– Вон из моего дома!
      Аглая и Анна бросились к ней, умоляя не принимать решения прямо сейчас, но с Амалией происходило нечто особенное: девушки первый раз в жизни поняли, что их бабка и правда ведьма. Ее лицо почернело, лоб изрезали глубокие морщины, пальцы на руках, казалось, вытянулись и скрючились, а ногти заострились. Глаза пожелтели, а зрачки стали узкими, как у кошки.
      Аглая с Анной быстро выставили дочерей из комнаты, предупредив, что будет только хуже, а те с невероятной скоростью растолкали по сумкам первые попавшиеся под руку вещи, бросили багаж в машину и поспешно уехали. Саша, севшая за руль, так гнала, что Настя была уже уверена – еще один такой финт сестра выкинет на дороге, и она поседеет.
      – Прости, Насть, – виновато произнесла Саша, немного снижая скорость. – Но мне кажется, что, чем быстрее мы удаляемся от Амалии, тем лучше.
      – Ты видела ее когда-нибудь такой?
      – Помнишь, когда мне было восемь, нянька прочитала мне «Ганса и Гретель», и я сказала бабушке, что все ведьмы – плохие и их надо жечь в печке?
      – Смутно. – Настя пожала плечами.
      – В общем, зрачки у нее стали такие же, но не было этих ногтей, и рук, и всего такого... Как ты думаешь, она так на самом деле выглядит?
      – Да кто ж ее знает... – Настя покачала головой. – Я в этом ничего не понимаю. А куда мы все-таки едем?
      – Вперед, – ответила Саша.
      – Это все, что ты можешь предложить?
      – Могу предложить немедленно уехать из страны.
      Настя задумалась. Минут через пять ее осенило: она бросилась назад, нырнула в вещи и после непродолжительной возни в ворохе одежды выволокла брюки, замотавшиеся вокруг халата, в котором запуталась сумка. Кое-как расцепив этот ком, Настя вывернула карманы брюк и торжественно помахала найденной визиткой.
      – Что это такое? – Саша бросила жадный взгляд на визитку.
      Вместо ответа Настя достала мобильный, набрала номер, подождала немного, кусая губы, после чего сжала руку в кулак, подняла его вверх, а потом резко опустила – типичный американский жест для выражения радости от победы. И одновременно заговорила в трубку:
      – Вика, извини, это Анастасия Лемм. Не разбудила? Нет? Отлично! Слушай, как дела? Ага... Ага! Ага... Вот это да! Все? Круто!..
      Приблизительно таким образом она общалась с собеседницей чуть ли не полчаса. Во всяком случае, Саша успела доехать до Пушкинской и припарковать машину. Наконец Настя перешла в своем разговоре к сути:
      – Слушай, у нас тут кое-какие проблемы... Ну, семейные... В общем, нам с сестрой надо где-то пожить. И у нас для тебя подарок. Да. Где? Когда? Супер. Все, до встречи.
      Она повернулась к Саше, которая умирала от нетерпения.
      – Вика прижала-таки своего Евгения Дмитриевича – он оставил ей две квартиры, три машины и супермаркет. Так что она теперь богатая одинокая женщина и готова сдать нам за символическую плату шикарную квартиру на Тверской!
      – Офигеть! – восхитилась Саша. – Ты молодец!
      Через полчала подъехала Вика. Она отвела девушек в восьмиэтажный старый дом напротив Центрального телеграфа и показала красивые апартаменты. В квартире были гостиная, спальня и еще одна комната с большой кроватью, гардеробом и письменным столом.
      – В ванной теплый пол, на кухне тоже, консьерж никого не пускает без звонка. Обычно я сдаю ее за две с половиной, но для вас – тысяча, – тараторила Вика.
      – Это тебе, – как-то странно глядя на Вику, сказала Настя, протягивая ей флакон, похожий на бутылку от рижского бальзама. – Три порции по крышечке в любой напиток – и мужчина твой с потрохами, пока ты не скажешь: «Ты мне больше не нужен».
      – Что, правда? – У Вики загорелись глаза.
      – Правда. Только в водку и в воду лучше не добавляй – у прозрачных напитков появляется ржавый оттенок. И еще: не спеши посылать мужика подальше – следи за речью.
      – Слушайте, девочки, – засуетилась Вика, – первый месяц бесплатно...
      – Слушай, за тысячу мы и так будем жить почти бесплатно, – отказалась Настя. – Это подарок. Будь счастлива.
      Бормоча благодарности, Вика поспешно убежала.
      – Откуда у тебя снадобье? – не без зависти поинтересовалась Саша.
      – Мама всучила. Но дело не в этом. – Она внимательно посмотрела на сестру.
      – А в чем? – растерялась Саша.
      – Неужели тебе никто не говорил, что от ведьмы нельзя принимать подарки? – усмехнулась Настя. – Иначе ты никогда не можешь сделать ничего, что могло бы ей навредить.
      – Да ну?! – восхитилась Саша. – Кстати, не думала, что ты будешь использовать свои возможности в жизни. Ты же хотела от всего отказаться.
      – Но ты ведь передумала насчет черного цвета, – заявила Настя. – У меня тоже есть свои слабости. К тому же это ты хочешь найти единственного, а я всего лишь собираюсь стать настоящей актрисой, а не ведьмой, которой приспичило заполучить славу.
      – Ну-ну... – буркнула Саша.
      – Отметим? – спросила Настя.
      – Давай! – обрадовалась Саша.
      Порылись в куче тряпья, выудили туфельки от Кристиана Лабутена и с тоской уставились на высоченную шпильку.
      – Завтра же куплю кроссовки и туфли без каблука! – пообещала Саша.
      – Кстати, а у нас есть деньги? – обеспокоилась Настя.
      – Ну, мой папаша завещал единственной дочери, то есть мне, кучу денег, – успокоила ее Саша. – Они только мои – наша семейка не имеет к ним никакого отношения.
      – Гениально! – одобрила Настя. – Хорошо, что твой папа был известный художник.
      – Иначе бы Глаша с ним не общалась! – расхохоталась Саша.
      Спустя пятнадцать минут они сидели в мексиканском ресторане и пили текилу.
      – Я вообще считаю, что все это семейное проклятие – чушь! – немного заплетающимся языком продолжала разговор на «больную» тему Саша. – Известно ведь: проклятие имеет силу, когда в него веришь. А если я не верю, то оно и не сработает!
      – А почему это ты не веришь? – Настя слегка окосела от четвертой порции текилы, но держалась бодро.
      – Ну, понимаешь, все наши родственницы боялись любви. А у страха глаза ве-ли-ки! Чего боятся люди, у которых авиафобия? В большей степени они боятся страха, от которого могут упасть в обморок, а не, собственно, катастрофы, которая может произойти, а может и не произойти. Но они не летают на самолетах, поэтому и не узнают – случится с ними что-то или нет. Так и наша бабка, которая замужем за автомехаником, – она просто поверила, что у нее теперь нет силы, и даже не пытается ее использовать!
      – В общих чертах я твою мысль уловила, – кивнула Настя. – То есть ты думаешь, что ты вот такая крутая, разрушишь семейное проклятие и будешь счастливой ведьмой с мужем и детьми?
      – Да!
      – По-моему, это бред!
      – А быть заурядной актрисой, выйти замуж за бизнесмена и сниматься в дурацких сериалах – не бред?
      – Откуда ты знаешь, заурядная я актриса или нет? – обиделась Настя.
      – Без нашего Дара мы все заурядные! – выдала Саша. – Амалия права! Разница в том, что я готова стать заурядной, а ты – нет.
      – Только что ты собиралась перевернуть весь уклад нашей семьи! – поддела ее Настя.
      – Я и правда не верю в проклятия – это раз, а во-вторых, я готова проиграть. Главное, найти богатого мужа, который подарит мне сказочную жизнь. Вот и вся магия.
      – Как Евгений Дмитриевич? – усмехнулась Настя.
      – Как Павел Буре! – хихикнула Саша. – Молодой человек! Еще текилы!
      – А, по-моему, ты все-таки боишься потерять силу, – заявила Настя. – А значит, веришь в проклятие. Так что, дорогая, когда я буду играть Морковку или Снегурочку, приходи посмотреть вместе с мужем... если, конечно, сумеешь оттащить его от гаража.

* * *

      Амалия немного пришла в себя – только ногти до сих пор были острыми и длинными, а глаза – желтыми, а не карими.
      – Паршивки... – бормотала она.
      – Мама, успокойся, – говорила Глаша, подсовывая Амалии напиток на основе валерьянки.
      – Убери эту мерзость! – вознегодовала Амалия. – Аня, принеси бренди! И три бокала!
      Анна пулей сгоняла за вишневым бренди, разлила его по стаканам с толстым днищем и раздала родственницам.
      – Какие глупые девки! – возмущалась Амалия, прихлебывая напиток. – Это надо же!
      – Ну, может, все еще образуется... – попыталась утешить ее Анна.
      – Конечно! Все должно – просто обязательно! – образоваться. Ты разве не понимаешь, что мы можем лишиться последних представительниц из рода Лемм? Ведь, если они лет через десять приползут к нам зализывать нанесенные жизнью раны, они к тому времени потеряют веру в себя. А без веры какое колдовство – все коту под хвост! Лучшее, на что они смогут рассчитывать, – снимать сглаз и возвращать неверных мужей. О-о-о! Все насмарку! Я знала, знала, что скоро проклятие обернется против нас... И вот, полюбуйтесь!
      – Мама, ну они ведь все равно твои внучки и наши дочки, – урезонивала ее Глаша. – Зря ты их выгнала.
      – Я передумаю, – кивнула Амалия. – Но не сейчас. Да они пока и сами не захотят вернуться. Поверь, дорогая, надо немного подождать. Так будет лучше.
      Анна с Аглаей переглянулись – в их взглядах было неодобрение, желание пообщаться наедине и намек на то, что Амалия перегибает палку.
      – Ладно, идите, – велела та. – Мне надо подумать.
      Глаша и Анна вышли в сад и сели в шезлонги, благо вечер был теплый.
      – Думаю, мы должны им помешать, – без предисловий начала Анна.
      – Здравая мысль, – согласилась Аглая. – Хотя есть в ней какая-то каверза, не пойму какая...
      – Только Амалии не надо ничего говорить, – предупредила Анна.
      – Говорить, понятное дело, мы ничего не будем, – кивнула Аглая. – Только она все равно пронюхает.
      – Ты уверена? – заволновалась Анна.
      – Совершенно уверена, – подтвердила Глаша. – Но не бойся – вмешиваться Амалия не будет.
      – Слушай... – Анна запнулась и робко посмотрела на Глашу. – А ты хочешь, чтобы твоя дочь стала ведьмой?
      – Я понимаю, о чем ты, – усмехнулась Глаша. – Ты всегда была немного иной, чем все мы. Как и твоя мать. Хочу ли я, чтобы Саша стала ведьмой? Очень. Но я понимаю, что не каждая может с этим справиться. Работать как лошадь, не иметь крепкого мужского плеча, на которое можно опереться, управлять людьми... Все это нелегко, но мне это действительно нравится. Я счастлива.
      – Неужели ты никогда не хотела влюбиться? – тихо поинтересовалась Анна.
      – А я влюблялась! – рассмеялась Аглая. – Еще как! Только вот ни одного мужчину не хотела назвать единственным. Не из-за проклятия – просто мне никогда не хотелось разделить свою жизнь с кем-то еще. Люди боятся жизни, а ведьмы – нет, в этом и разница. Люди даже смерти боятся, хотя живут много лет, а умирают за мгновение. Нет, мне нравится быть ведьмой!
      – А я сомневаюсь, – покачала головой Анна.
      – Сомнения – бич человечества, – мрачно произнесла Аглая. – И только мы помогаем людям с ними справляться.
      – И бог, – добавила Анна.
      – Он далеко, а мы – рядом. И в этом его преимущество, – улыбнулась Аглая.
      – Не поняла, – нахмурилась Анна. – Почему преимущество?
      – Вырастешь – поймешь, – съязвила сестра. – Ладно, идем спать.
      – Почему преимущество? – повторила Анна, когда они поднялись на второй этаж.
      – Потому что издали лучше видно перспективу, – сообщила Аглая и хлопнула дверью.

* * *

      – Как ты думаешь, что там наши делают? – поинтересовалась Саша, сидя на балконе, который выходил на Тверскую.
      – Что, уже соскучилась? – усмехнулась Настя из комнаты.
      – Они от нас отстанут? – спросила Саша.
      – Черт их знает... Амалия вроде серьезно рассердилась. Вычеркнет нас из завещания, наверное!
      – А наши с тобой мамы?
      – Я не читаю мысли на расстоянии. Вообще-то, это у тебя мать ясновидящая, тебе лучше знать.
      – Думаю, мамаши нас в покое не оставят. – С дымящейся сигаретой в руке Саша вернулась в комнату.
      – Мне наплевать! – отрезала Настя. – Я люблю свою маму, но решения не изменю.
      – Ты забываешь, что они ведьмы, – напомнила Саша.
      – Мы тоже! – буркнула Настя и погрузилась в журнал мод, из которого выписывала адреса магазинов.

Глава 7
Жизнь в розовом цвете

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.