Сэр Сэмпсон. Он приходит в себя! Благослови тебя бог, Вал! Ну как ты себя чувствуешь, мальчик?
      Валентин. Спасибо, сэр, прекрасно. Я был чуточку не в себе. Ну присядьте, пожалуйста, сударь!
      Сэр Сэмпсон. Да, мальчик, сяду. И ты садись рядом.
      Валентин. Нет, сэр, я лучше постою.
      Сэр Сэмпсон. Да нет, садись и ты, честный Вал. Ну как ты себя чувствуешь? Дай, я пощупаю пульс. О, сейчас прекрасный, Вал. Я так огорчился, заставши тебя в недуге. Но сейчас, к моей радости, тебе лучше, честный Вал.
      Валентин. Спасибо вам, батюшка.
      Скэндл (в сторону). Что за чудо! В этом изверге проснулась отцовская любовь.
      Сэр Сэмпсон. Дай-ка еще руку, Вал. Она не дрожит. Пожалуй, ты мог бы что-нибудь написать, Вал. Не так ли, мальчик? Например, свое имя, Вал. Джереми, верни поскорее мистера Бакрема. Скажи, чтобы нес передаточную запись, да побыстрее!
      Джереми уходит.
      Скэндл (в сторону). И я еще подозревал этого изувера в жалости.
      Сэр Сэмпсон. Узнаешь эту бумагу, Вал? Ведь ты честен душой и выполнишь договор. (Показывает ему бумагу, но держит ее так, чтобы тот не мог выхватить ее.)
      Валентин. Дайте мне посмотреть поближе, сэр. Вы держите ее так далеко, что я не пойму, знакома она мне или нет.
      Сэр Сэмпсон. Поближе, сынок? А что тут смотреть? Ты что, не узнаешь свою руку, Вал? Дай, я взгляну! На редкость разборчиво, посмотри!.. (Читает.) "Условия обязательства..." На редкость разборчиво, видишь. Это наверху... А внизу стоит: "В чем и прилагаю руку..." и дальше крупными буквами - Валентин Ледженд. Черным по белому. Что ж, у меня глаза лучше твоих, что ли? А ведь я могу прочесть и с более далекого расстояния. Вот, смотри... (Отодвигает руку еще дальше.)
      Валентин. Дайте мне ее в руки, сэр.
      Сэр Сэмпсон. Дать тебе в руки?.. Бога ради!.. Только не все ли равно, у кого она в руках? Да и вообще, зачем держать ее в руках? Положим лучше в карман, Вал. Тогда никому не придется держать ее. (Прячет бумагу в карман.) Вот так, Вал, здесь она будет в целости, мой мальчик. Но ты ее мигом получишь, как только подпишешься под другой, мой маленький Вал!
      Входят Джереми и Бакрем.
      Валентин. Опять этот враг здесь! Ах, это стряпчий! У него что, чешутся руки? Он дождется, что его почешут!.. Жаль, ногти у меня острижены... Сейчас я возьму раскаленные щипцы, вот сейчас, сейчас... и схвачу его за нос, как святой Дунстан черта {70}, то-то будет потеха!..
      Бакрем. Господи спаси и помилуй!.. Чего и ждать от безумца!.. (Убегает.)
      Валентин. Ха-ха-ха!.. К чему такая прыть! Все равно ведь Истине тебя не догнать. Ха-ха-ха... Теперь этот плут признал меня in forma pauperis {В образе бедняка (лат.).}.
      Сэр Сэмпсон. Ведь эка досада!.. И не прикину, что мне сказать, что сделать, какой избрать путь!..
      Валентин. Это кто тут сбился с пути? Я - Истина, любого выведу на дорогу. Заруби себе на носу, приятель: хуже всего идти по прямой. Тот, кого ведет его нос, всегда угодит в дерьмо. Probatum est {Испытано (лат.).}. Ты на каком поприще подвизаешься? В религии или в политике? Выбирай одно из двух. Правда, они различны, как масло и уксус, но где-то на государственной кухне из них ловко стряпают приправу ко всей нации.
      Сэр Сэмпсон. Какого черта я родил сыновей?! Вообще зачем я женился?..
      Валентин. Затем, что вы были чудовищем, старина. Женщина и мужчина два величайших чудовища в мире. Или вы другого мнения?
      Сэр Сэмпс он. Я того мнения, что эти два чудовища в совокупности порождают третье, еще большее, чем они сами.
      Валентин. Ах вот оно как, старый правдолюбец! Что ж, вы и впрямь угадали. До чего ж все чудно получается, Джереми!
      Джереми. Что именно, сэр?
      Валентин. Что под сединами копошатся столь незрелые мысли... и я дурачу своего родителя. А вот и "Erra, Pater" {71} или наша бородатая сибилла {72}? Но раз грядет Оракул, Истине лучше удалиться.
      Валентин и Джереми уходят.
      Входят Форсайт, миссис Форсайт и миссис Фрейл.
      Форсайт. Про что он сказал? Что он напророчил? Ах, это вы, сэр Сэмпсон? Помоги господи! Ну как наши, дела?
      Сэр Сэмпсон. Дела?! Чтоб черт побрал все ваши приметы!.. Мы в дураках, и поделом. Уж не могли предсказать, что луна будет в полнолунии, черт вас возьми, и что сын мой сбрендит! Ну где они, эти ваши третные и четвертные аспекты и разные там противостояния?.. А что подсказал вам Кардано {73} с Птолемеем? А ваш Мессалла, ваш Лонгомонтан {74}, союз хиромантии с астрологией!.. Ух чтоб им всем погореть!.. И это я, который знает свет, знает людей с их нравами, я, который и столечко вот не верит в небо, солнце, звезды, календари и прочий вздор, я слушался какого-то там толкователя снов и охотника за приметами и откладывал дело до счастливого часа! Да нет никакого счастливого часа, кроме удобного случая! (Уходит.)
      Форсайт. Да у вас в голове завихрение, сэр Сэмпсон!.. Уж поистине несчастливый для вас час! Nemo omnibus horis sapit {Никто не бывает всегда разумен (лат.).}. И ушел, понося науку. Нет, он родился под несчастной звездой и погряз в безнадежном невежестве!
      Скэндл. Простите его запальчивость, мистер Форсайт. Он очень расстроен. Его сын признан non compos mentis, а потому неправомочен подписать передаточную, так что все его планы рухнули.
      Форсайт. Да неужто!
      Миссис Фрейл (тихо, миссис Форсайт). Выходит, мой морячок приплыл не в ту бухту!
      Миссис Форсайт. Что ж теперь ты будешь делать, сестрица?
      Миссис Фрейл. Что буду делать? Отправлю его обратно в море с первой же бурей! Он привык к непостоянству стихий и ничуть не удивится отливу.
      Форсайт (размышляет вслух). А я ничего этого не предвидел, вот ведь дал маху!
      Скэндл (тихо, миссис Форсайт). Мы могли б с вами, сударыня, рассказать ему еще кое-что, чего он не предвидел и что больше касается его собственной персоны.
      Миссис Форсайт. Вы это про что? Не понимаю!
      Скэндл. Тсс! А восторги прошлой ночи, моя прелесть!.. Их не скоро забудешь !
      Миссис Форсайт. Прошлой ночи?.. Это на что вы изволите намекать? Прошлая ночь была, по-моему, такая же, как все предыдущие.
      Скэндл. Вы что же, не заметили разницы между мной и своим мужем. черт возьми?!
      Миссис Форсайт. Вся разница, что он суеверный, а вы, по-моему, полоумный.
      Скэндл (в сторону). С вами станешь! (Вслух.) Вы что, всерьез? Да припомните хорошенько!
      Миссис Форсайт. А, вспомнила! Вы дерзко и нагло добивались, чтоб я пустила вас к себе в постель.
      Скэндл. И вы не пустили?
      Миссис Форсайт. Еще бы! И вам не стыдно это спрашивать?!
      Скэндл (в сторону). Я слышал про это, но не верил. Мне говорили, что у нее редкое свойство - позабыть наутро мужчину, с которым провела ночь, и отрицать свою благосклонность с еще большим бесстыдством, чем дарить ее. (Вслух.) Что ж, мое почтение, сударыня! А вы превосходно выглядите, мистер Форсайт. Как вам спалось прошлой ночью?
      Форсайт. Право, мистер Скэндл, какие-то все бессвязные сны да кошмары, а что - толком не припомню!
      Скэндл. Ну что за ночь - никто ничего не помнит! Так вы будете разговаривать с Валентином? Может, вам удастся его понять. Я склонен считать, что в речах его есть тайный смысл, и порой он кажется мне не столько безумцем, сколько ясновидящим.
      Форсайт. Очень верные слова, мистер Скэндл, право. Я, как и вы, согласен в этом с турками и отношусь с почтением к человеку, которого чернь объявляет помешанным. Идемте ж к нему!
      Миссис Фрейл. Ты иди с ними, сестрица, а я сыщу своего любовника, дам ему отставку и присоединюсь к вам.
      Скэндл, мистер и миссис Форсайт уходят.
      Вот он, легок на помине!
      Входит Бен.
      Бен. Сбесились все, что ли?! Морская горячка у них тут на берегу, не иначе.
      Миссис Фрейл. Вы чем-то разгневаны, мистер Бенджамин?
      Бен. Да нет; коли мы опять вместе, все ладно. Ох и выдержал же я из-за вас там бурю - страсть!
      Миссис Фрейл. Из-за меня? Это почему же?
      Бен. Да потому что явился отец, а я как раз бранился с веснушчатой девчонкой, которую он мне присватал. Ну он меня и спрашивает, в чем, мол, дело. Да так зло спрашивает. Оказывается, братец-то мой Вал - того, ну он и разъярился. А я-то не знал, мне-то что? Ну, спрашивает, значит, зло-презло, а я ему в ответ - так же. Он мне хоть отец, да ведь и я у него не в слугах! Вот я ему прямиком и выложил, что, дескать, как вздумаю жениться, так себе в удовольствие, не ему. А что до девчонки, которую он подыскал мне, то пусть она лучше поучится узоры там разные вышивать да пироги печь, а мужа ей рано искать, я так думаю. Мне она ни к чему - я в другой порт иду, уж как он там ни ярись!
      Миссис Фрейл. Так вы опять уходите в море?
      Бен. Да нет, меня к вам несет, только я ему всего не сказал. А он и говорит: смотри, быть твоей голове в шишках! И что коли так, он сам сыщет себе кого по вкусу да женится. А я ему в ответ, что если ему вздумалось в эти годы свалять дурака и жениться, то сам пусть опасается шишек - они у него-то скорее вырастут, черт возьми! Он, как услышал, так разозлился страсть, аж и сказать ничего не мог, а я тут отчалил и оставил его с той девчонкой; может, он еще в силе и сам на ней женится - так я ведь не против, пускай!
      Миссис Фрейл. Это так-то бесстыдно и непочтительно ты разговариваешь с отцом, негодяй?!
      Бен. Да ведь он первый начал... А если я и впрямь вел себя бесстыдно и непочтительно, так зачем он меня таким уродил? Ведь не сам же я от себя родился?!
      Миссис Фрейл. Какое неблагочестие! О как жестоко я обманулась! Какого бесчувственного зверя полюбила!.. Счастье еще, вовремя увидела подводные рифы и зыбучие пески, что таятся под его вероломной улыбкой!..
      Бен. Это что же?! Да никак вы сердитесь?!
      Миссис Фрейл. Сгинь с моих глаз, ты, морской недоносок, исчадье бурь, китовый ублюдок, штормовой высвистун!.. Вылез наружу в чешуе и плавниках, оскалился в три ряда зубов, мерзейший из морских хищников!
      Бен. Господи ты боже мой, она рехнулась, бедняжка!.. Помешалась от любви, совсем в мозгу повредилась. Что же мне делать? Как ей помочь?..
      Миссис Фрейл. Нет, чудовище, я ничуть не помешана, я достаточно разумна для того, чтобы вывести тебя на чистую воду. И у тебя хватает наглости с этаким упрямством и своенравием набиваться в мужья?! Да ты отца слушаться не умеешь, а еще уверяешь, будто в тебе столько почтительности, что ты можешь уважить супругу. Ловко же меня надули, прямо вокруг пальца обвели!
      Бен. Это как же такое?.. Если вы в разуме, то, сдается мне, сами понимаете, что это меня ловко провели: я там из-за вас бушую, а вы, оказывается, успели поворотить на другой галс! Это как же понять?! Разливались в нежностях, по лицу меня гладили, целовали, прижимались, а теперь - раз, обрубили канат и оставили меня на мели!..
      Миссис Фрейл. Совсем нет. Я пустила вас по воле волн - плывите куда вам заблагорассудится.
      Бен. Так, значит, вы обманщица?
      Миссис Фрейл. Нет, ветер переменился, и все!
      Бен. Стыда у вас нет! Ветер переменился! От дрянного ветра какая же польза? Нет, видать, хорошо, что я от вас вовремя избавился, раз вы ловки на такие штуки. И что вам была за нужда меня в дураках оставлять?!
      Миссис Фрейл. В дураках - не в мужьях!
      Бен. Ишь чего выдумали! Да я б на вас теперь не женился, хоть вы меня просите-упрашивайте: я уж вас знаю, черт возьми! Даже если б за вами давали горы золота и бриллиантов и любил бы я вас в сто раз больше.
      Миссис Фрейл. Да разве ты умеешь любить, дельфин вонючий!
      Бен. Умею не умею - не ваше дело, а браниться нечего. Уж как там ни есть, а не настолько я вас люблю, чтобы такое стерпеть. Счастье еще, что вы показали себя, сударыня! А женится на вас пускай тот, кто вас не знает. Я-то, черт возьми, хорошо вас знаю - обжегся! И, наверно, тот, кто на вас женится, красавица, будет ходить у вас под началом и когда-нибудь станет, поди, на якорь у мыса Рогоносца {75}, не иначе!.. Вот вам и весь сказ, обмозгуйте, коль вам охота. Может, еще придется меня покликать, только я не вернусь. (Уходит.)
      Миссис Фрейд. Ха-ха-ха!.. Дожидайся! (Поет.) "Ах, ушел мой милый в море..."
      Входит миссис Форсайт.
      Приди ты минутой раньше, сестрица, ты б увидела, как тверд духом бывает любовник. Мы расстались, я и мой честный моряк, причем так же хладнокровно, как встретились. Право, я даже немножко расстроена тем равнодушием, какое выказало это животное.
      Миссис Форсайт. Значит, он вел себя героически?
      Миссис Фрейл. Скажи лучше - тиранически, ведь это он меня отринул, и я, покинутая бедняжка, осталась на берегу проливать слезы. А сейчас я скажу тебе кое-что, о чем он успел мне обмолвиться. Сэр Сэмпсон взбешен и в сердцах объявил, что намерен жениться. Если ему охота кинуться в омут, то лучшей помощницы, чем я, он не сыщет, надо только подумать, как нам взяться за дело.
      Миссис Форсайт. Дана черта тебе эта старая лиса?! Хитер - дальше некуда, к тому же терпеть не может нас обеих. У меня другой план для тебя, и я уже подготовила почву. Я почти сторговалась с Джереми, слугой Валентина, чтоб он продал нам своего барина.
      Миссис Фрейл. Это как же?
      Миссис Форсайт. Валентин бредит Анжеликой, даже меня за нее принял. Джереми говорит, что он примет за нее любую женщину, которую он ему приведет. Так вот, я посулила ему золотые горы, если в один из этих приступов безумия он приведет хозяину вместо нее тебя, поможет вам тайно обвенчаться и улечься в постель, а когда все совершится, душечка, отступать ему будет некуда. Когда же он опамятуется, то будет рад-радешенек откупиться от тебя за хорошие деньги... Но тише! Они идут сюда. Отойдем в сторонку, и ты мне скажешь, как тебе нравится мой план.
      Входят Валентин, Скэндл, Форсайт и Джереми.
      Скэндл (Джереми). Ты намекнул хозяину про их затею?
      Джереми. А как же, сэр. Он не против и готов принять ее за Анжелику.
      Скэндл. Вот это будет потеха! Форсайт. Господи спаси и помилуй!..
      Валентин. Молчи и не прерывай меня!.. Я шепну тебе вещее слово, а ты будешь прорицать. Я - Истина, я научу тебя новому хитрословию. Я поведал тебе о прошлом, теперь расскажу о грядущем! Знаешь ли ты, что будет завтра? Не отвечай! Я сам тебе все открою. Завтра мошенники и глупцы будут благоденствовать, одних выручит ловкость рук, других - богатство; а Истина, как и прежде, будет мерзнуть от холода в летнем пальто. Спрашивай дальше про завтрашнее!
      Скэндл. Спрашивайте его, мистер Форсайт.
      Форсайт. А скажи, пожалуйста, что будет при дворе?
      Валентин. Это знает Скэндл. Я - Истина, я там не бываю.
      Форсайт. Ну а в городе?
      Валентин. В обычное время в пустых церквах будут читать молитвы. А за прилавками вы увидите людей с такими самозабвенными лицами, точно в каждом лабазе торгуют религией. О, в городе все будет идти своим чередом! В полдень часы пробьют двенадцать, а в два пополудни на Бирже загомонят рогатые. Мужья и жены будут торговать порознь, и в семье каждому выпадет своя доля - кому радость, кому заботы. В кофейнях будет до потолка дыма и хитрых планов. А стриженный под гребенку мальчишка, что утром подметает хозяйскую лавку, еще до ночи наверняка измарает свои простыни. Впрочем, две вещи порядком вас удивят: распутные жены с подоткнутыми юбками и покорные рогоносцы с цепями на шее. Но прежде чем рассказывать дальше, я должен кое о чем спросить вас: ваш вид внушает мне подозрения. Вы тоже муж?
      Форсайт. Да, я женат.
      Валентин. Бедняга! И жена ваша из Ковент-Гарденского прихода?
      Форсайт. Нет, из прихода Сент-Мартинз-ин-де-Филдз {76}.
      Валентин. О несчастный! Глаза потускнели, руки дрожат, ноги подкашиваются, спина скрючена. Молись! Молись о чуде! Измени облик, сбрось годы. Достань котел Медеи {77}, и пусть тебя в нем сварят. Ты выйдешь из него обновленным, с натруженными мозолистыми руками, крепкой как сталь спиной и плечами Атласа {78}. Пускай Тальякоцци {79} отрежет ноги двадцати носильщикам портшезов и сделает тебе подпорки, чтоб ты прямо стоял на них и глядел в лицо супружеству. Ха-ха-ха! Человеку впору прикладывать голубей к пяткам {80}, а он алкает свадебного пиршества! Ха-ха-ха!..
      Форсайт. Что-то у него совсем ум за разум заходит, мистер Скэндл.
      Скэндл. Должно, весна действует.
      Форсайт. Вполне возможно, вам лучше знать. Я б очень хотел, мистер Скэндл, обсудить с вами то, что он здесь говорил. Его речи - сплошные загадки!
      Валентин. А что это Анжелики все нет да нет?
      Джереми. Да она здесь, сударь.
      Миссис Форсайт. Слышала, сестрица?
      Миссис Фрейл. Не знаю, что и сказать, ей-богу!..
      Скэндл. Утешьте его как-нибудь, сударыня.
      Валентин. Где же она? Ах, вижу! Так внезапно является воля, здоровье и богатство к человеку голодному, отчаявшемуся и покинутому. О, привет тебе, привет!..
      Миссис Фрейл. Как вы себя чувствуете, сэр? Чем могу услужить вам?
      Валентин. Слушай! У меня есть для тебя тайна. Эндимион и Селена встретят нас на горе Латме {81}, и мы поженимся в глухой полуночный час. Молчи! Ни слова! Гименей спрячет свой факел в потайном фонаре, чтоб наступила тьма, а Юнона напоит маковой росой своего павлина {82}, и тот свернет свой глазастый хвост, так что стоглазый Аргус 83 сомкнет очи, не правда ли? Никто не будет знать об этом, кроме Джереми.
      Миссис Фрейд. О да, мы будем держать это в тайне и не замедлим осуществить!
      Валентин. Чем скорее, тем лучше! Подойди сюда, Джереми! Поближе, чтоб никто нас не подслушал. Так вот что, Джереми! Анжелика превратится в монахиню, а я в монаха, и все же мы поженимся назло священнику. Достань мне сутану с капюшоном и четки, чтоб я мог играть свою роль, ведь через два часа она встретит меня в черно-белых одеждах и длинном покрывале, которое поможет нашему плану. Ни один из нас не увидит другого в лицо, пока не свершится то, о чем не принято говорить, и мы не покраснеем навеки.
      Входят Тэттл и Анжелика.
      Джереми. Я обо всем позабочусь и...
      Валентин. Говори шепотом.
      Анжелика. Нет, мистер Тэттл, ваша любовь ко мне портит весь мой план. Вы нужны мне в качестве наперсника.
      Тэттл. Но, сударыня, это же безрассудно - такой красавице и богачке отдаться умалишенному!!
      Анжелика. Я не любила его, пока он был в разуме, только никому не рассказывайте этого.
      Скэндл. Что я слышу?! Тэттл влюбился в Анжелику!
      Тэттл. Что вы, сударыня, вы меня не знаете. Право, я даже затрудняюсь сказать вам, как давно я люблю вашу милость... но, подбодренный тем, что Валентин уже не может за вами ухаживать, я решился открыть вам сокровенную страсть моего сердца. Ну сравните нас обоих, сударыня! Там - какая-то жалкая развалина. Здесь - человек полный сил, во цвете лет и здоровья, во обладании всеми чувствами и к тому же, сударыня, пылкий любовник...
      Анжелика. Замолчите! Посовестились бы!.. Пылкий любовник во обладании всеми чувствами!.. Когда вы сравняетесь в разуме с Валентином, я, быть может, поверю вашим чувствам и изберу из вас двоих того, кто безумней.
      Валентин. Вот и все. А это кто?
      Миссис Фрейл (Джереми). Господи, она все испортит своим приходом!
      Джереми. Не бойтесь, сударыня. Он ее не узнает. А если и узнает, я сумею разуверить его.
      Валентин. Кто эти люди, Скэндл? Чужие, да? Если так, то послушай, что я думаю. (Шепчет.) Выдвори их всех, кроме Анжелики, чтоб я мог сообщить ей свой план.
      Скэндл. Хорошо. Я сделал относительно Трттла одно открытие, которое поможет осуществить нашу затею с миссис Фрейл. Он ухаживает за Анжеликой. А что, если нам свести его с той?! Вот послушай!.. (Шепчет ему что-то на ухо.)
      Миссис Форсайт (Анжелике). Он не узнает вас, милочка. Он никого не узнает.
      Форсайт. Зато он знает больше, чем ведомо другим. Ему, племянница, открыто прошлое и будущее и все подспудные тайны времени.
      Тэттл. Послушайте, мистер Форсайт, болтливость не в моих правилах, и поэтому я не буду разглагольствовать. Но скажу в двух словах: могу с вами спорить на сто фунтов, что мне известно куда больше тайн, чем ему.
      Форсайт. Подумайте! А по вашему лицу этого не видно, мистер Тэттл. Скажите, прошу вас, что вам известно!
      Тэттл. Неужели вы думаете, я скажу, сэр? Попробуйте прочитать на моем лице! Нет, сэр, эти тайны запечатлены в моем сердце и хранятся надежней, чем написанное лимоном {84}, сэр: их не выявить никаким огнем; рот мой на замке, сэр!
      Валентин (Скэндлу). Посвяти в это Джереми, он без труда все устроит. А дорогих гостей я приму самолично. Что вы так странно на меня смотрите? Сейчас я вам все разъясню. (Подходит к ним, ближе.) Я - Истина и терпеть не могу заводить старое знакомство с новыми лицами.
      Скэндл отходит в сторону вместе с Джереми.
      Тэттл. Ты узнаешь меня, Валентин?
      Валентин. Тебя? А кто ты? Что-то не припомню!
      Тэттл. Я - Джек Тэттл, твой друг.
      Валентин. Мой друг? Это чего ради? У меня нет жены, с которой ты мог бы переспать. Нет денег, чтоб ты мог взять взаймы. Скажи, что толку со мной дружить?
      Тэттл. Он говорит все без утайки, такому секрета не доверишь!
      Анжелика. А меня вы узнаете, Валентин?
      Валентин. Еще бы!
      Анжелика. Кто же я?
      Валентин. Женщина, одна из тех, кого небо наделило красотой в тот самый час, когда прививало розы на шиповнике. Вы - отражение небес в пруду, и тот, кто к вам кинется, утонет. Вы белы от рождения, как чистый лист бумаги, но пройдет срок, и все на свете гусиные перья испещрят вас каракулями и кляксами. Да, я вас знаю, ибо я любил женщину, любил ее так долго, что разгадал одну загадку: я понял предназначение женщины.
      Тэттл. Интересно, скажите!
      Валентин. Хранить тайну.
      Тэттл. Не приведи господь!
      Валентин. Уж у нее тайна в безопасности; проговорись она даже, ей все равно не поверят.
      Тэттл. Опять неплохо, право!
      Валентин. А теперь я б охотно послушал музыку. Спойте мою любимую песню.
      ПЕСНЯ МУЗЫКА МИСТЕРА ФИНГЕРА {85}
      Когда б я вновь любить, как прежде, мог,
      Я вновь переступил бы ваш порог
      И вам бы вновь поверил каждый вздох.
      Как мальчуган, я клялся бы, мой свет,
      Но в клятвах тех - таков любовный бред!
      Сказать по правде, искренности нет.
      Любовь бежит от всех силков и уз,
      У ней весьма своеобразный вкус,
      Она не бремя, не постылый груз!
      Строптивую беглянку не лови:
      У милых женщин ветреность в крови,
      Мужчины переменчивы в любви!
      Довольно. Мне что-то грустно. (Бродит в задумчивости по комнате.)
      Джереми (шепчется со Скэндлом). Будет исполнено, сэр.
      Скэндл. Оставим-ка его одного, мистер Форсайт. Он может разъяриться и на кого-нибудь броситься.
      Форсайт. Вам лучше знать.
      Джереми (миссис Фрейл). Мы еще увидимся, сударыня. Я все устрою наилучшим образом.
      Миссис Фрейл. Устрой - не пожалеешь! Ни в чем тебе не будет отказа.
      Тэттл (Анжелике). Разрешите предложить вам руку, сударыня.
      Анжелика. Нет, я останусь с ним. Мистер Скэндл защитит меня. Тетушка, мистер Тэттл горит желанием сопровождать вас.
      Тэттл. Ах, черт возьми, теперь никуда не денешься! Окажите мне честь, сударыня!..
      Миссис Форсайт. К чему эти церемонии, мистер Тэттл?
      Миссис Фрейл, мистер и миссис Форсайт и Тэттл уходят.
      Скэндл. Иди за Тэттлом, Джереми.
      Джереми уходит.
      Анжелика. Я осталась здесь, мистер Скэндл, лишь затем, чтоб дождаться свою служанку, а еще - избавиться от мистера Тэттла.
      Скэндл. Я слышал, сударыня, что мистеру Тэттлу вы иначе объяснили, почему остаетесь, и меня это очень порадовало. Его дерзость побудила вас проявить доброту к Валентину, чьи мольбы и муки оказались бессильны. Итак, я ухожу, чтобы он мог воспользоваться вашим признанием, а ваша милость свободнее выразить свои чувства.
      Анжелика. Господи, и вы бросите меня с безумцем?!
      Скэндл. Ничуть не бывало, сударыня. Я только оставлю безумцу его исцеление. (Уходит.)
      Валентин. Не бойтесь меня, сударыня, я, кажется, прихожу в разум.
      Анжелика (в сторону). Ну погоди, теперь моя очередь!
      Валентин. Видите, на какие обманы толкает нас любовь. Ведь боги тоже ради этого меняли свой облик. И вот божественная часть моего "я" - мой разум - надел маску безумия, а сам я облачился в это шутовское платье лишь потому, что я раб и невольник вашей красоты.
      Анжелика. Боже милосердный, как он говорит!.. Бедненький Валентин!
      Валентин. Так давайте же отбросим притворство и постараемся получше понять друг друга. Комедия близится к концу. Перестанем же играть спектакль и будем самими собой. Раз вы меня полюбили, то признайтесь в этом открыто право, я достоин этого признания.
      Анжелика (со вздохом). Как бы я хотела любить вас! Но, бог свидетель, я вас жалею. Если б я могла предвидеть эти ужасные последствия, я бы постаралась полюбить вас. А теперь уже поздно!
      Валентин. Какие ужасные последствия? И отчего уже поздно? Мое мнимое безумие обмануло отца, и я выгадал время, чтоб придумать, как мне с ним примириться и сохранить право на наследство. В противном случае, по уговору, я должен был нынче утром подписать передаточную запись. Все Это я открыл бы вам еще поутру, но вы ушли, прежде чем я узнал о вашем приходе.
      Анжелика. Что я слышу?! Я-то думала, что любовь ко мне повредила ваш рассудок, а оказывается, это чистый обман, предпринятый вами из корыстолюбия и низменных интересов.
      Валентин. О, вы ко мне несправедливы! Ибо если тут и замешаны чьи-нибудь интересы, то лишь ваши. Просто я понял, что одной любви мало, чтобы мне быть вам парой.
      Анжелика. Так выходит, это я корыстолюбива?.. Однако эти проблески мысли заставили меня позабыть, что я говорю с безумцем!
      Валентин. Она по-прежнему не хочет понять меня! Какая жестокость!
      Входит Джереми.
      Анжелика. О, вот разумное существо! У него не хватит бесстыдства настаивать на своем! Послушай, Джереми, повинись в своей проделке и признайся, что хозяин твой лишь прикидывается безумным.
      Джереми. Что вы, сударыня! Уверяю вас, он так же окончательно и бесповоротно помешан, как любой фригольдер {86} в Бедламе {87}. Право, он ничуть не разумнее любого прожектера, фанатика, химика, влюбленного или поэта во всей Европе.
      Валентин. Что ты врешь, я совсем не помешан.
      Анжелика. Ха-ха-ха! А он это отрицает.
      Джереми. Ах, сударыня, где вы видели сумасшедшего, который свихнулся до того, что признался в этом?
      Валентин. Ты что, обалдел, дурак?!
      Анжелика. Он только что рассуждал вполне здраво.
      Джереми. Да, сударыня, это на него находит. А сейчас, видите, у него опять какая-то дикость во взоре.
      Валентин (колотит его). Эй, слушай, чертов шельмец, говорю тебе: спектакль окончен - я больше не сумасшедший.
      Анжелика. Ха-ха-ха! Ну как, Джереми, в своем он уме?
      Джереми. Думается, не вполне. У него семь пятниц на неделе. Ручаюсь, недавно, когда я уходил, он был расположен безумствовать, да и сейчас не больно в себе.
      В дверь стучат.
      Кто там?
      Валентин. Пойди узнай, дурак.
      Джереми выходит.
      Что ж, я рад, что развеселил вас, коли не мог растрогать.
      Анжелика. Я не знала, что вы намерены быть исключением среди безумцев. Сумасшедшие почти всегда стараются выказать побольше здравого смысла, а пьяные - сойти за самых трезвых. Я уж чуть было вам не поверила, да вот нечаянно нащупала ваше слабое место. А теперь вы меня укрепили в моем прежнем убеждении и сочувствии к вам.
      Входит Джереми.
      Джереми. Сударь, ваш батюшка прислал узнать, не получше ли вам. Так каким прикажете вас считать, сэр, сумасшедшим или нормальным?
      Валентин. Безмозглый осел! Ты же знаешь: как только меня признают здравым, тут же потребуют, чтоб я рассчитался сполна. Так что - я помешанный и таковым останусь для всех, кроме этой дамы.
      Джереми. Теперь понятно. Значит, Истина наизнанку. Впрочем, ложь словесная приправа ко многим моим рассказам. Пришла ваша служанка, сударыня.
      Входит Дженни.
      Анжелика. Ты была там? Подойди поближе.
      Дженни (тихо, Анжелике}. Да, сударыня. Сэр Сэмпсон скоро к вам пожалует.
      Валентин. Вы уходите и оставляете меня в неведении!
      Анжелика. Кто, кроме безумца, станет жаловаться на неведение? Неведение и надежда - две наши земные отрады. Уверенность портит аппетит, и едва мы достигли цели и желание наше исполнилось, мы легко убеждаемся, что трудились зря. Не к чему нам ближе узнавать друг друга, ведь прелесть загадки исчезает вместе с маской. Но прежде чем уйти, скажу вам две вещи. Я умнее, чем вы думали, а вот вы - безумец, хотя сами того и не ведаете. (Уходит вместе с Дженни.)
      Валентин. Загадал другому загадку - жди и себе в ответ. Поделом же мне.
      Джереми. Никак, сэр, ее милость опять ушла? Надеюсь, вы хоть поняли друг друга, прежде чем расстались?
      Валентин. Поймешь ее, как же! Она загадочней, чем обрывок египетского папируса или кельтский манускрипт. Ломай глаза сколько хочешь - толку не добьешься.
      Джереми. А я слышал, сэр, что загадочные древнееврейские книги люди читают сзаду наперед. Может, и вы не с того конца начали?
      Валентин. Так же, говорят, обстоит дело и с разными заклинаниями. Сны и голландские месяцесловы тоже надо понимать навыворот. Но тут есть свой порядок и система. Анжелика же подобна какой-нибудь медали без орла, решки или надписи, ведь равнодушие одинаково что с той стороны, что с этой. И все же она, кажется, еще не воспылала ко мне ненавистью. А посему я не оставлю ее в покое и разгадаю, хотя мой друг-сатирик Скэндл и говорит:
      Все женщины как фокусника трюки:
      Едва их разгадал - помрешь со скуки!
      (Уходит.)
      ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
      Сцена первая
      Комната в доме Форсайта.
      Входят Анжелика и Дженни.
      Анжелика. Где же сэр Сэмпсон? Ты сказала, он будет ждать меня здесь.
      Дженни. Он в столовой перед большим зеркалом, сударыня, надевает парик и повязывает шейный платок.
      Анжелика. Что ж, прекрасно! Коли он решил мне понравиться, значит, я ему нравлюсь. Тогда меня почти наверняка ждет удача.