Автор: Леонид Левкович-Маслюк
       Чуть ли не вся Япония знает в лицо Джина Акияму (Jin Akiyama) - крупного математика, профессора токийского Университета Токай (Tokai), главного редактора шпрингеровского журнала Graphs and Combinatorics (флагмана научной периодики в этой области). Причина такой известности ученого в том, что Акияма - еще и популярный телеведущий, и публика обожает его еженедельное шоу на математические темы.
 
      Лекции Акиямы напоминают каскад трюков иллюзиониста, иногда прерываемый лирическими песнями в собственном исполнении, иногда - почти клоунскими репризами. Мы встретились с самым экстравагантным математиком мира после его выступления на московском Фестивале художественной математики (fest.etudes.ru), недавно завершившемся в Математическом институте им. В. А. Стеклова РАН в Москве.
       Вам не кажется, что вокруг нас сегодня слишком много всевозможных шоу? Даже катастрофы, войны порой подаются в прямом эфире как захватывающие спектакли. Теперь вы нашли способ превратить в шоу еще и математику. Вас не осуждают за это?
      - Очень немногие. Большинство зрителей одобряет мой подход, даже встречает меня аплодисментами, как вы только что убедились! Лишь некоторые коллеги-математики выражают недовольство тем, что я такой несерьезный человек и демонстрирую всякие фокусы там, где речь идет об очень трудной и серьезной науке. Но я с ними не согласен. Да и к тому же любой, кто делает хоть что-нибудь, всегда будет встречать сопротивление. Вопрос в балансе «за» и «против».
       Перед какой публикой вы обычно выступаете?
      - Звучит не очень скромно, но это факт - у моих телепрограмм очень широкая аудитория. Их смотрят не только школьники, но и пенсионеры, и домохозяйки. А такие представления, как сегодня, я даю каждую неделю - в клубах и культурных центрах больших и малых городов. Часто выступаю в больницах, в тюрьмах перед заключенными. В тюрьмах, конечно, очень своеобразные зрители, но и они проявляют огромный интерес к математическим опытам. Очень надеюсь, что этот интерес поможет хоть некоторым из них потом, когда они вернутся в нормальный мир.
       C чего началась ваша работа на телевидении?
      - В 1990 году я начал вести на телеканале NHK[NHK (Nihon Housou Kyokai, или Japan Broadcast Association), главный государственный телеканал Японии] регулярную передачу для школьников - так до сих пор ее и веду, раз в неделю, тридцать минут…
       Тогда и сложился ваш имидж математика-хиппи?
      - Намного раньше. Когда я был студентом, я был чем-то вроде хиппи. Увлекался музыкой регги (reggae), одевался соответственно. Длинные волосы, джинсы, весь этот стиль мне нравится до сих пор (даже и не знаю, почему). Бандана (показывает) - это вообще моя «торговая марка», я всегда выступаю в бандане. Некоторые из моих друзей говорят, что у меня есть нечто общее с персонажами Харуки Мураками, которые принадлежат к той же субкультуре. Наверное, они правы, но сам я этого не замечал, пока они мне не сказали…
      Возвращаясь к вашему вопросу - на Втором канале радио NHK у меня теперь тоже есть своя передача, учебная, для старших школьников. (По ней желающие могут не только знакомиться с математикой, но и сдавать зачеты в «открытой школе NHK» - NHK специально издает еще и сборники текстов передач). Одно время я был также комментатором в программах новостей. Сотрудничал с разными телеканалами, не только NHK. Вел целый ряд программ, связанных с математикой, для широкой публики. Сейчас веду только одну регулярную программу, где обсуждаю не только математику, но и текущие новости, политику, экономику, общественную жизнь.
       Политика и наука обычно плохо совместимы - как вы находите точки соприкосновения?
      - Например, я обсуждаю технологию всевозможных опросов, в том числе пред- и послевыборных. Знаете, есть такой метод прогноза - когда люди приходят голосовать, мы их интервьюируем. Спрашиваем, допустим, триста человек - за кого вы проголосуете? А потом по этой выборке мы можем вычислить, кто из кандидатов победит. Но точность прогноза зависит от статистики. Вот я в ходе программы и объясняю, какая математика в основе этих прогнозов. Комментирую механизм опросов, как набирается статистика, насколько можно доверять результатам. Прямо с экрана объясняю публике формулы, по которым считают всевозможные рейтинги.
       Может быть, вы скоро станете политическим комментатором? Или даже политиком? С вашей популярностью это возможно, как вы считаете? Будете анализировать политический процесс с научных позиций…
      - О нет! Вы знаете, я думаю, что политика - это очень опасное дело! Лучше останусь ученым.
       Ваша передача часто прерывается на показ рекламных клипов?
      - Я разве не сказал, что NHK - государственный телеканал? Никаких рекламных клипов нет.
       Много людей участвуют в подготовке программы?
      - Нашу программу делают пять человек, а кроме них еще художник, который работает над моделями и инженер по компьютерной анимации.
       Значит, все-таки используете компьютер? Я думал, вы принципиально отказались от всего виртуального в своих опытах.
      - Использую анимацию в телепередачах, но очень ограниченно. Мне важнее всего показать, как математика работает в реальном мире. А компьютерные клипы часто воспринимаются как подделка, фальшь. К тому же я не умею программировать!
       Итак, раз в неделю телевидение, раз в неделю радио, а кроме этого - еще и лекции-представления?
      - Да, и тоже практически еженедельно, причем в самых разных концах Японии, на самых маленьких островах и на самых больших. На северном острове Хоккайдо (там климат почти как у вас в Сибири) есть маленький городок Абашири (Abashiri), на берегу Охотского моря. Мы создали в Абашири «Охотский мир математических чудес» ( ). Там семьсот [Слушатели, лишенные музыкального слуха, так и не поняли, что же это была за песня] моих моделей. Будете во Владивостоке - заезжайте, это совсем близко.
 
 
       Недавно я видел в блогах восторженные отзывы американских туристов, которые были в «Охотском мире чудес» - пишут, что только в Японии можно увидеть ночное математическое шоу. Значит, вы и ночью проводите лекции - когда же вы спите?
      - Очень просто - я сплю в транспорте. Стоит мне сесть в самолет или скоростной поезд, через три минуты я уже засыпаю. А так как я непрерывно в разъездах по стране - как раз успеваю выспаться.
       Научной работой продолжаете заниматься?
      - Да, и очень активно. Стараюсь публиковать не менее пяти научных статей в год. Сейчас у меня примерно сто сорок научных работ, а я хочу довести их количество до двухсот. Я автор еще и примерно ста книг - но это с учетом того, что написано для школьников.
       Среди устройств, которые вы показываете на лекциях, есть такие, что могли бы иметь практические приложения. Например, дрель для сверления квадратных и шестиугольных дырок. Промышленность интересуется ими?
      - Интересуется, но не так активно, как хотелось бы. У меня довольно много патентов на эти устройства, в том числе и на дрель - но большого дохода они мне не дают, потому что это все вещи странные и в основном бесполезные. Кстати, еще в 1921 году одна американская компания получила патент на дрель для квадратных дырок. Они тоже, как и я, использовали треугольник Рело, но конструкция сверла у них другая.
      Я на всякий случай запатентовал и конструкцию скейтборда на треугольных колесах (в Японии есть даже автомобиль на таких колесах - но в единственном экземпляре). Удивляюсь, кстати, почему никто не берется за выпуск этих скейтбордов. Ведь человек, который едет на такой доске, сразу окажется в центре внимания - поэтому спрос должен быть огромным!
       Не пытались придумывать головоломки на основе ваших конструкций?
      - Головоломок я пока не делал, но у меня есть несколько компьютерных игр такого типа - геометрических. Их использовала «Нинтендо», еще в гейм-боях. Мне говорили, что одна из них даже стала бестселлером.
       Это заметная часть ваших доходов?
      - Все вместе, считая и выступления, и педагогические публикации - безусловно. Я получаю гонорары за множество самых разных вещей, тут и переиздание многочисленных книг, и продажа записей радио- и телепрограмм. Заведую лабораторией в Университете Токай, и университет, чтобы дать мне возможность заниматься разработкой этих моделей и экспериментов, освободил меня от преподавания. Там у меня пятнадцать сотрудников (например, сегодня мне помогал один из коллег, профессор Тошинори Сакаи [Toshinori Sakai]), много помещений, на все это выделяется соответствующий бюджет. Ну, а за каждое выступление на ТВ я получаю больше своего месячного профессорского оклада в университете! Причем я выступаю не только на NHK, но и на других крупных каналах - Asahi, FNS.
       Были случаи, чтобы мошенники пытались воспользоваться вашими изобретениями? Все-таки это фокусы, а фокусы и обман всегда рядом?
      - Никогда не сталкивался с такими попытками. Может быть, кто-то и пытается, но я об этом ничего не знаю. Мошенничество более реально в смысле кражи идей, незаконного использования моих материалов. Но я, честно говоря, буду только рад, если какой-нибудь школьный учитель тайно скопирует мои модели, а его ученики в результате заинтересуются математикой.
       Есть ли в вашей работе традиционные корни? Скажем, оригами вас вдохновляет на создание новых моделей или опытов?
      - Практически нет. Я очень плохо знаю оригами. Профессор Николай Долбилин, который вел мою лекцию, - вот он настоящий специалист по оригами. А я не умею делать даже простейших вещей.
       Вы несколько раз упомянули в ходе представления о том, что те или иные математические идеи используют японские инженеры из крупнейших корпораций - а сами корпорации поддерживают вашу просветительскую работу?
 
      - Иногда, хоть и не напрямую. «Фуджитсу» спонсировала некоторые мои проекты. Охотский математический парк частично финансируется электрической компанией Хоккайдо, одной из крупнейших в Японии. Но главный спонсор - мой родной университет Токай. Между прочим, у них очень прочные связи с МГУ, а основатель Токай был социалистом и хорошим другом Хрущева.
       Лично для вас главное в этих шоу - привлечь к математике молодежь, или собственное удовольствие от самой игры, или еще что-нибудь?
      - Конечно, я получаю огромное удовольствие от этих выступлений. Но и серьезная цель у меня есть - я же учитель, а дело в том, что 99,9% японских студентов не очень хороши в математике. Почти все они учат математику только для того, чтобы сдать вступительные экзамены. Это плохая мотивация.
      Хорошая мотивация только одна - это любопытство, это вопрос «почему так?». Шоу я начал придумывать, чтобы привлечь к математике тех студентов и школьников, кто в основании пирамиды - если считать, что на вершине самые способные (которым не нужен учитель вообще), ниже - менее способные и т.д. Я хотел заинтересовать математикой именно средних студентов! Хотел, чтобы они почувствовали ее красоту и силу. Дать им это переживание восторга от решения задач. Я хотел бы быть послом математики для этих людей!
       Вам это удается?
      - Иногда получается, хотя далеко не всегда. Но я надеюсь, круг моих последователей будет расти.
       Пифагорейское суши с мыльными пленками
      Сюжет спектакля Акиямы очень прост: сенсей демонстрирует простую, но красивую математику на подручном материале (тщательно спроектированном и подготовленном заранее). Трюки завораживают, после некоторых зал буквально ревет от восторга, - и так в течение двух часов без перерыва. Впрочем, мог сыграть роль и состав публики - на том единственном представлении, которое я видел, практически каждый из трехсот человек в переполненном конференц-зале «Стекловки» был либо профессором математики, либо продвинутым матшкольником или студентом. Если же вычесть из полученного комплекса впечатлений оригинальность и очарование деревянных, бумажных, пластиковых и даже мыльных моделей, незаурядную личность автора, его юмор, пластику, музыкальность, - то для пересказа на бумаге останется сравнительно немногое, к чему я и перехожу (в надежде, что фотографии Саши Маслова помогут прояснить картину).
 
      Спектакль состоял из пяти частей. Началось дело по-воландовски, с «простенького». Берется бумажная пирамидка, сделанная из пяти слоев разноцветной бумаги (почему слоев именно пять, осталось непроясненным - вот теперь ходи и думай…). Разрезается по любому контуру так, чтобы получилась единая плоская поверхность - в данном случае пять идентичных по форме, но разноцветных бумажных заплаток (фото 1). Потом Акияма раскладывает их на доске, впритык друг к другу - и вдруг оказывается, что они стыкуются абсолютно точно, без малейшего зазора, образуя идеальный паркет. Красиво, неожиданно? Й-е-с-с-с-с! А как вы думаете (и вы, читатель) - если разрезать вот так же не пирамидку, а кубик, тоже получится паркет? Публика тут же начинает скрипеть мозгами, но сенсей умело двигает шоу, и быстро дает ответ - не всегда! А как вы думаете - из каких бумажных многогранников получается паркет, а из каких - не получается? Оказывается, недавно сенсей решил эту задачу, доказал теорему - желающим узнать ответ дадут оттиск статьи после лекции. А показывал все это сенсей для того, чтобы все поняли - найти и доказать новую теорему может каждый, и это такой же улет, как писать стихи или рисовать или заниматься скульптурой…
 
 
 
      Затем сенсей демонстрирует десяток пирамидок, разрисованных в виде головы тунца (фото 2). «В Москве знают, что такое суши?» - обращается он к залу. «Знают!!» - раздается запрограммированный ответ (эх, слукавил Акияма, что не умеет программировать). «Сейчас сделаем из этой рыбы суши! - объявляет профессор. - Как вы думаете, какой формы оно может быть? Однажды я выступал в рыбацкой деревушке на крошечном острове, и один маленький мальчик спросил, бывают ли теоремы о рыбах. Специально для него я придумал такую теорему. Она гласит, что из бумажной головы тунца в форме пирамидки можно вырезать пятиугольное суши, похожее на план японского деревенского дома - но суши в виде правильного пятиугольника не вырежешь, как ни старайся (фото 3)».
 
 
      А вообще-то - если уж говорить о бумажных фигурках, - есть такой парнишка, продолжает Акияма, зовут его Эрик Демейн (Erik Demaine), сейчас ему всего 24 года, но он уже доцент (associate professor) в MIT, а в 17 лет он прислал мне статью, где доказывал, что любой многоугольник - да хоть вот такого лебедя (ассистент Джина, Тошинори Сакаи показывает контур лебедя (фото 4)) можно вырезать из бумаги одним прямолинейным разрезом [От себя добавлю, что недавно Эрик доказал еще и NP-полноту игры в тетрис]. Только сначала надо правильно сложить бумагу (Тошинори передает учителю листок - и фокус успешно выполнен!). Потрясающая теорема - и тоже совсем рядом.
 
 
 
      Это был неполный пересказ первой из пяти частей шоу Акиямы. Надеюсь, что хоть какое-то представление о содержании и стиле читатель получил. Сайт www.etudes.ru вел прямую интернет-трансляцию, думаю, что там появятся дополнительные материалы. С моей точки зрения, абсолютным хитом была третья часть - «Математика и музыка». Акияма извлек весьма колоритный аккордеон («научился играть четыре года назад») и с очаровательной хрипотцой спел некую «русскую песню, известную во всем мире в обработке Ива Монтана»2. Когда аплодисменты смолкли, он сообщил, что из двухсот двадцати возможных трезвучий наиболее приятны для слуха три - до-ми-соль, до-фа-ля, си-ре-соль (фото 5). На «шкале нот» дистанции между нотами в каждом из этих трезвучий таковы: 4-3-5, 5-4-3, 3-5-4 (это он показывал на круговом ксилофоне, фото 6).
 
 
      Почему это так - загадка. Но кто может сказать, чем замечательна числовая последовательность 3-4-5? - обратился он к залу. «Egyptian triangle! - провозгласил кто-то из продвинутых детей. - Это знаменитый „египетский“ прямоугольный треугольник со сторонами 3, 4 и 5!» «Вот именно - прямоугольный, обрадовался Акияма. - И сейчас я вам докажу теорему Пифагора за пять секунд - с помощью вот этого механизма». И правда, при повороте плексигласового колеса квадраты катетов аккуратно сложились в квадрат гипотенузы, вызвав бурю восторга в зале. «А можно и вообще без квадратов, - заключил эту тему сенсей. - Вот как выглядит теорема Пифагора „в слонах“ (фото 7): если длина и рост слона-мамы и слона-беби пропорциональны катетам, то их общий вес будет равен весу слона-папы, который живет на гипотенузе»…
 
 
      Акияма умело вплетал в свой спектакль и «успехи японских инженеров». В основе роторного двигателя «Мазды» - геометрия криволинейного треугольника Рело (фото 8). Коды, исправляющие ошибки, он иллюстрировал, царапая гвоздем (строго по радиусу) «очень дорогой компакт-диск с записью русской музыки» - на качество звука повреждения не повлияли (коррекцию ошибок для CD разработали, как известно, в Sony). Показал и собственное, наполовину шуточное изобретение - дрель для сверления квадратных дырок Обсудил геометрию канализационных люков - почему их делают круглыми, а не треугольными или квадратными? Завершилось же мероприятие демонстрацией нахождения кратчайших путей при помощи мыльных пленок - проецируемых на экран чуть ли не прямо из тазика с настоящей мыльной водой (фото 9).
 

 
       Авторы: Константин Курбатов, Олег Волошин
       В специализированных изданиях все чаще можно прочитать, что цифровая фототехника вовсю завоевывает мир, а пленка уже стоит на грани вымирания… Может, и стоит, да что-то не вымирает. И вряд ли вымрет [Впрочем, это тема для отдельной статьи]. По крайней мере, зарубежные туристы нередко «щелкают» российские достопримечательности именно пленочными фотоаппаратами, да и у большинства отечественных граждан наверняка где-то пылятся пленки, снятые «давным-давно». И многие стараются перевести свой пленочный архив в цифру.
 
      Дело тут не столько в том, что цифровой архив удобнее и дешевле, а в том, что для получения качественных отпечатков с пленки приходится платить за профессиональную обработку кадров, что заметно дороже обычной печати (например, отпечаток 10х15 с 35-мм пленки в профессиональной фотолаборатории обойдется в 6-8 рублей [И это при том, что в среднестатистической фотолаборатории такой отпечаток стоит два-три рубля], а если при ручной печати - и все 60!). Другой вариант - там же сканировать - удовольствие не из дешевых, и в зависимости от «крутизны» лаборатории цена этой процедуры может достигать 760 рублей за кадр [Лаборатория FotoLab, сканирование одной листовой пластины размером 13х18 см без цветокоррекции и ретуши с максимальным разрешением на сканере Imacon 848. Цены на июль сего года]. Качество же обычно непредсказуемо [Особенно я «люблю» за это большую сеть лабораторий «Сивма» - мне неоднократно и царапали, и криво резали пленку, оставляя на ней жирные отпечатки пальцев. Качество же фотографий непредсказуемо менялось от случая к случаю]. Глядя на такие цены, поневоле задумаешься о покупке недорогого сканера.
 

Эй, вы трое! Идите оба ко мне…

 
       Разрешение Perfection 3200
      По данным сайта компании Epson, общее число ПЗС-элементов в строке - 81600. Делим на 3 (по одной линейке на каждый цвет RGB-модели), получаем 27200 элементов. Максимальная ширина сканирования - 21,5 cм. В пересчете на дюймы - 8,5. Делим 27200 на 8,5 и получаем заявленные 3200 dpi. Правда, нужно еще учесть, что одноцветная линейка является сдвоенной, а элементы сдвинуты относительно друг друга на пол-пиксела, благодаря чему повышается разрешение сканирования без уменьшения физических размеров ячеек и ухудшения цветопередачи.
 
      Как известно, существует два вида сканеров, предназначенных для оцифровки пленки в домашних условиях… знаем, знаем - три, но приобретать барабанный сканер для оцифровки семейного архива - все равно что покупать гусеничный трактор для поездок на пикник. Так что остановимся на пленочных слайд-сканерах и планшетных сканерах со слайд-модулем. Принципиально они отличаются тем, что в последнем между оптической системой сканера и пленкой располагается стекло, необходимое для сканирования непрозрачных оригиналов.
      До некоторых пор эти сканеры занимали разные ниши. Первые, обладая большим оптическим разрешением, были уделом профессиональных фотографов и продвинутых фотолюбителей. Вторые, не способные похвастаться цифрами в графе «разрешение», но будучи дешевле и «всеяднее», предназначались обычной публике, среди которой, впрочем, встречались и профессионалы, использовавшие слайд-планшетники для каталогизации пленок или, например, готовя превью слайдов для пересылки по электронной почте.
 

Точка, точка… запятая?

 
      Но «пришел поручик Ржевский и все испортил». Вернее, не испортил, а спутал карты. Несколько лет назад фирма Epson выпускала планшетный сканер Perfection 3200, который обладал такими, казалось бы, несочетаемыми чертами, как умением сканировать практически все виды прозрачных оригиналов [Разве что не умел сканировать пленку формата APS (не было адаптера)] (от 35-мм до 4х9”), оптическим разрешением 3200 dpi и ценой в районе 400 долларов. Надо признать, что сочетание получилось на редкость удачным - недаром в 2003 году TIPA [Европейская ассоциация представителей прессы в области фотографии (TIPA, Technical Image Press Association), занимающаяся раздачей «слонов» в области фотоиндустрии (TIPA Awards). В состав жюри ассоциации сейчас входит 31 журнал. TIPA считается самой большой и влиятельной европейской пресс-ассоциацией в области фотографии, формирования и вывода изображения] и EISA [European Image and Sound Association - Европейская Ассоциация по Изображению и Звуку. Еще один раздатчик слонов, не менее именитый] независимо друг от друга присвоили ему почетное звание «Лучший планшетный сканер».
      Разумеется, все мало-мальски серьезные издания (и сетевые ресурсы) стали усиленно тестировать эту модель и злорадно объявили, что на самом-то деле заявленных 3200 dpi при сканировании миры нет и в помине, нет даже 2000. Однако уличать производителя «во лжи» в данном случае неверно, так как декларируемое оптическое разрешение 3200х6400 dpi (dots per inch) указывает на задействованные в процессе сканирования «аппаратные точки», а не на точки сканируемого изображения ppi (picture element per inch), то есть его частотную функцию. Иными словами, компания справедливо указывала, что на 1 дюйм сканирующей линейки приходится ровно 3200 ПЗС-элементов каждого из трех цветов. А число 6400 вообще говорит лишь о точности позиционирования сканирующей линейки с помощью фирменной технологии субсканирования Epson Micro Step Drive. Таким образом, претензий к производителю быть не может, а столь низкое реальное разрешение сканов объясняется только несовершенством оптической системы планшетника.
 

Что нового, товарищ V700?

 
      Кроме бросающегося в глаза удвоения физического разрешения, за счет изменения спектра лампы просветки удалось увеличить и максимальную оптическую плотность сканируемого фотоматериала. У V700/750 она составляет внушительные 4D.
      Однако не плотность материала была главной целью «игры со светом» - благодаря смещению спектра в синюю область удалось еще больше сократить выдержку, не жертвуя при этом цветопередачей. В результате модель V700 по сравнению с Perfection 4990 стала почти вдвое быстрее. Так, сканирование одного кадра 35-миллиметровой пленки при установленном максимальном разрешении и глубине цвета в 48 бит с включенным Digital ICE (скоростной режим) заняло у V700 всего 6:45 мин против 11:10 мин для Perfection 4990 (при прочих равных условиях, включая конфигурацию ПК). Как вы понимаете, при сканировании достаточно большого количества пленки, почти 40% прирост может сэкономить массу времени (которое лучше потратить на съемку новых «шедевров»). Особенно удобно, что теперь одновременно можно отсканировать два кадра 4х6”, четыре кадра 6х9 см, двадцать четыре 35-мм кадра или дюжину 35-мм слайдов, да еще удаляя пыль и царапины. Таким образом, нет необходимости чахнуть у крышки сканера, дожидаясь, пока закончится сканирование каждого кадра.
      Пару слов необходимо сказать о режимах ICE; кроме «скоростного», в настройках драйвера сканера есть еще «качественный режим ICE», позволяющий получать лучшие результаты за счет более длительной и тщательной обработки. Впрочем, ее скорость целиком зависит от мощности компьютера. По крайней мере, моему ПК (Celeron 2 ГГц и 1 ГБ RAM) потребовалось 20 мин, а более мощному ПК (Pentium IV 3,19 ГГц и 2 ГБ RAM) для того же кадра потребовалось всего 10 минут.
 

Стеклянный взгляд

 
       On-Chip microlens
      В этой технологии, применяемой многими производителями матриц, над каждым фотоприемником CCD-матрицы размещена собственная микролинза, фокусирующая проецируемый свет в центральную область фотоприемника, что позволяет эффективнее преобразовывать световую энергию в электрическую.
      Но что же мешает сканировать прозрачные оригиналы с теоретически возможными 3200 точками на дюйм? То самое опорное стекло, которое и отличает планшетник от пленочника. Являясь предметным столом для непрозрачных оригиналов, оно неизбежно рассеивает проходящие сквозь него лучи, немного размывая получаемое изображение.
      И хотя с тех пор прошло немало времени, многие до сих пор считают, что оптическое разрешение планшетного сканера, указанное в спецификациях, соответствует реальному разрешению сканирования прозрачных оригиналов. Отчасти в этом виноваты и сами производители, не указывающие в рекламных проспектах, о каких «попугаях» идет речь, и избегающие подробностей в документации. Кроме того, даже эти цифры - условность, так как линейка элементов на самом деле сдвоенная (как, кстати, и в сканере CanoScan 9950F).