СЕЛО ЩЕПЕТНЕВКА: Версия Next

Автор: Василий Щепетнев

Продолжение. Начало см. «КТ» # 627

Дантес и Пушкин стали свояками. И спустя самое короткое время Пушкин убит. Убийца Дантес с молодой женой-бесприданницей, лишенный чинов и званий, под конвоем выдворяется за пределы Российской империи. Геккерн-старший тоже бесславно покидает Россию.

Для хитроумной интриги конец бессмысленный и беспощадный. Дантеса мучила загадка — кто пасквилянт, кто разрушил так славно начавшуюся карьеру, кто натравил неукротимого мужа, кто сделал из вялой светской мухи буйного африканского слона? Верно, недоброжелатели, завистники Дантесова счастья. Подозрение и Дантеса, и общества пало на князей Долгорукого и Гагарина, и обоим до конца жизни приходилось негодовать и оправдываться.

Пушкин же был уверен: пасквиль — дело рук самих Геккернов. Уверенность основывалась на следующем: во-первых, кроме Геккернов никто не знал о злосчастном tete-a-tete; во-вторых, пасквиль был написан на хорошей бумаге заграничного производства (поэт специально справлялся у специалиста), а у кого же, как не у голландского посланника водилась такая бумага?

Знал бы Пушкин заключения экспертов! Они, впрочем, были довольно противоречивы, старались угодить теории заговора, но все же последние экспертизы исключили из числа подозреваемых и обоих Геккернов, и Гагарина с Долгоруким.

Пишущий а) не был французом и б) был достаточно образован.

Увы, в России очень много нефранцузов (да почти все), да и образованных людей тоже изрядно.

Кто же написал мерзкий памфлет?

Тот, кому это было выгодно. Выгодно в самом прямом, обыденном смысле. Дантес оказался лишь подходящим орудием убийства (не будь Дантеса, нашелся бы другой). Ведь француз был четвертый в очереди на дуэль за самое короткое время. Два конфликта имели прямое отношение к литературным трудам Александра Сергеевича: Репнин обиделся на памфлет уже самого Пушкина, а Хлюстин неосторожно похвалил в присутствии поэта несносного Булгарина, однако угасли конфликты быстро. Но третий едва не закончился стрельбой. Граф Соллогуб на вечере у Карамзиных в беседе с госпожой Пушкиной спросил: «Вы давно замужем?» Наталья Николаевна расценила это как оскорбление и, зная вспыльчивую натуру мужа, пожаловалась ему на графа. Муж, разумеется, тут же вызвал Соллогуба на дуэль. Лишь благодаря хладнокровию Соллогуба и рассудительности Нащекина дуэль не состоялась. Соллогуб по требованию Пушкина написал Наталье Николаевне письмо с извинениями, после чего поэт с чувством пожал графу руку и отношения между ними установились почти приятельские. Это «письмо для жены» говорит о многом. Кажется, будто без него Пушкину и домой явиться неудобно, а так — граф извинился, оттого-то душечка, я и не стрелялся (напоминаю, что я пишу о гипотетическом детективном романе, в котором можно и должно подозревать всех и быть на короткой ноге даже с гениями!).

Роль Натальи Николаевны в детективе явно сомнительна, не зря ей пишет муж из майской Москвы 1836 года: «И про тебя, душа моя, идут кое-какие толки, которые не вполне доходят до меня, потому что мужья в городе всегда последние узнают про жен своих, однако ж видно, что ты кого-то довела до отчаяния… Нехорошо, мой ангел: скромность есть лучшее украшение Вашего пола».

Резвость и шалости простительны молодой жене. Но отчего она постоянно расстраивает мужа? Отчего возбудила его против Соллогуба? Отчего в ответ на желание Пушкина пожить спокойно в деревне, вдали и от света, и от светских щеголей, она ответила молчаливым отказом? Отчего, постоянно кокетничая с Дантесом, она жалуется мужу на поклонника — и опять продолжает кокетничать? Отчего на отчаянную просьбу Геккерна-старшего написать Дантесу и попросить того отказаться от дуэли она отвечает отказом? Отчего, когда дуэль предотвращена свадьбою, она опять сближается с Дантесом и опять жалуется мужу на дерзости? Отчего, наконец, в злосчастный день дуэли она встречает экипаж мужа на Дворцовой набережной — и не узнает мужа в упор?

Одним из главных заблуждений девятнадцатого века (да и двадцатого тоже) была недооценка женщины, недооценка глупая и коварная. Мужские шовинистические свиньи наделили женщин теми чертами, которые хотели в них видеть, и далее все поведение женщины самонадеянно рассматривали с позиции собственных представлений, пусть даже они расходились с реальностью на сто восемьдесят градусов. Практически все современники Пушкина считали виновной в гибели поэта Наталью Николаевну, но они же объясняли вышеприведенную серию поступков слабыми умственными способностями женского пола и снисходительно прощали вдову — тем более что таково было желание и умирающего Пушкина. «Жаль детей и даже вдовы, хотя виновницы несчастья» (Н.И. Павлищев, зять Пушкина). «Пушкина убили непростительная ветреность его жены (кажется, только ветреность) и гадость общества петербургского» (А.С. Хомяков). «Как набитая дура [Пушкина] не умела прекратить свои невинные свидания с Дантесом» (А.В. Трубецкой).

Она женщина — следовательно, проста и наивна, а какой с наивности спрос? — считали и продолжают считать по сей день истинные простаки.

Продолжение пишется.

АНАЛИЗЫ: Индия: многооконный интерфейс

Автор: Олег Киреев

Споры о построении «информационной экономики по индийскому образцу», начавшиеся, если не ошибаюсь, в 2003 году, важны хотя бы тем, что в них был поднят вопрос об информационной модернизации России. Модернизации в нашей стране, как считается, имеют догоняющий характер и потому чреваты сбриванием бород и усекновением голов. В этом контексте сопоставление с Индией выглядело неожиданно и интригующе.

Обе страны на протяжении ХХ века упрямо отстаивали свой уникальный путь развития, и в обеих таковой путь сейчас снова под угрозой. И там, и здесь имели место революции, чьи достижения в последнее время поставлены под сомнение. Наконец, в обе страны быстрыми темпами проникает глобализация, принося с собой поляризацию общества на богатых и бедных. Поэтому в моем интересе к Индии смешались представления о далеком прошлом и ближайшем будущем, и, отправляясь туда, я хотел узнать и увидеть практически все — от буддийских монастырей в Гималаях до call-центров и кластеров аутсорсинговой экономики. И теперь, когда в России спор о модернизации постепенно сошел на нет, вместе с попытками самой модернизации, — я использую наступившую паузу как повод обобщить интересные сетевые материалы, а также путевые заметки-наблюдения, сделанные во время путешествия летом прошлого года.

В Индии двадцать шесть государственных языков и тысячи разговорных. Тысячи каст и племен, то есть социальных групп, имеющих свои представления о жизни и свои интересы. (Поэтому, например, на конференциях в делийском медиа-центре Sarai участники-индусы говорят друг с другом по-английски.) Вооруженный сепаратизм северных мусульманских штатов и тамильские партизаны на юге плюс воинственные марксисты и маоисты. В последние два года, ввиду навязываемых условий глобализации, больше двух тысяч индийских фермеров покончили с собой. Проблем и бед так много, что непонятно, за какую в первую очередь браться. В своем романе «Бог мелочей» писательница Арундати Рой (Arundati Roy) пишет: «…Он не знал, что есть на свете страна, где разные виды отчаяния оспаривают между собой первенство. Не знал, что личное отчаяние — это еще слабейший его вид. Не знал, как это бывает, когда личная беда пытается пристроиться под боком у громадной, яростной, кружащейся, несущейся, смехотворной, безумной, невозможной, всеохватной общенациональной беды»[Арундати Рой, Бог мелочей. — С-Пб.: Амфора, 2005].

К Индии со всей серьезностью можно применить штамп «страна контрастов». Бангалор — как и, например, ИТ-кластер S5 в Калькутте — это действительно оазис подстриженных лужаек, площадок для гольфа, плазменных мониторов и многозальных кинотеатров. За воротами консьюмерского рая на улицах спят нищие, между ними бродят худые коровы и собаки. Все это наглядно подтверждает общие утверждения Арундати Рой и Ванданы Шивы (см. интервью в «КТ» #611 с этой знаменитой общественной деятельницей Индии, главой Международного форума по глобализации, экологом и писателем) о том, что ИТ-глобализация в Индии есть не что иное, как разорение масс и обогащение меньшинства. Что не удивительно, ведь идеи эгалитаризма были занесены в эту древнейшую цивилизацию лишь на волне модернизма. Исследователь и основатель центра свободного софта Mahiti (www.mahiti.org) Сунил Абрахам (Sunil Abraham) напрямую связывает «контрасты» с кастовой системой: «В древние времена закон Ману предписывал разные правила и нормы для жизни индусов. В нем говорится, что если неприкасаемый или человек низкой касты как-нибудь услышит слова писаний, то в наказание ему в уши заливают расплавленный свинец. Люди, заинтересованные в укреплении социальной стратификации, ясно понимали, что всеобщий доступ к знаниям представляет для них угрозу»[World-Information.org: Pirates, Priests and Property. An interview with Sunil Abraham (world-information.org/ wio/readme/992003309/1122909154)]. Считается, что образование в ряде индийских университетов очень высокого качества, но учебных мест мало, поэтому дети богатых родителей, не пройдя туда по конкурсу, едут учиться в Кембридж или Гарвард. Реформаторы ХХ века Неру и Ганди пытались преодолеть кастовую систему и открыть низшим классам путь к образованию, но в сегодняшних условиях всеобщей приватизации такие меры едва ли возможны.

Как и в России, новости технологий и культуры в течение продолжительного времени проникали в страну благодаря пиратам и серым рынкам. В Индии ситуация с пиратским ПО примерно такая же, как у нас, но в последнее время корпоративные собственники начинают все более ужесточать контрмеры. То же самое — в отношении рынка музыкальных дисков. Один из исследователей приводит интересные сведения, что основную сумму музыкальной продукции на сером рынке составляют диски и кассеты из Южной Азии, которые считаются «оригиналом», копии же, снятые с них в самой Индии, уже считаются пиратскими[Lawrence Liang: World-Information City // World-Information City. World-Informatio.org IP-edition. World Summit on the Information society, Tunis — World-Information City, Bangalore (static.world-information.org/ infopaper/wi_ipcityedition.pdf)]. В 2005 году в Индии (опять же как и в России) на телевидении и в публичном пространстве стала появляться реклама, представляющая пиратство как нечто «аморальное», но медиа-аналитики из центров Mahiti и Sarai выражают сомнение, что она будет иметь какой-то вес. Более эффективными представляются призывы заинтересованных популярных исполнителей, которые все чаще требуют от своих почитателей бороться с пиратством. Уже даже были случаи избиения пиратов.

Что касается общих — политических и экономических — условий информационной модернизации, то люди, не обладающие таким критическим пафосом, как Вандана Шива, например живущий в Лондоне менеджер IBM Сумитра Подар (Sumitra Podar), объясняют распространение ИТ способностью индусов адаптироваться к новым условиям, а также наличием предпринимательского духа, который позволил развиться знаменитым компаниям Infosys, Wipro и Nasscom. Как известно, министерство телекоммуникаций было учреждено в Индии еще в 1970 году. По мнению Подара, государство в этом случае выступает не более чем посредником. Оно создает некоторые условия и старается не противодействовать благим начинаниям, а в остальном предоставляет соперникам конкурировать между собой. Это же относится к развитию софта[В беседе с активистом и разработчиком открытого софта, которая, надеюсь, тоже со временем появится в «КТ», стало ясно, что правительство страны открыло двери для Microsoft, но не будет против того, чтобы оказать поддержку развитию OSS, если будут убедительно доказаны конкурентные преимущества этого подхода]. Вообще, в Индии не принято критиковать собственную власть. Когда я с сарказмом московского интеллигента спросил чиновника высокого ранга, доверяют ли они в Индии своей власти, он подумал-подумал, пожелал мне счастливого путешествия и прекратил разговор. А молодой англо-индийский писатель Рана Дасгупта (Rana Dasgupta) сказал: «Власть, с которой нужно бороться, в Индии, как правило, представлялась властью колониальной».

Разговоры ИТ-специалистов неминуемо переносят нас в область, в которой неприменимы оценки в духе гуманистического подхода Ванданы Шивы. Надо помнить, что в Индии 75% крестьянского населения, по отношению к которому сообщения о «быстром распространении мобильных телефонов» могут звучать не иначе, как издевательством. По безжалостной оценке менеджера WiFi-систем в крупнейшей промышленной корпорации страны Tata Карана Саблока (Karan Sablok), «очень малая часть индийского населения имела возможность увидеть мобильный телефон в голливудских фильмах». Тогда как Амстердам уже обладает полным WiFi-покрытием, Москва хвалится наличием большого числа точек с коммерческим WiFi-доступом и в том же направлении движется Екатеринбург — в Индии беспроводная связь используется, например, для того, чтобы начальство могло отслеживать передвижение грузовиков, которые имеют обычай сворачивать с маршрута, поскольку водители подрабатывают перевозкой дополнительных грузов и их продажей по пути следования. Связь осуществляется посредством восьми американских спутников, мощности которых предоставляются в пользование индийским компаниям, но могут быть отключены, если американская сторона обнаружит, что они используются в интересах, противоречащих интересам США. Это далеко не самый яркий пример триумфально возвращающегося в Индию нового колониализма. Все средства, инвестируемые сейчас ВТО и Мировым банком, как утверждает Вандана Шива, направлены на достижение только одной цели: приватизации воды в стране. 750 млн. сельского населения подчиняются кабальным условиям агрикультурных корпораций вроде Cargill и Monsanto. Процветает практика патентования компаниями традиционных аюрведических средств медицины, получившая название биопиратство[Олег Киреев, Высокотехнологичное биопиратство // НГ-Наука, 9 ноября 2005 (www.ng.ru/style/2005-11-09/ 16_biopiracy.html)]. Как здесь не вспомнить слова Ванданы Шивы: «Я не отрицаю существование такой проблемы, как цифровой разрыв. Но вы не умрете из-за цифрового разрыва. Вы умрете от голода, если у вас не будет пищи, или от жажды, если не будет воды, или от болезни, если медицина станет непосильно дорогой из-за патентов. Вот что создает настоящий разрыв; а для того, чтобы избежать разговора на эти животрепещущие темы, некоторые продолжают рассказывать про то, как Microsoft поставила несколько компьютеров в несколько школ или деревень».

Напоследок я остановлюсь на нескольких примерах использования технологий, не связанных напрямую с бизнесом. Одним из моих собеседников был немолодой человек в очках и шафрановых одеждах, с лицом под стать профессору Московского университета — руководитель мультимедийной лаборатории Миссии Рамакришны[Рамакришна — индусский святой XIX века, провозглашавший единство всех религий. Его ученик Вивекананда был фактически первым, кто принес на Запад учение индуизма. Он же в 1897 году основал Миссию Рамакришны] в Бенаресе Свами Вариштхананда (Swami Varishthananda). Миссия Рамакришны — большая индуистская организация, но, в отличие от более знакомого российскому обывателю Общества сознания Кришны (ISKCON), она строит не сеть дорогих гостиниц для набожных туристов, а множество дешевых больниц и школ. Вариштхананда рассказал мне о деятельности мультимедийной лаборатории Миссии Рамакришны. Она производит мультимедийные программы, в которых информация сообщается с помощью простейших символов и картинок, вроде кукольного театра, так, чтобы ими могли пользоваться совершенно неграмотные. Обучение становится «entertaining as well as educating» («столь же поучительным, сколь и развлекательным»). Основных целей три: грамотность, гигиена, здоровье. Мультимедийная лаборатория была основана к столетию Миссии в 1999 году, но программы стали действительно функциональными в 2002-м. Сейчас уже 40—50 тысяч жителей в деревнях прошли обучение с помощью мультимедийных продуктов.

Я поинтересовался, каким ПО пользуется лаборатория. Оказалось, программы работают под Windows. Во-первых, потому, что требуется техническая поддержка; во-вторых, как я понял, представления сотрудников о свободном программном обеспечении еще недостаточно оформились и пока с этим решили подождать. «Да, действительно, — говорит Свами Вариштхананда, — в Индии есть и профессионалы высочайшей квалификации, и совершенно неграмотные нищие люди. Последние и есть наша целевая аудитория. Мы стараемся помочь преодолению цифрового барьера. Мы привозим свои программы в самые отдаленные деревенские районы. Поскольку там часто не бывает электричества, приходится брать с собой источники питания. Бедные люди в городах, конечно, гораздо более предрасположены к овладению грамотой, поскольку они видят, что вокруг есть электричество, машины и туалеты…» В Миссии Рамакришны работают не только монахи, но также профессиональные программисты и врачи, получающие за свою работу зарплату, хотя и гораздо меньшую, чем могли бы получать в коммерческом секторе. Возникает естественное желание узнать, кто оплачивает их усилия. Удивительно, но платит Миссия. Традиционная религиозная экономика работает таким образом, что миллионы посетителей храмов и монастырей ежедневно оставляют там свои пожертвования — а Миссия распределяет их так, чтобы те же верующие в другой раз могли посетить ее больницу за пять рупий, а не за сто и более, как в государственной или частной клинике. Это кажется мне хорошим примером той рациональности, которая прекрасно совмещается с самозабвенной религиозностью индусов.

Медиа-интеллектуалы, основавшие коллектив RAQS и медиа-центр Sarai в Дели, тоже активно работают с городскими сообществами отверженных. Собственно, отверженными здесь могут быть названы очень многие, поскольку, например, в Дели практически нет ночных клубов («только для элиты»), галерей современного искусства или кабаков вроде московского литературного клуба «ОГИ». Я провел свой последний вечер в Дели с Моникой Нарулой (Monica Narula), сооснователем «Сарая» (на хинди это — «сообщество»), и ее другом писателем Раной Дасгуптой, который родился в Кембридже, много странствовал по свету и наконец обосновался в Дели четыре года назад. Центр Sarai (www.sarai.net) появился в 2001 году и существует при непосредственной интеллектуальной и финансовой поддержке медиа-активистов из Амстердама, голландского Министерства внешних связей и ряда культурных фондов. Это красивое здание, окруженное зеленым садом, с кафе, несколькими конференц-залами и мультимедийной лабораторией (работающей полностью на платформе Linux). Sarai ежегодно выпускает журнал Sarai Reader, включающий статьи по новейшей медиа-теории международных теоретиков и индийских исследователей (доступен для скачивания на сайте медиа-центра). Центр также поддерживает несколько мэйлинг-листов, проводит встречи, выставки и конференции (последняя из них, в сотрудничестве с World-Information.org, прошла в ноябре в Бангалоре; world-information.org/wio/program/bangalore). Красивая космополитичная Моника и лучезарный Рана долго рассказывали мне о глобализации, о традиции и о стране. В подходе Моники нет конфликта между традиционным и современным. Она не отвергает ни старинную религию, ни культуру; я обнаружил, что при всем ее современном, немного декадентском образе некоторые категории западного мышления ей чужды.