ТЕМА НОМЕРА: Родом из нищеты

Автор: Юрий Романов

Минэкономразвития РФ сообщило, что «абсолютная величина отечественного высокотехнологичного экспорта достигает в последние годы 2,5—3 млрд. долларов». Сумма внушительная, однако в прошлом году, например, Россия поставила на мировые рынки этой продукции почти в 3 раза меньше, чем Филиппины, в 4,5 раза меньше Таиланда, в 10 раз меньше Мексики, в 13 раз меньше Малайзии и Китая и в 17,5 раза меньше Южной Кореи.

Мы бедные… Мы не владеем технологиями переднего края… Ах, у нас нету денег, чтобы создать конкурентоспособные технологии… Нам не на чем выпускать современные микросхемы… Мы не знаем, как встать на ноги…

Нытье…

Что означают слова: «мы владеем передовой технологией»? Или: «мы не владеем…»? Или: «в области высоких технологий имеет место некоторое отставание…» Что стоит за всеми этими фразами?

Ключевую мысль высказал Камиль Ахметович Валиев, академик РАН: "На современном этапе развития микроэлектроники… уже нет деления на оборудование и технологию. Сегодня это единый комплекс… Следовательно, если мы хотим развивать технологию, необходимо… прежде всего развивать оборудование".

Вот и попробуем разобраться в смысле приведенных выше фраз. Когда говорится о том, что «мы владеем передовой технологией», это означает, что мы не только знаем, как устроено то или иное высокотехнологичное изделие, из каких материалов и по какому технологическому процессу оно изготавливается, но и располагаем технологическим оборудованием, позволяющим надежно, серийно и дешево производить эти изделия. Иными словами, оборудование — это овеществленное практическое знание технологии. Владеть оборудованием означает владеть технологией. Совершенствовать оборудование означает двигаться к новым технологическим высотам.

ТЕНДЕНЦИЯ

Стоимость полупроводникового завода удваивается каждые три года: в 1995 году она составляла $1 млрд., а в 1997-м уже $1,7 млрд. Стоимость производственных мощностей Intel в Хилсборо составила $2,2 млрд., а возводимых фирмой LSI Logic, по оценкам, достигнет $4 млрд. Как полагают, к 2008 году стоимость полупроводникового завода может вырасти до $10 млрд.

Напрашивается вывод: страна выходит вперед в мировом технологическом соревновании не за счет наращивания объемов выпуска ширпотреба (пусть даже самого высокотехнологичного!), а тогда, когда максимум усилий направляет на совершенствование существующих и создание новых технологий и соответствующего оборудования [Обладание совершенным высокопроизводительным оборудованием приносит, кроме того, ощутимые конкурентные преимущества и успех теперь уже в экономическом соревновании].

Конечно, все необходимое можно купить за границей. Покупали же мы трактора у Форда в 20-е годы, чтобы овладеть передовой технологией полевых работ. И позже много еще чего покупали именно с целью овладеть… А то, что нам не хотели продавать, все равно добывали через вторые и третьи страны, по линиям разведки и дипломатии. В общем, мы покупали, монтировали, запускали установки и микроэлектронные технологические комплексы и овладевали-таки технологиями, соответствующими уровню этого оборудования, но они в то же самое время совершенствовали станочный парк, а у нас с этим всегда было «не очень»…

Сама по себе задача создания собственной технологии очень сложна. Вдобавок она имеет комплексный, межведомственный характер. Ну не под силу отдельно взятым КБ, институтам или фирмам решить весь круг задач, встающих перед разработчиком серийного промышленного микроэлектронного комплекса. Здесь: разработка и изготовление сверхточной механики, расчет, конструирование и изготовление специальной оптики, вакуумных систем, ионного, электронно-лучевого, плазменного, лазерного и другого инженерно-физического оборудования, обеспечение необходимыми металлами, керамикой, пластмассами, уплотнительными и смазочными материалами, датчиками параметров, алгоритмами систем управления — за каждым из этих пунктов труд многих сотен людей и десятков организаций!

Работая над темой номера, я разговаривал с несколькими руководителями предприятий, в свое время успешно поставлявших на внутренний рынок (впрочем, какой это был «рынок»?) электронную элементную базу. Большинство моих собеседников сегодня на пенсии или занимается консалтингом. Меня потрясло, что все они единогласно заявили, что не верят в возможность возрождения отечественной электронной индустрии. Я потребовал объяснений!

Их аргумент был таков: разрушена промкооперация. Институт головных организаций, когда-то являвшихся генподрядчиками и распорядителями бюджетных средств, а также идеологами научно-технических решений, закладываемых в создаваемые системы, ныне сохранился лишь в сфере производства вооружений. Больше нигде он не уцелел. Во многом именно потому эта продукция у нас получается «на уровне» [Не так давно министр экономического развития и торговли РФ Герман Греф так обрисовал нынешнюю ситуацию: «Конкурентными товарами… у России остаются пока еще продукция ракетно-космической, атомной отрасли и некоторые виды вооружений — этим список исчерпан». Изящно сказано].

Один из моих собеседников заявил, что, по его мнению, сосредоточить усилия нужно на освоении готовых решений — то есть попросту покупать технологические линейки, ставить, запускать, учиться торговать готовой продукцией и лишь попутно с этим заниматься новыми разработками. Во всяком случае, в числе мер, призванных стимулировать развитие высокотехнологичных производств в России, министр экономического развития и торговли Герман Греф назвал отмену двух третей существующих ставок пошлин на ввоз современного оборудования. Однако «по оставшейся одной трети правительству не удалось найти общего языка с профильными ведомствами» [Отсылаю читателей к комментариям В. Сазонова на стр. 35—37].

Можно легко убедиться, что сегодня в России успешными являются лишь технологические бизнес-проекты, требующие для своей реализации возможностей одной, максимум двух-трех фирм, объединенных простеньким договором поставки или оказания услуг. Почему? Нет организаторов сложного научно-технического сотрудничества. Пользуясь современными аналогиями, можно сказать, что «головники» выполняли роль своеобразных «продюсеров» технологий.

То, что сегодня нет ни одной компании, способной вложить в комплексную разработку, предположим, передовой микроэлектронной технологической линейки сумму в $200—500 млн., — это факт. Однако мы знаем, что альтернативой массированному финансовому инвестированию является кооперация, то есть объединение в рамках проекта государственных и негосударственных участников финансирования, страховых компаний, фирм разработчиков, изготовителей механических, оптико-электронных и вакуумных агрегатов. Создание этой сложной системы взаимодействия под каждый конкретный проект и является профессиональной областью деятельности «продюсера от технологий».

Сегодня мы бедны на таких людей. Вот грустная правда.

ПЛАНЫ

Согласно сетевому графику развития индустрии, утвержденному полупроводниковой промышленной ассоциацией SIA (Semiconductor Industry Association), в 2002 г. стандартными проектными нормами должны стать 0,13 мкм, в 2005 г. — 0,1 мкм, в 2008 г. — 0,07 мкм и в 2014 г. — 0,035 мкм.

Впрочем, в последние годы ситуация стала меняться. Знаковое событие случилось в 1996 году. Именно тогда был начат совместный проект Российской академии наук и Российского научного центра (РНЦ) «Курчатовский институт» (инициатором выступил президент РНЦ академик РАН Е. П. Велихов), в ходе которого планировалось создать уникальный комплекс оборудования, позволяющего выпускать БИСы по проектным нормам 0,5—0,35 мкм с возможностью дальнейшей модернизации для достижения технологических норм 0,18—0,13 мкм. Участниками проекта стали: Физико-технологический институт РАН (возглавляемый тогда академиком К. А. Валиевым), НИИ системных исследований РАН и Институт микротехнологий, входящий в структуру РНЦ «Курчатовский институт» (директор НИИСИ и ИМ академик РАН В. Б. Бетелин).

Надо отметить, что к этому времени в стране уже много лет не проводилось никаких работ по созданию технологического оборудования для микроэлектроники, профильные структуры МЭП были практически разрушены, финансирование обеспечивалось лишь для поддержания работающих технологических линий в «минимально-исправном состоянии» (был введен в обиход даже такой термин!). О создании сколько-нибудь современных полупроводниковых предприятий вообще речи быть не могло по причине отсутствия всего: денег, оборудования, персонала.

В этих условиях проект трех академиков многим казался фантастикой. Говорит Велихов: "Надо понимать, что, исходя из экономической ситуации в России в начале 90-х, завод для массового производства мы построить не могли. Однако и малосерийное, прототипное производство, на котором производственный цикл, включая подготовительные операции, занимает несколько дней, крайне необходимо России… Интерес к подобным производственным линейкам сегодня во всем мире очень велик — массовое производство их не заменяет.

Кроме того, появление подобной линейки означает, что теперь наши специалисты могут учиться, осваивать современную полупроводниковую технологию непосредственно в России. Очень важно, чтобы у нас в стране были люди, которые своими руками ощутили бы, что значит 0,5— или 0,35-мкм процесс. Не теоретически, а на практике" [Здесь и далее высказывания участников проекта цитируются по www.electronics.ru/pdf/3_2004/01.pdf].

В ходе подготовительного периода были сформулированы базовые принципы разработки: минимизация размеров сверхчистой операционной зоны практически до размеров одной обрабатываемой пластины диаметром 200 мм; отказ от разработки и изготовления отечественных технологических установок в пользу агрегатирования оборудования, специально для этого проекта заказываемого у известных зарубежных производителей; размещение всего производственного комплекса в гермокабинах для придания заводу мобильности и возможности монтажа в помещениях, выстроенных не специально под него. Последний фактор тесно связан с требованием сокращения стоимости проекта. Эта стоимость должна быть в 15—20 раз (!) меньше стоимости обычного серийного предприятия.

Новый необычный завод — это десять гермокабин, самая тяжелая из которых весит 14 тонн. Каждая снабжена кондиционером, агрегатами поддержания микроклимата и фильтрационными установками, обеспечивающими необходимые показатели чистоты воздуха. Оборудование изготавливали фирмы Applied Materials и Semitool на базе своих стандарных узлов и агрегатов. Технологические операции в пределах кабины объединены в робототехнический комплекс и не нуждаются в присутствии человека-оператора. Операторы лишь осуществляют перегрузку частично обработанных пластин из кабины в кабину и дистанционный контроль над всеми технологическими операциями при помощи специализированной системы мониторинга, включающей в себя около 16 тысяч датчиков и вычислительно-управляющий комплекс.

В модульном заводе реализован КМОП-техпроцесс, состоящий примерно из трехсот операций.

Все работы по агрегатированию установок в единый комплекс и его монтажу в гермокабинах было решено проводить за рубежом — в Швейцарии. Этот шаг был продиктован целым рядом причин отнюдь не научно-технического свойства. Практически неразрешимыми оказались таможенные, транспортные и бюрократические проблемы. Как рассказывал Велихов, на самостоятельную сборку лишь одной установки в России потребовался год — так много времени ушло на прохождение всех пограничных и таможенных процедур. В Швейцарии же на полную сборку одной гермокабины требовалось в среднем три месяца.

Сборка кабин проходила с участием российских специалистов. В ходе приемки готовых изделий проводились функциональные (электромеханический пуск без подачи технологических жидкостей и газов) и даже прочностные испытания, так как перевозить кабины в Россию планировалось автотранспортом. В целом «зарубежный» этап работ занял два года — с 1997 по 1999-й. Еще два года ушло на решение проблем «местного характера». В 2003 году модульный завод выпустил опытную партию 32-разрядных процессоров 1890ВМ1Т по технологическому процессу 0,5 мкм. Проектная производительность завода — до 100 тысяч СБИС в год, что определяет его назначение как базу для выпуска пилотных, прототипных партий микросхем, а также БИС контроллеров специального и промышленного назначения, себестоимость которых не является столь критичной, как в случае массовой продукции бытового назначения.

В настоящее время освоено производство по нормам 0,35 мкм. По словам Велихова и Бетелина, в технологический комплекс заложены большие возможности развития.

Если мы хотим развивать технологию, необходимо… прежде всего развивать оборудование. На рынок можно выходить лишь с машинами именно такого класса, с уже встроенной технологией. В России разработок оборудования на этом уровне абсолютно нет. Никто в данной области не работает. Конечно, по уровню машиностроения мы отстали очень сильно. Даже спроектировать подобные установки вручную невозможно — требуются специальные САПР, которых у нас тоже нет…В целом же эта успешная и очень красивая работа заслуживает самой высокой оценки. Технология «в железе» — это практика. Все остальное, прошу прощения, — теория.

Камиль Ахметович Валиев,

академик РАН

Уменьшение линейных размеров элементов микросхем — задача прежде всего для разработчиков фотолитографического оборудования и технологии маскирования. Известные положения волновой оптики, казалось бы, однозначно указывают, что необходимо переходить на все более коротковолновое излучение при фотопечати на кремниевой пластине через маску, поскольку считается, что дифракция на краях маски «смажет» детали, размеры которых меньше длины волны используемого света [Частично это ограничение научились преодолевать средствами самой же волновой оптики — используя особым образом приготовленные толстослойные маски с распределенной оптической плотностью рисунка — так называемые маски с фазовым сдвигом или коррекцией. Подробнее см. на www.freepatentsonline.com/index.html (Phase-shift mask and method for making… United States Patent 5286581, и Method of manufacturing a phase shift mask comprising two phase shift layers and sloping sidewalls, United States Patent 5300377)].

Драматические события, связанные с преодолением ограничений литографии, начались, когда рабочая длина волны уменьшилась до 193 нм (свет фторид-аргонового лазера). В 2001 году IBM объявила о начале разработки оборудования, использующего свет длиной волны 157 нм. Этот шаг повлек за собой множество трудностей: нужно было сконструировать и изготовить новый тип лазера, создать новые маски и материалы фоторезистов, потребовалось разрабатывать новую оптику, линзы для которой должны быть изготовлены не из стекла, а из фтористого кальция… На эти работы было выделено $760 млн., чего оказалось мало. Впоследствии бюджет проекта не раз увеличивался и к настоящему времени достиг почти $2 млрд.

Параллельно начался совместный проект IBM и Управления перспективных исследований Министерства обороны США (DARPA) по созданию литографического комплекса, использующего синхротронное излучение, длина волны которого лежит в области так называемого мягкого рентгена. На эти исследования и экспериментальные работы, не давшие к сегодняшнему дню практически значимых результатов, было выделено (и потрачено) чуть более $1 млрд.

Intel пошла другим путем. Свои стратегические надежды компания связала с технологией литографии на жестком ультрафиолете с длиной волны 13 нм (что, вообще говоря, позволяет и этот проект отнести к технологиям мягкого рентгена, но, видимо, Intel желает максимально дистанцироваться от работ IBM, особенно после конференции Sematech 2002 года. О событиях на этой конференции — чуть позже). Технологические трудности здесь оказались беспрецедентными, ведь даже от привычной линзовой оптики пришлось отказаться в пользу специальных многослойных зеркал довольно сложной геометрии. Сколько потрачено на эти работы компания не сообщает, однако многие специалисты придерживаются мнения, что эта технология никогда не будет внедрена из-за ожидаемой экстремально высокой стоимости оборудования и материалов.

В 2002 году на конференции Sematech исполнительный директор компании Taiwan Semiconductor Manufacturing Барн Лиин (Burn Lin) сделал доклад, произведший эффект разорвавшейся бомбы. Он привел серьезные аргументы в пользу того, что 157-нм литографический процесс не будет работать так, как ожидают в IBM, а кроме того, обратил внимание присутствующих на возможность достичь разрешения 32—45 нм с использованием обычного, давно используемого оборудования на 193 нм, дополнив технологию иммерсионным принципом — то есть поместив объектив фотолитографической установки в слой специальным образом подготовленной воды или другой жидкости, подходящей по оптическим свойствам. Весной 2005 года Брюс Смит (Bruce W. Smith) из Рочестерского технологического института на конференции инженеров-оптиков сообщил о возможности замены жидкофазной иммерсионной технологии твердофазной — при которой используется сапфировый слой, соприкасающийся со слоем фоторезиста. Этот принцип позволит уменьшить размер элемента схемы до 25 нм без принципиальных переделок существующего оборудования.

Немая сцена в исполнении Intel, IBM и DARPA…

Бедные страны в век высоких технологий

Автор: Ваннах Михаил

Было сие так давно, что знаем мы об этом лишь по легендам, сложенным над пахнущими водорослями и дохлой рыбой скалами Средиземного моря. Гласят те легенды, что и деньги — эти маленькие желтенькие кружочки, столь любимые всеми, и письменность — эти странные черненькие значки, доставляющие столько мучений детишкам, принес в Европу один и тот же человек. Герой Кадм, сын Агенора. Сидонский принц и основатель стовратных Фив.

Правда, бездушные ученые отрицают бытие Кадма, полагая его лишь персонификацией восточной мудрости. Дескать, Qadem — это семитическое «Восток».

Ну и что?

Пусть и не убивал Кадм дракона и не сеял его зубы…

В любом случае в древнейших архетипах европейской цивилизации деньги и информация, монеты и письмена удивительно тесно сплетены воедино. И как сейчас, в эпоху невиданного развития информационных технологий — далеких наследниц финикийского алфавита, — пребывают ли деньги с информацией в гармоническом единении? И становится ли от этого лучше людям? Хотя бы на уровне материальном? С самым богатым человеком планеты и ее крупнейшим благотворителем все в порядке — он из ИТ-отрасли. А вот как обстоят дела на противоположном полюсе?

ИНТЕРЕСНО

Стоимость возведения зданий завода Intel Fab 32 (Аризона) составила около $1 млрд. (втрое меньше, чем стоимость нового профессионального стадиона, построенного для футбольного клуба Phoenix Cardinals в той же Аризоне). Оставшиеся $2 миллиарда потрачены на создание технологических установок.

Вряд ли можно говорить о бедности на ранних этапах человеческой истории. Возьмем, к примеру, наши родные края. Отмотаем ленту времени лет эдак на пять тысяч назад. Вот бревенчатый дом в нынешнем российском Нечерноземье. Вот его насельник — сухощавый охотник. Вот один из объектов его охоты — заяц. До сих пор традиционная добыча россиян.

Но у быстроногого косого, который так вкусен в шпигованно-тушеном виде под гарниром из маринованной свеколки, есть одна интересная черта. Его численность удивительно сильно меняется. То — снег на полянах испещрен его следами, то — пусто. Численность зайца варьирует в Средней России в 30 раз, в Западной Сибири — в 65, а в Якутии — в целых 300 раз. Примерно с десятилетним циклом. Великий популяризатор родной природы Виталий Бианки рекомендовал детям начинать карьеру натуралиста с расспросов охотников — много ли в этом году зайца.

Почему такие перемены? Динамический процесс, описанный великим итальянским математиком Вольтерра и ставший легко доступным для исследования с появлением вычислительных машин, описывает систему «Популяция — ресурсы». Классические уравнения «хищник-жертва» Ричардсона. Гомеостатическая регуляция природы.

И если для современного городского охотника это пустяки, — ну прогулялся по морозцу, ну нет нужды извлекать шпиговальную иглу, а закусить придется запасенной для начинки жирной свининкой, — то промысловика ждала катастрофа. Представим себе — под стрехами вместо трех сотен зайцев, накопченных в изобильный год, висит жалкий десяток. Ну, пусть не десяток, пусть больше: все равно — неизбежны недоедание, голод, болезни, смерти детей и стариков. Популяция близкого природе, кормящегося присваивающим хозяйством человека регулируется теми же законами, что и остальных животных. Вот он — стимул к изобретению сельского хозяйства, к доместикации животных.

Там чуть лучше. Но все равно — засухи, наводнения… Беды, лишающие человека источников существования. Но в той сфере, где они вызваны природой, они служат сильнейшим стимулом к развитию естественнонаучных знаний и технологий. Вот география, землеописание. Так славно узнать, что на берегах Меотийского болота, Азовского моря по-нынешнему, изобилует соль, пригодная не только для приправы, но и для консервирования мяса. Так здорово наменять ее на шкурки тех же зайчишек. Вот и разделение труда, и начало экономики. Вот и стимулы к судовождению, кораблестроению… Там — астрономия, математика… Календарь нужен пахарю. И лемех плуга. Это уже металлургия!

Нужды порождают мотивацию к деятельности. Сладкий сон на островах Полинезии, Океании и Микронезии, изобилующих природными благами, — и лихорадочная деятельность в странах, бедных природными ресурсами. Дым кузниц Шеффилда, суета доков Лондона и Амстердама, откуда к пляжам тропических эдемов приходили фрегаты Тасмана и Кука. «Естественными дарами природы в их начальном виде люди перестают пользоваться не из-за какой-либо прихотливости, а по прямой необходимости, когда их число возрастает и недостаток места заставляет расселяться в страны, не обладающие условиями первобытного рая тропических местностей». Так писал в начале прошлого века в книге «Учение о промышленности» [СПб, 1900-1901 гг., вып. 1-2] Дмитрий Иванович Менделеев.

Современное распределение промышленности высоких технологий подтверждает слова великого ученого. Вот рекордсмены по числу населения — Китай и Индия. Где делается все материальное — в Китае?

И успехи индийских программистов тоже хорошо известны.

И впечатляют темпы роста этих экономик. Роста, обусловленного производством продукции высоких технологий.

И превосходные результаты Япония и Финляндия. Бедная ресурсами, Суоми еще и обладает суровым климатом, — но и в той, и в другой стране высочайший уровень жизни. Чудеса технологии?

А как же Россия? Почему ее интеграция в мировую экономику идет последние пятнадцать лет, скажем деликатно, не слишком блестяще? Сторонникам иной точки зрения предложу проехать сотню верст в любом направлении от МКАД или тридцать верст (тоже в любом направлении) от губернского города и внимательно поглядеть вокруг…

ВЫЗОВ

Дефолт 1988 года… По оценкам западных аналитиков и социологов, страна должна была восстановиться после него за 15-20 лет. России понадобилось лишь два с половиной года. Причины? Взаимопомощь между членами небольших неформальных групп в 5 — 30 человек (доменов, как называют их социологи. Это: семья, друзья, группы сослуживцев) и функционирование таких алгоритмов самоорганизации, каких нет на Западе.

http://www.keldysh.ru/

gordon/gordon.html

Лет двадцать назад власти СССР не только признали, что в экономике нашей страны что-то идет не так, но и разрешили говорить об этом. В числе разрешенных была популярна тема отставания в тех или иных высоких технологиях. Очень часто — компьютерных. Все у нас хорошо. Производим мы много цемента, чугуна и проката. Остается лишь добавить некоторое количество умной электроники — и наступит всеобщее счастье и благорастворение воздухов.

Научно-популярные журналы печатали с продолжениями не романы-фельетоны, но курсы программирования. За отсутствием у населения персональных компьютеров — на микрокалькуляторах. Для самых продвинутых — на языке Basic. Общество застыло в ожидании — вот оно, приближается долгожеланное чудо!..

Сегодня компьютер общедоступен. Его нет у пенсионерок, алкашей и специалистов оборонных фирм, еще в 30-е годы прошлого века отученных бдительным НКВД трудиться дома. Даже если нынче фирмы эти работают целиком на экспорт. Компьютерная обработка информации непременно присутствует в любом бизнесе. А чуда, пусть хотя бы экономического, что-то не видать.

Ну хорошо, давайте взглянем на Россию как на «черный ящик». Посмотрим, что у нее на входе и что на выходе.

Продает Россия сырье и первый передел. Нефть, газ, чугун, сталь, никель, медь, алюминий. Сырье, унаследованное от Российской империи. Добытое и переработанное на инфраструктуре, унаследованной от СССР.

Об оружии, крупнейшим экспортером которого является наша страна, разговор отдельный.

Еще Россия вывозит деньги. Большие деньги. (Трудно сказать, превращаются ли они за рубежом в российские капиталы, но виллы, яхты и футбольные клубы на них покупаются…)

А ввозит?

Да все! В разгар лета морковь в овощном ларьке голландская. Турецкую черешню пытаются выдавать за узбекскую, апеллируя к ностальгическому патриотизму бывшего СССР.

О промышленных товарах нечего и говорить…

Почему? Неужели дефицит знаний?

В данном случае, подчеркну это, под знаниями подразумеваются знания естественнонаучные и технологические.

Да, такой дефицит обозначился. Достаточно посмотреть, какие учебники, хотя бы физики, издаются ныне. Что в ближайшем книжном магазине? Курс теоретической физики Ландау и Лифшица. Начат в 1940, завершен в 1965 году! Скверно… Особенно по сравнению с прилавками книжных лавок Бостона и Сан-Франциско!

Но курс-то исключительно добротный, хоть и старый. И «меряемся носами» мы сейчас не с центрами глобальной науки, а со странами, где интенсивно растет производство высокотехнологических изделий. С тем же Китаем. Англоговорящим индийцам доступны английские тексты.

А вот китайцы, обучающиеся в России, очень охотно покупают на блошиных рынках (новые книжки в России дороги) не только старые издания Ландау-Лифшица, но и многотомный курс математики Смирнова, «Уравнения математической физики» Соболева, «Механизмы» Артоболевского. Везут их в Поднебесную. Туда, где будут успешно налаживать выпуск продукции высоких технологий.

Да, пусть китайские космолеты смахивают на отечественные. В конце концов, перед Королёвской «семеркой» была ведь и «цельнотянутая» с немецкой V-2 «единичка». Так ведь и Германия в эпоху грюндерства, бурного промышленного роста позапрошлого века, вовсю покупала промышленные секреты в США и крала их в Британии. И в России технологии были. Космические, ядерные. Математика. Физика. Технологии — совокупное достояние человечества, но вот материальных благ одни ухитряются извлекать из них несопоставимо больше других.

Заметим, даже самые недоброжелательные кремлинологи пишут, что Россию нельзя сравнивать со странами Третьего мира, ибо здесь совершенно иной уровень образования. Итак, образование есть, а экспорта хайтека (за исключением оружия) нет. Почему?

Боюсь, что для лучшего иллюстрирования материала придется сказать несколько слов о теории Виктора Суворова. С легкой руки этого литератора в ментальности российской молодежи сложился образ всемогущего Черного Властелина Сталина, уже с 1920-х годов планировавшего Вторую мировую войну, и маленького трудолюбивого Рейха, вынужденного напасть на Россию, упреждая агрессивные замыслы СССР.