Компьютерра (№255) - Журнал «Компьютерра» № 12 от 27 марта 2007 года

КАФЕДРА ВАННАХА: Постмодернистский космос Жана Бодрийяра: Чтобы описать реальность, нужно признать, что она не существует

Автор: Ваннах Михаил

6 марта в Париже скончался философ и теоретик культуры Жан Бодрийяр (Jean Baudrillard). Его называли последним столпом постмодернизма. Постмодернизм — модное слово. В философии, антропологии, архитектуре и литературе. А вот как соотнести постмодернизм с позитивными науками, с технологиями и их влиянием на общество?

Давайте посмотрим на это на примере жизни и работ Бодрийяра. Но сначала попробуем определить, что такое постмодернизм. Термин постмодернизм больше всего любит гуманитарная среда, ловко избегающая точных определений и значений. Но сегодня все более или менее знают, что постмодернизм есть состояние культуры общества, которое характеризуется утратой ценностных ориентиров. И литераторы, и художники, придерживающиеся постмодернистского стиля, склонны к многоуровневому творческому цитированию при переоценке ценностей цивилизации; они наполняют свои произведения иронией. Ограничимся пока этим и вернемся к судьбе Жана Бодрийяра.

Время

Словарь Webster

Постмодерн (postmodern) — термин, употребляемый с 1949 года, обозначает движения в искусстве, архитектуре или литературе, явившиеся реакцией на философию и практику модернистских движений и обычно характеризующиеся возвратом к традиционным элементам и техникам. Отсюда производные — постмодернизм и постмодернист.

Родился Бодрийяр в Шампани, в Реймсе, в 1929 году. В городе, который под именем Дурокорторум был столицей римской провинции Белгика; в городе, где король франков Хлодвиг принял христианство; в городе, где короновались монархи Франции.

Реймс хоть и являлся сокровищем европейской культуры, был снесен кайзеровской артиллерией в Первую мировую. Мы не уклонимся от темы — ведь нам надо выяснить, почему постмодернизм характеризуется утратой ценностных ориентиров, — если расскажем о занятном событии, происшедшем 3 октября 1914 года. Тогда в германских газетах было опубликовано «Воззвание к культурному миру». Его подписали 93 виднейших ученых, писателей, художников Второго Рейха. Не избежал общей моды даже Томас Манн, позднее бескомпромиссно выступивший против Гитлера. Про расстрел артиллерией незащищенных городов писалось — «Неправда, что наши войска зверски свирепствовали в Лувене. Против бешеных обывателей, которые коварно нападали на них в квартирах, они с тяжелым сердцем были вынуждены в возмездие применить обстрел части города». То есть, как только технология позволила создать достаточно мощные артиллерийские орудия, человечество, хоть и «с тяжелым сердцем», тут же применило их для уничтожения высших достижений культуры минувших веков.

Жану было одиннадцать лет, когда Гитлер принимал парад вермахта на Елисейских полях. Ему исполнилось пятнадцать, когда «шерманы» Леклерка вошли в Париж. И когда изучавшему германистику в Сорбонне Бодрийяру было двадцать два, ФРГ и Франция создали Европейское объединение угля и стали, прообраз будущего ЕС. Воевать-то по большому счету было не из-за чего. Две мировые войны двадцатого века были порождены политиками, которые не сумели осознать масштаб изменений, внесенных в мир технологией прежде всего крупносерийным и массовым производством, требующим рынков сбыта более обширных, чем дает даже самая обширная держава, и которые пытались справиться с ними в рамках устаревших категорий империй и национальных государств. Попытка избежать Второй мировой методами традиционной дипломатии — отдав Гитлеру Чехословакию — легла несмываемым пятном позора на европейских правителей. Традиционно эти политики были связаны с крупным капиталом — и поэтому неудивительны левые симпатии и Бодрийяра, и большей части интеллектуалов Франции.

Бодрийяр преподает в лицее, переводит с немецкого левых авторов: Бертольда Брехта, Карла Маркса и др.

Но на дворе 1956 год. ХХ съезд КПСС. Европейские левые с удивлением обнаруживают, что СССР вовсе не воплощенная утопия и пример всем народам, а ГУЛАГ отнюдь не выдумка реакционеров. А тут еще проблемы с пролетариатом, классом, который, преодолев самого себя, должен был проложить дорогу в светлое будущее. Класс этот размывался. Отчасти — заинтересованностью рыночной экономики в платежеспособном потребителе, исключавшей марксово обнищание масс. Но еще сильнее — технологией. Массовые производственные процессы — точное литье, штамповка, производство синтетических материалов, сегодня — производство интегральных схем, — резко уменьшили долю «синих воротничков» в экономике. В США с середины 1950-х годов «белых воротничков» оказывается больше, чем рабочих. Аналогичные процессы идут и в Европе. И осмысляются неомарксистами, прежде всего Гербертом Маркузе.

Согласно его работам («Эрос и цивилизация», «Советский марксизм», «Одномерный человек»), социальный прогресс связан теперь не с рабочими, подкупленными буржуазией (необходимость платежеспособного спроса!), а с интеллектуалами и особенно со студенчеством, еще не интегрированным в истеблишмент.

Лето 1968 года, казалось бы, подтверждает это. Студенческие беспорядки. Ассистент-профессор Бодрийяр принимает в них активное участие. Но в результате он делает следующий шаг к пониманию современного ему общества. Заметным событием становится его «Система вещей», выросшая из тезисов докторской диссертации. Ровная научная карьера — с 1972 года профессор социологии в университете Парижа-Х, Нантерр. С 1986 по 1990 гг. — директор по науке в Исследовательском институте Социоэкономической информации при Университете Парижа-IX в Дофине.

Глобальная, за пределами кругов интеллектуалов, известность, в результате высказывания абсолютно скандальных оценок Войны в Заливе «Войны в заливе не было» («The Gulf War Did Not Take Place», 1991) и террористической атаки на Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 года «Дух терроризма: и реквием по башням-близнецам» («The Spirit of Terrorism: And Requiem for the Twin Towers», 2002).

Но это уже сформировавшиеся мысли. А чтобы понять, как они сформировались, надо помнить, что тридцатилетний Бодрийяр был свидетелем Берлинского и Карибского кризисов, когда мир застыл над пропастью ядерной войны. И Герберт Кан сформулировал концепцию «Машины Страшного Суда», ядерного устройства, способного уничтожить разумную жизнь на планете и делающего бессмысленным ведение сколько-нибудь масштабных войн. Технологически ближе всего к Doomsday machine приближалась советская 100-мегатонная бомба. А художественное воплощение этой концепции дано в фильме С. Кубрика «Доктор Стрейнджлав». И месседж был распознан и понят наиболее проницательными интеллектуалами. Война стала невозможной. Слишком мала голубая планета для ядерных бомб. И бессмысленны флоты ядерных подводных ракетоносцев, тысячи наземных баллистических ракет с разделяющимися боеголовками, противоракеты неудачной системы «Safeguard» и их вставшие на боевое дежурство советские аналоги, бомбардировщики B-1 и Ту-160, все эти невероятно дорогие плоды классической гонки вооружений 1960—80-х годов. Деятельность военных министерств, военно-промышленных комплексов, разведок — это всего лишь имитация. Симулякр.

Язык

Second Life

Вопрос о том, является ли, скажем, Second Life симуляцией, симулякром или имеет черты обеих категорий, заслуживает отдельного рассмотрения.

Вот мы и подошли к одному из важнейших понятий философии Жана Бодрийяра. Симулякр. Один из культовых для ИТ-технологий фильмов — «Матрица». В России, в отличие от Запада, зрители, даже из интеллектуалов, обычно не обращали внимания на книгу, лежавшую на столе героя. А это был Бодрийяр, «Simulacra and Simulation» (1981).

Simulation — имитация, моделирование. Это понятие очень близко технологии. Еще строители соборов средневековья использовали модели своих сооружений. А моделирование динамических объектов вошло в практику, начиная с кораблестроения века позапрошлого. С опытовых бассейнов, с критериев подобия Фруда. Затем — модели математические. Описание реальных процессов той или иной системой уравнений, с дальнейшим анализом поведения, как правило, с использованием вычислительной техники.

Но модель обычно соответствовала реальному объекту. Даже если она, как модель собора, предъявлявшаяся князю, как модель корпуса броненосца, протягиваемая динамометрами по бассейну для определения наивыгоднейших обводов корабля, предшествовала полномасштабному отделу. Но она все равно отображала реальность.

А симулякр — иное. Это от французского simulacre — подобие, видимость, иллюзия. Это из традиционного лексикона черных магов. Другое дело, что наш век дал возможность изготавливать иллюзии совсем иными средствами, нежели те, к которым прибегали доктор Ди и граф Калиостро. Место зеркал и полупрозрачных экранов заняли моделируемые на компьютерах отражения, преломления и рассеяния лучей света от тех или иных поверхностей. И если объект не существует — ну, скажем, компьютерная графика породила образ эльфа, — то мы имеем дело с простейшим случаем симулякра. Впрочем, техника тут не главное — английские граверы викторианской эпохи очень любили эльфов. Из-за того, что пуританская цензура запрещала изображать неодетых барышень, а та же барышня с крылышками превращалась в сказочный персонаж, выпархивающий из-под ока блюстителей морали. Симулякр-то не обязан носить панталоны.

Симулякр можно считать однокоренным с симуляцией, если речь идет о симуляции болезни. К которой так привыкают, что считают ее вполне существующей. Симулякр — это имитация отсутствующей реальности.

Если объекты существуют в реальности, то поле действия симулякров, пространство их существования — гиперреальность. Нет, это не расширение реальности путем прибавки к ней совокупности мыслимых миров, вроде тех, по которым путешествовал Привалов в романе Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Это замена реальности, которой, по Бодрийяру, уже не существует. Конечно же, в человеческом восприятии и обществе.

Язык, которым пользовался Бодрийяр, очень похож на язык естественных наук. Вот его рассуждения о сексуальности в книге «Забыть Фуко». Полемика с другим постмодернистом, Мишелем Фуко. И если тот, говоря о сексуальности, пользуется скорее терминами медицины, то Бодрийяр излагает ее состояние в современном обществе скорее в понятиях теории катастроф Альбера Тома. И в «Америке» при описании богатого и здорового общества образы и термины теории катастроф появляются вновь. Слишком уж хрупким видел Бодрийяр существование постиндустриального общества.

Говоря о массах в книге «В тени молчаливого большинства, или Конец социального», Бодрийяр пользуется образами астрофизики. Здесь и имплозия — взрыв «внутрь», падение в самих себя, которыми обычно описываются черные дыры. И колебания потенциальной и кинетической энергии. И даже бесследное исчезновение информации в сингулярностях.

И — фракталы. И — термины теории информации…

Многое Бодрийяр заимствовал из структуралистской антропологии. Из работ Клода Леви-Стросса, трудов авторов, открывших, что культура заполняет зазор между необходимым и доступным, структурирует излишние ресурсы, находящиеся в распоряжении общества. И направляет их то на строительство пирамид и сфинксов, то на возведение городов в джунглях Юкатана, то на космическую гонку. Но перестает работать тогда, когда осознается, что та или иная культура лишь одна из возможных.

Впрочем, тут Бодрийяр предпочитал, скорее, образы Виктора Сегалена, французского этнографа начала ХХ века, говорившего, что с того момента, когда узнали, что Земля — сфера, путешествие перестало существовать, поскольку удаляться от какой-либо точки сферы означает к этой же точке приближаться.

Мысли

Этим языком Бодрийяр описывал отнюдь не каноны художественного стиля, за который обычно принимают постмодернизм, но свое видение современной ситуации. Излагал порой шокирующие, но всегда оригинальные мысли.

Говоря вкратце, по Бодрийяру развитие технологий освободило массы от повседневной погони за куском хлеба. Но превращение в потребителей (а только в этом качестве они, массы, и интересны глобальной экономике) лишает их бытие всякого рационального смысла. Вот как беспощадно писал о них Бодрийяр: «Воображению массы представляются колеблющимися где-то между пассивностью и необузданной спонтанностью, но всякий раз как энергия потенциальная, как запас социального и социальной активности: сегодня они — безмолвный объект, завтра, когда возьмут слово и перестанут быть „молчаливым большинством“, — главное действующее лицо истории. Однако истории, достойной описания, — ни прошлого, ни будущего — массы как раз и не имеют» [Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург. 2000].

Конец мечтам левых мыслителей, но конец и надеждам либеральных просветителей. Массы молчат не потому, что они обмануты властью, навязавшей им футбол и телеюмористов. Массы молчат потому, что современный мир слишком сложен для понимания, а каждый отдельный человек слишком отстранен от систем производства. Тут был бы уместен любимый автором статьи пример с квантовой механикой, которой мы пользуемся во множестве приборов, но объяснить которую в рамках здравого смысла невозможно.

Грустно? Но есть и хорошее — очень мало места и для фашизма, категории национального давно растворены в массах.

Надо признать, что Бодрийяр был беспощаден и к религии. «Что касается невозможности распространить здесь смысл, то лучший пример тому — пример Бога. Массы приняли во внимание только его образ, но никак не Идею... Невероятный отход от сути религиозного. Массы растворили религию в переживании чудес и представлений — это единственный их религиозный опыт» [Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург. 2000].

Но еще фантастичнее видел Бодрийяр мировую экономику. По его мнению, она состояла из экономики реальной и гигантского пузыря экономики виртуальной. Бодрийяр считал, что объем капитала в 45 раз уступал объему перелива капитала («Прозрачность зла», 1990). Гигантский пузырь финансового капитала, из которого рождаются многомиллиардные состояния. Нажить же их продажей действительно нужных вещей, вроде лепешек или сапог, невозможно. А в виртуальности финансовых операций — пожалуйста.

Но Бодрийяр отнюдь не призывал прикончить финансовую гадину в ее Уолл-стритском логове. Наоборот, он сравнил кризис 1929 года, когда экономика была практически реальной, и кризис 1987 года. В первом случае — глобальная катастрофа. Во втором — потеря спекулятивных капиталов отнюдь не нарушила функционирования экономики реальной. Бодрийяр сделал вывод, что так будет и впредь, и крушение пузыря доткомов, скажем, вполне подтверждает его правоту.

Бодрийяр не ждал от развития технологий утопии. Но не впадал и в апокалипсические страхи. Он писал, что мир выжил, десятилетия живя в тени Бомбы: «Гиперреализованные войны и деньги вращаются в недоступном пространстве, которое оставляет мир таким, какой он есть. В конечном счете экономика продолжает производить, в то время как малейшего логического следствия из колебаний фиктивной экономики было бы достаточно, чтобы ее уничтожить» [Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. Екатеринбург. 2000].

Мир продолжает жить, хотя государства, политика, армии, кумиры превратились в симулякры. Технологии сделали мир непонятным большинству, массам. Но технологии продолжают жить и развиваться. Куда они идут — покажет будущее.

ТЕХНОЛОГИИ: Как уехать на работу в Америку

Автор: Дмитрий Школьник

Шесть лет назад в «Компьютерре» была опубликована тема «Небрежное программирование», а в ней — статья Дмитрия Школьника «Перетекание мозгов», в которой автор среди главных причин, побуждающих программистов к «перетеканию», называл возможность уехать; более низкий, нежели в Кремниевой Долине, уровень жизни; а также отсутствие в России законодательной и культурной инфраструктуры, провоцирующей инвестиции в хайтек. За минувшие годы много чего утекло, но все перечисленные тезисы — уровень жизни, свободный выезд и отсутствие благоприятной для развития ИТ среды — во многом справедливы и сейчас (люди с позитивным мышлением называют это стабильностью). Пару лет назад Дмитрий уехал. И сегодня рассказывает, о чем следует задуматься тем, кто принял такое же решение, но вещи еще не собрал [В основе статьи несколько записей, сделанных автором в его онлайн-дневнике: scolar.livejournal.com/tag/immigration. — Прим. ред].

Отъезд по рабочей визе

Спонсор

Термин «рабочая виза» сам по себе неточен: виза — это документ на пересечение границы. Тип визы H1B означает, что ее обладателю уже было выдано разрешение на работу в США. Визу выдает госдепартамент (Department of State), в ведении которого находятся консульские службы. Получение разрешения на работу — процесс многоступенчатый, и в нем задействованы сразу два ведомства: Министерство труда (Department of Labor) и иммиграционное подразделение Департамента госбезопасности (Department of Homeland Security), USCIS.

На первой стадии процесса американская фирма («спонсор»), отчаявшись найти нужного специалиста на внутреннем рынке, получает официальное заключение о состоянии рынка труда в данной местности. Спонсор подает в Министерство труда бумагу под названием Labor Condition Application (LCA), из которой следует, что данное предложение работы иностранцу не ухудшит условия труда для американских граждан вообще и сотрудников спонсора в частности. Формулировка туманна, однако одобрение этой бумаги дает спонсору основание для обращения за разрешением привезти иностранца в Америку. Не пытайтесь, впрочем, обнаружить в этом документе свое имя — вас в проекте еще нет.

На второй стадии спонсор, уже нашедший кандидата-иностранца (то есть вас), отправляет в USCIS форму I-129 (Petition for a Nonimmigrant Worker), где производит привязку иностранца к разрешению, полученному от Министерства труда. К этой форме прилагается некоторый пакет документов, призванный убедить чиновников в том, что вы соответствуете требованиям вакансии. Если и эта петиция удовлетворена, то у вас появляется основание для обращения за визой на въезд в США.

Но не все сразу.

Квота

Когда говорят о квоте (H1-cap), имеется в виду, что подобных разрешений выдают ограниченное количество. Таким образом, место из квоты выделяется на связку (компания+человек); компания человека может и заменить (если, например, визу не дали).

Итак, поскольку есть квота, должны быть и сроки — они таковы:

• Разрешение на работу дается максимум на три года (мне неизвестны случаи, когда спонсор, затеявший всю эту возню, захотел бы сократить срок). Таких разрешений человек может получить не более двух подряд, после чего он на некоторое время должен покинуть США.

• Финансовый год (FY) начинается 1 октября. В данный момент это означает, что следующие обладатели H1B-виз смогут приступить к работе в Америке не раньше 1 октября 2007 года (начало FY 2008).

• Заявки от спонсоров начнут принимать 1 апреля. Как некоторые шутят, «и закончат 2 апреля». В реальности, конечно, их будут принимать несколько недель, но не позднее июня квота кончится. В прошлом году она закончилась 26 мая.

Таким образом, у спонсора (точнее, его адвокатов) все должно быть готово к 1 апреля. Тут все зависит, конечно, от расторопности и загрузки юристов, но реально, если не начать заниматься этим в феврале-марте, велик шанс опоздать.

Виза

После того как место из квоты выделено, адвокаты спонсора начинают готовить пакет документов, дабы убедить сотрудников консульства выдать вам визу. В отличие от туристических виз, вероятно, не потребуется убеждать консула, что вы непременно вернетесь. H1B — так называемая dual-intent-виза, то есть подразумевается, что за годы работы в Америке человек может захотеть продолжить жить и работать там, но в то же время это неиммиграционная виза, потому вставать на стул и читать консулу стихотворение «Прощай, немытая Россия» не стоит.

Цель пакета документов — убедить консула, что податель сего обладает теми навыками и опытом, которые нужны для работы на заявленной позиции, а также, что приглашающая компания не является вывеской для дельцов, занимающихся организацией нелегальной иммиграции. Главная задача консула — убедиться, что речь не идет об обмане — и под видом программиста не ввозят незаконного иммигранта. Поэтому он проверяет (в меру своих способностей), хорошо ли вы ориентируетесь в своей профессиональной области, знакомы ли с бизнесом той компании, в которую едете, как вы на нее вышли и т. п. Может, кстати, и предложить поговорить об этом на английском языке — подразумевается, что вы его в какой-то степени знаете.

Визу выдают сроком на один или два года.

Статус

Итак, у вас есть разрешение на работу в компании «Спонсор» на три года и H1B-виза на два года. Парадокс? Нет! Еще раз: виза есть документ на пересечение границы, и только. По ней нельзя работать, по ней нельзя находиться в стране — по ней можно только въезжать. Разрешение на работу является основанием для получения визы. И разрешением спонсору платить вам деньги, когда вы находитесь на территории США. Чего-то не хватает? Да: разрешения на пребывание на территории США. Таковым разрешением является форма I-94, которую вам прикрепляют к паспорту при пересечении границы. На ней сотрудник пограничной службы ставит отметку о статусе (H1B) и сроке, после которого ваше пребывание на территории США станет незаконным.

Контрольный вопрос: у вас разрешение на три года, виза на два, что будет написано в вашей форме I-94?

Формальный ответ: все, что угодно. Могут вообще не впустить, визу аннулировать.

Практический ответ: срок окончания разрешения на работу плюс десять дней на сборы. То есть на три года.

Забавно, но вышеописанная ситуация легко может сделать вас «невыездным». Если виза уже истекла, а I-94 еще нет, ваше пребывание на территории страны все еще законно, но, покинув Штаты, въехать обратно вы сможете только после получения новой визы.

Итак: есть три основных документа — разрешение на работу, виза и разрешение на пребывание в стране. Что дальше?

Кому я нужен?

Предположим, вы наладили контакт с человеком, который имеет отношение к фирме, якобы желающей стать спонсором вашего выезда на работу в США. Главный вопрос, который вы должны себе задать в этой связи: какая спонсору выгода от всех этих хлопот? Если вы не понимаете ответа, спросите у своего визави. Если он не может вам объяснить — значит, вас обманывают. Реальных ответов на это вопрос два:

• «Мы фирма такая-то. Делаем такой-то и такой-то продукт. Нам нужен программист, умеющий то-то и то-то. Это ты. Вот мы тебя и готовы привезти» — это прямой работодатель.

• «Мы очень успешная и давно работающая на американском рынке консалтинговая компания, среди наших клиентов те-то и те-то, мы им оказываем широкий спектр услуг» — это бодишоп.

Вы, наверное, думаете, что я плохо отношусь к бодишопам? Ничуть. Давайте обсудим все «за» и «против».

Прямой работодатель

Компании, которая никогда не привозила иностранцев, решение начать это делать дается непросто. Даже если в ней работает некоторое количество выходцев из стран-поставщиков (в основном Индия, Китай и экс-СССР). Даже если в ней работают люди, сидящие на H1B-визах (откуда они взялись, если компания их не привозила, — вопрос на сообразительность). И потому найти такого спонсора, находясь за пределами США, довольно трудно. Основные плюсы: этот спонсор знает, зачем вы ему понадобились, заинтересован в том, чтобы вы нормально начали работать, — поэтому готов в разумных пределах облегчить вам бремя переезда и адаптации. Основные минусы: при проблемах с его бизнесом — вы на улице, а вам разрешено работать только в этой компании. У вас есть примерно месяц на то, чтобы срочно найти компанию, готовую быть вашим спонсором, — это почти всегда непросто, а может оказаться и невозможным, — немалое количество программистов с H1B, вернувшихся в Россию во время кризиса доткомов, тому подтверждение.

Бодишоп

В эту категорию попадает несколько разных типов бизнеса: некоторые компании пытаются заниматься честным консалтингом — получать от других компаний контракт на разработку продукта, некоторые — типичные компании rent-a-coder, живущие на марже между стоимостью, по которой они вас продают, и расходами на вас, состоящими из вашей зарплаты и бенефитов: медицинских страховок для вас и семьи, отпуска, больничных и т. п. Некоторые rent-a-coder пытаются часть денег, заработанных таким образом, инвестировать в создание собственного продукта — соответственно, часть сотрудников работает скорее в стартапе, нежели консультантами.

Не располагая сколь-нибудь достоверной статистикой, все же предположу, что большая часть подателей объявлений о H1B-спонсорстве на российских форумах — в чистом виде rent-a-coder. Тут нужно небольшое объяснение: Тринадцатая поправка, запрещающая рабовладение в США, была принята сто сорок лет назад. Поэтому термин «рабовладелец», как иногда кличут такого спонсора, является отчасти шуткой. Как правило, у хозяина такого бодишопа есть несколько клиентов, которые регулярно берут у него контракторов. Соответственно, он знает, кто и когда ему понадобится.

Обязательства по отношению к вам (точнее, риски) бодишоп взял в тот момент, когда стал спонсором. Риски эти, в общем-то, невелики: не сможет вас продать — отправит домой. Другое дело, что он этого не очень хочет. Во-первых, деньги какие-никакие потрачены; во-вторых, в следующий раз, когда он кого-то захочет привезти, ему могут и не дать места из квоты. Итак, основные плюсы: некоторая защита от бизнес-неудач реального работодателя. Если бизнес спонсора диверсифицирован, скорее всего он сумеет пересадить вас в другую компанию. На худой конец, вы сами с его подачи сможете искать себе контракт: если найдете того, кто готов вас брать консультантом, и ставка устраивает спонсора — все счастливы, в крайнем случае произойдет та же история, что и с прямым работодателем, — перевод H1B. Ну или домой — спонсор платит за билет.

Основные недостатки: некоторая неопределенность в самом начале — даже при наличии потенциального работодателя для вас спонсор нервничает — вам, скорее всего, предстоит одно или несколько интервью в одной или нескольких компаниях. Если никто вас не захочет, спонсор останется внакладе. Как правило, он старается минимизировать риски следующим образом:

• Говорит, что зарплату он начнет платить вам только тогда, когда вы начнете работать у клиента, а пока оплачивает лишь гостиницу, питание и сигареты. Легальность этого сомнительна, но и нелегальность неочевидна. Никаких особых шансов переиграть его на этом поле у вас нет.

• Говорит, приезжай, дескать, один, без семьи, — поработаешь пару месяцев, обустроишься, тогда заберешь. Резон в этом есть при любых раскладах, но хорошо бы, конечно, принимать такое решение самостоятельно, а не потому, что это удобно чужому дяде.

Из всего вышесказанного следует вопрос: зачем же ехать в бодишоп, если стабильность немногим превосходит случай прямого работодателя? Кроме уже приводившегося соображения, что среди подателей объявлений их большинство, есть и другой: грин-карта. Детально об этом мы поговорим чуть позже, здесь же отметим, что смена работодателя (перевод H1B к другому спонсору) во многих случаях означает, что процесс получения грин-карты нужно начинать сначала.

О чем говорить со спонсором

Мне приходилось видеть объявления о вывозе программистов в США с указанием довольно низких зарплат и примечанием, что обеспечивают жильем, предоставляют машину и т. д. и т. п. Не претендуя на истину в последней инстанции, скажу, что речь в таких объявлениях скорее всего шла не об H1B, а о кратковременных (на несколько месяцев) командировках, которые в зависимости от степени добропорядочности работодателя сопровождались бы L1-визой (что законно: она предназначена для временного перевода сотрудника компании из иностранного подразделения в американское) или B1/B2-визами (туристическая/бизнес, что незаконно).

В случае H1B-спонсорства работодателя мало волнует, где вы будете жить и на чем ездить — это вы будете организовывать сами, за свои деньги. Соответственно, первое, о чем нужно говорить, — деньги. При подаче LCA (о ней мы уже упоминали) спонсор указал некоторую зарплату. Как правило, она чуть-чуть превосходит Prevailing Wage для соответствующей профессии и региона. Это такая средняя температура по больнице, которая выводится Министерством труда на основании непонятных данных. В данный момент она для программиста в Долине чуть меньше $70 тысяч в год — на эти деньги жить с семьей можно, но не роскошествуя. Вполне вероятно, что на словах вам будет обещана другая зарплата — тут все зависит от степени доверительности ваших отношений со спонсором — лучше требуйте формального job offer. Кроме зарплаты в нем обычно оговаривается продолжительность отпуска, количество праздничных дней, в некоторых случаях отпуск разбивается на две подкатегории (собственно отпуск и больничные), разница состоит в том, что неиспользованные дни отпуска переносятся на следующий год (иногда есть лимит такого накопления), а неиспользованные больничные сгорают в конце календарного года. Ну и при увольнении неиспользованные отпускные дни компенсируются материально, а больничные — нет. Из прочих бенефитов: медицинская страховка (иногда включающая стоматологию и оптику), страхование жизни (бывает далеко не всегда), отчисления в пенсионные фонды (в бодишопах — редкость).

Важная часть вашего первого job offer должна касаться переезда и обустройства на новом месте: это может включать оплату визовых сборов, авиабилетов для вас и семьи, жилья на первые несколько недель (как правило, гостиница; возможно, с небольшой кухонькой), аванса (кредита от компании) на обустройство, съем жилья, покупку подержанного автомобиля.

Семья

Кстати, задумывались ли вы о том, чем будет заниматься ваша семья, в то время как вы будете оправдывать надежды спонсора? Если нет — самое время: все дело в том, что члены семьи получают так называемые зависимые визы — H4. В частности, это означает, что они не имеют права на работу. При этом дети, разумеется, смогут ходить в школу, а жена имеет право посещать курсы (платные или бесплатные, но не имеет права получать стипендии).