- Поймал, - воскликнул кто-то удивленным голосом.
      Она подняла взгляд. Идиотская улыбка так и застыла на лице Денниса Кратчи, когда он узнал золотисто-рыжеватые волосы "славной девочки", рассыпавшиеся по ее плечам.
      - Холли Хамелтон? - недоверчиво прошептал он.
      - Положись на меня, - неожиданно раздался в ее ушах голос Эвена. Нет, это ей не снится, все гораздо хуже: этот кошмар происходит наяву. Вот она стоит, отупев, ничего не чувствуя, и к тому же у нее слуховые галлюцинации.
      - Дай сюда плакат, Холли, - Эвен вырвал из ее оцепеневших пальцев свернутый в трубочку плакат и высоко поднял его в воздух. - А вот кому бесплатный плакат со "славной девочкой"! - закричал он, размахивая им над головой. - Бесплатный красный плакат! - И он метнул его как копье над морем тянущихся рук.
      Толпа в коллективном порыве ринулась к противоположному краю набережной. На Денниса Кратчи было страшно смотреть, казалось, что его сейчас хватит удар.
      - Тоби, включай запись! Тоби, к черту этот плакат, включай запись, включай пленку!
      Эвену достаточно было один раз взглянуть на Холли, чтобы понять, что она полностью парализована тем, что ее разгадали.
      Она продолжала стоять и, открыв рот, смотреть на Денниса Кратчи.
      Эвен весь съежился от мысли, к чему приведет так тщательно спланированный вечер. Больше она ему не поверит, хотя и это далеко не самое важное. Необходимо немедленно увести ее отсюда в безопасное место. Как можно спокойнее Эвен сказал:
      - Холли, милая моя, пожалуйста, - и протянул руку. Холли машинально взяла Эвена за руку, и он увлек ее за собой к ближайшему съезду с набережной.
      Они бежали не останавливаясь, пока не очутились в темной аллее рядом с припаркованным мопедом. Когда двигатель завелся с первого раза, Эвен шумно возблагодарил бога. Холли вскочила на заднее сиденье, и они умчались прочь, оставив Денниса Кратчи стоять с открытым ртом на бордюре набережной со шляпой Холли и микрофоном в руках. Через двадцать минут Эвен загнал мопед на стоянку рядом с раздевалкой на пляже, постаравшись как можно ближе припарковаться к дорожке, ведущей к морю, и заглушил двигатель. Как только Холли слезла с мопеда, Эвен отвязал и снял с багажника свернутую подстилку.
      - Сюда! - сказал он и пошел по дорожке, ведущей через дюны к берегу.
      Холли убрала в карман фальшивые очки, подвернула штанины, сняла башмаки и проследовала за ним. Эвен расстелил подстилку и жестом предложил Холли сесть. Несколько секунд слышно было только как шумит прибой. Наконец, Холли села, сложив ноги по-турецки, и откинулась на локти.
      - Луна сегодня просто ужасная... - сказала она, пытаясь нащупать какую-нибудь безопасную тему для разговора.
      - Да, - ответил он, шагая взад-вперед рядом с ней и потирая загривок.
      - Это то самое место, где я впервые увидела тебя и где ты увидел меня.
      - Да. Ты очень злишься? Эвен сорвал с себя шляпу и швырнул ее рядом с Холли.
      - Да, черт возьми, а ты?
      - А чего мне злиться, ведь мы же убежали.
      Эвен упал на колени:
      - Но ведь это была моя идея, ведь это из-за меня тебя чуть столбняк не хватил при виде Кратчи, ведь он теперь знает, что ты в городе. - Он взял ее за плечи.
      - Прости меня за все это, я такой нахальный, самоуверенный и сукин...
      - Эвен, ну хватит же!
      - Нет, в самом деле, Холли, ведь когда ты увидела эти плакаты, а потом этого чертового репортера, да я бы даже не обиделся, если после этого ты бы вообще со мной больше разговаривать не захотела!
      - Не нужно извинений, Эвен.
      - Энни мне рассказывала, что после того, как ты немножко подумала, ты решила, что этот плакат вовсе не так уж плох, но когда я увидел выражение твоего лица там на набережной, когда перед тобой оказались эти проклятые плакаты, я понял, что она заблуждается.
      Холли зажала рот ладонью.
      - Нет, не заблуждается.
      Она увидела, как брови его удивленно взметнулись, но ничего не сказала.
      - Спасибо тебе, что вытащил меня, спасибо тебе за сегодняшний вечер, ведь вот уже много месяцев, как я не смеялась так много и так громко, а может быть, и много лет. Конечно, в конце пошло полное безумие, но ведь я не помню кто это сказал: нет лучше времени чем если ты со мной... - Холли уронила руки на колени. - Я правду говорю, Эвен. Ты подарил мне чудесный вечер.
      Она смотрела на него и в глазах ее дрожали лунные блики.
      Вот она перед ним свежая как роса. Она - его, и это правда. Он всегда видел, врет она или нет. Раз за разом она продолжала поражать его, так думал он и напряжение спадало в его груди и снова средоточием всех его чувств становилась одна она.
      - А ты знаешь последним усатым человеком, которого я целовал, была моя тетушка Марта, и это было очень неприятно, так что я подумал, а не поснимать ли нам их?
      Он взял себя за кончик уса, а она потянулась к своим усам.
      Вдруг она остановилась и схватила его за руку.
      - Погоди, а больно не будет?
      - Вполне вероятно, давай-ка вот так попробуем, - и он протянул руку к ее усам, а она - к его.
      - Готово?
      - Нет еще.
      Нахально не обращая внимания на ее трусость, он принялся считать: три, два, один, трр... Несколько секунд промелькнуло в тишине, потом она отбросила его усы и быстро ощупала пальцами свою верхнюю губу.
      - Ты как?
      - Я все так же и по-прежнему хочу поцеловать тебя. Иди сюда!
      Волны разбивались о слежавшийся песок, она встала на колени и позволила ему прижать себя целиком сверху до низу. Она была теплая и податливая, и, тяжело дыша, называла его по имени.
      Его пронзило желание и внезапно ему захотелось испытать ее всеми своими чувствами. Он склонил свои губы к ее и хотел уже проникнуть в них языком, как вдруг она открыла рот.
      - Коснись меня, - шепнул он прямо в ее открытый рот. Она вытянула рубаху из-под пояса его штанов и, осторожно процарапывая его голый торс, подняла ее повыше. Ее готовность заставила его снова заговорить.
      - Беру назад свои слова относительно того, что нам придется подождать, можешь поделиться со мной твоей тайной тогда, когда тебе будет угодно, но, господи, Холли, можно я буду любить тебя сегодня ночью?
      Тут он почувствовал, как она напряглась и медленно встала. Положив ладони ему на грудь, она оттолкнулась от него и выглядела совершенно беспомощно в своем отчаянии. Глаза ее наполнились слезами, Эвен почувствовал как у него у самого сжимается горло.
      - Что я могу сделать, только скажи мне, что делать? - потребовал он яростным шепотом. - Я достану тебе луну, я сделаю все, только попроси!
      Но ведь стоит ему сказать, как все изменится. Она потерла лицо и снова опустилась на подстилку.
      - Не хотела я втягивать тебя в это дело, но ты уже и так в него втянут, и не правильно будет утаивать от тебя дальше и все остальное. - Она уже открыла рот, чтобы продолжить, но не раздалось ни звука. Она попыталась еще раз.
      - Очень трудно, дай мне еще минуту.
      - Как тебе будет угодно.
      Она обхватила руками колени и опустила на них голову. В ней бушевал инстинкт самосохранения, и перед глазами вновь и вновь проигрывался знакомый сценарий, а она все смотрела и смотрела на лунную дорожку, на поверхность океана. Прочь, бежать, спрятаться, на луну улететь по этой платиновой дорожке.
      Прочь отсюда, прочь от Эвена, прочь от невыносимого положения, в котором она оказалась. Она шумно выдохнула сквозь сжатые губы: все это мечты, а вот она реальность. Вот Эвен, ее друг и не только, сейчас она ему все поведает. И Холли повернула к нему голову.
      - На самом-то деле этот плакат никогда не казался мне грязным, если мне что в нем и не нравилось, так это то, что у меня над ним не было никакой власти. Я доверилась Стью и в буквальном смысле слова оказалась из-за этого без штанов. В один прекрасный момент я расслабилась и весь мой тщательно наработанный на всю Америку имидж рассыпался на куски. И теперь всякий, кто взглянет на этот плакат, увидит, что я просто в шоке от того, что меня фотографируют. Двадцатишестилетняя, отвечающая за свои поступки женщина такого себе никогда бы не позволила. Стью лишил меня всенародного доверия, которое я имела, а дальше будет еще хуже.
      - Я не понимаю.
      - Эвен, говорят, что будет еще и второй плакат, и слухи эти обоснованны, весь вопрос во времени.
      - Второй плакат? - переспросил он. - То есть как?
      - А вот так, Стью продолжал щелкать своей камерой и дальше, только я тебе не говорила. Кроме того, он не только талантливый фотограф, но еще и психолог. Он говорит, что если я не вернусь к нему работать, то он выпустит на рынок вторую фотографию, и по-моему, он не блефует.
      - Слушай, Холли, а что, этот второй плакат будет совсем уж плохой?
      - Не знаю, но даже если он будет хотя бы немного откровеннее, чем первый, то у меня не будет никаких шансов попасть в совет Лемонэйд, мне не позволят представлять в обществе интересы детского благотворительного фонда, одновременно предлагая каждому желающему уроки анатомии по десять долларов за штуку.
      - Но для меня-то все это не имеет никакого значения.
      - А для меня имеет, ведь Лемонэйд - это та самая организация, в которой я надеялась обрести новое лицо.
      Она откинула волосы за уши и снова уставилась на море.
      Набежала волна, жизнь шла своим чередом. Скоро новый день, это еще не конец света. Она заговорила уже мягче:
      - И ведь у меня у самой когда-нибудь будут дети, я ведь этого хочу, и что они скажут о своей матери, и что я им отвечу? - Она покачала головой. - Я, конечно, чушь несу, прости меня.
      Ее руки сжались в кулаки и она потрясла ими перед своим лицом.
      - Я ведь делаю все, что могу, чтобы с этим покончить, но клянусь, если выйдет второй плакат, то я все брошу, иначе я разрушу всю репутацию Лемонэйд. - Руки ее беспомощно упали. - Дальше, что касается тебя. Что, как ты думаешь, случится с твоим бизнесом, если тебя уличат в связи со мной, с играющей в прятки безмозглой голозадой пипочкой?
      Не дождавшись ответа от Эвена она встала, сняла пиджак и швырнула его на песок рядом с ним.
      - Теперь ты все знаешь. - И сунув руки в глубокие карманы брюк, она зашагала прочь вдоль пенной изогнутой линии прибоя. Эвен сидел, уставившись на то место на подстилке, где только что сидела она. Его волновал отнюдь не бизнес, он размышлял о ее реплике, что она захочет детей, ведь он тоже всегда хотел детей, но после развода подавил в себе это желание, поскольку не подворачивалось подходящей женщины.
      - Ничего, все образуется, - говаривал он себе, стоило в груди его возникнуть щемящему чувству после разговора с племянником или племянницей, или когда дети Энни обнимали его, или когда он вез на самолете детей, чьи лица восторженно розовели от полета и от того, что летчик с ними разговаривает.
      Он взъерошил волосы двумя руками, час его пробил, появилась подходящая женщина, теперь он более чем когда бы то ни было был в этом уверен, ведь она наконец открылась и все рассказала ему.
      Холли ходила взад-вперед по пляжу. Свет луны струился по ней жидким серебром, и мягкий ветер с моря трогал пряди ее волос, свешивающихся вдоль опущенного лица.
      Улыбаясь сам себе, он встал.
      - Холли!
      Она подняла взгляд и увидела его распростертые руки.
      - С твоим бывшим мы разберемся, вместе мы все сможем повернуть, Холли, я клянусь тебе!
      Она пошла к нему, но немного не доходя, остановилась. Он поманил ее руками:
      - Ну же, подходи поближе, ну же! И рассыпался тяжелый ком, скопившийся в ее груди. Да и что за смысл и дальше противиться неодолимому влечению? - и она шагнула к нему.
      - Я хочу тебя, Холли, прямо здесь, прямо сейчас!
      Их взгляды сомкнулись, и руки его скользнули под топик Холли, он снял его через голову и отбросил в сторону от нее. С океана дул ветер, но она не замечала этого. Все, что она испытывала исходило исключительно от Эвена.
      - Сними брюки, Холли.
      Она растегнула молнию, штаны упали на песок, и она откинула их в сторону. Она смотрела, как он пальцем проводит по кружевной каемке ее старомодной черной атласной комбинации. От его прикосновений по всему телу растекался жаркий поток удовольствия, он нащупал пальцем красную розочку, помещенную во впадине посредине ее груди.
      Потом перевел палец к сразу напрягшемуся соску и провел им дальше вниз до высокого выреза на бедре, - Ты специально ради меня это надела? До этого мгновения она бы даже перед самим Господом в этом не созналась.
      - Да!
      Он одарил ее своей всесокрушающей улыбкой, и она подумала, что с радостью умерла бы сейчас. Тяжелым от вожделения взглядом он обвел ее снизу доверху.
      - А ты снимешь это ради меня?
      - Да, - шепнула она, и голос ее был наполнен предвкушением того к чему все шло.
      - Сними это для меня, - повторил он, и ноздри его раздувались. Яркий лунный свет не смягчал обнаженного желания на его лице. Она сняла атласную лямку сначала с одного плеча, потом со второго, оттороченные кружевами чашечки сползли, приобнажив упругие холмики розоватой плоти. Спуская шелковистый верх, она смотрела ему в лицо, и полная высокая грудь была мелочно-белой при луне.
      Тут она замешкалась, и он стянул с себя рубаху, потом расстегнул брюки и снял их вместе с трусами.
      "А ведь он уже готов", - осознала она, ощутив глубокое женское удовлетворение, и она стала стягивать комбинацию дальше вниз, обнажая крутой изгиб талии, переходящей в бедра, потом остановилась и снова посмотрела на него.
      - Давай я, - сказал он, становясь перед ней на колени и запуская большие пальцы под комбинацию. Он спускал ее все ниже и ниже, целуя ее плоский живот, щекоча ее бедра, гладя ее упругие стройные ноги.
      Холли вцепилась ему в плечи, чтобы не упасть от наплыва чувств. Губы его спускались все ниже, ей казалось, что она вот-вот закричит от желания. Поцелуй их был полон радости и вожделения, жаждой и любви, желания и потребности друг в друге. Он увлек ее за собою на подстилку, раздвинул ей ноги и, наконец, возлег на ложе ее женственности. Нависнув над ней, он втягивал в себя морской воздух и ее запах.
      - Холли...
      Она поняла непроговоренный вопрос, общепринятую условность первого раза, позволяющую в последний момент повернуть назад, и с благодарностью за этот жест благословила его. Благословила душераздирающим поцелуем и, мяукнув как котеночек в знак полной покорности, она обхватила ногами его бедра и приняла глубоко в себя. И вот он уже в ней - врезается, ласкает, поглаживает, наполняет всю ее восходящим по спирали наслаждением. Луна скрылась за облачком, и она изгибалась навстречу каждому его толчку, каждому запретному приказу, который шептал он в ночную тьму.
      - Скажи мне, что ты моя, - удалось выдавить ему, слегка обуздывая себя в ней.
      Как могла она жить без него, без его любви, без его тела? - Да.
      Она обхватила ладонями впадинки на его спине, заставляя его снова полностью войти в себя, и вот уже ритм движений, резких туда и ласкающих обратно, участился и наконец Холли почувствовала как она содрогается и распадается на тысячи кусков сверкающего наслаждения. И вместе с ней в этом звездном дожде ощущений был он, он вошел в него вместе с ней, скользя в ее объятиях, чтобы остаться там навсегда. Пребыть, насыщенный, цельный, любимый он держал ее в своих руках и прислушивался к звукам моря, к биению их сердец и к самому сладкому из всех звуков к голосу Холли.
      - Я - твоя.
      Глава 7
      Добавив на свой второй бутерброд с ветчиной еще немного майонеза, Эвен навалил на него сверху толсто нарезанные помидоры и зелень. Широко улыбаясь тому, что вся эта конструкция не разваливается, он аккуратно поднес сандвич ко рту. Перед тем как откусить, он спросил:
      - Ты точно не хочешь? А то давай, сделаю такой же.
      - Нет, спасибо.
      В свете давешнего занятия любовью Холли испытывала прилив энергии и отнюдь не чувствовала себя голодной. Она сидела на кухне Эвена, привалившись спиной к буфету и положив ноги на разделочный столик. Ей вполне достаточно было смотреть, как Эвен ест свой сандвич. Как правильно она поступила, доверившись Эвену, уж вместе-то они придумают как покончить с этим фарсом, который затеял Стью. А на остаток ночи у нее один враг - мечтательная улыбка, которая так и норовит проползти украдкой на ее губы.
      Или это все из-за шампанского, которое звенит у нее в крови?
      - А мне так нравится, когда ты называешь меня "славной девочкой". Ты об этом знаешь?
      - Да. - И он продолжал смотреть, как она улыбается, скорее себе чем ему.
      - Еще есть какие-нибудь вопросы, "славная девочка"? - спросил он, прежде чем откусить еще здоровенный кусок.
      - Ага, насчет твоего аппетита, откуда у тебя такой, от морского воздуха, что ли? - она склонилась в сторону так, что локтем чуть не касалась его тарелки. - Или от того, что ты на мопеде переездил? - игриво спросила она. Он покачал головой и промямлил с набитым ртом:
      - От физических упражнений на пляже, - и, подмигнув ей, отхлебнул из картонной упаковки апельсинового сока. Зазвонил телефон, но после двух звонков умолк. Ошибка, наверное, предположил он, но у него создавалось впечатление, что телефон выжидает и вот-вот вторгнется в их жизнь. Покачав головой и нахмурившись, он обратился к Холли:
      - Совеем от телефона я оторваться не могу, но, по-моему на какое-то время нам надо вывезти тебя из Кейпшелла. Давай сообщим об этом Энни и уберемся завтра с утра пораньше.
      Ей представилось уединенное убежище где-нибудь в Поконосе, а может быть даже, в Карибском бассейне, этакий Эдем, где они смогли бы насладиться вновь обретенной близостью. Ведь сентябрь еще так далеко.
      - Ну и какие будут предложения? Как ты смотришь насчет моей нью-йоркской квартиры? Там нам, вероятно, гораздо проще будет со всем управиться и в то же время найдется необходимое для нас уединение. Она печально улыбнулась ему:
      - Я буду скучать по этому месту, но ты прав, что-то в последнее время многовато здесь местных звонков. Ох, до чего же мне не хочется, чтобы остаток твоего отпуска прошел на Манхэттене!
      - Да, но ведь мы будем рядом друг с другом.
      Он одарил ее одной из своих коварных улыбок. Полотняные брюки по-прежнему были на нем, но рубашку и пиджак он снял, как только они пришли домой с пляжа.
      Глаза ее пробежались по его великолепным мускулистым рукам, по курчавой подстилке темных волос, покрывающих его грудь, и скользнули прямо вниз к более темному волосистому кусту, окружающему пупок. Ведь говорил же он ей, что поиск решений - его конек. Это - лучшее, чем он может похвастаться. Теперь она не была уверена, что именно это самое лучшее, чем он может похвастаться. Но как же у него получается, быть одновременно настолько фантастически сексуальным и одновременно таким практичным?
      Он вытер рот и посмотрел на нее.
      - Возвращаясь к проблеме с твоим бывшим, хочу сказать, что по-моему, лучшим способом разрешить ее, были бы переговоры. Только, Холли, тебе придется пойти на них, подготовившись как можно лучше и раздобыв всю возможную информацию.
      Она медленно перевела взгляд на его лицо. Меньше всего сейчас ей хотелось говорить о Стью, но Эвен прав: чем раньше она покончит со всей этой дрянью, тем лучше.
      - То есть ты хочешь сказать, что мне придется склонить Стью к компромиссу? Он коротко кивнул:
      - Если только...
      Он отправил в рот ломтик чипсов и стал задумчиво жевать.
      - Что, "если только"?
      - Мы знаем, что Стью согласен отказаться от негатива, если ты вернешься на работу. А теперь нам необходимо узнать, отчего он не согласен отказываться. Он так и будет настаивать, чтобы ты позировала ему, если только мы не раздобудем в качестве контраргумента нечто очень большое, скажем, нечто такое, в чем он боялся бы огласки.
      Холли резко выпрямилась:
      - То есть что-нибудь противозаконное?
      - Или постыдное, - он поднял руку. - Ну-ка, давай, говори о нем первое, что приходит на ум. Быстро!
      Она пожала плечами:
      - Ну, он как навозный жук, ничего не выбрасывает...
      - Хм, - Эвен с сомнением поглядел на нее, после чего отряхнул с рук хлебные крошки.
      - Первое впечатление всегда говорит о многом. И это на самом деле было твое первое впечатление о нем?
      Она покачала головой и стала смотреть, как он открывает холодильник и роется в морозилке среди упаковок с замороженными готовыми блюдами.
      - Решительный... Нет, беру свои слова назад. Самое главное - его манипуляции над людьми. Я же рассказывала, как он заполучил меня в качестве модели. - Она поудобнее облокотилась о буфет. - Я была наивная и глупая.
      Она умолкла и принялась тщательно рассматривать ногти. - А если честно, очень наивная и крайне глупая.
      Эвен отошел от открытого холодильника, и снисходительно улыбаясь, взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы.
      - Ты была молодая, тебе нужна была работа, вот он и воспользовался этим, Холли, как подходящим моментом.
      Она отмахнулась от его снисходительной точки зрения, и он вернулся к холодильнику. Она очень много узнала о себе с тех пор, как все это безобразие началось, а также очень много узнала о своем бывшем супруге. Кроме того, он и понятия не имеет о том, что значит слово "компромисс".
      Эвен достал из морозилки мороженое и выразительно пожал плечами.
      - Ну что, если это правда, то придется забыть о переговорах с ним, придется тебе вышибать клин клином. Ты не рассматривала возможность нанять частного сыщика?
      Она не ответила, и он обернулся через плечо. Они долго и пристально смотрели друг на друга.
      - Нет, Эвен, не рассматривала, уж больно это как-то выглядит непорядочно, скользко, понимаешь?
      Эвен не сводил с нее взгляда. В этот раз ему нечего было сказать.
      - Ты что, думаешь, что я все такая же наивная, да?
      Когда он, по-прежнему не говоря ни слова, перевел взгляд на свои ноги, она продолжила:
      - Ну, может, мне и в самом деле хотя бы подумать над твоим предложением, ты знаешь каких-нибудь сыщиков?
      - Могу тебя даже кое с кем свести. - Он зацепил локтем дверь морозильного отделения, и она закрылась с легким стуком. - Или, если хочешь, я сам этим займусь.
      - Подожди, не так быстро, ведь я даже не решила еще о чем попросить частного сыщика. А тебе часто приходится по долгу службы пользоваться их услугами?
      - Нет.
      Он подошел к ней через всю кухню, развернул мороженое и вручил ей. Приперев ее к буфету, он раздвинул ей колени и встал между ними. Она с самого начала не хотела этого разговора, а теперь по изменившейся интонации его голоса, поняла, что и Эвен устал от этой темы, хотя мысль переплюнуть Стью в его жизни была интересной. Положив одну руку ему на плечо, она откусила кусочек апельсиновой глазури.
      - А как они себя рекламируют в желтой прессе? Как детективы или как частные сыщики? Нет, забудь, что я спросила, мне вообще вся эта идея не нравится.
      Он запустил под нее руки и изо всех сил прижал к себе.
      - Поговорим-ка об этом позже.
      Он тоже откусил мороженого и искусно смешал апельсиновый аромат своего рта с ее.
      - Совсем попозже, - добавил он, подымая ее на руки, и она обвила свои ноги вокруг его пояса. Пока они подымались по лестнице и шли по коридору к его спальне, у нее пропали последние мысли о бывшем муже и частных сыщиках. По руке ее стекало растаявшее мороженое, апельсиновая глазурь, но не успела она этого пресечь, как Эвен опередил ее.
      - Какая замечательная у тебя на вкус кожа, - сказал он, игриво рыча.
      - А у тебя всегда такой замечательный аппетит после того, как ты занимаешься любовью?
      - После? - Он остановился и слизал сладкую липкую жидкость с ее пальцев. Ты хочешь сказать "перед", дорогая!
      - Что это ты там лижешь вместо мороженого? - шепнула она ему на ухо.
      Он внес ее в спальню, дыхание его ускорилось, но Холли знала, что это не от того, что он внес ее по лестнице и пронес по коридору до своей комнаты.
      - Это очень личный вопрос, "славная девочка"... - Язык его исследовал впадинку у основания ее шеи.
      - Может быть, - удалось выдавить ей, - ты.., аааа.., объяснишь...
      - Нет, лучше покажу, - сказал он, пинком захлопывая за собой дверь спальни.
      В воздухе носился запах свежих помидоров, перца и базилика, и Холли вдыхала его как дорогие духи. Сады и огороды Кейпшелла ломились от овощей и фруктов, и она была очень рада, что они додумались привести с собой корзинку в Нью-Йорк.
      Наткнув помидорчик на вилку с длинной ручкой, Холли опустила его в кипяток и подождала пока не лопнет красная кожица.
      Простая работа по нарезанию, измельчению, помешиванию, снятию проб обрела новое чувственное измерение. Ей всегда нравилось готовить, но на ум ей пришло, что особую радость она испытывает от того, что готовит пищу для Эвена.
      Играла "Голубая рапсодия" Гершвина, и она смотрела через залитую солнцем кухонку шикарной квартиры Эвена, расположенной на крыше небоскреба, сквозь открытые французские окна прямо на террасу. Там, расположившись на этой невероятных размеров лоджии, сидел он, смотрел на нее и махал ей рукой, одновременно разговаривая по радиотелефону.
      Она послала ему воздушный поцелуй и тихо рассмеялась сама себе, бросая в готовящийся на медленном огне соус свежий базилик. Квартиру свою он оформил так, что подобна она была кабинету первоклассного зубного врача. Она оглядывала сверкающие белые поверхности, пестрый кафельный пол, медные кастрюли. И как он до такого додумался? Что может быть дальше от правды? Прибыли они всего два часа тому назад, и уже все эти три тысячи квадратных футов казались ей родными.
      Он подошел сзади, обвил ее руками за талию и лизнул за ухом. Он был очень рад, что дал своей домработнице недельный отпуск, уединение было как нельзя кстати.
      - Можешь меня поздравить, только что я стал дядей в одиннадцатый раз. - Не выпуская ее из рук он чуть-чуть отодвинулся, чтобы она смогла неуклюже поцеловать его в щеку.
      - Прими мои поздравления!
      - У моего брата Кена и его жены Карлы родилась девочка, и они назвали ее Аннабель. Семь фунтов и тринадцать унций, голубоглазая и с курчавыми темными волосиками.
      Он отнял у Холли деревянную ложку и положил ее в тарелку.
      - Пойдем, я покажу тебе фотографии моей семьи.
      Холли заколебалась:
      - Подожди, вот-вот будет двенадцатичасовой выпуск новостей, я хочу посмотреть.
      - Мы, Холли, мы хотим посмотреть, - сказал он и укоряюще погрозил ей пальцем.
      - Это же наше общее дело, - он включил маленький телевизор на столике для завтрака. Через пять минут Холли повернулась к нему и улыбнулась.
      - А Деннис Кратчи обо мне даже не упомянул, и знаешь что, по-моему, он больше и не собирается, по крайней мере, некоторое время.
      Эвен скептически посмотрел на нее. Руки, которыми до этого она плотно обнимала себя за талию, разошлись в стороны.
      - Нет ты только подумай, с какой стати ему рассказывать, что он меня видел в Кейпшелле на набережной прошлой ночью? Ведь это значило бы рисковать тем, что меня обнаружит кто-то другой, а это ему вовсе не нужно. Ну а здесь он, конечно, может установить наблюдение за моей квартирой, но искать у тебя ему и в голову не придет.
      Он смотрел, как она прикрыла глаза и с облегчением выдохнула:
      - Да.
      Этого он уже стерпеть не мог. Его Холли в экстазе от временной победы, когда настоящая битва еще и не начиналась, до истечения срока ультиматума Стью Хамелтона еще около двух недель.
      - "Славная девочка", я хочу, чтобы ты поразмыслила над тем, что я сказал насчет частного сыщика.
      - Мне эта мысль не нравится, в этом есть что-то нечистое. - Она вернулась к плите, перемешала соус и добавила в него свежепомолотый перец.
      - Вот, - сказала она, и, на всякий случай подставив под ложку другую руку, аккуратно поднесла прямо ему ко рту горячий соус, - попробуй и скажи свое мнение.
      Он с улыбкой сдался, поскольку ему также, как и ей, хотелось одного: забыть обо всем на свете, жить настоящим моментом, заполненным изысканной пищей, новорожденной племянницей, а главное - любовью и смехом Холли и взглядом ее, как бы говорящим, что вот он земной рай. Завтрашнего дня не существовало, только сегодняшний, а также сегодняшняя ночь. Эвен пригнул голову и покорно попробовал соус, после чего облизал губы.
      - Эй, как здорово! А когда мы есть будем?
      - Сейчас, вода закипит, я сразу и заряжу.
      Она открыла упаковку макарон в форме штопора, вытащила одну штуку, разломила и приложила по половинке к каждому уху.
      - Ну, что скажешь?
      Он посмотрел на нее с наигранно подозрительным видом:
      - "Галстучки"? Ел.
      - А "ангельские крылышки"?
      - Тоже, но таких закрученных в мой дом еще никому не удавалось пронести.
      - Поимей совесть, моя мама моему папе все время такие варит, и он до сих пор не загнулся.
      Смеясь, он потянулся, чтобы выключить телевизор, и тут показали сводку погоды из Карибского моря. С тех пор, как семнадцать лет назад он начал летать, он не пропускал ни одной сводки погоды. Над Карибским морем бушевал тропический шторм, который совершенно определенно хотел превратиться в ураган.
      Едва услышав это, он снял со стены телефон и набрал номер службы управления полетами Эй-эс-ай. Начинался сезон ураганов и даже малейшая вероятность урагана немедленно сказывалась на летных планах.
      Когда через двадцать минут они вынесли тарелки на террасу, большие глиняные плиты под ногами Холли были теплыми. На улице было солнечно и очень приятно.
      - Как нам повезло, это больше похоже на осень, чем на август Эвен выдвинул из-под столика со стеклянной крышкой стул, и когда она уселась, он приподнял ее волосы, заплетенные в тугую косу, и поцеловал ее в шею. Нежно сдавив ее за плечи, он согласился:
      - Да, повезло нам.
      Она положила голову ему на руку, а потом взяла ее в свою ч поцеловала После этого они долго и нежно смотрели на город.
      Перед ними простирался Центральный парк, окрашенный несколькими оттенками зеленого, и узорчатый как вышитая подушка. Озеро посреди него сверкало под полуденным солнцем будто пронизанное металлическими нитями. Она прикрыла глаза, стараясь до мельчайших подробностей сохранить в памяти это мгновение, каждую черточку, каждый звук, каждое ощущение. После ланча Эвен провел ее в свой кабинет, стены которого были покрыты фотографиями, некоторые из них были черно-белые, некоторые желтые от старости, последние фотографии были цветными.