- Холли, Холли, ты где?
      Она приподнялась на локти и возблагодарила небо за то, что у него нет одного из новомодных видеофонов. В конце-то концов, они всего-навсего планировали провести вместе обед, а не все лето до конца.
      Стараясь говорить так, будто все само собой разумеется, она ответила:
      - Да, слушаю, я здесь, я случайно трубку уронила, конечно, со мной все будет в порядке, ты же знаешь - со мной здесь всегда все в полном порядке, так все и будет.
      - Хорошо, вернусь как только смогу.
      - Эвен, мои трудности - это мои трудности, и не очень хочется, чтобы ты не принимал их за свои, со мной все будет хорошо.
      - Ведь здесь в городе Энни, а мне еще надо кое-какие дела сделать там.
      Едва Холли положила трубку, как депрессия окутала ее, подобно влажной, душной мгле, застилающей приморское солнце.
      Она начала понимать, что привыкает не только к тому, что Эвен рядом, но и к тому, что на него можно положиться, а этому, на самом деле, необходимо положить конец. Так что эта разлука - все-таки к лучшему. Она выпрямилась и попыталась изобразить довольную улыбку перед зеркалом. Отраженная в раме из морских раковин, улыбка выглядела весьма неубедительно.
      - По-моему, снова повалили письма от поклонников, - сказала Энни на следующий день, вываливая на колени Холли целую охапку писем.
      - Правда, дети успели в них поиграться и разорвали коробку, в которой переслал все это твой адвокат.
      Холли бесцеремонно скинула груду писем на пол и сказала:
      - Знаешь, Энни, ты могла бы мне и сказать все-таки, что Эвен приходил к тебе позавчера ночью и выспрашивал обо мне.
      Энни задумчиво поглядела на нее.
      - Да, а еще я, могла бы тебе сказать, что нам пришлось заказать дополнительную партию ветчины и сосисок к пиву по поводу карнавала "фантастическая ночь", который начнется на следующей неделе.
      - Но это же совершенно разные вещи, Энни!
      - Я очень рада, что ты это поняла. Ты уже успела по нему соскучиться? Да?
      От удивления и смущения Холли отвела взгляд.
      - Ну, немножко, мы вроде как подружились, и...
      - Холли, так это же здорово, надо было мне вас свести еще несколько лет назад, конечно, он тогда был женат на Синти. А ты?
      Холли вскочила на ноги.
      - Подожди-ка, подожди, ты к чему это клонишь?
      - Он ведь просто хозяин, а я у него снимаю коттедж. Очаровательный, конечно, с великолепным чувством юмора, но просто, хозяин и все.
      - Ах, хозяин, хозяин моих поцелуев... - насмешливо пропела Энни.
      Холли вздрогнула, тут же вспомнив, как вчера на грядках с помидорами, пятилетний сын Энни стал свидетелем их поцелуя. Ясное дело, что пятилетний ковбой незамедлил рассказать об этом знаменательном событии своей матери.
      Сложив руки на животе, Холли отвернулась от подруги.
      - Сама уж не знаю, как все вышло, а тем более не хотела я, чтобы это видел Питер. Энни радостно хихикнула:
      - Я тебе объясню, как все вышло. Сначала надо взять двух красивых представителей противоположного пола и поместить их вместе. Двух чертовски приятных и чертовски одиноких людей, которые бесспорно заслуживают второй попытки для обретения счастья и если, господу Богу угодно, то...
      Стремительно обернувшись, Холли вскинула руки:
      - О, Энни, только не впутывай сюда Бога, пожалуйста!
      - А, почему? Или ты предпочитаешь дьявола?
      - Энни, ну это же был просто поцелуй! Ведь правда, слушай, как только у Эвена кончится отпуск, он вернется на работу и я останусь для него просто воспоминанием. Ведь надо же чем-то занять себя на отдыхе умному, энергичному, веселому, красивому, сексуальному...
      - Да прекратишь ты или нет!
      - А ты? - тихо ответила Холли. Энни махнула рукой и собралась уходить.
      - Я-то, конечно все это прекращу, - крикнула Холли вслед подруге. Калитка за Энни защелкнулась. С тяжелым вздохом Холли потянулась за почтой. Дел на сегодня было предостаточно. Ей предстояло сделать много телефонных звонков, и благодаря этому без труда удастся изгнать Эвена Джеймсона из своих мыслей. Она быстро просмотрела конверты, выбрала несколько со штампами Леменэйд, а остальные кинула в кресло, в то самое, на котором Эвен сидел вчера. Холли застонала.
      Он был здесь даже когда его не было. Это же смешно! Она вовсе не собиралась скучать по нему. Она потерла виски и в памяти возникла новая картина. Ей вспомнились его пальцы, поигрывающие складками ее платья, его жаркое дыхание, касающееся ее шеи, его горячий рот, который вот-вот коснется ее губ. Холли вскочила и уставилась на кресло.
      - Долгая будет неделька, - сказала она себе. - Хватит тебе вести себя, как влюбленный щенок, скулящий над пустыми ботинками хозяина.
      Просматривая письмо с последними сведениями из Леменэйд, она решила сегодня же позвонить в штаб организации. С тех пор как в прошлом месяце ей пришлось отказаться от посещения Манхеттенского офиса, всю связь с Леменэйд она держала через Дейва. Она была очень рада, что есть такая возможность, поскольку многословное письмо с обзором последних новостей, особых новостей не содержало. Тем более на предмет того, что происходит в офисе и какова внутренняя политика организации, а поскольку избрание Совета Леменэйд было на носу, ей просто необходимо было иметь информацию.
      - Привет, Дейв, это Холли!
      - Привет, нам тут очень не хватает самого активного из наших добровольных помощников. Где ты была все это время?
      - Занималась устранением кое-каких личных препятствий. Честное слово, как только с ними расправлюсь, так тут же вернусь обратно в мою норку.
      Интонации Дейва изменились с легкомысленных, на серьезные.
      - Надеюсь, что это будет скоро. А то тут ходят слухи, что Совет рассматривает несколько других кандидатур на свободное место. Скажем, шурин Уиллоугби, очень хочет попасть на туда, а мне чертовски не хотелось бы этого, Холли, потому что ему только и нужно, что увидеть свое имя напечатанным. Никто так не болеет за Леменэйд, как ты!
      - Спасибо, Дейв. А что там с этим дурацким плакатом, много ли вреда он нанес мне?
      - Ну, что касается меня, то невинный взгляд на твою попку, мне показался совершенно безобидным развлечением. К несчастью, Уиллоугби придерживается иного мнения, он использует плакат, чтобы протащить вместо тебя своего шурина, так что не мешало бы тебе появиться здесь и напомнить всем, что на этом месте ты будешь незаменима.
      К сожалению отправиться в офис Леменэйд было для нее практически невозможно. Лишь один раз после выхода плаката попыталась она попасть туда, но возле дверей уже толпились журналисты.
      - Дейв, сейчас я не могу появиться, но я самостоятельно пытаюсь заниматься сбором пожертвований, я пришлю копии писем и, может быть, если они попадут в нужные руки.
      - Будь уверена Холли, я сделаю так, чтобы каждый получил копию, но, пойми, что это совсем не то же самое, как если бы ты была здесь. С моей точки зрения лучшим способом попасть в Совет для тебя было бы сделать так, чтобы твой образ ассоциировался у людей с работой с девяти до пяти, здесь, в офисе и тогда они скорее всего забудут об этом плакате.
      На следующий день рано вечером Холли запечатала в конверты восемь писем с просьбой о пожертвованиях, которые успела написать за этот день. Она исправно вложила копии писем в конверт, адрессованный в Леменэйд. За годы работы моделью она успела познакомиться со многими состоятельными людьми и большинство из них обладали широкой душой и добрым сердцем. Им она и решила написать в надежде добиться щедрой поддержки для благотворительной детской организации. Облизав и приклеив марки, она уставилась на толстую гору писем. Если бы Эвен был здесь, она бы спросила у него совета, потому что Эвен...
      Ах, Эвен, Эвен.., нет его здесь, и с какой стати ей просить у него совета как ей стать нужнее своей организации? Но нельзя ведь отрицать, что он искренне любит детей. Перед ее мысленным взором предстала картинка, как он играет с Питером и Паулой. Холли положила руку на стопку конвертов, потом отодвинула стул от стола. Если он сам не выходит из ее головы, она его заставит. Холли переставила вентиляторы, налила себе холодного чая и включила телевизор. Она поудобнее устроилась в мягком кресле и стала потягивать чай, нетерпеливо ожидая, чтобы телевизор поскорее успокоил биоритмы ее мозга. И тут в комнате раздался чересчур знакомый голос:
      - Говорит Деннис Кратчи, последнее сообщение о "славной девочке". Утверждают, что за эту неделю ее видели в трех разных местах.
      Холли выпрямилась как громом пораженная.
      Что значит видели? Что она им - летающая тарелка?
      - Первое сообщение поступило из Порттаундсенда, штат Вашингтон. Двадцать бойскаутов настаивают, что они видели как наша "славная девочка" бегает трусцой в олимпийском Национальном парке. Два дня назад они заметили ее на прекрасном пустынном участке парка, известном как Харикейнрич. Холли Хемелтон была там одна.
      ***
      Видеоряд демонстрировал бойскаутов в дождевиках под проливным дождем, они указывали пальцами на склон близлежащей горы. А один мальчишка в забрызганных дождем очках все время покачивал головой.
      - Другое сообщение поступило к нам из Кейпшелла, штат Нью-Джерси. Несколько студентов колледжа, проводящих там свои летние каникулы, готовы поспорить на стоимость своего обучения в течение следующего года, что видели Холли Хемелтон в этом городе. Даем прямое включение Кейпшелла.
      Итак, на набережной наш корреспондент Бобби Кейт. Бобби, что у вас есть для нас?
      - Привет, Деннис. Я сейчас нахожусь на набережной Кейпшелла, вместе со мной группа молодых людей. Им не терпится рассказать, что они недавно увидели здесь.
      Холли шмякнула стакан с чаем о кофейный столик, рухнула на четвереньки и закрыла голову руками.
      - Нет, нет, нет! - взмолилась она, подползая все ближе к телевизору. Молитва была незамедлительно услышана. Три недоросля, погнавшиеся за ней с пляжа несколько ночей назад, ворвались на телеэкран с обычной для себя жизнерадостностью.
      - Клянусь, она здесь! - Потрясая в качестве подтверждения кулаками, заявил парень в ямайских шортах без рубахи. Миловидная журналистка поправила наушники и продолжила.
      - Где и когда именно видели вы "славную девочку"?
      Вся троица заговорила разом, каждый свое.
      - Шухер! - вдруг раздался чей-то вопль. Появившаяся из-за кадра рука отвесила подзатыльник самому громкому из студентов и надвинула ему на самый нос бейсбольную кепку. Холли заморгала глядя на экран.
      Кто-то, похоже, хорошенько толкнул оператора и теперь на экране были чайки, клюющие попкорн на набережной. На экране снова появилась студия в Манхеттене.
      - У нас пропала связь, - неуверенно заявил дядя Кратчи. Поправляя галстук, он кинул несколько нервных взглядов в сторону монитора, после чего посмотрел куда-то в сторону, явно обращаясь за помощью.
      - Да, да, - пробормотал он. - Итак, сейчас перед нами будет сюжет из Ньюперт-Ньюс, штат Вирджиния, нам кое-что хочет сообщить мадам Мичика.
      - Что вы можете сказать насчет того, где сейчас находится наша "славная девочка" и обоснованы ли слухи о том, что скоро выйдет второй плакат? Пожалуйста, мадам Мичика!
      Холли не могла в это поверить. Деннис Кратчи махнул рукой на сообщение из Кейпшелла и перешел к разговору с чудаковатой ясновидящей в белом парике. Та принялась поглаживать хрустальный шар, размером с баскетбольный мяч, и понесла какую-то неразборчивую чушь. На Кратчи было жалко смотреть.
      Ладно, по крайней мере, сообщение из Кейпшелла выглядело на экране также нелепо, как и все остальные. Ни один человек в здравом уме не воспримет его всерьез.
      Холли взяла пульт и выгнала Кратчи со своими дружками из своей гостиной.
      Тем не менее какое-то неясное беспокойство заставило ее оглядеться. Она встала на ноги, подошла к двери и выглянула наружу. Она не могла точно сказать, что именно она высматривает. Она посмотрела на ворота и прислушалась. Цикады пели по-прежнему, все выглядело как и раньше. Она прислонилась головой к косяку и прикрыла глаза. Что ей еще придется выдержать, и как долго еще сможет она это выдерживать.
      Зазвонил телефон. Холли от неожиданности затаила дыхание, потом спокойно взяла трубку и молча прислушалась.
      - Холли, это Эвен. Она шумно выдохнула.
      - Эвен, я так рада слышать твой голос. Зачем она это говорит? Ведь даже если это правда, не следует в этом сознаваться. Ведь ей вовсе не хочется, чтобы он услышал отчаяние в ее голосе.
      - Я тоже, рад тебя слышать. А то я уж было подумал, что ты прячешься под дождем в лесу на олимпийском полуострове.
      Итак, он тоже видел этот репортаж. От этого же чокнуться можно.
      - Я думала все, нашли меня, когда этих студентов показали. Это ведь те самые, которые гнали меня с пляжа той ночью, а заметили они меня еще в тот день, когда мы встретились. Бог же, как известно, любит троицу!
      Она попыталась изобразить веселый смех, но вышел он неестественным и нервным, и она это знала.
      - Можно подумать, у людей кроме меня, других дел нет, - закончила она.
      - А я, все время думаю о тебе! Между ними повисла тишина.
      - А что по-твоему, Эв, я должна на это ответить?
      Эвен улыбнулся. Она назвала его Эв.
      - Со временем придумаешь. И не успела она спросить его, что он имеет ввиду, как он уже продолжал:
      - Послушай милая, я, слушал прогноз погоды и похоже, что в ближайшее время духота не спадет. У меня выход во двор из дома не заперт, почему бы тебе не спать у меня, ведь там есть кондиционеры?
      Холли посмотрела на запотевший стакан с холодным чаем, по которому вода струйками стекала на столик и образовывала лужицу. Бассейна нет, в океане искупаться невозможно. Холли прекрасно понимала, что предложение отличное.
      И все-таки она колебалась.
      - Холли, я скорее всего не вернусь еще несколько деньков.
      - Я подумаю, спасибо.
      - Только ты, хорошенько подумай. Продолжать спать в этом душном, славном сарайчике или насладиться центральным кондиционированием, балконом с видом на океан, и целым холодильником мороженого. Серьезно, ведь дом такой большой, там тебе не будет тесно.
      - А кто тебе сказал, что мне тесно?
      - У тебя там будет отдельная комната. И думать не стоит, по моему, там так просторно, так прохладно. Я ведь тебе говорил, какие там мощные кондиционеры, да? - безжалостно дразнил он.
      Да, нет, - это будет слово твое. Да, нет, нет, да, нет, то есть, да...
      - Эвен, я не перееду. Я просто хотела бы... Что ты сказал?
      - До скорого, красавица!
      Продолжая плечом придерживать телефонную трубку, Эвен нажал кнопку внутренней связи.
      - Талли, зайдите, пожалуйста, сюда. Дожидаясь прихода секретарши, Эвен мысленно прокручивал разговор с Холли. На "славной девочке" начинали сказываться последствия стресса. Талли постучалась один раз и вошла с карандашом и блокнотом.
      - Мистер Джеймсон, вы не должны находиться здесь, у вас отпуск, - начала она тоном, не терпящим возражений.
      - Я, не должен, а вы должны? Время - шесть сорок пять, вы должны быть дома и ухаживать за своими кошками.
      - Вы же знаете, что у меня не кошки, а канарейки. Я слышала у вас тут телевизор работал.
      - Да, я слушал биржевые новости.
      - Биржевые новости вы с таким же успехом могли бы послушать у себя в прекрасном домике на берегу моря.
      Она села за стол напротив него, надела очки и приняла деловой вид.
      - Текстильного промышленника из Перу, вполне мог бы обслуживать Боб Мессина и его сотрудники, и Элби из Тордерда, тоже. Единственная причина, по которой Боб вызвал вас...
      - Я совершенно согласен.
      Талли открыла рот от удивления и не закрывала его секунд пять. Когда она, наконец, овладела собой, то сказала:
      - В самом деле!
      - Да, надо только немножко просмотреть материалы, чтобы я спокойно мог передать дела Мессине.
      У Талли брови поползли вверх, потом сдвинулись на переносице.
      - В самом деле?
      Эвен встал и потянулся.
      - В самом деле, у нас столько талантливых людей работает, уж я то знаю, я сам штат подбирал. Пора воспользоваться их услугами.
      Она с сомнением посмотрела на него.
      - Конечно. А вы хорошо себя чувствуете?
      - Лучше некуда, Талли.
      - Вам не трудно будет позвонить Мессине и его помощникам и назначить встречу на завтра на утро, скажем в восемь?
      Талли с таким грохотом направилась к двери, что ясно было, что сделает все возможное, чтобы Эвен передумал.
      - Мистер Джеймсон!
      - Да?
      - А вы свой коммуникатор собираетесь в этот раз здесь оставить, когда отправитесь в Кейпшелл? Я вас правильно поняла?
      - Эвен приподнял руку, чтобы получше рассмотреть приборчик на батарейках, прикрепленный к поясу.
      - Нет, почему, возьму. Я же в отпуске, а не при смерти. Она ушла, Эвен пошарил в кармане рубашки и вытащил оттуда визитную карточку. Повертев ее в руках, он положил ее на стол и потянулся за телефоном. Набрав номер, он подождал. Ответил мужской голос с сильным бруклинским акцентом.
      - Сыскное агентство Хакфорта слушает, чем можем служить?
      ***
      Холли могла выбрать любую кровать в его доме.
      Она остановилась на его. Себе она сказала, что просто посмотрит на его комнату, а потом выберет себе одну из гостевых спален, где и будет спать. На следующее утро она решила, что виной всему его незастеленная кровать. Ей так хотелось привести ее в порядок. Ведь взбить подушку - такое невинное занятие. Но, к несчастью, она слишком близко поднесла к ней лицо и почувствовала его запах. После этого она зарылась лицом в подушку и принялась вести себя как влюбленная дура. И хотя она это прекрасно понимала, но ничего не могла поделать с собою и, скинув с себя всю одежду, залезла нагишом под простыни этой королевских размеров кровати, ведь тогда это казалось ей столь естественным. На утро она как следует выстирала и высушила постельное белье, а затем умышленно привела постель в полный беспорядок, стараясь оставить ее в таком виде, в каком нашла.
      Ничего страшного, он в жизни не узнает, напоминала она себе.
      Но в каждой клеточке тела своего она чувствовала восхитительное, сладкое возбуждение. На следующую ночь она снова пришла спать сюда. А на следующий день он позвонил с дороги и сказал, что приедет через сорок пять минут.
      Если он застанет ее в своем логове, решила она, беды не миновать.
      Мысленно приготовив себя к духоте, она вернулась в коттедж и начала готовить обед. И на каждом шагу клялась сама себе, что и эмоционально и физически будет держаться на удалении от Эвена. И на каждом шагу забывала свою клятву и возбуждение ее только возрастало. И вот, он прибыл. Прибытие его ознаменовалось громким криком через стекло веранды:
      - Подарок приехал.
      - Эвен, да как ты дотащил?
      Открыв перед ним дверь, она отступила и пропустила его внутрь и он с трудом вволок тяжелую коробку. Пыхтя он протащил ее на кухню и с огромным трудом взгромоздил на стол.
      - Уф! - только и смог сказать он. А она тем временем ловила бокал, который он случайно смахнул со стола. Перед его глазами промелькнула кружевная кайма, обрамляющая ее плечи.
      - Поймала, - воскликнула она, - и они оба выпрямились.
      После этого он увидел и остальную часть ее летнего белоснежного платья, стянутого на талии красно-желтым поясом. Кружевная кайма сверху только подчеркивала удивленное выражение ее искрящихся зеленых глаз. И прическа у нее тоже была новая. Волосы представляли из себя восхитительную кудрявую копну, подвязанную зеленой лентой. Сердце Эвена тяжело забилось о ребра. Четыре дня слишком большой срок вдали от нее.
      - Привет, красавица!
      - Привет, Эвен!
      На одно замирание сердца взгляды их встретились и она тут же отвела свой. Он подстригся и был свеже выбрит, загар его потемнел и он уже не казался обгоревшим, что замечательно подчеркивало красоту его голубых глаз. Она с трудом поборола желание притянуть его к себе. Вместо этого она достала ему из холодильника ледяное пиво.
      - У нас сегодня будет мексиканская кухня.
      - Пахнет великолепно. Со здоровой жадностью, выпив пива, он одними бровями указал на коробку.
      - А почему бы нам теперь ее не открыть?
      - Это для меня? - спросила она, - срывая ленточки и оберточную бумагу.
      - О, Эвен! - Она отступила на шаг и поглядела на коробку. - Какая прелесть!
      - Не совсем, это просто очень большой бежевый кондиционер. Я-то знаю, что ты больше всего любишь бирюзовый цвет и я пытался раздобыть бирюзовый, но продавец сказал, что они только, что кончились.
      Он вытер лоб, потом посмотрел на свои руки.
      - Может быть, я даже не буду дожидаться обеда, а сразу его установлю.
      Он смотрел, как она изучает прибор, будто в коробке были редкие самоцветы. Она вскрыла полиэтиленовый пакет и достала инструкцию по установке и эксплуатации.
      - Очень аккуратно.
      "Интересно, - подумал он, - а что еще делает она с такой же тщательностью и аккуратностью, с таким всепоглощающим интересом?".
      Сознание его поплыло, увлекаемое ее образом. Он громко кашлянул.
      - Черт, как здесь жарко.
      Холли оторвала взгляд от прибора и озабоченно посмотрела на него, широко открытыми глазами.
      - Так вот зачем ты проверял розетку на той неделе, ты хотел посмотреть выдержит ли проводка такой большой прибор. Теперь я в этом совершенно уверена. Хотя мы через минуту сами убедимся. Не знаю, как и благодарить тебя, - начала она.
      - Я думаю, что достаточно будет голопеньи с горячим соусом. А теперь, расскажи, что ты делала без меня все эти четыре дня?
      Она нагнулась и поцеловала его.
      - Восхищалась чудесами техники в твоем доме, - сказала она. - В общем-то и рассказывать нечего, ведь ты каждый день мне звонил. Звонила вот в агентство "Персик"...
      Она оборвала себя на полуслове. Эвену совершенно ни к чему знать, что она звонила в одно из лучших агентств на Манхеттене, чтобы предложить Стью фотографии самых последних и лучших всеамериканских моделей. Она послала ему с полдюжины рыжеватых блондинок на той неделе и, когда в агентстве "Персик" больше нечего было предложить, она договорилась и переслала ему фотографии зеленоглазой евроазиатки и шестифутовой брюнетки с веснушками, которые должны были показаться ему завтра. Может быть, Стью отыщет в них то, самое особенное, что, по его мнению, присуще исключительно Холли.
      - Может быть, дай Бог... То есть, я написала еще несколько писем с просьбами о пожертвованиях для Лейменэйд. Ответила нескольким поклонникам, прополола помидоры... А ты, как, ты? Ты, что делал?
      - Я скучал по тебе.
      Она снова обратилась к агрегату.
      - Я сказал, я скучал по тебе, Холли. Он ждал ответа.
      Она погладила руками кондиционер и сказала:
      - По-моему, им не очень сложно пользоваться?
      - Тебе положено ответить: я ведь тоже скучал.
      Она искоса посмотрела на него.
      - Я посмотрела все книги, внизу у тебя в кабинете, и прочла "Тома Сойера", "Роботоманию", "Крутых парней" и сборник анекдотов "Соленый пес", а потом пролистала "Плейбой" за 1971 год, который у тебя спрятан там за книгами. Как мне могло быть скучно, в таком окружении?
      Ему захотелось притянуть ее к себе, прижаться губами к ее золотисто-рыжим волосам и зашептать как он сходит с ума по ней. Он глаз не мог от нее оторвать.
      - Так тебе понравилось жить в моем доме?
      - Дом великолепный. Я воспользовалась твоим видеомагнитофоном и погоняла на нем свои кассеты с аэробикой. Здесь было слишком жарко, чтобы ей заниматься.
      Эвен представил себе Холли в ярко-розовом трико и тут же прокашлялся.
      - Давай-ка мы установим прибор, а не то мы тут расплавимся от жары.
      - Да, давай.
      Не прошло и нескольких минут, как они, на славу потрудившись, установили кондиционер в боковом окне коттеджа.
      - Давай-ка проверим пробки, панель в кладовке, которая у тебя позади спальни.
      - Давай.
      Она пошла вслед за ним в свою комнату и с удивлением смотрела, как он отодвигает от стены небольшой секретер и соскабливает краску.
      - Потайная комната? Как в Ненси-Дрю?
      - Потайная комната, как в "Крутых парнях", - поправил он.
      Эвен открыл небольшую дверь, вжал голову в плечи и прошел в темную комнату. Немного помедлив, Холли последовала за ним. Эвен придержал ее одной рукой, другой включил выключатель. Они молча осмотрели содержимое кладовки. В углу были сложены крабьи панцири, мотки веревки и прочие стратегические припасы. На полу валялись складные стулья и два пляжных зонтика, а к потолку были подвешены удочки.
      - Боже, как давно это было, когда мне здесь нравилось, - шепнул он.
      - Тайное убежище на последний случай, да?
      - О, да! - нежно и задумчиво, сказал он. Она наблюдала как он ходит по кладовке, рассматривает то, ощупывает это; то и дело он тихонько посмеивался, покачивал головой, не обращая ни малейшего внимания на то, как душно в этом тесном помещении.
      - А каково здесь было летом на пляже, то есть, когда ты был маленьким?
      Он повернулся к ней, но смотрел не на нее. Смотрел он куда-то в пустоту.
      - О, когда мы были мальчишками, здесь было замечательно. Мы носились по городу как стаи щенков, ловили крабов в бухте, катались на досках в океане, а потом после обеда до того, как вечером шли на набережную, мы все встречались здесь. Иногда мы притаскивали сюда спальные мешки и сидели здесь до рассвета.
      Голова его немного склонилась в сторону.
      - И так лето за летом, а потом однажды летом наступило, а.., впрочем это ни к чему.
      Он внимательно посмотрел на нее и потянулся к панели с пробками.
      - Подожди, ты ведь что-то хотел сказать?
      Он тихо засмеялся:
      - О, Холли, не думаю я, что тебе понравится то, что я расскажу.
      - Обязательно понравится! - шепнула она, предчувствуя, что дело тут касается первой любви. Он замялся.
      - Ну же, давай, - требовала она, - мы же взрослые уже. - И она уселась на потасканный чемодан.
      - Было это давным-давно, - начал он, усаживаясь напротив Холли на бухту каната. - Мне было семнадцать и ей почти семнадцать, мы встречались тем летом, и ей скоро уже пора было обратно, в Индиану. По-моему, мы с ней обжирались печеными яблоками, сидя у костра на пляже и целовались с ней, но нам этого казалось мало, и поэтому однажды ночью я привел ее сюда, она на самом деле была очень милая девочка, и ей не меньше моего хотелось узнать, что это такое - заниматься любовью.
      Он снова улыбнулся и покачал головой:
      - Не верю я, что тебе хочется все это выслушивать.
      В рассеянном свете над его головой носились пылинки.
      - Хочется, - тихо сказала она.
      - Ладно, это был первый раз и для нее, и для меня. Мы старались шуметь как можно меньше, насколько я помню, а потом мне очень интересно было, что же она обо всем этом думает. То есть вот нам было по восемнадцать, и мы с ума сходили друг от друга. Я предохранился, поэтому последствия меня не волновали. Мне просто хотелось знать, не сожалеет ли она, ведь на следующий день она уехала домой, и нам даже как следует поговорить не удалось, и весь остаток лета я думал о том, не разочаровалась ли она, может быть, я сделал что-то не правильно.
      Холли страшно удивилась, чтобы Эвен - и сделал это не правильно? Представить себе такое невозможно. За последнюю неделю она столько раз представляла себе, как она занимается любовью с Эвеном, и ни разу он ничего не сделал не правильно.
      - О, Эвен, это себе представить невозможно.
      Лицо его осветилось радостью:
      - В самом деле?
      Слава Богу, в кладовке стоял сумрак, лицо Холли пылало.
      - То есть я, ну представить невозможно, чтобы ты в чем-то сомневался, в общем забудь, что я сказала.
      - Черта с два я забуду!
      - А что случилось? - быстро спросила она.
      - Через месяц я получил от нее письмо, она писала, что по-прежнему уважает меня.
      - О, Эвен!
      - Нет, в самом деле именно так, и еще писала, что это была самая чудесная ночь в ее жизни, но поскольку начинается учебный год, и в этом году она заканчивает школу, она хочет поставить меня в известность, что она будет встречаться с другим.
      - После этого вы как-то общались?
      - Нет. - Он встал и взял ее за руку. - А ты мне расскажешь что-нибудь о себе за обедом, хорошо?
      Она взглянула на него широко раскрытыми от удивления глазами, и он тут же понял, что она не правильно его поняла.
      - О, вечно ты все не так понимаешь, неужели ты думаешь, что я способен задать даме неджентльменский вопрос? Я хотел спросить тебя о твоих текущих делах, о том, почему тебе приходится скрываться здесь.
      - Пойду займусь обедом, - объявила она, умышленно не обращая внимания на вопрос, и, пригнув голову, вышла в спальню.
      - Все равно я рано или поздно все узнаю, - сказал Эвен сам себе и занялся пробками.
      - У тебя или тепловой удар, или помутнение рассудка, - объявил Эвен, входя в комнату. - Что именно, отвечай!
      - И то, и другое, - нагло сказала она, и взгляды их встретились. Стол, уставленный яствами, выпивкой и свечами, разделял их и являлся последним физическим препятствием. Глаза Эвена стали серьезными и чувственными, а с лица сползло выражение добродушия, которое оно несло на себе все то время, что он пребывал в коттедже.
      - Иди сюда, - резко сказал он.
      - О, Эвен, - она подошла и упала в его объятия и подставила губы под его поцелуй. Он стал спускать платье с вырезом ниже плеч все ниже и ниже, приговаривая:
      - Я знаю, дорогая, я знаю...
      Дыхание его было горячим, и он осыпал поцелуями ее шею и плечи. Она взяла его руку и поцеловала костяшку, оцарапанную, когда он привешивал кондиционер.
      - Мне так хочется довериться тебе.
      - Подожди, постой! - Он сделал шаг назад.
      В глазах ее вспыхнуло смятение:
      - Что случилось? - задыхаясь спросила она.
      - Я хочу тебя, Холли. Улыбка зажглась на ее лице.
      - Хочешь пойдем в спальню? Он покачал головой:
      - Прямо здесь, - и указал на пол, - или на столе.
      - Но я не хочу, мы не будем заниматься любовью!