Глава 28

Едва Босх освободил радиоканал, как на них обрушил словесный водопад Ролленбергер:

– Босх! Шиэн! Группа-один! Что там происходит? Какого черта! Доложите немедленно.

Несколько помедлив, Босх отозвался спокойным голосом:

– Говорит шестой. Послушайте, руководитель, рекомендую вам проследовать к «двадцатке».

– К его дому? Что – была стрельба?

– Руководитель, рекомендую вам держать канал связи открытым. А всем подразделениям следственной группы дать отбой. Все свободны до следующего вызова. Группа-пять на месте?

– Пятый слушает, – откликнулся Эдгар.

– Пятый, не могли бы вы встретиться со мной в «двадцатке»?

– Еду.

– Шестой – конец связи.

Босх отключил передатчик, прежде чем Ролленбергер успел открыть рот.

От Паркер-центра до дома на Сьерра-Линда лейтенант добирался добрых полчаса. Когда он наконец появился, Эдгар был уже там. Был готов и план, составленный совместными усилиями. Едва Ролленбергер протянул руку к входной двери, она распахнулась перед ним, словно по мановению волшебной палочки. На пороге стоял Босх. Лейтенант шагнул внутрь. Его лицо было багровым, в глазах читались гнев и недоумение.

– Может, объясните, Босх, что за хреновина тут происходит? Вы не имели права отменять вызов группы. Вы нарушаете субординацию, отменяя мой приказ!

– Я полагал, лейтенант, чем меньше людей будет знать о происшедшем, тем лучше. Я вызвал Эдгара. На мой взгляд, этого вполне достаточно, чтобы спокойно во всем разобраться и не вовлекать лишних…

– Ну, знаете ли, Босх! В чем разобраться? И что, черт возьми, произошло?

Снисходительно посмотрев на лейтенанта, Босх продолжил все тем же ровным голосом:

– Один из сотрудников вашей группы проводил в доме подозреваемого несанкционированный обыск. Этого сотрудника застали на месте, поскольку подозреваемый ускользнул от наружного наблюдения, которым руководили вы. Вот, собственно, и все.

Ролленбергер дернулся, будто от пощечины.

– Вы в своем уме, Босх? Где тут телефон? Я хочу…

– …позвонить шефу Ирвингу. В таком случае можете распроститься с надеждой на то, что вам когда-либо еще доверят руководство опергруппой. Вам придется распроститься с очень многими мечтами.

– Черта с два! Я не имел к этому никакого отношения. Это вы занялись самодеятельностью – вот и попались. Где Мора?

– Вверх по лестнице и направо – в гимнастическом зале. Мы прицепили его там к какому-то синхрофазотрону.

Ролленбергер оглядел обступивших его людей. Шиэн, Опельт, Эдгар – все смотрели на него, как невинные младенцы.

– Если вы, лейтенант, ничего об этом не знали, вам придется это доказать, – произнес Босх. – Каждое слово, произнесенное сегодня вечером на волне «Симплекс-пять», записано на пленку и хранится в городском центре связи. Я же говорил, что нахожусь в этом доме, а вы слушали. Вы даже несколько раз вступали со мной в беседу.

– Но ведь вы вели закодированные переговоры, Босх, а я не… не знал…

Внезапно Ролленбергер, словно обезумев, набросился на Босха, намереваясь вцепиться ему в горло. Однако Босх был настороже и вовремя среагировал. Он изо всех сил толкнул лейтенанта обеими руками в грудь, припечатав его к коридорной стене. Висевшая на ней картина сорвалась с гвоздя и грохнулась на пол.

– Вы идиот, Босх! Операция захвата сорвана, – прошипел Ролленбергер, влепившись в стену. – Все это противоза…

– Не нужно никакого захвата. Это не тот человек. По-моему. Но нам надо знать наверняка. Так что решайте сами: или вы помогаете нам обыскать дом и придумать, как избежать ненужной огласки, или вызываете шефа и объясняетесь с ним по поводу того, почему вы не совладали с вашей командой.

Отступив на шаг, Босх вежливо добавил:

– Телефон на кухне.

Обыск дома занял более четырех часов. Работали все пятеро, молча и методично осматривая каждую комнату, каждый шкаф, каждый ящик. Все те немногие улики тайной жизни детектива Рэя Моры, которые им удалось отыскать, были собраны на столе в столовой. Все это время хозяин дома пребывал в гимнастическом зале наверху, прикованный наручниками к хромированной перекладине машины для накачивания мускулов. С ним обошлись покруче, чем с иным закоренелым уголовником. Даже убийца, которого берут в собственной квартире, и тот вправе рассчитывать на большее снисхождение. Что же касается Моры, то с ним абсолютно не церемонились: ни разрешения на телефонный звонок, ни адвоката, ни уведомление о правах арестованного. Такое частенько случается, когда копы берут в оборот других копов. В правоохранительных органах хорошо известна истина: наиболее вопиющие злоупотребления служебными полномочиями происходят обычно в тех случаях, когда «легавых» спускают с поводка на их же коллег.

Поначалу время от времени до них доносились сверху вопли Моры. Чаще всего он звал Босха, иногда – Ролленбергера. Но подниматься к нему никто и не думал. Однако в конце концов Шиэн и Опельт, обеспокоившись, как бы соседи, услышав крики, не вызвали полицию, отправились в зал и заткнули Море рот, изготовив кляп из банного полотенца и черного электрического провода.

Впрочем, гробовое молчание самих полицейских, производивших обыск, объяснялось вовсе не тем, что они боялись потревожить соседей. Детективы копались в вещах, не открывая рта, поскольку в воздухе ощущалась гнетущая напряженность. Ролленбергер был явно зол на Босха. Но наибольшая нервозность исходила от Шиэна и Опельта, заваливших наружное наблюдение, в результате чего и возникла ситуация, в которой оказался Босх в доме Моры. Правда, незаконное проникновение Босха в этот дом не взволновало никого, кроме Ролленбергера. Так, Босху было известно, что к нему самому по меньшей мере дважды тайком наведывались коллеги, когда его имя фигурировало во внутренних расследованиях. Такова уж судьба полицейского: получаешь значок – получи и кое-что еще в придачу.

Завершив обыск, они собрались вокруг стола, заваленного порнографическими журналами и фильмами, видеоаппаратурой и женской одеждой. Там же находились черный парик и записная книжка Моры. Не забыли приобщить к уликам и телевизор с разбитым экраном, в который Мора случайно угодил из пистолета. Ролленбергер к тому времени уже немного остыл. Прошедшие часы, судя по всему, пошли ему на пользу: он смог не только поучаствовать в обыске, но и трезво оценить ситуацию.

– Хорошо, – важно изрек начальник, в то время как остальные глазели на вещи, грудой возвышавшиеся на столе. – Что мы имеем? Вопрос номер один: можно ли с уверенностью утверждать, что Мора – не тот, кого мы ищем?

Обведя всех взглядом, Ролленбергер уставился на Босха:

– Как вы думаете, Босх?

– Мое мнение вам уже известно. Он отрицает свою причастность к этому делу. К тому же видеозапись, которую я успел просмотреть, прежде чем он заставил меня стереть ее, не соответствует почерку последователя. Насколько можно судить, они занимались сексом без принуждения, разве что парень и девушка – явно несовершеннолетние. Нет, последователь – не он, кто-то другой.

– Так кто же он в таком случае?

– Просто человек, у которого не все в порядке. На мой взгляд, у него «крыша поехала» от долгой службы в полиции нравов – вот и начал сам заниматься всякими фокусами.

– Как вы думаете, он изготовлял эти записи на продажу?

– Не знаю. Во всяком случае, сомневаюсь. На этот счет никаких улик нет. Да и не особенно-то он старался скрыть свое лицо на той пленке, что я видел. Я думаю, все это, так сказать, для внутреннего потребления. Он занимался этим не ради денег. Здесь кроется какая-то более глубокая причина.

Никто не проронил ни слова, и Босх продолжил:

– Сдается мне, он заметил «хвост» вскоре после того, как мы установили за ним слежку. Поэтому и начал избавляться от улик. Сегодня вечером он, очевидно, решил поиграть с «хвостом», чтобы выяснить, чего нам от него нужно. Основную часть улик ему удалось уничтожить, но если вы заставите кого-нибудь как следует разобраться с его записной книжкой, вам удастся восстановить всю картину. Это уж как пить дать. Взгляните на некоторые записи – одно только имя. Попытайтесь разыскать этих людей – и наверняка отыщете некоторых подростков, которых он снимал на видео.

Шиэн потянулся к столу за записной книжкой.

– Не трогайте, – осадил его Ролленбергер. – Если уж кто и займется ею, то не иначе как отдел внутренних расследований.

– И каким же образом они возьмутся за это дело? – задал вопрос Босх.

– Не понимаю…

– Ведь все это – плоды с отравленного дерева. Незаконный обыск и так далее… Здесь все добыто противозаконным путем. Мы ничего не можем выдвинуть против Моры.

– Но не можем же мы позволить ему продолжать носить полицейский значок, – раздраженно возразил Ролленбергер. – Его место – в тюрьме.

Воцарившееся молчание нарушил хриплый, но внятный голос Моры, донесшийся сверху. Каким-то образом ему удалось освободиться от кляпа.

– Босх! Босх! Я хочу пойти на сделку. Босх, я выдам… – тут он закашлялся, – я выдам его вам. Ты слышишь меня, Босх? Знаю, слышишь!

Шиэн ринулся из столовой в крохотную прихожую, откуда лестница вела наверх.

– Ну, скотина, держись, – пробормотал он. – Теперь я забью тебе кляп в глотку так, что задохнешься.

– А ну-ка, обождите, – приказал Ролленбергер.

Шиэн остановился на полдороге.

– О чем он говорит? – спросил лейтенант. – Кого он выдаст?

Он посмотрел на Босха, который, в свою очередь, пожал плечами. Все в комнате замерли. Ролленбергер устремил взгляд в потолок, но Мора молчал.

Босх подошел к столу и взял записную книжку.

– Есть у меня одна идея, – сказал он.

Зал пропитался запахом пота. Вспотевший Мора сидел на полу. Его руки за спиной были притянуты цепью наручников к перекладине агрегата для культуристов. Полотенце, игравшее роль кляпа, съехало ему на шею и напоминало издали гипсовый ворот. Ткань пропиталась слюной. «Должно быть, ему долго пришлось работать челюстями, чтобы избавиться от этой повязки», – подумал Босх.

– Отцепи меня, Босх.

– Еще не время.

Вперед выступил Ролленбергер:

– Детектив Мора, у вас не все в порядке. У вас…

– Это у вас не все в порядке. И у тебя лично. То, что вы здесь натворили, – противозаконно. Как вы все это объясните? Знаете, каким будет мой следующий шаг? Найму эту сучку – Денежку Чэндлер – и выдвину против полицейского управления иск на миллион долларов. Да-да, уж я-то…

– Зачем тебе миллион, Рэй? В тюрьме такие деньги ни к чему, – заговорил Босх. В руках он держал записную книжку Моры, причем так, чтобы сотрудник полиции нравов отчетливо видел ее.

– Попадет эта книжечка в отдел внутренних расследований, и возбудят там против тебя дело. Ведь в книжечке этой полно имен, телефонных номеров, а значит, непременно отыщется кто-нибудь, кто готов дать против тебя показания. Скорее всего, какой-нибудь несовершеннолетний. Думаешь, мы с тобой слишком сурово обошлись? Ничего, обожди – увидишь, что будет, когда за дело возьмутся ребята из отдела расследований. Увидишь, какое роскошное дело они заведут на тебя, Рэй. Для этого вовсе не понадобится ссылаться на сегодняшний обыск. Ты будешь обвинять нас, а мы – отпираться.

В глазах Моры мелькнул страх, из чего Босх заключил, что попал в точку. Мора явно боялся тех, чьи имена значились в его книжке.

– Итак, – продолжил Босх, – о какой же сделке ты собираешься вести речь, Рэй?

Отвернувшись от книжки, ставшей ему ненавистной, Мора метнул взгляд сперва на Ролленбергера, потом на Босха и наконец снова – на Ролленбергера.

– А вы готовы заключить со мной сделку?

– Вначале я должен узнать условия, – сказал Ролленбергер.

– Ладно, мои условия таковы: вы даете мне свободу, я вам – имя последователя. Я знаю его.

У Босха это заявление не вызвало ничего, кроме скептицизма, правда, он не подал виду. Ролленбергер быстро взглянул на него, и Босх отрицательно качнул головой.

– Я его знаю, – не унимался Мора. – Это тот самый Том Пиписька, о котором я тебе говорил. И это не вранье. Сегодня я установил его личность. Вполне соответствует описанию. Я знаю, кто это.

К этим словам Босх отнесся более серьезно. Скрестив на груди руки, он обеспокоенно поглядел на Ролленбергера.

– Кто? – спросил Ролленбергер.

– Сперва скажи, что я получу взамен.

Ролленбергер отошел к окну, слегка раздвинул шторы и принялся разглядывать улицу, предоставив Босху заниматься этим неприятным делом. Тот вышел вперед и присел перед Морой на корточки, как бейсболист, готовый поймать мяч.

– Хорошо, я назову тебе наши условия. Но учти, второго предложения не будет. Или ты немедленно соглашаешься на них, или хлебай все до конца. От тебя требуется: имя этого человека – мне, твой полицейский значок – лейтенанту Ролленбергеру. Подаешь в отставку – сразу же, к тому же обещаешь не судиться ни с полицейским управлением, ни с каждым из нас в отдельности. В обмен получаешь свободу.

– Но как я могу быть уверен, что вы…

– Ты – никак. Можем ли мы быть уверены, что ты выполнишь свою часть соглашения? Да, можем, и залогом того будет твоя записная книжка, Рэй. Только попробуй наколоть нас, и она прямиком отправится в отдел внутренних расследований. Ну как, устраивает тебя такая сделка?

Мора молча уставился на него. Наконец Босх встал и направился к выходу. Ролленбергер тут же потопал следом, бросив на ходу:

– Что ж, отцепите его, Босх. Доставьте в Паркер-центр и составьте протокол о задержании за нападение на полицейского, вступление в противозаконную половую связь с несовершеннолетними, сводничество, в общем, придумайте сами…

– Ладно, ваша взяла, – выдавил Мора. – Но мне не дано никаких гарантий.

Босх обернулся и внимательно посмотрел на него.

– Верно, никаких. Как его зовут?

Мора перевел взгляд с Босха на Ролленбергера.

– Снимите наручники.

– Назовите имя. Мора, – проявил настойчивость Ролленбергер. – Имя!

– Лок. Это он, умник хренов. Вы, сучьи дети, обложили меня, как волка, а он все это время делал, что хотел.

Босха будто пронзил электрический разряд, но в то же время стало предельно ясно, как могли разворачиваться события. Лок знал программу Кукольника и к тому же соответствовал психологическому облику последователя.

– Так это он – тот самый Том?

– Да, это был он. Сегодня его опознал продюсер.

Крутился там, говорил, что книгу пишет, а потому имел возможность близко общаться с девицами. Чтобы потом убивать их. Вот так, Босх. Играя с тобой в доктора, Босх, он постоянно находился там… и убивал.