Она знала про его игру в кораблики, потому что, вложив двести тысяч фунтов в дело, Папочка поставил Колина под круглосуточное наблюдение ЦРУ, направив за ним лучшую агентуру. Они смогли установить факт наличия макета в спальне любовницы капитана на Чарльз-Стрит - там он играл в свои игрушки, в том самом месте, где спал с любовницей. Битси видела фотокопии писем японца, снятые ЦРУ. Они были по-детски глупыми. Нет, с точки зрения профессиональных знаний тактики они были вполне серьезны, но именно поэтому и глупы - ведь это было главным увлечением двоих взрослых мужчин на протяжении длительного времени.
      Больше всего её расстроило то, что переигрывать морские сражения он начал не дома, а у своей любовницы. О любовнице она уже знала от дядюшки Пита. Первым об этом сообщило контрразведывательное подразделение "Комиссии по электрификации сельских районов" в Лондоне, доложившее об этом по команде. Доклад попался на глаза Ларри в министерстве финансов, и он переслал его дядюшке Джиму в Белый дом. Дядюшка Джим без комментариев переслал ксерокс совершенно секретного донесения Битси. Она запросила дополнительно фото, аудио - и видеоматериалы. Ее это обеспокоило, но не слишком. Девица была явной француженкой, блондинкой с большим бюстом и длинными ногами - типичный образчик любовницы из комиксов. Она была слишком молода для Колина и не могла предложить ему ничего, кроме секса (Битси была убеждена, что уж в этом-то она дает этой сучке сто очков вперед). Но, услышав пленки, сделанные службой подслушивания, она расстроилась. Это был самый грустный разговор из всех, что она когда-либо слышала. Колин постоянно жаловался, как сильно он любит Битси, и как боится потерять её. Это было так горько слышать! Ей хотелось заключить его в свои объятия, отнести на руках в Розенарру и держать там в плену своей любви до тех пор, пока все не станет на свои места, пока он не забудет о любовнице, как о маленькой и незначительной интрижке, которая позволительна человеку его возраста и положения. Обо всем этом она читала в книжке (сразу после свадьбы) Гесселя "Муж в возрасте от сорока пяти до пятидесяти", издание Йельского университета, научно-популярная серия.
      10.
      - Какая прекрасная музыка, - сказал капитан.
      Ивонна завершила длинный пассаж на своем саксофоне и выпустила мундштук изо рта.
      - Ты разговариваешь со мной или с Фудзикавой?
      - С тобой. Каждый раз, когда я произношу слово "прекрасный", оно относится к тебе.
      - Это уже лучше.
      - Ты и представить себе не можешь, насколько фаллически выглядит этот инструмент, когда на нем играешь ты.
      Она усмехнулась.
      - Пускай другие девушки учатся играть на скрипке. Но это совсем не то. В символическом плане, я хотела сказать.
      Она подошла к постели и легла. Он приподнялся, чтобы поцеловать её в правый сосок. Затем сказал:
      - Этот тактический макет - совсем не игрушка, как ты думаешь. Он помогает мне думать.
      - Ну, и что же ты надумал?
      - Пока что - только то, что я должен Брайсону двести тысяч фунтов, а если я отдам ему всю свою недвижимость, плюс виноторговую компанию, как я обещал ему, то буду должен двести тысяч своей жене.
      - Я иногда даже восхищяюсь, как ты легко наживаешь себе неприятности. Но это - такая огромная неприятность, что ты из неё едва ли выкарабкаешься.
      - Просидев у своего макета последние полчаса, я, кажется, нашел выход.
      Она резко села, её груди колыхнулись.
      - Нет!
      - Да!
      - Каким образом?
      - Сначала я должен рассказать тебе о ходе своих мыслей. Это выглядит несколько старомодно, но такой уж я человек.
      - Расскажи!
      - Я начал думать о Клируотер-Хаус, стоящем над глубокими водами Глэндора. Об этом замке говорят, что в нем живет привидение его первой владелицы, леди Джейн Хеллер-Уиникус, которое является каждую ночь любому гостю, который имеет отношение к строительному бизнесу в Ирландии.
      - Какое все это имеет отношение к ...
      Он поднял руку.
      - Я думаю, что люди до самой смерти помнят то, что оказало на них самое сильное впечатление в жизни. Это навело меня на мысль о моем бывшем офицере разведки, Гэше Шютте. Как-то раз мы проводили совместные учения с австралийцами в районе Большого Барьерного рифа - чертовски красивые места! - и, пока мы ждали сигнала к началу действий, решили немного порыбачить. Джон Моуди - мой старпом, Гэс Шютт и я с утра сели в шлюпку - одни, без матросов, и отправились к коралловым рифам. Вода была так прозрачна, что можно было видеть эту чертову рыбу, как в аквариуме. Шютт показывал нам золотой соверен, которые он собирал, и вдруг монета выскользнула из его руки. У него была очень быстрая реакция, особенно когда дело касалось денег. Его рука мгновенно оказалась в воде, и в это время тигровая акула примерно четырнадцати футов длиной выскочила из-под шлюпки и отхватила ему её по локоть.
      Ивонна икнула.
      - И Гэс вывалился из шлюпки в воду, истекая кровью. Джон Моуди бросился его вытаскивать, а я лупил веслом проклятую тварь, пока она не убралась.
      - О, Колин!
      - Руки Гэс, конечно, лишился, но остался жив.
      - О, мой дорогой, ты восхитителен! - она попыталась увлечь его в объятия, но он отодвинулся.
      - Дело вот в чем: Гэс обязан мне жизнью. Тебе это понятно? Если ты не против, я расскажу тебе кое-что о Гэсе Шютте. Я никогда не знал никого, кто любил бы деньги больше, чем он. Это - необычное качество для офицера флота. Из-за потери руки ему пришлось уволиться, и он основал "Кембриджскую Корпорацию", которая стала главным мозговым центром западного мира.
      - А что такое "мозговой центр"?
      - Это - собрание самых отборных мозгов в мире, предназначенное для разработки сценариев и планов для правительства. Ты говоришь, что я инфантилен. Это не так - есть инфантильные правительства, которые бьют в барабаны, воображая себя пупом земли, но неспособны решить свои собственные проблемы, когда дело касается реальной жизни. Чтобы решить их, они обращаются к "мозговым центрам", этим современным кондотьерам. Они планируют войны и перевороты, экономические "чудеса" и другие "морковки на палочке" - за деньги, естественно. А в это время политиканы могут спокойно заниматься теннисом, яхтами или футболом. Или встречаться на высшем уровне - это тоже работа, но только для дураков. Мой друг, Гэс Шютт, думает за семь правительств. Его не интересует результат - лишь бы платили. Он наемник. Он всего-навсего вырабатывает логические решения для возникающих проблем, а уж дело правительств - принимать решения или нет.
      - Значит, ты хочешь обратиться к нему, чтобы он решил это за тебя? Лучше всего будет, если ты ему за это заплатишь.
      - Нет, ты не поняла. Я пока даже не знаю, о чем должен спросить его, и мне не хотелось бы подталкивать его к какому-либо решению. Он никогда не откажется от денег, они составляют главное в его жизни. Я его понимаю и не могу упрекнуть в этом. Но в глубине души он признателен мне за эту историю с акулой. Я объясню ему суть дела, и он что-нибудь для меня придумает.
      - Но ему же, наверное, платят сотни тысяч за то, что он придумывает.
      - Конечно.
      - Значит, ты должен будешь заплатить ему кучу денег. У тебя не хватит. Тебе придется украсть все вино Франции, чтобы расплатиться с ним.
      _ Если бы мне это удалось, его услуги мне бы не понадобились, - и в это время его осенило: украсть вино - это совсем не то, что украсть деньги или драгоценности. Если украсть вино, то его сделают еще, даже больше, чем было.
      - Он тебе все равно понадобится, - словно прочитав его мысли, сказала Ивонна.
      - Зачем?
      - Чтобы научить тебя, как украсть все вино Франции.
      - Да, - согласился капитан, - ты права.
      11.
      Когда А. Эдвард Мастерс и капитан Хантингтон вернулись на Фарм-стрит, адвокат Битси, Бартоломью Клогг, и его помощник ворошили бумаги на коктейльном столике. Битси сидела на стуле у окна, глядя на улицу. Ее темные волосы были собраны заколкой возле белоснежной шеи. Она размышляла, что будет, если Колин подпишет все бумаги о разводе. Она так любила его.
      Пока оба адвоката здоровались и перебирали документы, Колин пересек комнату и подошел к Битси.
      - Значит, я должен все это подписать, дорогая?
      Она кивнула, не оборачиваясь.
      - Битси, дорогая, выслушай меня, пожалуйста, - негромко сказал он, мы оба - жертвы обстоятельств. Ничего не изменилось в наших отношениях, кроме денег ...
      Битси посмотрела на него с испугом.
      - Кроме денег?
      Он громко окликнул обоих адвокатов.
      - Подлежит ли хоть что-нибудь из этого соглашения обсуждению?
      Мистер Клогг оторвался от документов и поправил свой галстук. Мистер Мастерс молча смотрел на капитана.
      - Что вы имеете в виду, капитан? - спросил Клогг.
      - Я имею в виду, что моя жена опасается материального ущерба с моей стороны. Не могли бы мы заключить соглашение о том, что если я возмещу ей ущерб или возвращу большую сумму в течение двух месяцев, то моя супруга порвет эти бумаги и забудет о разводе?
      Последовала безмолвная пауза. Капитан посмотрел на Клогга, который, в свою очередь, уставился на Битси. Затем он посмотрел в окно на Фарм-стрит.
      - Это можно обсудить, - сказал Клогг, - никакое решение не является окончательным.
      В это время вмешался Эдвард Мастерс.
      - Я рад, что вы признаете это, Бартоломью. Давайте договоримся о следующем: капитан Хантингтон подписывает все эти документы с отсрочкой исполнения шестьдесят дней. Если за этот срок он возвращает деньги, документы теряют силу. Вы согласны?
      Мистер Клогг посмотрел на Битси. Та кивнула и отвернулась. Клогг объявил, что условия приемлемы для его клиентки.
      Капитан нагнулся к столу и с помощью помощника Клогга начал подписывать документы. Мастерс и Клогг отошли в сторону и о чем-то перешептывались. Капитан немного вспотел. Его рука, держащая золотой "паркер", дрожала.
      12.
      Шоколадного цвета "Роллс-Ройс" с откидным верхом, который капитан считал скорее другом, чем машиной - как золотоискатель относится к своему верному мулу - выехал из Лондона в сторону Букингемшира. Утром у него была трудная встреча с Хуаном Франкохогаром. Они встретились в "Лайонз Корнер Хауз" на Пикадилли.
      - Вы меня поймите, я выполню ваши обязательства, сэр, независимо от обстоятельств. Но вы должны тоже меня понять. Он во все добавляет кетчуп! Это такой жуткий томатный соус с перцем и ещё черт знает с чем.
      - Да, я слышал, - он бросил взгляд на стоящую на столике бутылку с красным содержимым, - что-то вроде этого, Хуан?
      Великий повар даже не позволил себе коснуться бутылки. Он только кивнул с выражением суеверного ужаса на лице. Его голос дрожал:
      - Он требует консервированных ананасов. Он просит рыбных палочек. Я имею в виду, что он просит меня - меня! - чтобы я покупал ему замороженные рыбные палочки! Вы себе даже представить не можете, что это такое. Это какая-то дрянь, которую он ещё и поливает своим кетчупом. Я приготовил ему салат из жаворонков и филе кролика, а он посмотрел на меня как-то странно и заявил, что не ест холодного мяса!
      - Ужасно! Но ведь этот человек известен как гурман!
      - Гурман? Он? Да вы знаете, что он пьет с приготовленными мной блюдами? Немецкое белое вино, а когда хочет розового, то - вы даже представить себе не можете! - смешивает его с португальским красным!
      - Не может быть! Хуан, ты, наверное, шутишь!
      Лицо Франкохогара стало мраморным.
      - Я никогда не позволяю себе шутить в отношении кулинарии и вина, сэр, - сказал он, чеканя каждое слово, - и ещё забыл сказать: он добавляет соль. Во все!
      - Тогда - судя по тому, что ты мне сообщил, он нарушил условия контракта. Ты, конечно же, можешь не возвращаться ко мне, это было бы нечестно, но ты можешь уехать в Париж и открыть там ресторан.
      - Я терпеть не могу Париж. Там нет места новичкам, и все туристы требуют бифштексы с жареной картошкой.
      - Тогда ты можешь вернуться в свой ресторан в Амменс. Ты сможешь сделать его самым знаменитым рестораном в округе, где вообще нет других ресторанов. Тебя включат в путеводители "Мишелен".
      - Извините меня, сэр, но если я брошу месье Кутчупоеда, то нанесу ущерб вашей репутации.
      - Я обрек тебя на это, Хуан. Это мои обязательства, а не твои.
      Если хочешь, я могу позвонить мистеру Брайсону и объяснить ему, почему ты не будешь больше работать по контракту. Через некоторое время ты сможешь вернуться к себе на Пиренеи.
      - Это будет сложно. Я так полюбил Лондон. Я встретил здесь одну девушку, по имени Моуди Ганкамз, и не смогу с ней расстаться.
      - Так возьми её с собой.
      - Она не говорит по-английски, так же как и по-французски.
      - Моуди Ганкамз? Мне показалось, что это английские имя. На каком же языке она разговаривает?
      - Откуда я знаю? Она говорит, что это - английский! Она родилась в Лондоне и никогда из него не уезжала, но - Боже мой! - как она говорит!
      Проезжая Бэкингемшир, капитан твердо решил забыться и отбросить все проблемы. Был чудесный день, стояла замечательная погода. Он очень любил свою машину и даже запел вполголоса песенку из рекламного телеролика:
      "И вот опять мы снова вместе,
      Мой замечательный "Роллс-Ройс"!"
      Он знал дорогу, хотя никогда раньше по ней не ездил. Ему нравился пробегающий мимо пейзаж. Он мысленно похвалил Гэса за то, что разместил свою "Кембриджскую Корпорацию" в таком месте, где не ездят тяжелые грузовики. Капитан ехал не торопясь, наслаждаясь отсутствием движения на трассе. Он размышлял о Хью Виллерсе, который, подобно лорду Глэндору, начинал свою карьеру сутенером в 1616 году, и всего за семь лет смог стать герцогом Бэкингемским, получил имение и даже ворота в королевским дворце, названные его именем. Затем его мысли перешли к лорду Глэндору, герцогу Глэндорширскому - это тоже были красивые титул и замок, разве что не было одноименных ворот во дворце. Но в это время он вспомнил неоновую вывеску "Кегельбан и бильярдная лорда Глэндора с подачей напитков", и настроение мигом испортилось.
      Он подъехал к открытым воротам, от которых в обе стороны тянулась колючая проволока. Надпись на щите гласила": "Кембриджская Корпорация", и ниже: "Въезд запрещен".
      "Роллс-Ройс" плавно покатил по дубовой аллее к виднеющемуся вдалеке зданию. Это был знаменитый Аксельрод-Хаус, в котором четыре века назад жил известный гравер, чеканивший на монетах профиль королевы Елизаветы I. Капитан оценил вкус Шютта - он умел не только копить деньги, но и удачно их вкладывать, что не доступно людям, лишенным воображения.
      За поворотом показалась будка, из которой вышел человек в форме Королевской морской пехоты с автоматической винтовкой наперевес. Он дал знак остановиться возле шлагбаума. На нем были нашивки сержанта морской пехоты. Подойдя к машине, он обратился по-уставному:
      - Сэр!
      - Доброе утро, сержант, - дружелюбно сказал капитан, - коммандер Шютт ждет меня. Я - капитан Хантингтон.
      Сержант взял на караул.
      - Сэр! Я два года служил на борту "Генти"!
      - Мне кажется, я помню вас.
      - Ваше удостоверение личности, сэр! - сказал сержант.
      Капитан кивнул, вынул удостоверение и протянул сержанту. Из будки показался ещё один морской пехотинец с камерой "Полароид".
      - С вашего разрешения, сэр, - сказал он.
      Капитан посмотрел в объектив, полыхнула вспышка. Сержант вернулся из будки и возвратил капитану его удостоверение.
      - Прямо ко второму КПП, сэр!
      - Второму? Сколько их здесь у вас?
      - Четыре на виду, сэр. Кроме того, радары, электронная сигнализация и наблюдательные вышки по периметру, сэр.
      - Спасибо, сержант! Продолжайте службу!
      - Есть, сэр! - сержант отдал честь.
      "Роллс-Ройс" медленно и бесшумно поехал по пустынной аллее. Щебетали птицы, вокруг лежала нетронутая природа. Но капитана все это не волновало, он любил только море.
      На втором КПП другой сержант морской пехоты сверил номер машины, затем пошел куда-то звонить из будки. Кажется, он звонил на КПП-I. Затем сержант нажал кнопку какого-то устройства, и из него вылезла карточка с фотографией капитана. Сержант подошел к "Роллс-Ройсу" и, не говоря ни слова, прицепил её к лацкану пиджака капитана.
      - Не многовато ли двоих сержантов морской пехоты для этой конторы? заметил капитан.
      - Впереди будут ещё более высокие чины, сэр! - ответил сержант и отдал честь.
      - Сэр!
      Аксельрод-Хаус был памятником архитектуры времен елизаветинского Ренессанса - торжеством перпендикулярных форм. Именно здесь эти формы достигли своего совершенства. Кажется, его строил сам Роберт Симпсон. Когда шоколадный "Роллс-Ройс" подъезжал к дому, его окна поблескивали, как глаза охотничьего пса.
      К дому был пристроен парадный подъезд, выглядящий так же неуместно, как неудачно приклеенные на лице усы.
      Полковник Королевской морской пехоты ожидал капитана у подъезда. На нем была белая парадная форма и белый шлем, означавший, что он проходил службу за рубежом, а также множество наградных планок. На поясе висел пистолет в белой кобуре. Когда капитан вышел из машины, появился ещё один морской пехотинец, сел за руль и отогнал её от подъезда.
      Капитан узнал полковника:
      - Клайв! - Какая встреча! - сказал он. - Семь лет тебя не видел!
      Этот человек считался лучшим стрелком на эскадре, когда они были в море, и самым удачливым покорителем женских сердец (и тел) на берегу. Все его женщины были исключительно азиатками. Кроме этого, он очень любил пиво, но при этом никогда не терял спортивной формы. Полковник был польщен.
      - Я как будто снова на борту "Генти"!
      Они обменялись рукопожатием и похлопали друг друга по плечу. Затем они прошли в дом, в огромный холл. Над камином висел геральдический щит с тусклыми надписями на староанглийском языке.
      Полковник провел Колина к зарешетченному отверстию в стене.
      - Извините, капитан, но я должен записать ваш голос.
      - Зачем?
      - Так нужно. Скажите, пожалуйста, несколько слов сюда.
      - Может, лучше спеть?
      - Нет, лучше сказать.
      - "Джильберт и Салливен" могут гордиться такой системой безопасности" - произнес капитан в решетку.
      Полковник провел его через холл на лужайку за домом. Всю дорогу он молчал, и это даже обеспокоило капитана. Он спросил:
      - Все в порядке, Клайв?
      - Да, конечно. Коммандер Шютт держит тут порядок, как на боевом корабле. Вы сами в этом убедитесь. Настоящий флотский порядок.
      Они подошли к лесенке, ведущей на стенд, где Гэс Шютт стрелял по тарелочкам. Когда они подходили, капитан заметил, что Гэс изобрел какое-то приспособление, позволяющее ему стрелять одной рукой.
      - Давай! - крикнул Гэс, и тарелочка вылетела из подающего гнезда. Он повел единственной рукой и выстрелил. Тарелочка разлетелась вдребезги. Капитан заметил, что Гэс стреляет не из охотничьего ружья, а из автоматической винтовки.
      - Давай! - крикнул Гэс и разбил ещё одну тарелочку.
      - Послушай, дружище, - сказал капитан, - ты что, стреляешь из армейской винтовки?
      Коммандер Шютт обернулся, и его лицо выразило неподдельную радость.
      - Колин! - крикнул он, - Как здорово!
      Он долго тряс руку капитану своей левой рукой, говоря:
      - Ведь ты бы не хотел подержаться за горячий ствол винтовки, верно?
      - Так все-таки это винтовка?
      - Из ружья любой дурак попадет. Я это уже прошел, только никому не рассказывай. Мне вообще больше нравится пистолет.
      Полковник морской пехоты исчез. Они остались одни, и могли, наконец, поговорить свободно. Коммандер Шютт был одет в дорогой твидовый костюм. Это был, конечно, не военно-морской мундир, твид несколько портил его фигуру. Коммандер Шютт был меньше ростом, чем капитан. Но зато у него были роскошные светлые усы, которые он отрастил после увольнения с флота. Его голубые глаза блестели, оставаясь при этом холодными. Торс у него был длинным, а ноги короткими, но очень сильными, как пружины. Капитан всегда расценивал его как загадку природы.
      - Ну как там Битси? Дать! - он вскинул ствол и выстрелил.
      - Все нормально, спасибо.
      - Прекрасная женщина! Дать! - он снова выстрелил и снова попал.
      - Неплохой у тебя дом, - заметил капитан. По лицу Гэса скользнула тень.
      - Да, он принадлежит мне, но я сдаю его в аренду одной канадско-нигерийской фирме, а потом вынужден арендовать его у них же. Большая часть денег достается им.
      - Что, налоги?
      - Партнеры, будь они неладны!
      - Но, Гэс, если честно, то ведь ты получаешь больше всех?
      - Возможно. Но я заслуживаю большего, - лицо Гэса посуровело.
      - Конечно же, ты заслуживаешь большего, - усмехнулся капитан, - ты всегда рассчитывал на большую часть.
      - Дать! - крикнул Шютт. Тарелка вылетела и тут же разлетелась в мелкие брызги.
      - Я думаю о деньгах до определенной стадии, - сказал он, - так же, как ты об игре.
      Капитан помрачнел.
      - Извини, Гэс, но мои дела плохи.
      - Что случилось?
      - Мне нужна твоя помощь.
      - Какого рода?
      - Сейчас я тебе все объясню. Во-первых, мне нужна твоя моральная поддержка. Я могу потерять все: жену, собственность, дело, даже жизнь и свободу.
      - Что, проигрался?
      - Да.
      - Я сочувствую тебе, Колин.
      - Все это тебе, конечно, не очень интересно, но ничего другого я сказать не могу. Но мне терять нечего. Я все обдумал. Ты - единственный человек, способный мне помочь.
      Глаза Гэса сверкнули.
      - Да, конечно, - сказал он, - я обязан тебе жизнью, и готов помочь тебе, но как?
      - Мне нужны твои мозги и твои фантастические компьютеры для решения одной проблемы. Иначе меня посадят в тюрьму.
      - Дать! - крикнул Гэс и выстрелил. - Дать! - и выстрелил снова.
      - Видишь ли, Колин, я здесь всего-навсего управляющий. "Кембриджская Корпорация" требует за свои услуги кучу денег. Мы имеем дело только с правительствами, только им по силам оплатить наши услуги. Если бы все зависело только от меня, я бы помог тебе бесплатно, но ...
      - Все замечательно, Гэс! Все логично и честно. Я готов уплатить по самым высоким расценкам, и даже с учетом того, что целые страны стоят в очереди с более важными проблемами, чем у меня.
      - Я рад это слышать, Колин.
      - У меня есть ещё кое-что, Гэс.
      - Дать! - крикнул Шютт и выстрелил. - Что ты имеешь в виду?
      - Ты всегда говорил о том, что хочешь иметь миллион фунтов стерлингов.
      Гэс вздрогнул, и это была далеко не наигранная дрожь.
      - Ты можешь стать моим тайным партнером, когда поймешь, в чем дело.
      - Зачем?
      - Потому что в течение месяца я сделаю тебе миллион фунтов.
      Вскоре они уже сидели у камина - такого огромного, что в него можно было запихнуть целого быка на вертеле. Офис коммандера Шюта имел площадь тридцать на сорок футов при высоте потолков шестьдесят футов. Они сидели во французских креслах эпохи Людовика XIY. Кресла были настолько перенасыщены различными золочеными украшениями, что капитан начал озираться по комнате в поисках более удобного места. Но все стулья были также обильно украшены позолотой.
      - Если ты говоришь, что за месяц мы заработаем миллион фунтов, то я согласен, - сказал Шютт, - но должен предупредить, что я бы ни от кого на свете не принял такого предложения, только от тебя, - он погладил свои пшеничные усы. - Но как это сделать? Что требуется от меня?
      - Ты должен думать, а делать буду я, - спокойно ответил капитан.
      - Для тебя нет никакого риска, тебе даже не придется покидать Аксельрод-Хаус, чтобы получить свою долю. Я уже не говорю о том, что финансового риска тоже никакого нет.
      Шютт кивнул головой в знак согласия.
      Капитан Хантингтон излучал доверие. Хотя на самом деле он не знал, о чем ему дальше говорить. В его речах постоянно фигурировала сумма: один миллион фунтов стерлингов, которую он использовал, как наживку. Срок в один месяц был для него магическим символом, за который должна решиться его судьба.
      - Я понимаю, - сказал Шютт, готовый ради миллиона на все, - но что же я должен придумать?
      - Ты должен придумать, как мне украсть на два миллиона фунтов вин со складов "Крюз и сыновья" в Бордо. Мне знаком каждый дюйм этих складов. Я знаю, где лежит каждая бутылка самых уникальных вин в этом самом большом винохранилище Франции.
      - Это необычное дело!
      - Конечно.
      - Нет, действительно. Я хочу сказать, что уже много лет обдумывал нечто подобное - вроде хобби.
      - Насчет вина?
      - Нет, вообще насчет крупного ограбления. С помощью моих компьютеров я разработал сценарии четырех крупных ограблений с гарантированным успехом, но, естественно, не смог их осуществить, так как был слишком занят, и ещё они требуют определенное количество профессионалов, которых у меня нет под рукой.
      Капитан снисходительно улыбнулся.
      - Ты должен завещать эти планы мне.
      - Конечно! - Гэс сделал пометку в блокноте, - у тебя есть в распоряжении группа - э-э-э - профессиональных преступников?
      - Пока что нет.
      - Но ты предполагаешь их участие в деле?
      - Да, конечно, но ...
      - Никто не знает, что ему потребуется через минуту. Возможно, нам потребуется взломщик сейфов, возможно - трое наемных убийц. Все зависит от тебя, дружище.
      - Ты прав.
      - Значит, ты должен знать, где взять их. Я уже давно понял, что самый простой способ быстро получить крупную сумму денег - это украсть их. Для меня это сложно - большой риск "засветиться". Я подведу "Кембриджскую Корпорацию". Тебе же, насколько я понял, терять нечего, и весь риск ты берешь на себя. Ты знаешь, что я доверяю тебе, как никому на свете, поэтому твоя идея мне нравится. Ты разбираешься в винах. Мне это все незнакомо сколько вина по объему тянут на два миллиона фунтов. Но я готов тебе помочь. Это - моя работа. Я сделаю это для тебя, потому что ты - мой друг и спас мне жизнь. И мы ещё осуществим те четыре ограбления, которые я разработал. Мы заработаем на этом миллионов десять и не заплатим не пенни налогов. Ты меня понимаешь, Колин?
      - Да, конечно. Мы совершим эти ограбления, и я, если попадусь, сяду в тюрьму. Все очень просто.
      В свои сорок семь лет капитан неожиданно понял, что детство кончилось. Война была лишь игрой. Автомобильные гонки были развлечением для великовозрастных мальчиков, воображающих себя мужчинами. Игра была болезнью, но все равно, оставалась лишь игрой. Он понял, насколько хрупкой является его жизнь. Из слов Шютта он понял, насколько часто тот разрабатывал планы похищения чужих денег и - возможно - убийства людей при этом. Преступление в его глазах было лишь вариантом решения логической задачи.
      Но это - только со стороны. Он уже был соучастником этого преступления. Оно началось с того момента, когда он проиграл тем двоим китайцам, и его вышибли с флота. Капитан был загнан в темный угол, его окружали враги с дубинками и фонарями, все они слепили ему глаза и норовили ударить побольнее. Он метался под лучами света и ударами, а все кричали: "Ату его!" У него не оставалось другого выхода.
      Война тоже была преступлением, но с определенными правилами. Он мог мысленно рассчитать ущерб, который намеревался нанести противнику и обосновать его справедливостью - с военной точки зрения.
      Сейчас же капитан ступил на скользкую тропу настоящего преступления. Обратной дороги не было.
      - Это будет одним из твоих сценариев. Вроде того, когда ты организовал визит высокопоставленного американского дипломата в Пекин под видом румына - забыл, как его звать - перед визитом президента США, как раз накануне выборов. Я уверен, что у тебя есть опыт подобных дел.
      - Да, конечно.
      - Ты должен быть уверен, что, разработав план, ни о чем больше не будешь волноваться, а просто получишь свою долю - миллион фунтов. Я, в конце концов, разбираюсь в виноторговле.
      - Но эта операция сама по себе обойдется недешево.
      - Относительно. Деньги на её проведение я достану. Я имею в виду, что вложу кое-что в операцию, и получу их обратно. Это моя забота.
      - Деньги - не главное. Важнее всего - собрать команду профессионалов. Едва ли тебе удастся это.
      - Если бы я не знал, как сделать это, я бы не пришел к тебе. Профессионалы будут. При этом ты ничем не рискуешь, я уже устал это повторять. Никто из них никогда не узнает, что все это придумал ты. Для тебя все это останется лишь игрой ума.
      Голубые глаза коммандера Шютта блеснули.
      - Ну, хорошо! - сказал он, - Когда приглашенные - э-э-э - специалисты получат свою зарплату, и сколько им придется заплатить? Сколько после этого достанется нам?
      - Я думаю, что им хватит шестисот тысяч фунтов, - ответил капитан, но все, конечно, зависит от твоего плана и проверки на компьютерах. Но я думаю, что каждый из нас получит не меньше трехсот тысяч фунтов.
      - Колин, я могу спросить тебя кое о чем?
      - Да, конечно.
      - Учитывая важность моего вклада в дело, ведь без меня ты не справишься, не мог бы ты поднять мою долю на пятьдесят тысяч фунтов?
      Капитан кивнул. Шютт не успокоился.
      - Это значит, что мне - триста пятьдесят тысяч, а тебе - двести пятьдесят?
      - Я согласен, - ответил Колин.
      - Рад это от тебя слышать, это символизирует наше доверие друг другу.
      - Я тебе всегда доверял, Гэс. Всегда.
      - А не мог бы ты поднять мою долю до четырехсот тысяч?
      - То есть, тебе две трети, а мне одну?
      - Да.
      - Я согласен, Гэс, но при условии, что моя доля не будет меньше двухсот тысяч фунтов, - он протянул руку, - это для меня очень важно.
      Шютт пожал протянутую руку.
      - Принято. Две трети мне. Тебе - двести тысяч чистыми. Если получится больше - разница мне. Замечательно. Я счастлив. Рад снова служить под вашей командой, сэр!
      Капитан почувствовал облегчение и вытащил портсигар из крокодиловой кожи.