– Знаете, я случайно глянул вниз, а вы уже идете к выходу... Пришлось бежать.
– А зачем?
Она взглянула на него так ясно и удивленно, что он смутился. Ему казалось, что она должна быть счастлива только оттого, что за ней кто-то побежал? Или ее должен был привести в трепет его статус? Областное телевидение! Ах-ах!
Но тут же Наташа запретила себе злиться. Этот молодой человек вовсе не виноват в том, что у нее так скверно на душе. Отчего? Она ждет и боится общественного порицания, вот отчего!
– Мне хотелось поесть вместе с вами, – сказал он.
А что, выкрутился. По крайней мере ответил на ее вопрос почти откровенно.
– То есть вы хотите, чтобы я вернулась?
Она сделала вид, что не понимает. У них конкурс: кто сумеет лучше притвориться.
Он первый пошел на попятную. Рассмеялся и поднял руки вверх вместе со своим кейсом.
– Хорошо, сдаюсь. Говорю открытым текстом. Давайте вместе с вами поужинаем. И конечно же, не здесь, а в каком-нибудь ресторане.
– Давайте, – согласилась Наташа.
Откровенно говоря, идти домой ей не хотелось. Самое интересное, что с нею там может произойти, так это чей-нибудь звонок. Скорее всего от персоны, для Наташи нежелательной. Какой-нибудь любопытной вроде Марго. Или недоброжелательной вроде Тамары.
Он сразу приободрился, потому что все еще не мог определиться, как себя с ней вести.
– Меня зовут Павел, а вас?
– А меня – Наташа.
– Повезло. У меня жена Наташа, – сообщил он, ничуть не смущаясь.
Ах, он хочет, чтобы сразу начистоту. Чтобы она не рассматривала грядущий ужин как предложение руки и сердца. И хорошо.
– А моего мужа, к сожалению, звали Константин.
– Почему – к сожалению? – не понял он.
– Потому что с именем Павел у меня не связано никаких ассоциаций.
– Вам палец в рот не клади, – усмехнулся он.
– А и не надо. Мало ли какая инфекция может на нем оказаться.
– Нет, так не пойдет.
Он прижал кейс под мышкой и опять поднял руки кверху.
– Воевать с вами – я пас. Предлагаю срочно создать между нами атмосферу любви и согласия. Общечеловеческой любви, – уточнил он. – В самом деле, что нам делить? Вы привлекательны, я чертовски привлекателен.
Наташа, не выдержав серьезности, расхохоталась.
– Насколько я успел узнать, ресторанов у вас в городе три.
– Пять, – поправила она.
– Это недоработка. Обещаю загладить. И какой вам нравится больше всех?
– «У Максима», – скрывая улыбку, сказала Наташа.
– Ценю ваш юмор, – кисло отозвался он, – но пока я не настолько кредитоспособен, чтобы везти вас в Париж.
– Вы подозреваете меня в подобной зловредности? У нас в самом деле есть такой ресторан. Небольшой, но очень уютный. И его директора зовут Максим. И группа танцовщиц у него есть. Такие, знаете ли, небесталанные девчушки.
– Чего только не увидишь в провинциальных городах! – Он всплеснул руками, привычно вздевая и свой кейс.
Ну конечно, мы из области, а тут – глухая провинция. А приедут москвичи, будут на областных глядеть сверху вниз. Так каждый на своей ступеньке снисходительно посматривает на нижестоящих.
– Поедем на такси?
– Зачем же, у нас все близко. Пройдем квартал вперед, завернем за угол...
– А там в темной подворотне нас не будут ждать двое или трое накачанных молодчиков?
– У нас здесь никого не бывает, – сказала Наташа. Раз уж он взялся цитировать советские фильмы, то и она не отстанет. – Ни ваших «коз», ни ваших «ностров».
Словом, Рудина веселилась прямо-таки изо всех сил. Хотелось хоть ненадолго забыть то самое событие, которое не давало ей жить как прежде и торчало в душе отравленной занозой.
В ресторане почти никого не было, так что им не пришлось ждать ни официанта, ни закусок. Все подавалось в темпе. Предложили даже горячее, но Павел счел нужным тормознуть этот скоротечный сервис.
– Мы бы хотели у вас немного посидеть, – вроде невзначай заметил он, и официант смутился от своей торопливости.
– Застоялся, – сказала Наташа.
Оказалось, что оба проголодались. В момент умяли все холодные закуски, так что Павел решился сходить на кухню и таки согласиться на горячее.
– Подольше посидим за десертом, – решил он. – Мне так редко удается остаться без дела и отдыхать просто так...
– А я представляла себе, что журналистам это удается делать чаще других, – заметила Наташа.
– Заблуждение всех непосвященных, – не согласился он. – Журналист всегда на работе, даже если кажется, что он всего лишь развлекается.
– Но тележурналист – это ведь другое дело. Вашего товарища с камерой поблизости нет...
Он оказался, как ни странно, вовсе не готов к долгому общению. Может, ему хотелось быстренько-быстренько затащить ее куда-нибудь, а вовсе не разводить турусы на колесах! Наташа недавно прочла это выражение в книжке кого-то из классиков и теперь, вспомнив, усмехнулась.
Павел с надеждой воззрился на ее лицо. Вот сейчас она скажет: пойдемте ко мне домой, я вся ваша!
А между тем было рано, седьмой час вечера, народу в ресторане не прибавлялось, оркестр не играл, так что в их разговоре в конце концов возникла пауза не то чтобы тягостная, но натянутая.
Вообще люди, находящие с ходу общий язык и его не находящие, – тема особая. Порой совершенно незнакомые люди, бросив всего одну короткую фразу, цепляются за нее и, как по лестнице, взбираются на вершины самого длинного и содержательного разговора. А случается, не о чем говорить между собой и самым близким людям.
К Наташе и Павлу это не относилось, но разговориться они никак не могли. Он попробовал рассказать анекдот – Наташа вымученно улыбнулась. Она хотела вспомнить что-нибудь остроумное – мозги будто заклинило. В конце концов Наташа решила, что все дело в ней. Это она не может расслабиться. Это на нее так повлияло недавнее событие, напрочь отбив природный юмор и способность к общению. Нечего было и длить эту неинтересную встречу.
– Простите, но мне пора домой, – сказала Наташа; хотя чего ей было делать дома-то?!
Павел нехотя согласился, и, рассчитавшись, они вышли из ресторана.
На улице не на шутку сыпал снег.
– Зима разгулялась, – сказал он, – если так и дальше пойдет, мы можем здесь застрять.
– Вполне, – рассеянно подтвердила Наташа.
Она невольно стала ускорять шаги, мечтая попасть в тепло своей квартирки. Что ей, в самом деле, дома поесть нечего? Зачем она согласилась на эту встречу, заведомо ведущую в тупик?
Правильно говорит Игорь Губерман:
Давно живу как рак-отшельник.
И в том не вижу упущения.
Душе стал тягостен ошейник
Пустопорожнего общения.
Однако ее спутник так не думал. Он вообще думал не о том, потому что едва они свернули за угол, как он прижал Наташу спиной к забору, схватил за шею и стал целовать.
Губы у него были холодные, жесткие, и Наташа ничего не почувствовала. Ни тепла, ни какого бы то ни было чувства. Как будто под этим густо сыпавшимся снегом ее стали насильно кормить мороженым. Осталось только ощущение стиснутой шеи, так что, вырвавшись, она сделала несколько поворотов ею туда-сюда, не думая о том, что для него ее движения по меньшей мере оскорбительны.
– У тебя такой мощный захват, – пробормотала она. – Будто ты вознамерился бросить меня на ковер.
«Или на сугроб», – хмыкнул внутренний голос.
– Кажется, я в тебя влюбился, – сказал Павел ей на ухо.
При этом он не знал, куда девать свой кейс, и потому опять стал прижимать к себе Наташу, но одной рукой, что получалось у него не слишком ловко. Наверное, она должна была как-то на его посыл ответить? Все-таки кормил-поил.
– Ты не обидишься, если я тебе кое-что предложу? – сказала Наташа.
Он сразу оживился и с надеждой посмотрел на нее.
– Не обижусь.
– В ресторане мне было неудобно говорить об этом, но теперь... Я бы хотела оплатить половину счета.
Она видела, как надежда в его глазах сменяется разочарованием.
– За что ты меня так?
– Видишь ли, я не могу отплатить тебе, к примеру, гостеприимством. Мы живем с мамой в однокомнатной квартире...
Все-таки не могла не соврать. Но вести сейчас к себе постороннего мужчину... да и вообще кого бы то ни было ей вовсе не хотелось.
– Это ничего, – горячо откликнулся он, – мы можем пойти ко мне в номер. Правда, я живу с оператором, но мы отправим его куда-нибудь погулять.
– Погода не для прогулок, – усмехнулась Наташа.
– Мало ли, пусть в баре посидит.
– Нет, давай в следующий раз. Мне еще маме укол делать.
Она сунула в карман Павлу пятисотенную купюру – из тех, которыми платила за ящик водки! – и осторожно прикрыла его рот ладонью, когда он попытался протестовать.
– Давай я хоть провожу тебя, – предложил он.
– Не надо, я уже почти пришла, – отказалась Наташа, – а твоя гостиница вон там. Видишь, огни светятся.
– Я бы и сам разобрался, – разочарованно буркнул он.
Генка Лукин, сосед Рудиной по лестничной клетке – не так давно именно ему пела дифирамбы Тамара Пальчевская, – любит напевать: «По-бабам! Пора-пора-по-бабам!»
Наташе можно петь что-нибудь вроде «Тарам-тарам-по-чужим-мужьям!».
Такое впечатление, что она шла по дороге, увидела открытый люк, а когда стала его обходить, провалилась в другой, точно такой же.
Глава шестая
Наташе приснилось, что она сошла с ума. Случалось, и прежде ей снилось что-то несуразное, но она и спящая понимала: это сон. Теперь же во сне она понимала, что сошла с ума на самом деле.
Прежде всего два маленьких сувенирных паровозика, стоящие на книжной полке, вдруг стали ездить сами собой по вертикальной стене и при этом не падали. А по ее квартире ходил Генка Лукин в майке и трусах и расшвыривал в разные стороны ее немногочисленную мебель. Более мелкие предметы он сбрасывал в огромные дыры, которые почему-то появились в полу ее единственной многофункциональной комнаты. А мебель просто ломал быстрыми и резкими движениями.
Наташа пыталась Генку остановить, но он не обращал внимания на ее жалкие попытки ускорить свои невероятно замедленные движения. И откровенно хохотал:
– Чего тебе, сумасшедшая?!
Проснулась Наташа с трудом и даже не смогла, как собиралась, сделать краткий комплекс упражнений. Только контрастный душ немного привел ее в себя.
«Может, выскочить на улицу, поваляться в сугробе?» – пошутила она сама с собой и выглянула в окно. Повсюду лежал снег. Он сыпал до сих пор, так что небольшие холмики по краям тротуара превратились в нешуточные сугробы.
«Я сошла с ума, я сошла с ума!» Такое впечатление, что ее как будто сглазили. В один момент молодая здоровая женщина перестала ощущать ритм жизни, так что даже по своей комнате она не ходила, а ползала. Не помог и крепкий кофе, который, кстати, показался ей гадостью.
Но как ни ползай, как ни сетуй на жизнь, а на работу идти надо. В конце концов, она до сих пор так и не получила причитающиеся ей вопросы-возмущения по поводу приобретения ею Валентина Пальчевского. Никто же не знает, что Тамара ей деньги отдала и товар может быть возвращен хозяину.
Однако судьба продолжала беречь Наташу от любопытства сотрудников. Теперь прибыла машина с лавандовым маслом, и опять была беготня. Между делом она подумала, что уже который год продолжается одно и то же. Все время что-то на фабрику поступает, в цехе непременно начинается аврал. Надо будет проработать предложения и дать директору. В самом деле, обычный производственный процесс. На дворе двадцать первый век. Если пока нельзя все автоматизировать, можно хотя бы как следует организовать... Впрочем, именно теперь привычной суматохе она была рада.
Ближе к обеду ее опять вызвал к себе директор фабрики, и в его кабинете она увидела Павла с телевидения.
– Вот, Наталья Петровна, телевизионщики по вашу душу, – улыбнулся директор.
– Что-нибудь случилось? – поинтересовалась она.
– Застряли из-за непогоды. А у них кое-какие кадры уже есть. В серию «Женщины России». Правильно я вас понял?
– Правильно, – солидно кивнул Павел, а еще один мужчина с кинокамерой рядом с ним, оказывается, снимал Наташу, едва она вошла. – У Натальи Петровны очень незаурядная внешность.
– Да, красавицы есть и в нашем городе, – расцвел директор, словно это его собирались снимать телевизионщики.
За свой внешний вид Наташа не боялась. Халатик на ней был кокетливый, по фигуре. И волосы прихвачены модной косынкой.
– Покажите им нашу фабрику, – разрешил директор, – пусть поснимают вас на фоне оборудования.
Никто почему-то не спросил Наташу, хочет ли она сниматься для этой самой серии! Считается, что должна хотеть?
Ладно, она решила не сопротивляться. Чем меньше сопротивления, тем быстрее все закончится... Однако получилось с каким-то двойным смыслом! Наташа своим мыслям невольно улыбнулась.
Но Павел, оказывается, бдительно следил за ее лицом, потому что сказал с обидой:
– Зачем ты обманула меня, Наташа?
– В чем? – Она лихорадочно стала вспоминать, что этакое рассказала ему?
– Нет у тебя здесь никакой мамы! Боялась пригласить меня домой?
Наташа покраснела. Кто мог подумать, что Павел здесь застрянет? Она думала, уедет и обо всем забудет.
– А кто это тебе сказал?
– Директор... Конечно, я не стал ему говорить про твою мать...
Наташа невольно хихикнула.
– Просто спросил, какая у тебя семья, – упрямо продолжал тот. – Он и сказал, что три года назад муж погиб...
Павел был обижен. Но ведь Наташа ему ничего не обещала, не так ли? Она взглянула на него, скрыв улыбку, но он все понял и тоже смутился. Ну да, позвал ее в ресторан, но ведь Наташа свою часть денег отдала, так что какие могут быть к ней претензии?
Дело вовсе не в ресторане, мог бы сказать ей он, а в том, что... когда они целовались, Наташа ведь не отталкивала его. То есть вроде была не против.
Словом, и этот день у Наташи оказался занят – она водила по фабрике телевизионщиков, рассказала историю про крем «Юность Таис» и что именно он позволил его разработчице поехать во Францию.
Оператор Юра ходил за Наташей с камерой и снимал, когда Павел взмахивал рукой, как полководец на поле сражения.
Во второй половине дня распогодилось. Позвонили в аэропорт, который находился в пятидесяти километрах, в другом городе, и телевизионщики сразу засобирались в дорогу.
На прощание Павел сунул ей в руку свою визитку.
– Будешь в городе, звони, помогу всем, чем смогу.
Он многозначительно замолк, давая ей понять, что помочь он может многим.
Когда она вернулась в лабораторию, одна из лаборанток, по имени Вера, спросила ее:
– Наталья Петровна, вы не заболели?
– А что, так плохо выгляжу? – спросила Наташа.
– У вас вид такой усталый, будто вы всю ночь не спали... – Она проговорила и поправилась: – То есть я ни на что не хочу намекнуть, но в смысле бессонница у вас или еще что... Я с моря подушечку привезла с можжевельником. Положишь его под щеку и спишь, как новорожденная. Хотите, принесу вам?
– Если на вас, Наталья Петровна, порчу навели, то не поможет никакая подушечка, – заговорила вторая лаборантка, Ася, переглядываясь с Верой.
– Порчу? Девочки, что за ерунда? – Наташа засмеялась. – Мало ли, женщине, может, нездоровится...
– Мы это знаем наверняка, – твердо проговорила Ася. – Стеснялись говорить. Жена Пальчевского к Заире ходила.
– К какой Заире?
– Вы не знаете?! – удивились девчонки. – Ну, той, что везде в объявлениях пишет про отвороты и привороты... Заира ей сразу сказала: для того чтобы порчу навести, надо какую-нибудь вашу вещь ей принести. К вам Пальчевская вчера не приходила?
– Приходила, – растерянно подтвердила Наташа. – Но неужели вы думаете...
– Нам ее дочка рассказывала.
– Чья дочка?
– Дочка Заиры. Сказала, предупредите ту женщину.
– И что мне теперь делать? – Наташа и верила, и не верила, но то, что с утра ей было не по себе, определенно так.
На время работы с телевизионщиками она себя просто заставила собраться в кулак, а когда все кончилось – ощущала себя выжатым лимоном.
– Пойти к другой колдунье, снять эту порчу.
Какая глупость! Похоже, Наташа переходит на какой-то другой уровень жизни, где с ней происходят события, никогда прежде не происходившие: порча, колдуньи. Неужели она не сможет справиться с этим сама?
Тем более что Вера в обед сбегала домой и принесла ей ту самую подушечку с можжевельником.
Ася же... О, Ася оказалась человеком куда более основательным.
– Наталья Петровна! – сказала она. – Вам нужно сходить в церковь.
– Но зачем? – растерянно проговорила Наташа.
– Снять с себя эту гадость.
– И каким образом?
Она уже отдавалась в руки молодой, но такой знающей девушки. Пусть делает что хочет, Наташа на все согласна. Может, хотя бы сны про собственное сумасшествие не будут ее посещать.
В церковь пошли после работы.
– Вообще-то, – сказала Ася, – нужно посещать три службы: заутреню, обедню, вечерню. Мы с вами закажем мобелен и непременно внесем в него имя человека, который наслал на вас порчу.
– Как же так? – возмутилась Наташа. – Она на меня порчу, а я ей – за здравие.
– Так положено. Вы не можете ее наказывать за грехи, для того есть Всевышний.
Словом, Наташа позволила проделать с собой все, что положено. Купила свечки, заказала молебен. Причем делала все машинально, почти не осознавая, и крестилась неумело, все норовила сложить пальцы двуперстием. Ася при этом фыркала на нее рассерженной кошкой.
Но когда вышла из церкви, ощутила вдруг такую умиротворенность, какой не чувствовала все три ее одиноких года. А потом спала без задних ног, и никакие кошмары ей не снились.
Правда, этот поход в церковь Наташу не заставил пересмотреть свои взгляды – во второй раз она вряд ли туда пойдет, но мысль осталась: в этом что-то есть... Такая она оказалась атеистка-верующая...
На третий день... на третий день ничего особенного на фабрике не происходило, но ее отчего-то никто ни о чем не спрашивал. Получилось, что боялась Наташа, боялась, а ничего страшного и не случилось.
Правда, она стала ловить на себе заинтересованные взгляды мужчин. Они словно увидели ее впервые. Решили, что Наташа вовсе не так холодна, какой казалась? Все три года после смерти мужа она выглядела просто ледышкой. Никого к себе не подпускала. Выходит, впечатление было обманчивым? А иначе чего бы этот, с областного телевидения, все ходил за ней с камерой и снимал, снимал, будто она была самой красивой женщиной в городе. Или это так и есть?
Стали по-другому смотреть на нее и женщины. А Наталья Рудина, оказывается, не так безобидна, как думали. Тамарка-то, глупая, не принимала ее всерьез. Считала тихой, неопасной. А давно ведь известно: в тихом омуте черти водятся. И Наташенька не исключение. Это ворчали женщины замужние.
А холостячки веселились. Молодец Натаха! Утерла нос Пальчевской. А что, мы люди не гордые. Если мужик на продажу выставлен, мы можем и купить!
Теперь все знали, что Валентин Пальчевский ушел из дома. Поселился, правда, не у Рудиной, а в общежитии. Его друг Лешка опять подженился – нашел женщину с квартирой...
Большинство жителей города, лично знакомых с героями жизненной драмы, были уверены, что Валентин с Наташей встречается. Иначе чего бы ему от Тамарки уходить? Характер у нее, конечно, еще тот, но баба хозяйственная, денежная. С такой никакой дефолт не страшен, потому что у нее есть чулок, а в чулке – зеленые бумажки, которые этот самый дефолт не берет.
Те из мужчин, кто был уверен, что Наташа с Валентином не встречается, звонили ей домой. Ее рейтинг как свободной женщины стремительно вырос.
И только один человек ей не звонил. И вообще не попадался на глаза. Словно его не было в городе. Да и на самой планете...
Но она знала, что Пальчевский никуда не делся. Время от времени кто-нибудь услужливо ей сообщал, где сейчас Валентин Николаевич, хотя Наташа не уставала повторять, что ее это не интересует. Ей не верили. Наоборот, ждали продолжения действия. Не могло же все просто так и окончиться. Кто-то должен был прервать затянувшийся антракт.
Некоторые заключали пари. Куда пойдет Валентин: к Наташе или к Тамаре? Откуда-то узнали, что Тамарка угрожала сопернице заказать ее. Очень смеялись. Типа, крутая, да?
Даже немногочисленные бандиты в городе во мнениях разделились. Одни считали, что Пальчевская в своем праве. А другие утверждали, что и Наташа честно заплатила. Ей предложили товар, она ответила. Без базара. Но вот что интересно, никто из болельщиков не осуждал Пальчевского. И не возмущался, как это он допустил, чтобы его продавали и покупали!
В один из дней, пробежав по цехам, Наташа вернулась к себе в лабораторию и застала там одну из приемщиц склада готовой продукции по имени Неля. Молодая женщина сразу бросилась к ней, задыхаясь от волнения.
– Наталья Петровна, мне надо с вами поговорить! Я узнала такое... такое... А еще говорят, что мексиканские сериалы взяты не из жизни. Оказывается, у нас бывает кое-что почище сериалов. Тамарка Пальчевская, между прочим, хуже Паулы из «Жестокого ангела»!
– Неля, – слегка улыбнулась Наталья, – а твоя новость до вечера не подождет?
– Наталья Петровна...
– Вот и приходи вечером ко мне домой, я тебя своей пиццей угощу.
Неля просияла, закивала головой – Наташина пицца славилась среди гурманов – и убежала к себе на склад.
Сколько же лет Наташа живет здесь? С тех пор как она окончила институт и Костя уговорил ее – они к тому времени уже были женаты и жили в доме с Наташиными родителями – переехать в этот маленький город. Подумала, посчитала. Выходило, шесть лет.
Рудины в то время копили деньги на квартиру. Тех, которые были уже отложены, на приличное жилье не хватало, а тут, как на грех, Константин встретил своего институтского товарища, который начинал новое дело. И этот товарищ так расписал свою идею, так увлек ею Костю, что тот, уговорив Наташу, отдал ему в качестве стартового капитала все накопленные деньги.
Если деньги и должны были вернуться, то не скоро. И тогда Костя решил уехать. Ему предложили работу в администрации автопредприятия – теперь уже другой его институтский товарищ, который опять поманил Рудина длинным рублем.
Наташа согласилась уехать с мужем. Ей хотелось оторваться от родителей. А то что же получилось? Ребенком с ними жила, а вышла замуж – тоже? И повод подвернулся кстати: заработать деньги. Другие, большие, а не те, что они с Костей получали после окончания института.
Видимо, и в самом деле деньги идут к деньгам. Потому что к Рудиным они идти не хотели. И товарищ по институту, который зазывал Костю к себе, тоже не оправдал их ожиданий, потому что спустя два месяца после приезда молодых супругов он оказался замешанным в какой-то афере с государственными деньгами и надолго уехал в дальние края. Как шутил Костя, на стройки народного хозяйства.
А потом погиб Костя.
Наташа не думала, будто это город убил Константина, но с некоторых пор к городу у нее было настороженное отношение. Что еще ей от него ожидать? Словно он был человеком. Недобрым и коварным.
Теперь у нее хоть была своя квартира, а деньги, за которыми они сюда поехали, так и не обнаружились. Пропали и деньги, которые Костя вложил в дело друга.
Правда, время от времени тот Наташе звонил и опять просил ее немного подождать, потому что вот еще чуть-чуть, и у него все получится, и тогда он отдаст долю Константина. Он и сейчас бы мог отдать, но тогда все рухнет, тогда чего было и начинать. Месяца через три, максимум четыре она получит свои деньги обратно, между прочим, с неплохими процентами! Но верилось в сияющие перспективы с трудом.
От этих неутешительных итогов Наташе и вовсе стало тоскливо, потому предполагаемый приход Нели ее взбудоражил. Эта девочка относилась к Наташе с обожанием, хотя совсем немного поработала когда-то под ее началом. Напоминала Наташе восторженного щенка.
– Наталья Петровна! – И глаза, влажные от чувств.
Все необходимое для пиццы Наташа закупила по дороге домой. Взяла и тесто. Обычно она его делала сама, но сегодня для этого у нее было мало времени.
Она готовила и думала о том, что может рассказать ей Неля? Сериал «Жестокий ангел» Наташа не смотрела – с работы на него никак не успевала, – потому даже приблизительно не знала, кто такая Паула. И что такого могла сделать Тамара хуже пресловутой злодейки?
Тут Наташа с опозданием спохватилась: а почему Неля считает, что это должно быть ей интересно? Но сама и посмеялась: уж если весь город знает, как она покупала Пальчевского, сложить два и два всякий сможет.
Нелино обожание произрастало из истории ее жизни, в которую Наташа поневоле вмешалась. Юная девушка приехала из глубинки – прежде Наташа думала, что глубже глубинки уже не бывает. Оказалось, за двести километров от городка есть село, в котором живут сто с небольшим жителей, и именно оттуда приехала Неля Новикова, только что окончившая десятилетку. Приехала на работу в город.
Чувствовала она себя в городе неуютно, всего боялась, но поскольку была красива, то поневоле стала объектом внимания мужчин. Один из них пригласил ее к себе жить в комнату в малосемейке.
Мужчина был симпатичен, нахален и считал, что женщин знает как облупленных.
По испуганным глазам девушки он понял, что она для него легкая добыча, и уволок ее в свою комнату прямо с вокзала.
Девушка оказалась не испорченной цивилизацией: считала, что слово мужчины – закон, что своего благодетеля она должна слушаться беспрекословно. И потому мужественно терпела его загулы, запои и битье.
А однажды и вовсе попала в безнадежную ситуацию: мужчине ее покорность надоела, и в один прекрасный день он выгнал Нелю на улицу.
Девушки-лаборантки рассказывали, что Нелька – тогда ей было всего восемнадцать лет, на семь лет меньше, чем самой Наташе, – ночует где придется. Если не застукают – на фабрике, в комнате отдыха. Выгонят сторожа – идет на вокзал.
Наташа в ту пору все еще отходила от самого страшного события в своей жизни – гибели мужа, а когда ей стали рассказывать про Нельку, в ней что-то будто лопнуло. Какая-то пелена разорвалась, и в эту трещину проглянула картина безрадостной жизни одной глупой девчонки, по сравнению с которой жизнь Наташи выглядела если и не слишком благополучной, то по крайней мере всем обеспеченной.
У этой же девочки не было даже самого необходимого – жилья.
В тот же день она отыскала Нелю на рабочем месте и наказала дождаться ее к концу дня.
В ту же ночь Неля ночевала у нее в только обживаемой пока квартире. Наташе не хотелось как-то ее благоустраивать, что-то покупать. Даже стол застилать чем-нибудь, кроме пусть и красивой, но клеенки.
Пока Наташа принимала душ, Неля достала откуда-то скатерть. Накрыла стол. Поставила хрусталь и положила серебряные вилки.
Заметив удивление на лице своего кумира, сконфуженно пояснила:
– Скатерть у вас, Наталья Петровна, в кухонном шкафу лежала. Не надо было доставать?
– Я и забыла, что она у меня есть. Кажется, на Восьмое марта подарили.
Она углядела, что на полке с цветами расцвел кактус – Наташа этого даже не заметила, – и поставила горшочек на стол.
– Чтоб красиво было, – пояснила она.
Откуда у девчонки из бедной крестьянской семьи была такая тяга всеми способами украшать свой быт? А Наташа, в семье которой были и скатерти, и хорошая посуда, до ее прихода обходилась клеенкой. Не кто иной, как Неля, заставила ее устыдиться и взять себя в руки.
На другой день на работе Наташа... ну да, она как раз к Пальчевскому тогда обратилась, потому что директор был в командировке, главный инженер – в отпуске и Валентин как главный механик его замещал.
В общем, стараниями технолога Рудиной Неле дали комнату в малосемейке. Совсем крохотную, но девушка была рада до смерти. У нее появилось собственное жилье!
С тех пор она и боготворила свою спасительницу. Что же она узнала такое, о чем торопилась сообщить своей обожаемой Наталье Петровне?
Некоторые итальянские рецепты предлагали сыр в пицце класть на тесто, а потом уже составляющие: мясо, колбасу, специи, помидоры. Наташа считала, что сыром надо посыпать содержимое пиццы, тогда из духовки блюдо появляется с аппетитной корочкой, каковая и придает пицце особый вкус.
Помидоры были невероятно дорогие, но Наташа не пожалела, взяла две штуки на шестьдесят рублей. Обойтись томатной пастой можно было бы, но вкус у пиццы получался уже не тот.
Подготовленное блюдо отправилось в духовку. Теперь оставалось дождаться гостью.
Глава седьмая
А гостья пришла как раз в то время, когда Наташа вынимала противень из духовки и по кухне плыл аромат готовой пиццы.
Девушка прямо-таки светилась от восторга. Обожаемая Наталья Петровна накрыла стол для нее одной.
– Ты можешь называть меня просто Наташей, – улыбнулась ей красивая хозяйка.
– Хорошо, Наталья Петровна, – улыбнулась польщенная Неля, но называть технолога по-свойски так и не смогла.
Теперь уж Неле не пришлось бы пенять Наташе на скромность сервировки. Как ни странно, та помнила, что именно девушка говорила ей: надо, чтобы было красиво.
Потому сегодня Наташа решила показать, что тоже любит и умеет ценить красивое. Они сидели за столом, накрытым белоснежной скатертью, с подсвечником на три свечи.
Они выпили по рюмочке красного вина – правда, гостья с удовольствием выпила бы водки, но ей не предложили. В конце концов, вино к пицце, которая тает во рту, тоже неплохо.
Вначале говорили о всякой ерунде – в основном о работе, но у Нели терпения надолго не хватило. Так что, побыстрее дожевав последний кусок, гостья поерзала на стуле и осторожно спросила:
– Можно, я буду рассказывать?
– Конечно.
– Тут на днях мы с Виктором – у меня друг появился, водитель «газели» – были в гостях. И я познакомилась с одной женщиной, которая в обувном магазине работает. Маргаритой звать...
