«В 1827 году он состоит чиновником особых поручений при министерстве внутренних дел, откуда прикомандировывается к эскадре адмирала Синявина как человек, в совершенстве владеющий английским языком и способный вести переписку и переговоры с британскими властями, — пишут биографы Норова известные советские африканисты Ю. М. Кобищанов и Л. Е. Куббель. — Следующие пять лет А. С. Норов безвыездно живет в России, в основном в Петербурге… В этот период укрепляются связи Норова с лучшими представителями русской культуры. В годы безвременья, духовного застоя, жандармского сыска, николаевской реакции, после подавления восстания декабристов (со многими из них он был близко знаком) Авраам Сергеевич часто встречался с А. С. Пушкиным, В. А. Жуковским, П. А. Чаадаевым, О. И. Сенковским, В. Ф. Одоевским, П. А. Вяземским.»
Осенью 1834 года Норов отправляется в длительное путешествие через страны Восточной Европы в Египет, Нубию, Палестину, Сирию и Малую Азию. По возвращении он публикует о своих странствиях обстоятельный труд. В 1839 году он назначается на должность члена комиссии по подаче прошений на высочайшее имя, десятью годами позже его выбирают в члены «Императорского человеколюбивого общества» и в Сенат. В течение пяти лет, с 1854 по 1858 год, Норов является министром просвещения Российской империи. И в том же году, когда Норов становится министром, выходит на русском и немецком языках его труд «Исследования об Атлантиде».
В начале своей работы Норов приводит слова античного натуралиста Плиния Старшего о том, что Кипр некогда соединялся с Сирией и островом стал лишь после землетрясения. Он ссылается на свидетельства арабского географа ибн Якута о том, что некогда «море затопило многие обитаемые земли и могущественные царства и пролилось даже на Сирию и Грецию. Таково начало образования островов Греции и Египта» Рассмотрев свидетельства других древних авторов, Норов приходит к мысли, что между Сицилией и Сирией, Босфором и Египтом мог произойти катастрофический «потоп», опускание суши, ибо здесь, как по данным старинных источников, так и наук о Земле, несомненно «существование вулканического элемента».
Затем Норов переходит к анализу текста Платона — и к поиску «адреса» легендарной Атлантиды. «Что понимали жрецы египетские, беседовавшие с Солоном, под именем моря Атлантического? В каких местах земного шара находим мы имя Атласа?» — задается вопросами Норов. И отвечает на них так: «Во времена исторические встречаем народ, называемый атлантами, в Ливии. Знаменитые горы Атласа находятся в Берберийских владениях; гора Юръюра близь Алжира есть тот олицетворенный мифический Атлас, поддерживающий свод небесный. Тцетцес говорит, основываясь на преданиях еврейских и греческих, об Атласе Египетском, гораздо древнейшем, чем Атлас Ливийский. Это лицо, по его словам, сообщило египтянам познания в теогонии и астрономии. Павсании упоминает об Атласе Беотийском, приписывая ему те же познания. Плиний также говорит, что древняя Эфиопия называлась прежде Аэрия, потом Атлантия. Египет, по свидетельству Евсевия, именовался тоже древле Аэрия. Древнейший основатель храма Венеры на Кипре, по Тациту, был Аэрий, и даже само божество острова Кипра называлось тем же именем Аэрия. У Гомера нимфа Калипсо принимается за дочь царя Атласа, которому были известны таинственные глубины морские. Это ведет к предположению, что Средиземное море некогда называлось Атлантическим».
В рассказе Солона, продолжает далее Норов, море, окружающее Атлантиду, названо словом «пелагос», а не «океанос», которое «должно бы было употреблять, если б место действия происходило в океане Атлантическом». Главною причиной всех недоразумений, связанных с «адресом» Атлантиды, полагает Норов, был вопрос о местонахождении Столпов Геракла. «Греки и римляне времен положительно-исторических разумели вообще под этим именем живописное образование Гибралтарского пролива. Ским Хиосский говорит о проливе Гибралтарском, что это место называется у некоторых Геркулесовыми столпами: стало быть не у всех? — пишет Норов. — Вспомним, что в отдаленнейшую эпоху Столпами Геркулесовыми называли также западное главное устье Нила, прозванное устьем Иракла, т. е. Геркулесовым, где был город Ираклеум и храм в честь Геркулеса. Храм в честь Геркулеса, весьма знаменитый в древности, находился также в Тире против острова Кипра. А еще с большим вероятием можно принять за Геркулесовы столпы, о которых упоминается в рассказе об Атлантиде, те скалы Босфора Фракийского, находящиеся при входе в Понт Евксинский (Черное море. —
А. К.), о которых Страбон говорит следующее: «Иные полагают, что скалы, называемые Планкта и Симплегада, суть те столпы, о которых упоминает Пиндар, называя их вратами Гадиритскими, и что они суть «предел странствия Геркулесова».»
Норов ссылается на свидетельство Дионисия Милетского, из которого явствует, что путь Геракла был не из Европы в Ливию (то есть Африку), а наоборот, из Ливии в Европу, и Геракл, если он существовал, мог принадлежать к могучему роду атлантов. Норов полагает, что первоначально Гадиром назывался пролив Босфор Фракийский, а позднее это название финикийские мореходы перенесли на запад, к Гибралтарскому проливу, где воздвигли крепость-порт Гадес, или Гадир.
«То, что Солон называет собственно Понтом, есть Понт Евксинский, а собственно море («пелагос») — море Средиземное, древле носившее имя острова Атлантиды, которого народ владел частью Европы и Азии, — делает вывод Норов. — Атлантида, по нашему предположению, занимала все пространство Средиземного моря от острова Кипра до Сицилии, возле которой на север было Тирренское море и Тиррения (Италия. —
А. К.). Это пространство совершенно соответствует тому, которое Платон определяет для Атлантиды.»
Норов отмечает, что остров Кос, лежащий в Эгейском море, некогда носил название Мероп, а жители его именовались меропами. Вместе с тем сохранилось сообщение Феопомпа о стране меропов, или атлантов; дочь по имени Меропа имел Атлас. Исполинский род меропов, побежденный Геркулесом, помещает на берега Эгейского моря Пиндар. Диодор Сицилийский, называя братом Сатурна (Кроноса) Атласа, говорит, что он царствовал над Сицилией, Ливией и Италией, — теми же землями, которые, по словам Платона, покорили атланты.
Одно целое с Атлантидой, по мысли Норова, должны составлять острова Крит, Кипр, Родос и даже Лесбос. В древности они имели наименование Счастливые острова — а «известно, что древние писатели часто разумели под этим названием Атлантиду». Правда, Плиний помещал Счастливые острова в Атлантическом океане. Однако в другом античном источнике Счастливые острова помещаются рядом с Сицилией, Корсикой и Сардинией. «Тождество Счастливых островов, или Гесперии, с Атлантидой подтверждается указанием Максима Тирского. Он причисляет Гесперию к Ливии, говоря, что Атлас был там в особенности чествуем, что Гесперия есть земля узкая, что ее протяжение более в длину, чем в ширину, и что море окружает ее со всех сторон. Это топографическое обозначение поразительно сходно с рассказом Платона», — констатирует Норов.
Царство атлантов, пишет он далее, судя по рассказу Солона, состояло из главного острова или, правильнее, большого полуострова, и из других меньших островов или полуостровов — нынешних островов Эгейского моря. Но в ту пору они, «более или менее сближенные и даже соединенные, достигали до Столпов Геркулесовых, или Босфора Фракийского. Остров Лесбос, который, как мы сказали, можно причислить к так называемым Счастливым островам, мог составлять северную оконечность владений атлантов. Война афинян с атлантами, при таком предположении, становится понятной; иначе могли ли афиняне иметь что-либо общее с жителями островов океана Атлантического? Притом не сам ли Платон говорит нам, что большая часть древней Аттики подверглась в одно время той же участи, какой и остров Атлантида: следовательно, Аттика была в смежности с Атлантидою».
Таким образом, Норов доказывал, что легендарный остров Платона должен был находиться в районе Эгеиды.
Минуло не так уж много времени, как на земле Эгеиды была открыта цивилизация, неведомая прежде, возраст которой намного древнее античной культуры. Открытие это сделал человек не менее замечательный, чем академик Норов. Его звали Генрих Шлиман. В двенадцать лет начался его нелегкий жизненный путь. Сначала он был мальчиком для поручений, потом приказчиком в деревенской лавочке, корабельным юнгой, посыльным и т. д. В 1863 году Шлиман становится миллионером и, бросив все дела, посвящает остаток жизни науке. Вернее, решает исполнить мечту своего детства: отыскать гомеровскую Трою, которая в те времена считалась не менее легендарной и мифической, чем платоновская Атлантида.
Раскопки Шлимана, начатые в 1870 году, привели к открытию Трои в Малой Азии. Однако, как показали дальнейшие раскопки археологов, на месте Трои стояло девять городов, последовательно сменявших друг друга. Древний город, который Шлиман посчитал гомеровской Троей, на добрую тысячу лет был старше знаменитой Троянской войны. Сам же Шлиман был твердо убежден, что он открыл Трою Гомера. Он начинает раскопки на земле Эллады, надеясь и там отыскать вещественные доказательства реальности героев Гомера — ахейцев, участвовавших в Троянском походе.
Златообильные Микены
Телеграмма была адресована Георгу, королю Греции. Гекст ее гласил: «С беспредельной радостью сообщаю вашему величеству, что я открыл могилы, в которых, по преданию, лежат тела Агамемнона и его спутников, убитых на пиру Клитемнестрой и Эгистом. В этих могилах я нашел сокровища, которых достаточно, чтобы наполнить большой музей, этот музей будет самым замечательным на свете и в течение будущих столетий привлечет в Грецию тысячи иностранцев».
Телеграмма, подписанная Генрихом Шлиманом, послана была из древних Микен, где, согласно преданию, жил могучий царь Агамемнон, предводитель Троянского похода, злодейски умерщвленный своей женой Клитемнестрой и прелюбодеем Эгистом. Начав раскопки в Микенах, Шлимаи следовал не только указаниям Гомера, но и свидетельствам известного античного географа и путешественника Павсания, посетившего Микены около 170 года н. э. Уже тогда город был в руинах — его разрушили в 468 году до н. э. во время греко-персидских; ойн. Но, по словам Павсания, «до сих пор еще сохранились от Микен часть городской стены и ворота, на которых стоят львы».
Восемнадцать веков минуло со времен Павсания, но и поныне в Микенах возвышаются монументальные стены, сложенные из каменных глыб (толщина стен доходит до десятка метров, а общая длина городской стены около километра). Сохранились и знаменитые «Львиные ворота», составленные из четырех огромных камней, верхний из которых весит двадцать тонн. В эти ворота мог, не сгибаясь, проехать всадник, настолько они были высоки. Ширина же их была достаточна, чтобы пропустить колесницу. Четыре камня, составляющие ворота, образовывали огромную раму. «Такая огромная рама, — замечают специалисты, — представляла надежный центр, способный выдерживать напор боковых стен и упирающихся в них крыльев коридора, а также тяжесть верхних рядов у бастиона. Однако, чтобы избежать напрасной тяжести, микенские инженеры нашли гениальный способ облегчения силы давления: они оставили над камнем, перекрывающим вход, пустое треугольное пространство, направив, таким образом, тяжесть не по линии высоты треугольника, но по сторонам косо срезанных камней.»
Это треугольное пространство было закрыто огромной плитой известняка серо-коричневого цвета. На ней-то и были высечены изображения двух львиц, давших название всему сооружению — Львиные ворота (или, правильнее, Ворота Львиц). Каждая из львиц положила лапы на столики-алтари. Когда-то у хищниц, символа власти правителя и правительницы Микен, были приставные головы из мягкого камня стеатита. Повернув головы, грозно смотрели звери на неприятелей, угрожавших Микенам. Но не только геральдические львы охраняли город. По обе стороны ворот выступали вперед стены: с них было удобно метать стрелы и камни во врага. Здесь-то в скале, у подножия крепости, и раскопал Шлиман в декабре 1876 года пять гробниц.
«Тела усопших, — писал он, — были буквально усыпаны драгоценностями и золотом… Разве обыкновенным смертным положили бы такие драгоценности в могилу? На лицах умерших лежали великолепно исполненные золотые маски. Кроме того, в погребениях найдены были пояса из золота, золотые украшения, сделанные из золота лавровые венки, диадемы, поножи, пояса. Орнамент с изображением медуз, осьминогов и сухопутных животных украшал золотые пластинки. Дельфины были великолепно отчеканены на золотом кубке. Из золота были изготовлены трубочки и бусы, нагрудники и скульптура. осьминога. Сотни золотых пуговиц лежали в погребениях… Разве такое обилие золотых изделий не подтверждает правоту Гомера, постоянно применявшего к Микенам эпитет «златообильные»?»
«Все музеи мира, вместе взятые, не обладают и одной пятой частью этих богатств», — заявляет Шлиман. Он решает, что обнаружил погребение Агамемнона и его друзей. Ведь Павсаний сообщал именно о пяти могилах в Микенах. Огромный рост и молодость одного из усопших, в чьей могиле находилось множество богатого оружия, — разве это не верный знак того, что он является самим Агамемноном?
Но проходит всего лишь год, и греческий археолог Стаматаки открывает шестую гробницу, не менее богатую, чем шлимановские. Значит, Павсаний ошибался, говоря всего лишь о пяти погребениях. А спустя многие десятилетия другой греческий археолог, Пападеметреус, в 1952 году открывает в Микенах 24 могилы, подобные гробницам, обнаруженным Генрихом Шлиманом!
За тысячу лет до Гомера
Неподалеку от Микен расположен город Тиринф, именуемый Гомером «крепкостенным». Павсаний считал его мощные стены, толщина которых достигает двадцати метров, одним из чудес света, заслуживающих удивления не меньше, чем египетские пирамиды. Стены эти, согласно античным легендам, сооружены были циклопами: ведь вес отдельных камней, заложенных в кладку, достигает 100, 120 и даже 125 тонн (отсюда и пошло название «циклопическая кладка»).
Стены Тиринфа, как и Львиные ворота Микен, сохранились до наших дней. Раскопки в «крепкостенном Тиринфе», легендарной родине Геракла, были начаты Шлиманом в 1884 году, затем их продолжили другие археологи. В результате был открыт величественный дворец, настоящий шедевр архитектуры, стены которого были украшены фресками. Подобная же живопись, правда, гораздо хуже сохранившаяся, найдена была и в других древних городах Эллады — Микенах, Орхомене, Фивах. Сходны по архитектуре и дворцы Микен и Тиринфа, сходен стиль росписи ваз, обнаруженных в этих городах, — но вместе с тем он не имеет ничего общего с классическими расписными вазами Эллады. Маленькие статуэтки, в большинстве своем изображающие женщин и коров, также непохожи на прославленную, греческую скульптуру. Становится ясно — и это начинает понимать незадолго до своей смерти Шлиман, — что на территории Греции существовала более древняя, а во многих отношениях и более развитая цивилизация.
Колумб искал путь в Индию — и открыл Америку. Шлиман искал гомеровскую Трою, погребения и дворцы героев «Илиады» в земле Эллады — и открыл мир, таинственный и удивительный, цивилизацию, которая на доброе тысячелетие старше событий, описанных в эпосе Гомера. Быть может, именно эту культуру имел в виду Платон, когда говорил, со ссылкой на Солона и египетских жрецов, что у эллинов когда-то было мощное государство? Или, может быть, это культура атлантов?
В 1897 году в «Научном обозрении» появилась статья русского минералога А. Н. Карноржицкого «Атлантида», в которой была сделана попытка объяснить легенду Платона как в свете новейших археологических открытий, так и в свете данных наук о Земле.
«Атлантида лежала между Малой Азией, Сирией, Ливией и Элладой в пределах открытого моря средиземноморского бассейна и притом вблизи главного западного устья Нила (Столпы Геркулеса)», — писал Карноржицкий. Норов принимал за Геракловы столпы Босфор. По мнению Карноржицкого, этими «столпами» было западное устье Нила. Ведь и город Саис, откуда Платон, по его словам, узнал легенду об атлантах, и город Гераклея, по преданию, основанный самим Гераклом, лежал совсем недалеко отсюда.
«Если известие Платона не есть сказка, если его Атлантида не могла быть на месте нынешнего Атлантического океана или в пределах Ледовитого, то где же мог находиться этот загадочный остров, некогда несомненно существовавший и впоследствии несомненно исчезнувший?» — задавал вопрос Карноржицкий и отвечал на него так: «Единственный ответ на этот вопрос дал Норов, а именно: Атлантида Платона находилась в восточной части современного Средиземного моря». Только, в отличие от Норова, Карноржицкий помещал затонувший остров не на всем пространстве Восточного Средиземноморья, от Кипра до Сицилии, а на более ограниченной территории.
Геологическое строение островов Родос и Крит, разделенных Эгейским морем, сходно. Видимо, это обломки былой суши, опустившейся на дно. Эгейское море образовалось — по масштабам геологии — недавно. В третичном периоде на его месте простиралась суша. Другой мост суши соединял Африку и Европу через Мальту и Сицилию, третий мост находился на месте Гибралтарского пролива. Таковы данные геолога М. Неймайра, изучавшего средиземноморский регион. Карноржицкий в подтверждение этих данных приводит и такой интересный факт. Перелетные птицы пересекают Средиземное море в трех местах: через острова Крит и Кипр, через Сицилию и Мальту и через Гибралтар. Традиционные же пути перелетов птиц сложились в давние времена: видимо, птицы в наши дни продолжают следовать маршрутами, некогда пролегавшими над сушей.
Опускание суши в Восточном Средиземноморье началось в современный, четвертичный период. Последним под воду ушел остров Атлантида — его гибель произошла в исторические времена, на памяти человечества. И если под праафинянами Платон подразумевал создателей «златообильных Микен» и «крепкостенного Тиринфа», то их противники, атланты, по мысли Карноржицкого, обитали на затонувшей земле… Однако прошло всего три года после публикации статьи Карноржицкого, как была получена сенсационная весть: на острове Крит найдена культура, еще более древняя, чем та, что Шлиман обнаружил в Элладе. Не она ли и описана в «Диалогах» Платона как цивилизация атлантов?
Остров есть Крит…
Об острове Крит, «людьми изобильном», где «разные слышатся языки» в «девяноста великих городах», повествует Гомер в XIX песне «Одиссеи». Еще более древние греческие мифы рассказывают о том, что отцом первых царей Крита был владыка богов, хозяин Олимпа великий Зевс. Приняв облик прекрасного мощного быка, он похитил дочь финикийского царя красавицу Европу и, переплыв море, доставил ее на своей спине на остров Крит, где и сделал своей женой. Дети Зевса и Европы — Минос, Сарпедон и Радамант — стали правителями Крита.
Не только мифы, но и труды античных авторов, таких, как Геродот, Диодор, Аристотель, Платон, Фукидид, говорят о правлении царя Миноса на Крите. Древние авторы изображают Миноса мудрым и дальновидным правителем, строившим города и дворцы, издавшим первые писанные законы. Здесь, согласно легендам, творил великий мастер Дедал, ставший учителем античных скульпторов, художников и умельцев. По приказу Миноса Дедал воздвиг в столице Крита, городе Кноссе, удивительное сооружение — Лабиринт где обитал Минотавр («бык Миноса») — чудовище с бычьей головой и телом человека, питавшееся человечьим мясом.
Минотавр жил в центре Лабиринта. Человек, попавший в Лабиринт, либо погибал от голода и жажды, заблудившись в его ходах, либо становился жертвой чудовища. Каждые девять лет, повествует легенда, семь прекраснейших девушек и семь сильнейших юношей покидали родные Афины и плыли на Крит, чтобы стать там жертвой ужасного Минотавра. Это продолжалось до тех пор, пока Тесей не избавил мир от чудовища, убив его в поединке.
Раскопки Шлимана блестяще доказали, что в античных мифах и преданиях можно отыскать рациональное зерно. «Шлиманом Крита» стал выдающийся английский археолог Артур Эванс. Его отец был знатоком и собирателем различных древностей, и он с детства увлекся трудами античных авторов. Неудивительно, что Эванс решил посвятить свою жизнь изучению прошлого. Он стал хранителем музея в Оксфорде, но это было лишь началом его научной деятельности. В музей попала редкая печать, подарок одного англичанина, путешествовавшего по Греции. Эванс приехал в Афины, где обнаружил еще несколько подобного же рода печатей, покрытых изображениями фантастических существ и непонятными знаками. Все владельцы печатей единогласно утверждали, что добыли их на острове Крит. Сюда-то и направился Эванс. И с той поры вся его долгая жизнь (а прожил он 92 года) была связана с Критом.
Сначала он собрал множество предметов, относящихся к эпохе воспетого Гомером царства Миноса. Древние печати и геммы, за которыми он охотился, были любимыми украшениями и амулетами крестьян и крестьянок, живущих на Крите. Эванс понимал, что необходимо заняться раскопками, они дадут гораздо больше, чем случайные находки на острове. В марте 1900 года он начал раскопки древней столицы Крита — города Кносс… и открыл легендарный Лабиринт царя Миноса!
Руины этого монументального сооружения, имевшего несколько этажей, и сегодня поражают великолепием своей архитектуры. Дворец состоял из большого числа помещений, выбраться из которых, не зная дороги, как из огромной ловушки, было нелегко — отсюда и родилась легенда о лабиринте. Гигантский дворец царей Кносса был главным центром могучей Критской державы, средоточием ее административной, хозяйственной, художественной и политической жизни. Площадь дворца-лабиринта равна 16 тысячам квадратных метров — недаром же для описания его Эвансу понадобилось четыре объемистых тома.
Во дворец вела широкая каменная лестница, по бокам ее располагались колонны своеобразной и очень красивой формы: они расширяются не книзу, а кверху. Во дворце имелись тронный зал, парадные помещения, комнаты для отдыха, бассейны, хозяйственные помещения и водопровод, первый в Европе. Стены украшали изумительные по мастерству исполнения фрески, воскрешающие картины жизни и быта подданных царя Миноса — своеобразное окно в удивительный мир, исчезнувший более трех тысяч лет назад. Имелись в Лабиринте и кладовые, где хранились когда-то зерно, оливковое масло, вино. Огромные сосуды, пифосы, достигали роста человека. Найденные при раскопках дворца вазы, кубки, чаши из камня, металла, глины были не просто предметами домашнего обихода: их украшали великолепные красочные росписи. Большое внимание уделялось и самой форме сосуда: вазы, как правило, делались в форме цветка на стебле, чаши имели вид раскрытых бутонов. Неподалеку от Лабиринта располагались монументальные гробницы владык Крита, а также жилища знати, которые в миниатюре повторяют царский дворец, подобно тому, как египетская знать стремилась повторить пирамиды фараонов.
И еще в то время, как велись раскопки на Крите и готовилась к публикации монография Эванса в четырех томах, посвященная их итогам, возник вопрос: а не открыл ли Эванс на Крите ту самую культуру атлантов, о которой писал Платон? Ведь черты сходства критской цивилизации и той, которую описывал Платон, несомненны.
Талассократия, тавромахия, теократия
Древнейшие цивилизации планеты — египетская, месопотамская, протоиндийская — родились в долинах великих рек Нила, Тигра и Евфрата, Инда. Цивилизация Крита, названная в честь легендарного царя Миноса минойской, возникла на острове. И главное ее отличие от трех древнейших цивилизаций мира (а также от древнекитайской цивилизации, родившейся в долине великой реки Хуанхэ) — это то, что она была не земледельческой, а морской державой.
Строительство судов и плавание по Эгейскому морю началось в Эгеиде в глубочайшей древности, 7000–8000, а то и 10 тысяч лет назад (кстати сказать, черный обсидиан с острова Милос, по мнению многих исследователей, был доставлен на материк критянами; систематически же добывать обсидиан на Милосе жители Крита начали в V тысячелетии до н. э.). Во времена расцвета державы Миноса флот правителей Кносса не имел себе равных во всем древнем мире. Весельные и парусные корабли бороздили воды Эгейского и Средиземного, морей. Они достигали берегов Сирии и Испании, выходили в Черное море через Босфор на северо-востоке и в Атлантику через Гибралтар на западе. Весьма вероятно, что критяне первыми из европейцев побывали на Мадейре и Канарских островах за 4000 лет до эпохи Великих географических открытий. Мореходы и торговцы Крита поддерживали тесные контакты с Египтом (Кефтиу — Крит — очень часто упоминается в египетских папирусах), с Двуречьем (на Крите найдены характерные месопотамские печати-цилиндры), а может быть, и с третьей великой цивилизацией Востока, протоиндийской, где мореходство и торговля также были развиты.
Расположенный на равном расстоянии от Европы, Азии и Африки, остров Крит занимает прекрасную стратегическую позицию. «Кажется, — пишет в своей «Политике» Аристотель, — что остров создан для того, чтобы повелевать Грецией. Его местоположение — одно из самых счастливых: остров господствует над всем морем, по берегам которого расположились греки. Крит отстоит весьма близко от Пелопоннеса в одном направлении и от Малой Азии, поблизости от мыса Триопия и напротив Родоса, по другому направлению. Вот почему Минос овладел морским могуществом и завоевал острова, из коих он составил свои колонии.» Благодаря мощному флоту правители Крита, столицей которого был город Кносс, взявший главенство над другими городами-государствами острова, смогли распространить свое владычество на окружающие страны. Греция и Кикладские острова, часть Сицилии и Сирии платили дань «владыкам моря», как называли критян античные историки. Но в конце концов талассократии, господству на море, критян пришел конец, и остров попал под власть греков.
Цивилизацию Крита отличала еще одна характерная черта — культ священного быка. Тавромахия, бой с быком, как известно, и по сей день популярна в Испании и Латинской Америке. Корни же ее уходят в глубочайшую древность. Видимо, на Крите воплощением верховного божества считался бык, с ним были связаны ритуалы и жертвоприношения жрецов-минойцев.
На южном берегу Крита, в Айя-Триаде, найден саркофаг, покрытый изумительными росписями, изображающими священные обряды жителей Крита. На одной из украшенных бычьими рогами и орнаментом сторон саркофага изображен алтарь. Рядом с ним на подставке стоит «лабру» — широко распространенный на Крите двойной топор-секира. На топоре сидит птица — видимо, символическое изображение души умершего. На нее пристально смотрит жрица, протянув руки над чашей, стоящей на алтаре. На этом же алтаре лежит связанный бык с перерезанным горлом. Кровь жертвенного животного стекает в сосуд. Под алтарем прижались два теленка, очевидно, также приготовленные для жертвоприношения. А за алтарем проходит ритуальная процессия женщин, которую возглавляет флейтистка…
Бычьи рога, украшающие саркофаг, можно найти почти во всех древних святилищах Крита. Они увенчивали жертвенники, их рисовали на столах для ритуальных приношений. Бычьи рога воздвигали на крышах многих храмов. В одной из комнат Лабиринта Артур Эванс обнаружил черепа быков с длинными и мощными рогами, лежащие перед жертвенниками. Изображения быка есть и на печатях, и на сосудах, и на фресках минойского Крита. Одна из самых знаменитых фресок запечатлела акробатическую (и вместе с тем, несомненно, ритуальную!) игру с быком, которую ведут критские юноши и девушка (она совершает сложный прыжок через быка).
Орудием заклания быка служил двойной топор-секира, или «лабру». Его изображение стало священным символом, а само название дало название дворцу царя Миноса — Лабиринт, «дом секиры лабру» (в Кносском дворце есть целый зал, колонны которого испещрены изображениями двойного топора-секиры) Несомненно, что с культом быка был связан и культ священного царя, бывшего главным жрецом на Крите. Подобно тому, как фараон Египта считался земным воплощением божества, так и царь Крита считался, видимо, воплощением верховного бога. Имя Минос, так же как тысячелетиями позже имена Цезарь и Карл, стало нарицательным, и владыки островной державы назывались «миносами», как и «цезари» Рима и «короли» средневековой Европы. Крит был не просто монархией, а теократией, верховный царь считался одновременно и земным воплощением бога, и главным жрецом.
Эгеида и Атлантида
И талассократия, и культ быка, и теократия — все эти черты, как вы помните, Платон приписывал легендарным атлантам. Быть может, под видом Атлантиды философ просто-напросто описал минойский Крит?
19 января 1909 года в английской газете «Тайме» появилась анонимная заметка «Погибший материк», в которой Атлантида Платона и цивилизация Крита — ее памятники продолжал открывать на острове Эванс — отождествлялись. Четыре года спустя в «Журнале эллинистических исследований», крупнейшем печатном органе археологов и историков античности, появилась статья профессора Дж. Фроста, который был и автором первой заметки. Профессор Фрост считал, что такое крупное и катастрофическое событие, как падение минойской державы и разрушение дворца в Кноссе, не могло не остаться в памяти поколений. Оно-то и дало Платону материал для его легенды о гибели Атлантиды. А ее описание, данное в диалоге «Критий», поразительно напоминает ту картину минойского Крита, которая реконструируется на основании археологических раскопок (статья Фроста так и называлась — ««Критий» и минойский Крит»).
Англичанин Э. Бейли в книгах «Морские владыки Крита» и «Жизнь Древнего Востока» поддержал профессора Фроста, считая, что, описывая Атлантиду, на самом деле Платон описывал гавань Кносса, Лабиринт и т. д. На фресках Крита можно увидеть сцены из жизни платоновских атлантов — например, жертвенное заклание быка. Вопрос же о том, почему Атлантида помещалась Платоном «за Столпами Геракла», Бейли решал следующим образом: согласно представлению древних египтян, небо покоилось на четырех столбах, которые были символами высоких гор. Видимо, в оригинале рассказа, слышанного Солоном в Саисе, египетские жрецы говорили о «столбах» метафорически и к Гибралтарскому проливу они отношения не имеют.
