Сергей Кондулуков
      Несколько строк о Зигмунде Фрейде
      Прелестной, очаровательной мисс Х
      посвящаю
      Ранее в своих статьях ( В защиту Джоконды; Зомбификация или всесилие Фрейда ) мы касались частных аспектов теории Зигмунда Фрейда, сейчас же попробуем поговорить о ней в целом.
      В своём небольшом эссе "Фрейд, Ницше, Маркс" Мишель Фуко проводит известные параллели между Фрейдом и Карлом Марксом, как интерпретаторами знаков И, хотя они в чём то оправданы, более существенную параллель между основателем психоанализа, вернее мировоззрения, миросозерцания, в котором психоанализ является краеугольным камнем, можно провести ещё с одним великим возмутителем спокойствия XIX века Чарльзом Дарвином, но уже как интерпретатором мысли.
      Оба они и Фрейд, и Дарвин отняли у католической церкви человека. Оба они его наделили плотью и кровью земной взамен плоти небесной. Оба они превратили его в животное. Но если Дарвин превратил его в животное становящееся, доказав его неоспоримое сходство с высшими обезьянами и указав тем самым истоки, где надо искать родословную человека. То Фрейд превратил его в грязное, похотливое животное, отняв, наперекор воли церковных отцов, у земного человека его чистую небесную душу, дав взамен ему чувственные грубые половые инстинкты, в основе которых лежит тёмное libido. Или, говоря другими словами, Фрейд превратил человека в животное сексуальное. Более того, сравнивая отца небесного с отцом земным, а смиренных братьев во Христе с братьями в большой чувственной семье, Фрейд дерзнул распространить своё libido даже на церковь.
      Институт, занимавший и занимающий большое место в социальной жизни общества.
      Оба они, и Фрейд, и Дарвин являются революционерами в науке XIX века.
      Дарвинизм пробил обширную и теперь тщательно латаемую дыру в учении о неизменности видов.
      Фрейдизм, сначала отвергнув механистическую концепцию человека, идущую ещё со времён Декарта в учении о человеческой душе наделил её чувственным libido.
      Здесь кроется и ещё одна причина, по которой мы причисляем Зигмунда Фрейда к философам, а не к врачам, ибо по меткому замечания Стефана Цвейга "Фрейд исходит из медицины не в большей степени, чем Паскаль из математики и Ницше из древнеклассической филологии".
      Прежде, чем разработать свою теорию, Фрейду нужно было отвергнуть тогда существующий взгляд на природу человека, как на совершенный автомат, берущий своё начало ещё в недрах классической механики и являющийся по существу своему переносом принципов классической механики на человека.
      Всё от нервов говорили тогда до Фрейда, все психические болезни идут от неправильной работы нервов. Подрегулируйте, излечите нервы, и больной станет здоровым.
      Фрейд позволил себе в этом усомнится. И за это человечество должно ему быть благодарным.
      Благодаря Фрейдизму люди, на которых с рождения лежало проклятье "ненормально предрасположенных "заклейменные наукой как этически неполноценные, как отягчённые наследственностью, трактуемые государством как преступники" 1 сейчас получили право не только свободно жить, но и создавать свои семьи. В католических странах, где война между фрейдизмом и официальной церковью закончилась временным примирением, сейчас не редки сообщения о гомосексуальных парах, скрепляющих свои узы браком
      Благодаря Фрейду, мы теперь можем сказать, что садизм, мазохизм считавшиеся раньше чем-то ненормальным являются пережитыми следами инфантильной сексуальности, когда уже взрослый человек, ища наслаждения, следует по раз и навсегда пусть неправильно проторенной в детстве колее.
      Яркий пример такого ненормального с точки зрения нормального человека полового поведения описал ещё Жан Жак Руссо, когда вместо боли от розг, учительницы, которую он втайне обожал, он испытывал наслаждение, смешанное с болью. И теперь он не мог получить наслаждения иначе, как таким противоестественным путём, даже против своей воли.
      Лишь слегка касаясь этой глубинной, и совсем непростой стороны человеческих взаимоотношений выскажем предположение, что учительница тоже могла обожать своего ученика, но она не могла вылить на него своё обожание в простой чувственной половой форме и, обожание инстинкт нашёл себе выход в такой извращённой форме.
      Произошло то, что на языке психологии зовётся замещением.
      А сколько больных неврозом, гонимых до Фрейда всякими врачами, благополучно излечивались от недуга, излив свою душу психоаналитику, как до этого они изливали её священнику.
      Сейчас даже стало модно у богатых людей держать своего психоаналитика.
      Но заслуги Фрейда здесь, впрочем, нет никакой, просто они делают как все, подчиняясь переменчивой моде.
      Сейчас учение Фрейда стало классикой. Возникнув как отрицание религии, как перенос духовного в область сексуального, в область libido, трактующее само это духовное лишь как перверсию libido, фрейдизм сам стал религией.
      Темные пятна метастазов фрейдизма мы наблюдаем во всей духовной жизни общества, начиная с конца XIX века, и по сей день.
      В противовес человеку духовному философы и писатели анализируют человека сексуального: Ницше, Шопенгауэр, Фрейд этот список можно продолжить
      С экранов нам демонстрируют человека по Фрейду наглого, сильного, сексуального.
      На знамени духовной культуры века нынешнего начертано только одно слово sex.
      Антитезой человеку духовному стал фрейдовский сексуальный человек
      Его учение о libido оказало такое же влияние на просвещённые умы XIX столетия, как оказало в свое время на них гелеоцентрическое учение Коперника.
      Революция начатая в умах человечества Зигмундом Фрейдом продолжается и по сей день.
      Но всесилен ли Фрейд. Можно ли его учение, рождённое при исследовании больной души, души слабой предрасположенной к неврозам, распространять и на социальные сферы нашей жизни, окутывая плотным покрывалом пансексуализма, буквально все проявления человеческой жизни.
      Нет, мы совсем не собираемся, подобно новым Геростратам, поджигать величественный храм Фрейдовской славы. Мы лишь только войдём в него и внимательно осмотрим его стены.
      Своё учение о психоанализе Фрейд, как известно, начал с лечения неврозов, с исследования причин их обуславливающих. Вот к неврозам мы и обратимся.
      Можно было бы обратиться к самим лекциям Фрейда, где он с удивительным мастерством литератора, рассказывает о длинном и тернистом пути своего учения.
      Но предоставим слово другому литератору, а именно, Стефану Цвейгу страстному поклоннику и популяризатору Фрейдовского таланта.
      "Этот толчок получается, - пишет он, рассказывая нам об истоках психоанализа, - в результате личного дружеского общения с более старшим товарищем, доктором Йозефом Брейером, с которым Фрейд встречался и раньше, в лаборатории Брюкке. Брейер, чрезвычайно занятый работой домашний врач, весьма деятельный и в научной области, без определённой, однако, творческой установки, ещё раньше, до парижской поездки Фрейда, сообщал ему об одном случае истерии у молодой девушки, при котором он достиг удачного результата совершенно особенным образом. У этой молодой девушки были налицо все обычные, зарегистрированные наукой явления истерии, этой наиболее выразительной из всех нервных болезней, то есть параличные состояния, извращение психики, задержки и помрачения сознания. И вот Брейер подметил, что молодая девушка чувствовала облегчение всякий раз, когда имела возможность порассказать о себе то или другое. Врач, человек неглупый, терпеливо слушал всё, что говорит больная, так как убедился, что всякий раз, когда она изливала свою фантазию, наступало временное улучшение. Но среди всех этих отрывочных, лишённой внутренней связи признаний Брейер чувствовал, что больная искусно обходит молчанием наиболее существенное, решающее в деле возникновения, её истерии. Он заметил, что пациентка знает о себе кое-что такое, чего она отнюдь не желает знать и что она по этой причине в себе подавляет.
      Для того чтобы очистить путь к предшествующему её переживанию, Брейер решает подвергнуть девушку систематическому гипнозу. Он надеется, что вне контроля воли будут устранены все задержки, препятствующие конечному установлению имевшего места факта ( спрашивается, какое слово вместо слова "задержки" применили бы мы, если бы психоанализ его не изобрёл). И в самом деле, попытка его увенчивается успехом; в гипнотическом состоянии, когда чувство стыдливости как бы парализуется, девушка свободно признаётся в том, что она столь упорно замалчивала до сих пор перед лицом врача и что скрывала, прежде всего, от самой себя, а именно что у постели больного отца она испытала известного рода ощущения и потом их подавила. Эти оттеснённые по соображениям благопристойности чувства нашли себе или вернее изобрели для себя в качестве отвлечения определённые болезненные симптомы. Ибо всякий раз, когда в состоянии гипноза девушка признаётся в этих своих чувствах, сразу же исчезает их суррогат - симптомы истерии. И вот Брейер систематически продолжает лечение в намеченном направлении. И поскольку он вносит ясность в самосознание больной, истерические явления ослабевают - они становятся ненужными. Спустя несколько месяцев, пациентку можно отпустить домой как излечившуюся до конца и совершенно здоровую" 2
      Итак, благодаря замечательному эссе Стефана Цвейга, мы узнали на фоне чего или следствием чего является истерия, она, согласно теории Зигмунда Фрейда, является следствием подавления больным "известного рода ощущений".
      Тогда психическая энергия, движителем которой является тёмное неистовое libido, перераспределяется и уже, пробив себе новое русло, изливается в своей новой форме в форме истерии или невроза.
      Или, отбросив ложное ханжество, мы можем заявить, что согласно учению Зигмунда Фрейда истерия это здоровый половой инстинкт нашедший себе проявление в нездоровом выходе.
      Оставим в стороне ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ИСТЕРИИ
      Пусть в "задержках", "вытеснениях", "бессознательном" разбираются психологи.
      Мы же поговорим о СОЦИАЛЬНЫХ ПРИЧИНАХ ОБУСЛАВЛИВАЮЩИХ ИСТЕРИЮ.
      В своём эссе Стефан Цвейг даёт нам ясно понять, что у постели больного отца, у девушки возникли определённого рода ощущения, а думать про ЭТО ей запрещала совесть, или, как именует её Фрейд сверх-я. Точно также это фрейдовское сверх-я даже в наших снах, в наших отдушинах от каторжных забот жизни не даёт нам оставаться до конца свободными. И шлёт сновидение нам свою весть не свободно и открыто, а контрабандными тайными путями, маскируя ясное в неясный флёр символов и знаков.
      Но действительно ли есть у каждого из нас в мозгу сверх-я, этот невидимый страж, денно и нощно следящий за нами и не позволяющий делать плохие поступки даже во сне?
      К этой теме мы вернёмся немного позже, а пока же представим себе ту же девушку, стоящую у постели больного отца, но не в веке XIX, а в веке XX, вернее, в конце его.
      Пусть у постели больного отца она испытала определённого рода ощущения, но возникнет ли у неё от этого истерия.
      В этом мы сильно сомневаемся. Ибо благодаря фрейдовской пропаганде, она по телевизору видала ЭТО И НЕ ТОЛЬКО ЭТО.
      Её сверх-я молчит.
      Следовательно, так называемое фрейдовское сверх-я, или совесть, есть не чисто биологическое, как толкует нам Фрейд и его адепты, это явление уже другого плана, а именно социального. Это нормы морали и поведения определённого исторически сложившегося общества, пропущенные через голову индивида и живущего в этом обществе.
      САМО ФРЕЙДОВСКОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ ЭТО ЕСТЬ НЕ ЧТО ИНОЕ КАК СОЗНАТЕЛЬНЫЙ ПОЛОВОЙ ИНСТИНКТ,( ИНДИВИД ЕГО ОСОЗНАЁТ И ХОЧЕТ УДОВЛЕТВОРИТЬ ) ЗАГНАННЫЙ СОЦИАЛЬНЫМ В ГЛУБИНЫ ЕГО ДУШИ, И ТОЛЬКО ПОТОМУ ТО И ДЕЛАЮЩИМСЯ БЕССОЗНАТЕЛЬНЫМ В СИЛУ ПРОЦЕССА ЕГО ВЫТЕСНЕНИЯ СОЦИАЛЬНЫМ.
      ДИАЛЕКТИКА БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО В ТОМ И ЗАКЛЮЧАЕТСЯ, ЧТО ОНО СТАНОВИТСЯ ТАКОВЫМ БЛАГОДАРЯ СОЗНАТЕЛЬНОМУ
      Или, в противовес Фрейду не сознательное основано на бессознательном как гласит основной тезис его учения, а наоборот сознательное, осознанный половой инстинкт, становится бессознательным и там уходит в мрачные глубины libido делаясь игрушкой его тайных сил, лишь только потому, что загоняется, оттесняется в глубины человеческой души сознательным: нормами морали, нравственности - присущей данной социально исторической эпохе.
      БИОЛОГИЧЕСКОЕ ДЕТЕРМИНИРОВАНО СОЦИАЛЬНЫМ, А НЕ СОЦИАЛЬНОЕ БИОЛОГИЧЕСКИМ, КАК ПЫТАЕТСЯ НАМ ПРЕДСТАВИТЬ ЗИГМУНД ФРЕЙД.
      Для подтверждения этой точки зрения разберём ещё несколько Фрейдовских положений.
      Ранее мы писали, что Фрейдизм не выдерживает никакой строго научной критики относительно психологического портрета древнего человека. Древние люди не были отнюдь такими агрессивными зверями, какими пытается представить их Зигмунд Фрейд.
      АГРЕССИВНОСТЬ НЕ ЕСТЬ БИОЛОГИЧЕСКАЯ ЧЕРТА ЧЕЛОВЕКА, ПРИСУЩАЯ ЕМУ ИЗДРЕВЛЕ И ИЗЖИВАЮЩАЯСЯ ИМ ПО МЕРЕ ЕГО РАЗВИТИЯ.
      Да, древние люди убивали! Убивали себе подобных, съедали и съедали с наслаждением захваченных в плен своих сородичей. Но это не потому, что они были агрессивными.
      Как показал ещё один великий возмутитель спокойствия XIX века, Фридрих Энгельс, в своём гениальном Анти-Дюринге, они делали это из простых экономических соображений.
      Они не могли прокормить захваченных в плен и поэтому их съедали.
      Производительные силы их были не развиты.
      Когда же их производительные силы достигли определённой ступени развития, то они стали поступать отнюдь не по Фрейду, они не стали есть пленников, а, снабдив их жалкими орудиями труда, заставили работать на себя. Так появился институт рабства, а общество продвинулось ещё на одну ступень в своём развитии.
      В своём учении, хотел он этого или не хотел, Зигмунд Фрейд показал черты совсем другого человека, а именно человека капиталистического общества. Крайний индивидуалист в погони за прибылью не останавливающийся не перед чем, для которого нормы морали всего лишь пустой звук, который и сам эти нормы морали переделал, приспособил под свои нужды, который готов пойти на всё лишь бы схватить за рога золотого тельца.
      Вот это и есть Фрейдовский человек с его комплексом нарциссизма, агрессивности, сверхсексуальности, а не безобидный первобытный дикарь, изготовляющий под жарким африканским солнцем саванны свои первые чопперы.
      То есть, фрейдовский человек обладает определённой социальной раскраской, он всего лишь человек определённой ступени развития общества и присущей этой ступени развития общественных отношений, а не человек вообще, как это нам пытается представить Зигмунд Фрейд.
      Короче, фрейдовский человек есть продукт общественных отношений капиталистической эпохи. Причём эпохи на средней стадии её развития. Сейчас капитализм стал во многом моральнее, это произошло во многом благодаря повышению производительности капиталистического труда и борьбе пролетария за свои права.
      Ещё одного человека являющегося продуктом капиталистических общественных отношений и являющегося полным антиподом фрейдовскому человеку.
      То есть человек, его психика есть продукт уже общественных отношений, в которых он живёт и действует.
      В пользу нашего предположения говорит и ещё тот научный факт, что люди, которые пытались реконструировать производительные силы древнейших эпох каменной, железной, бронзовой, так называемые эксперементальные археологи, с железной необходимостью подпадали под действие Марксова закона и на какое-то время делались продуктами общественных отношений, обусловленных этими производительными силами.
      "Прежде всего, мы научились быть ответственными по отношению к другим, научились самостоятельности, научились оказывать и принимать добрую дружескую помощь, потому что в те дни каждый полностью зависел от того, как все сообща смогут постоять за себя. Мы действовали всегда дружно, с поразительной, утраченной в нашем двадцатом столетии братской и сёстринской приветливостью. Мы стряхнули с себя коросту нашего безгранично эгоистического общества, уничтожили в себе обезумевших в гонке за личным успехом индивидуалистов. Мы к своему удивлению и радости, по существу снова открыли рай, нами утраченный, рай в душе человека. И мы вспоминаем об этих днях как о дивном сне, прожитом в атмосфере ласковой и доверительной идиллии, в дружестве и сердечной взаимности, истинную цену которой мы сознаём в полной мере только сейчас, в суете больших городов. Нам было жаль, что призрак доисторической деревни невозвратно исчез. Мы словно что-то утратили, какой-то рай тишины, покоя, взаимного доверия человека к человеку" 2
      Что ещё можно добавить к этим тёплым словам.
      Но разговор о Фрейде, являющимся своеобразным Коперником в науке о душе, ещё не закончен. К нему при благоприятных обстоятельствах мы постараемся ещё не раз вернуться.
      Литература
      1. Стефан Цвейг Зигмунд Фрейд Стр 9. Взято из "Зигмунд Фрейд по ту сторону удовольствия" М. Прогресс Литера 1992.
      2. Там же Стр 29-30
      3. Рената и Ярослав Малиновы "Прыжок в прошлое" М. Мысль 1988 Стр 259