, № 1045 и 1873 г., № 221, согласно которым письменные документы тогда только могут быть считаемы вещественными доказательствами, когда они в качестве таковых внесены в протокол судебного следствия. Между тем об означенном номере газеты "Новое время", присланном редакцией этой газеты судебному следователю по его требованию, упоминается только в одном, составленном по 476 и 478 статьям Уст. угол. судопр. протоколе о заключении следствия, причем из протокола этого вовсе не видно, чтобы означенный номер газеты "Новое время" был приобщен к делу в качестве вещественного доказательства (лист. дела 68 и 192). Нельзя при этом не обратить внимание, что окружной суд, признав означенный номер газеты "Новое время" вещественным доказательством, сам последующими своими действиями опровергнул такое определение, ибо прочитал только одну из статей, помещенных в этом номере, а между тем из протокола заседания видно, что суд признал вещественным доказательством не какую-либо определенную часть этого номера, а весь номер; далее суд не осмотрел этого номера сам и не предъявил его ни сторонам, ни присяжным заседателям вопреки 697 статье Уст. угол. судопр., которая, как видно из протокола судебного заседания, была, однако, соблюдена судом относительно другого документа, действительно составляющего вещественное по делу доказательство, а именно прошения от имени Козловой.
      Впрочем, и не может подлежать сомнению, что экземпляр того или другого номера газеты, журнала или отдельной статьи, и не носящей на себе каких-либо индивидуальных, свойственных только этому экземпляру признаков, не может быть признаваем вещественным доказательством, за исключением тех случаев, в которых каждый такой экземпляр составляет corpus delicti qui generis (Совокупность признаков отдельного преступления (буквально, преступления своего рода).), так, например, каждый экземпляр сочинения противозаконного содержания или напечатанного без надлежащего разрешения цензурных правил, клеветы и т. п. Во всех остальных случаях печатный или письменный экземпляр какого-либо документа тогда только может быть признан вещественным доказательством, когда он обладает характерными, одному только этому экземпляру свойственными признаками, связующими его с данным делом, по которому этот печатный или письменный экземпляр является вещественным доказательством. Не каждый топор из многих совершенно одинаковых топоров, находящихся в лавке торговца этими инструментами, может быть признан вещественным доказательством по делу об убийстве, совершенном в этой лавке одним из этих топоров, а только тот топор, на котором имеются следы крови или иные какие-либо индивидуальные признаки, указывающие на то, что преступление было совершено именно этим топором. Таким же образом, за исключением случая, когда письменный или печатный экземпляр документа представляет собой corpus, delicti (Вещественное доказательство наличия состава преступления.), во всех остальных случаях письменный или печатный экземпляр документа может быть признаваем вещественным доказательством только тогда, если по внешним или по внутренним своим признакам он представляется не тождественным с другими "подобными экземплярами, а единственным в своем роде. Иное толкование разрушило бы различие между "письменным" или "печатным" документом и "вещественным доказательством", и самое выражение "вещественное доказательство" приобрело бы совершенно превратное значение.
      Становясь на эту единственно правильную точку зрения, надлежит заключить, что окружной суд, признав приобщенный к делу экземпляр
      № 502 газеты "Новое время" за 1877 год вещественным по делу доказательством, нарушил 371 статью Уст. угол. судопр., что поэтому прочтение одной из статей, помещенных в означенном номере газеты "Новое время", не может быть считаемо установленным в 697 статье Уст. угол. судопр, обозрением вещественного доказательства и что таким образом означенное прочтение статьи составляет не что иное, как чтение документа и притом такое чтение, которое состоялось вопреки возражению обвинителя и с нарушением 687 статьи Уст. угол. судопр.
      Действительно, хотя подсудимая в объяснениях своих, внесенных в обвинительный акт, ссылалась на прочтенные ею статьи газет, но из этого не следует, чтобы прочтенная по распоряжению суда во время судебного следствия вышеупомянутая газетная статья о наказании Боголюбова подходила под чтение тех документов, которые разрешаются 729 статьей, ибо, по точному смыслу этой статьи, разъясненной многими решениями уголовного кассационного департамента сената и, между прочим, решением 1868 г., № 191; 1869 г., № 617, подсудимый может требовать прочтения на основании этой статьи только тех из приобщенных к делу документов, которые удовлетворяют требованиям 687 статьи Уст. угол. судопр. Засим, не может подлежать никакому сомнению, что такой письменный документ, как газетная, не известно кем написанная статья, не принадлежит к числу тех документов или актов, которые могут быть прочитаны на суде по 687 статье Уст. угол. судопр. и которые сенат в некоторых решениях своих приравнивает к поименованным в 687 статье протоколам об осмотрах, освидетельствованиях, обысках и выемках, чтение коих обязательно для суда по требованию стороны. Из вышеизложенного следует заключить, что, распорядившись прочтением в судебном заседании по делу Засулич упомянутой газетной статьи о наказании Боголюбова, окружной суд нарушил 687 статью Уст. угол. судопр., что нарушение это совершено в интересах защиты подсудимой, по требованию которой статья была прочитана, несмотря на возражение обвинителя, и что по сему, на основании 630 статьи Уст. угол. судопр., разъясненной решениями Уголовного кассационного департамента сената (1870 г., № 533; 1871 г.. № 247; 1873 г.. № 513) в видах соблюдения установленной этой статьей равноправности сторон суд обязан был удовлетворить мое требование о прочтении копии с приказа градоначальника о наказании Боголюбова, даже и в том случае, если бы таковым прочтением нарушилась 687 статья Уст. угол. судопр.
      Между тем, требование мое о прочтении копии с упомянутого приказа градоначальника не только не выходило из пределов прав, предоставленных мне 687 статьей Уст. угол. судопр., но и вполне было основано на этой статье устава.
      Из протокола судебного заседания не видно, почему окружной суд полагал, что ходатайство мое не согласно с 687 статьей Уст. угол. судопр., так как в протоколе сказано только, что суд, отказывая в исполнении моей просьбы, руководствовался решением по делу Зимина, а в примечании к протоколу суд заявил, что "решение Угол. касс. департ. по делу Зимина цитировано председателем по ошибке вместо кассационных решений по делам Княжнина и Михина (1869 г., № 617 и 952)". Из решений 1869 г., № 617, видно, что сенат признал правильным отказ суда в прочтении приобщенных к делу писем частных лиц, постановления об аресте подсудимых, показания их у судебного следователя и справки из тюрем. Что же касается решения по делу Михина, то надо полагать, что цитата на это решение сделана также "по ошибке", ибо под номером 952 в официальном сборнике уголовных кассационных решений помещено решение по делу не Михина, а Трофимова, из этого же последнего видно, что сенат признал правильным отказ суда в прочтении: а) отзывов, данных полицией подсудимым и его братом по гражданскому делу, б) в прошении истца и полицейского акта о несостоятельности подсудимого и с) предписания управы благочиния надворному суду об основаниях, по коим управа признала необходимым дело, производившееся в гражданском суде, обратить к уголовному производству.
      Из этого должно заключить, что копию с приказа градоначальника о наказании Боголюбова суд считал или справкой из тюрьмы, или, быть может, бумагой, подобной приведенному предписанию управы благочиния. В первом случае окружной суд приравнял со справкой тюрьмы предписание градоначальника на имя управляющего домом предварительного заключения, ибо предписание это составлено не смотрителем тюрьмы, а градоначальником, которого нельзя считать тюремным чиновником только потому, что на нем как на губернаторе города Петербурга лежит высший надзор и наблюдение за тюрьмами, находящимися в Петербурге. Приравнять к справке из тюрьмы предписание градоначальника только потому, что верность с подлинником имеющейся при деле копии с этого предписания засвидетельствована управляющим домом предварительного заключения, нельзя потому, что копия эта засвидетельствована управляющим не в качестве тюремного чиновника, а в качестве должностного лица, в руках которого находится подлинное предписание и который поэтому только один и может засвидетельствовать верность копии с означенного предписания; при этом совершенно безразлично, кем бы ни была засвидетельствована такая копия, лишь бы только засвидетельствование это было произведено должностным лицом, имеющим на это право. В этом отношении надлежит еще иметь в виду, что означенная копия доставлена управляющим по требованию судебного следователя, приобщившего эту копию к делу; по статьям же 270 и 368 Уст. угол. судопр. все должностные лица обязаны исполнять законные требования судебного следователя и выдавать к следствию находящиеся у них письменные доказательства. Кроме того, суд определением от 24 марта признал, что ввиду его "нет оснований сомневаться в соответствии копии с предписания градоначальника за № 6641 от 13 июля 1877 г. с подлинным предписанием и что к возникновению таковых сомнений суд не видит законных поводов". Одинаковым образом, нельзя приравнивать означенного предписания и к предписанию управы благочиния, в коем излагаются основания к изменению гражданского хода дела в уголовный, ибо такое предписание
      управы заключает в себе не установленные судебным порядком данные, доказывающие виновность подсудимого, тогда как в предписаний градоначальника о наказании Боголюбова таковых данных о Засулич не заключается, ибо в нем излагаются только мотивы распоряжения градоначальника о наказании Боголюбова и сущность этого распоряжения.
      Из этого видно, что то решение Уголовного кассационного департамента сената, на которое окружной суд сослался, отказывая в моей просьбе, а равно и то решение, на которое, быть может, суд желал сослаться, не относятся к настоящему делу. Между тем, мотивировав свой отказ не относящимися к данному делу решениями, суд в то же время не принял во внимание других решений Уголовного кассационного департамента сената, по которым следовало исполнить мою просьбу. Так, суд не принял во внимание, что просьбу о прочтении предписания градоначальника о наказании Боголюбова я предъявил после дачи Петропавловским показания о наказании Боголюбова и после прочтения по просьбе защитника не известно кем составленной газетной статьи о том же предмете и что по силе решения 1874 г., № 302, сторонам не может быть отказано в прочтении документов, коими опровергаются свидетельские показания. Далее суд не принял во внимание, что, по силе решений 1872г., № 257 и 1873 г., № 606, по требованию стороны должны быть прочитаны такие официальные бумаги должностных мест и лиц, в которых излагаются справки и сведения, не могущие сделаться известными суду иным путем, как только прочтением таковых бумаг. Между тем, изложенные в вышеозначенном предписании градоначальника мотивы наказания Боголюбова ни в коем случае не могли сделаться известными суду иначе, как прочтением этого предписания, так как, во-первых, мотивы этого распоряжения могли быть вполне известны только лицу, сделавшему данное распоряжение, то есть генерал-адъютанту Трепову, который по болезни не мог быть допрошен на суде, и так как, во-вторых, даже свидетельское показание самого генерал-адъютанта Трепова, могло бы не выяснить суду этих мотивов, ибо градоначальник мог бы сослаться по этому предмету на данное им предписание, так как, в-третьих, генерал-адъютант Трепов, спрошенный по делу Засулич в качестве свидетеля, мог бы показывать только об известных ему фактах, не входя, однако, в объяснения этих фактов, как это видно из 718 и 722 статей Уст. угол. .судопр., разъясненных решением Уголовного кассационного департамента сената 1869 г.. № 575.
      На основании всего вышеизложенного надлежит заключить, что окружной суд, отказав в просьбе моей о прочтении вышеозначенного предписания градоначальника, нарушил 687 статью Уст. угол. судопр. Что же касается того обстоятельства, что председатель суда после объявления об отказе суда в исполнении моей просьбы, напомнил присяжным заседателям сущность внесенного в обвинительный акт вышеозначенного предписания, а также, что касается ответа моего на предложенный мне вслед за тем председателем вопрос, считаю ли я себя удовлетворенным таким объяснением, то по этим обстоятельствам признаю необходимым изложить следующее: по поводу возникшего между мною и судом разноречия, изложенного в протоколе судебного заседания, и первого пункта моих на него замечаний относительно тех выражений, в которых я ответил на вопрос председателя, я заранее подчиняюсь объяснению суда в том случае, если суд подтвердит, что ответ мой был дан в тех выражениях, в которых он изложен в протоколе, так как я не могу не признать, что память лиц, составляющих коллегию, обязанную по закону быть посредником между сторонами, легче и с большею точностью могут восстановить выражения, в коих мое заявление было сделано. Но в то же время я должен заявить, что ответ мой даже и в тех выражениях, которые изложены в протоколе, не мог иметь никакого иного смысла, кроме того, что я считаю себя удовлетворенным постольку, поскольку я мог быть удовлетворен после отказа суда исполнить мою просьбу, так как отказ этот являлся уже в это время состоявшимся фактом. Иного смысла ответ мой иметь не мог по той же причине, по которой не мог иметь иного смысла и вопрос, предложенный мне председателем суда, так как, очевидно, председатель суда не мог спрашивать меня с целью узнать у меня, признаю ли я себя все-таки неудовлетворенным отказом суда в исполнении моей просьбы о прочтении всего предписания градоначальника о наказании Боголюбова, а не об изложении сущности этого предписания. Я утверждаю, что вопрос председателя не мог иметь иного смысла, потому что не представлялось никаких сомнений относительно неизбежности отрицательного ответа моего в том случае, если бы председатель прямо спросил меня, признаю ли я себя удовлетворенным отказом суда в исполнении моей просьбы, точно так же, как не представлялось никакой возможности предположить, чтобы суд, при каком бы то ни было моем ответе и при отсутствии каких-либо вновь обнаруженных судебным следствием фактов мог бы отменить и просьбу эту удовлетворить. И, действительно, из буквального смысла как вопроса председателя, так и моего ответа на этот вопрос явствует, что председатель спросил меня, признаю ли я себя удовлетворенным по предмету его объяснения, а я ответил, что признаю себя удовлетворенным по этому предмету, причем ни в том, ни в другом вовсе и не упоминается о возбуждении вновь вопроса о прочтении предписания градоначальника, так как вопрос этот уже ранее был решен окончательно и не мог быть вновь поднят на суде. При этом следует заметить, что напоминание присяжным заседателям того, что внесено в обвинительный акт, вовсе не есть какое-либо действие, смягчающее отказ суда в удовлетворении моего ходатайства, ибо обвинительный акт был уже прочитан присяжным заседателям, не было оснований предполагать, что они позабыли его содержание, и, кроме того, судебное следствие состоит не в напоминании той или другой части обвинительного акта, а в проверке последнего.
      Ввиду этих соображений следует признать, что ответ мой ни малейшим образом не изменил характера вышедоказанного нарушения 687 статьи Уст. угол. судопр., произведенного отказом суда в исполнении моей просьбы.
      Сопоставляя теперь все вышеизложенные нарушения форм судопроизводства, совершенные окружным судом при судебном рассмотрении дела по обвинению Засулич в покушении на убийство генерал-адъютанта Трепова, оказывается, что во время производства судебного следствия о действиях Засулич суд допустил вопреки 575, 576, 611 и 718 статьям Уст. угол. судопр. производство следствия и о действиях генерал-адъютанта Трепова, каковое следствие примешало к делу такие обстоятельства, которые, по мнению самого суда, вовсе не касались предмета дела и не могли объяснить мотивов деяния, в коем Засулич обвинялась, и которое могли произвести на присяжных заседателей неблагоприятное впечатление относительно действий потерпевшего, засим, во-вторых, окружной суд вопреки 871, 629 и 687 статьям Уст. угол. судопр. прочел, с нарушением 697 статьи Уст. угол. судопр. не известно кем написанную газетную статью о действиях того же потерпевшего, составляющую не что иное, как изложение слуха, не известно от кого исходящего, причем, допуская чтение этой статьи вопреки моему возражению, суд не обратил внимания, что даже свидетелям, дающим на суде показания лично и под присягой, закон воспрещает примешивать делу посторонние обстоятельства и не известно от кого исходящие слухи, какое действие суда могло, в интересах защиты, еще более усилить в присяжных заседателях вышеозначенное неблагоприятное впечатление относительно действий потерпевшего и, наконец, в-третьих, суд, допустив такие нарушения существенных норм судопроизводства в пользу защиты, при первой же моей попытке парализовать это неблагоприятное впечатление через прочтение присяжным заседателям имевшегося в деле доказательства, опровергавшего содержание упомянутой газетной статьи, и показания лиц, опрошенных в качестве свидетелей защиты, воспретил мне вопреки 687 статье Уст. угол. судопр. воспользоваться этим доказательством и тем вопреки 630 статье Уст. угол. судопр. окончательно нарушил, в пользу защиты обвиняемой, коренное правило судопроизводства о равноправности сторон на суде. Еще должно заметить, что производство такого судебного следствия не могло не повести к тому, что защитник всю свою речь построил на показаниях лиц, неправильно допрошенных в качестве свидетелей.
      Кроме того, судом совершены были по делу о Засулич следующие нарушения: присяжным заседателям, вошедшим в состав присутствия суда по делу о Засулич, не была объяснена их ответственность в случае несоблюдения установленных правил; точно так же им не был объяснен порядок их совещаний, а как в том, так и в другом случае сделано было одно только напоминание об ответственности и о соблюдении установленного порядка совещаний, но без изложения содержания 676, второй половины 677, 806-810, 813 и 815 статей Уст. угол. судопр. Такое нарушение 671 и 804 статей Уст. угол. судопр., разъясненных решениями уголовного кассационного департамента сената 1868 г., № 49 и 1874 г.,
      № 901, нельзя признать маловажным, так как оно было произведено по отношению к таким присяжным заседателям, которые до заседания по делу с Засулич принимали участие в разрешении только незначительных дел о кражах, грабежах и нарушениях паспортного устава. В данном случае подробное и тщательное соблюдение всех установленных обрядов судопроизводства представлялось необходимым тем более, что дело, подлежавшее на этот раз рассмотрению суда, далеко выходило из ряда обыкновенных как по роду преступления, так и по обстановке, при которой оно было совершено, а равно и по выдающемуся положению лица, против которого оно было направлено; все эти вместе взятые обстоятельства, известные, конечно, суду и до открытия по этому делу судебного заседания, не могли в глазах суда придать делу характера той чрезвычайной важности, при наличности которой самое точное соблюдение решительно всех установленных правил составляет предмет первой и настоятельной необходимости, как в интересах правильного разрешения дела, так и в видах поддержания авторитетности предписанных законом форм, установляемых, конечно, не для того, чтобы они могли быть несоблюдаемы. При этом нельзя еще не заметить, что соблюдение этих правил не представляло никаких затруднений по причине несложности дела, все заседание по которому продолжалось всего восемь часов, включая сюда и время, потраченное на перерывы. И, наконец, соблюдение установленных форм было, безусловно, необходимо еще и потому, что во время судебного заседания произошел такой эпизод, одно возникновение которого, даже и помимо вышеизложенных обстоятельств, должно было бы побудить суд к соблюдению всех установленных правил. Из протокола заседания видно, что речь защитника была прервана выражениями одобрения со стороны публики. Такое вмешательство публики в судебное разбирательство дела обязывало суд не только прекратить упомянутый беспорядок, но и пригласить присяжных заседателей не обращать ни малейшего внимания на происшедшее как на такое обстоятельство, которое не должно иметь никакого влияния на разрешение дела. Между тем приглашения этого сделано не было.
      На основании вышеизложенного ввиду несоблюдения судим при рассмотрении дела о Засулич 371, 575, 576, 630, 671, 675, 687; 718 и 804 статей Уст. угол. судопр. имею честь просить уголовный кассационный департамент Правительствующего сената на основании 2 пункта 912 статьи Уст. угол. судопр., решение присяжных заседателей о дочери капитана Вере Засулич и основанный на этом решении приговор с.-петербургского окружного суда отменить со всеми их последствиями, и дело о Засулич передать для рассмотрения не в с.-петербургский, а в другой окружной суд, по усмотрению сената, так как ввиду изложенного в протоколе судебного заседания и в моих замечаниях на этот протокол вмешательства присутствовавшей в заседании публики в судебное рассмотрение этого дела, каковое вмешательство проявилось в двукратном прерыве заседания выражениями одобрения сначала речи защитника подсудимой, а затем оправдательному приговору присяжных заседателей, имеются полные основания заключить, что общественное мнение Петербурга, не относящееся к обстоятельствам дела Засулич с должным спокойствием и бесстрастием, легко может при новом рассмотрении дела подавляющим образом повлиять на присяжных заседателей, в том случае если они будут принадлежать к составу петербургского общества.
      Товарищ прокурора с.-петербургского
      окружного суда К. Кессель
      24 апреля 1878 г., № 471.
      ПРИЛОЖЕНИЕ 6
      В ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩИЙ СЕНАТ, ПО УГОЛОВНОМУ КАССАЦИОННОМУ ДЕПАРТАМЕНТУ
      С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО ОКРУЖНОГО СУДА
      РАПОРТ
      Представляя при сем на основании 5 статьи Учр. суд. установлений дело по обвинению дочери капитана Веры Засулич в покушении на убийство с.-петербургского градоначальника, генерал-адъютанта Трепова, вместе с принесенным по сему делу товарищем прокурора с.-петербургского окружного суда Кесселем кассационным протестом, окружной суд считает долгом представить при сем, со своей стороны, объяснение по некоторым частям сего протеста.
      В пункте первого протеста товарищ прокурора указывает на нарушение судом смысла 575 и 576 статен Уст. угол. судопр. допущением к допросу свидетелей, указанных защитой.
      На основании 575 статьи Уст. угол. судопр. председатель предлагает домогательства участвующих в деле лиц о вызове новых свидетелей, не допрошенных при предварительном следствии, на разрешение суда, который принимает в соображение основательность представленных к тому причин и важность обстоятельств, подлежащих разъяснению.
      Ввиду прошений защитника Засулич, присяжного поверенного Александрова, от 21 и 22 марта, окружным судом были выполнены указания статьи 575 Уст. угол. судопр. и об отказе в вызове свидетелей и в некоторых других ходатайствах защитника было составлено согласно решениям уголовного кассационного департамента сената по делу Немова (22 июня 1873 г.) и по делу Маслянникова (1868 г., № 294), мотивированное определение 23 марта. В определении этом окружной суд, имея в виду лишь данные предварительного следствия и отсутствие сведений о тех путях, через посредство коих рассказы просимых свидетелей могли дойти до подсудимой и повлиять на ее решимость, не признал необходимым вызов свидетелей, указанных защитником, о чем ему и было объявлено 23 же марта.
      24 марта защитник от имени Засулич ходатайствовал о предоставлении ему пригласить просимых свидетелей, по добровольному с ними соглашению, в судебное заседание и о вызове, на счет Засулич, свидетелей, содержащихся в Петропавловской крепости.
      Ходатайство это вполне подходило под указание 576 статьи Уст. угол. судопр., в силу коей, при отрицательном разрешении просьбы подсудимого о вызове новых свидетелей ему должно быть предоставлено в случае его о том заявления пригласить этих свидетелей в суд по добровольному с ними соглашению. Закон признает право подсудимого на вызов таких свидетелей на его счет настолько непреложным, что даже обязывает делать немедленное распоряжение о вызове их в суд на счет просителя. Правительствующий сенат в целом ряде решений (по делам Жбана и Захарова 68/342, Сакулина 69/137, Щелканцова 70/457, Дол-женкова и Попова 70/475)) разъяснил, что постановление суда об отказе в вызове новых свидетелей должно быть объявлено подсудимому... с предоставлением ему права пригласить их в судебное заседание или просить о вызове их на его счет. Отсутствие такого объявления подсудимому составляя, по мнению правительствующего сената, существенное нарушение 576 статьи Уст. угол. судопр., лишает подсудимого средств защиты. Поэтому ходатайство присяжного поверенного Александрова от 24 марта подлежало удовлетворению и притом относительно свидетелей, содержащихся в Петропавловской крепости, тем способом, который представлялся наиболее целесообразным, то есть посылкой им повесток от суда.
      Признавая себя ввиду вышеприведенного обязанным допустить явку свидетелей защиты в судебное заседание, окружной суд не считал себя вправе устранить их от допроса, так как правительствующим сенатом в решении по делу Линстрома (1869 г., № 384) признано, что суд не вправе отказывать в допросе приглашенного подсудимым на основании 576 статьи Уст. угол. судопр. свидетеля, а в решении по делу Попова и других (1870 г., № 475) объяснено, что отказ в выслушании свидетелей, представленных подсудимыми, может считаться правильным в том лишь случае, когда будет удостоверено, что со времени объявления им об отказе в вызове свидетелей судом ими пропущен указанный срок для заявления о вызове свидетелей на их счет, то есть, что в случае непропущения этого срока свидетель не может быть устранен от допроса.
      Вместе с тем окружной суд принял во внимание, что оставление без допроса четырех свидетелей, представленных защитой, не могло бы не произвести на присяжных заседателей самого невыгодного в смысле доверия к суду и к основательности обвинения впечатления. Присяжным
      заседателям было известно из обвинительного акта и из объяснений подсудимой и сделалось бы известным из заявлений защитника, который неминуемо домогался бы перед судом допроса этих свидетелей, о чем они могли дать свои показания. Запрещение давать показания могло явиться в глазах присяжных следствием стремления скрыть от них вопреки 612 статье Уст. угол. судопр. обстоятельства, в которых подсудимая, по ее заявлениям на суде, видела средства, если не к оправданию, то к объяснению ее преступного деяния. Сверх того, судебное следствие в значительной степени лишило силы соображения, имевшиеся в виду суда при постановлении определения 23 марта. Двое из представленных защитой свидетелей заявили при первых вопросах, к ним обращенных, что, содержась в доме предварительного заключения, они говорили о происшествии 13 июля тем, кто с ними имел свидания, а подсудимая Засулич, объясняя мотивы своего преступления, заявила, что решимость произвести выстрел в генерал-адъютанта Трепова явилась у нее, когда она услышала в Петербурге рассказы людей, слышавших от очевидцев о том, что происходило 13 июля в доме предварительного заключения. Таким образом, показания этих свидетелей, представляя собой разъяснение мотива преступления, не могли без ущерба для всестороннего разъяснения дела быть устранены, и такое устранение их стояло бы в резком противоречии с лежащими на председателе по 612 статье Уст. угол. судопр. обязанностями. Поэтому суд единогласно признал возможным допустить допрос выставленных защитою свидетелей относительно мотива преступления подсудимой, будучи далек от мысли, что допрос этот, касавшийся одной лишь фактической обстановки происшествия 13 июля, мог быть приравниваем к "запутыванию судебного следствия в интересах обвиняемой"...
      Во втором пункте протеста указывается на нарушение 718 статьи Уст. угол. судопр. предложением свидетелям защиты прямо рассказывать о наказании Боголюбова. Указание это опирается на замечания товарища прокурора на протокол судебного заседания. Замечания эти, в чем они касаются нарушения 718 статьи Уст. угол. судопр., не могут быть подтверждены судом. Допрос каждого свидетеля начинался вопросом, известно ли ему что-либо по обстоятельствам покушения на жизнь генерал-адъютанта Трепова, и по получении отрицательного ответа определялись отношения свидетелей к подсудимой, а затем уже предлагалось сторонам приступить к допросу по обстоятельствам, которые они считали нужным
      выяснить.
      Третий пункт протеста разъяснен выше, и суд считает долгом удостоверить, что он не может видеть в допросе свидетелей защиты "пререкания председателя с определением 24 марта", которое относилось лишь до отказа в вызове судом этих свидетелей и, по единогласному мнению суда, отнюдь не могло стеснять суд в производстве судебного следствия в том или другом объеме, так как в противном случае живое течение судебного следствия, вырабатываемое перекрестным допросом и заявлениями сторон, задерживалось бы и односторонним образом стеснялось решениями, состоявшимися в распорядительном заседании на основании письменных данных предварительного следствия.
      Четвертый пункт протеста указывает: а) на отказ в прочтении копии с предписания градоначальника о наказании Боголюбова и б) на неправильное прочтение известия газеты "Новое время" о происшествии 13 июля.
      Отказывая в прочтении копий с предписания градоначальника; окружной суд принял во внимание, что копия эта представлена судебному следователю управляющим домом предварительного заключения и им же заверена в своей верности с подлинником. По форме своей она представляла официальную бумагу, предписание одного должностного лица другому, сообщаемое последним в копии; по содержанию своему она касалась таких обстоятельств, которые могли быть предметом допроса лица, писавшего ее подлинник. Лицо это - генерал-адъютант Трепов - было допрошено на предварительном следствии и было вызываемо на суд, причем слушание дела, несмотря на неявку генерал-адъютанта Трепова, было допущено с согласия лица прокурорского надзора, которое своевременно не заявило, что признает это слушание возможным лишь при условии замены личного показания генерал-адъютанта Трепова прочтением копии с его предписания.