Браузер для орков

Браузер, как почти любой программный продукт, может стать популярным только в том случае, если будет понятен каждой домохозяйке. Поклонники Warcraft добавят: «Браузер должен быть таким, чтобы даже орки могли пользоваться Интернетом».

Группа разработчиков Avant Force, подарившая нам несколько лет назад Avant Browser, пытается нести этот тезис в жизнь. Их последняя разработка — браузер Dr. Orca, созданный на движке Gecko 1.8. Этот движок — сердце Firefox 1.5, он несет самые передовые технологии веб-серфинга к вам на рабочий стол:

максимальную поддержку базовых стандартов W3C;

полную поддержку CSS, CSS2;

поддержку еще не утвержденного стандарта CSS3;

поддержку формата векторной графики SVG;

скорость, безопасность, гибкость.

Однако пользователя интересуют не просто заявленные характеристики, а их воплощение в конкретном продукте. Посмотрим, насколько легко новый браузер осваивается представителями любой (в том числе и волшебной) расы.

Первый запуск заставляет на миг усомниться: точно ли это полноценный браузер, а не прежняя надстройка над движком Trident? Старт происходит удивительно быстро. В первые несколько секунд лицезрения Dr. Orca кажется, что это просто Internet Explorer с кучей кнопочек…

Действительно, набор панелей инструментов скопирован из Internet Explorer, однако самих инструментов гораздо больше. Все панели можно перемещать методом drag & drop в пределах рабочего окна. Хотите адресную строку внизу? Пожалуйста!

Dr. Orca может помещать панель меню в заголовок окна, как это делает Netscape 8.

Существует два полноэкранных режима. Первый убирает с экрана все, кроме панели задач Windows, а второй — очищает экран полностью.

Dr. Orca поддерживает смену тем оформления, причем в стандартном дистрибутиве уже имеется двадцать различных тем.

Боковая панель.

Традиции не нарушаются, панель отображает стандартные элементы: Избранное, Журнал и сервисные функции поиска. Однако Dr. Orca расширяет применение боковой панели, позволяя отображать на ней еще RSS-каналы и списки заблокированных адресов с текущей страницы.

Авторы максимально упростили миграцию пользователей, взяв Избранное и Журнал от вашего Internet Explorer. Логично, ведь IE до сих пор является лидером на рынке браузеров.

Пользоваться боковой панелью удобно. Вы можете, например, раскрыть любую папку Избранного, и при следующем заходе в боковую панель ее открытый статус сохранится. Получается, что если среди Избранного у вас есть самые любимые адреса, то доступ к ним заметно упрощается, ведь они будут всегда маячить перед глазами.

Другой способ — сделать видимой панель Ссылки и заполнить ее самым любимым. Ссылки — это всего лишь папочка в Избранном, все содержимое которой отображается на отдельной панели.

Dr. Orca полностью поддерживает работу с вкладками и по ее стилю чем-то напоминает Mozilla Firefox, затюнингованный мощными расширениями. Вкладки можно таскать по панели мышкой, автоматически обновлять, дублировать, поименовывать, одним кликом создавать клавиатурные сокращения для вызовов адресов.

Dr. Orca поддерживает «мышиные жесты». Эта функция впервые появилась в норвежском браузере Opera, а затем с легкой руки программистской богемы перекочевала в другие продукты.

Чтобы переместить панель вкладок, не требуется знание CSS, как в случае с Mozilla Firefox. Достаточно лишь зацепить панель за левый край и перетащить в любое место рабочего окна программы. Панель вкладок может быть даже отдельным независимым окном.

Авторы браузера попытались воплотить в своем детище все популярные современные наработки. Dr. Orca может блокировать всплывающие окна, а также имеет встроенный настраиваемый фильтр рекламы и средства интеграции с почтовыми клиентами.

Продукт слывет полиглотом, черпая свои знания из сервиса WorldLingo. Обратите внимание, что благодаря этому встроенному сервису вы можете посещать страницы не только на русском и английском языках (эмпирически выведенный языковой набор знаний читателя «Компьютерры»), но и, например, на японском. Это что еще за иероглифы Матрицы? Быстро переводим!

Dr. Orca поддерживает клавиатурные сокращения. Наберите в адресной строке «yh» — загрузится сайт www.yahoo.com. Вы можете добавлять свои сокращения к тем, что присутствуют по умолчанию. Все сокращения сгруппированы в пределах одного окна настроек и не привязаны к Закладкам (в отличие от Mozilla Firefox), что делает удобной их настройку.

Dr. Orca имеет свои «альтернативные» закладки, называющиеся Группами. Принцип работы с ними очень напоминает работу с Избранным. Отличия кроются в средствах систематизации ссылок.

Мощные средства поиска помогут не запутаться во всемирной паутине даже самому неуклюжему орку. Браузер имеет просторный гараж из десяти поисковых машин, которые «заводятся» одним уникальным символом в панели адреса. Например, наберите в адресной строке «a Sun», и вы с помощью сервиса www.web.ask.comузнаете, что Sun в первую очередь — фирма Sun Microsystems, а уже во вторую — солнышко над головой.

Рассказ о функциях можно завершить так: Dr. Orca как минимум обладает всеми функциями, вложенными в чистый Firefox 1.5 без расширений.

Все вышесказанное заставляет трепетать сердце интернетчика, словно идешь по Невскому, а вокруг все сверкает. Но свернем в ближайший дворик и посмотрим на наше убранство с другой стороны.

У Dr. Orca столько функций, что рядовому пользователю будет по меньшей мере непонятно, что делать со всеми этими менюшками и кнопочками. Интерфейс браузера лишен той лаконичности, что очаровывает в Mozilla Firefox. Dr. Orca не имеет четырех заветных кнопок, за пределами которых лежит непознанная бесконечность: пользователь вынужден метаться в муравейнике значков, пунктов меню и панели настроек. Браузер носит статус beta, работа над ним пока не закончена. Еще много ошибок и недочетов.

Вы хотите скачать файл и щелкаете по ссылке с файлом. Вам предлагают выбрать путь для сохранения… и все. Никакого индикатора загрузки нет; кажется, будто ничего не происходит. Но сама функция, слава богу, работает.

Вы ввели имя и пароль на любимом форуме. Вам предлагают запомнить эти данные, чтобы в дальнейшем не надо было каждый раз вводить свои данные. Но что это? Еще одно пустое окно с кнопками «Да» и «Нет». Его предназначение остается тайной.

В браузере отсутствуют какие-либо средства управления загрузкой изображений, кроме формального включения/выключения. Вам не удастся указать сайты, с которых можно загружать изображения, а с которых нет.

Обратим внимание на строку поиска, у которой справа есть стрелка выбора поискового движка. Она не работает, реакции на нажатие нет никакой.

Контекстное меню браузера не локализовано, нет плавной прокрутки текста.

Если взглянуть на все недостатки комплексно, то создается впечатление еще очень сырого продукта, которому к финальной версии не мешало бы хорошенько «подсохнуть».

Нетрудно догадаться, что если авторы исправят все «глупости» Dr. Orca, то мы получим чудесный полнофункциональный браузер. Его пользователи — поклонники Mozilla Firefox, желающие видеть множество функций не внутри карточного домика из конфликтующих расширений, а в каменной крепости монолитного программного продукта. А следом может потянуться и инертная масса простых пользователей, ведь для миграции с Internet Explorer не требуется никаких операций импорта.

Ошибки Dr. Orca носят локальный характер и не приводят к краху браузера. Уже сегодня Dr. Orca — весьма надежный инструмент web-серфинга.

Последнюю версию Dr. Orca можно загрузить на форуме разработчиковв разделе Dr. Orca Development.

И, кстати, на самом деле Orca — это касатка.

ОКНО ДИАЛОГА: Знать, что делать, а не как делать

19 сентября 2005 года исполнилось пятнадцать лет с момента появления Интернета в России. 19 сентября 1990 года был зарегистрирован домен su. Отечественный сегмент всемирной сети был создан во многом благодаря сотрудникам Института атомной энергии им. И. В. Курчатова (ныне ФГУ Российский научный центр «Курчатовский институт»), и по поводу юбилея мы решили вспомнить, как все это начиналось. На вопросы «КТ» отвечает Алексей Солдатов, директор РНЦ КИ по научному развитию и один из основоположников Рунета.

Начнем с банального вопроса: с чего все началось? Как родилась идея?

— Идея пришла сразу из двух мест. У нас в институте было принято решение, что мы строим внутриинститутскую сеть. И одновременно ребята делали отечественный UNIX. Что было яйцом, а что курицей, в данном случае сказать трудно, но работы объединились.

А сама идея? Вы следили за тем, что происходило в Америке? Когда узнали, что появился Интернет, электронная почта?

— У нас была одна из сильнейших команд в СССР. В институте площадей — примерно один квадратный километр, поэтому техники было море, всякой-разной-безобразной… Еще в 82-м году мы отсылали файлы, чтобы их печатали в другом корпусе, метров аж за триста. А Интернет в научных кругах даже не обсуждался, это была экзотика.

Я из физиков стал начальником вычислительного центра потому, что академик Александров решил: начальником должен быть не тот, кто знает, как нужно делать, а тот, кто знает, что нужно делать. Я пришел и начал вышибать деньги из руководства, чтобы наш вычислительный центр был приличным. После этого мы стали рисовать разные схемы, и ребята обратили меня в свою веру, убедили, что просто один вычислительный центр на одной территории института — это плохо. Нужно быть ближе к народу. И мы стали рисовать всевозможные иерархии и тому подобное.

Одновременно те же люди — Валерий Бардин, Михаил Паремский, Сергей Аншуков, Алексей Руднев, Игорь Пасынков — активно занимались UNIX’ом. И вот эту иерархию мы строили: во-первых — сетевую, и во-вторых — на базе UNIX.

Сами делали или копировали?

— Что-то покупалось. Одновременно шло портирование UNIX на отечественную технику — этого ведь не купишь. Хотя техника и была похожа.

Это был клон с чего именно?

— Затрудняюсь сказать. Скорее что-то от BSD.

На какую технику его портировали?

— Да на всю. Начиная от СМ-4 и заканчивая «Эльбрусами». В результате появилась операционная система, которую назвали ДЕМОС (Диалоговая Единая Мобильная Операционная Система). Как только эта работа началась, в нее включились ребята из Протвино, Дубны, ЛИА…

Вы не конкурировали, а дружили?

— Да. А самая интересная команда оказалась в ИПК Минавтопрома: Вадим Антонов, Дмитрий Володин… И мы стали одновременно делать и сети, и ДЕМОС. Все это раскручивалось в 1985 году. В результате за ДЕМОС ребята получили премию Совета Министров СССР. А в 90-е годы у нас уже была и техника, стали покупать импортную и строить институтскую сеть. Ясное дело — TCP/IP, uucp, и вперед. Устроили сеть uucp для тех коллективов, которые работали над ДЕМОСом, — Новосибирск, Протвино…

Сколько всего было команд?

— Пять-семь. Но это пока все было без выхода «наружу».

В 90-м году стали появляться кооперативы, и мы тоже образовали кооператив «Демос» — по имени ОС. В августе того года, когда я был в отпуске, в «Демос» забрел Лео Томберг. Он вообще-то эстонец, но, как все эстонцы, почти что родственник финнам.

Вспомнил о каких-то приятелях из Финляндии, созвонились с ними, и ребята с финской стороны открыли эккаунт с uucp-входом.

Так произошел первый международный контакт.

Сделали мы это в «Демосе», который находился в помещении на Овчинниковской набережной. В сентябре перенесли узел ко мне в институт. В середине сентября я уже докладывал, что мы готовы сделать триста точек по стране с обменом раз в час.

Что представлял собой физический канал?

— Обычный международный телефон. А Финляндия — потому, что на нее еще со времен Олимпиады остался автоматический телефонный набор, остальные страны были отрезаны (автоматический набор был еще в Норвегию. — С.Л.).

Какую роль играло КГБ в открытии эккаунта?

— Приходят ко мне «товарищи» и говорят: — А как же это ты устроил из Курчатовского института центр международной связи?

Слава богу, что академик Велихов уже включился в работу, он очень активный человек, поэтому у нас уже были подключения Белого Дома, Президиума Академии наук и так далее.

— Ну, если это так плохо, давайте отключим, — говорю.

Они отвечают: — Мы тебя знаем, что-то ты очень легко соглашаешься. А что будет, если отключить?

— А тогда будет вот это (раз), это (два) и это (три).

— Та-ак… А что же делать?

— Ребята, вы призваны сохранять секреты. Если будете охранять дороги, вместо того чтобы охранять секреты, то, наверное, это не совсем правильно. Вы концентрируйтесь не на средствах перевозки, а на том, где эти секреты уплывают. Давайте писать инструкции, кто что имеет право делать.

Написали инструкции — и как-то легче жить стало.

С сентября 1990 года это пошло в промышленную эксплуатацию, а я стал получать счета тогда еще от Минсвязи — ну понятно, звонок-то международный, в Финляндию… Отправился к руководству института (не забывайте, 90-й год) и в ответ услышал: -У нас на зарплату-то денег нет, а ты…

Тогда и возник собственно «Релком» как коммерческая сеть, ведь если денег нет, их нужно где-то брать. Первыми пользователями были физики, математики, я обзванивал друзей и спрашивал: — Есть такая вот штука, интересно?

— Еще как!

Затем обзвонил их еще раз: — Ребята, все хорошо, но с меня требуют денег.

Сколько? Как сейчас помню, в год была цифра 20 тысяч рублей за электронную почту.

Начали брать деньги. Но ведь если берешь деньги, нужно создавать организацию, чтобы приводить в соответствие форму и содержание. Спорили очень долго, в результате в конце 91-го подписали, а в 92-м сделали АО «Релком». С Боровым Костей, Сухиненко Димой, Левенчук там был, кстати, Анатолий Игоревич…

Левенчук везде был…

— Мы все из науки были, но потом некоторые научные люди оценили сделанное и стали думать, почему они тут не главные. И пошла легкая свара. Тут еще Джордж Сорос обещал какие-то деньги… Очевидно, опять форму с содержанием нужно было разделять — «Релком» и научные сети. На эту тему создали РосНИИРОС. Вернее, сначала ассоциацию РЕЛАРН, потом РосНИИРОС. Взяли Марата Гуриева, а он тогда был зампредседателя Комитета по науке высшей школы, в ранге замминистра. Мы с ним встретились, познакомились, и буквально через несколько дней он говорит: что бы такое сделать? Давай сделаем институт, отвечаю. — И сделали, и до сих пор он работает. И мы стали в этот институт все передавать как в учреждение сугубо государево, некоммерческое. Заодно и домен su туда отдали.

Конкурентов не было?

— В процессе образования АО «Релком», как всегда бывало в России, организаторы перессорились. И в результате команда «Демоса» в АО не вступила. Ситуация была уникальная: две конкурирующие фирмы строили одну и ту же сеть под названием «сеть РЕЛКОМ». Конкурируем мы, наверное, и по сей день, но активно это продолжалось года полтора.

Вообще-то, с самого начала еще был «Гласнет», они строили некоммерческую сеть, но это нужно у них спрашивать. Они появились, кажется, позже, жили «в тени» и проповедовали то, что они будут под PeaceNet — маленькой камерной сетью в Штатах. Но года через два они встали на коммерческие рельсы. После этого подключился «Совам-Телепорт», который начинался с X.25, а на TCP/IP они перешли позже. Еще у нас был «Спринт», и он тоже пошел по X.25, как истинные связисты. Позже «Спринт» стал перестраиваться, и там долго было две услуги — X.25 и TCP/IP.

А как регистрировали домен su?

— Просто написали письмо, то ли Дима Володин, то ли Вадик Антонов. Нужно было указать две поддерживающие домен организации, мы их и указали — Курчатовский институт и кооператив «Демос». Так что 19 сентября уже был домен su, который мы позже отдали в РосНИИРОС.

Были какие-то значимые точки развития?

— Переход на TCP/IP. Долгое время сеть работала на дайлапе с Финляндией, обмен шел по uucp. В локальной сети мы на институт получили сетку класса B, на то время этого хватило бы на весь СССР с запасом. Затем подтянули канал через Таллинн, что-то типа 64 кбит/с, по которому установили прямое IP-соединение с машиной в Финляндии. Услуг еще фактически не было, но уже можно было пробовать, что такое TCP/IP.

А когда появились остальные каналы?

— Первый цифровой канал по России (мы договаривались с «Ростелекомом», он у них уже был) — между Москвой и Питером. Толщиной 2 Мбит/с, а нам столько было не нужно, и мы договорились с директором «Ростелекома» Олегом Крыловым, что он нам верит, и сколько мы пишем, во столько он и верит. Конечно, мы его не обманывали. И тогда же мы устроили первую видеоконференцию между двумя столицами, на скорости 256 кбит/с, малюсенькое изображение, оно еще дергалось, дрыгалось и вообще было черно-белое…

Какова история появления известной М9?

— М9 — это АТС, место, куда приходили все международные линии, потому мы там и поставили свой сервер, причем первыми. Поэтому у нас уже были выходы на соответствующие структуры. Мы в то время много общались с Минсвязи. «Релком» получил первую лицензию на услуги связи из предприятий «не-минсвязевских», как сейчас их называют альтернативные операторы (мы шутили — «нетрадиционные операторы»).

Лицензию выдавали очень интересно. Появился закон о лицензировании, в котором написано: тридцать дней на рассмотрение. Нашу лицензию рассматривали девять месяцев. При этом понятно, что надо же за нее что-то взять… Они пишут: сто процентов от прибыли. Прибегает мой сотрудник, говорит — сто процентов от прибыли. Я говорю — мы «за». Он передает — мы «за». У них что-то в мозгах щелкает, они говорят — да, похоже, прибыли от вас не дождешься. И так девять месяцев. Под конец звонок моего сотрудника из Минсвязи: всё, последнее предложение — один процент от оборота. Я говорю — а прочитай точно, что написано. Он читает — дословно не помню, но «отчисляет один процент от оборота, полученного от услуг связи на развитие связи в стране». Я говорю — визируй. Он — но это ж один процент от оборота! Визируй, повторяю. Алексей Анатольевич, ну объясните! Приедешь, объясню. Приезжает, весь пышет: ну как же — можно сказать, продал все, отдал. Прочитал, спрашиваю, куда платить этот один процент от оборота? Говорит — не знаю. Ну вот и я не знаю. Подписали и не платили этот процент, потому что не было прописано, кому платить.

А появление графического интерфейса?

— Графический интерфейс — это Mosaic. И у нас был договор с «Нетскейпом», мы первые купили его распространяли. Там был браузер и почта, условия были суровые, но контроль не предусматривался. Мы старались быть честными…

Трафик возрос сильно?

— За год в десять раз. Но от нуля-то это легко…

Были ли какие-нибудь казусы? Самые начальные?

— Приезжает ко мне делегация из NASA, и говорят — мы вас в Интернет не пустим. Может, вы и не пустите, отвечаю, но я уже там. Это сейчас можно что-то прикрыть, есть средства, а тогда не было. И так как мы подключались через Европу, а Европа в Штаты в любом случае выходила, не пустить нас было нельзя.

Это они серьезно говорили?

— Вообще-то, Интернет был под запретом КОКОМ[Координационный комитет по экспортному контролю — международная организация большинства стран Западной Европы, США и Японии, созданная в 1949 г. для многостороннего контроля над экспортом в СССР и другие социалистические страны. КОКОМ составлял перечни товаров и технологий, не подлежащих экспорту в указанные страны, а также устанавливал ограничения по использованию товаров и технологий, разрешенных для поставки в виде исключения. Изменения, произошедшие в отношениях между бывшим СССР и странами Запада, повлекли определенное смягчение в подходах КОКОМ к экспорту товаров в страны СНГ и Восточной Европы. Правовой словарь предпринимателя. М., БРЭ, 1993], ограничения сняли только в 94-м.

Еще мы хотели купить маршрутизаторы Cisco, и нам отказали — нельзя: Интернет — КОКОМ, маршрутизаторы — тоже. Приезжает Стив Сквайрс (Steve Squyres) — руководитель всей научной сети в Штатах, и я ему показываю PC-based-роутер. Раз не даете Cisco, говорю, мы будем развивать это направление. Через два месяца вожделенное оборудование привезли.

А с гэбэшниками были еще разговоры?

— Бывали, но удивительно мало. Пример: наш известный путч, 91-й год, сеть работала, обмен информацией шел. В мире нашлось достаточно людей, которые слали нам письма о том, что ребята, мы вас поддерживаем, мы с вами и так далее. По мировым сетям было разослано сообщение, что канал в СССР весьма узкий, пожалуйста, не забивайте его мусором. При этом со всей Москвы шли письма типа «я сижу на таком-то этаже, такой-то адрес, вижу то-то»… А как только опубликовали ельцинское письмо, мы его разослали очень быстро, уже вечером. И тут вдруг CNN сообщает: «из Москвы по электронной почте получено»… В следующем выпуске уже было сказано «из Москвы получена информация»… Слова «по электронной почте» убрали, потому что был взрыв возмущенных звонков типа «вы чего открываете источник информации?». Но никто тогда не среагировал. Перекрыли всё, телефоны, прочие каналы… А Интернет оставили. Мы устроили основной узел в Курчатовском институте, резервный в «Демосе» и еще один, «самый резервный», на квартире (по обычному дайлапу). Но ничего не перекрыли. Люди определенного уровня знали про Интернет и молчали, а сверху их не спрашивали, поскольку не знали. У меня ребята все порывались идти на демонстрации, но я говорю: самое большое, что вы можете сделать, — это распространять информацию. Потому что из регионов спрашивали — а что у вас там, что за «Лебединое озеро»? И от нас шла информация.

А вот личная история. Я у Александра Старовойтова (в то время — генеральный директор ФАПСИ. — С.Л.) работал и горжусь, что убедил ФАПСИ в том, что Интернет не есть зло. Я с ними стал работать в 95-м. С другой стороны, предлагалось поставить Интернет под жесточайший контроль. Были очередные слушания Думы на предмет «Интернет и будущее России», и когда кто-то вышел и стал говорить, что ФАПСИ гробит Интернет, встал первый зам Старовойтова Пархоменко (мы с ним сидели метрах в пяти) и сказал: «Ну слушайте, ну хватит вам, Леш, ну скажи ты им»… И я встал и сказал.

А можно тогда было это поставить под контроль?

— Административно — конечно. Просто-напросто пишется закон, и все, кто что-то подобное делает, автоматически попадают…

Но я горд, что ФАПСИ признало слово «Интернет», и в то же самое время я их убедил, что есть разные уровни защиты информации с разной ответственностью. Они же военные люди, у них ответственность одна — тюрьма, Сибирь. И убедить их в том, что можно дать человеку средство, которое будет защищено наполовину, если его грамотно описать, что вот досюда ответственность твоя, а после уже не твоя, при соблюдении таких-то требований… Это было ой как трудно. Многие законы сформированы так: есть ответственность или ее нет. А то, что ответственность может стоить сто рублей или миллион, — шло со скрипом. Но прошло. И приняли то, что есть разные уровни защиты информации с разной ответственностью.

Вандана Шива: Вы не умрете из-за цифрового разрыва. Вы умрете от голода

Вандана Шива (Vandana Shiva) — широко известный в мире эколог и лидер движения за охрану окружающей среды, директор независимого Фонда исследований науки, технологий и природно-ресурсной политики (Дели) (Research Foundation for Science, Technology and Natural Resource Policy). Вместе с Ральфом Надером и Джереми Рифкиным возглавляет Международный форум по глобализации (International Forum on Globalization). В 1991 году она основала гражданское движение "Vandana", призванное защитить разнообразие и богатство живых ресурсов.

Перу доктора Шивы принадлежат книги «Биопиратство: грабеж природы и знания» («Biopiracy: The Plunder of Nature and Knowledge», South End Press, USa, 1997), «Монокультуры сознания» («Monocultures of the Mind: Biodiversity, Biotechnology and agriculture», Third World Network, Penang and Zed Press, UK, 1993), «Насильственная зеленая революция» («The Violence of the Green Revolution», Third World Network, Penang, Zed Press, 1993) и др. В 1993 году она стала лауреатом премии Right Livelihood award, известной также как «альтернативная Нобелевская премия». Здесь публикуется сокращенный вариант интервью с Ванданой Шивой. Полный текст см. на www.getto.ru/anarh/d_17.html.

Предлагаем читателю ознакомиться с непривычно критическим взглядом на индийскую IT-экономику. В последние годы нам часто ставят в пример Индию как страну, идущую от победы к победе на пути строительства собственной индустрии хайтека.

Оказывается, изнутри этот процесс выглядит не столь радужно — по крайней мере с точки зрения теоретика и общественного деятеля мирового масштаба из левого интеллектуального лагеря. Проблема, по мнению Ванданы Шивы, в нарушении естественного порядка приоритетов — в первую очередь стране нужны пища, вода, лекарства, образование, а уж потом софтверный аутсорсинг. Ну а задорные заявления о решающей роли индийских айтишников в создании Кремниевой Долины очень полезно (как и делает автор интервью) сопоставить с аналогичными мифами, популярными на родных просторах (и почему-то тоже среди левых интеллектуалов). — Л.Л.-М.

Как вы оцениваете экономические и социальные аспекты IT-бума в Индии? Как в них проявляются негативные аспекты глобализации?

— Благодаря электронным технологиям, послания могут курсировать поверх государственных границ. Таким же образом в настоящее время курсируют инвестиции. Компании, помещающие свои производства в Индии, могут получить прибыль, только экономя на зарплатах работников. Сфера IT вбирает в себя все больше индийцев, но не приносит выгод индийской экономике, потому что 70% аутсорсинга контролируется фирмами, имеющими штаб-квартиры в Соединенных Штатах. Достаточно привести только одну цифру — 40 млрд. долларов, такова выгода, получаемая ими за счет экономии на зарплате сотрудников-индийцев. Часто говорится, что IT-сектор оказывает очень большое влияние на индийскую экономику в целом. Это не так. Его вклад составляет всего 1%[По данным индийского Министерства связи и информационных технологий (см. itfriend.mit.gov.in/business.asp), вклад программной индустрии и связанных с ней услуг в экономику Индии вырос с 1,2% в 1998 г. до 3,5% в 2003—04 гг., а объем экспорта ИТ-индустрии сейчас составляет около 25% всего национального экспорта. — Л.Л.-М.]. В течение ближайших десяти лет лишь один миллион индийцев будет работать в IT-индустрии, тогда как в сельское хозяйство вовлечено 750 млн. человек.

Другой отрицательный аспект заключается в том, что по мере роста IT-индустрии приобретает все большее политическое значение тот класс, который получает от нее выгоды. Крупные сделки заключаются, исходя из интересов этого класса, но в ущерб интересам фермеров. Я утверждаю, что каждый раз, когда Индия теряет на сельском хозяйстве, это происходит потому, что она получила новые софтверные контракты. По существу, выгоды от IT-бума — это выгоды для 1% населения в ущерб остальным 99%.

Есть и еще один аспект. Сейчас люди — как в бывшем Советском Союзе, так и в Индии — забывают, что до глобализации научно-технические возможности их стран были огромными. Научно-техническая мощь Советского Союза заставляла США очень сильно волноваться. А Кремниевая Долина была, в сущности, создана индийскими учеными и инженерами еще до того, как наступила глобализация. Без них IT-бум в Америке вообще не состоялся бы!

У нас часто говорят то же самое, с заменой слова «индийский» на «русский».

— О’кей. Но патентами все равно владеет Microsoft и другие американские гиганты IT! Что же происходит? Томас Фридман (Thomas Friedman) написал об этом книгу «The World is Flat» («Плоский мир»)[В этой книге журналист New York Times Томас Фридман весьма скептически отзывается о достижениях Бангалора]. Мы были среди первооткрывателей, теперь нас все в большей степени превращают в кибер-кули (cyber-coolies). Вместо того чтобы использовать свой талант во имя процветания родины, наши молодые люди выполняют рутинную работу на задворках программирования — для бухгалтерских систем, для систем покупки билетов, для обработки медицинских рецептов. Часто они даже не заканчивают школы, не получают высшего образования, им говорят: «Ты знаешь английский, а для этой работы ничего другого не требуется». Но они должны работать по ночам — например, в call-центрах, — потому что в это время в Америке день. Эти люди живут под вымышленными именами, называя себя «Джон» или «Мэри». Сколько времени можно протянуть таким образом? По существу, целое поколение лишается профессионального образования и высокотехнологических навыков работы ради того, чтобы быть низкооплачиваемыми кибер-рабами на глобальном IT-рынке.