Обломки Эгеиды

В восточном «углу» Средиземноморья находится остров Кипр, лежащий на скрещении путей между Египтом, Критом, Малой Азией, Грецией, Сирией и Палестиной. Владеть им – это значит господствовать над восточной частью Средиземного моря, над морскими путями, связывающими между собой богатейшие страны. Да и сам Кипр, называвшийся в древности «Медным островом», был с давних пор крупнейшим центром металлургии (разработка месторождений меди началась здесь около пяти тысяч лет назад). Он, говоря словами Страбона, «богат вином и оливковым маслом, имеет достаточно хлеба для собственного употребления». За право владеть Кипром боролись финикийцы, ассирийцы, персы, древние египтяне, римляне, византийцы, венецианцы, арабы, турки, английские колонизаторы. Лишь в 1960 году киприотам удалось окончательно освободиться, и на карте мира появилось независимое государство Республика Кипр.

Еще в середине II тысячелетия до н. э. на Кипре стали селиться греческие колонисты. В V–IV веках до н. э. на этом острове процветала классическая культура эллинов, на берегах Кипра благоденствовали греческие города и порты. Один из них, называемый Саломин, согласно сообщениям античных авторов, затонул в 234 году до н. э., и следы его изучают теперь аквалангисты и археологи-подводники. А задолго до того Кипр был связан с Азией «мостом» суши, по которой на остров проникли, как и на Сицилию и Сардинию, карликовые слоны. Карликовые слоны жили когда-то и на Крите, а это говорит о том, что и этот остров имел связь с материковой сушей. Вернее, являлся частью затонувшей земли Эгеиды, о которой мы подробно рассказывали в первой книге нашей трилогии – «Атлантиды моря Тетис».

Гибель Эгеиды, так же как и Тиррениды, произошла миллионы лет назад, но как и в Тирренском море, на дно Эгейского моря последние остатки затонувшей ныне земли уходили в эпоху античности. Причиной этого было и повышение уровня Мирового океана, и медленное опускание почвы в ряде районов, и катастрофические землетрясения. Особое место в истории Эгеиды занимает извержение вулкана Санторин в середине 11 тысячелетия до н. э., которое было одной из величайших катастроф в истории Средиземноморья, а возможно, и всей планеты.

Взрыв вулканического конуса вулкана Санторин не только уничтожил большую часть острова и засыпал пеплом цветущие города на нем, но и нанес огромный ущерб окружающим странам и островам – Криту, материковой Греции, Малой Азии, Палестине, возможно, даже Египту. Ибо он породил гигантские волны-цунами, землетрясения и пеплопады, уничтожившие посевы и на много лет сделавшие почву бесплодной. Самый сильный урон был нанесен острову Крит. На берега его обрушились волны-цунами, поля покрыл слой пепла в несколько метров толщиной, а бурные ливни превращались в сели, смывая этот пепел с почвы. Видимо, именно катастрофическое извержение Санторина нанесло смертельный удар великой морской державе Крита и послужило главной причиной ее гибели.

На острове Псира, расположенном в заливе Мерабелон, вдающемся в берега Крита, греческие археологи обнаружили погребения, относящиеся к эпохе минойского Крита, то есть ко II тысячелетию до н. э. Исследовать воды, омывающие Псиру, был приглашен Жак-Ив Кусто с его прославленным судном «Каллисто». Вначале была обнаружена керамика, относящаяся к различным эпохам, затем со дна подняли великолепную чашу. А потом археологи-подводники натолкнулись на настоящий обрыв из керамических изделий, который тянулся в длину на добрую сотню метров и на глубинах от 8 до 30 метров образовывал огромную наклонную стену, напоминающую очертаниями раковину гребешка. Сотни тысяч ваз, сосудов, кружек, чаш, кубков, амфор лежали на морском дне!

«Плавая взад и вперед вдоль огромной залежи, я замечаю, что десятки невысоких холмиков (они-то и придают всему комплексу вид раковины гребешка) похожи на следы коллективного кораблекрушения. Представьте себе стоящие на якоре суда – они жмутся бортами друг к другу, как сардины в банке, и доверху нагружены сосудами с маслом, вином, пряностями, зерном. И вдруг все эти суда разом идут на дно. Под воздействием воды и морских животных дерево разложилось, а сцементировавшийся груз сохранил очертания корпусов, – рассказывает Кусто. – Единственное объяснение, которое приходит на ум, – катастрофическое наводнение: море сначала далеко отступает от береговой линии, и суда ложатся на обнажившееся дно, а затем воды возвращаются гигантской пенящейся волной, которая затопляет все и вся. Такого рода явления у японцев называются цунами. Может быть, Псира и большая часть Крита стали жертвами наводнения такого масштаба? Все это требует проверки.»

Чем больше исследовали акванавты «Каллисто» подводные окрестности Псиры, тем яснее вырисовывалась перед ними «история великой природной катастрофы – землетрясения и цунами». Обнаружены превосходно сохранившиеся стены под водой. На глубине 30–35 метров под небольшим слоем наносов оказываются тесаные блоки строительного камня. («Ни поднятие уровня моря, ни невероятное кораблекрушение не могут объяснить, почему они находятся так далеко в море, – замечает в этой связи Кусто. – Разбросанные на обширной территории камни, похоже, были с колоссальной силой выброшены в море из прибрежного города.»)

На островке Для, находящемся в 12 километрах от берегов Крита, археологи-подводники обнаружили множество интересных находок минойского времени и загадочный силуэт подводной платформы, расположенной перпендикулярно к берегу. Возможно, что она ушла на дно после катастрофы на Санторине. Правда, остров Крит подвергался страшным землетрясениям не один раз (например, в 1700 году до н. э. такое землетрясение разрушило многие дворцы на острове, включая резиденцию верховного владыки в городе Кносс), и в результате этих стихийных бедствий отдельные участки Крита могли уходить под воду.

Английские исследователи провели подводные раскопки древнего порта Херсонес, находившегося на северном берегу Крита, а ныне поглощенного водами Эгейского моря. Порт был сооружен несколько тысяч лет назад минойцами, затем стал портом греков, а еще позднее – римлян. После сильного подводного землетрясения, произошедшего примерно 25 веков назад, одни районы Крита испытали поднятие, а другие – погружение. Порт Фаласарна оказался отрезанным от моря, а порт Херсонес затонул в его водах. Археологи-подводники тщательно изучили строение порта Херсонеса, его причалы и молы, оригинальные «садки» для рыбы – высеченные в скале бассейны, куда древние рыбаки складывали свой улов (бассейны имели специальные приспособления для стока и притока свежей воды).

Двухметровый слой воды покрывает склепы, выбитые в скалах на южной оконечности Крита. «По пояс в воде» находится древний критский город Мохлос. Под воду ушли древние погребения на острове Михос (Мелос) в Эгейском море. А на острове Эгина, лежащем в заливе Сароникос, отделяющем остров от Аттики, в 200 метрах от берега можно увидеть оборонительные стены, погребенные морем. Подобную картину можно наблюдать и возле берегов материковой Греции. Молы древнего порта Коринф ушли под воду на глубине почти три метра. Затопленные склепы и могилы обнаружены в районе знаменитого порта Афин – Пирея. Ушли под воду могучие, двухметровой толщины, защитные стены Гифиона, как и стены не менее древнего города Калидон на берегу Коринфского залива. Развалины базилики IV–V веков покоятся на дне Эгионского залива в Кенхире.

Все это – результат повышения уровня моря или медленного опускания почвы. И не только на островах но и в земле материковой Эллады обнаружены следы катастроф, в результате которых были поглощены морем целые города. В 1958 году возле побережья Греции, неподалеку от города Катаклон, было сделано неожиданное открытие: дно моря покрывали обломки колонн, скульптур, керамики. Когда-то в этом районе находился античный город Фея, и, судя по остаткам зданий, море поглотило его сразу, после сильного землетрясения. В Коринфском заливе, у берегов полуострова Пелопоннес, еще в 1950 году были обнаружены обломки кеких-то античных сооружений, но поиски пришлось прервать «из-за большого слоя ила, находящегося в постоянном движении». Эти поиски продолжили в 1962 году французские аквалангисты, пытаясь найти руины античных городов Гелика и Бура: об их гибели, произошедшей в 373 году до н. э., сообщают такие авторитетные авторы, как Страбон и Диодор Сицилийский.

От Эгеиды к Адриатике

В своей «Географии» Страбон ссылается на свидетельство Гераклида Понтийского, современника гибели Гелики. Согласно Гераклиду, «катастрофа произошла ночью; и хотя город отстоял от моря на 12 стадий (то есть более чем на два километра), вся эта местность вместе с городом была покрыта волнами; и 2000 человек, посланные с ахейцами, не могли подобрать трупов». Гелика была поглощена волнами. Город Бура, отстоявший от моря еще дальше, также был разрушен, видимо, гигантская приливная волна-цунами обрушилась и на него. Во всяком случае, в самом подробном сообщении о катастрофе 373 года до н. э., содержащемся в «Исторической библиотеке» Диодора Сицилийского, говорится о затоплении двух городов – как Гелики, так и Буры.

Вот как описывает Диодор в четвертой части своей части «Исторической библиотеки» гибель Гелики и Буры. При архонте Астее, правившем, по нашему летоисчислению, в 373 году до н. э. «в Пелопоннесе произошли грандиозные землетрясения и невероятные затопления земли и городов; такого бедствия с греческими городами прежде никогда не случалось… Разразилось бедствие ночью. Сила землетрясения была такова, что дома были сплошь разрушены, а люди как вследствие темноты, так и вследствие неожиданности и невероятности обстоятельств не имели возможности искать спасения. Большинство погибло под развалинами домов. Когда занялся день, немногие уцелевшие выбрались из домов и, полагая, что они избежали опасности, столкнулись с большим и более невероятным несчастием: море сильно разбушевалось, поднялась высокая волна – и все они были затоплены, исчезнув вместе с отечеством. А случилось это бедствие с двумя городами Ахайи – Геликой и Бурой, из которых Гелика была самым значительным из всех городов Ахайи».

В этом описании мы видим типичную картину нашествия волн-цунами, порожденных сильным землетрясением.

Об этой катастрофе в Ахайе говорит и Сенека в своих «Вопросах естествознания», и Аристотель в «Метеорологике», и его племянник Каллисфен, историограф и участник походов Александра Македонского. А великий географ античности Эратосфен специально приезжал на место катастрофы в Ахайю, чтобы осмотреть место происшествия и выслушать рассказы моряков. Поэт Овидий в своих «Метаморфозах» посвятил погибшим городам такие строки:

Упоминания о гибели Гелики и Буры можно найти у различных античных авторов – философов, поэтов, историков, географов. Многие из них пытались объяснить катастрофу гневом богов, появлением кометы и т. д. Но правильное объяснение дал Аристотель – землетрясение привело к опусканию почвы и затоплению. Трудно сказать, удастся ли найти сейчас, спустя почти 25 столетий, руины Гелики и Буры под водой. Но поиск этих затопленных городов интересен вдвойне: речь идет не об очередном подводно-археологическом поиске, а о поиске праобраза легендарной платоновской Атлантиды, Атлантиды не в нарицательном, а в собственном смысле слова.

Первым о гибели Атлантиды поведал человечеству Платон. В трудах античных авторов Гелика и Атлантида стоят в одном ряду, причем последнюю многие из них упоминают с оговоркой, сомневаясь в ее реальности… Но, быть может, именно гибель Гелики, исчезнувшей с лица земли в течение одной ночи и одного дня из-за «грандиозного землетрясения и невероятного затопления» послужила Платону материалом для ее рассказа о «невиданных землетрясениях и затоплениях», которые «в одни сутки» погубили Атлантиду? Эту гипотезу выдвинул немецкий историк Ганс Хертер в статье «Платоновская Атлантида», увидевшей свет в 1928 году, но она не обратила на себя внимания ни ученых-античников, ни атлантологов, ни археологов-подводников. Совсем недавно швейцарский профессор Адальберто Джованнини вновь назвал Гелику праобразом Атлантиды Платона. Сравнив текст Платона об Атлантиде и историю Гелики в изложении Страбона и Диодора, он пришел к выводу, что они почти тождественны. И не только в описании гибели, но и в том, что владыкой Атлантиды Платон называет Посейдона, а ведь именно культом Посейдона славилась Гелика. Гибель реального города Гелики дала Платону материал для выдуманной им Атлантиды – выдуманной для того, чтобы противопоставить идеальное демократическое государство «праафинян» теократическому государству атлантов. На самом же деле он имел в виду вполне конкретный антагонизм между Афинами и Спартой, самыми известными городами-государствами Эллады.

Независимо от швейцарского ученого к отождествлению Гелики и Атлантиды пришел ленинградский историк античности Д. В. Панченко. В журнале «Природа» (№ 6, 1987 год) он опубликовал интересную статью «Гибель Атлантиды». Платон был современником катастрофы, погубившей Гелику. «О впечатлении, произведенном на Платона гибелью Гелики, мы можем заключить не только на основании того интереса, который обнаруживают к ней его ученики, Гераклид и Аристотель. В поздней платоновской философии большую роль играет представление о происходящих время от времени катастрофах. Оно выражено не только в „Тимее“ в связи с Атлантидой, но и в „Политике“, и в книге III „Законов“. Все эти сочинения по совершенно независимым от нашего вопроса основаниям датируются временем после 373 г. до н. э. До событий в Ахайе какого-либо интереса к катастрофам в творчестве Платона не наблюдается, – пишет Панченко. – Платону изменил бы вкус, если бы он стал ссылаться на факт недавней катастрофы в Ахайе: „правдивое“ сказание не нуждается в доказательствах! Эту аппеляцию к опыту он оставляет в подтексте, провоцируя ее в аудитории. Вместо того, чтобы заподозрить в истории Атлантиды конструкцию по образцу истории Гелики, читатель (или слушатель), наоборот, сначала смутно ощущает, а потом, при желании, отчетливо сознает, что в его памяти присутствует знание, которое подтверждает правдоподобность рассказа. Он много раз слышал различные сказания о катастрофах, причем его только что навели на мысль, что, хотя такие сказания имеют „облик мифа“, в них „содержится и правда“. И, наконец, недавние события в Ахайе – казалось бы, тоже невероятные, но доподлинно случившиеся!»

В мифах, в том числе и античных, есть рассказы о потопах, нашествии морских волн и поглощении суши морем. Но очень трудно привязать эти мифы к конкретным событиям (сошлемся на книгу автора этих строк «Великий потоп – мифы и реальность»). Платон, безусловно, знал сказания о потопах. Но ни в одном из них, пишет Д. В. Панченко, мы не встретим соединения мотивов, характерных для истории Атлантиды: мощная и высокоцивилизованная островная держава, погибшая в результате землетрясения и затопления. «Мы ждем от мифа скрытой исторической истины? – Но Крит, отождествляемый ныне с Атлантидой, никогда не погружался в пучину, следовательно, по той же логике, и мифа о его погружении не было… Вулканическая история Санторина в принципе может прокомментировать кое-какие детали каких-нибудь мифов, но как только кончаются данные археологии или геологии, эти мифы сами по себе не могут прибавить ничего надежного… Платону не было нужды что-либо слышать о вулканической активности Санторина и ее последствиях. Балканы и Эгеида не так уж бедны стихийными бедствиями.»

Действительно, наряду с «эгейским адресом» Атлантиды, будь то Санторин или Гелика, не так давно был назван и ее «адриатический адрес». По мнению югославского нумизмата и атлантолога Блажко Кривокапича, Атлантиду Платона надо искать на дне Адриатики.

На дне Которской бухты и залива Брено

«Внимательно изучив платоновский текст, я пришел к выводу, что столица таинственного государства находилась в Которской бухте, на одном из трех островов Тиватского залива Адриатического моря, – заявил Блажко Кривокапич корреспонденту агентства печати Новости в Белграде. – Недавно я погружался там на дно моря в исследовательской подводной лодке. Семь тысяч лет назад уровень Адриатики был ниже нынешнего на 27 метров. Под водой мне удалось обнаружить спрямленное трудом человека устье реки, питавшей когда-то жителей города. А недалеко от Тивата рыбацкие сети цепляются за остатки потопленного города Бобовац… Именно здесь, на глубине менее десяти метров, под слоем ила погребены развалины храма и крепостной стены».

Читателям нашей трилогии, посвященной «новым атлантидам», должны быть хорошо известны поиски легендарной Атлантиды Платона, длящиеся чуть ли не двадцать пять веков, история гипотез, поисков и заблуждений. Вряд ли Платон имел в виду Которскую бухту в Тиватском заливе, когда повествовал о войне праафинян с атлантами и гибели страны «по ту сторону Столпов Геракла», произошедшей «в одну бедственную ночь». Несомненно, однако, что на дне Адриатического моря находятся свои «атлантиды» – затонувшие земли и города, и одним из них является город, опустившийся на дно Которской бухты. Дальнейшие исследования покажут, что послужило причиной его затопления: повышение уровня Мирового океана, медленное понижение почвы или же быстрое опускание ее в результате землетрясения. Зато можно с полной уверенностью утверждать, что именно землетрясение привело к тому, что на дно залива Брено, находящегося на том же восточном берегу Адриатического моря, что и Тиватский залив, ушла под воду большая часть античного города Эпидавр Иллирийский.

На месте Эпидавра Иллирийского, окончательно разрушенного варварскими племенами в VI веке, возник маленький городок Цавтат. И еще в 1876 году великий английский археолог Артур Эванс, в ту пору совсем еще молодой исследователь, совершавший поездку по Балканам, отметил, что возле Цавтата в бухте Тихой «явно проступают стены римских зданий, погребенных на дне моря, вероятно, вследствие опускания суши». В 1947 году в бухте обнаружили развалины древней стены, уходившей под воду, а в ее нише – клад старинных монет. Но только в 60-х годах в водах бухты Тихой в заливе Брено начались подводно-археологические исследования. Работами руководил австралиец Тэд Фалькон-Баркер.

На дне бухты были найдены амфоры, греческие и римские монеты, украшения, предметы быта и, главное, стены и фундаменты зданий. Под водой провели детальные обмеры этих сооружений, был составлен план затонувшей части города: его внешние стены простирались метров на 50 от берега и уходили на глубину до 15 метров. «Всего нам удалось найти одиннадцать стен. Кое-где они опирались на ложе из темно-серой глины, прикрытое местами лишь тонким слоем песка, – рассказывает Фалькон-Баркер в книге „1600 лет под водой“. – Другая наша группа исследовала дно неподалеку от того места, где мы выкопали свою самую первую пробную траншею. Они тоже нашли три стены, которые как будто бы составляли стены одного дома. Одна из них расположилась с востока на запад, зато две другие – с севера на юг. Чем больше расширялся район исследований, тем яснее становилось, что вся эта площадь была когда-то тесно застроена зданиями, которые начинались сразу же за городскими воротами.»

На суше археологам уже давно были известны могучий акведук Эпидавра Иллийрийского, кладбище эпохи древних римлян, руины амфитеатра, бань, мастерских и других зданий. Раскопки под водой показали, что основная территория города находится не в земле, а под водой. Удалось установить и дату катастрофы, в результате которой Эпидавр Иллирийский ушел на дно залива Брено. Анонимный средневековый летописец сообщает о чуде, совершенном святым Илларионом: «В этот год случилось во всем мире землетрясение, вскоре по скончании Юлия Апостаты. Море покинуло брега свои, словно господь наш бог снова наслал на землю потоп, и все повернуло вспять, к хаосу, который и был началом всех начал. И море выбросило на берег корабли и разметало их по скалам. Когда жители Эпидавра увидели это, то устрашились они силы волн и убоялись, что горы воды хлынут на берег и город будет ими разрушен. Так и случилось, и стали они взирать на то с великим страхом. Тогда вошли они в дом к старцу и привели его на берег, как делали всякий раз, когда начинали войну».

Старец Илларион «начертил три раза крест на песке и простер к морю руки, и застыли все, кто видел это, в изумлении и радости, ибо море остановилось у ног его и вскипело, и стало бурлить, словно гневалось на брега свои, а потом медленно отступило и затихло. И тем прославился он в городе Эпидавре, как и повсюду в этой стране, где идет слава его от отцов к детям, и живет этот сказ меж людьми здесь».

Если отставить в сторону чудеса святого Иллариона, то речь идет о событиях вполне реальных. Юлий Апостата – лицо реальное, он умер в 363 году. А средневековые хроники говорят о том, что в 365 году – «вскоре по скончании Юлия Апостаты» – в Иллирии, Италии и Германии произошло сильнейшее землетрясение. Оно-то и послужило причиной затопления Эпидавра Иллирийского.

Венецианские атлантиды

На дно Адриатического моря города уходят не только из-за сильных землетрясений. Причиной их гибели может быть медленное, но неотвратимое понижение участка суши, на котором воздвигнут город. Мировая общественность бьет тревогу: каждый год «жемчужина Адриатики», один из красивейших городов мира Венеция погружается в воду на 6 миллиметров. А кроме того, ей постоянно угрожают наводнения, грозящие превратить «город дождей» в подобие Рунгольта, Винеты, Доростада и других затопленных городов.

«Прилив вторгся в Венецию в 22 часа 3 ноября; вода поднималась с небывалой быстротой, – рассказывает корреспондент газеты „Паэзе сера“, ставший очевидцем наводнения, произошедшего в 1966 году. – К 5 часам утра 4 ноября она должна была, подчиняясь астрономическим законам, вернуться к номинальному уровню, но она лишь обнажила немного суши. Лагуна оказалась неспособной вытолкнуть ее. К полудню вследствие новой волны прилива вода поднялась еще выше, вновь накрыв потерянную было сушу и перекрыв собственную ранее достигнутую высоту. Умолкли телефоны, погасло электричество, во многих домах отключился газ, и почти по всему городу можно было передвигаться только в высоких сапогах. Гонимые холодным сирокко, под дождем, по затопленным площадям и набережным странствовали баржи. Венеция встречала вечер, погружаясь в темноту, ожидая часа, с которым должен был наступить второй и последний отлив этого дня, ждала решающего испытания… Испытание провалилось… Наоборот, нарушая всякие правила и отвергая традиции, именно в тот момент, когда вода должна была спадать, она начала вновь подниматься. Вот тогда – было 6 часов вечера – несокрушимость Венеции, казалось, пошатнулась… Никто, исключая немногих, в том числе и городские власти (которые, казалось, в эти часы были проглочены морем), не знал еще, что там, на побережье, море выполнило такую разрушительную работу, на которую была не способна даже война… Если бы ветер не утих и мареджата (нашествие моря – А. К.) продолжала еще хотя бы немного свою разрушительную работу, море утвердилось бы надолго в Венеции.»