Надежда увидела их издалека. Она стояла на лестнице и подавала какой-то инструмент мужчине, сидевшему на стеклянной крыше.
      — Видишь, вот она, теплицы ремонтирует.
      Надя замахала им руками и быстро сбежала с лестницы.
      — Антошка! — Она побежала навстречу подруге и ее спутнику, но, не встретив в ответ должного энтузиазма, на полпути остановилась, вглядываясь в лицо Тони. — Ты виделась с Мишкой?
      — А ты в глаз хочешь? — тем же тоном поинтересовалась у нее Тоня.
      — Но, Тато! — Отчего-то Надежда совсем не испугалась грозного вида Тони. — Ты, как всегда, предлагаешь экстрим. Ведь мы могли бы просто сесть и поговорить… — Она скосила глаз на Лавра. — Это же друг Михаила?
      — Ну и что?
      — Он как будто тебя конвоирует.
      — Не говори глупости. Он со мной как свидетель.
      — Свидетель чего?
      — Того, как я превышаю пределы необходимой обороны.
      — Ты говоришь прямо как Костя. Тот тоже все квалифицирует под ту или иную статью. Даже в шутках не может забыть, что он мент.
      — Не заговаривай мне зубы! Я требую объяснений.
      Надя состроила гримасу, мол, что с тебя возьмешь, а Тоня рассердилась еще больше, потому что опять не смогла обойтись без цветистости выражений.
      — Ну хорошо, давай хотя бы присядем. В беседке. Ты хочешь говорить при нем?
      — Этого человека зовут Лавр. Или Гриша.
      Надя, не выдержав, прыснула и протянула ему руку.
      — Меня зовут Надежда. Или Мирандолина.
      — Мандолина тебя зовут!
      — Я не поняла, это оскорбление или новая кличка?.. Зачем все-таки ты привела… Гришу?
      — Чтобы он удерживал меня всякий раз, когда мне захочется тебя убить.
      — А… Тато, не делай сама себе комплиментов. На такое ты не способна… Нет, послушай, в конце концов между нами могут быть секреты? Что же мне говорить при постороннем человеке?.. Кстати, очень красивом мужчине.
      — Я тебе помогу. Видишь ли, Гриша, Надя убила своего американского мужа и теперь боится, что об этом кто-нибудь узнает.
      Надя побледнела, но быстро справилась с собой, криво улыбнувшись. Потом открыла рот, и сразу стало ясно, что ее не так-то просто сбить с толку.
      — Ладно, если тебе так хочется сливать меня в отстой, флаг тебе в руки! Расскажу вкратце: я встретила в аэропорту твоего мужа. Он как раз прилетел из Питера. Я вывозила из багажного отделения свой чемодан на колесах и почти нос к носу столкнулась с ним. Он мне обрадовался…
      — Странно, прежде вы, помнится, не очень любили друг друга.
      — А теперь он, видимо, был рад всякому, кто мог бы сказать о тебе хоть что-то. А я рада была рассказать свою беду человеку, который умеет хранить тайны… в отличие от тебя…
      — Я согласна, это удар ниже пояса, но мне хотелось хоть как-то стереть с твоего лица эту ухмылку превосходства… Постараюсь впредь держать себя в руках.
      — А что тут рассказывать? Увы, я не знала, что ты от него сбежала, а когда узнала, не сразу поверила. Сидела с ним в зале аэропорта и причитала, что мне негде спрятаться. Михаил и говорит: а почему бы тебе не поехать к Тато?
      — Так это Михаил все придумал? А я еще удивилась, что ты, можно сказать, прямо из аэропорта и сюда.
      — Я не сразу сообразила, что он на самом деле не знает, где тебя искать. Попыталась узнать, где ты, а он перевел разговор на мои проблемы. Ты же знаешь, у него это ловко получается.
      — Знаю, — согласилась Тоня. — Если он не хочет что-то говорить, ни за что у него это не узнаешь.
      — В общем, слово за слово, и я рассказала, что со мной случилось в Америке, а он обещал узнать, как там Грэг, ну и вообще…
      — Ну и как там Грэг?
      — Вроде бы умер.
      — Вроде бы?!
      Надя пожала плечами:
      — Ты же знаешь, что я не могу верить этому на сто процентов. Михаил так сказал, но откуда он узнал? Что у него, в каждом американском штате своя служба информации?
      — Да уж наверняка нет. А что он еще сообщил, какие-нибудь подробности?
      — Сообщил. Якобы власти решили, будто от того, что я уехала, он покончил жизнь самоубийством.
      — Вот тебе повезло!..
      — Да уж! — Надя смотрела без улыбки, но Тоня отвела взгляд — ей не нравилось, как она сама себя ведет.
      — Прости, я тебя перебила. Итак, вы договорились, сидя в кафе, что ты заедешь к моим родителям и возьмешь мой адрес.
      — Да. Миша все-таки сказал, что вы поругались из-за какой-то ерунды и ты уехала, не сказав ему куда. Добавил, что ты уже сто раз о своем поступке пожалела, но гордость не позволяет тебе в этом признаться. Он сам меня отвез к твоим родным, и через десять минут я уже вышла к нему с бумажкой, на которой был записан твой адрес и телефон. Но телефон не отвечал, и потому мне пришлось ехать наудачу.
      — На такси?
      — Твой муж временно поменялся со своим знакомым машинами.
      — Зачем, ну зачем ему это было нужно?! А если бы я его узнала?
      — Нет, он хорошо умеет менять свою внешность. — Надя, что-то вспомнив, хихикнула, но тут же взяла себя в руки. — И потом, едва я вышла из машины, как он отъехал. Так что ты в любом случае не успела бы его разглядеть.
      — Вот так нас, Гришенька, сдают те, кого мы считаем друзьями.
      — Интересно, перед кем это ты распинаешься! — усмехнулась Надя. — Этот человек — кто? — ты забыла, друг твоего мужа. А ты разоткровенничалась, лапками засучила — опомнись, Тоня, уж если я тебе не друг, то тогда не он же! Вот этот перебежчик? Если, конечно, не шпион.
      — Спасибо, леди, — церемонно поклонился Лавр.
      — И потом… Ты думаешь, твой муж никого не убивал?
      Тоня вздохнула. Она думала, что убивал. Она именно поэтому и сбежала от него, боялась, что рядом с ним и она сама не в безопасности.
      — Друг, наверное, слишком громко сказано, — подал голос Лавр. — Мы скорее приятели. Но в любом случае я не побегу тотчас доносить ему, что тут услышал.
      — Тотчас? В каком смысле? Он все еще в Раздольном? А мне говорил, что только на тебя взглянет и тотчас уедет.
      — В Раздольном! — Тоня обреченно взмахнула рукой. — И вечером мы с ним встречаемся. Если бы ты знала, как мне этого не хочется!
      — Так не ходи… Впрочем, ты права. В поселке не спрячешься, это тебе не большой город.
      — А как он оказался на твоем новоселье?
      — Нашел меня, приперся вместе с Костей, вот что странно.
      — Ничего странного, он тоже все-таки из органов, хоть и несколько из других… Как же я его не заметила?
      — А он нарочно пришел позже, когда мы все во дворе танцевали. Сидел все время за Саней Грохотовым, за которым можно спрятаться, как за старым дубом… И потом он был в гриме.
      — Господи, сколько стараний, и все только для того, чтобы я его не узнала?
      — Видимо, ты права. — Надя сопроводила свою фразу пожатием плеч. — Хотя все это для меня тоже загадка.
      Ну да, за Тоней в этот вечер ухаживал один вдовец. Вячеслав Зеленский, замдиректора совхоза по производству. Наверное, он вдруг разглядел в ней черты будущей жены и матери его троих детей.
      Тоню забавляли его ухаживания. Человек, пятнадцать лет проживший с женой и не позволявший себе смотреть на сторону, ухаживал тоже старомодно. Видимо, по его мнению, раз Тоня принимает ухаживания — то есть идет с ним танцевать, позволяет слегка прижать к себе, — это и есть ее согласие на дальнейшее развитие отношений.
      Наверное, Михаил ее приревновал. Или… Вообще непонятно, что ему было нужно. Уехала Тоня из дома и уехала, ничего с собой не взяла, никому о своих подозрениях в адрес мужа ничего не рассказала. Он считал ее опасной или опять воспылал прежним чувством?
      Насчет опасности скорее всего она нафантазировала. И убийство Элины связала с Михаилом… Чего бы вдруг ему убивать ее, если, пустив в ход логику, можно вполне объяснить присутствие в его тайнике Эллиной дарственной. Например, он мог дать ей денег взаймы. Чтобы она расплатилась со своими должниками. А деньги дал под залог собственности. Квартира, видимо, все, что у Элины оставалось…
      Но под всем этим легким сооружением, основанным исключительно на ее домыслах, хоронилась тяжеленная чугунная плита ее понимания, точнее, озарения, что она целых пять лет прожила не только с чужим по духу человеком, но и с человеком потенциально опасным.
      Ведь иной женщине и в голову бы не пришло подозревать своего мужа в том, что он может кого-то убить. Скорее наоборот, она с пеной у рта должна была бы защищать его от кого бы то ни было, и даже от себя. Утверждать: «Нет, он не мог этого сделать!»
      А она говорит: «Мог!» Тогда, когда он этого не делал.
      И если Тоня спросит его: «Это ты убил Элину?», а он скажет: «Да ты что! Клянусь памятью матери, я ничего такого не делал!» — вот тогда она вернется к нему?
      Что, задумалась? То-то и оно!
      — Ну что? — Надя вопросительно посмотрела на нее. — Мир? Признайся, Тато, все равно бы он тебя нашел. И рано или поздно вытащил на откровенный разговор. Теперь же это почти пройденный этап…
      У Тони вдруг вырвалось:
      — Да пойми ты, я его боюсь!
      Надя беспомощно оглянулась на Лавра, и тот сразу вклинился в разговор:
      — Думаю, мне стоит находиться где-нибудь поблизости, когда вы будете разговаривать.
      — Между прочим, это мысль, — подхватила Надя, — кто его знает, может, твой страх не на пустом месте растет. Или ты против?
      — Нет, я не против. — Тоня посмотрела в глаза Лавру; пусть думает о ней все, что хочет, и что она трусиха, истеричка, она все снесет, если будет точно знать: в трудную минуту будет кому прийти ей на помощь.
      — Вы встречаетесь у тебя дома? — спросила Надя.
      — Нет, думаю прогуляться к улице Мира.
      — Это та, что на краю пропасти? На ночь глядя? — удивилась Надя. — Ты что, нарочно провоцируешь его?
      — На что провоцирую?
      Надя запнулась, подбирая слова:
      — Мало ли… Может, ты его чем-то очень разозлила. Возьмет и столкнет тебя ненароком… Боже, что я говорю!
      — Иными словами, ты все-таки допускаешь, что он может причинить мне зло?
      — Во всяком случае, я думаю, что мне тоже надо быть поблизости.
      — Можно подумать, ты сумеешь предотвратить неизбежное.
      — Девушки, — подал голос Лавр, — а вам не кажется, что вы далеко зашли? Михаил, может быть, не слишком порядочен, но то, что он не дурак, вы, по-моему, не станете оспаривать?
      — Не станем, — согласилась Надя, но, кажется, осталась при своем мнении. — Извините, ребята, мне надо вернуться.
      Она оглянулась на свой участок, где на стеклянной крыше сидел и не спеша покуривал какой-то мужчина.
      — Ты все-таки решила со мной не откровенничать, — констатировал Лавр, когда они вдвоем возвращались к Тониному двору.
      Сказал с некоторой обидой, так что Тоня даже почувствовала себя виноватой.
      Она уже собиралась рассказать ему все как на духу, когда увидела мчащийся к ним на всех парах джип директора совхоза.
      Водитель в машине оказался один, но при виде Тони и Лавра крикнул:
      — Я вас везде ищу! Леонид Петрович приказал найти и доставить.
      — Обоих? — спросила Тоня.
      — Сказал: привези городского механика, а если Титова будет поблизости, захвати и ее.
      — Поехали, — решила Тоня, открывая дверцу. Лавр помог ей сесть в машину, а сам обошел джип с другой стороны и сел рядом с водителем.
      Обиделся, что ли?
      А она никак не решалась начать разговор, потому что все события, связанные с Михаилом, постороннему человеку показались бы… неконкретными, что ли.
      То есть предложи он объяснить по пунктам, в чем провинился перед ней Михаил, доказанным получится лишь наличие тайника. Все остальное — сплошные ее домыслы.
      Может, Лавр вслух и не скажет, но мысленно посмеется над ней: это же надо, какая выдумщица! Нет, до разговора с Михаилом она никому о своих сомнениях не скажет!
      В последнее время вокруг нее все какое-то нелепое. Даже сам Лавр. Вот чего ради его припахал для работы Леонид Петрович? Подумаешь, инженер! Да каждый второй рабочий совхоза сообразил бы, каким образом — с помощью автокрана — привезти эту Плачущую девушку!
      Правда, разъяснение своему невысказанному вопросу Тоня получила, когда они подъехали к зданию администрации винсовхоза.
      Леонид Петрович уже поджидал их у входа. Поодаль стояли автокран и «ГАЗ-54».
      — Я потому Лавра Алексеевича к работе привлек, — сказал директор Тоне, хотя она у него ничего не спрашивала, — что это дело деликатное, несмотря на кажущуюся простоту. Наш брат рабочий не будет ощущать никакого пиетета к какой-то там каменной бабе. Скала и скала! Рванет там, где нужно поднять осторожно, бросит, уронит…
      — Не очень высокого мнения вы о своих рабочих.
      — Нормального, — ничуть не обиделся директор. — Давить виноград они умеют, ничего не скажу, а вот деликатные дела далеко не каждому удаются. Благоговение у них может вызвать разве что хорошая водка или самогонка «как слеза». А чтобы камень… Может, со временем, когда мы свой сад пополним всякими интересными экземплярами и научим созерцанию, в их мироощущениях что-то изменится…
      Он смущенно прервал себя.
      — Мечты-мечты! Короче, я вовсе не обязан всякий раз объяснять, почему нанимаю того или иного человека!
      — Но я вам ничего и не говорила, — удивилась его наскоку Тоня.
      — А то я по твоему лицу не видел! Ты у нас, Титова, штучка еще та!
      — Мне тоже ехать на место, смотреть, как фигуру будут грузить?
      — Не надо. — Директор взял ее под локоток. — Мы с тобой пока посидим, покалякаем… А вы езжайте, что стали?
      Водители почти одновременно хлопнули дверцами, и, чуть помедлив, в кабину грузовой машины сел Лавр.
      — Сидеть мы, конечно, не станем, а пойдем посмотрим на площадку под твой сад камней. Решим, где разместить нашу Девушку. У меня есть несколько вариантов, но что скажет специалист?
      Тоня направилась по тропинке в сторону мастерской.
      — Уже доложили! — с досадой сказал директор. — Сюрприз в нашем краю сделать невозможно. Я приказал с утра засыпать поверхность гравием…
      — А подвести воду?
      — Воду? — удивился он.
      — Ну да, иначе как же наша Девушка станет плакать?
      Тоня остановилась у края площадки и повернулась к директору.
      — В самом деле, я не подумал. Прав был мой отец: поспешность нужна при ловле блох. Так хотелось поскорее завлечь вас в водоворот наших приготовлений…
      — Но зачем? — удивилась Тоня. — У нас впереди целое лето. Мы много чего успеем.
      — Если, конечно, вы не уедете.
      — Да почему я должна уехать? — уже возмутилась Тоня.
      — Логика всегда была моей сильной стороной, — сказал Леонид Петрович. — Раз здесь появился друг вашего мужа, наверняка и сам глава семьи объявится. Если он умный человек, а я надеюсь, что это так, то должен все сделать для того, чтобы увезти вас отсюда. Сам-то он жить здесь не захочет…
      — Откуда вы все знаете?
      — Думаю, на этот вопрос можно и не отвечать, — насмешливо проговорил он.
      — Вы об этом хотели со мной поговорить?
      — Торопыга! — неодобрительно заметил директор. — Ну куда вы все время спешите?.. Итак, Антонина Сергеевна, начиная с сегодняшнего числа я повышаю вам оклад до восьми тысяч.