Уильям Конгрив
      Любовь за любовь
      Перевод Р. В. Померанцевой; стихи в переводе А. С. Голембы
      1695
      Nudus agris, nudus nummis paternis
      . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      Insanire parat certa ratione modoque
      Horat. Lib. II, Sat. 3
      {Лишенный земель, лишенный отцовских денег
      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      Жить, как безумный, и вместе по точным законам рассудка
      Гораций. Сатиры (II, 3, 183, 271)
      (Перевод М. Дмитриева)}
      ДОСТОПОЧТЕННОМУ ЧАРЛЗУ, ГРАФУ ДОРСЕТСКОМУ И МИДДЛСЕКСКОМУ,
      КАМЕРГЕРУ ДВОРА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА,
      КАВАЛЕРУ ДОСТОСЛАВНОГО ОРДЕНА ПОДВЯЗКИ И ПРОЧИЯ {1}
      Милостивый государь!
      Начинающий поэт бывает тщеславен и хвастлив не менее молодого любовника, а посему вельможе, поощрившему первого, равно как и даме, проявившей благосклонность ко второму, грозит, что при первом же случае об этом узнает весь свет.
      Однако лица, повинные в подобной нескромности, движимы разными побуждениями: любовник вожделеет погубить чужую репутацию, поэт - лишь усердствует об укреплении собственной. Прошу вашу милость поверить, что я был движим вторым, и принять это как оправдание и причину настоящего посвящения.
      Король - отец своей страны; и поскольку ваше сиятельство - признанный суверен в области поэзии, всякое творение, вышедшее из ее недр, властно притязать на высочайшее ваше покровительство; я, стало быть, лишь пользуюсь своим ленным правом, обращаясь к вашему сиятельству с благодарственными речами, содержащими одновременно прошение о покровительстве.
      Мне знакома обычная форма поэтического посвящения, состоящего из гирлянды панегириков, в коих автор всячески прославляет своего патрона, дабы, наделив его разными лучезарными свойствами, возвысить над простыми смертными. Однако не в этом состоит моя цель, да и ваша милость в том не нуждается. Я довольствуюсь честью обратиться к вашему сиятельству с этим посланием и удерживаю себя от тщеславной попытки приукрашивать или толковать ваш характер.
      Признаюсь, не без внутренней борьбы поступаю я так, как подсказывает мне долг; ибо трудно воздержаться от похвал тому, что рождает в нас восхищение. И все ж я намерен следовать не примеру Плиния {2}, а его заповеди, высказанной в панегирике императору Траяну {3}: Nee minus considerabo quid aures ejus pati possint, quam quid virtutibus debeatur {Я не меньше буду думать о том, что смогут вынести его уши, чем о том, что причитается добродетелям (лат.).}.
      Я привожу здесь эту цитату не из желания блеснуть эрудицией, а единственно потому, что она весьма соответствует случаю. В этом тексте (ваша милость изволила читать его еще до представления на театре) имеются некоторые места, опущенные при постановке, в том числе - целая сцена из III акта, предназначенная для того, чтобы сюжет не развивался с излишней стремительностью и полнее раскрылся нелепый характер Форсайта, много потерявший без этой сцены. Однако я боялся, что пьеса чересчур длинна, и сократил ее где возможно. И хотя я немало потрудился над этим и столичная публика приняла мою пьесу с одобрением, я бы рад сократить ее еще более, если б не опасался, что многочисленным характерам, в ней выведенным, станет тогда тесно.
      Та же боязнь многословия (подобный недостаток не искупается никакими красотами стиля) побуждает меня не докучать более вашей милости и не утруждать вас, милорд, пустейшими предметами, занимающими
      преданного и покорного слугу вашего сиятельства
      Уильяма Конгрива
      ПРОЛОГ,
      ПРЕДЛОЖЕННЫЙ ДЛЯ ПРОЧТЕНИЯ ПО СЛУЧАЮ ОТКРЫТИЯ
      НОВОГО ТЕАТРА {4}.
      ПО МЫСЛИ АВТОРА, ЕГО ДОЛЖНА БЫЛА ПРОЧЕСТЬ
      МИССИС БРЕЙСГЕРДЛ В МУЖСКОМ ПЛАТЬЕ {5}.
      СТИХОТВОРЕНИЕ ПРИСЛАНО НЕИЗВЕСТНЫМ
      Обычай, тот, что у людей в чести,
      Велит мне нынче речь произнести,
      Но женщины ораторствуют худо,
      Так нынче выступать я в брюках буду.
      Но не в дурной пример для ваших жен,
      А лишь блюдя ваш собственный закон.
      Иному мужу выгоду какую
      Сулит жена? Я показать рискую...
      (Изображает рога над головой.)
      Но полагаю, что выходит чушь,
      Коль при жене настырной - вялый муж:
      Сродства не сыщешь у подобных душ!
      Покинем же супружеское лоно!
      Порядок соблюдая неуклонно,
      Свой спич я, господа, начну с поклона.
      Благодеянья украшают вас,
      Вы выручили нас в предсмертный час!
      Нас чуть не удавили кредиторы,
      Спасли вы нас от этой алчной своры.
      Сквалыгам гнусным не было числа,
      Они бы нас раздели догола,
      Но ваша щедрость нас в беде спасла!
      В Британии мы все свободу ценим,
      Каким ее заменишь возмещеньем?
      Рожденный вольным, наш собрат-актер
      Тиранских правил отвергает вздор.
      Свободу, вольность, бедняков богатство
      Украдкой добывает наше братство,
      А вместе с ней - услады, углядев
      Прекрасный пол - и прелесть жен и дев
      И милых вдов, презрев раздоров гнев!
      Ужель для вас мой долгий спич - помеха?
      Я расскажу вам про секрет успеха;
      Я сообщу вам, ненавидя ложь,
      Что зиждется успех на взятках сплошь!
      Клянусь Юпитером, что в мире бренном
      Меня влекло лишь к молодцам отменным,
      Лишь к юношам, младым и вдохновенным!
      Мне, господа, подсказывает разум,
      Как вашего расположенья разом
      Добиться, вовсе не моргнув и глазом!
      Я молода - и этот юный вид
      Правдив, прелестен, но и деловит,
      Он - силой чар и мастерством искусства
      Так, походя, пленяет ваши чувства.
      И вот, во всеоружьи этих чар,
      У вас я вымогаю скромный дар.
      Смеюсь, пою, вздыхаю, глазки строю,
      Лукавлю шаловливою порою!
      Юнцы меня лобзали без ума,
      А стариков лобзала я сама;
      Вам всем казалась я приманкой сладкой,
      Глотали все, не подавясь облаткой.
      А впрочем, славлю я пристойных дам,
      Их страсть мила всем любящим сердцам,
      Их жалость и любовь, их облик милый
      Вас подкупают с беспредельной силой.
      Но в подкупе таком бесчестья нет;
      Так, больше не страшась позорных бед,
      Займите же скорее в зале этом
      Места, согласно купленным билетам!
      ПРОЛОГ,
      КОТОРЫЙ ЧИТАЕТ МИСТЕР БЕТТЕРТОН {6}
      В ВЕЧЕР ОТКРЫТИЯ НОВОГО ТЕАТРА
      Нет, зря трудолюбивый садовод
      На тощих землях урожая ждет:
      Не плодоносит сад, и ветви хилы,
      И корень мертв, как в сумраке могилы.
      Но и от сей напасти средство есть:
      Сад на иную почву перенеси....
      Вот и актеры наши увидали,
      Что их труды напрасно пропадали.
      Сменив театр, они теперь хотят
      Живой водой обрызгать хилый сад.
      Нет, упованья их не тщетны были:
      Вы помогли им - почву вы взрыхлили!
      Как пращур всех людей - большой вселенной,
      Награждены мы этой вашей сценой.
      И наш театр по-райски плодороден,
      Он - наш эдем, в нем человек свободен.
      Но и в эдеме змий имел успех,
      Так совершился первородный грех.
      Об этом речь веду я для чего?
      И в нашей труппе был подобный случай,
      Так мы лишились Евы самой лучшей
      И пылкого Адама одного...
      Зато других не соблазнили бесы,
      Блюдем мы свято ваши интересы.
      Вот вам плоды комической пиесы,
      Поставленной впервые. Всякий вкус
      Мы ублажим вдвойне, питомцы муз,
      Скрепляя наш со зрителем союз!
      Есть в пьесе юмор - для весельчаков,
      Интрига - для тончайших знатоков.
      А коль в театр заявится придира,
      К его услугам - колкая сатира!
      Пусть у других она не столь колка,
      Не жалит - только скалится слегка...
      И, как осел жует чертополох,
      Порт жует пролог и эпилог.
      Перо, как шпагу, сунул он в ножны,
      Ему остроты вовсе не нужны!
      С тех пор как шел на сцене "Прямодушный" {7},
      Никто не хаял этот век тщедушный.
      Но автор наш дерзит сверх всяких мер,
      Хоть и чурается дурных манер,
      И мне сказать велел он для порядку:
      Что без затей он режет правду-матку!
      А ежели изъяны вас смутили,
      То извиненьем служит для него,
      Что пьесу сочинил он до того,
      Как вы ее за юмор похвалили!
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА {8}
      Мужчины
      Сэр Сэмпсон Ледженд, отец Валентина и Бена.
      Валентин, влюблен в Анжелику и находится в немилости у отца за свое мотовство.
      Скэндл, друг Валентина, большой критикан.
      Тэттл, глуповатый щеголь, хвастается своими победами, но при этом уверен, что не опорочил ни одной женщины.
      Бен, младший сын сэра Сэмпсона, воспитание получил частично дома, частично на море, намерен жениться на мисс Пру.
      Форсайт, дядя Анжелики, темный старик, капризный, самоуверенный и суеверный, убежден, что понимает в астрологии, хиромантии, физиогномике и умеет толковать сны, приметы и тому подобное.
      Джереми, слуга Валентина.
      Трэпленд, процентщик.
      Бакрем, стряпчий.
      Женщины
      Анжелика, племянница Форсайта с богатым приданым, находящимся в полном ее распоряжении.
      Миссис Форсайт, вторая жена Форсайта.
      Миссис Фрейл, сестра миссис Форсайт, светская дама.
      Мисс Пру, дочь Форсайта от первого брака, неуклюжая, глупая провинциальная девица.
      Нянька мисс Пру.
      Дженни, служанка Анжелики.
      Управляющий, судебные приставы, матросы, несколько слуг.
      Место действия - Лондон.
      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
      Сцена первая
      Комната Валентина.
      На столе лежит несколько книг. Валентин читает одну из них.
      Джереми прибирает в комнате.
      Валентин. Эй, Джереми!
      Джереми. Да, сэр?
      Валентин. Забери-ка все это. Я пойду немного пройдусь - переварю прочитанное.
      Джереми (унося книги, в сторону). Да, страсть как разжиреешь на этом книгочействе!
      Валентин. Слышишь, ступай подкрепись! Тут в Эпиктете есть одна страница - сразу не проглотишь. Царское кушанье!
      Джереми. А что этот Эпиктет, он сам стряпал или только рецепты сочинял?
      Валентин. Читай книги и развивай свой вкус! Учись жить, как велит философия. Питай ум и умерщвляй плоть. Черпай пищу из книг. Замкни уста и впитывай познания очами. Так учит Эпиктет.
      Джереми. Господи! Я только про него и слышал, когда служил у одного джентльмена в Кембридже. Да кто он такой, этот Эпиктет?!
      Валентин. Богач без гроша в кармане.
      Джереми. То-то, верно, давал пиры - живот подводило.
      Валентин. Да не без этого.
      Джереми. Вы джентльмен, сударь, и вам, может, по вкусу эта тонкая пища, а я, с вашего позволения, охотнее бы получал деньги на харчи. Разве этот Эпиктет, или Сенека {9}, или кто другой из голоштанных богачей научит вас, как разделаться с долгами без денег? Заткнет рот кредиторам? Вот, к примеру, Платон {10}: возьмет он вас на поруки? Или Диоген {11}, даром что привык к заточению в бочке, пойдет за вас в тюрьму? И что вам за радость сидеть взаперти, среди изъеденных плесенью книг и прославлять муз да пустые кишки.
      Валентин. Да, я беден, ты прав. И посему решил поносить всех имущих. Я лишь следую в этом примеру мудрецов и остроумцев всех времен - поэтов и философов, коих ты ненавидишь по схожей причине: они светочи мысли, а ты отпетый дурак.
      Джереми. Что ж, пусть я дурак, сэр. Только я, помоги мне бог, достаточно беден, чтобы жить своей головой. А дураком я был и тогда, когда предупреждал вас, к чему приведет ваше транжирство - эти ваши кареты, ливреи, угощения и балы. Да вы еще принялись ухаживать за дамой, которая знать вас не хотела со всем вашим богатством, и завели дружбу с остроумцами, которые только и знали что ваше богатство, а нынче, как вы обеднели, обходятся с вами не лучше, чем друг с дружкой.
      Валентин. Хоть я и беден, а все же сумею взять верх над ними. Я буду еще настойчивей ухаживать за Анжеликой и бедняком выкажу больше страсти, чем прежде, когда добивался ее любви на равных с богатыми франтами. Я принес свое состояние в жертву ее гордости и в награду за это надеюсь вызвать в ней ответное чувство, ведь богатый я был ей не нужен. А что до остроумцев, то мне у них шуток не занимать.
      Джереми. Да, вам друг у дружки ничем не разжиться, что правда, то правда!
      Валентин. Придется иным из них поучиться у меня острословию.
      Джереми. Еще спасибо, что есть налог на бумагу! Надеюсь, вы не вздумали заняться сочинительством?
      Валентин. Ты угадал. Я собираюсь написать пьесу.
      Джереми. Вот оно что! Тогда соизвольте, сэр, выдать мне письменное свидетельство - этак строчки в три, не больше - в коем бы сообщалось заинтересованным лицам, что "податель сего, Джереми Фетч, семь лет служил верой и правдой эсквайру Валентину Ледженду и ныне увольняется не за какую-нибудь провинность, а по доброй воле и единственно из желания избавить барина от всякой заботы о себе...".
      Валентин. Ну нет! Ты будешь жить со мной.
      Джереми. Невозможно, сэр. Предложи вы мне умереть с вами, сдохнуть с голоду, быть освистанным - это дело другое. А жить на пьесу - тут и трех дней не протянешь! Это так же верно, как то, что меня после смерти не причтут к сонму муз.
      Валентин. А ты остряк, приятель! Мне понадобится твоя помощь. Я научу тебя сочинять куплеты и концовки действий. Слушай, подыщи себе компанию девиц, с которыми ты будешь по вечерам играть в рифмы, чтобы понабить руку в стихоплетстве. Чего доброго, ты бы прославился анонимными песенками или памфлетами, вроде тех, какие пишут в кофейнях.
      Джереми. Уж не думаете ли вы примириться таким способом с батюшкой, сэр? Нет, сэр Сэмпсон человек крутой! Вернись только с моря ваш младший братец, так отец и вовсе на вас не взглянет. Плохи ваши дела, сэр. Конец вам. А пойдете в поэты - и вовсе останетесь без друзей. И все это проклятая кофейня Уилла - скольких молодых людей сгубила, куда там лотерея в Ройал-Оук! {12} Хозяин этой кофейни давно бы стал олдерменом, кабы перебрался в Сити, хоть там посетителей было б поменьше. Что до меня, так я раза в два больше съем в кофейне, чем на скачках: воздух Бэнстед-Даунз {13} - ничто по сравнению с ароматом кофе. А все же, как вспомню про кофейню, так и чудится мне - ходит по ней Голод-повелитель в обличье престарелого рассыльного, уставшего сводничать, разносить любовные записочки и стишки, за что ему платят не деньгами, как другим рассыльным, а остротами. Еще он представляется мне изможденным носильщиком портшеза. Бедняга вдвое похудел против прежнего, а все таскает в кредит поэта, которому еще жди когда улыбнется фортуна. Долгонько тут до расплаты: она, как возмездие за грехи, то ли в час кончины придет, то ли в день свадьбы.
      Валентин. Браво, продолжай!
      Джереми. А порою голод является мне в образе тощего шельмы книгопродавца, который глядит таким несчастным, точно сам написал все эти книги или задумал стать сочинителем и довести своих собратьев до столь же плачевного состояния. Или, наконец, потаскухой со стихами в руках, которая из тщеславия предпочла их наличным, хотя юбка на ней вся в дырах и она почти так же гола, как муза. А может, она просто несет свое исподнее на бумажную фабрику, где его превратят в книги, наставляющие девственниц отдавать предпочтение не поэзии, а здравому смыслу. Или она довольствовалась любовью какого-нибудь нищего острослова, вместо того чтоб искать богатого дурака.
      Входит Скэндл.
      Скэндл. О чем тут витийствует Джереми?
      Валентин. Громит острословов со всем доступным ему остроумием.
      Скэндл. Ужели? Тогда, боюсь, он сам острослов, ведь острословы всегда стараются себе на погибель.
      Джереми. Вот и я про то хозяину толкую. Прошу вас, мистер Скэндл, пожалуйста, отговорите его, если можете, идти в поэты.
      Скэндл. В поэты?! Пусть лучше идет в солдаты. Там нужнее крепкий лоб, чем мозги. У тебя что, мало недругов из-за твоей бедности, и ты решил увеличить их число своим остроумием?
      Джереми. Что правда, то правда! Не любим мы ближнего, коль у него побольше ума, чем у нас.
      Скэндл. Джереми вещает как оракул. Разве ты не видел, как опасливо поглядывают никчемный вельможа и безмозглый богач на неимущего умника? Точно он самой судьбой предназначен для лучшей доли и вот-вот посягнет на их земли и титулы.
      Валентин. Вот я и буду из мести писать сатиру.
      Скэндл. На кого, скажи? На весь свет? Пустое занятие! Кто станет мучеником здравого смысла в стране, где исповедуют глупость? Ну побрешешь немного, но ведь если на тебя спустят всю свору, от тебя ничего не останется. А коли тебя не растерзают собаки, то пристрелят из-за дерева охотники. Нет, наймись лучше в капелланы к безбожнику, иди в сводники, в приживалы, в знахари, в стряпчие, в попы, в любовники к богатой старухе, только не в поэты! Нынче поэту меньше чести, чем всей этой швали, и он пуще них должен трястись и вилять хвостом. Так оставь свои мечты о былой славе сатирика, не тщись возродить афинскую комедию и не жди, что тебе позволят откровенно и прямо кого-то высмеивать.
      Валентин. Ты прямо кипишь ненавистью к поэтам. Можно подумать, что тебя вывели в какой-нибудь пьесе. Успокойся, не так уж я рвусь Б сочинители.
      Стук в дверь.
      Эй, Джереми, погляди, кто там!
      Джереми выходит из комнаты.
      Ну а чем мне, по-твоему, заняться? Как принял свет мое вынужденное исчезновение?
      Скэндл. Как всегда в таких случаях. Одни жалеют тебя и осуждают твоего батюшку, другие оправдывают его и порицают тебя. Только дамы все за тебя и желают тебе удачи, ведь главные твои грехи - любовь и мотовство.
      Возвращается Джереми.
      Валентин. Ну что там?
      Джереми. Да ничего нового, сэр: с полдюжины кредиторов, с которыми я управился так же быстро, как голодный судья с делами в предобеденный час.
      Валентин. Что ты им ответил?
      Скэндл. Верно, просил подождать, это старый метод!
      Джереми. Что вы, сударь! Я столько тянул, столько взывал к их выдержке и терпению и прочим добрым чувствам, что нынче должен был сказать им честно и прямо...
      Валентин. Что?
      Джереми. ...что им заплатят.
      Валентин. Когда же?
      Джереми. Завтра.
      Валентин. Но как ты собираешься выполнить обещание, черт возьми?!
      Джереми. А я и не думаю его выполнять. Просто оно совсем растянулось, мое обещание, увидите - завтра лопнет, и никто этому не удивится.
      Стук в дверь.
      Опять стучат! Что ж, если вам не по вкусу мои переговоры с кредиторами, сэр, соизвольте выйти к ним сами.
      Валентин. Ступай, погляди, кто там.
      Джереми уходит.
      Теперь ты понимаешь, Скэндл, что значит быть важной персоной. Так живут министры, генералы, сановники. С утра их осаждают такие же толпы просителей, и всякий приходит за обещанным. Это те же кредиторы, только поуч-тивей, и у каждого ко взысканию какой-нибудь посул.
      Скэндл. И ты, подобно истинно важной птице, даешь аудиенцию, обещаешь больше, чем собираешься сделать, и так изворачиваешься, что куда проще было бы сдержать слово и удовлетворить заимодавцев.
      Валентин. Ох, Скэндл, учись щадить друзей и не дразнить врагов. А то, смотри, эти вольные речи доведут тебя когда-нибудь до неволи.
      Входит Джереми.
      Джереми. Сударь, там Трэпленд, процентщик, а с ним два подозрительных детины, как есть переодетые приставы, такой дотронется своим карманным жезлом {14} - тебя и не стало! Еще там управляющий вашего отца и кормилица из Туитнэма {15} с одним из ваших малюток.
      Валентин. Ах, чтоб ей провалиться! Нашла время тыкать мне в лицо моими грехами. На! Отдай ей вот это (дает ему деньги) и вели, чтоб больше меня не тревожила. Жадная дура! Знает, как плохи мои дела, так нет, где ей додуматься - заспать ребенка две недели назад.
      Скэндл. Никак, это толстушка Марджери с моим крестником?
      Джереми. Она самая, сэр.
      Скэндл. Скажи ей, что я благословляю малыша, и передай вот это в знак моих нежных чувств. (Протягивает ему деньги.) Да еще, слышишь, попроси Марджери положить в постель матрас помягче, дважды в неделю менять белье и поменьше работать, чтоб от нее не разило потом. Я скоро ее навещу.
      Валентин. Эй, Скэндл, не порти молоко моему сыну! Зови Трэпленда! Если б удалось как-нибудь заткнуть ему глотку, я бы хоть свободно вздохнул.
      Джереми выходит и возвращается с Трэплендом.
      Мистер Трэпленд, дорогой друг! Рад вас видеть! Джереми, стул, быстро! Бутылку хереса и поджаренный хлеб, живо! Да подай сперва стул.
      Трэпленд. Доброе утро, мистер Валентин, доброе утро, мистер Скэндл.
      Скэндл. Что ж, отличное утро, только бы вы его не испортили.
      Валентин. Ну садитесь, садитесь. Вы ведь привыкли к его шуткам.
      Трэпленд (садится). Тут за вами, мистер Валентин, один давнишний должок - полторы тысячи фунтов...
      Валентин. Я не веду деловых разговоров, не промочив горла! А вот и херес!
      Трэпленд. Я, понимаете, хочу знать, по какому курсу вы собираетесь со мной расплачиваться.
      Валентин. Ей-богу, я так рад вас видеть!.. Ваше здоровье! Налей честному Трэпленду! Полнее!
      Трэпленд. Хватит, любезный! Это не по моей части. Ваше здоровье, мистер Скэндл! (Пьет.) Я уже давно не пью...
      Валентин. Еще по стакану, и тогда приступим к разговору. Наливай, Джереми!
      Трэпленд. Нет, больше не могу, ей-богу! Я же говорю, я не пью...
      Валентин. Наливай, Джереми, раз приказано! А как ваша красавица дочь? Доброго ей мужа! (Пьет.)
      Трэпленд. Спасибо, сударь. Мне как раз нужны эти деньги...
      Валентин. Сперва выпьем. А ты что не пьешь, Скэндл?
      Все пьют.
      Трэпленд. Скажу вам без лишних слов: нет мне возможности больше ждать.
      Валентин. Я очень вам признателен за помощь, поистине выручили в трудную минуту. Вы ведь находите радость в добрых делах. Скэндл, выпей За здоровье моего друга Трэпленда! Честнейший человек на свете, всегда готов выручить друга в беде. В глаза вам это говорю! Выпьем еще по стаканчику, господа!
      Скэндл. Вот любопытно! Впрочем, я слышал, что Трэпленд был раньше ходок да и по сей день не унялся. Ну есть ли распутник, который бы не был честным малым!
      Трэпленд. Но мистер Скэндл, вы не знаете...
      Скэндл. Не знаю, говорите? Да нет, я знаю ту веселую чернявенькую вдовушку с Полтри {16}: восемьсот фунтов годовых, вдовья часть {17} и двадцать тысяч фунтов наличными. Ну что, попался, старина Трэп!..
      Валентин. Что ты говоришь!.. Да как же, я помню эту вдовушку! Так вот, значит, где вы пристроились?! Здоровье вдовы! Трэпленд. Увольте, не могу. Валентин. Ну как, за вдовушку?! Выпьем по последней!
      Все пьют.
      Премилая бабенка, ей-богу, - блестящие черные глазки, пухлые нежные губки, как рубин... Куда приятней припечатать поцелуем, чем подписаться под миллионным чеком!
      Трэпленд. Да нет, все это выдумки. Займемся лучше делом. Ну и проказник вы, мистер Валентин!
      Валентин. Нет-нет, займемся лучше вдовушкой! Нальем еще по стакану. Такие круглые трепещущие груди, пышные ягодицы, стати арабской лошадки даже анахорет потерял бы покой. А какая ножка! Найдется ли мужчина, который не будет с вожделением ждать, чтоб она вынырнула из-под юбки, ведь она точно играет с вами в прятки. Не так ли, мистер Трэпленд?
      Трэпленд. Уж точно. Налейте мне стаканчик. А вы проказник! Здоровье вдовушки! (Пьет.)
      Скэндл. Вот заклохтал! Не отступай, брат, не то он опять обернется кредитором!
      Входит судебный пристав.
      Судебный пристав. Прошу прощения, джентльмены. Мистер Трэпленд, скажите, нужны мы вам или нет. Нам еще надо арестовать с полдюжины господ на Пэлл-Мэлле и в Ковент-Гардене, а если мы задержимся, то перед шоколадными {18} выстроится столько портшезов, что нам туда не войти, и мы уйдем не солоно хлебавши.
      Трэпленд. Вы правы. Я сам любитель повеселиться, мистер Валентин, однако дело есть дело, так что готовьтесь...
      Джереми. Сударь, там ждет управляющий вашего батюшки, ему велено передать вам одно предложение. Касательно ваших долгов.
      Валентин. Так проси его войти. Отошлите вашего пристава, мистер Трэпленд, вы скоро получите ответ.
      Трэпленд. Будьте где-нибудь поблизости, мистер Снэп.
      Судебный пристав уходит.
      Входит управляющий и что-то шепчет Валентину.
      Скэндл. Ах ты собака, а еще вино пил! Верни херес, который выпил! Принеси ему теплой воды, Джереми. А не то я сейчас распорю ему брюхо и в два счета доберусь до его совести.
      Трэпленд. Вы невежливы, мистер Скэндл. Мне не нужен ваш херес, но как можно требовать назад то, что человек уже выпил?
      Скэндл. А как можно требовать назад деньги, которые джентльмен уже прожил?
      Валентин. Мне все ясно. Я понимаю, чего хочет отец. Его условия жестоки, но меня припирает нужда. Да, я согласен. Захватите с собой мистеpa Трэпленда, и пусть он выдаст вам расписку. Вы знаете этого человека, мистер Трэпленд, он вам вернет мой долг.
      Трэпленд. Глубоко сожалею, что был так настойчив, да ведь нужда, знаете ли...
      Валентин. Оставьте извинения, господин процентщик, сейчас вам все уплатят.
      Трэпленд. Надеюсь, вы не сердитесь: такая уж у меня профессия...
      Трэпленд, управляющий и Джереми уходят.
      Скэндл. Он просил прощения, как палач у своей жертвы.
      Валентин. Я хоть смогу перевести дух.
      Скэндл. Да в чем дело? Ужель твой родитель смягчился?
      Валентин. Ничуть не бывало. Он мне поставил жестокое условие, такое, что хуже не выдумать. Ты, верно, слышал о моем безмозглом брате, который три года назад отправился в плавание? Этот братец, как узнал мой батюшка, возвратился домой. А посему отец милостиво предлагает мне уступить младшему брату право наследования, а взамен готов немедленно выделить четыре тысячи фунтов на покрытие долгов и устройство моих дел. Он уже раз предлагал мне это, но я отказался. Однако нежелание моих кредиторов повременить и мое собственное нежелание сидеть здесь затворником в разлуке с Анжеликой заставили меня согласиться.
      Скэндл. Поистине проявление отчаянной любви! Боюсь только, что ты не видел от Анжелики проявлений взаимности.
      Валентин. Тебе известен ее нрав. Она никогда не давала мне явного повода ни ликовать, ни отчаиваться.
      Скэндл. Эти ветреницы не обдумывают своих поступков, так что трудно понять, что они думают! И все же я не жду, что она полюбит тебя в беде, когда была холодна в счастливую твою пору. К тому же она богата, а богатство всегда тяготеет к глупости или к другому богатству.
      Входит Джереми.
      Джереми. Новая беда, сэр.
      Валентин. Еще кредитор?
      Джереми. Нет, сударь, другое. Пришел мистер Тэттл поразвлечь вас. Валентин. Ну что поделаешь, веди его сюда. Он знает, что я не выхожу из дома.
      Джереми выходит.
      Скэндл. О черт возьми! Я ухожу.
      Валентин. Останься, прошу тебя! Вам с Тэттлом всегда бы ходить парой. Вы как свет и тень хорошо оттеняете друг друга. Он ни в чем не похож на тебя - ни характером, ни образом мыслей. Ты губишь чужие репутации, а он стоит на их страже.
      Скэндл. Избави нас бог от такого стража! Он так же хранит чужие репутации, как чужие секреты, на обе эти доблести он претендует с одинаковым правом. Этот негодяй всегда говорит шепотом, но таким, чтобы всем было слышно. Он ни за что не назовет вам женщины, только опишет ее портрет. Будет божиться, что она ему не писала, и тут же покажет адрес, надписанный ее рукой. Правда, он, всего вероятнее, подделал ее почерк и потому не произнес ложной клятвы, однако надеется, что ему не поверят, и так же отрицает милость дамы, как священник произносит "нет", когда ему предлагают епископский сан {19}, - ведь иначе он его не получит. Словом, он знаменитый тайновед, который хвалится своей осведомленностью. А вот и он.
      Входит Тэттл.
      Тэттл. Доброе утро, Валентин! Ваш слуга, Скэндл, если только вы не станете прохаживаться на мой счет.
      Скэндл. Это вы можете требовать лишь от собственного слуги. А пока я принадлежу себе и, уж во всяком случае, не вам, я этого не обещаю.
      Тэттл. Ну как бессердечно!
      Валентин. Не обижайтесь на его речи, Тэттл! Разговор с ним подобен игре в "молву" {20}: отзывайтесь о нем хорошо, если хотите, чтоб он ответил вам тем же.
      Тэттл. Как ему, верно, тяжело и неприятно, что все его наветы лишь способствуют светскому успеху его жертв! Я вот, бог миловал, всегда на редкость деликатен в своих отзывах о людях.
      Скэндл. Конечно, ведь вы общаетесь с таким сбродом, что без особой деликатности о них не расскажешь.
      Тэттл. Слыхали - "сбродом"? Ну почему "сбродом"? Вы же не знаете этих людей. Как немилосердно!
      Скэндл. Не знаю? Как бы не так! Вы же водитесь только с теми, от кого идет смрад на всю столицу.
      Тэттл. Ха-ха-ха! Изволите шутить! Кому же неизвестно, что такого за мной не водится! С того дня, как я узнал первую женщину, Валентин, я ни одну из них, спаси бог, не ославил.
      Валентин. Но встречались-то вы не с одной.
      Тэттл. Сказать вам по чести, да. Что ж, я могу признаться в этом и даже сказать, пусть это будет грубовато, что я в жизни не путался с женщиной, у которой был кто-то другой.
      Скэндл. Неужели?!
      Валентин. Ей-богу, я ему верю! Мужья ведь не в счет, Тэттл?
      Тэттл. Ах что вы!..
      Скэндл. Ну а что у вас было с этой милой мещаночкой, миссис Блудл?
      Тэттл. С кем? Ах с ней?.. Да, я знаю, миссис Блудл хвалилась, что я сказал ей то-то и то-то, что я писал ей и что-то там сделал - уж сам не ведаю что, только, клянусь моим добрым именем, она лгала. Да-да, она меня оклеветала, и я знаю почему. Ее подкупил некто всем нам отлично известный мужчина, желавший осрамить меня в глазах одной знатной дамы...
      Скэндл. Всем нам отлично известной.
      Тэттл. Не будем об этом... Конечно, всем известны мои тайны, всем и каждому. Впрочем, я скоро убедил ее в своей невиновности. Я сказал ей: сударыня, сказал я, некоторые люди только и делают, что разносят слухи и болтают то да се про того и этого, и, коль ваша светлость...
      Скэндл. Светлость?! Ну-ну!..
      Тэттл. Господи, что я сказал!.. Язык мой - враг мой!..
      Валентин. Ха-ха-ха!..
      Скэндл. Право, Трттл, я не знал, что вы такой наглец! Впредь я буду вас уважать! Ну и ну! Ха-ха-ха! Так продолжайте - значит, что вы сказали ее светлости?..
      Валентин. Признаться, такое не часто услышишь!
      Тэттл. Я же ничего такого не сказал, спаси бог! Lapsus linguae {Оговорка, обмолвка (лат.).}. Поговорим лучше о другом.
      Валентин. Но все-таки, как вы оправдались?
      Тэттл. Что об ртом говорить. Я пошутил, и все. Одна незнатная женщина приревновала меня немного, и я сказал ей там что-то, ей-богу, не помню, что именно. Поговорим лучше о другом. (Напевает песенку.)
      Скэндл. Оставь его, черт с ним! Думает, мы будем его расспрашивать.
      Тэттл. А знаете, Валентин, вчера я ужинал с вашей пассией и ее дядюшкой, старым Форсайтом. Ваш родитель прямо днюет и ночует у Форсайта.
      Валентин. Да, я знаю.
      Тэттл. Ей-богу, Анжелика прелесть. И миссис Форсайт тоже. И ее сестрица миссис Фрейл.
      Скэндл. Да, миссис Фрейл прелестная женщина, кто же ее не знает.
      Тэттл. О, это несправедливо.
      Скэндл. Что именно?
      Тэттл. Так говорить.
      Скэндл. Что говорить? Или вы что-нибудь знаете про миссис Фрейл?
      Тэттл. Я? Нет, право, я могу судить о том, какого она пола, лишь по гладкости ее подбородка и пухлым губам.
      Скэндл. Да неужто?
      Тэттл. Ну да.
      Скэндл. А она утверждала другое.
      Тэттл. Быть не может!
      Скэндл. Ей-богу! Спросите Валентина.
      Тэттл. Я начинаю думать, что женщина, спаси бог, требует молчания от мужчины лишь затем, чтоб самой всласть обо всем болтать.
      Скэндл. Без сомнения. Так скажите - она вас оклеветала? Значит вы с ней не спали?
      Тэттл. Хоть мне и достает скромности первым не говорить об этом, я слишком учтив, чтобы спорить с дамой.
      Скэндл. Так вы признаетесь?
      Тэттл. Я озадачен. Впрочем, могу ли я отрицать это! коли она меня в том обвиняет?
      Скэндл. Она скоро придет. Она каждое утро навещает Валентина.
      Тэттл. Возможно ль?!
      Валентин. Да, миссис Фрейд порой меня навещает и тем выказывает мне свое расположение. Однако я не думаю, чтоб она дарила кого-нибудь большей благосклонностью.
      Скэндл. И я тоже. Но ведь Тэттл не станет чернить женщину: это не в его правилах. Как легко ошибиться в женщине, Валентин!
      Тэттл. Что вы хотите этим сказать, господа!
      Скэндл. Да, решено - спросим ее.
      Тэттл. Какое варварство! Что же вы сразу мне не сказали...
      Скэндл. Зачем? Вы же сами нам сказали.
      Тэттл. ...еще подбивали спросить Валентина.
      Валентин. А разве я что-нибудь сказал? Или я должен был ответить на незаданный вопрос?
      Тэттл. Но это жестокий обман, господа!..
      Валентин. О нет, если вы, давно зная Скэндла, так легко попались в его ловушку, я глубоко сочувствую дамам, которые доверяют вам свои тайны.
      Входит Джереми.
      Джереми. Миссис Фрейл прислала узнать, сударь, проснулись ли вы?
      Валентин. Проводи ее наверх, как только она придет.
      Джереми выходит.
      Тэттл. Мне надо бежать.
      Валентин. Но вы же столкнетесь с ней в дверях.
      Тэттл. Нет у вас черного хода?
      Валентин. А если б и был, благоразумно ль давать в руки Скэндла такое оружие против вас, ведь ваше бегство лишь подтвердит правоту всего, что он ей расскажет.
      Тэттл. О Скэндл, будьте великодушны! Мне же перестанут доверять тайны! Будут звать лишь в дни приемов, не пустят дальше гостиной, не дадут заглянуть в спальню, не запрут в чулане, не сунут за ширму или под стол, а камеристки позабудут, что величали меня "мистер Тэттл, наш наперсник". Это было бы так жестоко!
      Валентин. Пожалейте его, Скэндл. Он пойдет на все условия.
      Тэттл. О, на любые!..
      Скэндл. Хорошо, тогда тут же подайте мне на заклание полдюжины добрых имен. Итак, кто они, эти женщины? Да смотрите, чтобы это были громкие имена, первые в королевстве.
      Тэттл. О злодей! Жена баронета подойдет?
      Скэндл. Нет. Чтоб не ниже супруги пэра.
      Тэттл. Душегубец! Но имен-то можно не называть?
      Скэндл. Обойдемся титулами.
      Тэттл. Увы, это то же самое! Умоляю вас - не требуйте титулов!.. Я опишу вам их облик.
      Скэндл. Что ж, начинайте. Только позаботьтесь о сходстве. Ибо если я не сумею узнать оригинала, вам придется, как плохому живописцу, подписать внизу - портрет такой-то.
      Тэттл. Хорошо. Так первая...
      Входит миссис Фрейл.
      Я погиб! Она уже здесь. Потерпите до другого раза, и я удвою число жертв.
      Скэндл. Так и быть, на этом условии я подожду. Только, смотрите, без обмана.
      Миссис Фрейл. Хорошая будет у меня слава из-за этих утренних визитов к мужчинам! Скэндл, черт, и вы тут?! Мистер Тэттл, с вами я, конечно, в безопасности.
      Скэндл. Тэттл!
      Тэттл. Я... Э-э... Польщен, сударыня...
      Валентин. Ну как там Анжелика, сударыня Вестовая?
      Миссис Фрейл. И сразу про Анжелику! Ну воспитание!..
      Валентин. Позвольте любовнику в разлуке...
      Миссис Фрейл. Я позволяю любовнику быть внимательным к возлюбленной в миг свидания, но в ее отсутствие страсть его должна отступать перед обходительностью.
      Валентин. А если его страсть сильнее обходительности?..
      Миссис Фрейл. Пусть исправит дело женитьбой.
      Валентин. Женитьба и впрямь умеряет страсть, но отнюдь не прибавляет мужчине обходительности.
      Миссис Фрейл. Вы глубоко ошибаетесь. Нет людей обходительнее женатых мужчин. Не пройдет года после свадьбы - и они уже верх воспитанности: срывают сердце на жене и являются на люди милыми да любезными. А у меня для вас новость. Впрочем, вы, наверно, уже сами слышали - на родину возвратился ваш брат Бенджамин. А из деревни приехала дочь Форсайта, моя племянница, и уж как вы хотите, а дело в том, что старики задумали их поженить. Он морское чудище, а она - лесная зверюшка, то-то народят земноводных, не иначе каких-нибудь выдр: он-то все по морю ходил, а она из лесу носа не казала.
      Валентин. Вот проклятая история! Их брак не принесет мне счастья!
      Миссис Фрейл. Вы недовольны, а мой братец Форсайт уверяет, что она сразу понесет, и пророчит им мальчика, из которого вырастет адмирал или прославленный мировой судья, - он вычитал это в их гороскопах. Ну до чего ж суеверный старый болван! Нынче, к примеру, принялся убеждать меня не выходить из дома: дескать, день несчастливый. Только я мигом измыслила ему странный сон и отослала его к Артемидору {21} за разгадкой, а сама сбежала к вам в гости. А что я за это получу? Я жду награды.
      Валентин. Пойдемте в другую комнату, и я не замедлю выказать вам свою щедрость.
      Скэндл. Мы все готовы кой-чем поделиться с вами.
      Миссис Фрейл. Чем же это?
      Валентин. Увидите.
      Миссис Фрейл. Наверное, чем-нибудь таким, что вам самим в тягость.
      Валентин. Скэндл подарит вам доброе имя.
      Миссис Фрейл. Пускай сперва себе раздобудет! А вы что подарите мне, мистер Тэттл?
      Тэттл. Я что подарю? Свою душу, сударыня.
      Миссис Фрейл. Ну нет, спасибо! Мне о своей хлопотно печься. Впрочем, я на днях навещу вас: я слышала, у вас пропасть картин.
      Тэттл. Прекрасная коллекция, есть оригиналы. К вашим услугам, сударыня.
      Скэндл. Врет ведь, подлец! У него картин-то всего - "Четыре времени года" да "Двенадцать цезарей" в плохих копиях. Еще есть "Пять чувств" {22} такие же примитивные, как у него самого. Оригинал же только один - он сам.
      Миссис Фрейл. Но я слышала, у него есть коллекция красавиц.
      Скэндл. Да, тех, что оказали ему милость, как он утверждает.
      Миссис Фрейл. Ах, мистер Тэттл, покажите!
      Тэттл. О сударыня, они призваны тешить взор любви. Ни один мужчина, кроме меня и художника, не сподобился счастья их видеть.
      Миссис Фрейл. Ну а женщина?..
      Тэттл. На одном условии, что коллекция пополнится ее портретом, ведь тогда ей придется хранить тайну.
      Скэндл. Уж если вам хочется смотреть картины, приходите лучше ко мне.
      Миссис Фрейл. Ах вот как?!
      Скэндл. Я покажу вам собственный ваш портрет, да-да, и портреты многих ваших знакомых - они там как вылитые, точно от Неллера {23}.
      Миссис Фрейл. Вот обманщик!.. Ведь правда он лжет, Валентин? Я не верю ни единому его слову.
      Валентин. На сей раз это правда. Тэттл собирает портреты тех, кто оказал ему милость, а Скэндл - тех, кто отказал ему в ней. Пасквили, сатиры, эпиграммы, нравоописания - вот его коллекция.
      Скэндл. Мои портреты сделаны черным по белому, и лишь немногие, равно мужские и женские, даны в естественных красках. Вы увидите спесь и глупость, похотливость и жеманство, жадность и ветреность, лицемерие, злобу и невежество - и все в одном лице. Еще я покажу вам фатовство, ложь, тщеславие, трусость, фанфаронство, порочность, уродство, мужское бессилие таков будет второй портрет. И, представьте себе, на первом - прославленная красавица, а на втором - известный жуир. Есть у меня и картины, некоторые премилые.
      Миссис Фрейл. Какие же, расскажите!
      Скэндл. Например: щеголь в бане; ему ставят банки, чтоб вызвать румянец, и он парится, чтоб согнать лишний жирок.
      Миссис Фрейл. Прелесть!
      Скэндл. Или вот: леди тянет бренди с извозчиком в подвале.
      Миссис Фрейл. Ну, уж это неправда, черт возьми!
      Скэндл. Есть аллегорические. Сторукий стряпчий с двумя головами, но одним лицом. Богослов о двух лицах и одной голове. Есть солдат с мозгами в брюхе, а вместо головы - сердце.
      Миссис Фрейл. И совсем без головы?
      Скэндл. Совсем.
      Миссис Фрейд. Но это чистый вымысел! Что ж, у вас и порт есть?
      Скэндл. Есть и порт; он взвешивает слова и продает хвалы за похвалы, а критик тем временем шарит у него в кармане. Еще одна большая картина изображает школу, в ней сидят великие критики в длинных париках, камзолах с позументом и в стенкирках {24}, а лица - как у громил; в руках у них свистульки {25}, на шее - таблички, по которым в приходской школе обучаются грамоте {26}. И много других картин, отлично нарисованных, как вы убедитесь собственными глазами.
      Миссис Фрейл. Хорошо, я приду, хотя бы для того, чтоб уличить вас в хвастовстве.
      Входит Джереми.
      Джереми. Там опять управляющий вашего батюшки, сэр.
      Валентин. Сейчас я к нему выйду. Вы меня отпускаете? Я незамедлю вернуться и буду всецело ваш.
      Миссис Фрейл. Нет, мне пора. Кто из вас проводит меня до Биржи, джентльмены? Мне надо навестить там сестрицу Форсайт.
      Скэндл. Я провожу вас: мне нравится ваша сестрица.
      Миссис Фрейл. Любезно, нечего сказать!
      Тэттл. Я провожу вас, ибо питаю слабость к вашей милости.
      Миссис Фрейл. По-моему, это более веская причина.
      Скэндл. И прекрасно. Пока Тэттл будет развлекать вас, я стану без помехи очаровывать вашу сестрицу.
      Валентин. Скажите Анжелике, что я принял жестокие условия, поставленные мне отцом, чтобы только вырваться на волю и снова ее увидеть.
      Скэндл. Я дам ей полный отчет о всех твоих делах. И если отказ от Здравомыслия считать подтверждением любви - ты самый пылкий из всех известных мне влюбленных. Ты надеешься покорить свою Елену {27} отказом от наследства. А мне сдается - глупая это выдумка
      Свое именье променять на злато
      Иль бедняку присвататься к богатой.
      (Уходит.)
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      Сцена первая
      Комната в доме Форсайта.
      Входит Форсайт со слугой.
      Форсайт. Да неужто все наши женщины в отлучке?! И жена не вернулась? А сестра?.. А дочка?
      Слуга. Ни той, ни другой, ни третьей, сэр.
      Форсайт. Бог ты мой, что б это могло значить? Не иначе луна в полнолунии! А племянница моя Анжелика дома?
      Слуга. Дома, сэр.
      Форсайт. Ведь ты, поди, врешь, любезный.
      Слуга. Ну что вы, сударь!
      Форсайт. Говорю тебе - врешь, любезный! Быть тому невозможно, чтоб что вышло, как я затеял. Ведь я родился под созвездием Рака, а потому, что ни задумаю, все как-нибудь вкривь да вкось получается.
      Слуга. Не могу знать, сударь.
      Форсайт. Да куда ж тебе, милейший! А я вот знаю, загодя все знаю, милейший.
      Входит нянька.
      Эй, нянька! Где это твоя барышня запропастилась?
      Нянька. И ведать не ведаю. Ушли все и пока не вернулись. А дитятко-то бедное, чай, целый бы день город глядело! Еще хорошо, как покормят!.. Э... Удача-то какая, ха-ха-ха!.. Чудеса-a! Ей-богу, чтоб мне провалиться, отродясь такого не видывала, господи, твоя воля! Ха-ха-ха!..
      Форсайт. Что с тобой, старая?!
      Нянька. Бог-то вам счастье какое посылает! Господи, твоя воля, спаси нас и помилуй, уж мне ли не знать! Чулок-то у вашей милости наизнанку.
      Форсайт. Да ну? А ведь правда! Вот удача! Как же это вышло? Может, и вправду добрый знак. И вправду, может, привалит счастье. Верно-верно, были и другие приметы! С кровати поутру слез задом, и ненарочно ведь - тоже к добру! А вот как спускался по лестнице - споткнулся. Ласочку повстречал... Дурные все приметы! Одни дурные, другие хорошие - все вперемешку! Горе и радость, нужда и достаток, день и ночь, так вот и живем. А с чулком этим и вправду удача. Не нарадуюсь я на этот чулок! А!.. Вот и племянница! Ты, любезный, ступай к сэру Сэмпсону Ледженду и скажи, я хочу заглянуть к нему, коли ему досуг. Три часа пополудни - самое время для дел. Меркуриева пора.
      Слуга уходит. Входит Анжелика.
      Анжелика. И самое время для всяких утех, не так ли, дядюшка? Ах, пожалуйста, разрешите мне взять вашу карету: мою надо починить.
      Форсайт. Это что ж, и тебя тянет по улицам колесить? Сдурели нынче
      все женщины, что ли?! Дурной это знак, и сулит он ущерб главе дома. Есть такое древнее пророчество, его сочинил араб Мессалла {28}, а перевел преподобный букингемширский пиит {29}.
      "Если жены бросят печь и жарить,
      То придется их мужьям кухарить,
      Обернется все сплошным содомом,
      Муж перевернется вместе с домом
      И в юдоли сумрака и скорби
      Головою в землю пустит корни".
      "Пустит корни", слыхала? Это сулит рога. Чем голова прорастает? Рогами. Так что, милая племянница, сиди дома. Ведь голова чья? Мужа. Значив и пояснять тут нечего.
      Анжелика. Но вы же, дядюшка, не будете с того рогоносцем, что я уйду из дома, а если я и останусь, так тоже не спасу вас от рогов.
      Форсайт. Оно, конечно, верно. А все же, пока в доме остается хоть одна женщина, оракул не имеет полной силы.
      Анжелика. Зато мое намерение остается в полной силе. Я решила выйти из дома, и если вы не дадите мне карету, я найму портшез или извозчика. А вы сидите дома и гадайте по звездам, с кем изменяет вам жена. Держали бы ее взаперти, коль начинаете ревновать, едва она ступит за порог. Тетушка-то моя, знаете ли, от природы слегка подвластна силе притяжения - так это? кажется, у вас зовется? Только боюсь, сударь, не вы тут центр притяжения! Ха-ха-ха!
      Форсайт. И до чего же ты языкатая! И все ведь небесную механику вышучиваешь, пустельга ты этакая!
      Анжелика. Не сердитесь, дядюшка. А будете сердиться, я устрою так, чтоб сбылись все ваши ложные пророчества, смешные сны и бесполезные гадания. Возьму и обвиню вас в нарушении общественного благочиния. Недавно, помните, какой переполох подняли - объявили, что ожидается затмение. Провизии накопили, как в осажденной крепости. Сколько огня напасли - свечи скупали, спички, трутницы! Можно было подумать, что мы теперь до конца дней будем сидеть под землей или уж по крайней мере поедем в Гренландию, чтобы жить там в полярной ночи.
      Форсайт. Ну что за дерзкая девчонка!..
      Анжелика. Дадите карету? А не дадите, так слушайте дальше! Еще я всем расскажу, как вы пророчили возврат католичества {30}, из-за того лишь, что пропало несколько столовых ложек с апостолами {31}: дворецкий их куда-то засунул и думал, что потерялись. Вам что же, религия вроде супа? Вот погодите, дядюшка, я донесу на вас, что вы колдун!
      Форсайт. Ну что за дрянь, а?!. Эка вредная девка!
      Нянька. Что она говорит, господь милосердный!..
      Анжелика. А еще я могу рассказать под присягой про ваши греховные ночные делишки с этой старухой!..
      Нянька. Силы небесные! Это какие же со мной ночные делишки? Ведь что выдумала, господи боже мой!.. Чтоб мы с барином да что греховное делали? Отродясь такого не слыхивала!.. Сами знаете, сударь, что я в спальне у вас ночью делаю: постель грею, одеяло подтыкаю, свечку вам принесу, табакерку, ночной горшок, ну и пятки когда почешу... Так вот ведь что выдумала!..
      Анжелика. А я видела через замочную скважину, как вы ночью сидели, запершись в чулане, - ну точь-в-точь Саул с Аэндорской волшебницей {32}, орудовали ситом и стригальными ножницами, накалывали большой палец и писали кровью имена бедных, ни в чем не повинных слуг на маленькой терке для мускатного ореха, позабытой в бульонной чашке. Да я еще и не такое порасскажу!..
      Форсайт. Только попробуй, дрянь ты этакая! Я тебе попомню, я с тобой поквитаюсь, ехидна ты этакая! Вот подстрою тебе ловушку. Ничего, что ты деньгам своим хозяйка, я своего добьюсь - за все мне заплатит твой кавалер, этот расточитель и мот, красавчик Валентин!
      Анжелика. Да неужто? А мне дела нет. Но вот тогда-то я вас и выдам. Смотри, нянька, я ведь могу привести свидетелей, которые подтвердят, что у тебя под левой рукой огромная титька и у него тоже и оба вы по очереди кормили пестрого котенка, а был он вовсе - бесенок!
      Нянька. Вишь, что выдумала - огромная титька!.. Ах ты врушка да сквернавка!.. На, пощупай!.. Две у меня титьки, две, как у всякой христианки (плачет), да и те уже тридцать лет как никто не сосал.
      Форсайт. Надо терпеть, раз мне по звездам выходит так мучиться. А все те зловредные сочетания и противостояния в третьем квадрате моего гороскопа! И что от родных пакости - тоже было предсказано. Вот возьму и запру двери на замок тебе в наказание. Ни один мужчина в дом не войдет.
      Анжелика. Запирайте же скорей, сударь, пока тетушка домой не вернулась; завтра поутру она пришлет вам письмо о выдаче ей законного содержания! Только дайте мне удрать, а потом всех мужчин на сто миль отгоняйте. Сидите, беседуйте с духами, изучайте свои звезды - Быка, Барана и Козла. Господи, дядюшка, на дюжину созвездий - и столько рогатых! Не иначе все рогоносцы попадают на небо!
      Форсайт. А девственница-то одна на дюжину созвездий. Одна девственница, фурия ты этакая!..
      Анжелика. И этой бы не было, кабы ей не судьба водиться с одними астрологами, дядюшка! С того моя тетка и бежит из дому.
      Форсайт. Что? Что? Так в этом причина? Послушай, ты что-то знаешь, ну расскажи мне, и я прощу тебя. Ну расскажи, милая племяшечка! Бери мою карету и лошадей, бери, пожалуйста. Жена что, тебе жаловалась? Послушай, я знаю, вы, женщины, охотно делитесь друг с другом. Она молода, полнокровна и весела, у нее карие глаза, и родилась она под созвездием Близнецов, а потому любит общество; у нее родинка над губой, влажные ладони и большой Венерин холм {33}.
      Анжелика. Ха-ха-ха!
      Форсайт. Что смеешься? Так-то, барышня... Но послушай, будь доброй девочкой и не мучай своего бедного дядюшку! Расскажи мне всю правду! Не расскажешь? Погоди ж!..
      Входит слуга.
      Слуга. К вам пожаловал сэр Сэмпсон, сударь. (Уходит.)
      Анжелика. Прощайте, дядюшка. (Вслед слуге.) Закажите мне портшез. Я сыщу свою тетку и скажу ей, чтоб она не возвращалась домой. (Уходит.)
      Форсайт. Я так огорчен и расстроен - где мне сейчас с ним видеться. И через час не оправлюсь. Нянька, поди скажи сэру Сэмпсону, что я загляну к нему попозже.
      Нянька. Слушаюсь, батюшка. (Уходит.)
      Форсайт. Да! А впрочем, коли мне судьба быть рогоносцем, ничего не попишешь!..
      Входит сэр Сэмпсон Ледженд с бумагой в руках.
      Сэр Сэмпсон. Да, мой друг, ему уже не выкрутиться, это ясно как божий день. Вот она, в моих руках, мой старый Птолемей {34}. Этот гнусный расточитель еще узнает, кто произвел его на свет, он еще узнает это, мой старый Ностродам! {35} Ручаюсь тебе, мой сын убежден, что отцу надлежит только прощать и любить, что ему не дано наставлять, приказывать и ждать повиновения, и наши роли сводятся к тому, что он будет наносить мне обиды, а я прощать их. Ручаюсь, он плясал бы до Судного дня и ничуть не сомневался, что волынщику буду платить я. Но вот оно, черным по белому, - Signatum, Sigillatum и Deliberatum {Подписано, скреплено печатью и решено (лат.).}. Сиречь: он уступает свое право наследования моему сыну Бенджамину, едва тот вернется на родину. А где моя дочь, старый Мерлин {36}, моя будущая дочь? Право, я не нарадуюсь, что отплатил сполна этому непокорному негодяю.
      Форсайт. А ну, дайте взглянуть. Ага, вижу. Если все будет по закону, надеюсь, дело выйдет и передача прав состоится. Бумага-то когда подписана? В котором часу? Жаль, черт возьми, что вы не посоветовались со мной о часе! А впрочем, нам надо спешить.
      Сэр Сэмпсон. Да еще как! Мой сын Бен будет здесь вечером. Я велел своему стряпчему составить все бумаги - дарственные, а также распоряжение о вдовьей части, - и к вечеру все будет готово, а в какой час - неважно. Прошу тебя, братец Форсайт, брось свои предрассудки! Что толку гадать о счастливом часе? Надо печься о настоящем, о прошлом не горевать, а чему быть, того не миновать. Солнце светит днем, а звезды - ночью, и мы без свечи узнаем друг друга - вот только и проку от звезд.
      Форсайт. Только и проку?! Это как же, сэр Сэмпсон?.. Уж гневайтесь, не гневайтесь, а я с вами не согласен и прямо скажу вам: вы невежда!
      Сэр Сэмпсон. А. я говорю вам: я кладезь премудрости. Sapiens dominabitur astris {Мудрец будет властвовать над звездами (лат.).}. Это древнее изречение подтверждает мою правоту и опровергает ваши распроклятые небесные календари. Это я-то невежда! Каково! Говорю вам, мой старый Феркю {37}, я немало постранствовал в жизни - весь земной шар объездил. Я видал антиподов, в чьих краях солнце всходит среди ночи и садится в полдень.
      Форсайт. А я говорю вам: я тоже странствовал, и притом по небесным сферам. Я знаю все созвездия и планеты и в каком квадрате каждая обитает. Знаю все про силу притяжения и про силу отталкивания, про аспекты разные и треугольники. Знаю, долгой будет жизнь или короткой, счастливой или несчастной. Могу предсказать, излечится ли болезнь, удастся ли путешествие, выгорит ли дело, сыщется ли краденое. Я знаю...
      Сэр Сэмпсон. Я знаю длину стопы китайского императора, я целовал туфлю великого Могола {38}, охотился верхом на слоне с татарским ханом, наставил рога королю: да будет вам известно, что нынешний бантамский владыка {39} вышел из этих чресел.
      Форсайт. Я лучше самого путешественника знаю, когда он врет, когда нет.
      Сэр Сэмпсон. А я знаю, как один астролог только успел глянуть на звезду, а уже стал рогоносцем. Еще я видел колдуна, который не мог обуздать беса, сидевшего в его жене.
      Форсайт (в сторону). Никак и он намекает на мою благоверную. Надо разузнать. (Громко.) Уж вы не про мою ли жену, сэр Сэмпсон? Хоть вы и наставили рога бантамскому владыке, но я клянусь вам всей солнечной массой...
      Сэр Сэмпсон. Клялся бы лучше рогами месяца, братец Козерог!
      Форсайт. Козерог тебе в зубы, Мандевил проклятый! {40} Фердинанд Мендес Пинто {41} с тебя писан, не иначе, враль ты первой величины! Забирай свою бумагу о наследстве, и пусть твой сын катится назад в море! Да я лучше отдам дочь за египетскую мумию, чем породнюсь с хулителем наук и оговорщиком добродетели!
      Сэр Сэмпсон (в сторону). Я, кажется, пересолил. Не стоило злить нашего честного Альбумазара {42}. (Громко.) Да, египетская мумия - вещь любопытная, мой верный иероглиф; у нее, должно быть, все тело исписано предсказаниями. Право, жаль, что мой сын не египетская мумия, раз ты так их любишь. Ужель ты дуешься на меня за ту шутку, мой добрый Хэли {43}? Я от души почитаю солнце, луну и звезды. Да, послушай! Хочешь, я подарю тебе мумию? Совсем позабыл, у меня же есть плечо египетского фараона, я его похитил в одной пирамиде; оно все в иероглифах. Ты можешь взять его себе и выставить здесь на радость всем ученым мужам и студентам, грызущим медицину и астрологию в Лондоне и его окрестностях.
      Форсайт. А что вы все-таки знаете про мою супругу, сэр Сэмпсон?
      Сэр Сэмпсон. Твоя супруга - созвездие добродетелей. Она - луна, а ты лунный обитатель. Она даже лучезарней луны, ибо наделена ее целомудрием, но чужда ее непостоянства. А то все были шутки!
      Входит Джереми.
      А ты откуда? Кто тебя звал? Что тебе надо?
      Форсайт. Так если вы шутили... Это что за малый? Не нравится мне его вид!
      Сэр Сэмпсон (Джереми). Ты от моего сына, милейший? Но от которого? От Бенджамина, да?
      Джереми. Нет, сэр. Я служу у мистера Валентина. Едва он вырвался на волю, как первым делом решил засвидетельствовать вам свое почтение. Сэр Сэмпсон. Похвально, сэр.
      Входит Валентин.
      Джереми. Вот он и сам, сударь.
      Валентин. Я пришел попросить благословения, сударь.
      Сэр Сэмпсон. Вы его уж получили, сударь. По-моему, я прислал вам его в виде чека на четыре тысячи фунтов. Немалые деньги, не так ли, братец Форсайт?
      Форсайт. Весьма немалые, сэр Сэмпсон, для юноши его лет. Я прямо не знаю, куда он их денет.
      Сэр Сэмпсон. Я тоже. А знаешь что, Валентин? Если денег окажется слишком много, верни мне остаток, слышишь, мальчик?
      Валентин. Остаток, сударь?! Да их едва хватит на покрытие моих долгов. Надеюсь, вы будете снисходительны и не свяжете меня теми жестокими условиями, принять которые меня заставила нужда.
      Сэр Сэмпсон. Прошу вас, сударь, объясниться поточнее: на какую снисходительность вы изволите намекать?
      Валентин. На то, сэр, что вы не будете требовать полного исполнения обязательства и хоть от некоторых пунктов меня избавите.
      Сэр Сэмпсон. О, я отлично вас понял, сударь! Это все?
      Валентин. Все, о чем я решился просить вас, сэр. Впрочем, я с двойной благодарностью приму всякое послабление, какое изволит подсказать вам отеческая доброта.
      Сэр Сэмпсон. Ну еще бы, разлюбезный сэр! Только ваша сыновняя любовь и моя отеческая доброта соотносятся друг с другом примерно так же, как записи о количестве отпущенного товара у купца и у покупателя. Нет, каков мошенник, братец Форсайт! Утром заключает сделку за подписью и печатью, а в полдень на попятный! Ни стыда, ни совести! Вот он, нынешний ум, вот она, мораль нынешних умников! Ты ведь тоже из числа этих умников да хлыщей, а может, кого и похуже... Да только тут печать стоит и твоя подпись - попробуй откажись!
      Валентин. А я и не отказываюсь, сэр...
      Сэр Сэмпсон. Да тебя повесят! Я еще доживу до того дня, когда тебя повезут по Холборн-хилл {44}. У него же лицо мерзавца, - ну скажите, братец Форсайт, вы же читаете по лицам. Из всех моих сыновей он один не в меня. Как есть висельник, от которого отступилась церковь!
      Форсайт. Хм... Пусть это вам неприятно, молодой человек, а все же на лице вашем печать насильственной смерти, хотя, кажется, виселица вам и не грозит.
      Валентин. Разве так отец обходится с сыном, сэр? Что до этого безмозглого старого осла, то я знаю, как его срезать, а вы, сэр...
      Сэр Сэмпсон. Я - это я, а вы-то, собственно, кто такой, сэр?
      Валентин. Ваш сын, сэр.
      Сэр Сэмпсон. Не поручусь, сэр. Вернее, что нет.
      Валентин. Тем лучше!
      Сэр Сэмпсон. Вам что же, хочется думать, что ваша мать была шлюхой? Слыхано ли такое?!
      Валентин. Нет, я просто хочу сыскать оправдание вашему жестокому и бездушному обращению со мной.
      Сэр Сэмпсон. Оправдание?! Дерзкий нахал! Да я могу вести себя как хочу, черт возьми! Ты же моя собственность. Ведь я породил тебя. А мог не родить мне было дано это решать. Кто ты такой? Откуда взялся? Что даровало тебе жизнь? Как появились вы здесь, сударь, с этой вот наглой рожей? Отвечайте! Вы что, своей волей пришли в мир? А может быть, я своей законной родительской властью понудил вас к этому?
      Валентин. Я не знаю, зачем появился на свет, однако и вы не больше моего знаете, с какой целью меня позвали. Но так или иначе - я здесь, и раз вы не хотите обо мне заботиться, то лучше оставьте таким, каким нашли.
      Сэр Сэмпсон. О, с радостью! Сбросьте же все, что на вас, и уходите из мира таким же нагим, каким явились.
      Валентин. Одежду снять просто. Теперь отберите у меня: рассудок, помыслы, страсти, склонности, пристрастия, вожделения, чувства - весь хвост приспешников, дарованных мне при рождении.
      Сэр Сэмпсон. Какую же многоголовую гидру я породил.
      Валентин. Сам по себе я прост, скромен и неприхотлив и могу довольствоваться малым, но приставленная вами свита жадна и ненасытна. Вы дали жизнь толпе демонов - они не ведают покоя.
      Сэр Сэмпсон. За что мне столько детей, черт возьми! Простому смертному надо обходиться без этаких сотоварищей. Только императору позволительно иметь от природы вожделения. Иначе какой-нибудь бедняк с четырьмя пенсами в кармане окажется, чего доброго, обладателем брюха, которое алкает пищи на десять шиллингов.
      Джереми. Святая истина! Готов присягнуть в этом перед любым судьей Миддлсекса {45}.
      Сэр Сэмпсон. Еще один прожора! Он что, тоже с тобой родился? Помнится, я его не рожал!
      Джереми. Судя по моим достаткам, пожалуй что рожали. Да, ваша милость, ей-богу, сдается мне, что рожали! Ведь, право, я наделен от природы теми же анафемскими вожделениями, на которые жаловался мой барин.
      Сэр Сэмпсон. Вот полюбуйтесь! А я настаиваю, что по логике вещей этому малому не к чему было родиться лакомкой. На что ему тонкий вкус? И все же готов поручиться, он бы охотнее ел фазана, чем треску. А еще, поди, у него есть обоняние, и ароматы ему приятнее вони. Вот внюхайтесь! Ну а как насчет музыки? Наверно, ты и музыку любишь, скотина?
      Джереми. Я неплохо разбираюсь в джигах, контрдансах и прочей такой музыке, сэр, а ваши соло и сонаты не очень-то мне по вкусу. Они вызывают у меня ипохондрию.
      Сэр Сэмпсон. Вызывают ипохондрию? Ха-ха-ха! Ах чтоб тебя!.. Так соло и сонаты тебе не по вкусу? Да кто твой родитель, черт возьми? Кто ты родом, навозный червь?
      Джереми. Батюшка мой был носильщиком портшеза, а матушка зимой торговала устрицами, а летом - огурцами, и в мир я вошел по лесенке, ибо родился в подвале.
      Форсайт. И выйдешь из него тоже по лесенке, приятель, - по лицу видать!
      Сэр Сэмпсон. А когда тело этого мошенника анатомируют и рассекут на части {46}, то окажется, что его пищеварительные органы были бы под стать какому-нибудь кардиналу. Так-то, огуречный отросток! И ведь какая глупая несправедливость! Был бы я, к примеру, медведем - мои дети сосали бы лапу и тем были живы. Природа порадела только медведям и паукам: у первых - корм в лапах, а вторые - тянут его из своих кишок.
      Валентин. Ну, мне она тоже достаточно порадела. Будь у меня мое наследное право, мне бы хватило на все нужды.
      Сэр Сэмпсон. Опять ты об этом! Ты же получил четыре тысячи фунтов. Вернись они ко мне, я б тебе и гроша не дал! Ты не прочь превратить меня в пеликана и кормиться из моего зоба! Пусть тебе твой хваленый разум поможет, черт возьми, ты ведь всегда за него стоял. Вот посмотрим, сумеешь ли ты прожить своим умом! Нынче вечером или завтра поутру в Лондон прибудет твой брат, так помни, чтоб все было по уговору. Засим - мое почтение. Пойдем, братец Форсайт!
      Сэр Сэмпсон и Форсайт уходят.
      Джереми. А что я вам говорил, когда вы решили с ним встретиться?
      Валентин. Я и сам другого не ждал. Не к нему я собирался. Я хотел повидаться с Анжеликой, но не застал ее и притворился, будто намерен проявить старику почтение. О, кажется, воротились миссис Форсайт и миссис Фрейл! Что-то они очень серьезны. Лучше с ними не сталкиваться. Пойдем этим ходом, поразведаем, скоро ли вернется Анжелика.
      Уходят.
      Входят миссис Форсайт и миссис Фрейл.
      Миссис Фрейл. И что тебе вздумалось за мной следить? Что хочу, то и делаю!
      Миссис Форсайт. Уж будто!
      Миссис Фрейл. А вот так. И что страшного - покаталась со знакомым в наемной карете, сделала один круг по площади в Ковент-Гарден...
      Миссис Форсайт. Положим, не один, а два или три, не иначе.
      Миссис Фрейл. А хоть бы и двадцать! Ручаюсь, если б речь шла о тебе, ты бы сказала - это всего лишь невинная забава! Что за жизнь, коли ты лишен удовольствия побеседовать с человеком где тебе хочется!
      Миссис Форсайт. А разве нельзя беседовать дома? Согласна: нет большего удовольствия на свете, чем побеседовать с приятным мужчиной. Я против этого не спорю и даже думаю, что ваша беседа была вполне невинной. Но в общественном месте!.. Ездить с мужчиной в наемной карете! А что если не я одна видела, как ты из нее выходила? Уж какое там счастье, когда беспрестанно боишься, что тебя увидят и ославят! К тому же, сестрица, это могло повредить не только тебе, но и мне.
      Миссис Фрейл. Вздор! Тебе-то от этого какой вред? Ведь самой бывало хорошо в наемной карете! Вот если б я ездила с мужчиной в Найтс-бридж, Челси, Спринг-Гарден или Барнэлмз ", тогда еще можно было б меня осудить.
      Миссис Форсайт. Что же, по-твоему, я туда ездила? На что ты намекаешь, сестрица?
      Миссис Фрейл. Разве я на что-нибудь намекаю? Ты-то на что намекаешь?
      Миссис Форсайт. Что вы ездили в какое-то злачное место.
      Миссис Фрейл. Это я-то? Да еще с мужчиной?
      Миссис Форсайт. А кто же поедет один на "Чертовы кулички"? 43
      Миссис Фрейл. На какие такие "кулички"? Ты, видно, пошутить надо мной вздумала?
      Миссис Форсайт. Святая невинность! Уж будто не знаешь, что есть такое место! Ей-богу, ты прекрасно владеешь своим лицом. Одно слово - актриса!
      Миссис Фрейл. Право, ты очень самоуверенна, боюсь, не справишься с ролью.
      Миссис Форсайт. Что ж, посмотрим, чья возьмет! Так, говоришь, ты никогда не была на "Чертовых куличках"?
      Миссис Фрейл. Никогда.
      Миссис Форсайт. И ты говоришь это мне в лицо?
      Миссис Фрейл. А что такого? Подумаешь, какое лицо!..
      Миссис Форсайт. Лицо как лицо, не хуже твоего!
      Миссис Фрейл. Только на десять годков постарше. И все же я говорю тебе прямо в лицо: слыхом я про это не слыхивала!
      Миссис Форсайт.От! твоей наглости недолго и в лице перемениться, тогда и критикуй мою внешность! А ну взгляни! Где ты обронила эту золотую шнуровальную иголку? А, сестрица? Признавайся!
      Миссис Фрейл. Это не моя!
      Миссис Форсайт. Нет, твоя! Погляди получше!
      Миссис Фрейл. Ну хорошо, пусть моя, ты где ее нашла? Признавайся, сестрица! Уж вправду, что сестрица!
      Миссис Форсайт (в сторону). Хотела разоблачить ее, а заодно выдала и себя, черт возьми!
      Миссис Фрейл. Когда делаешь выпад, сам не открывайся - так, кажется, говорят фехтовальщики, сестрица?
      Миссис Форсайт. И то верно, сестрица. Коли все вышло наружу и обе мы, как ты говоришь, ранены, поступим как принято у дуэлянтов: позаботимся друг о друге и будем еще крепче дружить, чем прежде.
      Миссис Фрейл. Охотно. Раны наши пустяшные и, если мы скроем их от чужих глаз, будут совсем не опасны. Дай же мне руку в знак сестринского союза и любви.
      Миссис Форсайт. С охотой. Вот она!
      Миссис Фрейл. А я в залог дружбы и доверия открою тебе свой тайный план. Скажу тебе все как на духу. Боюсь, что люди знают о нас больше, чем мы друг о друге. У тебя богатый муж, и ты вполне обеспечена. Мне куда хуже: у меня ни денег особых, ни репутации - не схитришь, не проживешь! Так вот, у сэра Сэмпсона есть сын, и его нынче ждут в Лондон. Он, как я слышала, пороху не выдумает, не больно учен, однако наследник всего отцовского состояния. Что если мне попробовать прельстить его? Ты поняла меня, сестрица?
      Миссис Форсайт. Вполне, и постараюсь всемерно помочь тебе. Могу сообщить тебе нечто весьма приятное: эта нескладеха, моя падчерица, которую, как ты знаешь, прочат ему в жены, влюбилась в мистера Тэттла. Надо воспользоваться случаем и возбудить в ней отвращение к этому олуху, и тогда твое дело в шляпе. Да вот они идут сюда вместе. Давай под каким-нибудь предлогом оставим их наедине.
      Входят Тэттл и мисс Пру.
      Мисс Пру. Маменька, маменька, гляньте-ка!
      Миссис Форсайт. Да что ты так кричишь, деточка? И потом, сколько раз я тебя просила, чтобы ты не звала меня маменькой.
      Мисс Пру. А как же мне звать вас, раз вы жена моего отца?
      Миссис Форсайт. Сударыней. 3ови меня сударыней. А то я, право же, почту себя старухой, коли такая великовозрастная девица начнет величать меня маменькой. Так от чего ты в таком восторге, деточка?
      Мисс Пру. Поглядите, сударыня, что мне подарил мистер Тэттл. И вы тоже, тетушка. Видите - табакерка! А в ней табак. Хотите немножко? До чего пахнет - прелесть! Мистер Тэттл весь так пахнет - и парик, и перчатки, и носовой платок - ну так сладко пахнет, что лучше розы. Понюхайте его, маменька, то есть сударыня! А это колечко он дал мне за поцелуй.
      Тэттл. Фи, мисс, разве можно целоваться, а потом об этом рассказывать.
      Мисс Пру. Ведь маменьке же! И еще он обещал дать мне что-то, чтоб я тоже вот так пахла. Дайте на минуточку ваш платок. Понюхайте, тетушка! Он обещал подарить мне что-то, отчего мои рубашки будут так же пахнуть. Сладость-то какая! Лучше лаванды, да? Знаете, тетушка, я велю няньке больше не перекладывать мои рубашки лавандой.
      Миссис Фрейл. Фи, детка, ну можно ли говорить - рубашки; надо говорить - белье!
      Мисс Пру. Это что, неприлично, тетушка?
      Тэттл. Вы слишком строги к барышне, сударыня! Не корите ее за простодушие: оно так прелестно и так ей идет. Ах, милейшая барышня, не давайте им покушаться на вашу наивность!
      Миссис Форсайт. Ох, смутитель! Смотрите, сами не провинитесь!
      Тэттл. Но, сударыня!.. Как ваша милость могла это подумать! Право, вы меня не знаете!
      Миссис Фрейл. Ведь то-то хитрая бестия! Вкрадчив, как исповедник, сестрица. Думает, мы не видим.
      Миссис Форсайт. Сущая лиса! Едва где появится свежесть да невинность мы и позабыты, сестрица.
      Тэттл. Клянусь моим добрым именем...
      Миссис Фрейл. Таковы они, эти мужчины, сестрица: любят портить молоденьких. Им это так же по сердцу, как первыми вырядиться по новой моде или побывать на премьере. Ручаюсь, мистер Тэттл не пережил бы мысли, что кто-то успел обскакать его.
      Тэттл. Но клянусь, я ничуть...
      Миссис Фрейл. Да будет вам! Кто вам поверит! Вас хоть на виселицу тащи - вы не признаетесь, знаем мы вас! Она - премиленькая! Ну прямо кровь с молоком. Такая цветущая. Конечно, не мое это дело, только будь я мужчиной...
      Мисс Пру. И насмешница же вы, тетушка!
      Миссис Форсайт. Знаешь, сестрица, девочка, по-моему, уже стала довольно разборчива. Думаешь, будет она глядеть на эту корабельную мачту? Ручаюсь, и близко к себе не подпустит после мистера Тэттла.
      Миссис Фрейл. Боюсь, что и впрямь не подпустит. Ведь этакий грязный детина, пропахший смолой и дегтем. И что бы вам, черт возьми, встретиться ей после свадьбы, окаянный болтун!
      Миссис Форсайт. И мы еще ему потакаем! Да муж нас повесит! Он непременно решит, что это мы их свели.
      Миссис Фрейл. Давай-ка лучше поскорее уйдем. Если братец Форсайт застанет нас с ними вместе, он непременно так подумает.
      Миссис Форсайт. Уж конечно! И одних их оставить - тоже не дело: мистер Тэттл - он пройдоха, ни за что не упустит удобного случая.
      Миссис Фрейл. А. мне все равно! Только бы меня в это не впутали.
      Миссис Форсайт. Так что, мистер Тэттл, коли что натворите - сами и отвечать будете. Знайте: я умываю руки. Я к этому непричастна.
      Миссис Фрейл и миссис Форсайт уходят.
      Мисс Пру. Что это они ушли, мистер Тэттл? С какой целью, не знаете?
      Тэттл. Кажется, догадываюсь, моя душечка... Только вот чего ради они Это затеяли, убей меня бог, не пойму!
      Мисс Пру. А может, нам тоже уйти?
      Тэттл. Нет, они хотели, чтоб мы остались.
      Мисс Пру. А зачем? Что мы будем тут делать?
      Тэттл. Я буду завлекать вас, милая барышня. Вы разрешите мне завлекать вас?
      Мисс Пру. Ой, завлекайте, пожалуйста!
      Тэттл (в сторону). Во всяком случае, откровенно. Да, но все-таки, что таилось за услужливостью миссис Форсайт? Может, она затеяла сыграть со иной какую-то шутку? Или оставила нас вдвоем из побуждений высшей нравственности: поступай с другими так, как хочешь, чтоб поступали с тобой. Решим, что именно так!
      Мисс Пру. Ну а как вы будете меня завлекать? Начинайте, мне не терпится поглядеть! А мне тоже завлекать вас? Тогда скажите как.
      Тэттл. Нет, мисс, сперва помолчите и послушайте меня. Я буду вас спрашивать, а вы отвечайте.
      Мисс Пру. Это что же, как в Катехизисе? Ну так спрашивайте!
      Тэттл. Могу я надеяться на вашу любовь?
      Мисс Пру. Разумеется!
      Тэттл. Фи! Да кто ж это сразу говорит "да"! Тогда я сразу потеряю к вам интерес.
      Мисс Пру. Что же мне говорить?
      Тэттл. Скажите "нет", или "вряд ли", или "еще не знаю".
      Мисс Пру. Значит, соврать?
      Тэттл. Ну да, если вы благовоспитанная девица. Благовоспитанные люди всегда лгут. К тому же вы женщина, а женщины не говорят, что думают. Ваши слова должны расходиться с мыслями, но зато поступки могут противоречить словам. Поэтому, если я спрошу вас, вправе ли я надеяться на вашу любовь, вы должны ответить "нет", хотя сами влюблены по уши. Если я скажу, что вы красавица, отрицайте это и говорите, что я льщу вам. Между тем вы должны думать, что в действительности вы прекрасней, чем я сказал. А за признание ваших чар вы и во мне обнаружите таковые. Если я попрошу вас поцеловать меня, гневайтесь и, однако, целуйте. Если я стану просить о большем, гневайтесь пуще, но уступите еще быстрее. А если я заставлю вас сказать, что вы сейчас вскрикнете, то я должен быть уверен, что вы прикусите язык.
      Мисс Пру. Ой, как здорово, ей-богу! Куда лучше нашей старомодной деревенской манеры выкладывать все начистоту. А вам тоже придется врать?
      Тэттл. Хм!.. Да. Только вам надобно верить, что это правда.
      Мисс Пру. Батюшки! А ведь меня всегда так и тянуло соврать, только они все пугали, говорили - грех.
      Тэттл. Ну, моя прелесть, а теперь дай мне изведать сладость твоего поцелуя.
      Мисс Пру. Ни за что! Я на вас гневаюсь! (Подбегает к нему и целует.)
      Тэттл. Стойте, это, конечно, очень мило, но целовать должны не вы меня, а я вас!
      Мисс Пру. Так давайте сначала.
      Тэттл. Охотно! О мой ангел! (Целует ее.)
      Мисс Пру. Фу!
      Тэттл. Прекрасно. Еще раз, моя чаровница! (Целует ее вторично.)
      Мисс Пру. Фу! Вы мне ненавистны!
      Тэттл. Замечательно! Можно подумать, что вы родились и выросли в Ковент-Гардене {49}. А не покажете ли вы мне свою спаленку, прелестная мисс?
      Мисс Пру. Ни за что на свете! Я сейчас побегу туда и спрячусь от вас за портьерой.
      Тэттл. Я последую за вами.
      Мисс Пру. Только я буду обеими руками держать дверь и гневаться, а вы меня повалите и войдете.
      Тэт тл. Нет, я сперва войду, а потом уж повалю вас.
      Мисс Пру. Неужто? А я буду гневаться все пуще и пуще и уступать.
      Тэттл. Но вдруг я заставлю вас вскрикнуть?
      Мисс Пру. Да нет же, я прикушу язык!
      Тэттл. Какая способная ученица!
      Мисс Пру. Ну а теперь - вперед без остановок!
      Тэттл. И не таких я лавливал плутовок.
      Убегают.
      ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
      Сцена первая
      Нянька одна.
      Нянька. Барышня! Барышня! Мисс Пру! Господи твоя воля, да что там с ребенком? Э-эй, мисс Форсайт!.. Дверь на запоре - должно, почивает или молится!.. Барышня! Слышно, возится. Отец вас кличет. Отопритесь. Да отопритесь же, мисс! Похоже, чуть вскрикнула... Господи, да кто там? (Глядит в замочную скважину.) Что ж это там творится? Царь небесный, да с ней мужчина!.. Ну не сносить нам головы! Вот ведь бесстыжая - из молодых да ранних! (Стучится.) Ты отопрешь, пакостница? Попробую другой дверью. (Уходит.)
      Выходят Тэттл и мисс Пру.
      Мисс Пру. Господи, опять она идет! Она все расскажет отцу. Что мне теперь делать?
      Тэттл. Ах чтоб ее!.. Пришла бы чуть позже - так милости просим.
      Мисс Пру. Господи, ну что я скажу? Придумайте, пожалуйста, мистер Тэттл, как мне соврать.
      Тэттл. Не тот случай, чтоб врать. Я никогда не лгу без причины. А раз мы ничего не сделали, то, по-моему, и говорить нечего. Слышите - идет! Я оставляю вас вдвоем, выкручивайтесь, как можете. (Вталкивает ее в спальню и закрывает дверь.)
      Входят Валентин, Скэндл и Анжелика.
      Анжелика. Как можете вы обвинять меня в непостоянстве?! Я же никогда не говорила вам, что люблю вас.
      Валентин. Тогда я могу обвинять вас в уклончивости: вы не говорите ни "да", ни "нет".
      Анжелика. Не смешивайте равнодушие с уклончивостью. Просто вы так мало интересовали меня до сих пор, что я не задавалась этим вопросом.
      Скэндл. И у вас не хватало доброты ответить тому, кто вас спрашивал? Простите, что вмешиваюсь, сударыня.
      Анжелика. Как, вы вступаетесь за доброту?
      Скэндл. Только за напускную. Ведь женская непреклонность такова же.
      Анжелика. Убедите своего друга, что у меня она тоже напускная.
      Валентин. От этого мне будет мало пользы. Как отличить постоянное притворство от реальности?
      Тэттл (приближается к Скэндлу и шепчет ему). У вас тут какой-то частный разговор. Тайны, да?
      Скэндл. Тайны. Но я вам доверюсь. Мы тут говорили о любви Анжелики к Валентину. Только, смотрите, молчок!
      Тэттл. Нет-нет, никому ни слова! Это тайна, я знаю, ведь о ней повсюду шепчутся.
      Скэндл. Ха-ха-ха!
      Анжелика. Что такое, мистер Тэттл? О чем это все шепчутся, я не расслышала?
      Скэндл. О вашей любви к Валентину.
      Анжелика. Какой вздор!..
      Тэттл. То есть о его любви к вам, сударыня. Вы меня уж простите, но о страсти вашей милости я услышал впервые.
      Анжелика. О моей страсти? Да кто вам сказал о ней, сударь?
      Скэндл. Бес в вас сидит, что ли?! Я ж вам сказал: это тайна!
      Тэттл. Но я полагал, ей можно доверить то, что ее касается.
      Скэндл. Да разве благоразумный человек доверит женщину самой себе?
      Тэттл. Ваша правда. Прошу прощения. Сейчас все исправлю. Сам не пойму, сударыня, с чего мне взбрело в голову, что особа вашего ума и благородства не останется равнодушной к долгим и пылким мольбам такого идеала, как Валентин. А посему простите, что, взвесив по справедливости его достоинства и вашу премудрость, я вывел баланс вашей взаимной симпатии.
      Валентин. Вот это сказал, так сказал! Наверно, жестоким запором страдал тот поэт, у которого вы учились блудословию.
      Анжелика. Право, вы к нему несправедливы! Это все его собственное. Мистер Тэттл уверен в чужих победах, потому что сам благодаря своим достоинствам не ведает поражений. Ручаюсь, мистер Тэттл в жизни не слышал отказа.
      Тэттл. Ошибаетесь, сударыня, не единожды!
      Анжелика. Клянусь, мне что-то не верится!
      Тэттл. А я заверяю вас и клянусь, что это так! Ей-богу, сударыня, я несчастнейший из смертных и женщины ко мне немилостивы.
      Анжелика. Вы просто неблагодарны!
      Тэттл. Надеюсь, что нет. Но ведь хвалиться известного рода милостями так же неблагодарно, как умалчивать о других.
      Валентин. Ах вот оно что!
      Анжелика. Я что-то вас не пойму. Я была уверена, что вы просили женщин только о том, что они пристойным образом могли подарить вам, а вы потом - не скрывать.
      Скэндл. По-моему, вы уже достаточно себя здесь показали. Идите-ка бахвалиться в другое место!
      Тэттл. Бахвалиться!.. Боже мой, да разве я кого-нибудь назвал?
      Анжелика. Никого. Да вы, наверно, и не можете. Иначе вы, без сомнения, не преминули бы это сделать.
      Тэттл. Не могу, сударыня? Вот как?! Неужели ваша милость думает, что я не знаю ничего предосудительного ни об одной женщине?
      Скэндл (тихо). Вы опять за свое?
      Тэттл. Вы, конечно, правы, сударыня. Я не знаю ничего, спаси бог, предосудительного. В жизни не слышал ничего такого, что могло бы повредить даме. Мне ужасно не везло в подобных делах, и я никогда не сподобился счастью быть в наперсниках у дамы, никогда!
      Анжелика. Неужели?
      Валентин. Никогда. Могу подтвердить это.
      Скэндл. И я тоже. Ибо, знай он что-нибудь, он несомненно поделился вы со мной. По-моему, вы не знаете мистера Трттла, сударыня.
      Тэттл. Да, сударыня, и, по-моему, вы совсем меня не знаете. С близкими друзьями я б, конечно...
      Анжелика. Думается, вы б разболтали, коли вам что доверили!
      Тэттл. Но я же выразился очень туманно, Скэндл. Я в жизни ни о ком ничего не рассказывал, сударыня. Может, так, будто про кого другого, а уж если про себя, то говорил, что вычитал все из книжки - определенного ни о ком ничего.
      Анжелика. Если женщины не доверялись ему, почему ж его прозвали "Дамской копилкой"?
      Скэндл. А как раз поэтому. К Тэттлу очень подходит одна пословица. Знаете, как говорится: только тот не проболтается, кому никто не доверился. Это про нас, мужчин. А вот другая - про вас, женщин: та целомудренна, которую ни о чем не просили.
      Валентин. Милые поговорки, что та, что эта! Даже не знаю, кого ты больше одолжил - дам или мистера Тэттла. Ибо, если верить пословице, женская добродетель зиждется на мужской нерасторопности, а мужская сдержанность - на недоверии женщин.
      Тэттл. А ей-богу, верно, сударыня! По-моему, нам следует оправдаться. Что до меня... Но пусть ваша милость говорит первой.
      Анжелика. Первой? Что ж, признаюсь честно, я устояла против многих соблазнов.
      Тэттл. А я даровал соблазны, пред коими было не устоять.
      Валентин. Отлично.
      Анжелика. Призываю в свидетели Валентина. Пусть он расскажет суду, сколь тщетны были его искания, а также признается, что все мольбы его были отвергнуты.
      Валентин. Готов просить суд о признании вас невиновной. А меня виновным.
      Скэндл. И прекрасно. Разбирательство со свидетелями!
      Тэттл. Мои свидетели отсутствуют. Да, я признаюсь в том, что некоторые особы оказывали мне милости, но поскольку эти милости бесчисленны, и особы останутся безымянны.
      Скэндл. Нет, черт возьми, это не убедительно!
      Тэттл. Ах не убедительно!.. Тогда я могу представить письма, локоны, медальоны, кольца... А коли надобны свидетели, призову служанок из кофеен, рассыльных с Пэлл-Мэлла и Конвент-Гардена, привратников из театра, прислугу от Локита, Понтака, Раммера {50}, из ресторанчиков в Спринг-Гардене, мою квартирную хозяйку и камердинера - словом, всех, кто подтвердит под присягой, что я получаю больше писем, чем целое министерство, и меня спрашивало больше масок, чем сходится людей поглазеть на гермафродита или голого принца м. Еще все знают, что однажды в сельской церкви, когда кто-то спросил, кто я, ему ответили, что я - "знаменитый Тэттл, губитель женщин".
      Валентин. Не тогда ли ты получил прозвище "Великого мусульманина"?
      Тэттл. Тогда. Весь приход стал звать меня "Тэттл-мусульманин". На следующее воскресенье все мамаши оставили своих дочек дома и в церкви не собралось и половины прихожан. Пастор хотел было привлечь меня к церковному суду, однако я с ним поквитался: у него была красавица дочь, так я немножко просветил ее. Но потом я сожалел об этом. По городу пошли слухи, и некая знатная дама - не буду называть ее имени - вне себя от ревности прикатила туда в своей карете шестерней и этим разоблачила наши с ней отношения. Право, я жестоко сожалел о случившемся. Вы знаете, кого я имею в виду, ну помните, ту, в лотерее... {51}
      Скэндл. Уймитесь, Тэттл!
      Валентин. И вам не стыдно?!
      Анжелика. Какое безобразие! В жизни не видела такого беспардонного хвастовства! Усовеститесь, мистер Тэттл! Ей-богу, я вам не верю. Это так вы храните тайны?
      Тэттл. Увлеченный рассказом, я забыл о благоразумии, совсем как та дама, что в пылу страсти пренебрегла своим добрым именем. Впрочем, надеюсь, вы не поняли, кого я имел в виду, ведь многие дамы посещают лотерею... Ах черт возьми, я откушу себе язык!..
      С канал. Не придется. Сейчас вы смолкнете. Давайте-ка послушаем одну песню - в ней та же мысль, что в пословицах. В той комнате сидит один человек, он и споет ее. (Идет к двери.)
      Тэттл. Но если вы догадались, бога ради молчите! Право, я так несчастен!
      Скэндл возвращается с певцом.
      Скэндл. Спойте нам первую песню из недавней премьеры.
      ПЕСНЯ
      МУЗЫКА ДЖОНА ЭККЕЛЗА {53}
      Пастух и пастушка в измене коварной
      Винили друг друга, а все неспроста:
      Чтоб выведать, знает ли Феб Лучезарный,
      Что верен пастух и пастушка чиста...
      Оракул молчал, пребывая в печали.
      И вот наконец разомкнул он уста:
      Тот верен, кому ничего не вручали;
      Кого не просили, та вечно чиста!
      Входят сэр Сэмпсон, миссис Фрейл, мисс Пру и слуга.
      Сэр Сэмпсон. Бен пришел? Мой сын Бен? Как я рад! Где он? Я жажду его видеть. Сейчас вы увидите моего сына Бена, миссис Фрейл. Он надежда семьи. Я не видел его целых три года. Наверно, он стал взрослым! Зови его сюда. Да скажи, чтоб поспешил! Я готов плакать от счастья.
      Слуга уходит.
      Миссис Фрейл. Сейчас ты увидишь своего будущего мужа, деточка.
      Мисс Пру (тихонько, миссис Фрейл). Не пойду за него, и все!
      Миссис Фрейл. Тсс! Да и он расхочет жениться. Предоставь это мне. Подзову-ка я сюда мистера Тэттла!
      Анжелика. Вы не останетесь повидать брата?
      Валентин. Мы с ним как двойная звезда - не можем сиять одновременно: когда он всходит, я гасну. К тому же, если я останусь, отец по доброте своей еще, пожалуй, заставит меня тут же подписать передаточную запись. А я намерен тянуть с этим как можно дольше. Придите наконец к какому-нибудь решению!
      Анжелика. Не могу. Пусть решение само ко мне придет, иначе мне век не решиться!
      Скэндл. Пойдем, Валентин. Я хочу поделиться с тобой одной мыслью.
      Скэндл и Валентин уходят.
      Сэр Сэмпсон. Это что же, мой сын Валентин ушел? Так-так, потихоньку ускользнул, не повидавшись с братом? Вот ведь бесчувственное отродье! Злонравный пес!.. Как? Вы тоже здесь, сударыня, и не могли удержать его? Видно, ни любовь, ни долг, ни кровные узы - ничто над ним не властно. Ни слова с ним больше не говорите, сударыня,-он недостоин вашего внимания. У него ни на грош благородства, все расчет да корысть! Он отпетый мерзавец и ухаживает за вашими деньгами. А до вас ему дела нет.
      Анжелика. Мы с ним квиты, сэр Сэмпсон. Если меня что и влекло к нему, так тоже его деньги. Но раз их нет - приманка исчезла, остался пустой крючок.
      Сэр Сэмпсон. Мудрые речи! А вы умней, чем я думал. Ведь большинство нынешних девиц готовы кинуться и на пустой крючок.
      Анжелика. Если я пойду замуж, сэр Сэмпсон, то лишь за большое состояние с любым человеком впридачу, иначе сказать - за любого с большим состоянием. Словом, кабы мне выбирать, я бы предпочла вас вашему сыну.
      Сэр Сэмпсон. Ей-богу, вы умница! Меня радуют подобные речи. А я боялся, что вы без ума от этого нечестивца. Право, я от души вас жалел. Ну черт с ним, с ублюдком! Не стоит о нем говорить! Увидите, он еще себя покажет пойдет па содержание к какой-нибудь мрачной восьмидесятилетней карге. Я всегда радуюсь, когда молодой прощелыга вынужден льнуть к старухе, точь-в-точь плющ к мертвому дубу, ей-богу! Гляжу - не нарадуюсь, как крепко они держатся друг за дружку - ну в точности пушинка с чертополохом.
      Входят Бен {54} и слуга.
      Бен. А где отец?
      Слуга. Вот там, сэр. Он стоит к вам спиной. (Уходит.)
      Сэр Сэмпсон. Сыночек! Бен! Благослави тебя бог, мой мальчик! Добро пожаловать!
      Бен. Спасибо, отец. Я тоже рад тебя видеть.
      Сэр Сэмпсон. Как счастлив я, что вижу тебя. Ну поцелуй меня, мой мальчик! Еще, еще раз> мой милый Бен. (Целует его.)
      Бен. Ну хватит, отец. Я, право, охотней расцеловался бы вон с этими госпожами.
      Сэр Сэмпсон. И расцелуешься. Дражайшая Анжелика, вот сын мой, Бен.
      Бен. Позвольте-ка. (Целует.) Нет, здесь я не пришвартуюсь. Плывем в обход. (Целует миссис Фрейл.) И здесь тоже, моя шлюпочка! (Целует мисс Пру.)
      Тэттл. Добро пожаловать на берег, сэр!
      Бен. Спасибо, друг, спасибо!
      Сэр Сэмпсон. Ведь сколько тебя носило по волнам, Бен, с тех пор как мы с тобой расстались!
      Бен. Далеко ходили, не спорю, а теперь хорошо бы дома осесть. А у вас что слыхать, отец? Как братец Дик и братец Вал?
      Сэр Сэмпсон. Дик?! Да Дик уже два года как скончался. Я же писал тебе в Ливорно.
      Век. И верно. Совсем позабыл, черт возьми! Так Дик, говорите, помер. Мне про многое надо вас спросить! А вы не подумываете снова жениться, отец?
      Сэр Сэмпсон. Нет. Я хочу, чтоб ты женился, Бен. Моя женитьба могла бы тебе помешать.
      Бен. Это как же понять? Нет, вы себе опять женитесь, а я опять уйду в море, вот и будет обоим ладно. Не хочу я быть вам помехой, право слово! "Вы женитесь, не грустите, нас с попутным отпустите!" А что до меня то я, может, и в мыслях не имею жениться.
      Миссис Фрейл. Как жаль слышать такие речи от столь привлекательного молодого джентльмена!
      Бен. Уж будто и привлекательного! Ха-ха-ха!.. А вы, я гляжу, шутница! Что ж, и я пошучу. Люблю пошутить, да так, что корабль потянет на дно, как говорят у нас на море. А я вам скажу, отчего мне не очень охота жениться.
      Я люблю ходить по свету, из порта в порт, из страны в страну, и не по вкусу мне навечно засесть в одной бухте, как это у нас говорится. Женатый человек, он, сами понимаете, вроде бы в колодках, и уж, видать, не вынуть ему ноги, когда вздумается.
      Сэр Сэмпсон. Бен у нас шутник.
      Бен. Женатый человек, он, сами понимаете, не как другие люди: он вроде раба на галере, если с нашим братом, вольным моряком, сравнить: прикован на всю жизнь к веслу да еще, поди, должен тянуть какую-нибудь худую посудину.
      Сэр Сэмпсон. Бен у нас шутник. Большой шутник! Только немножко грубоват: лоску ему не хватает.
      Миссис Фрейл. И ни чуточки! Мне очень нравится, как он шутит - так все ясно, напрямик. Особенно же приятно, когда так шутит муж.
      Бен. Да ну? И я бы не прочь в кровать с этакой миленькой госпожой. А пошли бы вы со мной в море, сударыня, что вы на это скажете? Вы, черт возьми, посудина крепкая, хорошо оснащенная, так что к вам на борт всякий пойдет.
      Миссис Фрейл. С вами за рулевого - охотно!
      Бен. Только вот что я вам скажу, сударыня: коли вы или эта леди (указывает на Анжелику) окажетесь на море в шторм, не держите на голове столько парусов {55}. Марсель, и брамсель - и все, черт возьми!
      Миссис Фрейл. А почему?
      Бен. Да опрокинуться можете вверх дном. Вот и будете торчать над водой килевой частью. Ха-ха-ха!
      Анжелика. Право, мистер Бенджамин от природы большой шутник, и шутит он вполне по-морски.
      Сэр Сэмпсон. Нет, Бен не без способностей! Только я же говорил вам лоска ему не хватает. Так что вы не обижайтесь на него, сударыня.
      Бен. Неужто вы рассердились? Я ведь не со зла. Я и сам пошучу, и со мной пошутить можно. Вы со мной не стесняйтесь, шутите себе на здоровье!
      Анжелика. Благодарю вас, сударь, я ничуть не обижена. Послушайте, сэр Сэмпсон, оставьте его вдвоем с невестой. Пойдемте, мистер Тэттл, не будем мешать влюбленным. (Уходит.)
      Тэттл (тихо, мисс Пру). Помните свое обещание, мисс!
      Сэр Сэмпсон. И то верно, сударыня! Бен, вот твоя невеста! А вы не смущайтесь, мисс. Мы оставляем вас вдвоем.
      Мисс Пру. Не хочу я вдвоем с ним сидеть! Пусть хоть тетушка с нами останется.
      Сэр Сэмпсон. Нет-нет. Побудьте вдвоем.
      Бен. Видать, отец, чем-то я не по вкусу девице.
      Сэр Сэмпсон. Все устроится, мальчик. Ну, мы ушли. Так оно лучше.
      Сэр Сэмпсон, Тэттл и миссис Фрейл уходят.
      Бен. Слушайте, невеста, сделайте милость, сядьте! А то коли вы будете этак стоять ко мне кормой, мне никогда вас не взять на абордаж. Вот вам стул, садитесь, сделайте милость, а я пристроюсь рядышком.
      Мисс Пру. Да не придвигайтесь вы так близко! Коли вам надо что сказать, так я и издали расслышу, чай, не глухая!
      Бен. Оно верно - и вы не глухая, да и я не безъязыкий. Меня далеко слыхать. Ладно, подамся назад. (Садится поодаль.) Ну вот, отодвинулись друг от дружки на целую милю, теперь и поговорить можно; оно хоть и без шторма, а ветер не попутный! Рассудите сами: вот прибился я вроде бы к супружескому берегу, хотя, сами понимаете, не своей волей приплыл, а родительской. Но ежели вы не против, могу бросить якорь в вашей бухте. Что вы на это скажете, невеста? А без лишних слов: коли мы с вами пришлись друг другу по сердцу, так давайте качаться в одном гамаке!
      Мисс Пру. Не знаю, что и сказать. И вообще, не по вкусу мне с вами разговаривать!
      Вен. Вот как? Только за что же такое пренебрежение?
      Мисс Пру. А по-моему, раз не можешь сказать, что думаешь, так лучше совсем молчать, а врать мне вам неохота.
      Бен. Это точно! Вранье - дело зряшнее. Ведь тот, кто одно говорит, другое думает, вроде бы глядит в одну сторону, а гребет в обратную. Что до меня, я за то, сами понимаете, чтобы выкладывать все напрямик, а не прятать в трюме, и ежели вам это дело меньше моего по сердцу, скажите - я не обижусь! Видать, вы из робких. Иная девушка и любит парня как надо, да сказать не хочет. Коли в этом загвоздка, так молчание ваше заместо согласия.
      Мисс Пру. И совсем не в этом, потому что я скажу всю правду и скорее, чем вы думаете, хоть мужчинам всегда нужно лгать, и мне все равно, как на это взглянет мой батюшка - порки-то я не боюсь: выросла уже! Так вот, скажу вам без хитростей: не по вкусу вы мне и нисколько я вас не люблю и любить не буду, не надейтесь! Вот и весь сказ. И отстаньте от меня, чучело гороховое!
      Бен. Слушай, ты, девчонка, пора бы тебе научиться любезности. Я говорил с тобой честно и вежливо, сама понимаешь. A что до твоей любви и разной симпатии, так мне в ней нужды, что в обрывке каната, и может, ты мне нравишься не больше, чем я тебе. А вел я те речи в послушание отцу. Порки-то и мне бояться нечего! Только вот что послушай: кабы ты сказала такое на море, отодрали б тебя девятихвостной плеткой! Да кто ты такая?! Слушала, как тут учтиво со мной говорила эта красавица, и ведь сама разговор завела. Что б ты там о себе ни мнила, черт возьми, ты пред ней, скажу я тебе, все равно что манерка слабого пива по сравнению с полной пуншевой чашей!
      Мисс Пру. А один молодой красавец, господин тонкий и приятный - тот, что был здесь - так он любит меня, а я люблю его, и если б он видел подобное со мной обращение, он бы вздул вас как следует, тюлень вы этакий!
      Бен. Плюгаш, что был здесь? Это он бы вздул меня? Как бы не так! Пусть он только подойдет; я ему такого леща суну - век не забудет! И что это отец выдумал: только я домой воротился, а он бросил меня здесь вдвоем с этой паскудой! Тюлень, каково, а? Ну, тюлень не тюлень, а не стану лизать твою набеленную морду, простокваша ты перекисшая! На такой жениться!.. Да лучше я возьму в жены лапландскую ведьму и буду с ней вместе поворачивать ветры и топить корабли.
      Мисс Пру. И не стыдно вам ругаться?.. В жизни такого не слыхивала. Будь я мужчиной... (плачет) вы б не посмели так выражаться... Не посмели б, да-да, бочонок вонючий!
      Входят миссис Форсайт и миссис Фрейл.
      Миссис Форсайт. Они уже поссорились, как мы и предвидели.
      Бен. Что? Бочонок? Пусть только твой кавалер повторит мне это, пусть только вступится за тебя твой Том Эссенс {56}, я ему скажу пару теплых слов! Я ему вспорю камзол, красавчику! Он у меня засмердит! Еще не отдаст концы, а уж засмердит, похуже цибетовой кошки! "
      Миссис Форсайт. Господи спаси и помилуй! Это что же происходит?! Девочка плачет!.. Что вы ей сделали, мистер Бенджамин?
      Бен. Пускай ревет! Меньше будет сквернословить! Набрала полон рот поганой слякоти, та и моросит у нее из глаз.
      Миссис Форсайт. Пойдем, пойдем, деточка, ты расскажешь мне все, бедняжечка ты моя!
      Миссис Фрейл. Господи, что нам делать?! Сюда идут братец Форсайт и сэр Сэмпсон! Ты спустись с девочкой в гостиную, сестрица, а я уведу мистера Бенджамина к себе. Старики не должны знать, что они повздорили. Пойдемте, сэр, ведь вы не боитесь пойти со мной? (Глядит на него умильно.)
      Бен. Скажете тоже! Да я б с вами в штормягу пустился!
      Уходят. Входят сэр Сэмпсон и Форсайт.
      Сэр Сэмпсон. Я оставил их тут вдвоем. Да, никак ушли? Бен - малый не промах: затащил ее, видно, в уголок - отцов сын, ей-богу! - и крушит ее там, ворошит!.. Проказник только что с моря! Я так думаю, старина Форсайт, не дождался он благословения и взялся за дело без помощи пастора. Коли так, я не стал бы гневаться - ну что тут поделаешь: весь в отца! Ты что пригорюнился, старый вещун? Глядишь так уныло, точно просыпал соль или остриг ногти в воскресенье. Да развеселись! Взгляни вокруг, вскинь голову, старый звездочет! А то уставил глаза в землю, будто что ищет - гнутую булавку или старую подкову.
      Форсайт. Вот что, сэр Сэмпсон, повенчаем их завтра утром.
      Сэр Сэмпсон. С радостью.
      Форсайт. В десять утра и ни минутой позже.
      Сэр Сэмпсон. Ни минутой, ни секундой. Сверим часы, и жених будет жить по твоим. Минута в минуту они поженятся, минута в минуту лягут в постель бой твоих часов возвестит им судьбу с точностью колоколов святого Дунстана {58}, и на весь приход прозвучит - consummatum est {Завершено (лат.).}.
      Входит слуга.
      Слуга. Сэр, мистер Скэндл желает говорить с вами по неотложному делу.
      Форсайт. Сейчас я к нему выйду. Мое почтение, сэр Сэмпсон. (Уходит.)
      Сэр Сэмпсон. Что там такое, приятель?
      Слуга. Да это насчет вашего сына Валентина, сударь. Привиделся ему какой-то сон, ну он и стал пророчествовать.
      Входят Скэндл и Форсайт.
      Скэндл. Печальные вести, сэр Сэмпсон.
      Форсайт. Пронеси господи!..
      Сэр Сэмпсон. Да что там такое?
      Скэндл. А вы не догадываетесь, какая беда может грозить ему, вам и всем нам?
      Сэр Сэмпсон. Что-то не придумаю никакой божьей кары, вот разве что налог какой новый введут {59}, или Канарский флот погибнет, католики высадятся на западе, или французские корабли бросят якорь у Блэкуолла {60}.
      Скэндл. Ну нет, все это, без сомнения, знал бы и предсказал нам мистер Форсайт!
      Форсайт. А может, землетрясение?
      Скэндл. Пока нет. И не смерч. Чем все это кончится - неизвестно, но последствия этого мы уже ощущаем.
      Сэр Сэмпсон. Да объясните же наконец!
      Скэндл. Что-то открылось вашему сыну Валентину, и он слег в недуге. Он почти все время молчит, хотя уверяет, что мог бы сказать очень много. Зовет своего отца и мудрого Форсайта, что-то бормочет про Раймонда Луллия {61} и призрак Лилли {62}. Он хочет открыть какую-то тайну, но, по-моему, вам двоим. На мои расспросы он отвечает только вздохами. Он желает видеть вас завтра поутру, нынче его тревожить нельзя: во сне ему предстоит какое-то дело.
      Сэр Сэмпсон. А мне-то что до его снов и пророчеств?! Все это плутни, чтоб оттянуть подписание передаточной записи. Ручаюсь, во сне ему явится дьявол и шепнет, что не надо отступаться от наследства. Ну ничего, я приведу пастора, и тот объяснит ему, что дьявол все лжет, а если и это не поможет, то стряпчего - уж он-то перелукавит черта! Еще поглядим, чей плут одолеет его или мой! (Уходит.)
      Скэндл. Увы, мистер Форсайт, боюсь, что все это не так! Вы - человек мудрый и добросовестный, причастный тайнам и предвестиям, и если даже совершите ошибку, то с великой осмотрительностью, осторожностью и благоразумием.
      Форсайт. Ах, ну что вы, мистер Скэндл!
      Скэндл. Нет-нет, это бесспорно. Я вам не льщу. А вот сэр Сэмпсон не в меру спешит и, боюсь, не вполне щепетилен, мистер Форсайт. За ним тьма беззаконий! Дай бог, чтоб он не подстроил вам здесь какую-нибудь ловушку! Но вы - мудрец и не дадите себя провести.
      Форсайт. Увы, мистер Скэндл, humanum est errare {Человеку свойственно заблуждаться (лат.).}.
      Скэндл. Сущая правда! Человеку свойственно заблуждаться. Но это обычному смертному, а вы не из их числа. Мудрецы были во все века - вот такие, как вы - кто читал по звездам и разгадывал приметы. Соломон был мудрец {63}, а все почему? Сведущ был в астрологии. Так пишет Пинеда {64}, глава восьмая, книга третья.
      Форсайт. А вы, я гляжу, человек ученый, мистер Скэндл.
      Скэндл. Кое-что знаю, любопытствовал. А восточные мудрецы, они тоже обязаны своей премудростью звездам, как справедливо отметил Григорий Великий {65} в своем трактате в защиту астрологии. И Альберт Великий {66} тоже считает ее наукой наук, ибо, как он пишет, она учит нас постигать причинность причин в причинности вещей.
      Форсайт. О я начинаю уважать вас, мистер Скэндл! Я не знал, что вы так начитанны в этой материи. Не многие молодые люди склонны...
      Скэндл. Я обязан этой склонностью своей доброй звезде. Признаться, я боюсь, что эта затея со свадьбой и передачей прав в ограбление законного наследника навлечет на нас кару! Чует мое сердце! Что за радость обрести участь Кассандры, если тебе все равно не поверят! Валентин в полном расстройстве - с чего бы это? А сэра Сэмпсона точно кто подзуживает! Боюсь, не одной своей волей он все это творит! И на себя стал как-то непохож...
      Форсайт. Он всегда был буйного нрава. Ну а что до свадьбы, то я совещался со звездами, и как будто ей все благоприятствует.
      Скэндл. Послушайте, мистер Форсайт, не давайте надеждам на земные прибыли побуждать вас к тому, что противно вашим взглядам и идет вразрез с вашей совестью! Ведь вы недовольны собой.
      Форсайт. Это как же?!
      Скэндл. Говорю вам: вы недовольны! Я не хочу вас огорчать, но по всему видно: вы недовольны.
      Форсайт. Это почему же, мистер Скэндл? По-моему, я страсть как доволен.
      Скэндл. Или вы себя обманываете, или сами не можете разобраться в себе.
      Форсайт. Объяснитесь поточнее! Прошу вас!
      Скэндл. Хорошо ли вы спите по ночам?
      Форсайт. Прекрасно.
      Скэндл. Вы уверены? Я б не подумал, глядя на вас!
      Форсайт. Но, ей-богу, я здоров!
      Скэндл. Вот так же поутру было с Валентином. И выглядел он точно так же.
      Форсайт. Это что же?! Или во мне какая перемена? Я что-то не чувствую...
      Скэндл. Может, и не чувствуете. Только борода ваша стала длиннее, чем была два часа назад.
      Форсайт. А и впрямь!.. Помоги, господи!..
      Входит миссис Форсайт.
      Миссис Форсайт. Что вы не спите, муженек? Уже десять часов. Мое почтение, мистер Скэндл.
      Скэндл (в сторону). Ах чтоб ей! Спутала мне все карты. Придется посвятить ее в свой план. Вы так рано укладываетесь, сударыня?
      Миссис Форсайт. Мистер Форсайт всегда ложится в это время, а мы еще засиживаемся.
      Форсайт. Дай-ка мне свое зеркальце, душечка, то - маленькое.
      Скэндл. Пожалуйста, дайте ему зеркальце, сударыня. (Тихо.) Я вам все объясню.
      Миссис Форсайт дает мужу зеркальце, шепчется со Скэндлом.
      Моя любовь к вам так сильна, что я уже не властен над собой. Поутру, когда вы соизволили подарить меня своим вниманием, меня отвлекли дела. Я весь день тешил себя надеждой, что сумею объясниться с вами, но терпел сплошные неудачи. К вечеру мое беспокойство так возросло, что я не выдержал и пришел к вам в столь неурочный час.
      Миссис Форсайт. Ну где видана такая наглость: объясняться в любви под носом у моего мужа! Ей-богу, я расскажу ему!
      Скэндл. Что ж, я лучше умру мучеником, чем откажусь от своих чувств. Но доверьтесь мне, прошу вас, и я открою вам, как нам от него избавиться, чтобы я мог свободно приходить к вам.
      Шепчутся.
      Форсайт (рассматривает себя в зеркале). Не вижу никакой перемены. Лицо вроде бы благостное и кроткое, бледновато, конечно, но розы на сих щеках сорваны не один год назад. Ой, не нравится мне этот внезапный румянец! Вот уже и пропал! Гм... и слабость какая-то!.. Сердце работает исправно, хоть немного частит. А пульс?.. Боже ты мой, пульса-то нет!.. Тссс! Ах вот он! Скачет как бешеный - гоп, гоп!.. И куда он меня мчит?! Опять пропал! И снова бледность и слабость... Кхе-кхе!.. Господи... Дыхание участилось... И что за напасть!..
      Скэндл. Ага, подействовало!.. Помогите же мне - ради любви и наслаждения!
      Миссис Форсайт. Как вы себя чувствуете, мистер Форсайт?
      Форсайт. Кхе-кхе... Хуже, чем я полагал. Дайте мне вашу руку.
      Скэндл. Вот видите, ваша супруга говорит, что последнее время вы спите неспокойно.
      Форсайт. Может быть.
      Миссис Форсайт. Ужасно беспокойно! Я боялась ему сказать. Все время мечется, что-то бормочет.
      Скэндл. Раньше этого не было?
      Миссис Форсайт. Никогда. Только последние три ночи, а так я что-то не припомню, чтоб он хоть раз меня потревожил с тех пор, что мы женаты.
      Форсайт. Пойду лягу.
      Скэндл. Идите, мистер Форсайт, да помолитесь перед сном. Он выглядит уже лучше.
      Миссис Форсайт. Нянька, нянька!
      Форсайт. Думаете, лучше, мистер Скэндл?
      Скэнал. Да-да! Надеюсь, к утру все пройдет. Время - лучший лекарь.
      Форсайт. Дай-то бог!
      Входит нянька.
      Миссис Форсайт. Нянька, барину что-то нездоровится, уложи его в постель.
      Скэндл. Надеюсь, утром вы сможете навестить Валентина. Выпейте перед сном немножко макового отвара с настойкой из первоцвета и ложитесь на спину, может, вам приснится хороший сон.
      Форсайт. Спасибо, мистер Скэндл, я так и сделаю. Зажги мне ночник, нянька, да положи у постели "Крупицы утешения" {67}.
      Нянька. Слушаюсь, сэр.
      Форсайт. Да-а!.. Кхе!.. Что-то я очень слаб.
      Скэндл. Нет-нет, вы выглядите гораздо лучше.
      Форсайт (няньке). А по-твоему? И еще, слышишь, принеси мне - дай сообразить!.. - в четверть двенадцатого, кхе-кхе, как начнется прилив, принеси мне, значит, горшок. Надеюсь, что положение моей звезды, а равно и месяца будет благоприятным, и тогда мне полегчает.
      Скэндл. И я надеюсь. Положитесь на меня: я кое-что придумал и уповаю в шестом часу лицезреть вместе Венеру и Солнце.
      Форсайт. Благодарствуйте, мистер Скэндл. Право, это будет для меня большим утешением. Кхе-кхе!.. Спокойной ночи. (Уходит вместе с нянькой.)
      Скэндл. Спокойной ночи, добрейший мой мистер Форсайт, Надеюсь, Марс и Венера войдут в сочетание... пока я буду здесь с вашей женой.
      Миссис Форсайт. Ну хорошо, а к чему клонятся ваши хитрости? Или вы думаете, что вам когда-нибудь удастся меня покорить?
      Скэндл. Сказать по правде, да. Я слишком доброго мнения о вас и о себе, чтобы терять надежду.
      Миссис Форсайт. Что за неслыханное бахвальство! Скажите, аспид вы этакий, что же, по-вашему, нет честных женщин?
      Скэндл. Нет, почему же! Многие женщины очень честны. Правда, они порой капельку плутуют в карты, но это пустяки!
      Миссис Форсайт. Да полноте! Я же про добродетель!
      Скэндл. А-а! Ну конечно, иные женщины и добродетельны тоже. Только, по-моему, это вроде того, как иные мужчины храбры из страха. Иначе какой же мужчина станет рваться к опасности, а женщина бежать наслаждений?
      Миссис Форсайт. О, вы чудовище! А как же, по-вашему, честь и совесть?!
      Скэндл. Честь - это общественный надзиратель, а совесть - обыкновенный домушник; и если кто хочет радоваться жизни, он должен подкупить первого и войти в долю со вторым. Что до чести, тут у вас надежная защита: вы обзавелись неисчерпаемым источником наслаждений.
      Миссис Форсайт. Это каким же?
      Скэндл. Мужем. Всякий муж дает возможность искать наслаждений. А раз честь ваша надежно защищена, то с совестью я как-нибудь дело улажу.
      Миссис Форсайт. Так, по-вашему, мы с вами вольны делать что нам хочется?
      Скэндл. Разумеется. Я люблю говорить что думаю.
      Миссис Форсайт. Что ж, и я скажу что думаю. О наших с вами отношениях. Вот вы ищите моей любви - так скажу вам напрямик: это меня ничуть не огорчает. Вы достаточно пригожи и умом не обижены.
      Скэндл. Я не склонен себя переоценивать, однако полагаю, что я не урод и не олух.
      Миссис Форсайт. Но у вас ужасная репутация: вы слишком свободны в речах и поступках.
      Скэндл. Понимаю. Вы думаете, что со мной опаснее говорить на людях, чем подарить высшей милостью другого мужчину. Вы ошибаетесь. Все мои вольные речи - простое притворство в угоду вам, женщинам. Подчас тот, кто первый кричит: "Держи вора!" - как раз и украл сокровище. А я лишь фокусник, который работает с помощником, и, если вы не прочь, мы одурачим весь свет.
      Миссис Форсайт. Но вы такой ловкий фокусник, что, боюсь, у вас не одна я в помощницах.
      Скэндл. Что ж, я крепок телом.
      Миссис Форсайт. Фи! Какой вы наглец, ей-богу!
      Скэндл. А вы, ей-богу, красавица!
      Миссис Форсайт. Да полно! Вам только бы сказать...
      Скэндл. Вы же сами в этом уверены, а скажу я вам это или нет - не важно. По-моему, теперь мы знаем друг друга как свои пять пальцев.
      Миссис Форсайт. Ах, боже мой, кто здесь?!..
      Входят миссис Фрейл и Бен.
      Бен. Я люблю говорить что думаю, черт возьми! Ну что мне отец? Конечно, не то чтоб совсем ничего. Некоторым образом мы в родстве, только что с того? Не пожелал бы я, скажем, чтоб он вел меня по курсу - уж он бы помучился, повоевал с ветром и течением!
      Миссис Фрейл. Но, душечка, мы должны держать все в тайне, пока не уладится дело с наследством. Сам знаешь, брак без денег - все равно что корабль без балласта.
      Бен. Ха-ха-ха! Это точно! Вроде бы канат не тройного, а только двойного плетения.
      Миссис Фрейл. И хотя у меня неплохое приданое, все же, сам понимаешь, кто рискнет выйти в море с одним днищем?
      Бен. Опять точно. С одним-то днищем, того и гляди, ждать течи. Ведь как повела, в самый что ни на есть фарватер, черт возьми!
      Миссис Фрейл. Но если теперь, после всего, что было, ты меня бросишь, я умру с горя.
      Бен. Эко вздумала! Да я б лучше согласился, чтоб "Мериголд" в бурю сорвалась с якоря, а как я ее люблю! Что же, по-твоему, я вероломная душа? Моряк, он завсегда честен, даже когда порой в карманах у него ветер свищет. И пусть я с лица не так взрачен, как какой-нибудь столичный господин или придворный, в жилах у меня течет благородная кровь и сердцем я тверд, как скала.
      Миссис Фрейл. А ты будешь вечно меня любить?
      Бен. Коль полюбил - навсегда, так и знай! Хочешь, я тебе спою матросскую песню?
      Миссис Фрейл. Постой, здесь моя сестрица. Я позову ее послушать.
      Миссис Форсайт (Скэндлу). Хорошо, я не лягу нынче с мужем, а пойду к себе и поразмыслю над вашими словами.
      Скэндл. Разрешите проводить вас до дверей спальни, чтобы дать вам последний совет.
      Миссис Форсайт. Тсс! Моя сестрица!
      Миссис Фрейл. Простите, что прервала вашу беседу, но мистер Бен хочет спеть вам песню.
      Бен. Эта песня про жену одного из наших ребят, а сочинил ее наш боцман. Вы, сударь, поди, знавали девчонку. До свадьбы ее звали - Вострушка Джоан из Дептфорда.
      Скэндл. Слыхал про такую.
      Бен поет.
      БАЛЛАДА {68}
      МУЗЫКА ДЖОНА ЭККЕЛЗА
      Служивый и храбрец моряк,
      Лудильщик и хитрец скорняк
      Присватались однажды, сэр,
      Дрожа от нежной жажды, сэр,
      К девчонке по имени Джоана.
      Был прежде пуст ее альков,
      Но девчонка на пареньков
      Заглядывалась тщетно, сэр,
      И сделалось заметно, сэр,
      Что муженек ей нужен, как ни странно.
      Гремел служивый: "Ты, ей-ей,
      Отличный боевой трофей!"
      Показывал ей шрамы, сэр,
      Твердил, что ради дамы, сэр,
      Чуть в битве не простерся бездыханно!
      Скорняк он щедрый парень был
      Меха девчонке посулил,
      Лудильщик капризуле, сэр,
      Запаивать кастрюли, сэр,
      Поклялся - так она ему желанна!
      Ну а моряк, а морячок
      Свой знаменитый табачок
      Курил пока в сторонке, сэр,
      Решив без всякой гонки, сэр,
      Повременить в хвосте у каравана.
      Когда ж настали сроки, сэр,
      Моряк, презрев упреки, сэр,
      Пришел, увидел, победил
      И прямо в сердце уязвил
      Девчонку по имени Джоана!
      Бен. Если только ребята, приходившие навещать меня, еще здесь, вы сейчас увидите, что мы, моряки, умеем плясать не хуже других. (Громко свистит.) Ручаюсь, коли они услышат, мигом примчатся.
      Входят моряки.
      А вот и они! И со скрипками! А ну, ребята, становись в круг, я плясать буду! (Пляшет.) Мы, моряки, народ веселый, грустить нам не о чем. Живем на море, грызем сухари, запиваем джином, раз в три месяца меняем рубашку, а вернемся к себе - поспим раз в год с женой, покутим маленько и отчалим _ попутным ветром. Ну как, по сердцу мы вам?
      Миссис Фрейл. Ах, вы такие весельчаки, такие счастливцы!..
      Миссис Форсайт. Мы признательны вам за развлечение, мистер Бенджамин, но, по-моему, уже поздно.
      Бен. Что ж, коли, по-вашему, так, ложитесь спать. А я пойду опрокину стаканчик да помечтаю про свою кралю, перед тем как завалиться в постель. Она мне, поди, нынче приснится!
      Миссис Форсайт. Вам тоже лучше пойти спать, мистер Скэндл, и посмотреть, что вам приснится.
      Скэндл. О клянусь вам, у меня живое воображение, и я не хуже всякого другого могу увидеть во сне что захочу. Но ведь сны - удел нерадивых, убогих и потерявших надежду любовников, последний отблеск любви для старых греховодников и первый луч надежды для мужающих юнцов и вожделеющих дев.
      Страсть пылкая в свое приемлет лоно
      Девчонку и седого селадона!
      (Уходит.)
      ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
      Сцена первая
      Комната Валентина.
      Входят Скэндл и Джереми.
      Скэндл. Ну как, готов твой хозяин? Глядит безумцем, что-то бормочет?
      Джереми. Да, сэр, будьте покойны. Тому, кто вчера утром чуть было не стал поэтом, нетрудно сегодня сойти за помешанного.
      Скэндл. А что, надумал он посвятить в свой план Анжелику?
      Джереми. Пока нет, сэр. Он решил разыграть помешанного: может, тем побудит ее разыграть дуру или хоть признаться, что она давно втайне его любит.
      Скэндл. Я только что видел, как она садилась со служанкой в карету, по-моему, она велела кучеру везти ее сюда.
      Джереми. Вполне возможно сэр. Я ведь утром сказал ее служанке, что мой барин сбрендил, все от люови к ее барыне. Слышите, карета подъехала! Если это она, сэр, пожалуй, барин, прежде чем с ней свидеться, захочет узнать, как она приняла весть о его безумии.
      Скэндл. Что ж, я ее попытаю. Да вот и она!
      Входят Анжелика и Дженни.
      Анжелика. Надеюсь, мистер Скэндл, вам не внове встречать поутру даму в гостях у мужчины?
      Скэндл. Ничуть. Но при иных обстоятельствах, сударыня. Когда же дама является в обличье тирана, чтоб унизить поверженного любовника и насладиться безжалостным торжеством своей красоты, такая жестокость меня слегка удивляет.
      Анжелика. Я не люблю неуместных шуток. Пожалуйста, скажите мне, что здесь случилось?
      Джереми. Ничего особенного, сударыня. Мой барин рехнулся, вот и все. Ваша-то милость, наверно, давно считала его полоумным.
      Анжелика. Неужто сошел с ума?..
      Джереми. Да-да, сударыня, сошел: ума-то не осталось, точь-в-точь как с деньгами - растратился и обеднел. В голове у него так же пусто, как в кармане, и если кому охота попасть впросак, пусть позарится на его наследство - лучше не придумает!
      Анжелика. Коли все это правда, твои шутки совсем неуместны!
      Скэндл (в сторону). Она расстроена? Значит, любит его?
      Анжелика. Ужель, мистер Скэндл, я, по-вашему, так бездушна, что могу не сочувствовать человеку, перед которым, признаться, я в долгу. Скажите мне правду, прошу вас!
      Скэндл. Ах, если бы ложь могла ему помочь, сударыня! Впрочем, он не первый сошел с ума от несчастной любви.
      Анжелика (в сторону). Не знаю, что и думать! А все-таки неприятно, когда тебя обманывают! (Скэндлу.) Могу я видеть его?
      Скэндл. Боюсь, врач будет против. Джереми, пойди узнай.
      Джереми уходит.
      Анжелика (в сторону). Ага! Он подмигнул и улыбнулся, я заметила! Значит, это хитрость! Сейчас увидим. (Скэндлу.) Признаюсь вам в одной слабости, сэр, которую от всех скрываю: я не могу быть счастлива, если не поправится Валентин. А посему заклинаю вас: коли вы ему друг и сочувствуете в тяжкой беде, скажите, могу я надеяться... Мне трудно говорить... Но вы сами все скажете, вы же знаете, о чем я хочу спросить.
      Скэндл (в сторону). О это уже напрямик! (Анжелике.) Не убивайтесь, сударыня, я надеюсь, он поправится. Ведь если страх перед вашей неприязнью поверг его в безумие, ваше признание в любви может его исцелить.
      Анжелика (в сторону). Ах вот как! Теперь все ясно! Я не успокоюсь, пока не отплачу им шуткой за шутку! (Скэндлу.) Признание в любви, вы сказали?! Очевидно, вы превратно поняли мое сочувствие и приписали мне слабость, каковая мне чужда. Но я слишком прямодушна, чтобы вас обманывать, и слишком сострадаю ему, чтобы тешить его несбыточной надеждой. Человеколюбие и душевная доброта побуждают меня беспокоиться о нем, но полюбить его не в моей власти и воле. И если, что б излечить его, я должна высосать яд из его ран, боюсь, быть ему безумцем, пока я сама не лишусь рассудка.
      Скэндл (в сторону). А она молодец, ей-богу! (Анжелике.) Так вы не хотите с ним повидаться, коль скоро у него будет подобное желание?
      Анжелика. Чего стоят желания безумца? К тому же так мне легче... Если я его не увижу, то, возможно, меньше стану жалеть... А если позабуду - так ведь он и сам себя не помнит. Теперь я все знаю, и на сердце у меня заметно полегчало.
      Скэндл. Значит, доброта недолговечна? Вы же только что признались мне, что в долгу перед ним за его любовь.
      Анжелика. Но я всегда считала его страсть неразумной и безотчетной. Он любит, ибо иначе не может, а я не люблю, ибо иначе не могу. Это так же не зависит от нас, как то, что он мужчина, а я женщина, или что мне вот надоело здесь быть, и все! Пойдем, Дженни. (Уходят.)
      Скэндл. Ну и ну! Разыграла как по нотам!
      Входит Джереми.
      Джереми. Да никак ушла, сударь?
      Скэндл. Ушла? Да ее здесь не было. Наверно, мы с тобой просто обознались и это была не она.
      Джереми. Час от часу не легче! Новая напасть! Мало нам одного полоумного! А барин жаждет ее видеть; он, как узнал, что она здесь, сэр, чуть от радости взаправду не спятил.
      Скэндл. Все мы заблуждаемся. Не спрашивай меня больше, я все равно ничего не могу тебе объяснить. А хозяину твоему я все сам скажу. Но если
      с отцом нас постигнет такая же неудача, как с возлюбленной, Валентину придется спуститься с вершины безумия на стезю здравого смысла и ждать, когда его околпачат, как других разумных людей. Я слышу голос сэра Сэмпсона. Помнишь, что тебе говорить? Я пойду к твоему барину. (Уходит.)
      Входят сэр Сэмпсон и Бакрем.
      Сэр Сэмпсон. Вот бумага за его подписью, мистер Бакрем.
      Бакрем. Отлично, сэр. А в этом ларчике заготовленная мной передаточная, если он готов приложить к ней руку и печать.
      Сэр Сэмпсон. Готов не готов, а приложит! И хоть он притворился больным, все равно не отвертится. А, вот этот бездельник, его слуга. Эй ты, где твой барин?
      Джереми. Ах, сэр, нет его больше.
      Сэр Сэмпсон. Неужто умер? !
      Джереми. Нет, сэр, не то.
      Сэр Сэмпсон. Так он покинул город? Сбежал? Провел меня? Говори, мошенник!
      Джереми. А что говорить, сэр? Он цел и невредим, сэр, вот только дал бы бог, чтоб был так же здрав, бедняжечка! И никуда он не делся, сэр, а все-таки нет его, сэр.
      Сэр Сэмпсон. Ты что, негодяй, насмехаться надо мной вздумал?! Говори толком, где он? Я все равно его раздобуду!
      Джереми. Бог вам помочь, сударь, а то он никак себя не сыщет. У меня, сэр, прямо сердце кровью обливается... Думать о нем без слез не могу, сэр! Ну так защемит, сэр, так, будто по ком звонят или припадочного в воду окунают.
      Сэр Сэмпсон. Нельзя ли без глупых сравнений, приятель? Скажи по-людски, просто и ясно, что с ним такое, не то я проломлю тебе, дураку, череп.
      Джереми. Вот-вот, оно самое и есть, сэр. Череп у него лопнул, у бедняжки, с того он и тронулся, сударь.
      Сэр Сэмпсон. Тронулся, говоришь?..
      Бакрем. Так он non compos?
      Джереми. Да, сэр, совсем не компас!
      Бакрем. Тогда все зазря, сэр Сэмпсон. Если он non compos mentis {Не в здравом уме (лат.).}, его поступки и свидетельства неправомочны, они недействительны по закону.
      Сэр Сэмпсон. Да все это плутни! Веди-ка меня к нему. Тронулся, эко выдумал! Он у меня живо очухается!
      Джереми. С ним мистер Скэндл, сэр. Сейчас я постучусь к ним.
      Джереми идет в глубь сцены, декорация раздвигается,
      и зрители видят Валентина и Скэндла.
      Полуодетый Валентин сидит на постели.
      Сэр Сэмпсон. Что это значит? В чем дело?
      Валентин (вскакивает}. Ай, кто это?!.
      Скэндл. Бога ради, говорите с ним мягко и спокойно, сэр. Не раздражайте его.
      Валентин. Ответьте мне, кто этот и вон тот!..
      Сэр Сэмпсон. Он что, не узнает, черт возьми? И броситься может? Буду говорить поласковей. Вал! Вал! Ты что, не узнаешь меня, мальчик? Не узнаешь родного отца?.. Я ж твой отец, Вал! А это - честный Бриф Бакрем, стряпчий.
      Валентин. Может и так... А я не узнал вас... На свете много людей... Одни - знакомые, другие - незнакомые, а солнце светит всем поровну. Есть отцы с кучей детей, а есть дети с кучей отцов. Чудно, правда? А я - Истина и пришла научить людей лжи.
      Сэр Сэмпсон. Не знаю, что ему и сказать!
      Валентин. А почему этот стряпчий в черном? Он что, ходит совестью наружу? Стряпчий, ты кто? Ты меня знаешь?
      Бакрем. Господи, что мне ответить? Как же, сэр!
      Валентин. А вот и врешь! Я кто? Истина! У вашего брата я не в чести. Меня изгоняют из Вестминстер-Холла в первый же день каждой сессии, а как давно - не помню! А сейчас я вам скажу вот что: задам вам один вопрос, на который и знатоку арифметики не ответить. Скажите, каких душ больше - тех, что Библия спасла в Вестминстерском аббатстве или тех, что она погубила в Вестминстер-Холле? {69} Я-то ведь Истина, я не знаю. У меня знакомых раз, два - и обчелся.
      Сэр Сэмпсон. Он по-своему разумен в своем безумии. А бывают у него просветления?
      Джереми. Очень ненадолго, сэр.
      Бакрем. Раз он в таком состоянии, я вам не нужен, сэр. Возьмите свою бумагу, сэр. Еще, чего доброго, бросится! Передаточная при мне, сэр, вдруг он опамятуется. (Уходит.)
      Сэр Сэмпсон. Постойте! Куда вы?! Не уходите!..
      Скэндл. Лучше отпустите его, сударь; коли надо будет, можно за ним послать. По-моему, его присутствие раздражает больного.
      Валентин. А стряпчий ушел? Ну и прекрасно! Теперь мы покутим в мире и согласии... Ох-ох-ох!.. Который час? Да здесь мой батюшка! Благословите меня, сэр.
      Сэр Сэмпсон. Он приходит в себя! Благослови тебя бог, Вал! Ну как ты себя чувствуешь, мальчик?
      Валентин. Спасибо, сэр, прекрасно. Я был чуточку не в себе. Ну присядьте, пожалуйста, сударь!
      Сэр Сэмпсон. Да, мальчик, сяду. И ты садись рядом.
      Валентин. Нет, сэр, я лучше постою.
      Сэр Сэмпсон. Да нет, садись и ты, честный Вал. Ну как ты себя чувствуешь? Дай, я пощупаю пульс. О, сейчас прекрасный, Вал. Я так огорчился, заставши тебя в недуге. Но сейчас, к моей радости, тебе лучше, честный Вал.
      Валентин. Спасибо вам, батюшка.
      Скэндл (в сторону). Что за чудо! В этом изверге проснулась отцовская любовь.
      Сэр Сэмпсон. Дай-ка еще руку, Вал. Она не дрожит. Пожалуй, ты мог бы что-нибудь написать, Вал. Не так ли, мальчик? Например, свое имя, Вал. Джереми, верни поскорее мистера Бакрема. Скажи, чтобы нес передаточную запись, да побыстрее!
      Джереми уходит.
      Скэндл (в сторону). И я еще подозревал этого изувера в жалости.
      Сэр Сэмпсон. Узнаешь эту бумагу, Вал? Ведь ты честен душой и выполнишь договор. (Показывает ему бумагу, но держит ее так, чтобы тот не мог выхватить ее.)
      Валентин. Дайте мне посмотреть поближе, сэр. Вы держите ее так далеко, что я не пойму, знакома она мне или нет.
      Сэр Сэмпсон. Поближе, сынок? А что тут смотреть? Ты что, не узнаешь свою руку, Вал? Дай, я взгляну! На редкость разборчиво, посмотри!.. (Читает.) "Условия обязательства..." На редкость разборчиво, видишь. Это наверху... А внизу стоит: "В чем и прилагаю руку..." и дальше крупными буквами - Валентин Ледженд. Черным по белому. Что ж, у меня глаза лучше твоих, что ли? А ведь я могу прочесть и с более далекого расстояния. Вот, смотри... (Отодвигает руку еще дальше.)
      Валентин. Дайте мне ее в руки, сэр.
      Сэр Сэмпсон. Дать тебе в руки?.. Бога ради!.. Только не все ли равно, у кого она в руках? Да и вообще, зачем держать ее в руках? Положим лучше в карман, Вал. Тогда никому не придется держать ее. (Прячет бумагу в карман.) Вот так, Вал, здесь она будет в целости, мой мальчик. Но ты ее мигом получишь, как только подпишешься под другой, мой маленький Вал!
      Входят Джереми и Бакрем.
      Валентин. Опять этот враг здесь! Ах, это стряпчий! У него что, чешутся руки? Он дождется, что его почешут!.. Жаль, ногти у меня острижены... Сейчас я возьму раскаленные щипцы, вот сейчас, сейчас... и схвачу его за нос, как святой Дунстан черта {70}, то-то будет потеха!..
      Бакрем. Господи спаси и помилуй!.. Чего и ждать от безумца!.. (Убегает.)
      Валентин. Ха-ха-ха!.. К чему такая прыть! Все равно ведь Истине тебя не догнать. Ха-ха-ха... Теперь этот плут признал меня in forma pauperis {В образе бедняка (лат.).}.
      Сэр Сэмпсон. Ведь эка досада!.. И не прикину, что мне сказать, что сделать, какой избрать путь!..
      Валентин. Это кто тут сбился с пути? Я - Истина, любого выведу на дорогу. Заруби себе на носу, приятель: хуже всего идти по прямой. Тот, кого ведет его нос, всегда угодит в дерьмо. Probatum est {Испытано (лат.).}. Ты на каком поприще подвизаешься? В религии или в политике? Выбирай одно из двух. Правда, они различны, как масло и уксус, но где-то на государственной кухне из них ловко стряпают приправу ко всей нации.
      Сэр Сэмпсон. Какого черта я родил сыновей?! Вообще зачем я женился?..
      Валентин. Затем, что вы были чудовищем, старина. Женщина и мужчина два величайших чудовища в мире. Или вы другого мнения?
      Сэр Сэмпс он. Я того мнения, что эти два чудовища в совокупности порождают третье, еще большее, чем они сами.
      Валентин. Ах вот оно как, старый правдолюбец! Что ж, вы и впрямь угадали. До чего ж все чудно получается, Джереми!
      Джереми. Что именно, сэр?
      Валентин. Что под сединами копошатся столь незрелые мысли... и я дурачу своего родителя. А вот и "Erra, Pater" {71} или наша бородатая сибилла {72}? Но раз грядет Оракул, Истине лучше удалиться.
      Валентин и Джереми уходят.
      Входят Форсайт, миссис Форсайт и миссис Фрейл.
      Форсайт. Про что он сказал? Что он напророчил? Ах, это вы, сэр Сэмпсон? Помоги господи! Ну как наши, дела?
      Сэр Сэмпсон. Дела?! Чтоб черт побрал все ваши приметы!.. Мы в дураках, и поделом. Уж не могли предсказать, что луна будет в полнолунии, черт вас возьми, и что сын мой сбрендит! Ну где они, эти ваши третные и четвертные аспекты и разные там противостояния?.. А что подсказал вам Кардано {73} с Птолемеем? А ваш Мессалла, ваш Лонгомонтан {74}, союз хиромантии с астрологией!.. Ух чтоб им всем погореть!.. И это я, который знает свет, знает людей с их нравами, я, который и столечко вот не верит в небо, солнце, звезды, календари и прочий вздор, я слушался какого-то там толкователя снов и охотника за приметами и откладывал дело до счастливого часа! Да нет никакого счастливого часа, кроме удобного случая! (Уходит.)
      Форсайт. Да у вас в голове завихрение, сэр Сэмпсон!.. Уж поистине несчастливый для вас час! Nemo omnibus horis sapit {Никто не бывает всегда разумен (лат.).}. И ушел, понося науку. Нет, он родился под несчастной звездой и погряз в безнадежном невежестве!
      Скэндл. Простите его запальчивость, мистер Форсайт. Он очень расстроен. Его сын признан non compos mentis, а потому неправомочен подписать передаточную, так что все его планы рухнули.
      Форсайт. Да неужто!
      Миссис Фрейл (тихо, миссис Форсайт). Выходит, мой морячок приплыл не в ту бухту!
      Миссис Форсайт. Что ж теперь ты будешь делать, сестрица?
      Миссис Фрейл. Что буду делать? Отправлю его обратно в море с первой же бурей! Он привык к непостоянству стихий и ничуть не удивится отливу.
      Форсайт (размышляет вслух). А я ничего этого не предвидел, вот ведь дал маху!
      Скэндл (тихо, миссис Форсайт). Мы могли б с вами, сударыня, рассказать ему еще кое-что, чего он не предвидел и что больше касается его собственной персоны.
      Миссис Форсайт. Вы это про что? Не понимаю!
      Скэндл. Тсс! А восторги прошлой ночи, моя прелесть!.. Их не скоро забудешь !
      Миссис Форсайт. Прошлой ночи?.. Это на что вы изволите намекать? Прошлая ночь была, по-моему, такая же, как все предыдущие.
      Скэндл. Вы что же, не заметили разницы между мной и своим мужем. черт возьми?!
      Миссис Форсайт. Вся разница, что он суеверный, а вы, по-моему, полоумный.
      Скэндл (в сторону). С вами станешь! (Вслух.) Вы что, всерьез? Да припомните хорошенько!
      Миссис Форсайт. А, вспомнила! Вы дерзко и нагло добивались, чтоб я пустила вас к себе в постель.
      Скэндл. И вы не пустили?
      Миссис Форсайт. Еще бы! И вам не стыдно это спрашивать?!
      Скэндл (в сторону). Я слышал про это, но не верил. Мне говорили, что у нее редкое свойство - позабыть наутро мужчину, с которым провела ночь, и отрицать свою благосклонность с еще большим бесстыдством, чем дарить ее. (Вслух.) Что ж, мое почтение, сударыня! А вы превосходно выглядите, мистер Форсайт. Как вам спалось прошлой ночью?
      Форсайт. Право, мистер Скэндл, какие-то все бессвязные сны да кошмары, а что - толком не припомню!
      Скэндл. Ну что за ночь - никто ничего не помнит! Так вы будете разговаривать с Валентином? Может, вам удастся его понять. Я склонен считать, что в речах его есть тайный смысл, и порой он кажется мне не столько безумцем, сколько ясновидящим.
      Форсайт. Очень верные слова, мистер Скэндл, право. Я, как и вы, согласен в этом с турками и отношусь с почтением к человеку, которого чернь объявляет помешанным. Идемте ж к нему!
      Миссис Фрейл. Ты иди с ними, сестрица, а я сыщу своего любовника, дам ему отставку и присоединюсь к вам.
      Скэндл, мистер и миссис Форсайт уходят.
      Вот он, легок на помине!
      Входит Бен.
      Бен. Сбесились все, что ли?! Морская горячка у них тут на берегу, не иначе.
      Миссис Фрейл. Вы чем-то разгневаны, мистер Бенджамин?
      Бен. Да нет; коли мы опять вместе, все ладно. Ох и выдержал же я из-за вас там бурю - страсть!
      Миссис Фрейл. Из-за меня? Это почему же?
      Бен. Да потому что явился отец, а я как раз бранился с веснушчатой девчонкой, которую он мне присватал. Ну он меня и спрашивает, в чем, мол, дело. Да так зло спрашивает. Оказывается, братец-то мой Вал - того, ну он и разъярился. А я-то не знал, мне-то что? Ну, спрашивает, значит, зло-презло, а я ему в ответ - так же. Он мне хоть отец, да ведь и я у него не в слугах! Вот я ему прямиком и выложил, что, дескать, как вздумаю жениться, так себе в удовольствие, не ему. А что до девчонки, которую он подыскал мне, то пусть она лучше поучится узоры там разные вышивать да пироги печь, а мужа ей рано искать, я так думаю. Мне она ни к чему - я в другой порт иду, уж как он там ни ярись!
      Миссис Фрейл. Так вы опять уходите в море?
      Бен. Да нет, меня к вам несет, только я ему всего не сказал. А он и говорит: смотри, быть твоей голове в шишках! И что коли так, он сам сыщет себе кого по вкусу да женится. А я ему в ответ, что если ему вздумалось в эти годы свалять дурака и жениться, то сам пусть опасается шишек - они у него-то скорее вырастут, черт возьми! Он, как услышал, так разозлился страсть, аж и сказать ничего не мог, а я тут отчалил и оставил его с той девчонкой; может, он еще в силе и сам на ней женится - так я ведь не против, пускай!
      Миссис Фрейл. Это так-то бесстыдно и непочтительно ты разговариваешь с отцом, негодяй?!
      Бен. Да ведь он первый начал... А если я и впрямь вел себя бесстыдно и непочтительно, так зачем он меня таким уродил? Ведь не сам же я от себя родился?!
      Миссис Фрейл. Какое неблагочестие! О как жестоко я обманулась! Какого бесчувственного зверя полюбила!.. Счастье еще, вовремя увидела подводные рифы и зыбучие пески, что таятся под его вероломной улыбкой!..
      Бен. Это что же?! Да никак вы сердитесь?!
      Миссис Фрейл. Сгинь с моих глаз, ты, морской недоносок, исчадье бурь, китовый ублюдок, штормовой высвистун!.. Вылез наружу в чешуе и плавниках, оскалился в три ряда зубов, мерзейший из морских хищников!
      Бен. Господи ты боже мой, она рехнулась, бедняжка!.. Помешалась от любви, совсем в мозгу повредилась. Что же мне делать? Как ей помочь?..
      Миссис Фрейл. Нет, чудовище, я ничуть не помешана, я достаточно разумна для того, чтобы вывести тебя на чистую воду. И у тебя хватает наглости с этаким упрямством и своенравием набиваться в мужья?! Да ты отца слушаться не умеешь, а еще уверяешь, будто в тебе столько почтительности, что ты можешь уважить супругу. Ловко же меня надули, прямо вокруг пальца обвели!
      Бен. Это как же такое?.. Если вы в разуме, то, сдается мне, сами понимаете, что это меня ловко провели: я там из-за вас бушую, а вы, оказывается, успели поворотить на другой галс! Это как же понять?! Разливались в нежностях, по лицу меня гладили, целовали, прижимались, а теперь - раз, обрубили канат и оставили меня на мели!..
      Миссис Фрейл. Совсем нет. Я пустила вас по воле волн - плывите куда вам заблагорассудится.
      Бен. Так, значит, вы обманщица?
      Миссис Фрейл. Нет, ветер переменился, и все!
      Бен. Стыда у вас нет! Ветер переменился! От дрянного ветра какая же польза? Нет, видать, хорошо, что я от вас вовремя избавился, раз вы ловки на такие штуки. И что вам была за нужда меня в дураках оставлять?!
      Миссис Фрейл. В дураках - не в мужьях!
      Бен. Ишь чего выдумали! Да я б на вас теперь не женился, хоть вы меня просите-упрашивайте: я уж вас знаю, черт возьми! Даже если б за вами давали горы золота и бриллиантов и любил бы я вас в сто раз больше.
      Миссис Фрейл. Да разве ты умеешь любить, дельфин вонючий!
      Бен. Умею не умею - не ваше дело, а браниться нечего. Уж как там ни есть, а не настолько я вас люблю, чтобы такое стерпеть. Счастье еще, что вы показали себя, сударыня! А женится на вас пускай тот, кто вас не знает. Я-то, черт возьми, хорошо вас знаю - обжегся! И, наверно, тот, кто на вас женится, красавица, будет ходить у вас под началом и когда-нибудь станет, поди, на якорь у мыса Рогоносца {75}, не иначе!.. Вот вам и весь сказ, обмозгуйте, коль вам охота. Может, еще придется меня покликать, только я не вернусь. (Уходит.)
      Миссис Фрейд. Ха-ха-ха!.. Дожидайся! (Поет.) "Ах, ушел мой милый в море..."
      Входит миссис Форсайт.
      Приди ты минутой раньше, сестрица, ты б увидела, как тверд духом бывает любовник. Мы расстались, я и мой честный моряк, причем так же хладнокровно, как встретились. Право, я даже немножко расстроена тем равнодушием, какое выказало это животное.
      Миссис Форсайт. Значит, он вел себя героически?
      Миссис Фрейл. Скажи лучше - тиранически, ведь это он меня отринул, и я, покинутая бедняжка, осталась на берегу проливать слезы. А сейчас я скажу тебе кое-что, о чем он успел мне обмолвиться. Сэр Сэмпсон взбешен и в сердцах объявил, что намерен жениться. Если ему охота кинуться в омут, то лучшей помощницы, чем я, он не сыщет, надо только подумать, как нам взяться за дело.
      Миссис Форсайт. Дана черта тебе эта старая лиса?! Хитер - дальше некуда, к тому же терпеть не может нас обеих. У меня другой план для тебя, и я уже подготовила почву. Я почти сторговалась с Джереми, слугой Валентина, чтоб он продал нам своего барина.
      Миссис Фрейл. Это как же?
      Миссис Форсайт. Валентин бредит Анжеликой, даже меня за нее принял. Джереми говорит, что он примет за нее любую женщину, которую он ему приведет. Так вот, я посулила ему золотые горы, если в один из этих приступов безумия он приведет хозяину вместо нее тебя, поможет вам тайно обвенчаться и улечься в постель, а когда все совершится, душечка, отступать ему будет некуда. Когда же он опамятуется, то будет рад-радешенек откупиться от тебя за хорошие деньги... Но тише! Они идут сюда. Отойдем в сторонку, и ты мне скажешь, как тебе нравится мой план.
      Входят Валентин, Скэндл, Форсайт и Джереми.
      Скэндл (Джереми). Ты намекнул хозяину про их затею?
      Джереми. А как же, сэр. Он не против и готов принять ее за Анжелику.
      Скэндл. Вот это будет потеха! Форсайт. Господи спаси и помилуй!..
      Валентин. Молчи и не прерывай меня!.. Я шепну тебе вещее слово, а ты будешь прорицать. Я - Истина, я научу тебя новому хитрословию. Я поведал тебе о прошлом, теперь расскажу о грядущем! Знаешь ли ты, что будет завтра? Не отвечай! Я сам тебе все открою. Завтра мошенники и глупцы будут благоденствовать, одних выручит ловкость рук, других - богатство; а Истина, как и прежде, будет мерзнуть от холода в летнем пальто. Спрашивай дальше про завтрашнее!
      Скэндл. Спрашивайте его, мистер Форсайт.
      Форсайт. А скажи, пожалуйста, что будет при дворе?
      Валентин. Это знает Скэндл. Я - Истина, я там не бываю.
      Форсайт. Ну а в городе?
      Валентин. В обычное время в пустых церквах будут читать молитвы. А за прилавками вы увидите людей с такими самозабвенными лицами, точно в каждом лабазе торгуют религией. О, в городе все будет идти своим чередом! В полдень часы пробьют двенадцать, а в два пополудни на Бирже загомонят рогатые. Мужья и жены будут торговать порознь, и в семье каждому выпадет своя доля - кому радость, кому заботы. В кофейнях будет до потолка дыма и хитрых планов. А стриженный под гребенку мальчишка, что утром подметает хозяйскую лавку, еще до ночи наверняка измарает свои простыни. Впрочем, две вещи порядком вас удивят: распутные жены с подоткнутыми юбками и покорные рогоносцы с цепями на шее. Но прежде чем рассказывать дальше, я должен кое о чем спросить вас: ваш вид внушает мне подозрения. Вы тоже муж?
      Форсайт. Да, я женат.
      Валентин. Бедняга! И жена ваша из Ковент-Гарденского прихода?
      Форсайт. Нет, из прихода Сент-Мартинз-ин-де-Филдз {76}.
      Валентин. О несчастный! Глаза потускнели, руки дрожат, ноги подкашиваются, спина скрючена. Молись! Молись о чуде! Измени облик, сбрось годы. Достань котел Медеи {77}, и пусть тебя в нем сварят. Ты выйдешь из него обновленным, с натруженными мозолистыми руками, крепкой как сталь спиной и плечами Атласа {78}. Пускай Тальякоцци {79} отрежет ноги двадцати носильщикам портшезов и сделает тебе подпорки, чтоб ты прямо стоял на них и глядел в лицо супружеству. Ха-ха-ха! Человеку впору прикладывать голубей к пяткам {80}, а он алкает свадебного пиршества! Ха-ха-ха!..
      Форсайт. Что-то у него совсем ум за разум заходит, мистер Скэндл.
      Скэндл. Должно, весна действует.
      Форсайт. Вполне возможно, вам лучше знать. Я б очень хотел, мистер Скэндл, обсудить с вами то, что он здесь говорил. Его речи - сплошные загадки!
      Валентин. А что это Анжелики все нет да нет?
      Джереми. Да она здесь, сударь.
      Миссис Форсайт. Слышала, сестрица?
      Миссис Фрейл. Не знаю, что и сказать, ей-богу!..
      Скэндл. Утешьте его как-нибудь, сударыня.
      Валентин. Где же она? Ах, вижу! Так внезапно является воля, здоровье и богатство к человеку голодному, отчаявшемуся и покинутому. О, привет тебе, привет!..
      Миссис Фрейл. Как вы себя чувствуете, сэр? Чем могу услужить вам?
      Валентин. Слушай! У меня есть для тебя тайна. Эндимион и Селена встретят нас на горе Латме {81}, и мы поженимся в глухой полуночный час. Молчи! Ни слова! Гименей спрячет свой факел в потайном фонаре, чтоб наступила тьма, а Юнона напоит маковой росой своего павлина {82}, и тот свернет свой глазастый хвост, так что стоглазый Аргус 83 сомкнет очи, не правда ли? Никто не будет знать об этом, кроме Джереми.
      Миссис Фрейд. О да, мы будем держать это в тайне и не замедлим осуществить!
      Валентин. Чем скорее, тем лучше! Подойди сюда, Джереми! Поближе, чтоб никто нас не подслушал. Так вот что, Джереми! Анжелика превратится в монахиню, а я в монаха, и все же мы поженимся назло священнику. Достань мне сутану с капюшоном и четки, чтоб я мог играть свою роль, ведь через два часа она встретит меня в черно-белых одеждах и длинном покрывале, которое поможет нашему плану. Ни один из нас не увидит другого в лицо, пока не свершится то, о чем не принято говорить, и мы не покраснеем навеки.
      Входят Тэттл и Анжелика.
      Джереми. Я обо всем позабочусь и...
      Валентин. Говори шепотом.
      Анжелика. Нет, мистер Тэттл, ваша любовь ко мне портит весь мой план. Вы нужны мне в качестве наперсника.
      Тэттл. Но, сударыня, это же безрассудно - такой красавице и богачке отдаться умалишенному!!
      Анжелика. Я не любила его, пока он был в разуме, только никому не рассказывайте этого.
      Скэндл. Что я слышу?! Тэттл влюбился в Анжелику!
      Тэттл. Что вы, сударыня, вы меня не знаете. Право, я даже затрудняюсь сказать вам, как давно я люблю вашу милость... но, подбодренный тем, что Валентин уже не может за вами ухаживать, я решился открыть вам сокровенную страсть моего сердца. Ну сравните нас обоих, сударыня! Там - какая-то жалкая развалина. Здесь - человек полный сил, во цвете лет и здоровья, во обладании всеми чувствами и к тому же, сударыня, пылкий любовник...
      Анжелика. Замолчите! Посовестились бы!.. Пылкий любовник во обладании всеми чувствами!.. Когда вы сравняетесь в разуме с Валентином, я, быть может, поверю вашим чувствам и изберу из вас двоих того, кто безумней.
      Валентин. Вот и все. А это кто?
      Миссис Фрейл (Джереми). Господи, она все испортит своим приходом!
      Джереми. Не бойтесь, сударыня. Он ее не узнает. А если и узнает, я сумею разуверить его.
      Валентин. Кто эти люди, Скэндл? Чужие, да? Если так, то послушай, что я думаю. (Шепчет.) Выдвори их всех, кроме Анжелики, чтоб я мог сообщить ей свой план.
      Скэндл. Хорошо. Я сделал относительно Трттла одно открытие, которое поможет осуществить нашу затею с миссис Фрейл. Он ухаживает за Анжеликой. А что, если нам свести его с той?! Вот послушай!.. (Шепчет ему что-то на ухо.)
      Миссис Форсайт (Анжелике). Он не узнает вас, милочка. Он никого не узнает.
      Форсайт. Зато он знает больше, чем ведомо другим. Ему, племянница, открыто прошлое и будущее и все подспудные тайны времени.
      Тэттл. Послушайте, мистер Форсайт, болтливость не в моих правилах, и поэтому я не буду разглагольствовать. Но скажу в двух словах: могу с вами спорить на сто фунтов, что мне известно куда больше тайн, чем ему.
      Форсайт. Подумайте! А по вашему лицу этого не видно, мистер Тэттл. Скажите, прошу вас, что вам известно!
      Тэттл. Неужели вы думаете, я скажу, сэр? Попробуйте прочитать на моем лице! Нет, сэр, эти тайны запечатлены в моем сердце и хранятся надежней, чем написанное лимоном {84}, сэр: их не выявить никаким огнем; рот мой на замке, сэр!
      Валентин (Скэндлу). Посвяти в это Джереми, он без труда все устроит. А дорогих гостей я приму самолично. Что вы так странно на меня смотрите? Сейчас я вам все разъясню. (Подходит к ним, ближе.) Я - Истина и терпеть не могу заводить старое знакомство с новыми лицами.
      Скэндл отходит в сторону вместе с Джереми.
      Тэттл. Ты узнаешь меня, Валентин?
      Валентин. Тебя? А кто ты? Что-то не припомню!
      Тэттл. Я - Джек Тэттл, твой друг.
      Валентин. Мой друг? Это чего ради? У меня нет жены, с которой ты мог бы переспать. Нет денег, чтоб ты мог взять взаймы. Скажи, что толку со мной дружить?
      Тэттл. Он говорит все без утайки, такому секрета не доверишь!
      Анжелика. А меня вы узнаете, Валентин?
      Валентин. Еще бы!
      Анжелика. Кто же я?
      Валентин. Женщина, одна из тех, кого небо наделило красотой в тот самый час, когда прививало розы на шиповнике. Вы - отражение небес в пруду, и тот, кто к вам кинется, утонет. Вы белы от рождения, как чистый лист бумаги, но пройдет срок, и все на свете гусиные перья испещрят вас каракулями и кляксами. Да, я вас знаю, ибо я любил женщину, любил ее так долго, что разгадал одну загадку: я понял предназначение женщины.
      Тэттл. Интересно, скажите!
      Валентин. Хранить тайну.
      Тэттл. Не приведи господь!
      Валентин. Уж у нее тайна в безопасности; проговорись она даже, ей все равно не поверят.
      Тэттл. Опять неплохо, право!
      Валентин. А теперь я б охотно послушал музыку. Спойте мою любимую песню.
      ПЕСНЯ МУЗЫКА МИСТЕРА ФИНГЕРА {85}
      Когда б я вновь любить, как прежде, мог,
      Я вновь переступил бы ваш порог
      И вам бы вновь поверил каждый вздох.
      Как мальчуган, я клялся бы, мой свет,
      Но в клятвах тех - таков любовный бред!
      Сказать по правде, искренности нет.
      Любовь бежит от всех силков и уз,
      У ней весьма своеобразный вкус,
      Она не бремя, не постылый груз!
      Строптивую беглянку не лови:
      У милых женщин ветреность в крови,
      Мужчины переменчивы в любви!
      Довольно. Мне что-то грустно. (Бродит в задумчивости по комнате.)
      Джереми (шепчется со Скэндлом). Будет исполнено, сэр.
      Скэндл. Оставим-ка его одного, мистер Форсайт. Он может разъяриться и на кого-нибудь броситься.
      Форсайт. Вам лучше знать.
      Джереми (миссис Фрейл). Мы еще увидимся, сударыня. Я все устрою наилучшим образом.
      Миссис Фрейл. Устрой - не пожалеешь! Ни в чем тебе не будет отказа.
      Тэттл (Анжелике). Разрешите предложить вам руку, сударыня.
      Анжелика. Нет, я останусь с ним. Мистер Скэндл защитит меня. Тетушка, мистер Тэттл горит желанием сопровождать вас.
      Тэттл. Ах, черт возьми, теперь никуда не денешься! Окажите мне честь, сударыня!..
      Миссис Форсайт. К чему эти церемонии, мистер Тэттл?
      Миссис Фрейл, мистер и миссис Форсайт и Тэттл уходят.
      Скэндл. Иди за Тэттлом, Джереми.
      Джереми уходит.
      Анжелика. Я осталась здесь, мистер Скэндл, лишь затем, чтоб дождаться свою служанку, а еще - избавиться от мистера Тэттла.
      Скэндл. Я слышал, сударыня, что мистеру Тэттлу вы иначе объяснили, почему остаетесь, и меня это очень порадовало. Его дерзость побудила вас проявить доброту к Валентину, чьи мольбы и муки оказались бессильны. Итак, я ухожу, чтобы он мог воспользоваться вашим признанием, а ваша милость свободнее выразить свои чувства.
      Анжелика. Господи, и вы бросите меня с безумцем?!
      Скэндл. Ничуть не бывало, сударыня. Я только оставлю безумцу его исцеление. (Уходит.)
      Валентин. Не бойтесь меня, сударыня, я, кажется, прихожу в разум.
      Анжелика (в сторону). Ну погоди, теперь моя очередь!
      Валентин. Видите, на какие обманы толкает нас любовь. Ведь боги тоже ради этого меняли свой облик. И вот божественная часть моего "я" - мой разум - надел маску безумия, а сам я облачился в это шутовское платье лишь потому, что я раб и невольник вашей красоты.
      Анжелика. Боже милосердный, как он говорит!.. Бедненький Валентин!
      Валентин. Так давайте же отбросим притворство и постараемся получше понять друг друга. Комедия близится к концу. Перестанем же играть спектакль и будем самими собой. Раз вы меня полюбили, то признайтесь в этом открыто право, я достоин этого признания.
      Анжелика (со вздохом). Как бы я хотела любить вас! Но, бог свидетель, я вас жалею. Если б я могла предвидеть эти ужасные последствия, я бы постаралась полюбить вас. А теперь уже поздно!
      Валентин. Какие ужасные последствия? И отчего уже поздно? Мое мнимое безумие обмануло отца, и я выгадал время, чтоб придумать, как мне с ним примириться и сохранить право на наследство. В противном случае, по уговору, я должен был нынче утром подписать передаточную запись. Все Это я открыл бы вам еще поутру, но вы ушли, прежде чем я узнал о вашем приходе.
      Анжелика. Что я слышу?! Я-то думала, что любовь ко мне повредила ваш рассудок, а оказывается, это чистый обман, предпринятый вами из корыстолюбия и низменных интересов.
      Валентин. О, вы ко мне несправедливы! Ибо если тут и замешаны чьи-нибудь интересы, то лишь ваши. Просто я понял, что одной любви мало, чтобы мне быть вам парой.
      Анжелика. Так выходит, это я корыстолюбива?.. Однако эти проблески мысли заставили меня позабыть, что я говорю с безумцем!
      Валентин. Она по-прежнему не хочет понять меня! Какая жестокость!
      Входит Джереми.
      Анжелика. О, вот разумное существо! У него не хватит бесстыдства настаивать на своем! Послушай, Джереми, повинись в своей проделке и признайся, что хозяин твой лишь прикидывается безумным.
      Джереми. Что вы, сударыня! Уверяю вас, он так же окончательно и бесповоротно помешан, как любой фригольдер {86} в Бедламе {87}. Право, он ничуть не разумнее любого прожектера, фанатика, химика, влюбленного или поэта во всей Европе.
      Валентин. Что ты врешь, я совсем не помешан.
      Анжелика. Ха-ха-ха! А он это отрицает.
      Джереми. Ах, сударыня, где вы видели сумасшедшего, который свихнулся до того, что признался в этом?
      Валентин. Ты что, обалдел, дурак?!
      Анжелика. Он только что рассуждал вполне здраво.
      Джереми. Да, сударыня, это на него находит. А сейчас, видите, у него опять какая-то дикость во взоре.
      Валентин (колотит его). Эй, слушай, чертов шельмец, говорю тебе: спектакль окончен - я больше не сумасшедший.
      Анжелика. Ха-ха-ха! Ну как, Джереми, в своем он уме?
      Джереми. Думается, не вполне. У него семь пятниц на неделе. Ручаюсь, недавно, когда я уходил, он был расположен безумствовать, да и сейчас не больно в себе.
      В дверь стучат.
      Кто там?
      Валентин. Пойди узнай, дурак.
      Джереми выходит.
      Что ж, я рад, что развеселил вас, коли не мог растрогать.
      Анжелика. Я не знала, что вы намерены быть исключением среди безумцев. Сумасшедшие почти всегда стараются выказать побольше здравого смысла, а пьяные - сойти за самых трезвых. Я уж чуть было вам не поверила, да вот нечаянно нащупала ваше слабое место. А теперь вы меня укрепили в моем прежнем убеждении и сочувствии к вам.
      Входит Джереми.
      Джереми. Сударь, ваш батюшка прислал узнать, не получше ли вам. Так каким прикажете вас считать, сэр, сумасшедшим или нормальным?
      Валентин. Безмозглый осел! Ты же знаешь: как только меня признают здравым, тут же потребуют, чтоб я рассчитался сполна. Так что - я помешанный и таковым останусь для всех, кроме этой дамы.
      Джереми. Теперь понятно. Значит, Истина наизнанку. Впрочем, ложь словесная приправа ко многим моим рассказам. Пришла ваша служанка, сударыня.
      Входит Дженни.
      Анжелика. Ты была там? Подойди поближе.
      Дженни (тихо, Анжелике}. Да, сударыня. Сэр Сэмпсон скоро к вам пожалует.
      Валентин. Вы уходите и оставляете меня в неведении!
      Анжелика. Кто, кроме безумца, станет жаловаться на неведение? Неведение и надежда - две наши земные отрады. Уверенность портит аппетит, и едва мы достигли цели и желание наше исполнилось, мы легко убеждаемся, что трудились зря. Не к чему нам ближе узнавать друг друга, ведь прелесть загадки исчезает вместе с маской. Но прежде чем уйти, скажу вам две вещи. Я умнее, чем вы думали, а вот вы - безумец, хотя сами того и не ведаете. (Уходит вместе с Дженни.)
      Валентин. Загадал другому загадку - жди и себе в ответ. Поделом же мне.
      Джереми. Никак, сэр, ее милость опять ушла? Надеюсь, вы хоть поняли друг друга, прежде чем расстались?
      Валентин. Поймешь ее, как же! Она загадочней, чем обрывок египетского папируса или кельтский манускрипт. Ломай глаза сколько хочешь - толку не добьешься.
      Джереми. А я слышал, сэр, что загадочные древнееврейские книги люди читают сзаду наперед. Может, и вы не с того конца начали?
      Валентин. Так же, говорят, обстоит дело и с разными заклинаниями. Сны и голландские месяцесловы тоже надо понимать навыворот. Но тут есть свой порядок и система. Анжелика же подобна какой-нибудь медали без орла, решки или надписи, ведь равнодушие одинаково что с той стороны, что с этой. И все же она, кажется, еще не воспылала ко мне ненавистью. А посему я не оставлю ее в покое и разгадаю, хотя мой друг-сатирик Скэндл и говорит:
      Все женщины как фокусника трюки:
      Едва их разгадал - помрешь со скуки!
      (Уходит.)
      ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
      Сцена первая
      Комната в доме Форсайта.
      Входят Анжелика и Дженни.
      Анжелика. Где же сэр Сэмпсон? Ты сказала, он будет ждать меня здесь.
      Дженни. Он в столовой перед большим зеркалом, сударыня, надевает парик и повязывает шейный платок.
      Анжелика. Что ж, прекрасно! Коли он решил мне понравиться, значит, я ему нравлюсь. Тогда меня почти наверняка ждет удача.
      Дженни. Я слышу его шаги, сударыня.
      Анжелика. Оставь меня одну, и если Валентин вздумает сюда явиться или прислать кого-нибудь, помни, я занята.
      Дженни уходит. Входит сэр Сэмпсон.
      Сэр Сэмпсон. Сударыня, вы меня воскресили! Прекрасный пол не удостаивал меня своим приказом целую вечность - наверно с тех пор, как мне стукнуло тридцать пять.
      Анжелика. Не понимаю ваших сетований, сэр Сэмпсон, это было не так уж давно.
      Сэр Сэмпсон. А все яге, сударыня, порядочно для мужчины, который страстно поклоняется некой чаровнице.
      Анжелика. О, вы любезны, как царедворец былых времен, сэр Сэмпсон.
      Сэр Сэмпсон. Нисколько, сударыня. Вы меня обижаете: я не так стар, к тому же словам моим можно верить. Кровь во мне еще не остыла, и я могу ублажить даму любым образом. II позвольте мне вам сказать: вы, женщины, рано записываете нас в старики, вот что. Послушайтесь меня: не пренебрегайте пятидесятилетними. Пятьдесят лет при здоровом теле - это, право, не так уж много!
      Анжелика. Пятьдесят - это совсем не много, конечно! По мне, так это самый расцвет. Поверьте, я знаю неисправимых вертопрахов, которые премило выглядят в свои пятьдесят. Иной из них где-нибудь в ложе театра, при свечах так и вообще Цветочек - ну лет двадцать пять, не больше.
      Сэр Сэмпсон. Ну, у этих-то одна видимость, черт возьми! Чтоб им провалиться, вашим светским хлыщам, я не из их числа, не того я сада дерево, что вот-вот зацветет, а само давно с корня подгнило или все еще в почках стоит, когда срок ему плодоносить. Я из долговечной породы, у нас сила от дедов. В нашей семье до пятидесяти не женились, а детей рожали до восьмидесяти. Я еще из патриархов, я тех древних семей отросток, что стояли, как дубы. Так каков будет ваш приказ, сударыня? Может, вас обидел какой-нибудь молодой висельник? Я перережу ему глотку или...
      Анжелика. Нет, сэр Сэмпсон, никто не чинил мне обиды, и сейчас мне куда нужнее ваш совет, чем ваша храбрость. Сказать вам по чести, мне прискучило одиночество, я хочу замуж.
      Сэр Сэмпсон. Эка жалость! (В сторону.} Кабы я пришелся ей по сердцу, прищемил бы я хвост своим голубчикам! Чертовски хороша! (Вслух.) Сударыня! Вы достойны лучшего из мужей! Ведь как будет жалко, если вы достанетесь одному из этих молодых лоботрясов, коими кишит наш город. Молодой, он разве чего стоит - конечно, очень молодой!.. Такие наперед не думают, черт возьми! Им что в брак, что пристукнуть кого - потеха, и только. А наутро в петлю собственноручно или рукой закона. Остерегайтесь, сударыня!
      Анжелика. Вот я и хочу получить от вас совет, сэр Сэмпсон. У меня большое приданое, и я могу взять себе мужа по сердцу, если только подвернется какой-нибудь подходящий молодой человек, достаточно разумный и добродушный. А умника семи пядей во лбу или глупца мне не надо.
      Сэр Сэмпсон. Трудное дело вы затеяли, сударыня. Сыскать молодца, который не был бы умником в собственных глазах или глупцом в глазах света, задача почти непосильная. А рассуждаете вы, право, на редкость разумно. Я и сам не терплю ни глупцов, ни умников.
      Анжелика. Если женщина выйдет за дурака, сэр Сэмпсон, то непременно скажут, что либо сама она дура, либо мужа хочет обманывать. А если выйдет за умника, ходить ей у мужа по струнке и терпеть от него обиды. Умника я предпочла б иметь во вздыхателях - тут уж моя воля. А жить с ним в браке не легче, чем враждовать: его ревнивая любовь не менее злочинна, чем ненависть.
      Сэр Сэмпсон. Ни одна из сибилл старика Форсайта не изрекала подобной истины! Вы покорили мое сердце. Я - враг разума. Эти умники развратили моего сына. Хороший был малый, большие надежды подавал, пока не пошел в умники. Мог бы на важную должность попасть. Так нет, черт возьми, растерял с великого ума свои денежки, а с нужды и вовсе ума лишился.
      Анжелика. Скажу вам, как друг, сэр Сэмпсон: вас жестоко провели. Он не больше помешан, чем вы сами.
      Сэр Сэмпсон. Неужели, сударыня! Как же мне это раскрыть?!
      Анжелика. Я могу дать вам один совет. Только боюсь выказать этим чрезмерную заботу о ваших делах.
      Сэр Сэмпсон (в сторону). Похоже, она ко мне благоволит! (Вслух.) Ах, сударыня, все мои дела, вместе взятые, едва ли достойны быть повергнутыми к вашим стопам. Жаль, что они не обстоят лучше, сударыня! Тогда б мне легче было предложить их даме столь несравненных прелестей и совершенств. Будь у меня в одной руке Перу, в другой Мексика, а под ногами Восточная империя {88}, я б являл собой более достойную жертву на алтаре вашей красоты.
      Анжелика. Помилуй бог, о чем вы, сэр Сэмпсон?!
      Сэр Сэмпсон. Сударыня, я люблю вас, и если вы меня послушаетесь и возьмете в мужья...
      Анжелика. Но позвольте, сэр Сэмпсон, я же спрашивала у вас совета, какого мне выбрать мужа, а вместо этого получила согласие им стать. Я хотела предложить вам нечто подобное, но не всерьез, а лишь для того, чтоб вывести Валентина на чистую воду. Наша мнимая помолвка его сразу излечит. Он перестанет прикидываться безумным из боязни потерять меня. Вы же знаете, он давно притворяется, что пылает ко мне страстью.
      Сэр Сэмпсон. Хитро придумано, черт возьми! Вот удастся ли, не знаю! Только почему не всерьез? Давайте и вправду поженимся.
      Анжелика. Как можно, сэр Сэмпсон?! Что люди скажут?
      Сэр Сэмпсон. Что скажут? Скажут, что вы - умница, а я - счастливец. Я буду любить вас до гроба, сударыня, а после смерти оставлю вам хорошую вдовью часть.
      Анжелика. Но это не в вашей власти, сэр Сэмпсон. Ведь если Валентин признается, что он в здравом уме, ему придется уступить свое право наследования младшему брату.
      Сэр Сэмпсон. А вы плутовка! Ох озорница!.. Что ж, мне это по вкусу, ей-богу! Да будет вам известно, что в обязательстве сделана одна нужная мне оговорка. Бумага составлена так хитро, что все состояние может перейти нашему с вами сыночку. Были бы дети, а деньги будут.
      Анжелика. Правда? Так позаботьтесь о деньгах, а остальное предоставьте мне.
      Сэр Сэмпсон. Ах мошенница! Но я вам верю. Так вы согласны? Пойдете со мной под венец?
      Анжелика. Я должна показать эту бумагу своему стряпчему. И если окажется, что все это выполнимо, я дам вам ответ.
      Сэр Сэмпсон. Буду покорно ждать. А сейчас пойдемте со мной и я вручу вам бумагу. Вы потолкуете со стряпчим, а я - со священником. Я еще молод, и я это докажу. А вы чертовски хороши! Право, вы очень хороши, а я очень молод и крепок телом. Вы знаете, кто вам нужен, баловница вы этакая, да и я тоже. Видно, в добрый час мы повстречались. Дайте мне ручку! Можно я ее поцелую? Такая мягонькая и тепленькая, как что?... Как другая ручка, черт возьми!.. Дайте-ка другую! У-у, сейчас их съем - такие вкусные!..
      Анжелика. Перестаньте, сэр Сэмпсон! Поберегите свой пыл! А то растранжирите все до срока.
      Сэр Сэмпсон. Я только покажу вам, как велики мои достатки! Нет, будет у нас маленький Сэмпсон, уж я вам обещаю. Сэмпсон - самое что ни на есть имя для какого-нибудь дюжего паренька! Они у нас родятся крепышами, Сэмпсончики наши!
      Анжелика. Смотрите, не переиграйте свою роль. Ведь сильнейший из обладателей этого имени под конец, как вы помните, обрушил на себя дом {89}.
      Сэр Сэмпсон. Вот вы про что. Ничего, я выдержу - меня бы кто выдержал. Уйдемте отсюда! Кто-то идет.
      Уходят. Входят Тэттл и Джереми.
      Тэттл. Это не она сейчас вышла отсюда?
      Джереми. Она, сэр. Уже отправилась на место свидания. Ах, сэр, если вы не будете в этом деле держать язык за зубами и следовать уговору, то подведете человека, который горит желанием сослужить вам службу.
      Тэттл. Это кого же?
      Джереми. Меня, многогрешного, сэр. Я давно жажду попасть к вам в услужение, сэр. А сейчас, сэр, как у хозяина-то моего прежнего позабило фонтан премудрости, я решил: самое для меня время приникнуть к источнику ваших щедрот. Я и подумал, сэр: пособлю-ка я вам достать эту раскрасавицу да богачку, по которой, я слышал, вы сохнете, - вот мне лучшая рекомендация.
      Тэттл. В накладе не будешь. Но хватит об этом. Ты славный малый и сумеешь, коли надо, передать даме записочку, сочиненную тонким слогом, и от себя добавить что-нибудь убедительное.
      Джереми. Сэр, в моей голове зреют семена красноречия и риторики; я ведь был в Кэмбридже.
      Тэттл. Что ж, университетское образование вполне подобает слуге. Джентльмена оно как-то засушивает. Надеюсь, ты от природы скромен, сдержан и не любопытен?
      Джереми. О, это мои главные достоинства, сударь! Я ведь - точь-в-топь как родовое ложе Нила - сплошная загадка!90
      Тэттл. Он кто же такой, этот Нил? В Тайном совете, что ли, состоит?
      Джереми (в сторону). Ну темнота! Был такой плутоватый египтянин, сэр. Он всю страну готов был заграбастать, а откуда он брался, никто не знал.
      Тэттл. Вот ведь хитрюга! То-то, верно, бабничал! Однако, Джереми, близится ночь. Так Анжелика, говоришь, будет в монашеском одеянии и под покрывалом, а я в рясе с капюшоном?
      Джереми. Да, сэр. И вы из-под него как сокол кинетесь на добычу. Это моему безумному хозяину взбрело в голову устроить такой маскарад. А она до того влюблена в него, что ни в чем ему не перечит. Бедная госпожа! Уж она беспременно будет вечно за меня бога молить, когда поймет, как счастливо обманулась - угодила в объятия не к помешанному, а к подобному совершенству.
      Тэттл. Так оно и будет, Джереми! Ты ей верный друг, бедняжке. Поверь, я иду на это скорее из жалости к ней, чем ради себя.
      Джереми. Ах, сэр, спасти от необдуманного шага красавицу с тридцатью тысячами фунтов приданого - это поистине акт милосердия!
      Тэттл. Ну конечно. И я б в свое время не одну спас, да только не был расположен жениться.
      Джереми. Итак, сударь, я пойду скажу ей, что мой барин скоро прибудет. Не пройдет и четверти часа, как я зайду за вами на квартиру, где вы будете ждать меня в монашеской рясе. Пусть только ваши речи будут чуточку сбивчивы, по голосу она вас не узнает, не бойтесь.
      Тэттл. И отлично. А теперь оставь меня, я пойду переоденусь. Я буду готов к твоему приходу.
      Джереми уходит. Входит мисс Пру.
      Мисс Пру. Ах, вы здесь, мистер Трттл! А я вас повсюду ищу. Прямо умаялась, искавши.
      Тэттл. Анафема! Как мне отделаться от этой дурочки?!
      Мисс Яру. А у меня для вас новость! Такая новость - помрете, как узнаете! Я за моряка не выхожу. Батюшка так сказал. Можете теперь на мне жениться. Сами говорили, что меня любите. Вот и женитесь. Теперь можно, коли вам охота.
      Тэттл. Фи, мисс! Ну кто вам это сказал?
      Мисс Пру. Батюшка. Я ему сказала, что вы меня любите.
      Тэттл. Фи, мисс! Что ж вы наделали! И кто вам такое сказал?
      Мисс Пру. Кто? Да вы сами! Разве нет?..
      Тэттл. Но то было вчера. Сто лет назад, деточка. С тех пор я проспался. Ночью я спал, и это мне даже не снилось.
      Мисс Пру. Господи! А мне привиделось, как наяву!
      Тэттл. Спросите у своего батюшки, он вам скажет, что сны обычно толкуют наоборот. И зачем нам теперь любить друг друга?! Господи, вот была бы глупость! Посовеститесь, ведь вы теперь женщина и должны что ни утро мечтать о новом мужчине, а к вечеру забывать его. Нет, право, выйти замуж - значит снова стать ребенком, который способен вечно играть с одной и той же погремушкой. Брак! Фу! Ну что может быть хуже?!
      Мисс Пру. Так вы меня любите уже меньше вчерашнего?
      Тэттл. Да нет, я вам не нужен, и все.
      Мисс Пру. Нет, как же такое? Нужны!
      Тэттл. Господи боже мой!.. А я говорю, не нужен! Вы позабыли, что вы женщина и сами не знаете, чего хотите.
      Мисс Пру. Сюда идет батюшка, уж он-то знает, чего я хочу!
      Входит Форсайт.
      Форсайт. Мое вам почтение, мистер Тэттл! А вы, я гляжу, молчун. Только чего ж от меня прятаться, коли у вас любовь с моей дочкой. Может, вы хотели, чтоб я своим искусством дознался? Постойте, вы знаете, по-моему, вы схожи лицом с моей дочерью. Она ведь вылитый мой портрет!
      Тэттл. Так, получается, мы с вами похожи? (В сторону.) Что выдумал, старый нахал! Ну погоди, я тебя вышучу, останешься в дураках. А по-моему, вы плохо разбираетесь в лицах.
      Форсайт. Плохо разбираюсь? Это почему же?
      Тэттл. Согласно науке, есть в моем лице нечто особое, скрытое от простого глаза, что сулит мне нежданный выигрыш в брачной лотерее и жену раскрасавицу да богачку, которую судьба своей волей припасла мне тайно от востроглазой очевидности, от всех на свете астрологов и самих звезд.
      Форсайт. Вот как?! А я сейчас докажу вам, что все это вздор!
      Тэттл. Простите, сэр, но я спешу...
      Форсайт. Куда это?
      Тэттл. Жениться, сэр. Вступить в брак.
      Форсайт. Так и меня не грех прихватить, сэр.
      Тэттл. Нет, сэр, это будет происходить втайне. Я обхожусь без наперсников.
      Форсайт. Ну а как же быть с родительским благословением?.. Я хочу сказать: не женитесь же вы без него на моей дочери?!
      Тэттл. Я, сэр? Да я вас и знать не знаю - ни вас, ни вашу дочь, сэр.
      Форсайт. Господи боже мой!.. Луна, что ли, на вас действует!
      Тэттл. Вы угадали, сэр. И я не отступлюсь от своих слов. У меня столько же любви к вашей дочке, сколько сходства с вами в лице. У меня есть тайна, которую вы бы хотели знать, да не узнаете, а как узнаете, то пожалеете. Знайте, сэр: я прозорлив, как звезды, и исполнен тайны, как ночь. А сейчас я иду жениться, хотя полчаса назад не имел этого в мыслях, и меня ждет невеста, которая не ведает о моих планах. Вот вам и загадка. Я знаю, вы любитель их разгадывать. Если не сумеете ее разгадать, подождите здесь с четверть часа: я вернусь и все объясню вам. (Уходит.)
      Мисс Пру. Ну чего вы его отпустили, батюшка? Уж не могли его женить на мне!
      Форсайт. Господи милосердный, это к чему же столько слабоумных?! Ведь он не в себе - того и гляди, бросится!
      Мисс Пру. Что же, мне так и оставаться без мужа?! Опять спать с нянькой и быть дитятей до тех пор, пока она жива?.. А я вот не хочу! В голове у меня теперь только мужчины, и я себе какого-нибудь раздобуду, уж так или иначе. Как я подумаю про мужчину, мне прямо худо становится. Коли я останусь без мужчины, пусть лучше просплю до самой смерти. Ведь я, едва глаза протру, уж начинаю томиться и мучиться, а с чего - и сама не знаю! Так лучше мне спать без просыпу, чем от мыслей-то этих чахнуть.
      Форсайт. Еще напасть! Видать, и девчонку прихватило. Смотри, отведаешь березовой каши, поганка.
      Мисс Пру. А мне наплевать! Хочу мужа, и все! А не достанете мне мужа я сама о себе позабочусь. Выйду замуж за буфетчика Робина, он говорит, что любит меня. Из себя он казистый - чем мне не муж? Уж он-то на мне женится, еще спасибо скажет, он сам это говорил.
      Входят Скэндл, миссис Форсайт и нянька.
      Форсайт. Сам говорил? Я его сейчас выгоню за это, плута! Эй, нянька, поди сюда.
      Нянька. Чего тебе, батюшка?
      Форсайт. Запирай свою барышню и держи под замком, пока я не скажу. Молчи, поганка! (Няньке.) Делай что ведено. Не рассуждай, иди. Да вели Робину приготовить опись белья и столового серебра. Слышала? Иди, когда говорят.
      Нянька и мисс Пру уходят
      Миссис Форсайт. Что случилось, муженек?
      Форсайт. Не место здесь тебе рассказывать!.. Дай бог, мистер Скэндл, чтоб хоть мы в разуме остались! Боюсь, заразное это помешательство у нас в городе. Ну как Валентин?
      Скэндл. Надеюсь, ему снова полегчает. У меня от него поручение к вашей племяннице, Анжелике.
      Форсайт. Она ушла с сэром Сэмпсоном и, по-моему, еще не возвращалась.
      Входит Бен.
      Ах, это мистер Бенджамин! Он нам и скажет, вернулся домой его отец или нет.
      Бен. Кто? Мой отец? Вернулся, да не совсем.
      Миссис Форсайт. Это как же понять?
      Б е н. А так. Сбрендил он.
      Форсайт. Царица небесная!.. Я так и знал!
      Бен. Красотку с собой привел, ту самую, кажется, из-за которой брат Вал спятил. Так и у ней, по-моему, не все дома.
      Форсайт. Племяшечка моя бедненькая, и она свихнулась! Ну, теперь, видно, мой черед.
      Миссис Форсайт. Да что с ней, не пойму!..
      Бен. Вы тут ломайте себе голову, а я двину на Антигуа {91}. Может, не след говорить, только я успею сходить в Ливорно и обратно, а вы все будете попусту гадать да прикидывать. Каким румбом ни плывите - не доискаться вам до сути.
      Миссис Форсайт. Очень уж долго этак гадать!
      Бен. Тогда слушайте! На стапеле стоит еще одна пара и вот-вот пустится в совместное плавание.
      Скэндл. Это кто же?
      Бен. Мой родитель и та девица, не упомню, как ее звать!
      Скэндл. Анжелика?
      Бен. Она самая.
      Миссис Форсайт. Сэр Сэмпсон и Анжелика?! Да это невозможно!
      Бен. Уж как там ни есть, я-то знаю, что говорю.
      Скэндл. Вот это история, черт возьми! Прямо не верится.
      Бен. Слушайте, приятель, мне-то все равно, верится вам или нет. Я говорю, что есть, понятно? Они либо поженились, либо скоро поженятся - не то, так это.
      Форсайт. Чистое безумие! Неужто и они помешались?..
      Бен. Как оно по-вашему, я не знаю, а по-моему, они совсем голову потеряли, так ей приспичило завести мужа, а ему - пару рогов. Иначе зачем им жениться... А вот и они.
      Входят сэр Сэмпсон, Анжелика и Бакрем.
      Сэр Сэмпсон. Где этот старый ясновидец, дядюшка моей нареченной? Здравствуй, старина Форсайт! Здравствуй, дядюшка! Пожелайте мне счастья, дядюшка, как дядюшка и как астролог. Этот брак не предсказан в ваших календарях. Ярчайшая звезда голубого поднебесья скатилась ко мне в любовной истоме и все такое прочее, и я теперь чувствую себя под знаком зодиака. А вы, старина Форсайт, то есть, простите, дядюшка, - вы человек хоть и старый, дядя Форсайт, а все-таки дожили до моей свадьбы - уж потанцуете всласть! Будет тебе музыка сфер, старый Лилли, пренепременно будет, и ты у нас запляшешь по via lactea! {Млечному пути (лат.).}
      Форсайт. Громы небесные! Неужто вы женились на моей племяннице?
      Сэр Сэмпсон. Еще не совсем, дядюшка. Хотя уже близко к этому. На расстоянии поцелуя, как видите. (Целует Анжелику.}
      Анжелика. Да, дядюшка, это сущая правда. Надеюсь, вы не откажетесь быть моим посаженым отцом?
      Сэр Сэмпсон. Пусть попробует отказаться, я сожгу все его глобусы! Будет он посаженым отцом. Я его сделаю посаженым отцом, а ты сделаешь меня отцом, а я тебя матерью, и мы народим столько сыновей и дочек, что введем в смущение даже еженедельную хронику {92}.
      Скэндл. Чума его забери! Да где же Валентин? (Уходит.)
      Миссис Форсайт. Непостижимо!..
      Сэр Сэмпсон. Что вы сказали, тетушка? Непостижимо, говорите? О ни чуточки! Молодые всегда женятся зимой: от стужи защита и грелку вон, а то забралась она в постель, как хозяйка!
      Миссис Форсайт. Рада слышать, что в вас столько огня, сэр Сэмпсон.
      Бен. Ох, боюсь, не огонь это, одно тление! Таким огнем, поди, другому осветишь дорогу, и все. Девица-то хороша, спору нет, только, будь я лоцманом на твоем судне, отец, ты б ни за что на ней не женился. Ведь это все равно что идти в проливы вз без провианта.
      Сэр Сэмпсон. Да как ты посмел открыть рот, черт возьми?! Твое место в воде, рыба ты бессловесная! Тоже вылез на сушу! Держись за свой штурвал, а меня не поучай!
      Бен. Да и вы свой из рук не выпускайте, а то как бы не сбиться с курса на новом-то судне!
      Сэр Сэмпсон. Ах ты, наглый бродяга! Решил над отцом шутки свои морские шутить, сатана проклятый! Ничего, я с тобой рассчитаюсь! Ни гроша тебе не оставлю. Вот скажите, мистер Бакрем, правда ведь, передаточная так составлена, что ему, негодяю, не видать наследства? Ему до наследства вокруг света плыть - не доплыть!
      Бакрем. Я сочинил бумагу, как вы велели, сударь. Ни одной законной лазейки не оставил.
      Бен. А у тебя, крючок, небось вся душа лазейками да трещинами исщербилась! Кабы выкачать ее насосом, то-то бы вылилось всякой дряни! Говорят, ведьма и в решете может плыть, а ведь черт небось никогда из душонки твоей поганой носа не высунет. Вот и все про тебя!..
      Сэр Сэмпсон. Замолчи, окаянец!.. Кого там еще несет?!
      Входят Тэттл и миссис Фрейл.
      Миссис Фрейл. Ах, сестрица, беда ведь какая вышла!..
      Миссис Форсайт. Что случилось?
      Тэттл. О, мы - несчастнейшие люди на свете: она и я!
      Форсайт. Господи милосердный! Что еще?!
      Миссис Фрейл. Мистер Тэттл и я... Бедненький мистер Тэттл и я... Нет, не могу...
      Тэттл. Я тоже!.. Бедная миссис Фрейл и я... Мы...
      Миссис Фрейл. Обвенчались...
      Форсайт. Обвенчались? Как это?!
      Тэттл. Скоропостижно... Опомниться не успели, как этот подлец, Джереми, подстроил нам маскарад с ловушкой.
      Форсайт. Вы же сами недавно говорили мне, что спешите куда-то жениться хотите!
      Анжелика. Наверно, мистер Тэттл предполагал добиться взаимности у меня. Что ж, я ему признательна.
      Тэттл. Вы угадали, сударыня. Только, право, я и в мыслях не имел ничего, спаси бог, предосудительного. Нет, но ведь что за казнь - ни с того ни с сего, неизвестно почему ненароком жениться! Вот уж поистине: не было печали, так черти накачали!
      Анжелика. Да, это очень грустно, если у вас друг к другу нет чувства.
      Тэттл. Ни малейшего. По крайней мере у меня, я ведь только за себя говорю. Я никогда, черт возьми, никем всерьез не увлекался, а уж ею и подавно. Бедняжка! Мне очень ее жаль. Ненавидеть мне ее вроде не за что, а боюсь, солоно ей со мной придется.
      Миссис Форсайт (миссис Фрейл). Пусть он и хлыщ, а все лучше хоть такого иметь, чем быть безмужницей.
      Миссис Фрейл (миссис Форсайт). Слава богу, не хуже! Что до меня, я всегда презирала мистера Тэттла и презирать его сильнее могу лишь в качестве мужа.
      Тэттл. Стойте, меня осенила блестящая мысль! Что если нам скрыть эту историю, черт возьми! Ужели кто-нибудь из присутствующих пойдет о ней рассказывать?
      Бен. Коли вы про меня, приятель, так я могу и выйти. Миссис Фрейл. Пустые надежды, мой свет. Пастор с этим мошенником Джереми тут же все растрезвонят.
      Тэттл. Ты права, душечка, им рта не заткнешь!
      Анжелика. О, вы скоро найдете общий язык, а как привыкнете друг к другу, и совсем покойно заживете.
      Тэттл. Какой тут покой, черт возьми! Я сегодня глаз не сомкну, ей-богу!..
      Сэр Сэмпсон. Ну и речи! Кто ж это спит в брачную ночь? Я старше вас и то не думаю спать.
      Бен. Еще одна парочка; как есть два капера {94}, погнались за добычей, да налетели друг на дружку. А жалко мне парня, прямо слов нет! Эй, приятель, послушай моего совета: когда начнет она в сторону смотреть - а это будет, по опыту тебе говорю. - так вот, когда начнет она в сторону смотреть, не держи ты ее. Разве ее браком-то свяжешь?! Она, коли не сумеет поднять якорь, с цепи сорвется, попомни мое слово! Э! Глядите! И полоумный пришел!
      Входят Валентин, Скэндл и Джереми.
      Валентин. Не полоумный, а дурак. И при случае могу расписаться в этом.
      Сэр Сэмпсон. Что такое?
      Валентин. Сэр, я пришел повиниться перед вами и испросить у вас прощения.
      Сэр Сэмпсон. Так ты наконец пришел в рассудок? Очень вовремя, сэр!
      Валентин. Я вас обманывал, сэр. Я не был помешан.
      Форсайт. Что я слышу?! Не был помешан? Да как же это, мистер Скэндл?..
      Скэндл. Сущая правда, сэр. Ни капельки не был. Он притворялся, я свидетель.
      Валентин. У меня были на то свои причины. Но вся эта затея была ни к чему. Я теперь убедился.
      Сэр Сэмпсон. Милая затея! Обманывать меня, родного отца! И ты еще надеялся от этого преуспеть, каналья!..
      Валентин. Да, сэр. Когда отец готовит пагубу сыну, он не вправе рассчитывать на сыновние чувства.
      Сэр Сэмпсон. И прекрасно, сэр! Мистер Бакрем, бумага при вас? (Валентину.) Поставьте, сэр, подпись и печать!
      Валентин. Поставлю, сэр. Только сперва я хочу спросить кое о чем эту леди.
      Сэр Сэмпсон. Извольте сначала узнать, разрешу я или нет. Ему, видите ли, надо о чем-то спросить эту леди! Нет, сэр, ни о чем вы ее не спросите, покуда не испросите ее благословения, сэр. Эта леди вступает со мной в брак.
      Валентин. Знаю, сэр, но хочу услышать это от нее самой.
      Сэр Сэмпсон. Что ж, выходит, я вру, сэр? Ты не веришь моим словам?
      Валентин. Простите меня, сэр, но я еще недавно притворялся безумцем и потому боюсь сам оказаться жертвой шутки.
      Сэр Сэмпсон. Ну скажите ему, чтобы он успокоился! Мистер Бакрем. приготовьте перо и чернила.
      Бакрем. Они при мне, сэр. И документ тоже. Все под рукой.
      Валентин подходит к Анжелике.
      Анжелика. Да, конечно, вы не день и не два клялись мне в любви. и, может быть, искренне. И все же вы должны простить меня, если я предпочла исходить из своих интересов, а не из ваших.
      Сэр Сэмпсон. Ну как, вы удовлетворены, сэр?
      Валентин. Да, сэр.
      Сэр Сэмпсон. Что же ваши интриги, сэр? Ваши козни?.. Что они дали, сэр? Теперь вы подпишете бумагу? Приложите руку и печать?
      Валентин. Без промедления, сэр.
      Скэндл. Ты что же, и впрямь обезумел, черт возьми?! Решил себя погубить?
      Валентин. Я обманут в своей мечте, а тот, чьи надежды разбиты, не дорожит ничем. Я всегда ценил деньги лишь за те радости, которые они мне доставляли, но единственной моей радостью было угодить этой даме. Каких только тщетных попыток я ни делал, пока наконец не убедился, что одна лишь моя погибель будет ей в утеху, а посему решил подписать передаточную. Дайте же сюда бумагу!
      Анжелика (в сторону). Как великодушен!
      Бакрем. Вот передаточная, сэр.
      Валентин. А где обязательство, на основании которого я должен подписать ее?
      Бакрем. Оно у вас, сэр Сэмпсон.
      Анжелика. Оно у меня, и я поступлю с ним точно так, как со всем, что во вред Валентину. (Рвет бумагу.)
      Сэр Сэмпсон. Что такое?
      Валентин. Что я вижу?!
      Анжелика (Валентину). Обладай я вселенной, и тогда бы я не была достойна такой великодушной и преданной любви. Вот моя рука, а сердце мое всегда было ваше, только его терзало желание удостовериться в искренности ваших чувств.
      Валентин. Я вне себя от изумления и радости, но принимаю на коленях подаренное мне блаженство!..
      Сэр Сэмпсон. Как прикажете понимать эти каверзы?
      Бен. А так: опять ветер переменился. Пожалуй, отец, придется вам отправиться со мной в плавание!
      Анжелика. Раз уж я сыграла с вами шутку, сэр Сэмпсон, хочу дать вам совет, как избегнуть ее в другой раз. Научитесь быть добрым отцом, без этого не жениться вам вторично. Я всегда любила вашего сына и ненавидела вас за черствость. И вот я решила до конца испытать Валентина: вас я тоже испытала и теперь знаю обоих. У вас столько же пороков, сколько у него добродетелей, и я затрудняюсь сказать, что меня больше радует - наше с ним счастье или возможность вас проучить,
      Валентин. Не будь мое счастье безмерно, я б еще больше возликовал от столь приятной неожиданности.
      Сэр Сэмпсон. Крокодил, вот ты кто! {95}
      Форсайт. А и впрямь, сэр Сэмпсон, так все вдруг, точно затмение какое!
      Сэр Сэмпсон. Вы темный старик и впридачу дурак, да и я не лучше. А ваши звезды - лгуньи. Я готов проклинать их, пока жив, а заодно и себя, и вас, и всех на свете! Ведь как обманули, обошли, прельстили, и кто - баба! Тошно и подумать! (Уходит.)
      Тэттл. Коли джентльмен так огорчен потерей жены, я могу уступить ему свою. (Джереми.) А, ты здесь, приятель! Я по гроб жизни обязан тебе своим счастьем!
      Джереми. Десять тысяч извинений, сударь! Уж такая оплошность вышла. Сами видите, барин-то мой никогда не был помешанным, даже в мыслях того не имел. Потому и подучилось.
      Валентин. Примите мою благодарность, Тэттл. Вы чуть было не помешали мне попасть в рай, но сами волей судьбы попали в чистилище. И поделом.
      Скэндл. Я слышу, музыканты настраивают скрипки. Их позвал сэр Сэмпсон играть на своей свадьбе. Как же не воспользоваться их услугами, когда все так славно обернулось! И хоть сейчас утро, давайте потанцуем.
      Валентин. С превеликой охотой, дружище. Я за все, что сегодня будет способствовать нашей радости и веселью.
      Скэндл. Зови же их, Джереми!
      Анжелика. Конец всем притворствам, Валентин! И если моя прежняя холодность к вам сменится беспредельной нежностью, не подозревайте меня в лицемерии.
      Валентин. Мне не страшны подозрения, ибо я намерен любить вас такой безграничной любовью, что ваша нежность растворится в моей. Ваша любовь лишь в том случае покажется чрезмерной, если не хватит моей.
      Анжелика. Не спешите давать обеты. Сами знаете: вам легче залезть в долги, чем их выплатить.
      Валентин. Потому я и отдаю себя на вашу волю - делайте со мной что хотите.
      Скэндл. Музыканты ждут.
      Все танцуют.
      (Анжелике.) Сударыня, вы дали нам пример редкой справедливости: наказали жестокого отца и наградили верного любовника. Но вы сделали и еще одно доброе дело, за которое благодарю вас я. Я был противником женщин, вы ж обратили меня в свою веру. Я перестал думать, что женщины, подобно Фортуне, слепо раздают свои милости - и тем, кто их не стоит, и тем, кто в них не нуждается.
      Анжелика. Вы возводите на женщин жестокую напраслину. Обвиняете нас в несправедливости, дабы скрыть, что сами небогаты достоинствами. Каждый из вас хочет добиться любви, да не каждому хватает выдержки ее дождаться. Почти все мужчины - притворщики и повесы. Они делают вид, что поклоняются нам, а у самих ни веры, ни усердия. Лишь немногие, подобно Валентину, готовы пойти на муки и пожертвовать выгодой ради любви! Восхищаясь мною, вы спорите против тех, кто утверждает,
      Что редкость в век наш лицемерный
      С душою женщина и рыцарь верный!
      Все уходят.
      ЭПИЛОГ,
      КОТОРЫЙ ЧИТАЕТ МИССИС БРЕЙСГЕРДЛ
      В ВЕЧЕР ОТКРЫТИЯ НОВОГО ТЕАТРА
      По воле Провиденья нынче тут
      Актеров неприкаянных приют;
      На улице-то непогода злая,
      А здесь театр, хоть на манер сарая {96}.
      Обмозговав все, что случилось с нами,
      Я вспомнил, как, играючи словами
      И мудростью пугая лицедеев,
      Поэты бодро корчат книгочеев.
      Любовь девиц корыстно благосклонных,
      Естественно, нуждается в дублонах,
      Что ж не спроворить сотенку-другую,
      Расхожею ученостью торгуя?!
      Нам возвестили умников глаголы
      О мудрецах Пифагорейской школы {97}.
      (Кажись, латиняне иль греки те же...)
      А мы и рот раззявили, невежи!
      Так нам поэты рассказали в прозе
      Об этом... как его?.. Ме-там-пси-хо-зе {98},
      Переселены: душ, увы, бесплотных,
      В рогатый скот или в иных животных,
      А много лет спустя, спьяна иль сдуру,
      Вдруг снова в чью-то человечью шкуру...
      Актеров душам уподоблю смело:
      Из зала в зал они, как те из тела в тело!
      Мудрец был Аристотель, но, похоже,
      Живет его душа в ослиной коже
      Иль, не сыскав для помыслов прокорму,
      Вселилась в тело щеголя, как в форму!
      Мы игрывали в театральных храмах,
      В отличнейших трагедиях и драмах,
      А нынче здесь, вот в этом корте крытом,
      Над комедийным корчимся корытом!
      Здесь было много чемпионов ярых,
      Здесь взвизгивали дамы в шароварах,
      А нынче - ни мяча и ни ракетки,
      Но метки шутки и намеки едки!
      И этот корт нам в непогоду сладок,
      Ведь, истинно скажу вам, непорядок,
      Сменив с пяток сценических площадок,
      Вернуться вспять к навозу прежних грядок!
      Зависим мы от вашего каприза,
      Страшусь я неприятного сюрприза,
      Ведь прогореть способна антреприза!
      Но мы от вас, конечно, ждем поддержки,
      Ведь не затем пошли вы на издержки,
      Чтоб нас потом в лихой беде покинуть
      И, так сказать, из дела душу вынуть!
      Мы очень просим вас помочь по силе
      Возможности... А то бы не просили!
      Ведь лицедеям по колено море,
      Пока они у публики в фаворе!
      КОММЕНТАРИИ
      1 Достопочтенному Чарлзу графу Дорсетскому и Миддлсекскому... - Чарлз Сэквилл (1638-1706) - поэт, политический деятель. Во время конфликта актеров Друри-Лейна с администрацией занял сторону актеров и помог им обосноваться в театре Линколнз-Инн-Филдз (см. ниже прим. 4).
      2 ...примеру плиния...- Имеется в виду Плиний Младший (62-114, Гай Плиний Цецилий Секунд), древнеримский государственный деятель и писатель, автор многих произведений панегирического характера.
      3 ...императору Траяну... - Марк Ульпий Траян (53-117), римский император (98--117), крупный полководец, меценат.
      4 ...по случаю открытия нового театра. - В 1694 г. в театре Друри-Лейн, считавшемся монопольным (он один мог ставить трагедии и комедии, остальным приходилось довольствоваться малыми жанрами), возник конфликт между администрацией и труппой. Несмотря на привилегированное положение театра, актеры решили покинуть его и переселиться на площадь Линколнз-Инн-Филдз, в помещение крытого теннисного корта, наскоро переоборудованного на средства публики. 25 марта 1695 г. руководителю труппы Томасу Беттертону удалось получить королевский патент, подобный патенту Друри-Лейна, и пять дней спустя театр открылся комедией Уильяма Конгрива "Любовь за любовь".
      5 ...миссис Брейсгердл в мужском платье. - Прием переодевания был хорошо испытан и выверен английским театром: в мужской наряд облачались шекспировская Виола из "Двенадцатой ночи", Фиделия из "Прямодушного" Уичерли, Сильвия из "Офицера-вербовщика" Фаркера. Драматурги старались создать ситуацию, в которой героиня должна переодеваться в мужской наряд. Если же такая ситуация в пьесе не возникала, то часто исполнительница главной роли читала пролог или Эпилог, надев мужское платье.
      6 ...мистер Беттертон... - Томас Беттертон (1635-1710) - выдающийся английский актер и драматург. Играл во всех комедиях Конгрива: Хартуэлл ("Старый холостяк"), Пройд ("Двойная игра"), Валентин ("Любовь за любовь"), Фейнелл ("Так поступают в свете"). Актер могучего трагедийного дарования, Беттертон играл в течение полувека на сценах различных лондонских театров, исполнив за свою жизнь более ста тридцати ролей. Шекспир и Беттертон - вот два имени, между которыми Сиббер ставит знак равенства, подчеркивая, что "первый был рожден, чтобы сочинять пьесы, второй - чтобы играть в них". Беттертон много играл и в комедиях Этериджа, Ванбру, Конгрива. Он преподавал основы сценического мастерства молодым актерам, поступившим в труппу.
      7 "Прямодушный" - комедия английского драматурга Уильяма Уичерли (1640-1716), написанная в 1676 г.
      8 Действующие лица.- В вечер премьеры роли в комедии "Любовь за любовь" исполняли: сэр Сэмпсон Ледженд - Кейв Андерхилл; Валентин - Томас Беттертон;
      Скэндл - Уильям Смит; Тэттл - Джон Баумен; Бен - Томас Доггет; Форсайт - Николас Сэнфорд; Анжелика - Энн Брейсгердл; миссис Форсайт - Элизабет Баумен; миссис Фрейд - Элизабет Барри; мисс Пру - Элизабет Эйлифф.
      9 Сенека - Луций Анней Сенека (ок. 4-65), римский философ, представитель стоического платонизма.
      10 Платон (428-348 г. до н. э.) - древнегреческий философ.
      11 Диоген Лаэртский (II-III в.) - древнегреческий писатель, автор "Жизнеописаний философов". О жизни Диогена, выступавшего с проповедью опрощения как средства стать независимым, ходили многочисленные анекдоты, согласно одному из которых Диоген жил в бочке.
      12 ...лотерея в Ройал-Оук! - Лотереи были распространенным способом выкачивания денег у населения.
      13 Бэнстед-Даунз - местечко в графстве Сюррей, где проводились скачки.
      14 ...дотронется своим карманным жезлом...- Судебные приставы и констебли прятали жезл в кармане до того момента, как объявляли должнику об аресте.
      15 ...кормилица из Туитнэма (правильно: Туикеихэм)...- городок на Темзе, юго-западнее Лондона.
      16 Полтри (англ. poultry - домашняя птица) - улица в Лондоне; получила свое название от птичьего рынка, который некогда находился здесь.
      17 ...вдовья часть...- часть наследства, которая не передается старшему сыну и остается в распоряжении вдовы. Обычно составляла от одной шестой до одной десятой приданого жены.
      18 ...перед шоколадными...- Самыми известными шоколадными во времена Конгрива были "Кокосовая пальма" на Пэлл-Мэлле и "Орел с распростертыми крыльями" в Ковент-Гардене (см. также прим. 21 к комедии "Старый холостяк").
      18 ...как священник произносит "нет", когда ему предлагают епископский сан...- По обычаю, священник не имел права сразу соглашаться на епископский сан.
      20 ...подобен игре в "молву" (losing loadum)... - игра в карты, где выигрывает проигравший.
      21 ...отослала его к Артемидору... - Артемидор Эфесский (конец II в.) автор сочинения о толковании снов. Сочинения его были изданы в 1630 г. (Париж).
      22 "Четыре времени года"... "Двенадцать цезарей"... "Пять чувств" - по всей вероятности, дешевые и популярные гравюры конца XVII в.
      23 ...точно от Неллера. - Неллер Годфри (ок. 1648-1723; иногда Кнеллер - на том основании, что он был по происхождению немец из города Любека) художник-портретист. В 1674 г. Неллер переселился в Англию и достиг здесь большой известности, заняв должность придворного художника. Поэт Джон Драйден находился в дружеских отношениях с Неллером, встречаясь с ним в известном клубе вигов "Кит-Кэт"; всех главных членов этого клуба, в том числе и Конгрива (см. портрет на фронтисписе), Неллер изобразил в серии портретов, находящихся в Национальной портретной галерее в Лондоне.
      24 ...в стенкирках... - Стенкирк - шейный платок, украшенный кружевами; длинные концы платка либо свисали свободно, либо завязывались узлом, либо пропускались через кольцо; назван так в честь битвы при Стенкирке (Бельгия, 1692). Во Франции и Англии XVII-XVIII вв. стало обычаем давать предметам одежды, роскоши, косметики, входящим в моду, названия городов или местностей, где происходили крупные битвы.
      25 ...в руках у них свистульки...- Подлинным бедствием театра той поры были "свистуны", зрители, вооруженные дудками или рожками, которые получили название "кошачьих воплей" (cat-calls). "Оксфордский словарь английского языка" (The Oxford English Dictionary. Oxford, 1933, vol. 2) дает следующее определение "кошачьим воплям": "Особого рода инструменты, или свистки, использовавшиеся в театре для выражения нетерпения или неодобрения". Джозеф Аддисон, издатель популярных журналов "Болтун" и "Зритель", пишет, что однажды, придя на "Своенравного сотника" Флетчера, был крайне удивлен, увидев в партере "оркестр кошачьих воплей", отличавшихся друг от друга по форме и назначению.
      28 ...таблички, по которым в приходской школе обучаются грамоте. Азбука в рамке под тонкой роговой пластинкой для предохранения от загрязнения.
      27 Елена - жена спартанского царя Менелая, которую похитил Парис, из-за чего, согласно мифу, началась Троянская война.
      28 Мессалла Эль Мистри (вторая половина IX в.) - еврейский астролог, автор книг по астрологии и сборников предсказаний, которые были переведены на латынь в XV-XVI вв.
      29 ...преподобный бекингемширский пиит. - Имеется в виду Джон Мэсон (1646-1694), сектантский проповедник, писавший стихи.
      30 ...возврат католичества. - Занявший английский престол по восстановлении монархии Карл II Стюарт обязался, среди прочих условий, не нарушать религиозной свободы. Однако обещание не было выполнено. Хотя Стюарты и удерживали власть посредством террора, но восстановить старые порядки, в частности вернуть католичество, им не удалось. Революция 1688 г. положила конец их господству.
      31 ...пропало несколько столовых ложек с апостолами...- Ложки с изображением апостолов дарили обычно при крещении новорожденных.
      32 ...Саул с Аэндорской волшебницей... - В Библии (Первая книга Царств, 28, 1-25) содержится рассказ о том, что Аэндорская волшебница, по просьбе царя Саула, вызвала накануне битвы с филистимлянами призрак умершего пророка Самуила, и тот предсказал Саулу поражение и смерть.
      33 ...Венерин холм. - В хиромантии выпуклость на ладони, свидетельствующая о влюбчивости.
      34 Птолемей Клавдий (II в.). - древнегреческий ученый астроном, географ и физик.
      35 ...мой старый Ностродам! - Мишель де Нотрдам (1503-1566), французский астролог, был врачом французского короля Карла IX. Занимался составлением гороскопов, в 1555 г. написал книгу, содержащую разные предсказания.
      36 Мерлин - в средневековой сказочной литературе прорицатель и волшебник при дворе короля Артура.
      37 Феркю - вымышленное лицо, упоминавшееся в астрологических альманахах; возможно, прозвище какого-нибудь астролога.
      38 ...великого Могола...- Так в Европе называли мусульманских императоров Индии, (Могол - испорченное "монгол").
      39 ...бантамский владыка...- Бантам - деревня в Индонезии, в северо-западной части острова Ява; некогда столица могущественного Бантамского султана.
      40 ...Мандевил проклятый! - Джон Мандевил (ок. 1300-1372) - вероятный составитель популярных рассказов о путешествиях (ок. 1360); много путешествовал. Существует мнение, что Мандевил - грубый литературный фальсификатор, пользовавшийся трудами своих предшественников.
      41 Фернандо-Мендес Пинто (1509-1583) - португальский путешественник, посетил Абиссинию, Китай, Индию, Японию и многие другие страны. Издал описание своих путешествий в Лиссабоне в 1614 г.
      42 ...честного Альбумазара. - Альбумазар (805-885) - персидский астролог, работал в Багдаде, его труды были переведены на латынь в XV-XVI вв.; стал героем пьесы Томаса Томкинса "Альбумазар".
      43 Хэли. - Неизвестно, кого имеет в виду сэр Сэмпсон - Эдмунда Галлея (1656-1742), известного английского астронома, вычислившего путь кометы, носящей его имя, или Хэли (Али ибн Иса, IX в.), персидского астронома. Написание обоих имен по-английски одинаково.
      44 Холборн-хилл (или Холборн) - улица в Лондоне, по которой везли осужденных от уголовной тюрьмы Ньюгет к месту казни в Тайберне, площади в западной части Лондона, где совершались казни. Казнь в Тайберне изображена Уильямом Хогартом в "Прилежании и лености" (лист 11).
      45 Миддлсекс - графство, в которое входил Лондон, пока не был в 1888 г. выделен в самостоятельное Лондонское графство.
      46 А когда тело этого мошенника анатомируют и рассекут на части... Как правило, тело казненного преступника забирали его родственники, но нередко его свозили я анатомический театр, где подвергали вскрытию в научных целях. Сцену в анатомическом театре Уильям Хогарт изобразил на 4-м листе своей серии гравюр "Четыре степени жестокости".
      47 Найтсбридж, Челси, Спринг-Гарден, Барнэлмз - места развлечений в Лондоне и на его окраинах, где находились таверны и другие увеселительные заведения, пользовавшиеся дурной репутацией.
      48 "Чертовы куличики" - гостиница в Челси, имевшая репутацию публичного дома.
      49 ...выросли в Ковент-Гардене - т. е. в светском районе Лондона.
      50 ...прислугу от Локита, Понтака, Раммера... - знаменитые таверны того времени.
      51 ...поглазеть на ...голого принца. - В 1694 г. в Лондоне демонстрировали восточного принца, тело которого было покрыто искусной татуировкой. Подобные зрелища были весьма распространены.
      52 ...ту, в лотерее... - Репутация дам нередко разыгрывалась в лотерею.
      53 Музыка Джона Эккелза. - Джон Эккелз (1650-1735)-английский композитор, автор музыки к 46 пьесам, главный дирижер (с 1704 г.) королевского оркестра. Эккелз много сотрудничал с Конгривом, сочинил музыку к его комедиям "Любовь за любовь" и "Так поступают в свете", оде "Гимн Гармонии", "маске" "Суд Париса" и либретто "Семела".
      54 Входят Бен и слуга. - Создавая образ Бена, Конгрив нередко ездил в лондонский порт, чтобы послушать речь моряков, уловить их повадки и манеры, узнать обычаи (об этом образе см. также в Дополнении I).
      65 ...не держите на голове столько парусов. - Женские прически в Англии XVII- XVIII вв. отличались сложностью и обилием украшений.
      56 Том Эссенс - герой комедии драматурга Ролинза "Том Эссенс, или Модная жена" (1676), светский франт.
      57 ...похуже цибетовой кошки! - Животное из семьи хорей. Цибет (вещество, вырабатываемое одной из его желез) употребляется в парфюмерии.
      58 ...святого Дунстана... - Дунстан (925-988), архиепископ кентерберийский, причисленный к лику святых.
      59 ...разве что налог какой новый введут...- В связи с постоянными войнами, в которых участвовала Англия, то и дело вводились налоги, нередко на продукты массового потребления - сахар, чай, табак и т. д.
      60 ...или Канарский флот погибнет... или французские корабли бросят якорь у Блэкуолла. - Различные эпизоды войны 1689-1697 гг. между Францией и Аугсбургским союзом.
      61 ...про Раймонда Луллия... - Раймонд Луллий (1235-1315) - испанский поэт, философ, миссионер, которому приписывался ряд астрологических трактатов.
      62 Лилли Уильям (1602-1681)-английский астролог, составитель многочисленных альманахов и гороскопов, автор книги "Введение в астрологию".
      63 Соломон был мудрец... - царь Израильского царства в 960-935 гг. до н. э.
      64 ...пишет Пинеда... - Пинеда Хуан де (1557-1637)-испанский теолог, преподавал в иезуитских колледжах философию и теологию.
      65 Григорий Великий (ок. 540-604) - папа римский с 590 г.
      68 Альберт Великий (Альберт фон Больштедт, 1193-1280) - немецкий философ и богослов, представитель ортодоксальной схоластики. Отличался многосторонними познаниями в различных областях, в частности в области естествознания (трактаты о минералах, растениях, животных).
      87 "Крупицы утешения" - изданный впервые богословом Майклом Спарком в 1628 г. карманный молитвенник; переиздавался несколько раз, последнее издание в 1709 г.
      68 Баллада - мелодия этой баллады перекочевала позднее во многие спектакли, в частности "Оперу нищего" Джона Гея (ария 11).
      69 Вестминстерское аббатство - английский национальный пантеон, здесь служились панихиды; Вестминстер-холл - древнейший зал Вестминстерского дворца, где помещался английский парламент; в. нем происходили также заседания верховного суда.
      70 ...и схвачу его за нос, как святой Дунстан черта... - Святой Дунстан, по преданию, схватил черта щипцами за нос.
      71 "Erra, Pater" (лат.) - "Ошибись, отец!" В сатирической поэме Сэмюэла Батлера (1612-1680) "Гудибрас" под этой кличкой выведен астролог Уильям Лилли (см. прим. 62).
      72 Сибилла (Сивилла) - одна из легендарных женщин-пророчиц у древних греков и римлян.
      73 Кардано Джероламо (1501-1576) - итальянский философ, врач и математик. Разработал космологическую систему, близкую другим аналогичным построениям натурфилософии Возрождения.
      14 Лонгомонтан (Христиан-Северин Лангборг, 1564-1647) - датский астроном, профессор математики в Копенгагене.
      75 ...у мыса Рогоносца... - мыс на Темзе в районе графства Суррей. Во времена Конгрива его узнавали по воткнутому в землю шесту, на который была водружена пара рогов.
      76 Сенх-Мартинз-ин-де-Филдз (церковь св. Мартина на Полях) - церковь и приход того же названия у Трафальгарской площади.
      77 ...котел Медеи...- Медея в греческой мифологии волшебница, дочь колхидского царя, жена Ясона. Согласно одному из мифов, Медея убедила дочерей Пелия (правителя Иолка в Фессалии, врага Ясона) омолодить их отца, разрубив на части и сварив в котле.
      78 ...и плечами Атласа. - Атлас (Атлант) - в греческой мифологии титан, держащий на своих плечах небесный свод.
      79 ...Тальякоцци Гаспаро (1546-1599) - хирург и анатом, делавший пластические операции.
      80 Человеку впору прикладывать голубей к пяткам... - В старой Англии способ лечения лихорадки: сначала к пяткам больного прикладывали горячие кирпичи, а затем - разрезанного пополам голубя.
      81 Эндимион и Селена встретят нас на горе Аатме... - Согласно греческой мифологии, на горе Латме спал вечным сном прекрасный юноша Эндимион; богиня Луны Селена (или Артемида) усыпила его, чтобы он долго не старился, и навещала его в пещере в течение тридцати лет.
      82 ...Юнона напоит маковой росой своего павлина... - у римлян царица богов, жена Юпитера, повелительница туч и бури, молний и грома. Юноне были посвящены гранат, кукушка, павлин и ворон.
      83 Аргус - в греческой мифологии многоглазый великан, во время сна часть его глаз бодрствовала. Гера (Юнона) поручила Аргусу стеречь Ио, возлюбленную Зевса, которую ревнивая Гера превратила в корову. Гермес (Меркурий) усыпил Аргуса и убил его, освободив Ио. Гера поместила глаза Аргуса на хвосте павлина.
      84 ...написанное лимоном... - Имеется в виду один из видов тайнописи, когда документ пишется лимонным соком. При нагревании буквы становятся видными.
      85 Музыка мистера Фингера. - Фингер Годфри (1685-1717) - английский композитор. Помимо симфонических произведений сочинял музыку к пьесам Конгрива ("Любовь за любовь", "Невеста в трауре"), Равенскрофта, Ли, Сиббера, Фаркера.
      86 Фригольдер - крестьянин, владевший собственной землей, или имевший землю в пожизненном пользовании.
      87 Бедлам (испорченное англ. Бетлехем - Вифлеем) - лондонская больница для душевнобольных.
      88 Восточная империя - Восточная Римская империя (Византия).
      89 ...обрушил на себя дом. - Библейский герой Самсон отомстил ослепившим его филистимлянам, обрушив дом, где собрались враги. (Книга Судей Израилевых, 16, 23-31).
      90 ...ложе Нила - сплошная загадка! - Истоки Нила, которые искали еще в древности, были открыты только в XIX столетии.
      91 Антигуа - один из Наветренных островов в Британской Вест-Индии.
      92 ...введем в смущение даже еженедельную хронику - официальные сообщения о рождаемости и смертности в Лондоне.
      93 ...проливы...- имеются в виду Босфор и Дарданеллы.
      94 ...как есть два капера... - По действовавшему в XVIII в. международному закону, частные суда воюющих держав получали так называемое каперское свидетельство, по которому они имели право задерживать вражеские корабли. Захваченный корабль отводился в порт, где специальный суд решал, является ли он "призом", т. е. признается ли собственностью капитана, офицеров и команды, захвативших его. Корабль и имущество поступали в продажу, а деньги делились между капитаном и командой. Каперство было уничтожено по конвенции европейских держав в 1854 г.
      95 Крокодил, вот ты кто! - У древних крокодил был символом лицемерия и обмана.
      96 ...хоть на манер сарая. - См. прим. 4.
      97 ...Пифагорейской школы - Философская школа, основанная в г. Кротоне (Южная Италия) Пифагором (580-500 до н. э.) - древнегреческим математиком и философом.
      98 Метампсихоз (правильно: метампсихоза) - представление о переселении душ, переходе души после смерти из одного тела в другое.
      И. В. Ступников