времени Маккалеб извлекал их, начинал восстанавливать ход расследования, анализировал психологический тип подозреваемого, место преступления, разные версии. Он связывался со следователями, лаборантами, даже свидетелями. Установить это было нетрудно: помогла привычка Маккалеба делать записи на внутреннем кармане папки – там он тщательно фиксировал предпринятые шаги и даты.

Они-то и указывали на то, что Терри занимался многими делами одновременно. Ясно было и то, что он сохранил связи с ФБР и филиалом отдела поведенческих наук в Квонтико. Целый час я потратил на пухлую папку со сведениями о Поэте, одном из самых известных серийных убийц, какими когда-либо занималось ФБР. Впоследствии выяснилось, что маньяк возглавлял группу, его же и преследующую. Этот восьмилетней давности скандал сильно подорвал репутацию Бюро и его хваленого психологического подразделения. В качестве своих жертв агент Роберт Бэкус выбирал коллег из убойного отдела. Он обставлял все как самоубийство, каждый раз прикрепляя к одежде жертвы клочок бумаги с виршами Эдгара Аллана По. За три года он успел уничтожить восемь человек в разных концах страны. Потом какой-то журналист докопался до истинной природы этих "самоубийств", после чего на Бэкуса началась охота. Он был обнаружен и застрелен в Лос-Анджелесе, как раз в тот момент, когда целился в детектива из голливудского отделения полиции Лос-Анджелеса. Я тоже работал в этом отделе, а предполагаемая жертва, Эд Томас, был моим коллегой. Так что я имел к этому делу непосредственное отношение, и, помнится, Поэт вызывал у меня живейший личный интерес.

Теперь же передо мной раскрывались подробности давней истории. Официально Бюро объявило дело закрытым. Но с самого начала циркулировали слухи, будто Бэкусу удалось ускользнуть. Говорили, после выстрела он скрылся в системе подземных каналов, прорытых под Лос-Анджелесом. Шесть недель спустя обнаружили труп с пробитым пулей черепом, но настолько разложившийся, что идентифицировать его не представлялось возможным, какие уж тут отпечатки пальцев! Крысы, как говорилось в отчете, обглодали тело до костей, не оставив даже зуба, по которому можно было бы установить личность убитого. Ко всему прочему, Бэкус исчез, предусмотрительно изъяв анализы ДНК. В общем, в наличии имелся лишь скелет и отверстие от пули. По крайней мере так было заявлено официально. Бэкуса сочли убитым, дело поспешно закрыли, и то унижение, что перенесла контора, стало внутренней проблемой: связано-то оно с одним из своих.

Но из материалов, собранных Маккалебом, явствовало, что слухи были обоснованны. Бэкус жив и скрывается неизвестно где. Где-то четыре года назад он объявился в Голландии. Согласно служебной информации, которую Маккалеб получил из своих источников, за два года некий убийца отнял жизнь у пятерых мужчин в Амстердаме. Все они были иностранными туристами, все исчезли после посещения квартала красных фонарей. Каждого обнаружили задушенным в водах реки Амстел. Подозрение пало именно на Бэкуса потому, что местные полицейские власти всякий раз получали по почте извещения, отправитель которых брал на себя ответственность за убийства и советовал привлечь ФБР. Согласно все той же конфиденциальной информации, в этих записках фигурировало имя агента Рейчел Уоллинг, которая стреляла в Бэкуса четыре года назад. Голландская полиция неофициальным образом предложила американским коллегам изучить ситуацию. Подпись во всех пяти записках была одна и та же – "Поэт". Анализ почерка, осуществленный в ФБР, позволял предположить, хотя и не со стопроцентной вероятностью: записки отправлены не подражателем знаменитого Роберта Бэкуса, но самим Бэкусом.

Конечно, к тому времени, как местная полиция, Бюро и даже Рейчел Уоллинг объединили усилия, убийцы и след простыл. С тех пор о Бэкусе ничего не было слышно – по крайней мере так утверждали источники Маккалеба в ФБР.

Я вернул пухлую папку на место и обратился к следующей. Вскоре выяснилось что Маккалеб не просто изучал старые криминальные сводки. Он испытывал свой опыт, свое профессиональное мастерство. Во множестве файлов хранились газетные статьи и листки с заметками. Одни из эпизодов вызвали в свое время ажиотаж, другие прошли незамеченными. Специальную папку Терри отвел под газетные публикации, связанные с делом Люси Паттерсон, беременной женщины из центральной части Калифорнии, два года назад загадочно исчезнувшей под самое Рождество. Случай этот долго еще будоражил прессу и широкую публику, особенно после того, как тело женщины было обнаружено в заливе, именно там, где якобы рыбачил ее муж, когда она исчезла. Сделанная еще до страшной находки запись на внутреннем кармане папки гласила: "Явно мертва – труп в воде". А на листке, датированном накануне ареста мужа, значилось: "Другая женщина".

В одной из папок обнаружились чуть не пророческие записи, касающиеся Элизабет Смит, девочки из Юты, которую нашли почти через год после исчезновения. Под газетной фотографией ребенка Терри написал – и, как выяснилось, был прав – "Жива".

А еще Терри Маккалеб частным образом занимался делом Роберта Блейка, некогда звезды экрана, обвиненного в убийстве жены. История эта долго не сходила с первых полос. Записи Терри представляли набор догадок и предположений, но, когда дело дошло до суда, выяснилось, что он был прав.

На мгновение у меня возникло подозрение, что Маккалеб датировал свои записи задним числом, черпая информацию в газетах и на телевидении, но создавая иллюзию, будто выдвигает версии сам. Но мысль эта как возникла, так и прошла. Разумеется, всякое бывает, однако вероятность ничтожно мала. Какой смысл? Себя ведь не обманешь. Нет, наверняка он действительно занимался этими делами самостоятельно.

В одной из папок я обнаружил газетные вырезки, в которых сообщалось, что полиция Лос-Анджелеса открыла новое подразделение, которому предстоит заниматься старыми "висяками". Тут же нашелся листок с именами и номерами мобильных телефонов четырех сотрудников отдела. Похоже, Терри удалось преодолеть ведомственные барьеры, разделяющие ФБР и полицию Лос-Анджелеса. Ведь кому попало номера мобильных телефонов там не дают – это я прекрасно помнил.

Одного типа я знал. Тим Марция. Какое-то время он служил в голливудском отделении, в том числе и в убойном отделе. Да, час поздний, но ведь полицейские привыкли к звонкам в самое неожиданное время. Так что ничего, Тим не будет в претензии. Я извлек из кармана мобильник и, сверяясь с листком в папке, набрал номер. Марция ответил сразу же. Я представился и, отдав дань вежливости – как поживаешь, давно не виделись и так далее, – сказал, что звоню по поводу Терри Маккалеба. Это была правда, хотя и не вся – о расследовании убийства я умолчал. Заметил только, что по просьбе вдовы Терри привожу в порядок его архив, наткнулся вот на имя и телефон Тима Марции. Теперь любопытствую, что их могло связывать.

– Слушай, Гарри, ты ведь в свое время занимался "висяками"?

– Ну и что?

– Тогда тебе ничего не надо объяснять. Ведь за любую соломинку хватаешься, ни от чьей помощи не отказываешься. Однажды Терри позвонил мне и предложил свои услуги. Не по какому-то конкретному случаю, а вообще. Наверное, прочитал в "Таймс" о нашем отделе, вот и связался со мной: мол, коли возникнет нужда составить психологический портрет подозреваемого, он в моем распоряжении. А Терри – специалист классный. Печально, что все так обернулось. Я собирался в Каталину на похороны, но не сложилось.

– Как всегда. Ну и что, воспользовался ты его предложением?

– Ну да, и не только я, еще двое наших парней к нему обращались. Да что я тебе буду объяснять? У нас в конторе сколько-нибудь серьезных специалистов такого профиля нет, а в Бюро не достучишься. А тут человек, понимающий, что к чему, и ничего взамен не требующий. Ему просто хочется работать. Вот мы его и задействовали. Пару-тройку дел на него спихнули.

– И как?

– Отлично сработал. Мы сейчас распутываем одно дело, и когда шеф собрал нас на совещание, принялись перебирать старые "висяки". Связали шесть эпизодов – трупы на свалках. Кое-что общее есть, но раньше никому в голову не приходило сравнить. Переправили копии бумаг Терри, и тот занялся поиском, по его словам, "психологических соответствий". Дело все еще в работе, но теперь мы точно знаем, в каком направлении идти. И я совсем не уверен, что без Терри нам бы это удалось.

– Ну что ж, отлично, рад слышать, что он помог вам. Уверен, что и вдове будет приятно.

– Ладно, передавай ей привет. Да, слушай, Гарри, ты, говорят, возвращаешься?

Такого вопроса я ждал меньше всего. Думал, Тим спросит, зачем я на самом деле роюсь в бумагах Терри.

– О чем это ты?

– Ты что, не слышал о трехлетнем сроке, который ввел нынешний босс?

– Да нет, что за срок такой?

– Он на каждом углу кричит, что за последние годы мы потеряли слишком много классных парней. Скандалы, разговоры, сплетни, работать невозможно. Ну вот он и открывает двери. Если подать заявление в течение трех лет после отставки, можно вернуться, не проходя переподготовки. Отличный шанс для ветеранов вроде тебя.

По голосу я почувствовал, что Тим улыбается.

– Три года, говоришь?

– Ну да. А ты сколько не у дел, два с половиной?

– Около того.

– Ну вот, стало быть, подходишь. Подумай. Занялся бы у нас "висяками". Их тысяч семь набралось, так что выбор о-го-го.

Я промолчал. А может, молнией мелькнула мысль, в самом деле вернуться? О минусах я сейчас не думал, соображал только, каково это – снова получить жетон.

– Впрочем, в жизни отставника тоже, наверное, есть свои радости. Словом, смотри. Что-нибудь еще, Гарри?

– Да нет, приятель, большое спасибо. Извини, что отнял столько времени.

– Ну о чем ты! И все-таки подумай о трехлетнем сроке. Для тебя дело всегда найдется – здесь ли, в Голливуде ли, да где угодно.

– Ладно, спасибо. Непременно подумаю.

Я отключился и, в окружении призраков, некогда преследовавших моего друга, погрузился в собственные мысли. Я грезил о возвращении. О семи тысячах голосов, взывающих из могилы и не находящих ответа. Семь тысяч – как ни вглядывайся, на ночном небе столько звезд не увидишь.

Не успел я положить мобильник в карман, как он ожил. Пронзительный звук вывел меня из транса. Наверное, Марция звонит, хочет сказать, что трехлетка – дружеский розыгрыш. Но это оказалась Грасиэла.

– Увидела свет на яхте, вот и решила позвонить, – сказала она. – Вы все еще там?

– Ну да.

– А что так поздно? Вы ведь последний паром пропустили.

– А я и не собирался назад. Хочу сегодня покончить со всеми делами. Кстати, нам бы с вами переговорить.

– Всегда к вашим услугам. Завтра я не работаю. Паковаться буду.

– Паковаться?

– Мы возвращаемся на материк. Будем жить в Нортридже. Меня берут на старое место, в Красном Кресте.

– Это вы из-за Рэймонда переезжаете?

– Из-за Рэймонда? О чем это вы?

– Да так, я слышал, что мальчику не особенно нравится жить на острове.

– Это верно, друзей у него здесь не много. Как-то не складывается компания. Но дело не в Рэймонде, по крайней мере не только в нем. Мне самой хочется назад. Давно тянуло, Терри еще был жив. Да я уж говорила вам.

– Да-да, припоминаю.

– Вам что-нибудь нужно? – Грасиэла переменила тему. – Как там с едой?

– Да нашел кое-что на кухне.

– Там же сплошное старье! – брезгливо фыркнула Грасиэла. – Прежде чем есть, обязательно проверьте срок годности.

– Ладно.

Грасиэла помолчала и задала вопрос, ради которого, собственно, и позвонила:

– Что-нибудь удалось найти?

– Да, есть кое-что интересное. Но чтобы явная зацепка, – пожалуй, нет. Пока нет.

Я подумал о мужчине в бейсболке. Уж он-то точно появился неспроста, но сейчас мне не хотелось говорить о нем с Грасиэлой. Надо побольше узнать.

– Ну что ж, держите меня в курсе, хорошо?

– Разумеется.

– Ладно, Гарри, до завтра. Вы где остановитесь – в гостинице или на яхте?

– Да лучше бы на яхте, если вы, конечно, не против.

– С чего бы? Пусть будет так, как удобнее вам.

– Спасибо. Можно вопрос?

– Естественно.

– Вы говорили, что паковаться собираетесь, и вот о чем я подумал. Вы часто ездите на материк? Ну, за покупками, в ресторан, с семьей повидаться?

– Обычно раз в месяц. Если только какая-то особая нужда не возникнет.

– А детей с собой берете?

– Как правило, да. Пусть привыкают к городской жизни. Знаете, когда живешь на острове, где вместо машин электромобили, как в гольф-клубе, и все знают всех... Трудно перебираться на материк вот так, в одночасье. Мне хотелось подготовить ребят к переезду.

– Что ж, все правильно. А какой торговый центр ближе всего к парому?

– Какой самый близкий, не знаю, я всегда езжу в "Променад". Знаю, есть и поближе – например, на Фокс-Хиллз, но мне нравится этот. Там хороший выбор, да и недорого. Если повезет, встретишься с приятельницами из Долины, поболтать всегда приятно.

И наблюдать удобно, подумал я.

– Ясно, – сказал я, хотя особой ясности и не было. – Еще одно. Тут у меня со светом неважно. Батареи, похоже, выдыхаются. Не знаете, перезарядить их можно?

– А Бадди вы не спрашивали?

– Нет, когда он был здесь, я не знал о такой напасти.

– Увы, Гарри, боюсь, это не по моей части. Там вроде должен быть генератор, но где именно, понятия не имею.

– Ладно, не беспокойтесь. Позвоню Бадди. Счастливо! Поработаю, пока хоть что-то видно.

Я отключился, записал название торгового центра и вышел из каюты. Переходя из помещения в помещение, везде, кроме кабинета, выключил свет, чтобы сберечь хоть немного энергии. Покончив с этим, я позвонил Бадди. Тот откликнулся сонным голосом.

– Привет, просыпайтесь. Это Гарри Босх.

– Кто-кто? А-а, это вы. Что-нибудь случилось?

– Мне нужна ваша помощь. На яхте есть генератор или что-нибудь в этом роде? Темновато становится. Батареи вот-вот совсем сядут.

– Ничего удивительного, если повсюду иллюминацию устраивать. Странно, что еще работают.

– Ладно, что делать-то?

– Ну что "что". Генератор надо включить. Беда только в том, что уже полночь, соседи ваши давно уж без задних ног дрыхнут. Вряд ли им понравится, если вы заведете эту штуковину.

– Ладно, забыли. Утром займусь. А как его заводить, ключом?

– Ну да, как машину. Двигайте на нос, в рулевую рубку, ключи там. Поставьте их в положение "пуск". Поверх каждого – тумблеры зажигания. Поднимете их, и машина заработает – если, конечно, зарядка не кончилась.

– Ладно, все понял. Спасибо. А карманные фонари здесь есть?

– Да, один в камбузе, один над столом с картами и еще один в капитанской каюте, во встроенном ящике слева от кровати. Да, есть еще большой фонарь, он в кубрике, в комоде. Но в кабинете им пользоваться не советую – задохнетесь от керосина. И тогда придется расследовать еще одну загадочную смерть.

Последние слова прозвучали с явным оттенком насмешки, но я предпочел ее не заметить.

– Ладно, Бадди, спасибо. Еще потолкуем.

– Спокойной ночи.

Я отправился на поиски фонарей. В кабинет вернулся с тем, что поменьше, из капитанской каюты, и большим из кубрика. Положил на стол, включил, затем выключил верхнее освещение. Луч от фонаря уперся в низкий потолок и, отразившись, начал медленно расползаться по тесному помещению. Ничего, работать можно.

Мне осталось просмотреть менее половины всех папок, и я решил покончить с этим делом. А уж потом спать! Папки оказались тонкими – последние поступления в архив Маккалеба. Судя по виду, в них хранились вырезки из газет и, возможно, листки из записной книжки хозяина.

Я потянулся к кипе и наугад вытащил одну папку. В Лас-Вегас бы мне, с одноруким бандитом сыграть! Потому что папка эта оказалась джокером. Все сошлось в фокус. Определился дальнейший путь.

13

На наклейке значилось просто: "Шестеро пропавших". В самой же папке содержались вырезка из "Лос-Анджелес таймс", несколько датированных разными числами листков, а также имена и номера телефонов – все как обычно. Но еще не прочитав статьи и не разобравшись в записях, я понял, что нашел нечто важное. Дата – вот что с ходу привлекло мое внимание. Маккалеб сделал четыре записи, первая датирована седьмым января, последняя – двадцать восьмым февраля текущего года. Месяц спустя, тридцать первого марта, его не станет. Это самые свежие записи из тех, что я успел просмотреть. Значит, и дело – последнее дело Терри Маккалеба! Последнее расследование... Папок еще немерено, но именно эта пробудила какой-то трепет, и я решил следовать внутреннему голосу.

Статью написала знакомая мне журналистка Кейша Расселл. Она вела криминальную хронику в "Таймс" уже лет десять, и дело свое знала хорошо. Фактам следовала пунктуально, оценивала их беспристрастно. За все годы моей службы она ни разу не нарушила договоренностей, а год назад, когда я вышел в отставку и влип с первым же частным расследованием, оказала мне огромную услугу.

В общем, тому, что она пишет, можно верить. Я принялся за чтение.

НАШ КОРРЕСПОНДЕНТ КЕЙША РАССЕЛЛ

В ПОИСКАХ НЕДОСТАЮЩЕГО ЗВЕНА

Есть ли связь между двумя мужчинами, исчезнувшими в Неваде, и четырьмя остальными?

Загадочное исчезновение шестерых мужчин (двое приехали из Лос-Анджелеса), которых видели в игорных домах Невады, заставило следствие заняться поисками недостающего звена.

Сотрудники городской полиции Лас-Вегаса считают: хотя все шестеро, в возрасте от 29 до 61 года, не были знакомы и приехали в город из разных мест, некая связь между ними, возможно, существует. Она-то и может стать ключом к разгадке.

Заявления об исчезновении этих людей поступили за последние три года от их родственников. Четверых видели в Лас-Вегасе, полиция которого возглавляет расследование, остальных – по пути в Логлин и Примм. Ни в гостинице, ни дома, ни в машинах не обнаружено никаких указаний, куда они направлялись и что с ними произошло.

"В настоящее время мы теряемся в догадках, – заявил следователь лас-вегасской полиции Тодд Риц. – Люди исчезают постоянно, здесь ли, в другом ли месте. Но затем они находятся, живыми или мертвыми. И все рано или поздно получает свое объяснение. Но с этими ребятами совсем другое дело. Будто не люди, а призраки".

Тем не менее Риц и другие следователи убеждены, что разгадка существует, и они обращаются к гражданам за содействием. На прошлой неделе следователи из Лас-Вегаса, Логлина и Примма провели совещание в штаб-квартире городской полиции. Они сочли целесообразным придать этому делу широкую огласку, в надежде на то, что публикация фотографий и сведений о пропавших позволит нащупать новые нити. Но неделю спустя Риц признал, что никакой существенной информации в полицию не поступило.

"И все же должен быть человек, который что-то знает, или видел, или слышал, – сказал он в телефонном интервью. – Не бывает так, чтобы люди исчезали как по мановению ока и без всяких следов. Значит, надо искать свидетелей".

По словам Рица, люди исчезают довольно часто. Но особенность этого случая в том, что они приехали в Неваду – кто по делу, кто отдохнуть, – но так и не вернулись домой.

Дело попало в фокус общественного внимания в момент, когда Лас-Вегас меняет облик. Давно в прошлом рекламная стратегия, выставляющая неоновый город семейным раем. Сюда вернулся порок. За последние три года получило лицензии множество стриптиз-клубов, а казино, расположенные на знаменитом пятачке, устраивают представления исключительно для взрослых. Появились афишные тумбы с фотографиями голых красоток, что шокирует членов общественных организаций. Словом, город заявил: "Добро пожаловать, совершеннолетние!"

Поговаривают, что перемены по душе далеко не всем, многие даже намекают, что исчезновение шестерых мужчин связано с возвратом к атмосфере вседозволенности.

"Надо глядеть правде в глаза, – пишет обозреватель "Лас-Вегас сан" Эрни Джелсон. – Мы поиграли в семейные ценности, и успеха это не принесло. Теперь город возвращается к другим играм – сексуальным. К тому, что приносит деньги. Может, это и есть недостающее звено в истории с исчезновением шестерых? Не знаю. Не исключено, никто никогда и не узнает".

Тем не менее Джелсон не связывает исчезновение людей с меняющимся обликом Лас-Вегаса.

"Прежде всего, – пишет он, – не все они пропали в Лас-Вегасе. У нас пока нет фактов, чтобы выдвинуть правдоподобную версию. На мой взгляд, надо успокоиться, не поднимать чрезмерного шума. Подождем, пока тайна сама не раскроется".

Вот имена исчезнувших:

Гордон Стэнсли, сорока одного года, жил в Лос-Анджелесе, числится пропавшим с 17 мая 2001 года. Зарегистрировался в лас-вегасской гостинице "Мандалей-Бэй ризорт", но постель осталась нетронутой, а чемодан нераспакованным. Женат, имеет двоих детей.

Джон Эдвард Данн, тридцати девяти лет, живет в Оттаве. Находясь в отпуске, направлялся из Канады в сторону Лос-Анджелеса. Но этот город не был конечным пунктом его путешествия, брат Данна живет в Гранада-Хиллз. Большой фургон Дана обнаружили 29 декабря 2001 года на автомобильной стоянке в Логлине, то есть через двадцать дней после его предполагаемого прибытия в Гранада-Хиллз.

Ллойд Рокленд, шестидесяти одного года, пропал в Лас-Вегасе 17 июня 2002 года. Самолет, которым он прибыл из Атланты, приземлился в международном аэропорте Маккарен в одиннадцать утра. Там Рокленд арендовал машину, но в своей гостинице "МГМ гранд" так и не появился. Машину вернули в прокатный центр аэропорта на следующий день, в два часа пополудни, но никто не может сказать с уверенностью, сдавал ли ее сам Рокленд – отец четверых детей и дед троих внуков.